Текст книги "Викинги – люди саги. Жизнь и нравы"

О воинских качествах и некоторых военных обычаях скандинавов – в той мере, какую предоставляют саги и примыкающие к ним материалы, – стоит сказать несколько слов отдельно.

Рассказ этот стоит начать с Тацита. Римский историк I в. обращает серьезное внимание на свойства скандинавов как воинов, в частности на их поведение в битве, а также их обычаи, связанные с войной. Он сообщает, что они очень воинственны и отважны в битвах. Величайшее презрение у них вызывает трусость. Если воин оплошал в бою или бросил щит, т. е. перестал сражаться, – это величайшее бесчестье, и трус теряет не только честь, но и жизнь. Таких оробевших бойцов, а также людей, «обесчестивших свое тело» (?!), «топят в грязи или в болоте, забрасывая поверх валежником… потому что позорные поступки [надо] скрывать». Предателей же и перебежчиков скандинавы вешают на деревьях, поскольку такие «злодеяния и кару за них должно, по их мнению, выставлять напоказ». Они страшатся плена, особенно пленения их женщин. Тела убитых соплеменников скандинавы обязательно уносят с собой, «даже если они потерпели поражение». «Единственный вид зрелищ» у них «на любом сборище» и излюбленная «забава» их юношей – «обнаженными носиться и прыгать среди врытых в землю мечей и смертоносных фрамей (копий. – А.С.). Это упражнение породило в них ловкость, ловкость – непринужденность». А вознаграждением за проворство и смелость, проявляемые в этой опасной игре, служат не деньги или подарки, а «удовольствие зрителей»[303]303
  Тацит. Гл. 8, 12, 24.


[Закрыть]. Очевидно, что здесь мы встречаемся с описанием одного из упражнений для тренировки воинских умений, которые производятся (или демонстрируются) публично, но, разумеется, требуют предварительной подготовки. О впечатляющем танце юного воина среди остро наточенных мечей говорится и в балладе «Раненая девушка»[304]304
  О рыцарях. С. 97 и сл.


[Закрыть].

Через тысячу с лишним лет Адам Бременский, сравнивая воинские и моральные качества скандинавов из разных мест региона, отмечает, что свеоны особенно свободолюбивы, что «они славятся своей силой и битвами, в которых независимо от того, сражаются ли на конях или на кораблях, показывают себя превосходными воинами»[305]305
  Адам. IV:22.


[Закрыть]. Но он похвалил и данов, которые «столь презирают слезы и рыдания, а также другие выражения скорби, которые у нас считаются нормальными, что плакать у них не положено ни о своих грехах, ни о смерти близких»[306]306
  Там же. IV:6.


[Закрыть]. Что же касается норвежцев, то, по его словам, в «Нортмании воспитываются храбрые воины, ибо сочные плоды не смягчают их нрав. Нортманны чаще нападают на других, чем подвергаются нападениям… Движимые недостатком дела на родине, они обходят весь мир и посредством пиратских набегов на всевозможные земли добывают богатства, которые привозят домой, восполняя таким образом неудобства своей страны»[307]307
  Там же. IV:30.


[Закрыть].

А вот что говорит Снорри Стурлусон устами одного из своих героев, сравнивая норвежцев и исландцев: «Многие в битве проворнее вас, исландцев, поскольку вы не так привычны к ним, как мы, норвежцы, но никто не отважнее вас»[308]308
  КЗ. Гл. III. С. 530.


[Закрыть]. «Сага о Сверрире» (гл. 19–20) подтверждает высказывания Адама, повествуя о том, что скандинавы в сложных условиях предпочитали быструю смерть мучительному умиранию и самоубийство позорному плену; автор считает это «обычаем язычников».

Короче говоря, скандинавы в ту эпоху были отважными и безжалостными воинами, смелыми и любознательными мореходами и любителями чужого добра.

Только из такой среды могли выходить люди, подобные Эйрику Рыжему («Сага об Эйрике Рыжем», гл. 2), который открыл Гренландию и провел там три года, или его сыну Лейву, «рослому, сильному и видному человеку, умному и сдержанному», который «поехал искать новые страны, о чем было много разговоров» и в результате доплыл до Америки[309]309
  ИСИЭ. С. 91–93.


[Закрыть]. Это были суровые люди, о них говорили, что они «редко слушаются и редко извиняются». Среди них был знаменитый датчанин Рагнар Кожаные Штаны, который в IX в. воевал в Англии[310]310
  Там же. С. 163. Ср. с. 639.


[Закрыть]. Или Хрольв Пешеход (герой одноименной саги из саг о древних временах), которого отождествляют с известным викингом Ролло (Роллон), что в 911 г. вынудил короля Франции Карла Простоватого заключить с ним мирный договор и дать ему в лен будущее Нормандское герцогство[311]311
  СОДВ. С. 126.


[Закрыть].

Нельзя не заметить, что саги не только заполнены описаниями битв или, в крайнем случае, упоминаниями о них, но и что эти описания сделаны пристрастно и натуралистично. Совершенно очевидно, что не только авторы, но и позднейшие составители саг горячо сопереживали своим героям. Поэтому саги сохраняют дух того времени, когда война была повседневностью, входила в жизнь людей Севера как ее важная составная часть.

Корабли викингов ходили в походы под знаменами, на которых изображался ворон – птица Одина. Стягу вообще придавалось большое значение, поэтому знаменосцами ставили особенно сильных, мужественных и верных людей, их старались беречь во время битвы[312]312
  КЗ. С. 413, 539; СОДВ. С. 44. О том, что в знаменосцы выбирали особенно искусного и проверенного воина, говорится и в скандинавских балладах.


[Закрыть]. Саги нередко сохраняют имена знаменосцев[313]313
  КЗ. С. 539.


[Закрыть]. Тела погибших (в битве или, например, в случае мора) товарищей, если была возможность, никогда не бросали, а стремились привезти в гробах на родину[314]314
  ИСИЭ. С. 97.


[Закрыть], в крайнем случае хотя бы похоронить на месте гибели. Так обстояло дело и в дальних зарубежных походах, и в близких, по Балтике.

Битвы между королями – правителями соседних территорий также зачастую проходили на море. Не случайно Адам Бременский пишет: «Могущественный король свеонов Эрик[315]315
  Речь идет о короле Упланда Эрике Победоносном (ум. 990).


[Закрыть], собрав войско, числом, как песок морской, напал на Данию. Против него выступил Свейн, напрасно надеявшийся на своих идолов. После многих морских сражений, а именно таким образом бьются друг с другом эти народы (еа gens, т. е. племена. – А.С.), король Эрик вышел победителем, уничтожив все войско данов и захватив Данию»[316]316
  Адам. II:28.


[Закрыть].

Битва на море описывается, в частности, в «Саге о Хаконе Широкоплечем»[317]317
  КЗ. С. 539.


[Закрыть]. О морских битвах, о понесенных в них обеими сторонами тяжких потерях свидетельствуют также произведения скальдов[318]318
  См., например, довольно подробное описание в КЗ, с. 395. См. также висы № 12, 15, 17 из «Саги о Названых Братьях», «Пряди о Тормоде» и «Саги о Тормоде Скальде Чернобровой» (ИС II:1).


[Закрыть].

Морское сражение начиналось, когда корабли сближались на расстояние полета стрелы, и происходил обмен стрелами и дротиками. В дальнейшем нападавшая сторона стремилась при помощи крючьев и багров подтянуть корабль противника и закрепиться в этой позиции. Затем воины перепрыгивали на атакуемый корабль и начинали биться с его командой мечами и боевыми топорами. Оборонявшиеся обычно старались группироваться на штевнях и помостах, где было легче защищаться и нападать. В случае победы нападавшие лишь в крайних случаях топили захваченный корабль, обычно же присваивали его. Уцелевших членов его команды убивали, сбрасывая затем трупы в море, либо, если была возможность, обращали пленников в рабов. Сражение кораблей происходило и на реках, и в заливах, но чаще всего в открытом море, естественно, в спокойную погоду.

«Сага о Греттире» (гл. IV) рассказывает о викингах Вигдьоде и Вестморе, родом с Гебридских островов. Они ходили в походы на восьми кораблях и летом и зимой (!), и грабили берега Ирландии, «пока берега не стал охранять Эйвинд Норвежец», видимо также викинг, приглашенный на службу в Ирландию. В одном фьорде с ними встретились скандинавские мореплаватели Энунд и Транд. Они заперли корабли разбойников в фьорде, преградив им выход в море своими кораблями. Произошла «великая битва». Поэт, восславивший подвиг Энунда (его вису находим там же), сообщает, что тот загнал корабли находников к скале, где были заготовлены камни, откуда затем забросали корабли противников камнями.

Рано или поздно викингам приходилось покидать родной корабль: ведь их основная добыча находилась на суше. Высадившись, они пешим или конным строем вступали в бой – конечно, если аборигены оказывали им сопротивление. «У каждого наготове щит и меч обнажен»[319]319
  Баллада «Лаве и Йон» // О рыцарях. С. 157 и сл.


[Закрыть]. В сухопутном бою скандинавы также проявляли большое искусство. Если бились на лошадях, то это были специально обученные боевые кони (вероятно, их тренировали и во время «битвы лошадей»); боевых коней защищали войлочными попонами. Победитель забирал коня побежденного воина: ведь боевые лошади высоко ценились. Нередко воины сходили с лошадей и сражались пешими.

Для пешего боя воины надевали башмаки на шипах, чтобы ноги не скользили. Носки или обмотки натягивались на штанины и прочно закреплялись. Плащ имел войлочный капюшон, впрочем, на время битвы плащ снимали. Кроме того, на голове был прочный шлем, в руках щит, у пояса – меч и кинжал, или два меча: короткий и длинный. Меч Торольва (из «Саги об Эгиле») назывался Длинный. «Это было славное оружие». В руке Торольв держал мощное копье с четырехгранным наконечником[320]320
  ИС I. С. 158.


[Закрыть]. В одной из саг рассказывается о бойце, который бросал копья двумя руками сразу. «Так учил меня мой отец служить мессу», – все время приговаривал этот воин[321]321
  КЗ. С. 377.


[Закрыть]. Искусного лучника закрывали во время боя щитом. Щитами же ограждали вождя.

Корнелий Тацит в своем сочинении «О происхождении германцев» (гл. 6) пишет о боевом построении ютов (будущих датчан) клиньями. Судя по европейским анналам, воины, если позволяло их количество, строились в два полка, что допускало известные маневры. Нередко при необходимости объединялись два или более отрядов захватчиков, обычно действовавших поодиночке. Сигналом к построению служил звук боевого рога.

Судя по «Первой песни о Хельги Убийце Хундинга» и «Перебранке Локи», зачином для больших сражений, после того как войска противников выстраивались друг против друга, служил словесный ритуал – обмен взаимными оскорблениями. Другой ритуал – единоборство двух бойцов, по одному из каждого войска, знакомое нам и по русским былинам, где этих удальцов называют «поединщики». Для того чтобы определить, кого именно выставить на поединок, «кости бросали на тавлеи»[322]322
  Ср. с: Песнь о ста сорока семи // О рыцарях. С. 22 и сл. См. там же описание конной схватки.


[Закрыть]. Если вождю грозила опасность, отряд смыкался вокруг него, дружина закрывала его с боков и сверху «стеной из щитов»[323]323
  КИ. С. 211 (гл. XXI).


[Закрыть]. Если сражающиеся во время боя просили о перемирии, они поднимали щит мира[324]324
  СОДВ. Прим. 140.


[Закрыть].

Наиболее важные сражения оставались в памяти, им посвящались саги и песни скальдов. Известны многие такие висы, в их числе – о битве при Свельде, когда погиб креститель Норвегии конунг Олав Трюггвасон, прославленный сагой Одда Сноррасона Мудрого, или о битве при Стикластадире в 1030 г., когда погиб король Олав Харальдссон (будущий св. Олав), и др.[325]325
  Поэзия скальдов. С. 168 и др.


[Закрыть]

При военных действиях на суше, начиная осаду или готовясь в свою очередь выдержать осаду противника, викинги устраивали лагерь, обнесенный валом из бревен, земли или торфа, иногда с палисадом, а также со рвом либо двумя рвами и валами, внешними и внутренними. Или же лагерь устраивали на островах, например посреди непроходимых болот, с одной-двумя тайными тропами[326]326
  В Дании сохранился древний замок в виде башни, стоящей на краю бывшего болота. Такое расположение было удобным для защитников не меньше, чем размещение на обрывистой скале или крутом берегу.


[Закрыть].

Тема, которая рассматривается ниже, – это путешествия и грабежи оседлых скандинавов в пределах родного региона и ближайшей округи, что для немалого их числа являлось вполне обычным делом. Такие ближние пиратские набеги нередко имели своей целью еще и месть. Не случайно Балтийское море получило у восточных европейцев, у арабов (Аль Бируни) и в русских летописях название моря Варяжского – по господствующим там варягам-викингам. Адам Бременский называл Балтийское море «варварским» и «скифским».

И семейные мужчины, и весьма часто – молодежь устраивали морские набеги. Для многих скандинавов пребывание в викинге, грабежи, битвы, захват земель, переселение на новые земли, зачастую вместе с семьей, крещение там (вместе с дружиной), длительная служба у иноземных государей, даже образование в чужих странах своих политических анклавов или целых государств были образом жизни. И если в очерке об эпохе викингов речь идет о путешествиях и захватах таких викингов-«морестранников» на просторах Европы, а основные представления и факты почерпнуты из континентальных хроник, анналов и русских летописей, то данный очерк преимущественно опирается на саги. И разговор о пиратстве в этом очерке имеет целью дать представление главным образом о том, как отразили саги именно относительно целевые, кратковременные, эпизодические морские походы, которые были важным вспомогательным занятием многих хозяев. Характерно, что саги уделяют свое внимание именно пиратским действиям в ближних водах, преимущественно на Балтике, а не в отдаленных регионах. Эти ближние набеги имели целью только грабеж, а не завоевание новых, тем более удаленных земель.

И я хотела бы снова подчеркнуть, что в сагах они выглядят как часть повседневной жизни скандинавов.

Прежде всего следует еще раз отметить, что в ближние походы ходили далеко не только скандинавы, пиратством успешно занимались и другие жители побережий Балтийского моря. С ними скандинавы постоянно враждовали, то сами подвергаясь их набегам, то сражаясь с ними, то облагая их данью, то просто немилосердно грабя. Главным образом это были жители восточного берега Балтики и прилегающих к нему островов и полуостровов – курши («куры»), квены, эсты, карелы, финны и др.[327]327
  IMS. P. 105–106; КЗ. С. 28–29; Сага об Ингваре. С. 303, прим. 46; Сага о Магнусе Слепом. Гл. VI и др.


[Закрыть] В сагах упоминаются, в частности, своеобразные финские лодки, сшитые из шкур и скрепленные жилами и кусками прутьев. Они были быстроходными и вмещали до 12 гребцов.

Финнов саги описывают как жестких воинов. Захватив судно противника или напав на побережье, они могли убить и ребенка, что у скандинавов считалось «постыдным поступком», хотя сами скандинавские викинги придерживались этого морального запрета совсем не всегда. Упоминаются в сагах и как находники, и как, в свою очередь, объекты грабежа не менее воинственные венды – полабские славяне, которые обитали на южном побережье Балтийского моря и чуть позднее, в XI–XIII вв., создали свое государство. Отголоски их набегов на берега Дании и упоминание о «земле вендов» можно обнаружить в средневековой датской балладе «Утренний сон девушки». Там рассказывается о том, как венды осаждают скандинавскую крепость, чтобы взять в плен девушку и привезти ее в жены своему королю[328]328
  Баллады. С. 169. См. особ. строфу 5.


[Закрыть].

Наряду с этим саги свидетельствуют, что многие их персонажи, тот или иной бонд в молодости ходил в викинг, был викингом. Отправившись в викинг, скандинав переживал множество приключений, получал раны и увечья, а нередко и находил гибель в морской пучине или в сражениях на суше. Но всех их влекла надежда добыть славу и разбогатеть, что было вполне возможно. Вот что говорится, например, об Энунде, который был «великим викингом» середины IX в. На пяти кораблях он с товарищами ходил на Гебридские острова, промышлял у берегов Ирландии и Шотландии; проведя там зиму и три лета, они затем вернулись домой[329]329
  Сага о Греттире. С. 5.


[Закрыть]. Похожим образом обстояло дело и с героем «Саги о Хёрде и островитянах», который 15 лет пробыл в чужих краях, а в 30 лет вернулся домой, добыв «большое богатство и славу»[330]330
  ИСИЭ. С. 473.


[Закрыть].

В той же саге о Хёрде описываются приключения молодого Сигурда Приемыша Торви, воспитанника датского купца. События происходили во времена Харальда Синезубого[331]331
  Харальд Блотанд, сын Горма Старого (ок. 940 – ок. 985/7).


[Закрыть], у которого Сигурд был дружинником. Вскоре, однако, он примкнул к викингам и провел в море несколько лет. За это время он стал предводителем отряда, который плавал на пяти кораблях. Однажды им пришлось сражаться с встреченным в море отрядом викингов, шедшим на семи кораблях. Завязавшееся между ними сражение было несчастливым для Сигурда, так как его пленили и заковали в цепи. Когда его стражники заснули, Сигурду удалось освободить от веревок руки и сбить с щиколоток железо «вместе с пятками». Бросившись в море, он доплыл до берега. А в это время Хёрд склоняет викингов совершить грабительский поход. Вместе с Хёрдом в этом набеге и убийстве пиратов – своих соперников участвовал и некий гет. Они взяли тогда «большую добычу» и вернулись в Гаутланд, где и «провели зиму в большом почете»[332]332
  ИСИЭ. С. 471.


[Закрыть].

«Сага о Греттире» рассказывает о сыне Торстейна, человеке высоком и сильном, который «нарядно одевался, носил дорогое оружие и любил похвастаться. Он был мореход» еще до того, как приехал в Исландию (гл. LIX. Курсив мой. – А.С.).

Хорошей добычей у всех находников считались «груды золота», серебро, дорогие кольца и драгоценные камни, «древние вещи, чудные чаши», возможно, дорогая новая одежда и т. д.[333]333
  Ср. с сокровищами змея в «Беовульфе», гл. 38.


[Закрыть] Ценились рабы, которых можно было продать либо использовать в собственном хозяйстве.

Чуткий к материалам истории Александр Сергеевич Пушкин, используя романтическое представление о викингах, которое сложилось в его время в историко-литературных кругах Европы, ввел бывшего викинга в поэму «Руслан и Людмила» в качестве положительного, благородного героя. Это доброжелатель Руслана, старик, который называет себя «природный фин» (так в цитируемом издании. – А.С.). Финн вспоминает свою буйную, славную молодость, когда он, удрученный безответной любовью, превратился в морского разбойника, «надеждой полного» все-таки покорить сердце капризной девушки. Вместе с «дружиной братской»[334]334
  Братство викингов и рыбаков! Ср. торговые гильдии, духовные «братства» и т. д.


[Закрыть] «смелых рыбаков» он стал «искать опасностей и злата», и тихий край отцов (!) / Услышал бранный звук булата / И шум немирных челноков». Дальше старик рассказывает:

 
С толпой бесстрашных земляков
Мы десять лет снега и волны
Багрили кровию врагов.
Молва неслась: цари чужбины
Страшились дерзости моей;
Их горделивые дружины
Бежали северных мечей.
Мы весело, мы грозно бились,
Делили дани и дары…
 

Проведя десять лет в «битвах и пирах», повзрослевший викинг Финн и его «други» с «гордой радостью» вернулись домой, чтобы повесить «праздные кольчуги / Под сенью хижины родной». А там, продолжает герой,

 
К ногам красавицы надменной
Принес я меч окровавленный,
Кораллы, злато и жемчуг…[335]335
  Пушкин А.С. Соч.: В 3 т. М., 1937. Т. 2. С. 46, 48–49.


[Закрыть]
 

Поэт возводит решительность викингов к смелости рыбаков, привыкших к опасностям капризного моря. Он говорит о «братстве» и дружбе викингов («други»), о разделе между ними добытого богатства. Добыча, полученная ими в результате их кровавого промысла, особенно жемчуг и кораллы, показывает, что они побывали и в Средиземноморье. Прежде чем отправиться «вдаль», молодежь пошалила дома, нарушив тишину родной земли, а позднее жестокость бывших мирных рыбаков вызывала ужас чужеземных царей. Став викингом в юности, герой поэмы провел «в битвах и пирах» десять лет. Вернулся домой уже вполне взрослым человеком, предвкушая удовольствие повесить воинские доспехи на стену своего дома и предъявить своенравной девушке «меч окровавленный» вместе с ценными дарами. Трудно более выразительно и точно охарактеризовать северных находников!

Викинги, как опять же правильно подметил Пушкин, действительно не всегда задумывались над проблемой «свой» и «чужой». Они одинаково жестоко бились с соплеменниками и чужаками, одинаково безжалостно грабили чужие и свои берега, сражались с пиратами-соперниками из соседних стран или областей.

Прав поэт и в том, что походы в буйной молодости имели целью обрести воинскую славу, столь ценимую в скандинавском обществе, и, безусловно, богатства, необходимые для обзаведения собственным хозяйством и выгодной женитьбы.

Но из саг определенно следует и то, что в сравнительно кратковременные викинги, эпизодические походы, один или несколько раз в течение жизни устремлялись также «зрелые», семейные владельцы хозяйств, которые считали необходимым пополнить свое имущество или стремились развеяться от однообразия оседлой жизни, насладиться «упоением в бою». Такой недолгий, целенаправленный, географически определенный поход относительно небольшой компании охотников до чужого добра имел у современников особое название – грабительский поход (hernadr, что можно перевести еще как «нажива», «грабеж», «опустошение»). Соответствующее выражение «ехать/отправиться грабить» (fara i hernadi), наряду с выражениями «быть в викинге», «отправиться в викинг» (например, fara i vikingr), часто встречается в сагах и употребляется в связи с бондами разного состояния, пиратами и королями. Объектами грабительских захватов, помимо сокровищ и пленников-мужчин, часто были женщины, которых либо оставляли при себе, либо продавали[336]336
  ИС I. С. 119 и сл. Ср.: ИС II:1. С. 164 и мн. др.


[Закрыть], что нередко влекло за собой кровную месть, если дело происходило в самой Скандинавии.

Для скандинавов было вполне повседневным, обыденным делом эпизодически, время от времени, по мере надобности или желания, уходить на одном или двух-трех кораблях и со спутниками в грабительские походы даже к своим соседям и соплеменникам. О грабежах и жестокости скандинавов во время сбора дани, а также о разбойных нападениях, что некоторые из них совершали походя, во время проезда мимо уютного берега даже собственной страны, говорится во многих сагах[337]337
  СОДВ. С. 170–171; КЗ. С. 28–29. Ср.: Сага о Харальде Прекрасноволосом. Гл. 30.


[Закрыть]. Снорри в своем «Круге Земном» немало рассказывает о том, что «случалось нередко». А именно, что викинги на боевых кораблях плыли вдоль скандинавских берегов и «совершали набеги» на прибрежные поселения, в том числе на своих же соседей, так что люди думали, что напали враги[338]338
  КЗ. С. 79.


[Закрыть], и занимали места на крышах, чтобы издали разить врага, не подпуская к дому[339]339
  Сага об исландцах. Гл. 24. 1209 г.


[Закрыть]. Снорри свидетельствует, что такие набеги скандинавов имели место и раньше VIII столетия, и после XI в.[340]340
  КЗ. С. 56–57.


[Закрыть]; что они грабили вендов и куршей, бесчинствовали в Прибалтике и изредка – в Гардарики (на Руси). Но также грабили и убивали своих противников – скандинавов и их людей[341]341
  Там же. С. 153.


[Закрыть] (см., например, «Сагу о Магнусе Слепом и Харальде Гилли» или «Сагу об Олаве Тихом»). Нередко отряды викингов сражались между собой («Сага о Харальде Прекрасноволосом», гл. XXII).

В этом очерке, как я уже предупреждала, интересно то, как вели себя воинственные скандинавы как бы «у себя дома», когда отправлялись в походы против своих соседей и даже соплеменников. Так, овдовевший малый конунг Гудред решил жениться на Асе, дочери одного из соседних конунгов – Харальда Рыжебородого, но получил отказ. Тогда он подплыл на кораблях, со значительным для тех обстоятельств войском к усадьбе Харальда и высадился там ночью. В завязавшемся сражении Харальд и его сын пали, а Гудред, который «имел большой перевес сил», захватил большую добычу, увез с собой Асу и женился на ней. У них родился сын. Когда малышу исполнился год, Гудред, который по обычаю стал осенью ездить по пирам, возвращался домой сильно пьяным. В один из таких вечеров, когда король сходил с корабля, покачиваясь на сходнях, его пронзил копьем слуга королевы. И Аса не отрицала, что убийцу подослала она, чтобы отомстить за отца и брата. Как говорит скальд конунга Тьодольва в «Перечне Инглингов»:

 
Коварная мысль Когда во тьме
О кровавой мести Вождя хмельного
Смерть несла Нашло копье
Властелину, Холопа Асы[342]342
  Там же. С. 36–37.


[Закрыть].
 

А «большой хёвдинг» Эйнстейн, также затосковав после смерти жены, чтобы развлечься, отправился в «грабительский поход»[343]343
  СОДВ. С. 101.


[Закрыть].

«Сага о Греттире» (гл. XIV) включает такой эпизод. Группа скандинавов-грабителей на небольшом корабле («невелик, от штевня до штевня закрыт по бортам щитами и весь покрашен»), идя на веслах, пристала к берегу Исландии. Они вытащили корабль на берег и поместили его в корабельный сарай местного хозяина Торфинна. В этом сарае уже стояла его большая ладья, которую обычно спускали на воду 30 человек. Пираты же вытащили ее силами 12 человек и поместили в сарай свой корабль. Им пришла в голову мысль «переночевать с женщинами Торфинна» – его женой, дочкой и другими. Но Греттир, применив поистине героические усилия, в одиночку убил 10 морских разбойников, отбил дом и имущество Торфинна и спас честь его женщин.

Конунги и знать включались в дела викингов и достаточно часто – в «грабительские походы» уже в раннем возрасте, иногда детьми. Знатный Эйрик пошел в свой первый викинг в 10 или 11 лет на чужом корабле, в 12 лет собрал свою дружину. Его воспитатель Торольв дал ему корабль, рассчитанный на 15 гребцов, со всем снаряжением, шатрами и припасами. Этот Эйрик в 12 лет получил в Норвегии статус ярла, а впоследствии стал могучим правителем и прожил долгую жизнь, непрерывно воюя. Ярл Эйрик сын Хакона («Сага об Олаве Трюггвасоне, гл. LXXXIX), его братья «и многие другие» после смерти Хакона-ярла уехали в Швецию к конунгу Олаву и были «хорошо там приняты». Ходили в пиратские походы и много награбили. Эйрик отправился в поход на Русь, провел там пять лет и сильно пограбил Гардарики. Захватывал также корабли датских викингов. А потом явился к датскому королю Свейну Вилобородому (ок. 997 – ок. 1014) и женился на его дочери Гюде. А Свейн Вилобородый женился на Сигрид Гордой, матери короля Олава Шведского. Норвежский ярл Эйрик, датский конунг Свейн и шведский конунг Олав после долгих территориальных конфликтов и столкновений помирились с помощью этих династических браков, а также других соглашений. Так был установлен, пожалуй, самый ранний «тройственный союз» Дании, Швеции и Норвегии – на рубеже X–XI вв. Союз этот, однако, оказался непрочным.

Харальд Норвежский впервые участвовал в битве, когда ему было 15 лет. Один из крестителей Норвегии конунг Олав Харальдссон (см. сагу о нем, гл. VI, XII и др.) начал участвовать в грабительских походах 12 лет от роду, затем много раз ходил в викинги, а в своей стране разорял бондов, которые не могли дать отпор его дружине. На его корабле было 100 человек – «отборная дружина», все в кольчугах и прочных вяленых шлемах. А на шлемах белой краской были нарисованы кресты. Знамя у короля Олава было белое, с нарисованной змеей. Перед боем он всегда служил молебен, но поступал ли он так и перед пиратским походом – неясно. О грабительских походах юного Олава сына Трюггви и знатных юношей Олава и Торкеля повествуют «Сага об Олаве сыне Трюггви» (гл. VI–XI) и «Сага о людях из Лососьей Долины» (гл. XX и сл.).

Сыновья малого шведского конунга из Гёталанда постоянно ходили в грабительские походы. У одного из них, Рагнара, был корабль Рагнарская ладья (Raknarsslodi), второй по величине после прославленного «Длинного Змея» (Ormrinn langi)[344]344
  СОДВ. С. 112.


[Закрыть], а также меч Хорнхъялти, с рукоятью из рога, богато отделанной золотом. Им удалось захватить богатую добычу – «сундуки с золотом»[345]345
  Там же. С. 86–87.


[Закрыть].

В «Саге об Ингваре Путешественнике» рассказывается, как на суда конунга Свейна напали «язычники на судах-галеях». Язычников разбили, забрав у них множество разного добра, в том числе драгоценностей, а затем пограбили и местных жителей, обитавших на берегу, взяли у них много шкур, одежды, серебра и других драгоценных вещей. Затем по дороге стали торговать частью добычи, но поскольку не знали местных наречий, то больше дрались с покупателями[346]346
  Сага об Ингваре. С. 215.


[Закрыть]. Не случайно в той же саге рассказывается о том, что и Ингвар, и его сын во время пребывания в Гардах (т. е. на Руси) посещали некую школу, где они выучились «многим языкам, которые известны людям, ходящим по Аустрвегу» (т. е. по Восточному пути)[347]347
  Там же. С. 264.


[Закрыть]. Это сведение, единственное в своем роде, было бы поистине бесценным для понимания той эпохи, но, увы, скорее всего, оно вставлено уже в XIII в.

Сын знаменитого Ингвара Путешественника Свейн ходил в «грабительские поездки», чтобы «испытать себя»[348]348
  Там же.


[Закрыть]. Объявленный вне закона Хёрд ушел в викинги в 15 лет. Он и его названый брат Гейр нападали на хутора, грабили, резали скот и увозили мясо[349]349
  ИСИЭ. С. 483 и сл.


[Закрыть]. Плавая вдоль берегов, где жили соседи, и грабя их поселения, викинги при этом убивали всех, кто был им не по нраву («Сага о Хаконе Добром», гл. XX). Они сражались из-за добычи с чужими викингами, а также между собой на суше и на море, захватывали земли соседей и отбирали у местных жителей их добро, в лучшем случае уводили у них скот, резали его на берегу и забирали мясо («Сага о Харальде Прекрасноволосом», гл. XXIII). Конунг вынужден был собрать тинг и призвать бондов дать грабителям отпор, что вызвало одобрение местных жителей.

Уже в конце XI в. конунг Магнус Голоногий (см. сагу о нем, гл. IV) разорил Халланд[350]350
  Халланд – одна из провинций на юге Скандинавского полуострова, которая, как и соседние Сконе и Блекинге, принадлежала тогда Дании.


[Закрыть] и жестоко подавлял всякое сопротивление, огнем и мечом проходя по своим и чужим землям. Так же действовали и его сыновья. Иногда принцы попадали в плен (как было с будущим св. Олавом в юности) и возвращали себе свободу, чтобы затем сражаться за трон в своей стране[351]351
  Ср.: КЗ. С. 167–168.


[Закрыть]. Зато король мог позволить себе иметь корабль со 100 гребцами и отборной дружиной[352]352
  Там же. С. 33.


[Закрыть].

Во главе находников обычно стоял какой-либо малый король, который позднее мог стать большим королем, ярл или хёвдинг – знатный, авторитетный и состоятельный человек, имевший свои корабли и дружину. Об этом часто говорится в сагах. В пешем ополчении участвовали, наряду с рядовыми жителями сотен, также лендрманы и «могущественные бонды» (ср. состав войска Магнуса Доброго, 1035–1046/47)[353]353
  Там же. С. 389.


[Закрыть].

Идея отправиться в грабительский поход нередко посещала бондов, их сыновей, скальдов. В «Саге об Эгиле» рассказывается о приключениях этого знаменитого скальда во время грабительских походов, когда он обирал и саксов, и фризов, и куршей, скопив много всякого добра[354]354
  ИС I. С. 208.


[Закрыть]. Пираты-скандинавы нередко грабили и купцов. Те из викингов, кто крестился, привозили христианские реликвии, заодно и знакомились с зарубежными нравами[355]355
  Там же. С. 491 и сл.


[Закрыть]. Но не брезговали грабежом и христиане – купцы и священнослужители. Так, в составе шведского флота из 60 шняк, который, судя по «Новгородской первой летописи», в 1142 г. захватил три торговых судна, плывшие в Новгород, был и епископ («бискуп»).

Нередко в таких походах люди принимали участие как бы поневоле. Речь идет об изгнанниках, выброшенных за пределы семьи, дома, своего общества в результате судебного приговора. Приговор о «лишении мира», иногда одновременно с конфискацией имущества, по обычаю выносился за большое преступление: за намеренное убийство и «злодеяние». «Лишение мира» обращало человека в изгоя, подпадающего под «волчий закон». А это значит, что его мог убить любой встречный. И если такой преступник не хотел или не мог навсегда уехать в другую страну, он сплошь и рядом превращался в разбойника. Набрав себе подходящую шайку, выбрав для жилья какое-нибудь дикое и труднодоступное место, сделав там защитные укрепления, он начинал заниматься грабежами на воде и суше, воровать скот и захватывать женщин.

Иногда герои рассказов о разбойниках выглядят бедолагами, жертвами превратностей судьбы, и такие истории тоже есть в сагах. Подчас автор саги представляет своего героя в образе своего рода Робина Гуда: например, Фритьоф Смелый (из саги о нем, гл. II), который четыре зимы плавал в викингах и собрал большое движимое имущество, убивал, как подчеркивает сага, только «злодеев и свирепых», не трогая мирных обывателей.

Но обычно пираты сражались яростно и были очень жестокими по отношению как к воинам-противникам, так и жителям завоеванной земли, в том числе своим соотечественникам. У одного местного конунга пират потребовал дочь, а когда отец отказал ему, тот стал грабить страну[356]356
  СОДВ. С. 70–71.


[Закрыть]. Саги повествуют о предводителе викингов Эльваре, который «запретил своим людям подбрасывать малых детей в воздух и ловить их на копья, что было принято у викингов». И за это его прозвали «Эльвар Детолюб»![357]357
  ИС I. С. 538.


[Закрыть]