Текст книги "Жена для Чудовища, или Тайна рубинового цветка"

Глава 16

Воздух исчезает из моих легких, а сердце трепещет, как у загнанного зайца. Только вовсе не от страха и испуга. Из груди вырывается растерянный “ох”, а лицо заливает краской.

Время будто бы останавливается, остается только этот момент, и больше ничего. Хотя нет, вру. Еще Симус, его крепкие руки, тепло, даже жар тела и словно покалывания по всему телу, сбегающиеся к солнечному сплетению, где формируется горящий шар.

Неловкость и в то же время облегчение, какая-то запретная радость оказаться в руках Симуса даже в столь пикантной ситуации.

Все это с трудом умещается в моей голове и делает мгновение напряженным и волшебным. Но… волшебство прекрасно разбивает смешок моего… мужа.

– Кажется, по поводу твоей ловкости я был прав, – Симус лукаво смотрит мне в глаза. – Но… Я не против такого поворота событий.

И хорошо, что в глаза! Иначе бы я сгорела со стыда тут же! Но так происходит всего пару секунд, а потом он начинает медленно опускать голову.

Все, что я успеваю сделать – это поймать обеими руками его лицо и удержать.

– Даже не думай, – шиплю я.

– И это благодарность за спасение? – усмехается мерзавец.

– Я об этом не просила и какого демона ты вообще сюда зашел?

– Чтобы не потерять свою молодую жену в первую же ночь? – издевается Симус.

– Да что бы со мной было? Пара синяков, а так… – я пытаюсь глазами отыскать полотенце и при этом не упустить из поля зрения то, куда смотрит мой дражайший супруг. – Так я рискую скончаться от стыда!

Чудовище искренне смеется, протягивает одну руку, и в нее аккуратно опускается халат, прямо как совсем недавно Джоззи. Симус аккуратно, не разрывая зрительного контакта, заворачивает меня в халат и даже завязывает пояс.

– Теперь, полагаю, моя очередь, – он ставит меня на ноги и поддевает подбородок указательным пальцем.

Я все еще не могу собраться и, к сожалению, понятия не имею, как реагировать на все его действия.

– Может, мне тоже забыть сменную одежду? – с провокационной улыбкой спрашивает он. – Обещаю! Я не буду заставлять тебя закрывать глаза!

– Знаешь, что!.. – отталкиваю его и пулей выскакиваю из узкой туалетной комнаты, чтобы поскорее оказаться подальше от Симуса.

Даже платье не забираю с собой. Пусть сам с ним разбирается. А мне просто жизненно необходимо сейчас побыть одной.

Практически забегаю в комнату и прислоняюсь спиной к двери.

Что за реакция, Мелани? Ты забыла, что он сделал? Как ты можешь вообще даже допускать мысли о себе и… этом мерзавце?! Тем более после всех этих рассказов про его репутацию!

Это был очень длинный день. Слишком длинный. Начиная со свадьбы и моего первого поцелуя, заканчивая тем моментом, что я оказалась голышом в руках того, кто угрожает мне и моему отцу!

Вот истинная причина того трепета, который я внезапно испытала. Разве может быть такое, что первый поцелуй не вызовет хоть малейшего трепета? Конечно, вызовет. Да и быть так близко к мужчине… Это же для меня впервые.

Точно. Все дело в этом и ни в чем ином.

Беру себя в руки, переодеваюсь в ночную рубашку и забираюсь в кресло, чтобы некоторое время порисовать. Это меня очень хорошо успокаивает и помогает отвлечься.

Когда я открываю глаза, я даже не сразу понимаю, где я. Мой дорожный планшет с листами для рисования лежит на полу, а ноги и спина ноют от неудобной позы.

Похоже, я так и уснула за рисованием.

С листа на меня немного насмешливо смотрит Симус. Судя по следу карандаша, я как раз детализировала его глаза… Наверное, слишком много видела их за последние сутки.

Поднимаюсь и потягиваюсь. Во рту пересохло, а в голове немного шумит. Еще бы, столько нервничать-то…

Накидваю халат, выхожу в общую комнату и, перевернув стакан, который Симус поставил снова вверх дном, наливаю в него воду.

– Если тебе не сложно, то старайся пить только из моей фляжки, – слышу голос и вздрагиваю.

Я не заметила сразу: Симус сидит в кресле спиной ко мне и лицом к иллюминаторам, за которыми едва начинающее светлеть небо.

– Ладно бы ты боялся, что я тебя отравлю, ты же меня в заложницах держишь. Но чтобы меня…

– Сейчас каждый человек может сыграть как за, так и против, – мрачно-загадочно говорит он. – Ты сейчас ферзь. И уверенной ты можешь быть только во мне, Мелани. Прошу тебя, возьми флягу. Это уникальный артефакт, который делает воду безопасной.

Вопреки тому, что он сказал, хочется из упрямства сделать наоборот. Но что-то в его усталом голосе заставляет послушаться и налить все же воду из фляги.

– Спасибо, – по-прежнему не оборачиваясь, говорит он. – А теперь иди и выспись. Завтра будет новый день, красивые виды, и мне будет очень обидно, если ты пропустишь эту красоту.

– Тебе не кажется, Симус, что нам стоит узнать друг друга поближе? – вот тут упрямство берет верх.

Я почти не замечаю этого плавного, слитного движения, которым он оказывается рядом. Практически так же, как там, в ванной.

– Поближе? – усмехается он. – Насколько ближе?

Он нависает надо мной и кладет ладонь мне на щеку. Его глаза смотрят точно так же насмешливо, как на моем рисунке. Легкие наполняет его запах.

– Я… не о том… – сглатываю и облизываю внезапно пересохшие губы.

Взгляд Симуса цепляется за них, и он уже практически склоняется для поцелуя, но потом останавливает себя, отстраняется и отходит к иллюминатору.

– Что ты хочешь знать обо мне, Мелани?

Глава 17

– Наверное, самый правильный ответ будет “все”, – усмехаюсь я, – но, полагаю, на это времени нам потребуется слишком много.

Симус неопределенно ведет плечом и поворачивается. В его взгляде мелькает усталость. Непривычная насмешка, не хмурая уверенность… Просто человеческая усталость, словно то, что он сейчас делает, тяготит его самого.

– Ну, тогда давай присядем, – он показывает на диванчик, а сам разворачивает кресло, на котором сидел. – Ты хочешь, чтобы я начал с чего-то конкретного?

Я присаживаюсь на самый краешек обитого светлым бархатом диванчика и складываю руки на колени, выдавая то, как сильно я напряжена.

Естественно, на языке вертится один вопрос, но как же мне задать его, глядя в глаза? Хотя… Ему можно делать всякие неприличные намеки, а мне нельзя спросить?

– Твоя репутация бежит впереди тебя. Я не знаю ни того, чем ты занимаешься, ни какая у тебя семья… Ни даже сколько тебе на самом деле лет, – начинаю я. – Но зато я уже знаю, что ты бабник и был до этого помолвлен.

– О, это была интересная история, – посмеивается он и очень по-доброму улыбается. – Если тебе интересно, то Мелина стала женой Главного инквизитора.

– Тебе кто-то смог дать от ворот поворот? – усмехаюсь я. – И даже твоя улыбка не помогла?

– А тебе, значит, нравится моя улыбка? – мерзавец, конечно, делает свои выводы.

– Не надейся даже! – возмущенно огрызаюсь я. – Значит, про твою славу ходока тоже правда?

– Мелани, я не буду скрывать то, что обо мне говорят в свете, – Симус откидывается на спинку кресла и обхватывает пальцами массивный перстень на мизинце левой руки, чуть проворачивая в одну и другую сторону. – Моя семья не последняя по влиятельности в столице. Можно сказать, что отец – один из ближайших соратников короля. Меня в детстве часто баловали, многое спускали с рук, вот я и вырос… Любителем женщин и развлечений.

– Не жалко тебе было все тех девушек, сердца которых ты разбил? – сквозь зубы спрашиваю я.

Как так можно? Он этим еще и кичится! Мне было бы очень неприятно оказаться на месте одной из девушек!

– Во-первых, я ни одной из них не обещал ничего более того, что я мог им дать, – с кривой грустной улыбкой говорит Симус. – Во-вторых, я не брал ни у одной больше того, что они были готовы предложить.

– То есть это повод гордиться?

– Нет, Мелани, – мерзавец качает головой. – Я лишь подчеркиваю, что я всегда был честен. Ну… Почти.

Почти? Значит, все же кто-то пострадал. Потрясающе! И это чудовище после этого может спать спокойно! Да что я удивляюсь? Ему же ничего не стоило меня принудить к браку.

– Обрати внимание, Мелани, я не навязываюсь и не пристаю к тебе, – он опирается локтями на колени. – Никогда и ничего не будет без твоего на то желания.

Он пристально смотрит мне в глаза и… проклятье! Я ему верю. Только от этого проще не становится, потому что его фраза подразумевает, что он допускает, что будет это желание. Да, конечно!

– Что касается остального. Мне в этом году тридцать лет. Отец сажает государственных преступников, мама занимается домом, спит и видит, чтобы меня женить…

– И ты, конечно, осчастливил ее новостью? – я поднимаю бровь.

Симус хмурится, снова откидывается на спинку кресла и крутит перстень.

– А ты хотела бы с ней познакомиться? – внезапно спрашивает он.

– Я?..

Вопрос обескураживает, а та серьезность, с которой он меня об этом спросил – озадачивает.

– Ну ты же моя жена.

– Это временно, – отрезаю я. – Ты сам мне сказал, что, как только мы прибудем на место, и ты достигнешь своей цели, брак будет расторгнут.

Пару секунд Симус пристально смотрит на меня, потом усмехается и надевает свою дежурную улыбку. Такое странное ощущение, как будто на краткое время мне приоткрыли дверцу в настоящего Симуса, а теперь дверь снова захлопнулась.

– Я шучу, Мелани, – он поднимается с кресла и подает мне руку. – И все же тебе лучше выспаться. Я оставлю тебе список основных сведений о себе завтра утром. Не пугайся, меня не будет: нужно будет отлучиться.

Я вкладываю заледеневшие пальцы в его горячую ладонь, и Симус помогает мне подняться.

– Я должна буду дожидаться тебя в каюте? Запрешь меня? – спрашиваю, стараясь не смотреть в глаза мерзавцу, потому что кажется, что меня это смутит и собьет все мысленное упрямство.

– Нет, – он сопровождает меня до двери в мою комнату. – Это было бы преступлением. Но мне очень хочется надеяться, моя дорогая жена, что ты понимаешь, что не стоит делать глупости. Слишком многое стоит на кону.

Последнюю фразу он произносит чересчур серьезно, а потом склоняется и целует меня в лоб. Но это действие в совокупности с тем, как аккуратно он сжимает мою руку и нежно проводит большим пальцем по тыльной стороне ладони, кажется очень интимным. Вызывающим еще больший трепет, чем если бы Симус меня поцеловал в губы.

Ох, Праматерь! Я с ума сошла, если допускаю даже мысли об этом!

– Спокойной ночи, – я делаю шаг назад и закрываю дверь.

На кресле, где я сидела, так и лежит недорисованный портрет Симуса. Я громко захлопываю планшет и, погасив светильники, ложусь спать.

Утро оказывается на редкость тихим и… поздним. Похоже, я даже проспала завтрак, потому что на кофейном столике меня дожидается поднос с кофе и круассан на фарфоровом блюдце с золотой каймой.

Я не сразу замечаю, что над чашкой все еще вьется дымок. Его принесли совсем недавно?

Рядом лежит сложенная записка, запечатанная сургучной печатью с оттиском рисунка на перстне Симуса.

“Дорогая Мелани!

Во-первых, желаю тебе доброго утра. Надеюсь, ты хорошо отдохнула.

Во-вторых, можешь не переживать. Завтрак оставил я, поэтому есть его безопасно. Кроме того, я наложил на него согревающее плетение, поэтому он не должен остыть.

И в-третьих: не трать время на упрямство и затворничество. Сегодня снаружи прекрасная погода, поэтому тебе непременно нужно прогуляться по палубе.

Только убедительно прошу тебя, не спускайся на другую палубу, там может быть небезопасно.

Твой муж.

P.S. Как обещал, ниже будут основные сведения обо мне.”

Ниже идет список того, что нужно знать приличной жене, если она действительно пыталась узнать своего мужа, а не просто выскочила замуж за абы кого.

На самом деле очень смущает и сбивает эта неожиданная забота. Причем Симус умудряется проявлять ее в таких мелочах, о которых не каждый влюбленный по уши мужчина задумается. Он нашел и взял с собой мои четки, заметил мое волнение при воспоминании о маме, озаботился горячим завтраком, прадполагая, что я буду долго спать после тревожной ночи.

Кто же он? Могут ли быть его слова о честности по отношению к женщинам правдивыми? Может ли он быть глубже, чем хочет казаться?

Я умываюсь и привожу себя в порядок, а потом сажусь завтракать и читать.

Там повторяется все то, что мне уже рассказывал ночью Симус, и плюс к этому несколько его увлечений. Среди самого необычного я выделила себе шахматы, которые, по словам моего фиктивного мужа, он терпеть не может, потому что ни один не смог у него выиграть.

Неужели можно не любить игру из-за того, что ты все время выигрываешь. Я думала, что как раз обычно наоборот…

Странно, но чем больше я узнавала Симуса, тем меньше у меня складывался его образ. Крутила его, примеряла новые знания на мои собственные впечатления… Но что-то с чем-то явно не совпадало. Но тот человек, про которого я прочитала, совершенно точно мог вызывать у меня интерес. И этого признавать мне очень не хотелось.

Чтобы проветрить голову, я решаю последовать совету мерзавца, и пойти прогуляться. Только вот в коридор, по которому я должна была идти, сейчас перекрывает тележка горничной, которая начала убираться в каютах. Поэтому я выбираю другую дорогу.

Этот путь проходит мимо вспомогательных помещений, и около одного из них я резко останавливаюсь. Я даже не сразу понимаю почему. А потом до меня доходит: я слышу голос Симуса!

– Какой же ты подлец! – летит ему в ответ обвинение.

– Я тебе ничего не обещал, Элис! – твердо говорит Симус. – Прекрати истерику.

– Ненавижу тебя! Что мне теперь делать?

Элис? Та самая девушка? Так вот, кого этот мерзавец обманул!

Глава 18

Первое желание – распахнуть дверь и высказать в лицо все, что я думаю об этом мерзавце, посочувствовать Элис и придать это дело огласке. Но… Я все же боюсь, что при этом может пострадать мой папа.

Выскажу. Я все ему выскажу. Когда мы будем наедине!

Но так долго ждать не приходится, Симус появляется рядом еще до обеда.

– Надеюсь, ты уже прогулялась по палубе и посмотрела на предгорья? – говорит он, отыскивая меня в каюте отдыха. – Мне кажется, это преступление – проводить время тут, когда снаружи яркое солнце и прекрасные виды. А завтра уже начнутся горные вершины и глубокие ущелья.

– Пожалуй, у меня нет настроения, – я даже не отрываю взгляда от вестника, который нашла в свежей прессе. – Но ты можешь поискать себе компанию, я уверена, что, например, Эйлин будет только рада прогуляться с тобой.

Чудовище присаживается на диванчик рядом со мной и аккуратно, но очень настойчиво забирает у меня газету.

– При чем тут леди Уолшеп? – прищурившись, он всматривается в мое лицо.

Потом скользит взглядом по каюте, словно для того, чтобы убедиться, что тут никого нет.

– Мелани, что случилось?

– Ты о чем? – поднимаю брови, словно ничего не понимаю.

– Прекрати, ты не умеешь врать, – Симус скользит взглядом по моему лицу. – Да и не идет тебе это. Меня всегда восторгало, как ты можешь сказать правду в глаза.

– Ничего необычного, дорогой мой муж, – я поднимаю подбородок и выпрямляю спину. – Ты просто остаешься верен своему образу жизни. Хотя мог бы, по меньшей мере, на период нашего спектакля…

– О! Вы тоже решили посмотреть свежую прессу? – в каюту вплывает Эйлин, а за ней генерал. – Симус, вы слышали, Его Величество снаряжает экспедицию.

Мерзавец заметно напрягается и внезапно переплетает свои пальцы с моими. Хочется возмутиться, отобрать руку, но я сдерживаю свой первый порыв. Выскажу. Я все же выскажу ему все, что о нем думаю! Дождаться бы того момента, когда рядом никого не будет.

– Я считаю, это очень верное и своевременное решение, – произносит Гаррет. – Соседи с севера очень некрасиво повели себя на последних переговорах, и если бы не Главный инквизитор…

– А вы достаточно осведомлены, генерал Дангер, учитывая, что это происшествие держится в секрете, – бесстрастно произносит Симус.

– Чем больше секрет, тем чаще о нем сплетничают, – усмехается Гаррет. – В любом случае решение во что бы то ни стало найти Рубиновый цветок, очень своевременное. Ресурсы магической энергии никогда не будут лишними в армии.

Рубиновый цветок? Тот самый, который когда-то почти нашли мои родители, а с ними Уолшеп и Дангер?

О нем ходит очень много легенд и еще больше домыслов. Отец был против, он вообще запрещал мне поднимать тему этого артефакта. Но я втайне от него ходила в запретную секцию библиотеки и пыталась узнать о цветке как можно больше.

Ходили слухи, что этот артефакт проклят, и все, кто пытался его найти, а особенно если в этом еще и преуспел, заканчивали плохо. Вот и отец винил в смерти мамы именно Рубиновый цветок.

Не верю в проклятия. Мама погибла из-за меня, и это я точно знаю. Если бы я послушала родителей, мама была бы жива, а артефакт был бы уже найден.

С того времени на долгие годы поиски были остановлены, но вот, кажется, теперь артефакт нужен уже не только пытливым научным умам, но и власти. Отчего? Неужели поверили в то, что Рубиновый цветок обладает почти бесконечной властью?

Симус чуть сильнее сжимает мои пальцы.

– Военный в любое время остается военным? – спрашивает он. – Вам не кажется, что артефакт мог бы облегчить жизнь большому количеству людей, работая, например, на лекарей.

– К демонам нужны будут лекари, если страна останется беззащитной, – резко отвечает Гаррет. – А с такими повесами и трусами, как вы, защищать ее скоро будет некому.

Мой муж мрачнеет. Мне кажется, что этот разговор может вылиться во что-то нехорошее. Но Симус через мгновение возвращает свою коронную улыбку:

– Думаю, что мне нужно брать с вас пример, да, генерал Дангер? – говорит Симус.

В этой фразе проскальзывает какая-то едва уловимая интонация, которая явно злит Гаррета. Но у него нет явных причин выказывать недовольство, поэтому он хмурится, но сдерживается.

Да что между ними такое?

– Мне кажется, если кто-то найдет Рубиновый цветок раньше папы, это будет трагедией всей его жизни, – вступает в разговор Эйлин, которая садится напротив Симуса и устраивается в кресле так, чтобы ее декольте показывало чуть меньше, чем может дорисовать фантазия.

Я очередной раз сравниваю ее, шикарную и соблазнительную, и себя, скромную серую мышку. Ведь сегодня на мне мое обычное повседневное платье, что я носила в академии. Ни декольте, ни украшений.

Чувствую, как большой палец Симуса поглаживает мою ладонь, словно ободряет. Он поднимает наши сцепленные руки и целует мои пальцы.

Как бы я ни сердилась на Симуса, ни считала, что он поступает по отношению к женщинам низко, и ему надо непременно разобраться с Элис, я благодарна ему за поддержку. Удивительным образом, он тонко чувствует, когда она мне нужна. Пусть даже… такая непривычная мне.

– А мой отец, напротив, будет безумно расстроен, если Рубиновый цветок все же найдут, – вступаю в разговор я. – Он считает, что ничего, кроме беды, от цветка ждать не стоит.

Гаррет хмыкает.

– Как это похоже на Джера, – произносит он. – Вечный перестраховщик. Но… Все же это дело давно минувших лет.

Генерал внимательно смотрит на наши с Симусом соединенные руки, уголок его рта дергается, выдавая раздражение, но потом он меняет тему, уходя к вопросам путешествия, инженерных решений дирижабля и к прочим, весьма занимательным темам.

Эйлин явно разбирается в вопросах, но они ей совершенно неинтересны. Она время от времени тянется, чтобы взять новую газету со столика около Симуса, открывая ему увлекательные виды.

Пару раз мой муж игнорирует подобные движения, а после этого сам протягивает всю стопку газет Эйлин, расстраивая ее. И… доставляя мне какое-то странное злорадное удовольствие.

Вернуться в каюту и остаться наедине у нас с Симусом выходит только после долгого обеда, наполненного ностальгическими, часто забавными воспоминаниями профессора Уолшепа. Этот непринужденный разговор поднимает настроение, и в тот момент кажется, что ничего его испортить не может.

Но чем ближе мы подходим к каюте, тем тревожнее и раздражительнее становясь я.

– Так, а теперь давай начистоту, Мелани, – закрыв за собой дверь, серьезно говорит Симус. – Я, к сожалению, не инквизитор и не умею заставлять говорить правду одним только взглядом. Но, дорогая моя, твое лицо, да и все тело не умеет врать.

– Вот только не надо про тело! – огрызаюсь я.

– Ну почему же, – усмехается мерзавец. – Мне нравится считывать сигналы тела. Особенно такого… привлекательного.

Он спускается взглядом по моей фигуре, и я не выдерживаю. В тишине каюты раздается громкий звонкий звук пощечины.

Глава 19

Замахиваюсь на еще одну пощечину, но Симус перехватывает мое запястье и останавливает его, крепко обхватив своими сильными пальцами. Замахиваюсь второй рукой, но она тоже оказывается перехвачена на полпути, а потом и сама оказываюсь в плену чудовища, когда он одним плавным движением заводит мои запястья мне за спину.

Симус прижимает меня к себе, не давая вырваться, сколько бы я ни дергалась. От возмущения и негодования дышу часто, глубоко, а сказать ничего не могу. А ведь так хочется все высказать!

– Что и требовалось доказать, Мелани, – Симус серьезно смотрит на меня, так что в его чертах совсем сложно становится узнать того легкомысленного молодого человека, каким он становится на виду у всех.

– Что… доказать? – шиплю я.

– То, что в твоей милой и очень умной головке бродят мысли, которые не дают тебе покоя. Но я совсем неуверен, что они хоть каким-то образом соответствуют действительности, – произносит мерзавец.

Его лицо оказывается слишком близко к моему. Настолько, что, похоже, в следующем портрете четко будут прорисованы и небольшие светлые шрамы над верхней губой, и хмурая складка между бровей, и родинка на правой скуле.

– Я знаю, кого ты обманул! Тебе не удалось это скрыть от меня. И это… отвратительно! Низко! – цежу сквозь сжатые зубы я.

Глаза Симуса сузились.

– И… что же ты знаешь? – спрашивает он так, что по спине бежит холодок.

– Что у тебя были отношения с Элис, – говорю я. – И что ты ее обманул… Я видела, как она на тебя смотрит! Как она на МЕНЯ смотрит!

– И как же? – его правая бровь красиво изгибается, а морщинка между бровей словно разглаживается.

– Она ревнует! – выдаю я то, что заметила еще в первую же встречу. – Ты ей обещал отношения? Или вовсе бросил… беременной?

Теперь уже обе темные брови Симуса поднимаются вверх.

– Поистине женская логика! – качает он головой. – С чего ты вообще это взяла?

– Я все слышала! Я оказалась случайно за дверью каюты, когда вы ругались.

– А, ну да. И ты, конечно, услышала то, что хотела, но не удосужилась разобраться, – усмехается он.

– Что разбираться-то? – меня уже несет. – Ты сам признался, что ты бабник!

– Да, – он легко соглашается.

– Что ты меняешь женщин как перчатки!

– Возможно.

– Ты подлец…

– Вероятно.

– Ты чудовище!

– Если ты так считаешь.

– Ненавижу тебя! – запыхавшись, выдаю я.

Его глаза становятся цвета индиго, он склоняется к самому моему уху:

– Я рад, что ты умеешь говорить правду в лицо. Спасибо, что ты все время об этом напоминаешь, иначе мне было бы очень сложно, – шепчет он так, что по телу разбегаются мурашки. – И нет. Пока наш брак официально зарегистрирован, у меня нет и не будет больше никого, кроме тебя, Мелани. И тебя я тоже никому не отдам.

Симус резко выпускает меня из рук, делает шаг назад и, лишь на мгновение задержав взгляд на моем лице, уходит в свою спальню.

Мерзавец! С трудом восстанавливая дыхание, я иду в ванную, где отчаянно плещу себе в лицо ледяную воду, пытаясь успокоиться.

Как так выходит, что это невыносимое чудовище каждый раз умудряется вывести меня из равновесия? Почему на все его действия я реагирую настолько остро?

Промокаю лицо полотенцем и тоже иду в свою комнату. Пытаюсь рисовать, пытаюсь читать, даже заснуть пытаюсь, но я никак не могу отделаться от воспоминаний о близости горячего атлетичного тела Симуса. Поэтому просто забираюсь с ногами на кресло и перебираю в руках четки.

За мной пару раз пытались ухаживать парни в академии. Один даже пригласил однажды на прогулку в ближайший город и осмелился взять меня за руку. Но… Я не испытывала и доли того, что я ощущаю просто в одном помещении с моим недомужем. Да и не нужно мне это было никогда: все мое время и внимание уходило на учебу и работу.

А теперь…

– Мелани, нам нужно на ужин, – Симус стуком возвращает меня из воспоминаний в реальность.

– Я не голодна! – отвечаю я, не испытывая ни малейшего желания снова оказаться рядом с ним, потому что в эти моменты в голове словно что-то взрывается.

– Давай без этих женских штучек, Мелани, они тебе не идут, – жестко произносит Симус. – Иначе мне снова придется напомнить тебе об изначальной договоренности, и это снова испортит нам обоим настроение.

Вскакиваю с кресла, резко распахиваю дверь и оказываюсь лицом к лицу с мерзавцем.

– Разве твое настроение что-то может испортить? – фыркаю я. – Не смеши меня. Хотя я бы рада была его подпортить. Дай мне пятнадцать минут, я приведу себя в порядок.

– Позвать Элис? – интересуется Симус, останавливая рукой дверь, которую я уже готова захлопнуть обратно.

– Нет уж. Лучше выясни с ней отношения, а то я все время переживаю, что вместо того, чтобы затянуть мне корсет, она затянет удавку на моей шее.

Это вызывает удивление, а потом странный смех у Симуса.

– Ты переоцениваешь ее эмоциональность, – говорит он и убирает руку, позволяя двери закрыться.

Ничего не понимаю. Впрочем, а хочу ли? Мы прибудем в город и разойдемся в разные стороны. Я даже придумаю причину, по которой мы не могли бы вместе провести время с Уолшепом, чтобы одной и счастливой сразу отправиться на работу.

Хотя от этой мысли счастья я что-то не испытала.

Ужин, который мы уже почти традиционно проводим в компании профессора Уолшепа, его дочери и генерала Дангера, проходит больше в спокойной беседе. Профессор не предается воспоминаниям, Эйлин не трещит о каких-то бесполезных вещах, хотя и пытается стрелять глазками на Симуса, а генерал Дангер словно обдумывает какой-то важный стратегический план.

Нам приносят десерт и чай, как дирижабль резко “ныряет”, потом вроде выравнивается, а потом его начинает кренить на один бок, из-за чего со столов, прикрепленных к полу, съезжают все угощения. Чай расплескивается на скатерть и на одежду генерала и Эйлин.

А в зале раздаются испуганные крики.

– Что случилось? – слышится со всех сторон.

– Мы падаем! Мы разобьемся! Мы все умрем! – нарастает паника.

Сердце уходит в пятки, а я испуганно оглядываюсь на Симуса, интуитивно хватая его за руку.