Текст книги "Укротительницы миллионеров"

Дочка тотчас переключилась, и я вздохнула с облегчением. Сложно отвечать на вопросы, которые я еще для себя самой не решила.

– Действительно! Поразительные ребята! Спасли и уехали. А удостоверение искать пойдешь?

– Может завтра? В светлое время суток?

Лиса погладила меня по плечу.

– Мам, я что-то такое неладное почувствовала. Прямо места себе не находила. А потом вроде бы успокоилась. Ты уж меня больше так не тревожь! Ты у меня одна!

Она посмотрела бездонными глазами. Неожиданно вскочила с места, села рядом на ободранный уголок и прижалась. Я обняла дочку и в очередной уже раз поняла, что судьба ко мне очень даже благосклонна.

Дети – это чудо. Та безусловная, невероятная любовь, которую ты никогда не потеряешь. Ну если, конечно, не пренебрежешь ею однажды…

Внезапно на улице послышался стук. Мы с Лисой встревоженно переглянулись. Стук повторился, и я выглянула в окно. За забором отчетливо прорисовывался мужской силуэт.

Я накинула плащ и вышла наружу. Открыла калитку и… обомлела. Мне навстречу шагнул Оленев. Выглядел он одновременно смущенным, растерянным и решительным. Вот такое вот странное сочетание.

Волосы Ярослава растрепались и несколько прядей выбились из хвостика, серая рубашка слегка помялась. Казалось, он то ли волновался, то ли собирался в большой спешке.

Оленев остановился рядом со мной. Смотрел, сглатывал, облизывал губы. И… не произносил ни слова. Чуть подался вперед и навис скалой. Я инстинктивно отступила. Оленев поморщился, мотнул головой и сунул руку в карман.

– Вот. Ты потеряла.

Я глазам своим не поверила! Оленев привез мне мое удостоверение? Это как? Откуда оно у него? В голове роились сонмы предположений, на языке крутились тысячи вопросов.

Я приоткрыла рот и только сказала:

– Откуда оно у вас?

– Мои люди подобрали. После того, как вас выручили.

Я аж дернулась. Так это были люди Оленева? Они что, следили за мной? Зачем?

И тут же в голове сложилась картина. Недостающие части пазла сами собой встали на место.

Появление Оленева на дороге, когда мы с Александром почти припарковались на стоянке парка аттракционов. Неведомые Робин Гуды, которые явились невероятно вовремя. Все это не совпадения! Оленев установил за мной слежку!

Я даже не знала, как к этому относиться. Ругаться за то, что меня выручили, как-то глупо и даже неблагодарно. Но и благодарить за то, что Оленев узнавал о каждом моем шаге, каждой встрече и каждой прогулке тоже не очень-то и хотелось. Я словно жила под колпаком. Что же тут хорошего?

– Не то чтобы я не была благодарна за… помощь сегодня… возле Джаз клуба… Спасибо. Вы мне спасли жизнь. Или хотя бы мой кошелек. Но зачем вы следили за мной?

Оленев переступил с ноги на ногу, внезапно приблизился, взял за руку и притянул к себе. Ссутулился, чтобы наши лица оказались вровень. Не знаю почему, но я настолько растерялась, что даже не подумала сопротивляться. Оленев смотрел так, словно пытался найти на моем лице ответы или добраться до мозга и прочитать там.

Горячее дыхание щекотало лицо.

– Я… не… Олена!

– Ярослав!

Он словно не мог подобрать слова. Внезапно Оленев обнял меня и поцеловал, как у себя в поместье. Страстно, с каким-то отчаянием изголодавшегося по женщинам мужчины. И пока я еще не могла придумать, что предпринять, Ярослав углубил поцелуй. Принялся ласкать меня языком, зарываться пальцами в волосы. Наконец я дернулась, и Оленев отпустил.

Ну слава богу! Не пришлось отбиваться и убегать, как в его поместье.

– Прекратите! – фыркнула я. – Объясните мне, наконец! Чего вы от меня хотите, Ярослав? Зачем вы следили за мной? Для чего устроили ту безобразную драку?

Оленев опять переступил с ноги на ногу, спрятал руки в карманы и немного помедлил, не сводя с меня сверкающего взгляда. Немая сцена длилась несколько минут. И я уже начала уставать от нашей непонятной ситуации.

– Я… Олена, я приставил к вам слежку, чтобы защищать вас и на тот случай… если к вам станут приставать другие мужчины…

– Александр ко мне не приставал!

Оленев сглотнул, вдруг взял меня за руку и погладил большим пальцем тыльную сторону ладони.

– Я знаю, что вы честная и порядочная, – голос Ярослава внезапно дрогнул. – Поэтому расскажу то, чего никогда никому из посторонних не рассказывал. И уж точно не собирался говорить прессе. Когда я был маленьким, в наш дом ворвались убийцы и расстреляли нас с матерью. Я остался жив, а мама…

Он замолчал и окаменел. Я ждала, не в силах высвободить ладонь из большой и горячей руки Оленева. Казалось – ему очень нужен этот контакт, чтобы пережить собственные откровения и найти силы закончить их.

Оленев покачал головой и усмехнулся.

– Все как будто вчера случилось. Так я чувствую… В общем, после этого я не мог оставаться в обществе нескольких человек. Начинался ужасающий приступ паники… Я прятался и замирал. А потом… потом… я научился и помогли врачи, психотерапевты. Теперь я могу выходить в общество, но все окружение воспринимаю как…

– Потенциальных врагов и готовитесь защищаться?

Оленев вскинул брови, притянул меня к себе и заглянул в глаза.

– Как вы узнали?

– Вы следили за мной, так что… Я тоже за вами подглядывала в щелку двери женского туалета, – из моего горла вырвался смешок. Оленев улыбнулся. Неожиданно и настолько тепло, что меня обдало жаром. – Так вот. В фойе ресторана вы оглядывались, как воин на поле боя. Словно в любой момент начнут стрелять или атаковать…

– Вы очень наблюдательная, Олена.

Он обнял меня за талию и вдруг выпалил:

– Вы нужны мне! Когда я рядом с вами, то забываю о своих проблемах! Я словно излечиваюсь. А когда вас нет рядом, меня тянет к вам, как магнитом. Я все время о вас думаю. Вы мое лекарство, Олена. Я хочу, чтобы вы стали моей…

Я дернулась, высвободилась, ощущая себя как-то странно. Он вроде бы говорил приятные вещи, но в то же время и обижал. Я – лекарство! Хочу, чтобы вы стали моей… Он не спрашивал моего мнения, не интересовался моими чувствами. Он все время говорил о себе. Он обо мне думает… А я? Я?

Наверное, я так остро не воспринимала бы монолог Оленева, списала многие вещи на его нервозность, если бы не прежние его действия. Все они говорили о неуважении ко мне, совершенно наплевательском отношении. И сегодняшнее признание Ярослава просто стало вишенкой на торте.

Он проверял меня, тестировал, как дорогую машину, как какую-то дурочку. Затем я ему подошла! Подошла! Моим мнением Оленев интересовался в последнюю очередь. Ярославу и в голову не пришло задаться вопросом – а подошел ли он МНЕ? Что я рядом с ним чувствую? Нравится ли он мне, в принципе?

Не-ет! Главное – я прошла тест и подошла!

Потом он меня целовал и практически затащил в постель насильно! Насильно! Я ведь отбивалась! Мне пришлось убегать, спасаться! А он преследовал, не подумав о том, в чем провинился и в чем ошибался.

Затем он принялся избивать моего нового кавалера. А вдруг Александр запал мне в душу?

И вот теперь, теперь…

Этот чванливый самодовольный миллионер считал себя подарком для любой женщины. Нужна – и все, она уже в его постели и, если пожелает – в его жизни. Утешает и отдается со всем пылом.

Я отошла еще дальше от Оленева и выпалила:

– Послушайте! В первую нашу встречу у вас в поместье, без масок, я решила, что вы эгоист, каких мало. Что вы заносчивый миллионер, считающий остальных лишь приложением к своей идеальной, налаженной жизни. К реальности, которую вы для себя выстроили. Кухарка, чтобы обеспечивать еду, приходящие домработницы, чтобы убираться, водитель, чтобы выезжать по необходимости. Даже тетя – и та у вас не просто так. Она вам нужна как психолог!

И я! В качестве таблетки от ваших психологических заморочек.

– Вы все не так воспринимаете! – вклинился в мой монолог Оленев. Но я сразу же перебила его.

– Я очень сочувствую вашему горю. Правда, Ярослав. Потерять маму в нежном возрасте, видеть, как ее убивают, бегать от пуль. Это все ужасно. Мне очень и очень жаль. Но выросли вы не тем человеком, с которым мне хотелось бы встречаться. Да и хотите ли вы встречаться? Или только использовать меня для своих нужд, как поступаете со всеми окружающими?

– Я… Олена! Я хочу… Я…

– Я – последняя буква алфавита, Ярослав. А вы произносите ее чаще всех остальных. Простите. Но я не хочу с вами общаться. Я не собираюсь становиться вашим лекарством от опасностей общества и паранойи. И я не стану вашей резиновой куклой для утех богатого мальчика в постели.

– Да я не собирался… Я не хотел…

Он замолчал, двинулся ко мне, протянул руку. Я отскочила, словно ужаленная. Сама не ожидала от себя такой прыти. – Большое спасибо за то, что сегодня ваши люди меня выручили. Но не устрой вы ту безобразную драку, я бы не попала в эту беду. Я не хочу вас больше видеть. Не хочу никогда с вами встречаться. Простите меня! Может, я не имею на счетах миллионов, личного парка, слуг… Но я убедительно прошу вас уйти с моей территории!

Оленев дернулся, словно его ударили. Скрестил руки на груди, а затем спрятал их в карманы. Немного постоял и вдруг рванул к калитке.

Вернулся, сунул мне в руку удостоверение и стремительно покинул мою территорию.

– Обещаю, вы больше меня не увидите! – послышалось снаружи.

Я осталась стоять посреди двора, освещенного двумя фонарями, не понимая, что недавно случилось.

Вот только радости я не испытывала. Не знаю почему. Ведь Оленев ушел, как я и требовала. Не стал снова меня хватать, целовать и лапать или уговаривать.

Но почему-то внезапно стало не по себе. Даже грустно от мысли что мы больше не увидимся.

Однако, как следует прочувствовать этот момент я уже не успела, потому что из дома выскочила Лиса с моим пиликающим сотовым.

– Мам! Тут какой-то Александр тебя добивается. Уже четвертый раз названивает.

Вот же мужчины! Я только всплеснула руками и невесело усмехнулась. Чуют они друг друга, что ли? Только один появится на горизонте, сразу другой стучится в дверь.

Я приняла вызов, и дочка деликатно ретировалась домой.

– Олена. Если вы думаете, что угрозы Оленева меня как-то смутили, то совершенно зря. Я предлагаю встретиться завтра, и все-таки реализовать наш сегодняшний план. Что скажете? Завтра суббота! Вы не можете сослаться на работу!

На минуту я всерьез призадумалась. А надо ли это мне? Зачем? Нужен ли мне этот мужчина. Но потом решила: а почему бы и нет?

В конце концов, я ничего не теряю.

Меня зовет на свидание шикарный, интересный и приятный в общении мужчина. А этот дикарь из леса обещал окончательно уйти из моей жизни. Во всяком случае, мне так показалось.

Значит, мешать нам Оленев больше не станет. Александр мне, действительно, понравился, и я ничего ему не обещала. Да и угроза Ярослава его не остановила. Что характеризовало этого мужчину, по крайней мере, не как труса.

– Ну так что? – поторопил Александр.

– Заезжайте за мной часов в двенадцать.

– Заметано!

* * *

Ярослав

Когда Олена потребовала, чтобы Ярослав ушел, казалось, в него снова выстрелили. И теперь уже не промахнулись – угодили в самое сердце. Оленев сам удивился, как еще живой. Казалось, от него кусок отрезали. Ярослав не понимал, что теперь делать, не знал, как ей объяснить. Что дело вовсе не в его эгоизме… Конечно, Оленев не мог отрицать, что эгоизм в его действиях и побуждениях присутствовал. Но… Он не находил правильных слов. Ведь когда они общались с Этель Яновной Ярослав говорил только о нуждах и желаниях Олены. А вот сейчас… не знал почему сплоховал.

В какой-то момент ее близость совершенно сбила с толку. Оленев пытался что-то сказать, но думал лишь о том, какая же она соблазнительная в свете фонарей, который окутывал изящную фигурку Олены.

Ярослав собирался нормально объясниться, но думал лишь о том, как же скучал по ней и как здорово снова с ней встретиться!

Планировал разложить все по полочкам, но желание поцеловать, прижать и не отпускать совершено путало мысли.

И Оленев сплоховал.

Сплоховал, как еще никогда в жизни.

Оленев всегда ценил в переговорах рассудительность участников и заинтересованных лиц, холодную голову, даже если эмоции бурлили. Но вот сейчас, рядом с Оленой, его словно инопланетяне подменили. Ярослав сам стал эмоцией. Жил единым желанием обладать этой женщиной. И ничего не смог объяснить ей. Даже этого.

Уезжая от Олены, Оленев очень пожалел о своем обещании больше ее не беспокоить.

Слова вырвались сами собой. От обиты, от безысходности.

Но Ярослав решил придерживаться своих слов. Что ж… Не сложилось, так не сложилось. Неважно кто виноват, и кто допустил ошибку. У них с Оленой ничего не вышло. Так часто говорили бизнесмены, разводясь с женами. «Не сошлись характерами»… Универсальная формулировка, чтобы расписаться в несостоятельности отношений и не разбирать – что же сделано неверно… Оленев всегда думал, что подобного с ним не случится, потому что уж он-то не отпустит ту единственную…

Ярослав ударил по рулю.

Ту единственную.

Она стала его единственной. Его манией, его одержимостью и его безумием. Рядом с ней Оленев терял связность мысли, ее одну он представлял рядом с собой, и не только в постели. Вот только все это теперь не имело значения. Совершенно и навсегда.

Ярослав дал слово. И собирался сдержать его.

Словно в лихорадке Ярослав приехал домой и заметался по гостиной. Этель Яновна подперла голову рукой и наблюдала. Молчала, позволяя племяннику выплеснуть эмоции в действия. Это тоже помогало. Иногда. Практически каждый раз. Но только не теперь.

Мысль о том, что больше не увидит Олену взвинчивала эмоции Оленева все сильнее.

Он прокручивал в голове каждую минуту общения с Летучей мышью. Вспоминал ее взгляды, ее лебединые движения, ее мягкий и нежный голос, ее смех…

И становилось совсем плохо.

Еще никогда Оленеву не было так плохо, с момента гибели мамы…

Внезапное понимание пронзило словно острой пикой.

Он сравнивал потерю Олены, которую знал всего неделю, с потерей матери…

Оленев снова утратил то, чем дорожил.

И снова испытывал это ощущение. Будто что-то недоделал, недосмотрел, недосказал…

Как тогда с мамой…

Он это очень хорошо помнил…

Слишком хорошо, чтобы забыть…

* * *

Дом полный сочувствующих лиц, одиночество в толпе. Страх, что вот-вот все повторится.

Шум и шуршание одежды в коридоре. Севший голос отца. Чужие шаги.

Забота в глазах незнакомцев и тоска – в душе.

Ярослав сидит в своей комнате и без конца прокручивает в голове события.

Мама, веселая и хохочущая несется за ним. Ярослав нарезает круги по гостиной, сворачивает за диван, кухонный уголок, растения.

– Ах, ты маленький жильда! – кричит мама вслед мальчику, и вдруг замирает, как вкопанная.

Трое в масках, в черной одежде оказываются совсем близко и слышатся выстрелы.

Один за другим, один за другим.

Мама закрывает Ярослава. Выстрелы гремят так, что нет сил терпеть, хочется заткнуть уши, оказаться подальше. Мама падает, а Ярослав несется, прячется за диван, открывает убежище и смотрит на тело мамы…

Мог ли он тогда ей помочь? Может она еще была жива?

Ярослав тысячу раз проигрывал в голове ту роковую ситуацию. Думал, мог ли отвлечь стрелков, уронив пальму, что высилась справа от дивана. Вдруг те замешкались бы, и мама спряталась тоже. Мог ли протянуть ей руку и втащить в просвет между диваном и полом. Мог ли…

Мог ли…

* * *

Вот и сейчас Оленев без конца вспоминал каждый день, каждый час общения с Оленой. Интервью, где он держался отстраненно и хладнокровно, а в глубине души наслаждался каждой секундной, проведенной с Летучей мышью. Мог ли Ярослав тогда признаться, что узнал ее? Сделать вид, что его поведение – это всего лишь шутка, розыгрыш? Изменило бы это что-то?

Вспоминал их следующую встречу, когда был уверен, что Олена обрадуется признанию о проверке. Мог ли Оленев сказать об этом помягче? Найти другие слова, выражения? Возможно, попробовать объяснить, как сложно доверять, когда вокруг падкие на деньги дешевки, способные лечь в постель к любому миллионеру.

Мог ли Ярослав не обнять ее, не целовать против воли? Просто остановить, отыскать аргументы. Впрочем, он и сейчас их не нашел бы.

Ярослав столько всего испытывал к этой женщине. Столько всего чувствовал с ней рядом. И ничего не мог выразить словами.

Казалось – глупые слова просто не способны вместить ни его чувства, ни порывы. Оленев просто не мог облечь их в несколько букв или предложений.

А в результате… вышло то, что вышло…

Какое-то время Оленев продолжал метаться по гостиной под пристальным взглядом Этель Яновны. А затем остановился.

Что ж… Если на то пошло, не такая уж она и уникальная! То же мне единственная!

Да она старше Ярослава, это первое! Она журналистка, а значит, не особо и честная, это второе. Профессия обязывает. Да и найдет он покрасивей, это третье.

Вон сколько девушек модельной внешности только и ждут, встают в очередь! Только кастинги проводи!

Оленев залпом выпил успокоительный чай. Осушил вторую порцию, сразу же налитую тетей и выпалил так, словно она могла передать его слова Олене:

– Ладно! Раз она больше не желает меня видеть, я тоже обойдусь!

Этель Яновна только покачала головой.

– Что? – возмутился Оленев. – Она выгнала меня! Как какого-нибудь нежеланного гостя! Потребовала оставить ее в покое! Меня… а ведь я-я…

– А ты? – заломила бровь тетя. – Следил, учинил драку, пытался изнасиловать. Пришел к ней и, наверняка, опять не сказал главного.

Слова падали камнями на плечи. Честные и от этого еще более болезненные.

Откровенные, без попытки смягчить правду лишними заверениями. Дескать: все будет хорошо, вот только пройдет грозовая туча, Ярослав все сделал правильно, вот только… Без этого хождения окольными путями вокруг реальности.

– Главного? – уточнил Оленев.

– Ты не сказал ей, что любишь ее!

Он замер, остолбенел снова. Ярослав и сам не признавался себе в этом. Но Этель Яновна была права. И от этого правда оказалась еще более горькой, тяжелой, невыносимой.

Оленев выпил еще чаю и заявил.

– Я вытравлю это чувство. Я сумел смириться с болью от потери мамы, смирюсь и теперь.

Этель Яновна развела руками и промолчала.

– Ну что? – потребовал Ярослав. – Ничего. Просто с потерей мамы ты так и не смирился. Ты научился с этим жить и не более…

– Потому что у меня есть ты и ее не вернуть… – прошептал Оленев едва слышно.

Тетя кивнула и добила:

– Ты всегда будешь знать, что Олена жива. С кем-то встречается, целуется, ложится в постель….

Оленев заткнул уши руками и пулей выскочил во двор. Побежал по лесу, шурша листвой, вдыхая ночной воздух и пытаясь успокоиться.

Зачем она так? Как она может? Встречаться с другими? Целоваться и…

У Ярослава в глазах потемнело от ярости, стоило представить эту картину. Александр и Олена. Их губы почти коснулись друг друга, он ее обнимает и прижимает, а она… Она не противится.

Захотелось пойти и убить Тамилина. Оленев мог, он это точно знал. Убить голыми руками, даже без оружия! Оленев долго тренировался для этого и сейчас это вполне возможно. Но… что это решит? Найдется другой, третий, четвертый… Что же ему убивать любого, кто к ней приблизится? Насколько хватит Ярослава? Насколько хватит правоохранительных органов, чтобы не упечь безумца с такими связами?

Насколько хватит совести Оленева, чтобы уговаривать себя, будто все так и надо? И он вовсе не совершает преступления?

Оленев остановился и огляделся. Лес потихоньку засыпал, а хищники выходили на охоту. Трое волков спокойно семенили неподалеку. Принюхались, приблизились, немного постояли рядом и двинулись дальше.

Ярослав достал из кармана мобильник и набрал Екатерину. Он готовил ее к встречам. Фотомодель и восходящая звезда подиума как раз прошла все обследования, когда появилась Олена. Вернее, Оленев появился на корпоративе «Каждого дня».

– Да, Ярослав Всеславович? – она говорила с надеждой, с нежностью, которую Ярослав ни разу не слышал в голосе Олены.

– Жду тебя завтра. Виталий за тобой заедет в пять вечера.

– Я буду ждать и надеяться на встречу.

Оленев сбросил вызов и ощутил вкус горечи во рту. Прямо отчетливо, словно, действительно, съел что-то ядовитое.

Медленно двинулся к дому, вошел и заметил Этель Яновну. Она все еще ждала в гостиной.

– Успокоился? – спросила тетя.

– Решил, что Люсек с меня достаточно! – выпалил Ярослав.

Этель Яновна пожала плечами и снова промолчала.

– Ну говори уже! – Оленев видел, что она не согласна. Не хотел слышать возражения и все равно хотел услышать их.

– Видишь ли, Ярик, – она давно так не называла Оленева. Кажется, с детства. В последнее время тетя звала племянника Слава или полным именем – Ярослав. – Одно дело, когда ты все время ешь маргарин. Ешь и ешь, добавляешь во все блюда, делаешь с ним бутерброды. И совсем другое, когда тебе дают настоящее масло. Вкусное, качественное, сливочное масло…

– И?

– Ты или понял или поймешь завтра.

Она встала и отправилась в свою комнату.

– Почему завтра? – крикнул Оленев вслед тете.

– Потому что завтра приедет твоя Люська. Екатерина, верно? Фотомодель с длинными ногами, тощим задом и плоским лицом. С таким количеством косметики, что можно накрасить двух нормальных женщин и с таким количеством ботокса, что можно открывать фармацевтический магазин?

Откуда она узнала?

Оленев стоял и смотрел, как тетя неспешно поднимается на второй этаж. Он ни разу не предупреждал ее про Екатерину. Ее имя не звучало в доме Оленева. Даже когда тот готовил девушку к встрече. Он вообще не знакомил своих временных пассий с тетей. Не видел смысла в таком действии. Тетя – это его семья, а девушки… это так… временное развлечение…

Тогда откуда?

Вопрос остался без ответа.

Оленев выдохнул и отправился в душ.

Надо помыться, немного остудить голову и жить дальше.

Жить дальше, как он умеет…