Текст книги "Укротительницы миллионеров"

Наконец, Оленев сбросил скорость, и я поняла, что мы близко к цели. Нервы опять сдали. Руки инстинктивно вцепились в спинку кресла Ярослава. Тот повернулся, погладил по руке горячими пальцами и коротко сказал:

– Соберись.

Поразительно, но опять подействовало.

Я будто вся подтянулась, отбросила эмоции, готовая драться за свою девочку. Горло перегрызть любому, кто ее обидит. Даже просто случайно немного расстроит.

Оленев уверенно вырулил к высокому забору с постом охраны.

Вышел и пару минут о чем-то разговаривал. Я начала бояться, что нас не пропустят и уже собиралась выйти, помочь Ярославу. Тряхнуть журналистским удостоверением перед лицами мордоворотов-охранников. Сказать, что по моим данным, тут удерживают силой малолетнюю девочку. И пусть меня увольняют!

Главное – Лиса! Мое сокровище, моя жизнь! Пока я жива, с дочкой ничего не случится! И неважно – чего это мне будет стоить.

Эти малолетние придурки просто не понимают – на что пойдет мать ради ребенка! Им не дано. Не доросли еще.

Я потянулась к ручке двери, но та внезапно открылась сама. Оленев подал мне руку и деловито произнес:

– Пошли. Держись рядом со мной. Я сам все сделаю.

Территория Армяновских выглядела внушительно, хотя и не настолько, как владения Оленева. И оформлялось поместье с явным прицелом пустить всем пришлым пыль в глаза.

Статуи, фонтаны в виде древнегреческих богов и героев, подстриженные овалами деревья, вымощенные серым камнем дорожки. Десятки клумб с розами. Целый забор мальв вдоль ограды. Словно поместье охраняют вовсе не стены с мородоворотами, а яркие цветы.

Оленев потянул меня к дому, с колоннами и витражами. Серому, испещренному белесыми прожилками.

Уже на пороге нас оглушила музыка. Эдакая попса, с ужасной безвкусной аранжировкой. Аж внутренности начали неприятно вибрировать.

А тут неплохая звукоизоляция! Подумала я с неприязнью. С улицы мы вообще ничего не слышали.

Охрана у дверей пропустила Оленева сразу. Будто знала в лицо и не желала связываться. Два мордоворота только кивнули моему спутнику.

Мы вошли в полутемный холл, и в нос ударил запах алкоголя. Музыка стала еще громче. Настолько, что в голове загудело.

Толпа здесь собралась очень даже немалая. В основном, школьники. Хотя ребята и девушки постарше тоже попадались. Они пили, танцевали и выглядели как в плохом фильме про подобные сборища у мажоров. Пьяными, неадекватными и перевозбужденными.

Дурными, в общем. Абсолютно и беспросветно.

Я растерялась, пытаясь вычленить взглядом знакомую до боли фигуру дочки среди толпы извивающихся в танце тел. Кричать и звать казалось бессмысленным. Я сама бы свой зов не услышала. Я растерянно смотрела на спутника, сжимала его руку и всхлипывала.

Боже! Что же теперь делать?

Ярослав знакомым движением погладил мои пальцы и показал знак «Ок».

Быстро нашел шнур, ведущий к динамикам, и вырубил его ловким движением. Музыка стала тихой и невнятной. Оказывается, она доносилась из ноутбука, что стоял на окне.

Следующим движением Ярослав врубил свет.

Толпа молодняка зашумела и загалдела. Многие начали промаргиваться. Даже мои глаза, еще не свыкшиеся с полумраком, жаловались резью на резкую смену освещения.

Остальные – и вовсе оказались почти ослепшими.

Однако растерялись ребята ненадолго. Их растущие молодые организмы быстро адаптировались к новым условиям и решили повозмущаться исчезновением старых.

Замелькали пестрые топики, короткие юбочки, чулки, расстегнутые рубашки и шорты.

Нас окружали.

Подростки, и ребята постарше собирались вокруг плотным концом. И явно не с самыми добрыми намерениями.

Я снова сжала руку Ярослава. А тот только усмехнулся.

Я приподнялась на носках, ища взглядом Лису. Нет. Ее нигде не было видно. Я обшарила взглядом каждый угол и каждое кресло. Там парочки продолжали беззастенчиво лизаться, нимало не смущенные ни нашим визитом, ни тем, что теперь делали это при ярком свете. Нет, нигде не видно моей девочки! Ни-где!

Хотелось кричать и выть раненой волчицей. Разнести тут все к чертовой матери. И пусть меня потом арестуют!

Оленев словно почувствовал, обнял и притянул к себе. Стало полегче. Даже удушливый запах алкоголя, кажется, перестал так мешать дыханию.

Я чуть встрепенулась и словно напиталась от спутника его уверенностью и решимостью.

Толпа шумела и галдела. Слышались: визг, оскорбления и угрозы.

– А, ну, канайте отсюда! Тут частная вечеринка!

– Старперов никто не приглашал! Двигайте дальше!

– Похоже, кому-то его зубы надоели? Так мы быстро исправим это недоразумение!

– Ну чего приперлись! Идите своей дорогой! Музыку мы все равно не выключим!

Шум и гам нарастали. Я начинала слегка побаиваться накачанных алкоголем, разгоряченных музыкой и танцами-обжиманцами подростков. Казалось, они совершенно неадекватны. А Лисы… Ее нигде не было.

– Так! А ну, ша! – я не заметила, чтобы Оленева смущала толпа. Он вел себя естественно и смело.

А ведь именно спутник нервничал в присутствии большого скопления народа! Он же сам об этом рассказывал!

Крупные парни в майках алкоголичках и татушках по всей поверхности рук выступили вперед.

Оленев заслонил меня телом и спросил:

– Где Василиса Харитуллина?

Амбалы в майках дернулись, на нас сильнее пахнуло алкоголем.

– А если не скажем, то че?

Толпа поддержала, в воздухе появились кулаки.

– Да выстави этих болезных вон!

– Ну правда, ребята! Уберите их уже и продолжим вечеринку.

– Народ! Хватит с ними цацкаться! Накостыляйте и выбросите за дверь! Сами же приперлись. С нас какой спрос?

Я даже дышать перестала.

Ярослав усмехнулся, подался вперед, прямо на толпу. Схватил татуированных парней за шкирки и отбросил, как мешки с картошкой. Качки покатились по полу и со звоном врезались в шведский стол у окна. Оттуда посыпалась посуда, вилки, ложки, несколько бокалов пролилось на белую скатерть. А через минуту грохнулись два блюда, и по полу покатились яблоки, апельсины, груши. Половина расквасились, размазывая по паркету желе из сока и мякоти.

Молодежь отступила.

Внезапно в комнате наступила тишина. Даже «сосавшиеся» по углам замерли и перестали чмокать от удовольствия.

– Еще кто-то хочет со мной поспорить? – Оленев обвел присутствующих сверкающим взглядом. – Скажете, где девушка или продолжим? Я готов поразмяться! Долго ехал. Мышцы совсем затекли в дороге.

В толпе зашушукались. Откуда-то послышалось:

– Да ладно, парни. Нам, че, больше всех надо? Толян все замутил, вот пусть и расхлебывает.

– Да она на втором этаже! С Толиком и Андреем, – крикнул один из обиженных бугаев, потирая затылок, куда смачно приземлилась ребром тарелка.

Оленев подхватил меня под руку и понесся наверх. Я еле передвигала ватными ногами, страшась увидеть нечто ужасное. Понимая, что по собственной воле Лиса никогда не заперлась бы с двумя парнями. Боже! Только бы ничего не случилось!

Я ее вылечу, выхожу! Все сделаю! Я уже бегу! Держись, доченька!

От этих мыслей у меня открылось второе дыхание.

Мы с Оленевом рванули наперегонки и остановились возле двери, из-за которой слышались крики.

– Отпустите! Подонки! Я не хочу!

Я сразу узнала голос Лисы. И два пьяных мужских голоса отвечали.

– Да че, ты? Целка, что ли? Успокойся. Тебе понравится. Смотри, какие у нас…

– Держи ее!

– Хорошая девочка изображает недотрогу?!

Оленев с размаху вышиб плечом дверь и ворвался в комнату.

Я успела заметить клубок тел, услышать ошарашенные вопли.

Ахнуть не успела, как двое парней полетели в разные стороны, а Лиса очутилась на руках у Ярослава. Забилась в истерике, прижалась к нему, как к отцу.

Оленев бережно вынес ее и кивнул мне.

– Пошли на выход!

Я подчинилась.

Вслед полетело:

– Мужик, я скажу отцу, и он тебе голову оторвет!

– Да это же Ярослав Оленев! Ты не понял, что ли? Хрен ему что-то сделают! Он сам твоего отца закопает!

– А че делать? Он мне, походу, руку сломал!

– Скажи спасибо, что выжил! У этого мужика черные пояса и разряды по всем видам борьбы. Мог убить одним пальцем, и ты бы даже не заметил!

Мы быстро пересекли территорию Армянского и вышли к машине Ярослава. Оленев усадил притихшую Лису на заднее сиденье. Я устроилась рядом с дочкой, прижала ее к груди, и машина сорвалась с места.

Некоторое время мы ехали молча. Лиса рыдала у меня на плече, а Оленев рулил и поглядывал на нас в зеркало заднего вида.

Потом дочку прорвало:

– Мама… Прости… Я… Они… Я хотела уехать, вызвала такси… Но они забрали у меня сотовый… Ма-ам!

Я бы отругала ее, отчитала со всей материнской досадой. Но сейчас просто не могла. Прижимала Лису к себе и только думала.

Господи! Спасибо, что с ней все в порядке! Господи! Спасибо, что помог! Спасибо, что мы успели…

Еще немного…

Лиса опять принялась причитать, потом снова плакать, а потом начала немного успокаиваться. Я непрерывно гладила дочку по голове, по спине. И она перестала всхлипывать.

– Мам! – вдруг встрепенулась Лиса. – Я же сотовый там оставила! Я знаю, что для тебя это деньги…

– А для меня нет! – вклинился в разговор Ярослав. – Я тебе новый подарю.

Посмотрел на меня так, словно ждал возражений. Я усмехнулась.

– Посмотрим.

Оленев хмыкнул.

– Гордая маленькая журналистка. Олена. Мне приятно сделать подарок твоей дочке. Пожалуйста, не лишай меня удовольствия.

От этих слов стало неожиданно лучше. Легче дышать, легче жить и легче принять предложение Оленева.

Я отмахнулась.

– Ладно!

– Уф… – выдохнула Лиса и снова спрятала лицо у меня на груди. Словно искала там защиту от вредного мира. Я продолжила гладить дочку, краем глаза наблюдая за Оленевым.

Он быстро, одним пальцем, набрал несколько сообщений в вотсап, получил ответы и повернулся.

– Так. Мы едем ко мне. Сейчас туда приедут Наталья Олеговна – очень хороший гинеколог из моей клиники и Михаил Ильич – терапевт. Осмотрят Василису. Составим протокол. Если вдруг что, сразу подадим в полицию. Как вы? – голос Оленина, решительный, суровый вдруг стал мягким и ласковым.

Я заглянула в глаза дочке. Лиса вытерла слезы и всхлипнула.

– Они пытались. Но не успели. Ярослав очень вовремя ворвался. Спасибо вам!

– Не за что! Только не пугай больше маму до такой степени, – он просил искренне, от души. Лиса улыбнулась сквозь слезы:

– Вы так ее любите?

Вопрос, совершенно неуместный и нелепый в нынешней ситуации, не вызвал у Оленева отторжения.

Он посмотрел на меня в зеркало заднего вида и ответил:

– Я люблю ее.

Немного помолчал и добавил:

– Я очень люблю тебя, Оленушка.

Мне вдруг стало хорошо, тепло и приятно. Я уложила голову дочки на свое плечо, обняла покрепче, и так мы ехали еще некоторое время. Пока я не очнулась и, наконец-то, не заметила, что Оленев везет нас вовсе не домой.

– Куда мы? – спросила у Ярослава.

– Я же тебе говорил. Предупреждал, Оленушка. Мы едем ко мне в загородный дом. Не пугайся. Обследуем Василису, успокоим, переночуете, и я сам отвезу вас домой.

– А я и не пугаюсь! – почему-то вырвалось у меня. Оленев улыбнулся.

– Хорошо. Кстати, моя тетя очень хороший психолог. Еще я иногда думаю, что она ведьма. Или телепат, или прорицательница. Так что Лисе можно поговорить с ней. Уверен, что это поможет.

– Я готова! – дочка чуть выпрямилась и начала успокаиваться.

Мы выехали на трассу, оставили позади рогатые большегрузы, неуклюжие КАМАЗы и пухлые микроавтобусы. Пересекли знакомый мне пункт охраны поселка Оленина.

Лиса только ахала и охала, пока мы шли к дому Ярослава.

– Ле-ес! Озеро! Обалдеть!

– Ма-м! Тут здорово! Смотри – лилии в озере! А в лесу, наверное, грибы… ягоды…

– Хочешь тут жить? – спросил Ярослав, пристраиваясь к нам с моей стороны.

– Да!

Я пожала плечами.

– Мы это потом решим.

Но все же взяла Оленева под руку. Он погладил мою ладонь своей. Казалось таким естественным войти в его дом именно так. Втроем. Под руку с Лисой и под руку с Ярославом.

Будто так и надо. И никак иначе просто не может быть.

На кухне ждала женщина в возрасте. Я не могла определить сколько ей лет. Не пятьдесят точно. Но она казалась очень моложавой. Зеленые глаза смотрели пристально, с прищуром. Темное платье подчеркивало аристократичную стать и совсем не старушечью фигурку. Черные волосы были собраны в аккуратную косу.

Женщина окинула нас пытливым взглядом и поприветствовала:

– Олена, Василиса, добро пожаловать.

Ярослав улыбнулся на мой недоуменный взгляд.

– Я же предупреждал! Она всегда знает все лучше всех! Это Этель Яновна. Моя тетя и мой психолог.

Этель Яновна вдруг подошла к Лисе и приобняла ее за талию. Усадила за стол, вручила чашку чаю и произнесла:

– Все пройдет. И это тоже.

– Мудрость Соломона? – уточнила дочка.

– Мудрость. И этим все сказано. Ну давай, посиди, успокойся. А вы идите! – произнесла она в нашу сторону. – Мы пока побеседуем. Приедут врачи, вернетесь с ними.

Я покосилась на Оленева.

Он взял меня под руку и повел на выход.

Мы молча пошли по освещенной дорожке, вдоль лесной опушки. Деревья окружали немыми стражами, ветер охлаждал лицо. Птицы заводили задушевные вечерние трели. Где-то стучал дятел. Вдалеке раздавались крики зверей. Шуршали кусты.

Лес жил своей жизнью. Он не походил на парк, но одновременно не таил опасности, словно приглашал в гости. Прогуляться, успокоиться и получить море новых ощущений.

Горячие пальцы Оленева сжимали мою ладонь и становилось легче.

Ярослав поглядывал как-то светло, ласково, но не проронил ни слова.

Мы шли и шли куда-то. Не разговаривали, но словно общались как-то иначе.

– Ты не спал, когда я позвонила? – первое, что пришло на ум. Казалось – нужно найти слова, как-то начать беседу.

– Спал, – признался Ярослав.

– А почему же ответил?

– Потому, что тебе я отвечу даже мертвый.

Я замолчала, сглотнула и посмотрела на Оленева. Он улыбнулся, вздохнул.

– Ну что? Я все сказал тебе. Там, в машине.

– Яр… Почему ты вел себя так… тогда…

Он понял без объяснений. Поморщился, отвел взгляд. А затем вдруг посмотрел прямо в глаза.

– Не знаю. Ты лишаешь меня ясности мысли. Я хотел тебя. Всю и себе. Так, что голову окончательно снесло.

– Значит ты дикарь без головы?

Он усмехнулся. Притормозил и развернул меня к себе.

– Олена. Я люблю тебя. Выходи за меня замуж?

Я молчала, смотрела в глаза Оленеву и думала. В голове метались сотни мыслей, грудь распирало от эмоций. Он мне так нравился! Мне было так хорошо с Оленевым! Как ни с одним другим мужчиной. Может, вначале я его и возненавидела… Но правду говорят – от ненависти до любви… один человеческий шаг…

И все же я пока не разобралась – сделала ли уже этот шаг, настолько, чтобы согласиться на брак.

Снова, после одной неудачи. Полного краха надежд и желаний. Полной капитуляции с обеих сторон.

Я разуверилась в браке. Давно и, чудилось – навсегда.

Неужели, стоит попробовать снова?

Пока раздумывала, Ярослав изучал мое лицо. Пытливо и нервно. Сжимая и разжимая кулаки. Наконец, он усмехнулся, покачал головой и сказал:

– Опять я спешу?

Я кивнула.

– Ну ты же останешься? Хотя бы на несколько дней?

– Не знаю, – задумалась я. – У меня ведь работа. Я должна связываться с журналистами, править статьи…

– И? У меня интернет такой, что твой по сравнению с ним – улитка. Интер – нет. Если ты поняла.

– Я поняла. Но компьютер со всеми данными-то дома…

– Виталий все привезет. К утру. Если дашь ключи и разрешение.

– А как же наша с Лисой одежда?

– Вещи доставим тоже. В целости и сохранности.

– Дочкина школа?

– Виталий будет возить. Без проблем. Хотя пока, я думаю, стоит ей посидеть дома. Успокоиться и прийти в себя.

– Тогда нужна справка! Записки от родителей у нас не принимают. Математический колледж. Там все строго и официально.

– Справку мои врачи напишут сегодня же. Даже не беспокойся.

Он щелкал мои проблемы, как орешки.

Я собиралась согласиться. Ужасно не хотелось ехать домой. Здесь было так приятно, тихо, спокойно и присутствие Оленева очень помогало. Но на дорожке появились двое. Женщина средних лет, немного полноватая, но вполне аппетитная и мужчина ближе к пятидесяти с окладистой бородкой и пронзительными глазами.

– Где пациентка? – спросил он.

– Я покажу, – Оленев повел врачей в дом, не выпуская моей руки.

Лиса уже выглядела вполне спокойной, деловитой и серьезной.

– А вы запишете, что была попытка насилия? Синяки зафиксируете? – спросила она врачей.

– Конечно же. А для чего же еще мы приехали? – ответила Наталья Олеговна.

Не прошло и нескольких минут, как в соседней с гостиной комнате развернулось переносное гинекологическое кресло. Появилась стойка с лекарствами и инструментами.

Крепкие охранники в резиновых перчатках раскладывали все с удивительной точностью и скоростью. Откуда только чего взялось. Ярослав командовал. Лиса держала меня за руку, но выглядела, по-прежнему, решительной и спокойной.

– Узнаю Оленевых, – прокомментировал Михаил Ильич. – У этих ребят вечно, как в клинике.

– Да. Наш дом – наша крепость! – бодро сообщил Ярослав и подмигнул мне.

Спустя минут десять Лису уже осматривали, а я грызла ногти, как когда-то в детстве. Бродила по комнате взад-вперед и никак не могла заставить себя остановиться. Присесть в удобное кресло, которое специально для этого принесли охранники. Мне было легче ждать в движении, это немного сбавляло градус тревоги.

Оленев вышел из комнаты, чтобы не смущать мою дочку.

Я слышала его шаги за дверью: тихие и неритмичные. Волнуется! От этой мысли немного полегчало. Я больше не одна беспокоюсь за дочку. Уже не одна борюсь ради нее со всем миром. Полным таких вот мерзких Толиков… И еще кучи всего дурного!

Врачи осматривали Лису спокойно, осторожно и неторопливо. Расспрашивали тоже очень деликатно. Я прямо поразилась. Дочка, которая поначалу дергалась перед осмотром, совершенно успокоилась и отвечала искренне, насколько могла подробно.

– А вы, правда, думаете, что их накажут? – доверчиво обращалась она к врачам.

– Если за дело взялся Ярослав Оленев – накажут и еще как! – заверяла Наталья Олеговна, не прекращая осмотр.

– Но ведь Толик – сын нового главы района, а тот второй… тоже какой-то мажор…

– А Ярослав Оленев – один из самых влиятельных людей в стране. Если ты не знала.

– Правда?

– Абсолютно!

Наталья Олеговна обнадежила, что все в порядке. Девственная плевра не нарушена. Никаких разрывов или травм дочка не получила. Небольшое раздражение от насильно втиравшегося лубриканта – и все.

– У них просто руки кривые! – прокомментировала врач действия парней. – Идиоты без глаз и рук. Только самый жалкий и слабый мужик может опуститься до насилия.

– В точку! – обрадовалась дочка, одеваясь. – Это которому так не дают…

– Однозначно! – подтвердила гинеколог и вышла из комнаты.

Михаил Ильич обследовал Лису так детально, что я поразилась. Прощупал лимфоузлы, проверил горло, нос, уши. Сделал УЗИ внутренних органов.

– Меня не били, – сказала Лиса.

– Ты могла упасть, удариться и не заметить, – парировал врач, продолжая осмотр. – Когда эмоции на пределе, адреналин зашкаливает, человек не всегда полностью осознает, что делает и что делают с ним. А потом может вылезти какая-то скрытая травма. Я должен убедиться, что все хорошо.

К моему величайшему удивлению, у Лисы даже кровь взяли. А уже спустя десять минут телохранитель, которому вручили колбу, вернулся с анализом. В эту минуту у меня перехватило дыхание, сердце подпрыгнуло к горлу. Я попыталась вдохнуть и с трудом протолкнула внезапно ставший тяжелым и вязким воздух в легкие.

Что там с моей девочкой? Мысли пронеслись в голове птицами, спугнутыми выстрелами охотника. А вдруг найдут вообще что-то плохое и неожиданное? Не дай бог, конечно! Но разве все самое нехорошее не находят именно на случайном осмотре? Когда пациент и его близкие ничего не подозревают.

Даже не знаю почему начала себя накручивать. Наверное, тревожные события дня привели к такому эффекту. Я все время ждала дурного… Еще одно неприятное, катастрофическое известие…

Михаил Ильич глянул распечатку, коротко сказал:

– Ну тут все в норме. И, похоже, ты не пила.

Кажется, мой вздох облегчения слышал даже Оленев за дверью…

– Я не люблю алкоголь, – к моей вящей радости призналась Лиса. – Они пичкали, но я все втихую выливала в окно.

– Вот поэтому у вас и не сладилось. Наверняка, они хотели тебя чем-то опоить. Чтобы не сопротивлялась. Умница! Никогда не ешь и не пей в чужих домах, если хорошо не знаешь хозяев и они сами это не едят и не пьют.

– Буду знать, – протянула Лиса. – А разве можно так опоить, чтобы не сопротивлялась? То есть… ведь даже пьяная будет отбиваться, если не хочет…

– Есть препараты, которые делают мышцы вялыми. А есть те, которые вообще почти отключают сознание.

– Ого! Спасибо, буду знать!

Михаил Ильич обернулся ко мне:

– Хорошая у вас дочка. Умница. Не то, что многие нынешние.

И продолжил осмотр.

Наконец, терапевт заверил, что никаких серьезных внешних или внутренних травм у Лисы нет. Записал все синяки и гематомы, зафиксировал царапину на руке – похоже, пытались связать мою девочку.

– Значит так. Вот вам все документы. А вот это – справка в школу. Лиса может не учиться неделю. В связи с моральной травмой. Если потребуется психолог, думаю, тут у вас проблем не возникнет. А пока удачи. И постарайся больше не якшаться с этими отбросами. Даже если они в золотой обертке.

Так Михаил Ильич попрощался с Лисой. Она даже пискнула:

– Спасибо большое. До свидания.

Врачи попрощались с Оленевым, и тот деловито позвонил кому-то еще.

Мы отправились в гостиную, пить чай с Этель Яновной. Которая казалась кухонной феей. Уже ждала нас с розеткой абрикосового варенья, горячим напитком, блюдцем глянцевых фиников и сушками.

Лиса принялась уплетать все за обе щеки. На нервах совсем проголодалась. Я цедила напиток, а Оленев кого-то встречал на улице.

Спустя несколько минут, прямо посреди ночи к нам приехал наряд полиции. Ярослав появился на кухне в сопровождении трех мужчин в форме.

– Ну что? Накажем этих гадов? Покажем, что даже сын главы района не должен насиловать девочек? – сходу произнес самый старший из полицейских.

И Лиса, которая сразу притихла, едва зашли стражи порядка, сразу приободрилась.

У дочки взяли показания, заявление, приложили документ о нанесенных травмах, и психических, в том числе.

А потом мы пили чай, глядя как первые лепестки зари золотят кроны деревьев и робко пробираются в просвет между окном и полузакрытыми шторами из белого пластика.

Этель Яновна подливала успокаивающего напитка с мятой, и казалось, что мы тут всегда жили. Знали это семейство сто лет…

Оленев не особенно меня тискал. Но старался касаться, приобнимать и брать за руку. Я не возражала. Ощущения, что так правильно, приятно, естественно не покидали меня рядом с этим мужчиной.

Уложили нас с дочкой в соседних комнатах, на втором этаже. Здесь все было оборудовано для удобства, но без вычурности и помпезности.

Большие кровати, с удобными матрасами, которые подстраивались под форму спины, тумбочки по сторонам, шкафы-купе для вещей, несколько мягких кресел. Уборные с большими ванными джакузи за пластиковыми дверями с выпуклым рисунком в виде капель на поверхности.

Внутри имелось все необходимое. Новенькие зубные щетки, паста, мочалка, махровый халат, правда, большого размера. Полотенца для ног, душа и рук. Словно в гостиницу попала. Пять звезд, не меньше.

Свежее белье пахло апельсинами.

Окна выходили на лес. Пушистые темные кроны пронизывал свет фонарей возле здания, превращая их в удивительные живые узоры из веток и листьев.

Я дождалась, пока Лиса почистит зубы, примет душ, переоденется в пижаму, которую ей выдала Этель Яновна.

Дочка нырнула под одеяло, а я подоткнула его.

– Ма-ам… не уходи, а? Ну пока я не усну.

Я улыбнулась, погладила Лису по плечу и придвинула кресло к ее кровати.

Бледный лик Луны виднелся прямо напротив окна. Я наблюдала, как засыпает моя девочка, ворочается, но постепенно успокаивается.

Наконец, она начала мерно посапывать.

Я поцеловала Лису в висок, осторожно, невесомо и на цыпочках выскользнула из комнаты.

Только закончила обследовать выделенное мне помещение, как вошел Оленев. Даже не знаю, почему я не подумала, что он опять начнет приставать? Обнимать без спроса, целовать против воли, не слушая возражений и не давая высвободиться? Вообще даже мысли не возникло. А вот Ярослав не преминул предупредить:

– Я не стану тебя трогать, Оленушка, не бойся.

– А я и не боюсь, – я разместилась в кресле, ожидая, что скажет Оленев. Тот удивился.

– Неужели добился твоего доверия?

– Конечно. Однозначно добился. Спасибо тебе большое за… сегодня… и Расинского.

– Да ну! – он отмахнулся. – Я очень хотел помочь и сделал все, что смог. Не стоит благодарности.

– Ты очень много для нас сделал!

Оленев разместился в кресле напротив меня.

– Я сейчас уйду, а ты умывайся и ложись. Утро уже. Артуру Наилевичу я обо всем сообщу. Ситуация с Василисой – вполне веская причина, чтобы выйти на работу хотя бы через день. А внештатники пока могут, как и раньше, согласовывать все с редактором. Больше ценить будут. Артур Наилевич тот еще критик, верно же? И тот еще грубиян.

Я кивнула и улыбнулась.

Как же приятно… Когда все проблемы решаются сами собой. Есть кто-то, кто все предусмотрит и обо всем позаботится, а тебе остается только наслаждаться. Боже! Как давно я ничего подобного не испытывала! Наверное, с детства. Когда родители успокаивали, даже если появился заусенец. Решали проблемы, даже если требовалось просто поставить другой мультфильм или собрать конструктор и делали все, не думая о благодарности. Потому, что любили.

А я? Я люблю Оленева?

Я задумалась… Я никогда не была особенно страстной. Но об этом мужчине я вспоминала, даже когда встречалась с другим. Я думала про его объятия, когда другой обнимал и его поцелуи, когда другой целовал.

К нему я тянулась. Его я хотела увидеть, даже тогда, когда требовала, чтобы ушел навсегда. И ему первому позвонила, когда случилась беда.

Может, я еще и не люблю, но точно влюбляюсь в Оленева.

– Ты чего задумалась? – нахмурился Ярослав и подался вперед, сложив руки на коленях.

– Просто… о жизни… об отношениях.

– Слушай… Я поторопился с предложением! – вдруг горячо воскликнул Оленев. – Не думай об этом. Просто давай поживем вместе? Я не буду к тебе приставать!

Я усмехнулась.

– Разве вам у меня плохо?

– У тебя хорошо и… эм… защищенно.

– Ну так и оставайтесь! Лиса не против. А я… очень хочу видеть тебя здесь. Каждый день.

– Кое-что такое ты мне предлагал! – напомнила я.

Оленев поморщился.

– Я не буду больше ничего такого тебе предлагать. Даю слово. Или все еще думаешь про Александра? – он приподнял брови и смотрел, как щенок, ожидая наказания или похвалы хозяина.

– Я не думаю о нем. Мы расстались.

Оленев выдохнул, словно долго не мог этого сделать, и произнес:

– Ну слава богу. Тогда спокойной ночи?

– Спокойной ночи, Яр.

– Завтра я хочу сводить вас в бассейн и в лес. Хорошо?

– Хорошо.

– Я посылаю Виталия за твоим ноутбуком?

– Хорошо. А вещи? Одежда?

– Соберет. Все привезет в лучшем виде.

– Точно?

– Абсолютно! А потом… ну если решишь продолжать со мной отношения… Свожу вас в торговый центр и купите, что захотите. Идет?

– Хорошо.

Оленев встал и вышел из комнаты, бросив на меня последний ласковый взгляд.

* * *

Ярослав

Оленев почти не спал. Ворочался с боку на бок, вспоминая события этого безумного, но прекрасного дня.

Хотелось продолжать упиваться этими воспоминаниями. Но иногда приходили и страхи. Такие уже привычные, крепко настоянные на сомнениях.

А вдруг это все сон? И Оленев проснется, а Олена опять не захочет его видеть?

Ярослав боролся с этими мыслями, а затем просто заглядывал через дверную щелку в комнату Летучей мыши.

Она тихо и мирно спала. Устала, маленькая.

Оленев так хотел погладить ее, прижать и поцеловать…

Возбуждение никуда не ушло, но он терпел. Потому, что Олена даже не думала об интиме. Пока она приняла Оленева только, как мужчину для встреч, но не мужчину для постели.

Когда Виталий вернулся с вещами Олены стало полегче. Ярослав объяснил – куда их положить. А именно – в шкаф на колесиках, возле двери комнаты, где ночевала журналистка.

Также поступил Оленев и с вещами Лисы.

Максим, один из охранников, привез новый сотовый для Лисы и вручил Оленеву ее симку.

Ярослав вскинул брови:

– Их задержали?

– Уже в КПЗ. Жалуются, что ты их избил. Бедные несчастные. Отцы этих двух идиотов носятся по полицейским погонам, пытаясь вызволить своих непутевых отпрысков. А мне наряд отдал телефон Лисы и симку. Ты сказал, телефон выбросить.

– Да. Пусть не напоминает о происшествии.

– Так я и сделал. Кстати, Армянский просто жаждал с тобой пообщаться. Думаю, хочет просить за сына. И тот, второй, тоже.

– Скажи, что с такими я не общаюсь. И передай Митьке. Пусть даст парням по полной. Чтобы, когда вышли, ума набрались и девок не насиловали.

Максим кивнул.

– Все скажу. Получат с лихвой. Женщин на суд вызывать или попросить, чтобы не трогали? Ну типа моральная травма и все такое… Могу справку сделать.

– Сделай справку. Нечего девушкам таскаться по судам. Только нервы трепать.

– Организуем. Не сомневайтесь. Вечеринку, кстати, накрыли. Там спиртное пили малолетки и прочее. Так что достанется и Армянскому. Проблемы с сыном покажутся ему цветочками. Думаю, его снимут после такого. Тем более, что он лично оставил сына за главного в доме. Охранники уже дали показания. Позаботиться, чтобы Армянский, как следует, заплатил?

– Да нет, – отмахнулся Оленев. – Он и так заплатит. Проблемами сына. Незачем еще сильнее наказывать. Ради детей иногда идут и на глупости. Я Костика знаю. Не такой он дурак и не такой уж плохой. Просто сына обожает. Парень, видишь, от первого брака. А отец женился снова. На малолетке, которая Толику в старшие сестры годится. Ну вот и вымаливает у парня прощения.

– А все должно быть наоборот, – покачал головой Макс. – Лады. Я пошел?

– Иди. Спасибо.

– Служу… – Макс усмехнулся.

Оленев вставил симку в новый сотовый Лисы. Занес туда свой номер, контакты Виталия, чтобы всегда могла вызвать шофера и, на всякий случай, приходивших врачей.

Поставил на заставку Василису Премудрую из какого-то фильма. Красивую актрису.

Телефон лично положил в ящик шкафа, у двери Лисы, оставив тот открытым.

Отправился в лес.

Волки вышли на охоту. Ярослав заметил их тени, когда серые хищники крались за зайцем и решил не мешать. Свернул с тропы и увидел, как охотятся совы.

Камнем бросаются вниз и ловят грызунов. Хорошо! Мышей в доме не заведется. Митрофана Ярослав узнал. Вспомнил слова Этель Яновны, «Мы в ответе за тех, кого приручили» и дождался пока филин вернется с охоты.

Погладил, почесал перышки, пощекотал за «ушком» из перьев. Митрофан довольно сощурился. Сел на плечо, потерся о щеку. Оленев еще немного пообщался с птицей и отправился домой.

Уже окончательно рассвело.