Текст книги "100 волшебных сказок мира (сборник)"

Воротничок

Воротничок уже давно достиг брачного возраста, но невесты у него не было. Однажды его бросили в стирку вместе с чулочного подвязкой.

– Как вы грациозны и милы! – рассыпался в комплиментах воротничок. – С такой красотой я сталкиваюсь впервые. Давайте же знакомиться.

– Не стоит! – отрезала подвязка.

– А где вы живете?

– Я прошу вас, не нужно со мной заговаривать! – лепетала подвязка.

– Но лицезреть такую прелестницу и молчать – невозможно! – любезничал воротничок.

– Ах, вы не могли остаться в стороне? – воскликнула подвязка. – Вы ведь совсем как настоящий мужчина!

– Я еще и денди! – ввернул воротничок. – У меня сапожная подставка и гребенка имеются!

И хотя счастливым обладателем этих аксессуаров был не он, а его хозяин, воротничок бахвалиться не переставал.

– В стороночку! – направляла подвязка.

– Недотрога! – отозвался воротничок.

Тут его вынули из таза, накрахмалили, а высушив, отправили на гладильную доску, взяли горячий утюг…

– Вдовушка! – переключился воротничок на утюжную плитку. – Я весь горю от вашего прикосновения. Будьте моей женой!

– Ах ты, оборванец! – Утюжная плитка высокомерно прошлась по воротничку.

Воротничок слегка износился по краям. Ножницы были призваны подровнять их.

– Вы, уверен, известная балерина? Чудо как вытягиваете ножки! Люди вам в подметки не годятся, о несравненная! – приветствовал воротничок новый объект вожделения.

– Так и есть! – ответили ножницы.

– Вам под стать быть графиней! – разошелся воротничок. – Я могу предложить вам лишь хозяина-денди, сапожную подставку и гребенку, но как бы я хотел дать вам графство…

– Сватов засылаете?! – разгневались ножницы и изрезали его.

– Из невест осталась одна гребенка! – подытожил воротничок. – Миледи, в каком отличном состоянии ваши зубки!.. Входил ли в ваши планы законный брак?

– Еще бы! – ответила гребенка. – Я помолвлена с сапожной подставкой!

– Помолвлены? – вскипел воротничок. Лишившись последней претендентки, он презрел институт брака.

Со временем воротничок вместе с другой ветошью оказался на бумажной фабрике. Это был настоящий салон для разнотканого общества; тонкое полотно традиционно держалось в стороне от грубого. У каждой тряпки была уйма историй, не говоря уже о хвастливом воротничке.

– Сколько же у меня было невест! – нагло лгал он. – Проходу не давали, ведь подкрахмаленный я казался записным денди! В моем распоряжении были личные сапожная подставка и гребенка. О, моя первая любовь завязка: тонкая, нежная, мягкая! Бедняжка бросилась из-за меня в таз! А одну вдовушку я довел прямо-таки до точки кипения… Стоило ее бросить – и она почернела от горя! А балетная прима… она нанесла мне глубокую рану, чертовка! Моя милая гребенка так сохла по мне, что осталась без зубов! Мне действительно есть что вспомнить!.. Но ближе всего к сердцу я принял поступок подвязки, то есть завязки, бросившейся из-за меня в таз. Да, я не без греха!.. Самое время мне начать жизнь с чистого листа!

Воля его была исполнена: вся ветошь превратилась в белую бумагу, а воротничок, как записной хвастун, – в этот самый лист, на котором напечатана его биография. Как бы и нам не попасть в утиль и не превратиться в чистые листы, на котором напечатают наши истинные биографии без прикрас!

Мотылек

Собрался мотылек жениться. Естественно, на самом миленьком цветочке.

Он осмотрелся: цветы держались на своих стебельках скромно, как настоящие невесты. Но как выбрать из этого многообразия?

Устав ломать над этим голову, мотылек подлетел к полевой ромашке. Французы называют ее Маргаритой. Считается, что она пригодна для гадания. Так и есть. Влюбленные обрывают ее лепестки: «Любит? Не любит?»

– Матушка Маргарита, полевая ромашка! – обратился к ней мотылек. – Вы известная гадалка! Кто моя суженая?

Но ромашка сжала лепестки и ничего не сказала: будучи сама невестой, не стерпела «матушки». Мотылек так и упорхнул ни с чем с твердым намерением самому искать идеальный цветок.

Этой весной удались пролески и крокусы.

– Красивые, – похвалил мотылек, – но их красоте не хватает зрелости!

Мотылек, как и прочие отроки, предпочитал барышень постарше.

Разглядывая анемоны, он счел их горьковатыми. Фиалки показались ему не в меру сентиментальными. Тюльпаны были слишком расфранчены. Нарциссы – простушки. Липовый цвет чересчур обременен родственниками. Яблоневые цветы слишком ветрены – не для брака. Зато горошек ему приглянулся: бело-розовый, полнокровный и утонченный одновременно, он несомненно станет украшением кухни. Мотылек почти уже сделал предложение, когда заметил рядом с невестой стручок с засохшим цветком.

– Кто это? – поинтересовался мотылек.

– Моя сестра, – признался горошек.

– Значит, и вы в будущем, – сказал мотылек, и только его и видели.

Следующими на ярмарке невест были цветки жимолости. Но их удлиненные желтые лица только отпугнули жениха.

Времена года сменяли друг друга, а поиски мотылька так и не увенчались успехом. Осень подарила ему новые цветы в шикарных нарядах, но утомленное годами сердце больше льнет к весенней свежести, жадно ловит запахи юности. Этого не найти у осенних георгинов и штокроз. И мотылек остановил свой выбор на кудрявой мяте.

– Она не может похвастать цветами, но она – само благоухание.

Но мята отвергла его сватовство:

– Останемся друзьями. Мы ведь немолоды. Кто же женится на склоне лет?!

Как знать, если бы мотылек не перебирал невестами, может, и не остался бы бобылем.

Дожди и заморозки не заставили себя ждать. Поднялся промозглый ветер. Погода не для прогулок в летнем наряде. Мотылек залетел в натопленную комнату и там ждал лета. Но долго он не выдержал!

– Я жажду солнца, свободы. Я душу дьяволу продам за самый невзрачный цветок! – молвил мотылек, расправил крылья и шмякнулся об оконное стекло.

Его сразу же заметили, ахнули от восхищения и на булавке посадили в коробочку с другими диковинками.

– Отныне я сижу на стебельке, подобно цветам! – размышлял вслух мотылек. – Об этом ли я мечтал? Но есть иллюзия статуса женатого: тоже крепко сидишь.

– Жалкое утешение! – склонили головки комнатные цветы.

«Комнатным цветам доверять нельзя! – решил мотылек. – Они слишком многое переняли у людей».

Прекраснейшая роза мира

В саду одной могущественной королевы были собраны цветы всех времен года, всех частей света; особенно же много было роз, любимых цветов королевы, роз всех сортов и видов – от дикого и колючего шиповника с душистыми листьями до красивейших роз Прованса. Они вились по стенам дворца, обвивая колонны и окна, пробиваясь в коридоры, и тянулись к самым потолкам дворцовых покоев. Что за дивное разнообразие запахов, форм и красок было в саду королевы!

Но в самом дворце царили печаль и горе. Королева лежала на смертном одре; врачи пророчили близкую смерть.

– Единственное средство спасти королеву, – сказал один из врачей, – принести ей прекраснейшую розу мира, эмблему чистейшей любви. Королева не умрет, если увидит эту розу до того, как закроет свои глаза навеки.

И вот все от мала до велика ринулись к смертному одру королевы с самыми разными розами, но, к сожалению, среди них не было той, которая бы даровала исцеление королеве. Та роза цвела в садах любви! Но что же именно была за эмблема высшей, чистейшей любви?

И певцы пели о прекраснейшей розе мира, но каждый пел о своей. Тогда кликнули клич по всей стране, воззвали ко всем сердцам, бьющимся любовью.

– Никто еще не назвал настоящей розы! – сказал мудрец. – Никто не указал, где она цветет. Не из гроба Ромео и Джульетты, не из могилы Вальборги выросла она, – хотя розы с их могил вечно будут дарить сладчайший аромат в преданиях и песнях, – не из окровавленных мечей Винкельрида, не из священной крови, брызнувшей из груди героя, умершего за родину свою, – хотя и нет смерти слаще этой, нет розы краснее пролитой за отечество крови! И не ей посвящает свою молодую жизнь человек, проводящий годы за годами, целые дни и долгие бессонные ночи, ухаживая за магической розой науки!

– Я знаю, где цветет та роза! – сказала счастливая мать, явившаяся к одру королевы с крошечным ребенком на руках. – Я знаю, где надо искать прекраснейшую розу мира – эмблему высшей, чистейшей любви. Она цветет на румяных щечках моего милого крошки, когда он, подкрепившись сном, открывает веселые глазки и с любовью и нежностью улыбается мне!

– Прекрасна эта роза, но есть еще прекраснее! – сказал мудрец.

– Да, куда прекраснее! – сказала одна из женщин. – Я видела ее. Священнее этой розы нет на свете, но она была бледна, как лепестки чайной розы. Я видела ее на щеках королевы; она сняла свою королевскую корону и ходила всю долгую, томительную ночь, баюкая свое больное дитя, плача над ним, целуя его и молясь за него, как только может молиться мать в часы страха за своего ребенка!

– Священна белая роза скорби, велика власть ее, но все же это не та роза!

– Я видел ее, прекраснейшую розу мира, видел перед алтарем Господним! – сказал благочестивый старик епископ. – Она сияла, как светлый лик ангела. Молодые девушки шли к причастию, возобновить обет, данный при крещении, и на их свежих щечках цвели алые и белые розы. И вот перед алтарем стояла одна молодая девушка; всею душою, полною небесной чистоты и любви, возносилась она к Богу. Вот она – чистейшая, высшая любовь!

– Благословенна такая любовь, но все же никто не назвал еще прекраснейшей розы мира! – сказал мудрец.

Вдруг в комнату вошел маленький сынок королевы; в глазах его стояли слезы, щеки были влажны; он нес в руках большую раскрытую книгу в бархатном переплете с серебряными застежками.

– Мама! – сказал ребенок. – Послушай, что я сейчас прочел!

И дитя присело у постели больной и прочло из книги о том, кто добровольно умер на кресте ради спасения всех людей, даже ради не родившихся еще поколений!

– Нет выше этой любви!

И щеки королевы окрасились румянцем, глаза широко раскрылись: она увидела, что из листов книги выросла вдруг великолепнейшая роза мира, живое подобие той, что выросла из крови Христа, пролитой на кресте!

– Я вижу ее! – сказала она. – И вовеки не умрет тот, кто видел эту розу, прекраснейшую розу мира!

Стойкий оловянный солдатик

Были когда-то двадцать пять оловянных солдатиков. Ружье на плече, грудь колесом, мундир красный, отвороты синие, пуговицы блестят… Чудесные солдатики! Их подарили маленькому мальчику на день рождения. Мальчик захлопал в ладоши и принялся расставлять их на столе.

Двадцать четыре были совершенно одинаковые, а двадцать пятый солдатик оказался одноногим. Его отливали последним, и олова немного не хватило. Впрочем, он и на одной ноге стоял так же твердо, как другие на двух.

На столе было много игрушек. Но лучше всех был картонный дворец. Через его окошки можно было заглянуть внутрь и увидеть все комнаты. Перед дворцом лежало круглое зеркальце – оно было как настоящее озеро, и вокруг него стояли маленькие зеленые деревья. По озеру плавали восковые лебеди.

Самой красивой была хозяйка дворца. Она тоже была вырезана из картона. На ней была батистовая юбочка, голубой шарф, а на груди – блестящая брошка.

Красавица стояла на одной ножке, вытянув вперед руки, – она была танцовщицей. Другую ножку она подняла так высоко, что оловянный солдатик решил, будто красавица тоже одноногая.

«Вот бы мне такую жену!» – подумал он и притаился за табакеркой, стоявшей на столе.

Отсюда солдатик отлично видел прелестную танцовщицу, которая все время стояла на одной ножке и ни разу даже не покачнулась!

Ночью, когда все люди легли спать и в доме стало тихо, игрушки устроили бал. Даже щелкунчик принялся кувыркаться, а грифель танцевал на доске, оставляя на ней белые следы! Поднялся такой шум, что в клетке проснулась канарейка и начала болтать на своем языке так быстро, как только могла, да еще и стихами.

Только одноногий солдатик и танцовщица не двигались.

Она стояла на одной ножке, а он застыл с ружьем, как часовой, и не сводил с красавицы глаз.

Пробило двенадцать. И вдруг открылась табакерка.

В этой табакерке сидел маленький злой тролль. Он выскочил из табакерки и огляделся кругом.

– Эй ты! – крикнул тролль оловянному солдатику. – Танцовщица слишком хороша для тебя!

Но оловянный солдатик притворился, будто ничего не слышит.

– Ладно, ты меня еще вспомнишь! – сказал тролль.

Утром, когда дети проснулись, они нашли одноногого солдатика за табакеркой и поставили его на окно.

Вдруг окно распахнулось, и солдатик полетел с третьего этажа вниз головой. В ушах у него засвистело. Минуты не прошло – и он уже торчал из земли вверх ногой. Мальчик и служанка сейчас же бросились искать солдатика, но сколько ни шарили по земле, так и не нашли. Конечно, если бы солдатик крикнул: «Я тут!» – его бы сразу отыскали. Но он считал недостойным кричать на улице – ведь он носил мундир и был солдатом.

И тут хлынул ливень! По улице расползлись широкие лужи, потекли быстрые ручьи. А когда наконец дождь кончился, прибежали двое уличных мальчишек.

– Смотри, – сказал один из них, – это оловянный солдатик!.. Давай отправим его в плавание!

Они сделали из газеты лодочку, посадили в нее оловянного солдатика и спустили в канавку.

Лодочка поплыла, а мальчики бежали рядом, подпрыгивая и хлопая в ладоши.

Вода в канаве так и бурлила после ливня! Лодочка то ныряла, то взлетала на волну, то ее кружило, то несло течением.

Оловянный солдатик весь дрожал, но держался стойко, как и положено настоящему солдату.

Лодочку занесло под широкий мост, и стало очень темно.

И тут из-под моста выскочила большая водяная крыса.

– Ты кто такой? – закричала она. – Предъяви паспорт!

Но оловянный солдатик молчал и крепко сжимал ружье. Крыса плыла за ним вдогонку. Она свирепо щелкала зубами и кричала плывущим навстречу щепкам и соломинкам:

– Держите его! У него нет паспорта!

И она изо всех сил загребала лапами, чтобы догнать солдатика. Но лодку несло так быстро, что даже крыса не могла угнаться за ней. Наконец оловянный солдатик увидел впереди свет. Мост кончился.

«Я спасен!» – подумал солдатик.

Но тут послышался такой грохот, что любой бы испугался. За мостом вода с шумом падала вниз – прямо в широкий бурный канал!

Остановиться было невозможно. Лодку с оловянным солдатиком вынесло в канал. Волны бросали ее то вверх, то вниз, но солдатик по-прежнему держался храбро и даже глазом не моргнул.

Вдруг лодочка завертелась на месте, зачерпнула воду бортом и скоро наполнилась водой до самых краев.

И наконец вода накрыла солдатика с головой.

Погружаясь на дно, он с грустью подумал о красавице танцовщице. Не придется увидеть ее больше никогда!

Он приготовился достойно встретить смерть.

Но тут откуда ни возьмись из воды вынырнула большая рыба и проглотила солдатика вместе с ружьем.

Темно было в желудке у рыбы, темнее, чем под мостом! Но оловянный солдатик держался стойко и еще крепче сжал ружье. Так он пролежал довольно долго.

Вдруг рыба заметалась из стороны в сторону, стала нырять, извиваться, прыгать и наконец замерла.

И вдруг словно молния блеснула в темноте.

Потом стало совсем светло, и кто-то закричал:

– Вот так штука! Оловянный солдатик!

Оказывается, рыбу поймали, отвезли на рынок, потом она попала на кухню. Кухарка распорола ей брюхо, увидела оловянного солдатика и понесла его в комнату.

Весь дом сбежался посмотреть на путешественника. Солдатика поставили на стол, и – о чудо! – он увидел ту же комнату, того же мальчика… На столе все так же возвышался картонный дворец, на пороге которого стояла красавица танцовщица…

Оловянный солдатик, не мигая, смотрел на танцовщицу, танцовщица смотрела на него, и оба молчали.

Вдруг самый маленький мальчик схватил его и ни с того ни с сего швырнул прямо в камин. Наверно, это были козни злого тролля из табакерки.

В камине пылали дрова, и оловянному солдатику стало очень жарко. Он чувствовал, что горит. Краска сбежала с его лица, он весь полинял…

Но и в огне он держался прямо, крепко сжимал ружье и не сводил глаз со своей красавицы. А танцовщица смотрела на него. Солдатик чувствовал, что тает…

Дверь в комнату распахнулась, сквозняк подхватил прекрасную танцовщицу, и она порхнула прямо в камин к оловянному солдатику. Пламя охватило ее – и конец. И оловянный солдатик совсем расплавился.

На другой день служанка выгребала из камина золу и нашла комочек олова, похожий на сердечко, и обгорелую брошку.

Вот и все, что осталось от стойкого оловянного солдатика и красавицы танцовщицы.

Вильгельм Гауф

Маленький Мук

В Никее, моем родном городе, жил человек по имени Маленький Мук. Его рост составлял всего каких-нибудь три, может, четыре фута, и на его туловище, хотя оно было маленькое и хрупкое, сидела голова куда более крупная, чем у прочих людей. Он жил совершенно один в большом доме. Выходил он только раз в месяц. По вечерам часто видели, как он прогуливается по своей крыше. Каждый выход Маленького Мука был для меня и моих товарищей праздником. Мы собирались перед его домом и ждали, когда он появится. Когда отворялась дверь и показывалась большая голова с еще большим тюрбаном, а уж затем остальная фигурка, облаченная в потертый халатик, просторные шаровары и широкий пояс, на котором висел длинный кинжал, мы бросали вверх шапки и плясали вокруг него как бешеные. А Маленький Мук степенно кивал нам головой в знак приветствия и шел по улице медленным шагом. При этом он шаркал ногами, так как у него были большие, просторные туфли, каких я еще никогда не видел. Мы, мальчишки, всегда бежали за ним и кричали: «Клопик Мук, клопик Мук!»

К стыду своему, должен признаться, что я безобразничал больше других. Я часто дергал его за халатик, а однажды наступил сзади на его большие туфли, так что он даже упал. Но мне стало не до смеха, когда я увидел, что Маленький Мук направился к дому моего отца. Он пробыл там некоторое время. Я притаился за дверью и увидел, как Мук вышел из дому в сопровождении моего отца, который почтительно поддерживал его за руку и простился с ним у двери со множеством поклонов. На душе у меня было неспокойно. Поэтому я долго оставался в своем укрытии. Наконец голод, которого я боялся больше побоев, заставил меня выйти оттуда.

– Ты, я слышал, обидел доброго Мука? – сказал отец очень строго. – Я расскажу тебе историю этого Мука, и ты наверняка больше не будешь издеваться над ним. Но сперва и потом ты получишь обычную порцию.

Обычную же порцию составляли двадцать пять ударов. Отсчитав их, отец рассказал мне о Маленьком Муке.

Отец Маленького Мука был здесь, в Никее, человеком уважаемым, но бедным. Сына он недолюбливал, стыдясь его внешности.

Но однажды старик упал, расшибся и умер, оставив Маленького Мука в бедности и невежестве. Жестокие родственники, которым умерший был должен больше, чем смог заплатить, выгнали мальчика из дома. Маленький Мук попросил лишь платье своего отца, и оно было ему отдано. Отец его был рослый, сильный человек, поэтому его одежды не пришлись впору. Мук обрезал то, что было чересчур длинно, и все надел на себя. Но он забыл, что одежды надо и сузить, и отсюда-то и странность его наряда. Большой тюрбан, широкий пояс, просторные шаровары, синий халатик – все это отцовские вещи, которые он с тех пор и носит. Заткнув за пояс дамасский кинжал отца и взяв палку, он вышел из ворот.

Если он видел на земле блестевшее на солнце стеклышко, он непременно подбирал его, веря, что оно превратится в алмаз. Если он видел вдали сверкавший купол мечети или озеро, он спешил к ним, думая, что очутился в волшебной стране. Но вблизи миражи исчезали, и скоро его усталость и урчащий от голода желудок напоминали ему, что он все еще находится в стране смертных. Так шел он два дня. Полевые плоды были его единственной пищей, жесткая земля – постелью. На третье утро он увидел с холма большой город. Но хотя казалось, что город совсем близко, он достиг его только к полудню. Его маленькие ножки почти вовсе отказывались служить ему, и он часто присаживался в тени пальмы, чтобы отдохнуть. Наконец он добрался до ворот города. Он поправил халатик, повязал покрасивей тюрбан, опоясался еще шире и заткнул за кушак длинный кинжал еще более косо. Затем он стряхнул пыль с башмаков, взял свою палочку и храбро вошел в ворота. Он прошагал уже несколько улиц. Но ни одна дверь не отворялась, никто не кричал, как он это представлял себе: «Маленький Мук, входи, ешь и пей и дай отдохнуть своим ножкам!»

Он с тоской глядел не на первый уже большой и красивый дом, как вдруг одно его окно распахнулось и какая-то старуха, выглянув, нараспев закричала:

– Каша поспела!

Дверь дома открылась, и Мук увидел, что туда направилось много собак и кошек. Он постоял, не зная, принять ли ему это приглашение. Наконец он собрался с духом и вошел в дом.

Поднявшись по лестнице, Мук встретил старуху. Она угрюмо посмотрела на него и спросила, что ему нужно.

– Ты ведь приглашала всех на свою кашу, – отвечал Маленький Мук, – и я тоже пришел.

Старуха громко засмеялась.

– Откуда ты явился? Весь город знает, что я стряпаю только для кошек.

Маленький Мук рассказал ей, как туго пришлось ему после смерти отца, и попросил разрешить ему поесть сегодня с ее кошками. Старуха позволила ему быть ее гостем, накормила и напоила его. Когда он насытился, она сказала:

– Маленький Мук, оставайся служить у меня! Работа будет нетрудная, а житье хорошее.

Маленький Мук согласился и стал работником госпожи Ахавзи. Служба у него была легкая, но странная. У госпожи Ахавзи было два кота и четыре кошки. Каждое утро Маленький Мук должен был расчесывать им шерсть и умащать ее дорогими мазями. Когда хозяйка уходила из дому, он должен был присматривать за кошками и несколькими собачками. Мук вел такую же одинокую жизнь, как в доме отца. Кроме хозяйки, он весь день видел только собак и кошек. Он был всегда сыт и не перетруждался, и старуха была вполне довольна. Но постепенно кошки стали озорничать. Когда старуха уходила из дому, они как бешеные носились по комнатам, опрокидывали все вверх дном и разбивали порой прекрасную посуду, которая оказывалась у них на пути. Но, услыхав, что хозяйка поднимается по лестнице, они забирались на свои подстилки и размахивали хвостами, приветствуя ее как ни в чем не бывало. Госпожа Ахавзи приходила в гнев, видя такой разгром в своих комнатах, и сваливала все на Мука.

Маленький Мук был очень огорчен и решил бросить службу у госпожи Ахавзи. Но он решил каким-нибудь способом получить жалованье, которое его повелительница всегда обещала, но никогда не платила. В доме госпожи Ахавзи была одна комната, всегда стоявшая запертой, куда он ни разу не заглядывал. Но ему очень хотелось узнать, что она там прячет. И ему пришло в голову, что там спрятаны сокровища старухи.

Как-то утром, когда госпожа Ахавзи ушла из дому, один из песиков, с которым хозяйка всегда обращалась очень неласково, но расположение которого Мук завоевал всяческими услугами, потянул его за широкую штанину, как бы приглашая Мука следовать за собой. Мук последовал за ним, и песик повел его в спальню госпожи Ахавзи, к маленькой двери, которой Мук никогда прежде не замечал там. Дверь была полуоткрыта. Песик вошел в нее, и Мук следом, и каково же было его удивление, когда он увидел, что находится в той комнате, которая давно уже была предметом его желаний. Кругом были только старые платья да сосуды диковинной формы. Один из этих сосудов был хрустальный, и на нем были вырезаны прекрасные фигуры. Мук поднял его и повертел во все стороны. Но он не заметил крышки, едва державшейся сверху. Крышка упала и разбилась на тысячу осколков.

Долго стоял Маленький Мук, оцепенев от ужаса. Теперь ничего не оставалось, как пуститься наутек. Тут взгляд его упал на пару очень больших туфель. Красивыми их нельзя было назвать, но его собственные уже не выдержали бы никаких путешествий. Кроме того, туфли эти привлекали его своим размером: надень он их на ноги, все сразу увидели бы, что он вышел из детского возраста. Поэтому он быстро снял свои туфельки и обулся в большие, прихватил тросточку с красивым резным набалдашником в виде львиной головы и поспешил прочь. Он быстро прошел в свою каморку, надел свой халатик, отцовский тюрбан, засунул за кушак кинжал и помчался прочь.

Никогда в жизни он не бегал так быстро, и ему показалось даже, что он просто не может остановиться. Его несла, казалось, какая-то невидимая сила. Наконец он заметил, что с туфлями творится что-то странное: они все время стремились вперед и тащили его с собой. Он пытался остановиться, но это никак не удавалось. Тогда в отчаянии он крикнул самому себе, как кричал лошадям:

– Эй, эй, тпру, эй!

И тут туфли остановились, и Мук в изнеможении повалился на землю. Все-таки он нажил своим трудом что-то, что могло помочь ему в мире, в поисках счастья. Он уснул от усталости. Ему приснился песик и сказал: «Мук, ты еще не совсем разобрался в том, как пользоваться этими туфлями. Если ты в них трижды повернешься на каблуке, ты сможешь полететь куда тебе вздумается, а тросточкой можно находить клады. Где зарыто золото, тросточка ударит о землю трижды, а где серебро – дважды».

Проснувшись, Мук надел туфли, приподнял одну ногу и начал вертеться на каблуке. Он пожелал очутиться в ближайшем большом городе, и тотчас же туфли взмыли вверх, и не успел Маленький Мук опомниться, как очутился на большой рыночной площади. Он потолкался в толпе, но вскоре подался в более тихую улицу. Ведь на рынке одни наступали ему на туфли, а других он задевал своим кинжалом.

Маленький Мук задумался, как заработать немного денег. У него, правда, была тросточка, указывавшая на спрятанные сокровища, но как мог он сразу найти место, где зарыты золото или серебро? Наконец он решил наняться к королю скороходом. В воротах дворца стояла стража. Когда он сказал, что ищет службы, его направили к надсмотрщику над рабами. Мук попросил себе места среди королевских гонцов. Надсмотрщик смерил его глазами с головы до ног и сказал:

– Это с твоими-то ножками, которые чуть ли не короче пяди, ты хочешь стать королевским скороходом? Убирайся прочь!

Маленький Мук заверил его, что не шутит, и согласился потягаться с самым быстрым гонцом.

Надсмотрщику это показалось забавным. Он отвел Мука на кухню, чтобы его как следует накормили и напоили, а сам отправился к королю и рассказал ему о Маленьком Муке. Королю пришлось по душе, что надсмотрщик задержал Маленького Мука потехи ради. Он приказал надсмотрщику приготовить все на большой лужайке за дворцом таким образом, чтобы весь двор мог с удобством наблюдать за этим состязанием, и еще раз наказал ему окружить карлика величайшей заботой.

Когда король, его сыновья и дочери, а также все слуги и придворные заняли места на помосте вокруг лужайки, где должно было проводиться состязание, Маленький Мук отвесил изящный поклон. Крошечное туловище с могучей головой, халатик и широкие шаровары, длинный кинжал за широким поясом, маленькие ножки в просторных туфлях – нет, все это было слишком забавно, чтобы не расхохотаться! Но хохот не обескуражил Маленького Мука. Он принял гордую позу и стал ждать своего противника. Надсмотрщик выбрал, как того пожелал Мук, самого лучшего бегуна. И вот этот бегун вышел, стал рядом с карликом, и оба замерли в ожидании знака. Тогда принцесса Амарза взмахнула покрывалом, и оба бегуна полетели вперед.

Сперва противник Мука заметно ушел вперед. Но, пустившись за ним в своих самоходных туфлях, Мук догнал его, потом перегнал и давно уже стоял у цели, когда тот только подбегал к ней, тяжело дыша. На миг зрители оцепенели от неожиданности и удивления. Но когда король первым захлопал в ладоши, все стали кричать:

– Да здравствует Маленький Мук!

– Ты станешь моим личным скороходом и находиться будешь всегда при моей особе, дорогой Мук, – сказал король.

Король поручал ему самые срочные и самые тайные послания. Но слугам короля было неприятно, что к какому-то карлику их повелитель благоволил теперь больше, чем к ним. Поэтому они строили козни, чтобы его свалить. Мук знал об их происках, но о мести не помышлял.

Мук всегда брал с собой свою тросточку, надеясь найти золото. Как-то вечером в отдаленной части дворцового сада он вдруг почувствовал, что тросточка в его руке задрожала и трижды ударилась о землю. Он вытащил кинжал, сделал зарубки на ближайших деревьях и вернулся во дворец. Мук дождался ночи и принялся за дело. Он вырыл яму глубиной в несколько футов и наткнулся на что-то твердое, а вскоре увидел большую железную крышку. В яме был большой горшок с золотыми монетами! Но поднять горшок у Мука не хватило сил. Поэтому он насовал в шаровары, халатик и пояс столько монет, сколько мог донести, а остальное закрыл крышкой. Незаметно пробравшись к себе в комнату, он спрятал золото под подушками дивана.

Золото, которое Маленький Мук отныне раздавал налево и направо, вызвало зависть. Его враги сговорились между собой и заронили в короле подозрение, что Мук украл деньги из казны. Король велел тайно следить за каждым шагом Маленького Мука, чтобы застичь его на месте преступления. И когда однажды Маленький Мук схватил лопату и шмыгнул в дворцовый сад, чтобы взять там новый запас золота, за ним последовали караульщики во главе с главным поваром и казначеем, и, когда он стал перекладывать золото из горшка в свой халатик, они набросились на него, связали и отвели к королю. Горшок был целиком выкопан из земли и вместе с лопатой и полным золота халатиком принесен к ногам короля. Казначей доложил, что он со своими караульщиками застал Мука врасплох, когда тот зарывал в землю этот горшок.

Маленький Мук сказал, что нашел этот горшок в саду и что он его не закапывал, а откапывал. Король, разгневанный его мнимой наглостью, вскричал:

– Ты глупо и гнусно лжешь своему королю, после того как его обокрал?

Король велел заковать Маленького Мука и отвести в башню.

Маленький Мук знал, что кража королевского добра карается смертной казнью, и все-таки не хотел выдавать королю тайну своей тросточки, боясь, что ее отнимут у него вместе с туфлями. От туфель его, к сожалению, помощи не было: прикованный к стене короткими цепями, он, сколько ни мучился, никак не мог повернуться на каблуке. Но когда ему на следующий день объявили смертный приговор, он, решив все-таки, что лучше жить без волшебной палочки, чем умереть с нею, попросил, чтобы король выслушал его без свидетелей, и открыл ему свою тайну. Сначала король не поверил, но Маленький Мук вызвался проделать опыт, если король пообещает ему, что его не убьют. Король дал Муку честное слово и, велев тайком от него зарыть немного золота, приказал ему поискать зарытое своей тросточкой. Через несколько мгновений тросточка явственно трижды ударилась о землю. Теперь король понял, что его казначей обманщик, но Маленькому Муку сказал: