Текст книги "Что, если это мы"

Глава девятая
АРТУР

12 июля, четверг

Гребаный гугл.

Нет, серьезно, гребаный гугл. И гребаные Кейт Хадсон с Крисом Робинсоном, которым вздумалось сперва пышно пожениться, потом громко развестись – и забить собой абсолютно весь интернет. Потому что угадайте, что предлагает поисковик по запросу «Хадсон Робинсон»? Подсказка: не парня из «Панеры».

Я падаю на кровать и принимаюсь сверлить взглядом потолок. В мыслях бардак, нервы взвинчены, и комната ощущается как никогда маленькой. Порой не только она, но и весь Нью-Йорк кажется мне одним затхлым саркофагом.

Пять секунд спустя телефон разражается электронной трелью. И это Итан.

Я сажусь, с недоумением глядя на экран. То есть сперва он полтора месяца игнорирует мои сообщения, а теперь звонит, как ни в чем не бывало? Окей, тогда я тоже не буду придавать этому чересчур много значения. Просто неожиданно, вот и все.

Я нажимаю «Принять вызов».

– Артур! – восклицает Джесси. Они теснятся вдвоем на диване Итана. Ясненько, тот же групповой чат, только в видеоформате. Тоже неплохо. То есть, конечно, не неплохо, а просто великолепно. Итан и Джесси – мои лучшие друзья, я люблю их всем сердцем, и время для звонка они выбрали идеальное.

Я улыбаюсь.

– Хей! Вы-то мне и нужны.

Они переглядываются – так быстро, что я едва успеваю заметить.

– Правда? – после крохотной заминки спрашивает Джесси. – Что-то случилось?

– Я нашел Хадсона.

– Прости… ЧТО?

– Но это не он, – добавляю я торопливо. – В смысле не парень с почты. Может, Хадсон – это все-таки бойфренд?

– Бывший бойфренд, – наставительно замечает Итан. – Бойфренд – это ты.

– Скрестим пальцы.

– Несомненный будущий бойфренд, – находит компромисс Джесси. – И как ты отыскал Хадсона?

Я пересказываю им историю про «Панеру», панини, фамилию и потрясающие брови, но когда добираюсь до финала, вижу на лице Джесси некоторое сомнение.

– Погоди, а ты уверен, что это не просто левый чувак с таким же именем?

– Ну, я… – В желудке завязывается неуютный узел, однако затем мне на память приходят слова Джульетты. – Разве Хадсон – такое уж популярное имя?

– Девон Сава[25]25
  Канадский актер, известный преимущественно по ролям в сериалах.


[Закрыть] назвал своего сына Хадсоном.

– И ты, разумеется, в курсе. – Итан шутливо пихает Джесси локтем.

– Ладно. В любом случае, гугл, фейсбук, инстаграм, тамблер, снэпчат и твиттер ничего о нем не знают, так что эту дорогу можно считать тупиковой.

Лицо Джесси смягчается.

– Ты правда запал на того парня, да?

У меня вырывается стон.

– Да я его вообще не знаю. Мы проговорили пять минут. Почему я до сих пор о нем думаю?

– Потому что он красавчик, – предполагает Итан.

– Я просто не понимаю. Зачем мирозданию сталкивать меня с клевым парнем и разводить нас пять секунд спустя?

– Может, мироздание его еще вернет, – говорит Итан. – Малость б/у, но преимущественно в хорошем состоянии.

Джесси задумчиво жует губу.

– А может, мироздание хочет, чтобы ты тоже сделал десять шагов навстречу?

– Я и сделал! Я гребаный час гуглил какого-то чувака из кафе, который любит панини и в жизни не был в лагере!

– Хм-м, – говорит Джесси, а затем внезапно встает и пропадает из кадра.

– Эй! Ты куда?

– У меня появилась идея.

Я вопросительно смотрю на Итана, но он только пожимает плечами. Я слышу, как Джесси идет в дальний конец комнаты.

Теперь мы с Итаном остаемся на линии вдвоем. И оба молчим.

Он явно избегает встречаться со мной взглядом.

– Вот, значит, как…

– Ага. – Он моргает.

– Все нормально?

– Просто супер.

– Отлично.

– Ага. – Конечно, когда говоришь с кем-то по скайпу, нет ничего интереснее собственных коленок. – Как там M&M?

Также известные как Майкл и Мара Сьюзы. Меня тянет ответить, что прямо сейчас они берут билеты на экспресс до Бракоразводного города, но вместо этого я выдавливаю из себя улыбку.

– Супер! Все отлично.

Разговор становится мучительным, а Джесси все не торопится обратно. Прошу прощения, но она обязана положить конец этому беспределу. Взгляд Итана упорно блуждает где-то над камерой. Интересно, он заметит, если я быстренько сброшу ей эсэмэс? Просто короткий крик о помощи. Может быть, с угрозой обнародовать видеопризнание в любви Энселу Эльгорту[26]26
  Американский актер, певец и диджей.


[Закрыть], которое я помогал ей записывать в восьмом классе, – и видит бог, ради такого случая я даже проберусь в киноаппаратную «Регал Авалон». Обещаю, это будет самый незабываемый показ «Миссия невыполнима: последствия». Если, ко-нечно…

– Хэй! – Джесси, тяжело дыша, вваливается в кадр и снова падает на диван рядом с Итаном. – Думаю, я нашла Хадсона.

– Погоди… Что?

– О боже. Я просто… Артур, ты даже не представляешь, как я собой горжусь! Короче… Ладно. Ты готов?

Я медленно киваю.

– Ты точно в порядке? – Джесси нервно смеется. – Потому что по виду тебя сейчас удар хватит.

– Тебя тоже. – Я делаю паузу. – А ты уверена, что это он?

– Это ты мне скажешь. Когда посмотришь на фото.

– Там есть фото?!

– Не стоит недооценивать мои навыки интернет-сталкинга.

– Даже не думали, – бурчит Итан.

– Помолчи, а? В общем, меня посетило озарение. Я просто снова прокрутила в голове эту историю с Намратой и вдруг подумала: а почему бы и нет? И пошла искать Хадсона Панини.

– Э-э…

– Нет, ты дослушай. Я открыла твиттер, буквально вбила в поисковую строку «Хадсон панини» – и первым результатом получила аккаунт с логином @HudsonLikeRiver. И тут у меня просто мурашки побежали. Потому что именно это ты и сказал в самом начале, помнишь? Хадсон, как река. – Джесси указывает на меня пальцем и улыбается до ушей. – Как бы там ни было, этот Речной Хадсон сделал запись сегодня в 11:44. Угадай, какого содержания? «Жду не дождусь встречи с панини, лол».

– Та-ак…

– Артур, он собирался заказать панини сегодня, за полчаса до того, как ты наткнулся на него с тарелкой панини! И его зовут Хадсон.

– Но откуда нам знать, что это тот самый Хадсон? Он вообще из Нью-Йорка?

Джесси наклоняется к камере, широко ухмыляясь.

– Я еще не закончила. В общем, я полистала его профиль, и он супермутный, как и вся его писанина. Знаешь, бывают твиты мутные, но прикольные, а эти мутные и какие-то унылые. У него даже на аватарке стоит эмодзи. Так что я уже была готова сдаться, как вдруг подумала: мы ведь часто используем один логин во всех соцсетях, верно? Поэтому я зашла в инстаграм – и бинго! @HudsonLikeRiver, пятнадцать миллионов фоток, выдающиеся брови. И он из Нью-Йорка, Арт.

– Ох. Ре. Неть.

– Зайди к нему сейчас же, ладно? Созвонимся попозже.

Джесси завершает вызов, и несколько секунд я просто сижу, оглушенный, и смотрю в стену. Мальчик по имени Хадсон. Из Нью-Йорка. С выдающимися бровями. Который ужасно хотел съесть сегодня панини. Парень-с-коробкой наверняка подписан на него в инстаграме, так? Как минимум они должны были отмечать друг друга на совместных фото. От этой мысли желудок снова совершает кульбит, ну да ладно.

Глубокий вдох для успокоения.

Совладав с эмоциями, я открываю инстаграм и вбиваю @HudsonLikeRiver в поисковую строку.

Один результат.

Сообщение от Джесси: Ну что, это он???

Я даже не могу ей ответить. Потому что да, черт возьми, это он. Хадсон.

Аристократично-голубой от фильтра Clarendon, в надвинутой задом наперед бейсболке. Сплошные селфи, селфи, селфи.

Но успокаиваться рано. Хадсон Робинсон из «Панеры» может не иметь никакого отношения к Хадсону с почтовой наклейки. Это вообще ничего не значит. При беглом просмотре я не нахожу у него в профиле ни одного фото Парня-с-коробкой.

Однако все равно изучаю каждый снимок, начав с самого свежего, на котором – и я сейчас не шучу – запечатлен чертов панини. Дальше идет селфи с какой-то @HarriettThePie. Харриет Пирожок. Мило.

А затем – селфи со знаком мира и хештегом #ВремяДвигатьсяДальше.

Двигаться дальше.

Снимок датирован тем же днем, когда я встретил Парня-с-коробкой. Впрочем, это по-прежнему ни о чем не говорит. Люди двигаются дальше множеством способов. Хадсон вполне мог сменить работу. Сделать стрижку. Перейти с тостов на панини.

Но вот комментарии… В частности, один конкретный комментарий:

@HarriettThePie: Ты будешь счастлив и без него, мой дорогой друг. <3

Без него.

Хадсон будет счастлив без него.

Я немедленно делаю скриншот фото и комментария Харриет и отправляю в групповой чат.

Это он.

Черт. Побери, – отвечает Джесси.

Вау, крутая работа, – поддакивает Итан. Следом приходят три эмодзи-детектива: два белых парня и одна темнокожая девушка. Как будто Итан – самый никудышный онлайн-сталкер в мире – хоть палец приложил к этому открытию.

Но я слишком взбудоражен, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Мозг уже разогнался до ста двадцати. Я поудобнее устраиваюсь в кровати с телефоном, готовясь к долгой ревизии.

@HudsonLikeRiver. 694 публикации. 315 подписчиков. 241 подписка. От информации в профиле никакого толка: «Хадси в худи. НЙ, детка». Я снова пролистываю его снимки – да-да, все 694.

Ни на одном нет Парня-с-коробкой – даже на групповых, – и они явно не подписаны друг на друга. Я просматриваю фотографии, на которых его отмечали. Тоже никаких следов парня с почты.

Может, это действительно одно большое совпадение. Просто еще один Хадсон из Нью-Йорка, который встречается с парнями и недавно пережил расставание.

Но это не похоже на совпадение, вот в чем дело.

Вероятно, Хадсон и Парень-с-коробкой стерли все совместные фото и удалили отметки чужих в своих профилях. И, разумеется, демонстративно отфрендили друг друга. Если бы они продолжили нормально общаться, Парню-с-коробкой с самого начала не пришлось бы идти на почту.

Ну как? – интересуется Джесси.

Пока по нулям. Огорченный смайлик.

Я перехожу в профиль Харриет – по-видимому, они с Хадсоном довольно близки. К тому же, если она так рьяно одобряет его намерение #ДвигатьсяДальше, то должна знать и кого он оставил позади.

И… Срань господня. 4000 публикаций. 75 000 подписчиков.

Похоже, подруга Хадсона – настоящая звезда инстаграма. И это… круто, надо признать. На ее странице почти сплошные селфи с драматично выделенными скулами и причудливой подводкой глаз. Я сразу на них залипаю. Не то чтобы меня интересовал макияж, но в ее образах есть что-то театральное. Интересно, если я на нее подпишусь, это будет совсем странно?

Так, сосредоточься, Артур. Ты здесь не за этим.

Я пролистываю галерею к более ранним постам – там, где меньше селфи и больше фоток с друзьями. Множество с Хадсоном, множество с разными девчонками, целая серия с парнем с хипстерской бородкой и макияжем в стиле «единорог». Групповые снимки тоже встречаются. Им я уделяю особое внимание, придирчиво рассматривая каждое лицо на фоне. Стиль Харриет нравится мне настолько, что это почти пугает. Пальцы будто против воли прилипают к экрану и маниакально приближают каждую деталь.

Через некоторое время я добираюсь до марта. Здесь целая серия групповых фото в снегу, позади маячит вывеска «Дуэйн Рида»[27]27
  Duane Reade – американская сеть магазинов, в которой продаются в основном фармацевтические товары, напитки, витамины и различные закуски.


[Закрыть]. Большинство сделаны в движении – компания упоенно дерется снежками, – но мне удается разглядеть на заднем плане Хадсона. Он смотрит мимо камеры и заливисто хохочет.

Следующий кадр. Та же битва снежками, но объектив сдвинулся правее. Теперь я вижу, что Хадсон смеется вместе с каким-то парнем, но тот размыт до неузнаваемости.

Я переключаюсь на следующий кадр…

И забываю, как дышать.

Потому что это он. Парень-с-коробкой. Ровно по центру, с раскрасневшимися щеками и застенчивой улыбкой. Хадсон хохочет рядом, едва не сложившись пополам.

Срань. Господня.

Я делаю скриншот и кидаю его Итану и Джесси.

Без подписей. Без эмодзи.

Как всегда, Джесси отвечает первой.

Боже, Артур, это он???

И следом, не дожидаясь ответа: Какой красивый!

Реально горячий чувак, – добавляет Итан с кучей подмигивающих смайликов.

Знакомьтесь: Итан Джерсон, мой Абсолютно Принимающий Друг Натурал, Который Ведет Себя Как Задница Только Один На Один. Лучше бы отправлялся в эту задницу и сидел там молча.

Я возвращаюсь к снимку Харриет и внимательно изучаю все отметки. На серии с битвой снежками действительно подписаны несколько человек, но среди них – ни Хадсона, ни Парня-с-коробкой. Возможно, они сняли отметки, когда разругались. Я продолжаю листать галерею.

Час проходит за часом. Я упорно увеличиваю каждый групповой снимок – с сегодняшнего дня и до момента создания аккаунта. Затем просматриваю подписчиков Харриет – да, все семьдесят пять тысяч – и перечень ее подписок, который несколько скромнее. Перехожу по ссылкам в профили людей, отмеченных на «снежной серии», и изучаю их подписки тоже.

Ничего.

Больше ни одной фотографии Парня-с-коробкой.

Я до сих пор не знаю, как его зовут.

Возможно, он все-таки был прав, и мироздание – та еще сволочь.

Что мне сейчас нужно, так это шоколад. И я говорю не о какой-нибудь жалкой вафле в жиденьком сиропе, а огромной плитке хардкорного 75-процентного шоколада или на худой конец печеньях с двойной шоколадной глазурью. Классическая дилемма Верхнего Вест-Сайда: когда твое сердце жаждет чего-нибудь из ассортимента Вианн Роше[28]28
  Персонаж из романа «Шоколад» Джоанн Харрис.


[Закрыть], но ленивая задница помнит, что на кухне стоит вазочка с леденцами.

Обожженные нервы. Вот как это ощущается. Когда все нужные нити сами легли тебе в руки – только чтобы спустя мгновение утечь сквозь пальцы. И ты совершенно ничего не можешь с этим поделать. Разве что плестись на кухню в совершенном раздрае.

Шкафчики снова забиты кофе – видимо, папа сходил в магазин и пополнил запасы. Причем хорошим, не какой-нибудь присыпкой из «Старбакса». Я нахожу пакет с французским кофе ручной обжарки из Dream & Bean и…

Крохотный тектонический сдвиг в груди: сердце вспоминает первым.

Dream & Bean. Футболка Парня-с-коробкой. Как я мог забыть?

Если бы я был детективом по найму, то сейчас вылетел бы с работы пинком под зад. Это не просто важная деталь – это улика, меняющая ход расследования, и все это время она была у меня под носом. Потому что кто носит футболки с логотипами кофеен?

Сотрудники этих кофеен, вот кто.

Я гуглю адреса ближайших точек с такой скоростью, что опечатываюсь в двух местах. И пожалуйста: один из филиалов Dream & Bean находится в паре кварталов от маминого офиса, прямо между ним и почтой.

Остатки спокойствия улетают в трубу. Что, если, что, если, что, если…

Я обязан его найти. Мне суждено его найти. Сердце колотится как ненормальное, пока я в подробностях воображаю нашу вторую встречу. Я в замедленной съемке распахну двери и зайду в почти пустой кофешоп в медовом ореоле заходящего солнца. Знакомая пара близнецов будет сидеть за столиком в углу, но мы их даже не заметим. Наши глаза будут прикованы друг к другу. «Артур?..» – выдохнет он едва слышно, и его губы Эммы Уотсон задрожат от бури плохо сдерживаемых чувств. Я только кивну – потому что, разумеется, потеряю дар речи. «Я думал, что никогда тебя больше не увижу, – прошепчет он. – Знаешь, я повсюду тебя искал». «И вот наконец нашел», – прошепчу я в ответ. А он, само собой…

Так, ладно, где тут тормоза. Нужно продумать стратегию.

Завтра у него вполне может оказаться выходной. На такой случай стоит захватить с собой фотографию. Интересно, совать ее под нос дежурному бариста будет совсем стремно?

Возможно, ее лучше прикрепить на доску объявлений. Получится тот же Крейгслист, только в старом добром реале. В кофейнях ведь есть доски объявлений? Должны быть, мне кажется.

Одно я знаю наверняка: этот шанс я упускать не намерен.

Я возвращаюсь в свою комнату, открываю ноутбук и принимаюсь печатать.

Ты тот парень с почты?

Честно говоря, я сейчас от смущения сгореть готов. Сам не верю, что это делаю, но…

Мы проговорили несколько минут в почтовом отделении на Лексингтон-авеню. Я был в галстуке с хот-догами, а ты отправлял коробку с вещами бывшему.

Я до сих пор вспоминаю твой смех. И жутко жалею, что не попросил номер телефона.

Мироздание, дашь мне еще один шанс?

[email protected]

Глава десятая
БЕН

12 июля, четверг

– «Крутяцкий кофе» отстой, – мрачно говорит Дилан, когда мы выходим из Dream & Bean с одноразовым стаканчиком (вместо того чтобы воспользоваться термосом, спрятанным у меня в рюкзаке). Он совсем приуныл с тех пор, как назвал Саманту будущей женой – в том же тоне, в котором обычно говорит это мне. Но шутить про женитьбу со мной – одно дело, а выдать подобное девчонке? После двух дней знакомства? Это просто не могло закончиться хорошо. – Впрочем, все к лучшему. Плохой кофе сахаром не исправить, и, если Саманта намерена и дальше там работать, мне пришлось бы провести всю жизнь во лжи. Я признался бы ей только на смертном одре, чтобы умереть честным человеком.

Я вздыхаю.

– Господи, и почему ты такой?

– Слишком много паршивого кофе, Биг-Бен.

– Это еще не конец. Думаю, она уже поняла, что иногда ты просто слишком Дилан.

– Ты так говоришь, будто это плохо. Диланить кого-то можно только из лучших побуждений! Даже если этот кто-то подает худший кофе на старушке Земле.

Мы идем через Вашингтон-Сквер-парк. Я замечаю на ближайшей скамейке симпатичного мексиканца в хипстерских очках. Он кивает в такт музыке в наушниках и увлеченно облизывает мороженое. Хадсон обожает мороженое. Для него это не десерт, а полноценная еда. Однажды мы развлекались у него на кухне: я закрывал глаза, он запускал ложку в один из множества контейнеров в морозилке, и я должен был по вкусу угадать, что это за сорт. Это было в самом начале марта, когда любой совместный идиотизм казался милым и поселял бабочки в животе. Один из наших маленьких секретов.

У Дилана звонит телефон.

– Это Саманта. Ха! Я же знал, что Женушка не сможет долго без Папочки Ди.

– Все, что ты сейчас сказал, отвратительно. Соберись.

Дилан подмигивает, но я-то вижу, что на самом деле он в панике. Он отвечает на звонок.

– Привет! Я… – Улыбка Дилана стремительно блекнет. – О.

У меня екает сердце за друга. Однако следом он поворачивается ко мне.

– Это тебя.

Что ж, возможно, это не тот счастливый поворот сюжета, на который мы надеялись.

Я беру трубку.

– Алло?

– Кажется, я напала на след твоего мальчика, – говорит Саманта.

– Да ладно!

– Было нелегко, но я допросила интернет с пристрастием. Сперва погуглила юридические фирмы, у которых есть филиалы и в Нью-Йорке, и в Джорджии, – бесполезно. Затем проверила в инстаграме хештег с забавными галстуками, но он не обновлялся больше года, так что здесь тоже по нулям. А потом я зашла в группу Йельского университета в фейсбуке и увидела объявление о встрече будущих первокурсников… Сегодня, Бен. В Нью-Йорке. В пять.

– Да ты шутишь, – выдыхаю я.

– Сейчас отправлю ссылку на встречу.

Телефон у уха коротко вибрирует. Я открываю сообщение и кликаю по ссылке: группа 2022, встреча-знакомство в Центральном парке.

– Не факт, что он там будет, – предупреждает Саманта. – Я просмотрела список предварительной записи, но ты же знаешь, как редко люди предварительно записываются. Думаю, надежда есть.

– Ого. Ты потрясающая.

– Слушай, мне тут стучат в подсобку, так что я лучше побегу. Удачи с поисками и передавай привет Дилану!

Я начинаю говорить «спасибо», но она уже отключается.

– Что такое? – взволнованно спрашивает Дилан. – Она говорила обо мне?

– Прости, Ди, она собирается сбежать в Лас-Вегас с Патриком, – сообщаю я трагическим тоном. Дилан пытается отобрать у меня телефон, но я не отдаю. – Да ладно, я шучу. Она просто сказала, что, вероятно, нашла Артура. Сегодня на Манхэттене состоится встреча первокурсников Йеля. Как думаешь, это слишком хорошо, чтобы быть правдой?

– Слишком хорошо то, что моя будущая жена делает за тебя всю работу.

– Ди, я серьезно. Есть миллион способов классно провести время в городе, в котором ты всего на одно лето. Он и так увидит этих чуваков в Йеле. Я бы на его месте туда не пошел.

– Мы тоже можем не ходить. – Дилан наконец отбирает у меня телефон и просматривает страницу встречи. – Ого. Все-таки Саманта зря тратит время в этом кофешопе. В нашем трио она была бы Гермионой. Если что, я претендую на Гарри.

– Но тогда я Рон.

– Сочувствую.

– Именно Рон в итоге замутил с Гермионой.

– Да, но… Черт, я не хочу быть Роном. Никто не хочет быть Роном. Даже Руперт Грин наверняка не хотел быть Роном! Давай лучше так: я Хан Соло, а она принцесса Лея. Тогда ты можешь быть Люком.

– Да хоть магистром Йодой, – ворчу я. – Сосредоточься.

– Да, да. Надо все же заглянуть на эту встречу. Может, Артур туда и не собирается. А может, собирается.

Мне хватило бы намека, что он там будет, чтобы отправиться в Центральный парк.

– Проверим?

– Да пребудет с тобой Сила.

– Нам нужны вымышленные имена, – говорит Дилан.

Мы шагаем к замку Бельведер[29]29
  Стилизованный замок на территории Центрального парка в Нью-Йорке, центр помощи посетителям и смотровая площадка. Построен в викторианском стиле в 1869 году по проекту архитектора Калверта Вокса.


[Закрыть], у которого должна состояться встреча. Есть что-то будоражащее в идее воссоединиться с Артуром под сводами почти настоящего дворца. Плохо лишь то, что я благоухаю отцовским одеколоном и потею в прошлогодней – и теперь уже явно тесной – рубашке поло. Дилан сказал, что в ней я буду больше похож на абитуриента Йеля.

– Это только все запутает, – отвечаю я. Не надо было поддаваться его уговорам и заходить переодеваться к Боггсам. В обычной футболке я чувствовал бы себя естественнее.

– Да ладно, это же весело! Думаю, я буду Дигби Уиттакером. А ты – Бруксом Тигом.

– Нет.

– Орсоном Бронвином?

– Нет.

– Последнее предложение: Ингрэмом Йейтсом.

– Нет. – Мы уже приближаемся к лестнице на смотровую площадку. – Ладно, Ди, давай начистоту. Я вроде как напуган до усрачки. То есть да, я надеюсь, что Артур туда придет, но мне кажется ненормальным так быстро западать на кого-то нового. В общем, если у второго пилота завалялся совет – жги, Дигби Уилсон.

– Уиттакер, – поправляет меня Дилан, а затем хлопает в ладоши. – Допустим, что Артур действительно там появится и тоже на тебя западет. Он ведь по-любому уедет в августе, верно? Можешь относиться к этому как к приятной случайной связи.

– Нет, Ди. Я не хочу так ни с кем поступать. И с собой в первую очередь.

– Ты прав. Плохой совет, Биг-Брукс.

– Бен.

– Послушай. Ты своего все равно не упустишь. – Дилан сжимает мне плечи и проникновенно заглядывает в глаза, будто тренер – непутевому спортсмену. – Может, тебе и правда нужен тайм-аут, прежде чем двигаться дальше. Я не осужу, если ты сейчас развернешься и уйдешь. Но я же тебя знаю, Биг-Бен. Ты мечтатель. И, может быть, мироздание в самом деле дает тебе второй шанс.

Я знаю, что Дилан прав. И тоже надеюсь, что мироздание стремится доказать мне, как я ошибаюсь по его поводу.

– Может, – наконец говорю я.

– Если не хочешь идти туда ради себя, сходи хотя бы ради тех несчастных, которым пришлось страдать в метро от твоего одеколона.

– Засранец.

Мы поднимаемся на смотровую площадку, где уже толкутся будущие студенты Йеля. В просветах между людьми виднеются деревья, озеро и дальняя часть Центрального парка. Некоторые парни настоящие каланчи, поэтому я нога за ногу обхожу толпу, вглядываясь в лица. Увы, примерно из двадцати студентов – к слову, пахнущих куда приятнее папиного одеколона – ни один даже отдаленно не напоминает Артура.

– Его здесь нет, – говорю я, вернувшись к Дилану. – И мы единственные в поло.

– Еще рано, – возражает тот. – И, может, Артур как раз станет третьим?

Я смотрю на него с большим сомнением.

– Раз пришли, давай хоть повеселимся, – говорит Дилан. – Если мы сейчас уйдем, я просто вернусь домой и буду до ночи слушать грустные песни, глазеть в окно, вздрагивать от каждого сообщения, а потом злиться, что это ты мне пишешь, а не Саманта.

– Ты самый большой засранец в моей жизни. Но хорошо, давай останемся.

– Ура! – Дилан с энтузиазмом оглядывается вокруг. – Смотри-ка, тут есть настоящие красавчики. Ты уже чувствуешь мотивацию как следует вдарить в следующем году и окунуться в эту потрясающую университетскую жизнь?

– И ни одного галстука с хот-догами.

– Только не говори, что обзавелся фетишем.

– Нет, просто… Круто было встретить человека, способного на самоиронию.

– Тем временем один горячий абитуриент уже положил на тебя глаз, – хмыкает Дилан. – На одиннадцать часов утра.

– Утра или вечера – какая разница?

– Большая. Я ощущаю от него свиданно-круассанные утренние вибрации. А не давай-потремся-булками вечерние.

Я послушно разворачиваюсь на одиннадцать часов – потому что в противном случае буду вынужден спросить, откуда Дилан выкопал сексуальную практику «трение булками», он непременно расскажет, и я выйду из себя. К тому же парень, которого он подметил, и правда симпатичный: смуглая кожа, белая футболка, персиковый блейзер, темно-синие слаксы до лодыжек и низкие кеды, на которые он, наверное, потратил больше, чем я на одежду за год. С таким вполне можно завязать непринужденный разговор – но если я чему и научился у восходящей звезды инстаграма Харриет, так это тому, что непринужденность требует больше всего усилий. Правда, лайков тоже приносит в избытке.

– Стильно, – киваю я. Собственная рубашка-поло на размер меньше нужного внезапно начинает ощущаться особенно стремно. – Но мне бы скорее хотелось быть им, чем с ним.

– Даже не подойдем поздороваться?

– Может, его вообще не интересуют парни.

– Ты все равно ничего не теряешь. Извини, но вам вряд ли придется вместе тусить следующие четыре года.

Будто я сам не знаю. Если у моих родителей и были какие-то надежды увидеть меня выпускником Лиги плюща, каждый годовой табель, начиная с шестого класса, последовательно развенчивал эти иллюзии. Ма искренне хочет, чтобы я получил высшее образование и не позволил никому смотреть на себя свысока – как окружающие всю жизнь смотрят на нее, – но чем дальше, тем несбыточнее кажутся эти планы. Словно, если меня поставить в круг этих умников, они моментально поймут, что я Бен Из Местного Колледжа, а не Бен Йельский Абитуриент, и выгонят под всеобщие насмешки и улюлюканье.

А теперь еще и этот парень, рядом с которым я заранее чувствую себя недостойным. С Хадсоном тоже такое было – причем едва ли не до самого финала. Вообще-то я не мастер заводить разговоры с незнакомцами (история с Артуром тому подтверждение), но это собрание ведь как раз и предназначено для знакомств – так что я хватаю Дилана за руку и тащу здороваться с утренне-вибрационным парнем. Он уже болтает с какой-то девчонкой в ярко-желтом хиджабе.

– Привет. Я Бен.

– А я Дигби Уиттакер.

– Вот это имя!

– Спасибо, – невозмутимо отвечает Дилан. – А тебя как зовут?

– Кент Мишель, – представляется парень и пожимает руку сперва Дилану, а потом мне.

Я поворачиваюсь к девушке в хиджабе.

– Бен.

– Алима, – улыбается она. – Ну что, мальчики, волнуетесь?

Дилан прочищает горло.

– Еще бы. Третий год мечтаю о лекциях по социологии, греческому и античной истории. Одно время даже подумывал назвать будущего сына Ахиллом – не дает забывать, что никто из нас не совершенен.

Я просто…

Нет слов.

Иногда Дилан умудряется передиланить сам себя.

– Ого, – присвистывает Кент. – Звучит куда круче этики, политики и экономики.

Слава богу, он не настолько самонадеян, чтобы размахивать ведущей специальностью как флагом. Десять очков политологам.

– А ты какие предметы возьмешь?

И черт, я прямо чувствую, как заливаюсь краской. Понятия не имею, какие в Йеле есть курсы. Или хотя бы факультеты. Мне еще целый год до выпуска, и о дальнейшей учебе я пока не задумывался. Так что после секундной заминки решаю ответить честно:

– По правде говоря, я хочу стать писателем.

– Я тоже! – сияет Кент. – Ну, или хотел раньше. Не смейтесь, но в свое время я накатал тонну фанфиков.

– Бен точно не будет над тобой смеяться, – авторитетно заявляет Дилан.

– Вообще-то я не Русалочка и могу сам за себя говорить, – отвечаю я с фальшивой улыбкой, за которой явственно читается «очень забавно, а теперь заткнись, пожалуйста». – И по какому фандому ты пишешь, Кент?

– По «Покемонам», – отвечает он с легкой гримасой, будто ждет, что мы сейчас начнем покатываться. У него тоже ямочка на подбородке. Вот дерьмо. – Знаю, звучит ужасно глупо, но я на них вырос.

– И вовсе не глупо, – возражает Алима.

– Точно, – киваю я. – В детстве я таскал родителей ловить Сквиртла.

– А я банально фанател по Пикачу, – улыбается Кент.

– Пикачу круче всех, – подтверждает Дилан.

Мне кажется или штурман метит на роль первого пилота? Я награждаю Дилана взглядом «будь-добр-свали-сейчас-же». К счастью, он понимает намек и охотно переключается на Алиму.

– А ты на чем сидишь? Не в буквальном смысле сидишь, конечно. Хотя если выяснится, что такая очаровательная дама на досуге отдает должное марихуане, я даже пересмотрю свое к ней отношение…

Мои глубочайшие соболезнования Алиме, но между мной и Кентом проскочила искра. Может, я и не найду здесь того, кого искал, но уйду с тем, кто окажется для меня еще лучше.

– И где можно почитать твои фанфики? – спрашиваю я.

– Ох, это было сто лет назад. Все давно уничтожено. Считай, что я выбросил их в вулкан, а этот вулкан выбросил в другой вулкан. – Если Кент так очаровательно посмеивается, мне уже не терпится услышать, как он смеется в полный голос. – А ты тоже с Манхэттена?

– Из Алфавитного города.

– Да ладно! Получается, мы соседи. Я живу в паре кварталов от Юнион-сквер.

Окей, а вот это уже выглядит намеком мироздания. Мы всю жизнь прожили в пятнадцати минутах друг от друга и умудрились встретиться только здесь.

– У меня отец работает помощником управляющего в «Дуэйн Риде» напротив Юнион-сквер, – говорю я.

Я искренне горжусь родителями, но некоторые придурки в школе смотрят на мою семью сверху вниз, раз Ма и Па не сумели «устроиться получше». Обычно Дилан их затыкает, но сейчас мне нарочно хочется выложить все карты – на случай, если Кент окажется тем еще снобом.

– Надо же! Я все время туда хожу. По вторникам и четвергам готовка на мне, так что я частенько заглядываю в «Дуэйн Рид» за продуктами.

– Так ведь в квартале есть «Хоул Фудс»[30]30
  Whole Foods – американская сеть супермаркетов, специализирующаяся на продаже органических продуктов питания без искусственных консервантов, красителей и усилителей вкуса.


[Закрыть], – замечаю я как бы мимоходом. Судя по кедам и одежде Кента, его семья не будет выгадывать по супермаркетам лишнюю пару баксов.

– Да, но там вечно километровые очереди, а мне все равно нужны только испанские блюда быстрого приготовления.

– Ясно. А ты, случаем, не пуэрториканец? Или…

– Ага, он самый, – с очередной улыбкой подтверждает Кент.

Я до сих пор не знаю, нравятся ли ему парни, но разговор определенно развивается в нужном русле.

– Я тоже! Но все считают меня белым, и это полный отстой. Приходится чуть не с кулаками доказывать обратное.

На этот раз Кент не улыбается – только прикусывает губу и кивает.

– По крайней мере, за тобой не ходят по пятам в продуктовых, будто ты непременно что-то стыришь. И вряд ли спрашивают, поступил ты в Йель своими мозгами или прошел по квоте национального разнообразия. Вот это – реально отстой.

Я отвожу взгляд. Ощущения такие, будто мне дали под дых.

– Прости, я…

Пару неловких секунд мы оба молчим. В сравнении с проблемами, с которыми регулярно сталкивается Кент, мое неочевидное пуэрториканство выглядит просто смешно. Надо же было так облажаться.