Текст книги "Жена для Чудовища, или Тайна рубинового цветка"

Глава 24

Симус подходит ко мне и через плечо рассматривает книгу.

– Древний язык. По-моему, даже какой-то диалект, – он кладет одну руку мне на талию, а другой проводит по золотым завиткам узора. – Какое-то сказание о… любви.

– Ты знаешь древний язык? – шокированно оборачиваюсь я.

Но Симус не успевает ответить.

– Вас что-то заинтересовало? – из глубины храма появляется служитель.

Его длинная, без рукавов, ряса украшена тонкими узорами и символами. Немолодое лицо священнослужителя светится теплом и мудростью. Глаза его как будто заглядывают в душу, а улыбка на его лице приносит спокойствие и умиротворение.

– Светлого дня, – Симус вежливо склоняет голову. – Да. Что это за книга?

Служитель приближается к нам и, глядя на книгу, отвечает:

– По легенде это единственная история, написанная еще во времена, когда Вселюбящая спускалась к нам. Но так ли это на самом деле… вряд ли кто-то вам скажет.

– О чем она, вы знаете? – возможно, чересчур пылко спрашиваю я.

Священнослужитель улыбается мне как взрослый маленькому неразумному ребенку.

– Разумеется, – говорит он. – Это история о том, как можно не заметить любовь прямо перед своим носом, если не прислушиваться к себе.

– А что означает этот узор? – спрашивает Симус.

Служитель ненадолго задумывается и трет подбородок:

– Честно говоря, вы первый, кто обратил внимание на эту необычную вязь. И могу поспорить, что до сегодняшнего дня она была белой, – он переводит на нас хитрый взгляд. – Полагаю, вы попросите меня поискать информацию в архивах?

– Если это возможно, конечно, – отвечает Симус.

– Почему невозможно? Все возможно, – служитель кивает. – Мне потребуется пара дней.

– Мы улетаем в ночь послезавтра. И обязательно зайдем перед посадкой на дирижабль.

На том мы и прощаемся со священнослужителем, приносим дары Вселюбящей и направляемся на поиски гостиницы.

Точнее, это я думаю, что мы идем ее искать. Оказывается, Симус уже все нашел: на самой окраине городка у края утеса, обрамленного пышной зеленью старых деревьев и цветущих кустарников, хозяйка сдает несколько гостевых домиков. По ним видно, что жильцы там останавливаются крайне редко, но за ними хорошо ухаживают.

Симус уверенно заходит в арку, украшенную старинными изваяниями и словами на древнем языке, в уютный внутренний дворик, плавно переходящий в просторную террасу с захватывающим видом на обширные горные долины и бескрайнее небо.

– Светлого дня вам, – хозяйка кланяется, вежливо улыбаясь. – У нас сегодня необычно много гостей. Но ваш домик, конечно, остался за вами. Вещи уже привезли.

– Благодарю вас, – Симус кивает в ответ и отдает хозяйке мешочек с монетами. – Знакомьтесь, это моя жена, Мелани Доггерти. Мелани, это леди Виллу, если у тебя вдруг возникнут какие-то вопросы, можешь задавать их ей.

Леди Виллоу провожает нас до нашего домика, выходящего на восточную часть. Она говорит, что из этого домика видны самые потрясающие восходы, передает нам ключи и уходит.

Домик обставлен скромно, но уютно. В углу гостиной стоит камин, в котором потрескивают дрова, стены украшают панно с изображениями гор, а в углу стоит горшок с потрясающей красоты красной розой.

В спальне, расположенной на втором этаже, окна выходят на прекрасный вид на горы. Большую часть места в ней занимает большая двуспальная кровать.

Вот тут точно вариантов не остается.

– Может, поищем другое место? Такое, чтобы было хотя бы две комнаты? – спрашиваю я, намеренно глядя в окно и избегая смотреть на Симуса.

– Формально здесь их две. И поскольку мы женаты формально, то я буду спать внизу, – спокойно говорит он, как будто уже знал, что у меня возникнет этот вопрос. – Я не сторонник давать пустые обещания.

Закусываю губу и молчу. Потому что он действительно всегда был верен своему слову. Он мог недоговаривать, разворачивать не совсем привычным способом, но если он что-то обещал, то так это и было.

– Я смогу отсюда отправить письмо отцу? – я поворачиваюсь, но все еще не смотрю на Симуса. – Я хочу дать ему знать о поломке дирижабля, потому что, если он не получит письмо из Нуары, он будет волноваться. К тому же…

Тут я останавливаюсь, думая, стоит это делать или нет, но все же заканчиваю.

– К тому же, папе о моем замужестве лучше узнать от меня, чем от Уолшепа или из прессы. А ты сам понимаешь, что стоит кому-то из журналистов узнать, что ты женился, мое имя будет везде.

– Об этом не напишут, – строго и очень серьезно произносит он. – Я за этим прослежу.

– Но о помолвке же гудели, – возражаю я и, наконец, ловлю его взгляд.

– Это было другое дело, – Симус замолкает, а потом, прищурившись и хитро улыбнувшись, спрашивает: – Неужели ты ревнуешь?

Я возмущенно вздыхаю и хмурюсь:

– Не придумывай! – прохожу мимо него, задев плечом.

В ответ слышу смешок. Меня он иногда поражает!

– Раз уж мы вопрос с жильем решили, может, пойдем посмотрим городок и где-нибудь пообедаем?

– Идем. Но сначала на почту – письмо действительно важнее.

Меня удивляет, что он серьезно отнесся к моей просьбе. Хотя сейчас я понимаю, что он на самом деле очень внимателен к тому, что мне нужно, и в большинстве случаев, если это никак не мешает нашему облику как пары и его задачам, какими бы они ни были, он всегда идет мне на уступки.

Симус уверенно ведет меня по извилистым улочкам городка, как будто он тут уже был. Да еще и эта фраза хозяйки…

– Отсюда почта только птичья, – говорит Симус, отвлекая меня от мыслей. – Поэтому, увы, длинное письмо написать не получится.

Мы подходим к высокой башне из камня с толстыми стенами, надежными перекрытиями и лестницами, ведущими на верхние уровни. Снаружи башня украшена коваными изображениями птиц и почтовых свитков.

Мы поднимаемся на самый верхний этаж, где и располагаются клетки с птицами, а также несколько столов для того, чтобы было удобно писать письма. С нее открывается невероятно красивый вид на извилистые улочки города, заросшие деревьями дворики, горные вершины и синее бездонное небо.

– Ты пока пиши, а я найду почтаря, оплачу пересылку, – Симус пододвигает мне стул и скрывается на лестнице.

В этот раз я решаю просто рассказать папе о своем путешествии. Упоминаю о том, что встретила тут молодого человека, что он показался мне очень интересным… И решаю, что свадьбой огорошивать его пока не буду. Так же как упоминать, что свадьба была вынужденной, а он может быть в опасности.

Я верю Симусу как минимум в том, что, как только я выполню свою задачу, ни отцу, ни мне не будет ничего угрожать.

– Ты все? – он приходит, когда я уже поставила свою подпись.

– Да, – протягиваю ему письмо, чтобы он проверил, что я не написала ничего из того, что нельзя упоминать.

Но Симус, вместо того, чтобы прочитать, не глядя, сворачивает бумагу и запечатывает ее.

А как же.

Глава 25

– И ты не будешь читать? – удивленно спрашиваю я.

– А ты написала что-то запретное? – он поднимает бровь, а я качаю головой.

Нет. Но я не ожидала, что он вот так будет доверять, ведь я один раз уже сделала так.

– Ну а зачем тогда? – Симус улыбается, запаковывает письмо и достает из одной из клеток ворона.

Слежу за его движениями: они настолько отточенные, четкие, как будто он сам работает на почте, а не… Надо же, я ведь уже давно знаю, что он вовсе не повеса и бездельник, которым хочет казаться. Я просто уверена в этом. Но кто же он тогда?

Но если я задам ему вопрос напрямую, то он не ответит. Он всячески каждый раз уходит от ответа. Конечно, кроме тех случаев, когда он осаживает меня резко и угрожая.

Симус замечает мой взгляд и выражение лица:

– Если бы я не знал, что твоя специализация – история артефакторики, я бы подумал, что ты решаешь сложные задачи в своей хорошенькой головке, – как обычно, отшучивается он. – Куда теперь? Обедать или к Уолшепу?

– Может, пообедаем у Уолшепа?

– Мне нравится твоя идея, – смеется Симус и подает локоть, в который я вкладываю свою руку.

Выйдя из тени массивной почтовой башни, мы проходим к главной площади. Вокруг нас оживленная суета: местные жители спешат по своим делам, продавцы лениво предлагают товары на лотках, ослы и повозки двигаются по узким мощеным дорогам.

Сворачивая в боковую улочку, мы попадаем словно в другой город: тихо так, что слышно мои шаги и щебет птиц. И людей практически нет, только несколько человек с дирижабля. Зато здесь расположены пара дорогих особняков. Высокие стены окружают уютные дворики с фонтанами и зеленью. По тротуарам из камней мы идем мимо кованых решеток, украшенных ажурными узорами.

Ну, естественно, где еще мог остановиться профессор? Не в гостинице на окраине же?

Но я недооцениваю масштаб, потому что перед нами показывается один из самых роскошных особняков – трехэтажное здание с массивными дверьми, высокими окнами и изящным фасадом. Причудливые фигуры и скульптуры украшают его стены. Ведущая к парадному входу аллея засажена аккуратно подстриженными деревьями и кустами.

– Впечатляет? – Симус правильно расценивает мои эмоции.

Вот, казалось бы, мой отец и профессор Уолшеп работали вместе. Но едва ли нашу семью можно было бы назвать даже обеспеченной. Мы жили в арендованном у академии домике, да, не бедствовали, но чтобы останавливаться в таком огромном особняке, как этот… Нет, такого мы точно не могли себе позволить.

Интересно, если бы мама тогда не погибла, у нас могло бы быть все иначе? Могла ли я той своей выходкой настолько испортить будущее отца?

Чувствую, как на меня накатывает паника, машинально опускаю в карман руку, но… четок нет. Ловлю себя на мысли, что я некоторое время уже не вспоминала о них. И я даже понимаю почему: как только я почувствовала тревогу, на это моментально отреагировал Симус.

Его теплые пальцы касаются моих, а рука, за которую я держалась, соскальзывает на талию, прижимая к его боку.

– Дыши, – наклонившись ко мне, шепотом говорит Симус. – Это было давно. Сейчас просто дыши и рассматривай вон тех гаргулий на углах дома. Но вечером ты непременно расскажешь мне, что именно тебя так тревожит.

Удивительно, но как только я слышу его и перевожу фокус внимания на уродливые статуи на доме, мне становится легче, дыхание восстанавливается, а сердце усмиряет свой стук.

– Не думаю, что это должно тебя заботить, – шепотом говорю я и делаю вид, словно все это ничего не значит.

– Можешь не думать, просто расскажешь, – отвечает он, и мы как раз проходим через ворота особняка.

Дворецкий открывает нам двери, забирает мою шляпку и перчатки и провожает в огромную столовую, где уже накрыт стол.

Тут красиво и роскошно, как и снаружи. Высокие потолки украшены лепниной, а большие люстры дают мягкий свет.

Посередине стоит огромный деревянный стол, накрытый белой скатертью. На нем расставлены фарфоровые тарелки, хрустальные бокалы и серебряные приборы – все выглядит очень дорого и изысканно.

Вдоль стен расположены темные резные деревянные панели, между которыми – открытые настежь окна. На стенах висят красивые картины в богатых рамах.

В углу столовой находится огромный камин, облицованный изразцами, перед которым стоят уютные кресла и диван, наверное, чтобы отдохнуть после еды и развлечь себя неспешными разговорами. Между креслами стоит небольшой кофейный столик с шахматной доской.

– О, чета Доггерти, – с улыбкой Уолшеп поднимается со стула и приветствует нас. – А я уже было начал расстраиваться, что мы с вами потерялись, когда спускались с дирижабля. Прошу, присоединяйтесь к нам, вам сейчас накроют.

Симус приветственно кланяется и пододвигает стул.

– Мы тоже искали себе временный ночлег, – говорит Симус, не упоминая, что сначала, рискуя остаться без крыши над головой, пошли в храм.

– Ну что вы! – Уолшеп явно рад нас видеть, суетится и открыто улыбается. – Этого дома точно хватило бы на всех, в том числе и вашу пару.

“Ага. И поселили бы нас тоже в одной комнате”, – думаю я, а потом понимаю, что и это Симус продумал заранее! Он специально искал не гостиницу и не особняк совместно с кем-то, а отдельный домик, где можно было бы спать в разных комнатах, и никто бы этого не узнал!

– О, наши молодожены уже тут! – в столовую входят Гаррет и Эйлин.

Оба недовольные, если не сказать злые. Но при виде нас, генерал расплывается в улыбке, словно именно мы оказались причиной их плохого настроения.

Завязывается легкий разговор из серии “о погоде и моде”. Как выяснилось, это только мы с Симусом прошли чуть ли не половину городка. А вот остальные дошли только до особняка и тут осели.

– Напрасно, – пожимает плечами Симус. – Тут есть мастерские с такими предметами, которые не найти в других местах. Оружие, обувь, украшения. Ими не очень охотно торгуют с перекупщиками, потому, если вы что-то подобное где-то найдете, оно будет стоить раз в десять дороже, чем здесь.

– Вы так говорите, как будто вы здесь часто бываете. По личным делам или по… рабочим? – на лице генерала появляется ехидная, нехорошая улыбка.

Глава 26

Кажется, генерал ожидал одну реакцию Симуса, но единственное, что меняется в моем муже – это блеск его глаз. И то я не уверена, что кто-то, кроме меня, это замечает.

– Вы же знаете, кто мой отец, – произносит он. – Мы достаточно много путешествовали даже по таким местам, где обычные люди не бывают.

Вроде бы ничего не сказал, но при этом тонко намекнул генералу, что даже он не дотягивает по статусу до семьи Симуса. Этот болезненный укол попадает в точку: Гаррет сжимает челюсти, а его уголок рта нервно дергается.

– Мы вот с отцом только однажды тут бывали! – восторженно включается в разговор Эйлин. – Но тут как будто бы ничего и не изменилось!

– Все верно, – Уолшеп кивает. – Мы были здесь совсем давно. Спустя несколько лет после того несчастного случая. Но и правда ничего не меняется. Такие городки будто застывают во времени.

После упоминания о несчастном случае Симус кладет руку мне на колено под столом. Да, он нарушает все приличия, но в тот момент это кажется только уместным и важным. На мгновение становится плевать, что он заставил выйти за него. Но маловероятно, что кто-то даже из близких знакомых, понял бы, что мне нужна поддержка.

А этот мерзавец почти с самого начала показывал, что на него можно положиться. Я опускаю руку и сжимаю его пальцы, бросая почти незаметный благодарный взгляд и замечая его улыбку.

– Симус, – Эйлин отпивает из бокала и облизывает полные губы. – До меня доходили слухи, что, даже несмотря на ваше легкомыслие, вы хорошо играете в шахматы.

– Ненавижу шахматы, – небрежно произносит мой муж.

– Их возможно не любить только в одном случае – если не умеешь в них играть, – провоцирует Гаррет.

– Желаете меня испытать? – Симус не напрягается ни на каплю.

Он откидывается на спинку стула и рассматривает генерала, как насекомые под лупой.

– А вы не боитесь проиграть?

Мне кажется, все самое интересное начинается именно с такого диалога. Но, Вселюбящая! Только не шахматная партия!

Уолшеп с интересом наблюдает за баталиями на черно-белом поле, а меня хватает только на первые несколько ходов. Причем чем дальше, тем больше времени противника требуется на обдумывание следующего шага. И как бы я ни болела за Симуса, в победе которого была абсолютно уверена, продолжать внимательно следить за противостоянием оказывается выше меня.

Я беру стакан с соком и выхожу на террасу. Спустя некоторое время меня обдает ароматом дорогих духов.

– Вы, наверное, безумно рады, – раздается рядом голос Эйлин. – Статусный, красивый… Признавайтесь, действительно так хорош в постели, как о нем рассказывают?

Я закашливаюсь от этого внезапного вопроса и, кажется, краснею.

– Простите?

– Ох… Простите, – усмехается она. – Вы же совсем недавно женаты. Вас, наверное, смущает мой интерес. Но вам стоит задуматься о том, чтобы совершенствовать свои навыки. Вы же понимаете, о чем я.

Я-то, конечно, понимаю, но разговаривать об этом с ней… Есть ли у нее вообще грани приличия?

– Думаю, что Симуса с его репутацией может удержать только та, что знает, как это делать, – она поворачивается ко мне и ехидно улыбается.

На что она намекает? На то, что я быстро стану ему неинтересна? Да я и так… неинтересна, наверное. Раз он так заботится о том, чтобы мы спали в разных кроватях. И хорошо! Ведь это все временно. Он получит то, что хочет, и я буду свободна!

– Полагаю, что Симус не баран, которого надо вести и удерживать. Он прекрасно знает, чего он хочет, и никакими искусственными манипуляциями его не удержать, если он хочет уйти. И не соблазнить, если он готов быть верен.

Эйлин хочет что-то возразить, но тут из столовой доносится голос Симуса:

– Шах и мат, генерал Дангер, – говорит он. – С вами было приятно играть.

Я натянуто улыбаюсь Эйлин: «Шах и мат», – и захожу внутрь. Из-за шахматного столика напротив моего совершенно расслабленного мужа вскакивает раскрасневшийся генерал. Он наливает себе из графина настойку и залпом выпивает.

– Потрясающая партия! – восклицает Уолшеп. – Это было очень красиво. Партия как произведение искусства!

– Я надеюсь на реванш, – с усмешкой говорит Дангер.

Симус лениво пожимает плечами, поднимается из кресла и подходит ко мне, приобнимая за талию.

– Буду рад. Но не сегодня, – говорит он. – Я все же хотел бы показать Мелани еще пару необычных мест. А завтра предлагаю прогуляться всем вместе.

Эйлин с прищуром рассматривает то, как меня держит Симус, а потом переводит взгляд на отца.

– Думаю, это было бы прекрасно, да, отец? Наверняка тут в лавках можно найти что-то по твоей тематике?

– Несомненно. Это одно из тех мест, где особенно крепко предание о Рубиновом цветке, – соглашается Уолшеп.

– Прекрасно. Тогда… Рады были увидеться, благодарю за партию, но нам пора, – Симус аккуратно подталкивает меня к выходу.

Дворецкий возвращает шляпку и перчатки, и мы выходим в прохладу вечернего городка. Солнце уже клонится к горизонту, окрашивая небо в мягкие золотистые и розовые тона. Тихие улочки погружаются в полумрак, лишь кое-где мерцают магические огни, подсвечивая дорогу.

Вдалеке на горизонте начинают сгущаться темные грозовые тучи. Легкий ветер шелестит в кронах деревьев, предвещая близкое ненастье.

– Я должен тебе это показать, – как только мы пересекаем площадь, говорит Симус, обхватывает мое запястье и тянет куда-то.

Мимо нас спешат люди, которые укрыться в своих домах, чувствуя приближение непогоды. Но он кажется очень воодушевленным, а мне даже становится интересно, что же превратило моего мужа из привычного мне отстраненного Симуса в увлеченного мальчишку.

Мы поднимаемся по одной из улочек к окраине городка, чуть в стороне от дома, что сняли, проходим мимо самых крайних построек и почти выходим на вершину холма, но внезапно сворачиваем с дорожки. Здесь еще светло от последних лучей солнца, поэтому хорошо видно, как петляет тропка, а потом скрывается за поворотом.

Первым заворачивает Симус, а потом он утягивает меня. Мы оказываемся на невидимой с обратной стороны площадке с отвесной стеной.

– Это самое интересное место, где я когда-либо бывал, – говорит он. – Во-первых, потому, что отсюда самый потрясающий закат. Но его мы, увы, пропустили.

Это меня немного расстраивает, потому что это должно быть действительно невообразимо красиво с этой точки. Смотреть, как опускается солнце за горные вершины, как лучи скользят по стене за нашими спинами.

Я как раз оборачиваюсь и замираю.

– Да, это во-вторых, – говорит Симус и словно ждет моей реакции.

А я ничего даже не могу сказать от удивления и восхищения. На стене в наступающем полумраке начинают появляться тускло светящиеся слова. Язык, которого я не знаю.

– Древний язык, – поясняет Симус. – Чем-то похож на тот, что был на книге, но еще древнее. Увы, его я тоже не изучил. Но провел много времени, в попытках перевести.

– Получилось? – помимо восхищения во мне включается профессиональный интерес.

– С трудом, но да, – говорит он, видит, что я жду, а потом, ведя пальцем по строчкам, произносит:

 
Рубин – цветок любви богини,
Дар людям, что сердца зажжет.
Он символ счастья, веры, ныне
В легендах древних лишь живет.
Он алым пламенем сияет,
Как обруч солнца на руке.
И о любви напоминает,
В момент, когда ответа нет.
 

Перевожу удивленный взгляд на своего мужа. Откуда… Откуда мама могла знать то, что тут написано? Или как тут могло быть написано то, что рассказывала мне мама? Да еще и древним языком…

– Значит, ты не врал, когда говорил, что тоже увлекаешься артефактами?

– Я не вру тебе, – он подходит ко мне со спины.

Я чувствую его тепло, просто тепло несколько секунд, как будто он ждет, как я отреагирую. А потом его руки ложатся на мою талию, притягивая к разгоряченному телу, и Симус кладет подбородок на мое плечо. Как будто мы действительно семейная пара. Просто стоим в обнимку и смотрим на древние узоры.

В самом конце записи вижу небольшой символ, похожий на компасную розу в уголках карт. Только у нее между основными направлениями есть еще дополнительные стрелки. Хочу поближе рассмотреть, но с неба на нас падают первые крупные дождевые капли.

– Кажется, нам пора, – пожимает плечами Симус.

Небо озаряется вспышками молний, за которыми следуют раскаты грома, все ближе и громче. Мы проделываем тот же путь обратно. Удивительно, но на душе легко и весело.

Дождь усиливается, превращаясь в настоящий потоп, барабанящий по крышам и окнам домов. Мы добираемся до дома, вымокшие насквозь. Я взлетаю сразу же по лестнице наверх, Симус следует за мной. Останавливаюсь почти у самых дверей, чтобы не тащить с собой все мокрое.

Симус кладет мне руки на плечи и аккуратно разворачивает к себе. Происходит что-то такое неуловимое, что дыхание сбивается. Время словно замедляется, а мир схлопывается до размеров этой комнаты. Более того, до утягивающих в свою пучину синих глаз Симуса.

Он развязывает завязки шляпки и стаскивает ее с меня, запуская пальцы в волосы и растрепывая их.

– Тебе стоит поскорее снять мокрое, чтобы не заболеть, – громким шепотом, с тихой хрипотцой говорит Симус. – Я разожгу внизу камин.

Он делает шаг назад, не отводя взгляда. Горячего, согревающего сильнее, чем любой камин мира.

– Доброй ночи, Мелани.

Он уже готов уйти, но я почему-то оказываюсь к этому не готова.

– Стой! – ловлю его ладонь и сжимаю в своих пальцах. – Останься.