Текст книги "Укротительницы миллионеров"

Глава 7

Олена

В субботу слегка похолодало. Май напоминал, что он еще не лето и не стоит ждать жарких деньков постоянно.

Однако ясное небо и теплое солнце благоприятствовали прогулкам.

Утром я сварила нам с Лисой овсяную кашу, положив на нее кусочки сыра, как мы любили.

И пока мы с дочкой завтракали сообщила:

– Я сегодня иду на свидание.

– С Ярославом?

Вот даже не знаю почему она так спросила. Ведь видела вчера, как мы расстались с Оленевым. На ножах – это мягко сказано. Я вгляделась в лицо дочки, и та пожала плечами.

– По-моему, он в тебя влюблен без памяти.

Я усмехнулась. Вот ведь выдумщица! Я ему подхожу, чтобы отвлечься от проблем и вообще приятно провести время в вертикальной и горизонтальной плоскости. То есть за общением, прогулками и в кровати, предаваясь страстным утехам.

Я подхожу ему, чтобы забыть о его психологических проблемах! Я для него – проститутка, девушка по вызову и одновременно лекарство от паранойи. Или как там называется его болезнь?

– Значит свидание у тебя с Александром! – сделала свой вывод дочка. – А зря! Этот Оленев мне кажется искренним. Он так волновался рядом с тобой. Просто как мальчишка! Ну… я все видела из окна…

Она смущенно опустила глаза на мой вопросительный взгляд. Вот же маленькая разведчица! Подглядывала она!

Мда… Мне он тоже показался искренним. Честным и непрошибаемым эгоистом, из которого яканье ничем не вытравишь.

– Ладно. Тебе виднее, – развела руками дочка. – Тогда я пойду к Наташке, посидим, пообщаемся. Может в кино сходим?

– Или с мальчиками погуляете? – я подняла подбородок дочки ладонью.

Она усмехнулась:

– Мама. Первый мальчик, который мне понравится, будет представлен тебе по всей форме. Даже не сомневайся. Я верю, что ты не станешь зря наезжать на хорошего парня. А плохого раскусишь в первом же интервью…

– Ладно. Но вечером ты должна вернуться до двенадцати!

– Тоже самое относится и к тебе!

– Заметано! – я выставила руку, и дочка ударила по ней своей.

* * *

Я нарядилась демократично.

В синюю водолазку, темные кожаные лосины и полусапожки на плоской подошве.

Немного косметики, распущенные волосы и горящий в предвкушении взгляд. Вот и все. Я решила не пускать пыль в глаза миллионеру. Пусть видит такой, какая я есть.

Александр оценил. Встретив меня у машины, окинул мою фигуру мутным взглядом и поднял вверх палец.

– Если бы не уговор, я сразу предложил бы прокатиться ко мне в поместье! Но мы собирались на первое невинное свидание…

Сам он тоже не сплоховал. Оделся в дорогую толстовку, которая отлично подчеркивала и рельефные грудные мышцы, и бицепсы и джинсы, которые еще лучше очерчивали шикарные ягодицы.

А уже через полчаса мы с Александром хохотали на чертовом колесе, глядя на город, что простирался внизу, как на ладони.

– Бьюсь об заклад, что вон там, в спальном районе и выросла маленькая Олена! – Тамилин тыкал пальцем в спальные районы и ошибался уже третий раз.

– Жаль, что мы не спорим на деньги! – хохотала я. – Я уже озолотилась бы!

Александр приобнимал, поглаживал по плечу. Но делал это так ненавязчиво, что мне и придраться было не к чему. Что я чувствовала в эти минуты? Я и сама затруднялась сказать. Дыхание не сбивалось, сердце не колотилось. Но и неприятных ощущений я не испытывала.

– Ну и где же ты выросла? – наконец, сдался Александр.

– Вон там! В самом старом районе города. В доме, недалеко от ДК.

– Ничего себе!

– Вот такая я внезапная.

После чертова колеса мы кружились в качелях с цепочками, привязанных к большому кругу. Кресла поднимались, ветер свистел в ушах и путался в волосах. Они развевались, и я забывала обо всем. Прикрывала глаза и просто думала, что вот сейчас, как в детстве, можно ощутить это счастье.

Большое, какое-то безбрежное и совершенно безусловное. Забыть о прошлом и будущем. Отбросить все проблемы и не думать о возможных неудачах. Ведь сейчас все так хорошо! А значит потом будет еще лучше.

Александр лично помог мне вылезли из кресла, приобнял, словно бы невзначай и повел на лодку-качели.

Мы снова, как в детстве раскачивались, приседали, выпрямлялись по очереди и ветер опять перебирал локоны, охлаждая горящие щеки.

Давно я так не отдыхала.

Александр опять помог мне вылезти, почти прижал, но сразу же отпустил.

– В кафе? – предложил, улыбаясь.

– Умираю хочу есть! – призналась я.

– Никто не даст умереть такой прекрасной женщине! Какую кухню предпочитаете, милая леди?

Он поклонился и поцеловал мне руку.

– Эм… Итальянскую.

– Все для вас…

Мы заехали все в те же «Римские каникулы». Я заказала спагетти с ягненком, а Александр свою огромную мясную пиццу.

Заказ доставили быстро. Я даже не успела допить глинтвейн.

Удивительно нежное мясо таяло во рту, спагетти в сливочном соусе тоже. Сырная тарелка оказалась удивительно вкусной. Я макала разные кусочки в прозрачный мед и смаковала.

А потом мы пешком отправились в тот самый парк, рядом с ДК, возле которого я выросла.

Когда-то здесь были частные дома. А теперь все снесли и выстроили несколько официальных учреждений. Кто их знает каких, я не смотрела.

Здания окружали заросли сирени. Она еще не цвела, но уже набрала пухлые бутоны.

По земляным тропкам бродили сладкие парочки, вроде нашей. Юноши и девушки жались друг к другу, крепко держались за руки и целовались за каждым кустом.

Пары постарше гуляли, нет-нет, да и касались друг друга. Улыбались, обмениваясь многозначительными взглядами.

Но больше всего притягивали взгляд пожилые парочки. Они обнимались, словно юные, и смотрели друг на друга, как взрослые.

Я вдруг задумалась – а могли бы мы с Александром гулять вот также, спустя много лет? Даже спустя лет десять, всего-навсего. Нет, в моем воображении картинка не складывалась.

Впрочем. Тамилин сразу предупредил, что наши отношения – ненадолго. Не навсегда. Мы так договорились.

… Последним пунктом нашей увеселительной прогулки стал кинотеатр. Зал для ВИПов, конечно же. Такого я еще не видела. Столики возле каждого кресла. Можно сидеть и лежать, вытянув ноги. Время от времени, нам предлагали попкорн, чай: холодный и горячий, кофе, газировку, орешки в глазури и нагетсы с разными соусами.

Мы посмотрели новую картину про любовь человеческой женщины и демона. Такую, что закачаешься. И снова в груди екнуло. Я вдруг подумала, стоит ли тратиться на отношения не с тем самым. Не со своим единственным?

Ходить на свидания с мужчиной, который не вызывает и половины тех эмоций, что испытывали герои кино? Имеет ли смысл посвящать целый день встрече, после которой останутся такие же воспоминания, как после прогулки с подругой, например.

Вопросы остались без ответа.

Александр довез меня до дома. Вылез из машины и открыл дверцу. Я подошла к забору и спутник приблизился. Так, что теплое дыхание коснулось моих щек. Я вдруг запаниковала. Не знаю… Прямо-таки по-настоящему. Вдруг подумалось, что Александр меня обнимет или поцелует. И почему-то сама мысль об этом вызывала во мне отторжение.

Тамилин, тем временем, чуть нагнулся, приобнял за талию и чмокнул в щеку. Улыбнулся и двинулся к машине, бросив через плечо.

– Не стану пока себя слишком уж соблазнять. Не хочется вести себя, как дикарь из леса.

Ну вот зачем он это сказал? Мне стало неприятно и грустно.

Печально от мысли, что Оленев больше не ворвется на мою территорию. Не примется рвано что-то объяснять, пытаться что-то сказать… Не вручит мне потерянную вещь…

Я сглотнула. Александр сел в машину и уехал.

А я отправилась в дом и поставила чайник. Ответила на смс Лисы «Мам, ты вернулась?» коротким «Да» и села пить горячий напиток.

Что-то во мне не хотело Александра. Мой разум твердил, что любовь в кино и в жизни – совершенно разные вещи. Мужчина меня уважает, не лапает и не целует с первого же свидания. Не стремится заставить лечь с ним в постель.

Мы прекрасно провели время. Отлично общались и понимали друг друга. У Александра завидное чувство юмора и он совсем не бука, как Оленев.

Но я не хотела этого мужчину. Во всех смыслах слова. Я была готова гулять с ним, общаться, встречаться. Но не целоваться или миловаться.

Не строить отношения мужчины и женщины.

И это удручало.

Впрочем, я решила, что еще рано делать решающие выводы. Это лишь первое свидание, первая проба пера. Может все еще изменится?

И словно ответом на мои мысли в вотсап прилетело сообщение от Александра: «Я заеду за тобой в понедельник. После работы. Поужинаем и прогуляемся. Съездим в березовую рощу».

С минуту я раздумывала, стоит ли отвечать. Может, если промолчать, он обидится и перестанет слать сообщения. Наше общение прервется… И я почувствую себя свободной.

Но затем я заставила себя написать Тамилину: «Жду с нетерпением».

Получила от него целующий смайлик, и ответила смайликом ОК.

Ладно. Я слишком увлеклась романтичным фильмом. В жизни такого не случается. И уж точно не с женщиной за-за-за, пусть та и выглядит до-до-до.

Я всего лишь обычная женщина. В нашем мире нет страстных демонов, что теряют голову из-за единственной и готовы умереть ради нее.

В нашем мире есть мужчины, которые способны заставить меня смеяться и помогут хорошо провести время. И Александр один из них.

* * *

Ярослав

Оленев еще никогда не ощущал себя таким разбитым.

Впервые за многие годы он с трудом вытащил себя из постели согласно собственному рабочему режиму – в полшестого.

Отец приучал Ярослава к самодисциплине, и с тех пор он ни разу не просыпал.

Оленев чувствовал себя словно после тяжелой болезни. Вроде все хорошо, нет ни температуры, ни боли, а ты словно не в своем теле. Все не так и все не то.

Непривычная для мая жара сменилась солнечным чуть более прохладным днем. Оленев надел толстовку, спортивные брюки и, как обычно, отправился бегать.

Лес дышал свежестью. Ночные хищники попрятались в норы, зато то тут то там мелькали зайцы. Чертовы ушастики! Опять расплодились. В том году испортили кучу деревьев.

Надо будет сказать Тимофею.

Может разрешить водителям поохотиться. Лисы и волки, похоже, опять не справляются. Ну еще бы! Одни задницы зайцев выглядели так, словно те из семейства Кардашьян.

При этом бегали ушастые, по-прежнему, прытко. Оленев только и видел, как мелькают в кустах их хвосты и кончики ушей.

А у сов, кажется, опять птенцы. Хорошо и одновременно плохо. Слишком их стало много. Надо связаться с ближайшими заповедниками и отправить несколько краснокнижных птичек в подарок.

Ярослав бежал свои пять километров по шагомеру и одновременно проводил ревизию своих лесных угодий.

Почти неделю этим не занимался. Почему? Да потому, что не мог думать ни о чем другом, кроме Олены. Вот и плюс от их расставания. Теперь хоть в голове прояснилось!

Оленев мысленно выругался. Даже сейчас, здесь, заботясь о своей маленькой экосистеме, он не мог не думать о Летучей мышке. И – самое главное – злость на нее уже ушла. Испарилась, пропала…

И куда только делась? Еще вчера бушевала в душе девятибалльным штормом, а теперь штормило Ярослава только от мысли, что больше не увидит Олену.

Поднимало уродливую голову это неприятное, уже знакомое ощущение бессмысленности существования. Прямо, как тогда, после смерти мамы. Казалось – все напрасно. И лес, и утро, и ранние птичьи трели, и пробежка. Зачем? Олена не оценит, а Люськам все равно… Да и плевал Оленев на их мнение.

Ярослав постарался собраться и взять себя в руки. Он никогда не изменял себе. И уж если предстоит куча дней в тоске по Олене, он все равно будет держать себя в форме.

Еще немного – и Ярослав зашел с заднего входа в дом, сразу в спортзал.

Отжимания, приседания, подтягивания, прокачка пресса, растяжка. Медицинская комната.

Здесь все было оборудовано еще отцом так, чтобы не требовался ни врач, ни медсестра для домашнего осмотра. По мере того, как наука и медицина двигались вперед, Оленев пополнял и усовершенствовал свою домашнюю мини-клинику.

Электрический танометр не только сообщал давление, но и пиликал, если показатель превышал норму. Также работали и остальные приборы.

Да и сам Ярослав за годы затворничества неплохо изучил медицину, мог дать фору многим практикующим медикам. Только диплома не имел. Да он Оленеву и не требовался. Ярослав использовал знания для домашних и близких. Они доверяли Оленеву, зная его профессионализм. Как и то, что Ярослав никогда не станет лезть в то, чего не понимает.

Оленев проверился.

Вроде все хорошо. Состав крови, показатели, даже работа мозга. Организм в отличном состоянии.

Тогда почему же ему так плохо?

Буквально все клинические признаки начинающейся депрессии!

Ладно. Оленев переборол свою фобию перед обществом, справится и с этим! Справится! Потому, что еще никогда не пасовал перед трудностями. Потому, что еще ничто и никогда не могло сломить его.

Ярослав принял душ, оделся в рубашку, брюки и ботинки и отправился в рабочий кабинет.

Несколько совещаний по скайпу и вотсапу немного отвлекли его. Оленев всегда лично контролировал работу предприятий, но не только по докладам руководителей. Он имел электронный доступ из дома ко всей бухгалтерии и документации.

После совещаний, докладов и указаний, Оленев отправился на кухню. Пообедал пюре с тушеной индейкой, зеленым салатом с авокадо и, захватив яблоко, вернулся за компьютер.

Только здесь он сообразил, что и любимая с детства еда странным образом утратила тот приятный, привычный и одновременно упоительный вкус. Такой обед часто готовила мама и всякий раз, когда Ярослав ел его, чудилось – ничего нет на свете вкуснее. Никакие деликатесы всех кухонь мира, никакие заморские фрукты-овощи не заменят этого ощущения: детства, беззаботности и счастья.

Он словно возвращался в те времена, когда все было хорошо. Мама, отец, дом. Детство.

Но сегодня ничего такого не случилось.

Подавленное состояние не ушло. Оленев как носил на плечах тяжесть происшедшего с Оленой – будто глыбы каменные тягал – так и продолжал. Ничего не изменилось.

Ну уж нет! Эта женщина его не победит! Оленев тряхнул головой, потому что воспоминания поскакали лихими скакунами туда, где они танцевали с Оленой. И тогда она принадлежала Ярославу. Они ни о чем не разговаривали, не знакомились и вообще впервые встретились. Но он вел, а она подчинялась, он предлагал шагать, а она соглашалась. Она позволяла себя обнимать так, как совсем не обязательно в танце и не возмущалась тем, как реагировало тело Оленева на их близость.

Он ей нравился. Тогда, в тот единственный вечер он ей нравился!

Между ними не стояли бетонные стены ссор, не кололи стопы, при каждом шаге друг к другу острые осколки обид, не тянули в разные стороны злость и сожаление.

Тогда они были вместе. По-настоящему.

Оленев прошелся по кабинету и словно в наказание раздался звонок от Алексея:

– Добрый день, Ярослав Всеславович.

– Добрый. Какие-то вопросы?

– Я просто не понял – нам продолжать следить за Оленой Харитуллиной или можно оставить это дело?

На секунду Оленев задумался, поиграл в руке мобильником, подбрасывая его и ловя на лету.

Зачем за ней следить, если все, больше никаких встреч, разговоров, уговоров и прочего? Они расстались навсегда и больше не увидятся?

А вдруг она начнет встречаться с другими или возобновит отношения с Александром? Как далеко у них зашло? Сашка любил таскать женщин в постель на втором же свидании. Мог и на первом. Но Олена – не тот формат, и Тамилин сразу это просек. В чем, в чем, а в женщинах он разбирался не хуже, чем в своем строительстве. Нюхом чуял, где прибыльно, какое жилье будет актуально в ближайшее время, а какое не стоит больше ни времени, ни вложений.

Также на каких-то инстинктах понимал Тамилин и женщин. Едва ли не с первого взгляда. Знал, как подойти, как общаться. Кто любит открытость, а кто – загадочность. Кому нравится напористость, а кому деликатность. Он умел так окрутить, что женщина и сама не замечала.

Наверное, и Олена попалась на удочку.

Она – женщина, а женщины тянутся к мужчинам, которые, как им думается, им подходят.

От этой мысли у Оленева защемило в груди и кольнуло – больно так, ощутимо.

Ладно. Ярослав не собирался преследовать Олену. Хотелось бы, он может и попытался бы. Но вчера она четко дала понять – чем больше настаивает Ярослав, тем хуже становятся их отношения. Увы. С самого начала все пошло не так, не по плану Оленева. И, в конце концов, пришло вот к такому исходу.

– Ярослав Всеславович? Вы еще тут?

Алексей ждал указаний, а Оленев не мог определиться, что лучше: оставить Олену в покое или присматривать, на всякий случай. В, конце концов, желание помогать ей, пусть даже издалека, оберегать от всяких гадостей, вроде вчерашнего происшествия, взяли верх.

– Продолжай. Но о свиданиях и прочем мне не докладывай. Ваша задача изменилась.

– Слушаю!

– Вы должны докладывать мне только о проблемах Олены Харитуллиной. Если возникла ситуация, в которой вы способны разобраться сами, вот как вчера, можете не звонить – решайте и потом докладывайте по итогу. Если сами не разрулите, сигнализируйте мне немедленно. Со всеми подробностями и деталями. Я разберусь.

Как ни удивительно, в эту минуту Оленев ощутил себя чуть лучше. Не то чтобы совсем. Но значительно и заметно. Просто потому, что теперь он был уверен – с Оленой ничего не случится. Все ее неприятности, проблемы и трудности решат Алексей с его архаровцами. А где не справятся – подключится Оленев.

Это ощущение – причастности к ее жизни, спокойствия оттого, что она не пострадает, не окажется в затруднительном положении, никто не обидит Летучую мышку – принесло некоторое облегчение.

– Все понял! – взял под козырек Алексей. – Все сделаем. Как долго нам этим заниматься?

– Пока не поступит другое мое распоряжение.

– Спасибо. Хорошего вам дня.

– И вам.

Да уж! День, как никогда, хороший! Не хочется даже дышать, не то чтобы что-то делать.

Оленев снова взял себя в руки и принялся детально, тщательно, скрупулезно проверять: вначале бухгалтерию своих предприятий и банков, затем и документацию, включая рекламную.

Ладно. Никто не ворует, никто не балУет, никто не филонит. Все работают. Привыкли к правилу сотрудничества с Оленевым.

Не нужно пытаться работать много, не нужно стараться работать лучше кого-то, не нужно юлить или делать вид, что ты – незаменим. Главное, чтобы к качеству твоей работы у Оленева не возникло вопросов. И тогда премии, отпуска за счет компаний и прочие плюшки тебе обеспечены.

Со временем Оленев сколотил неплохую команду, и каждый новичок проходил проверку лично у Ярослава.

Он и сам не заметил, как наступил вечер. Первые серые сумерки заглянули в окна, фонари начали неярко освещать придомовую территорию. В лесу никаких приборов, достижений цивилизации и прочего Оленев не устанавливал. Хочешь гулять – бери фонарик. Природа должна оставаться нетронутой.

Ярослав потянулся, встал, размялся, сделал несколько зарядок для глаз – все-таки работа за компьютером всегда на них сказывалась. И не успел Оленев посмотреть – сколько же времени, как дверь негромко щелкнула.

Ярослав обернулся в мгновение ока, встал в боевую стойку и разочарованно выдохнул. Уж лучше бы напали, атаковали. Хоть сбросил бы напряжение в драке.

Екатерина вошла, виляя бедрами, как на подиуме. С ярким макияжем, подчеркивающим пухлые губы и большие темные глаза. То ли черные, то ли очень густо-коричневые.

Распущенные черные волосы волнами стекали по плечам девушки. Оголенным, к слову. В глубоком вырезе черного платья, больше похожего не белье, виднелась грудь. Не то, чтобы большая, зато увеличенная силами пластических хирургов.

Длинные ноги девушка ставила так, чтобы все оценили их стройность.

– Я рада, что ты позвонил.

Она приблизилась, обняла Ярослава за шею и потянулась к губам. Оленев инстинктивно наклонился – не заставлять же ее вставать на табуретку. Поцелуй показался каким-то ватным. Словно между Оленевым и девушкой проложили непроницаемую для тактильных ощущений пленку.

Ярослав почти ничего не почувствовал. Даже когда язычок Екатерины проник в рот, принялся ласкать… Нет, все было не то.

Зачем он ее вызвал?

Ах, да! Вчера, возбужденный и злой, он хотел доказать себе и Олене, что легко найдет ей замену.

Зачем? Олене плевать, а себя не обмануть.

Оленев присел на стол, а Екатерина легким движением сбросила с плеч тонкие бретельки платья и оказалась в кружевном белье.

– Нравится? Или дар речи потерял?

Ее бы самодовольство перевести в электричество. Сколько пользы принесла бы обществу!

Впрочем, девушка играла, заигрывала и Оленев знал это.

На самом деле, Екатерина приехала из глубинки. Всего добивалась сама. Да, как модель, но пахала с утра до ночи. Это со стороны кажется, что жизнь модели – прогулки по подиуму, цветы, подарки и вечеринки. По факту – это тяжелый труд. По-настоящему, тяжелый.

Походи-ка, демонстрируя одежду несколько часов, не приседая? Или попробуй позировать в самых изысканных, а значит сложных для исполнения позах битый день напролет. И так неделями. Выходные – для моделей вещь условная. Нужно посетить вечеринки владельцев знаменитых брендов. Показаться им, чтобы приглашали и дальше, просто порадовать гостей своим присутствием. Посверкать улыбкой, делая вид, что ты – легкая как птичка. Залетела на огонек, и вскоре упорхнешь в небеса радости и беззаботности.

А потом вечером стонать под руками массажиста от боли в ногах.

Спортзалы, пробежки, постоянная диета и прочее – это уже можно и не перечислять.

Оленев знал, что поведение Екатерины – так, наносное. На самом деле, она приятная девушка. Он общался с ней на одном показе: закрытом, только для избранных.

И все равно каждый жест, каждое слово, каждое касание девушки раздражало.

Не-ет! Так не пойдет. Надо расслабиться и получать удовольствие, а заодно доставить его партнерше.

Олена уже никогда не станет… частью жизни Оленева, хотя все равно остается ей. Ярослав не может о ней не думать, не в силах не присматривать и не помогать. Но мужские потребности не отменить. И так уже в паху болит от неудовлетворенности.

Оленев прикрыл глаза, пытаясь вообразить на месте Екатерины Олену.

Вот она нежно касается, приближается, встает между его ногами и от одной мысли там тоже все встает. Буквально колом, как говорят романистки. Оленев всегда смеялся над этим определением. А зря!

Как говорится, хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Нежные руки скользят по телу Оленева. Расстегивают рубашку, снимают, поглаживая плечи. Тянутся к брюкам. Горячо и больно. Сколько можно терпеть?

Оленев сам торопливо расстегивает ширинку.

– Ммм… А твой ствол-то не сидит в боксерах! – слышится звонкий женский смех, и ладошка касается того, что выскочило из белья.

Гладит, и Оленев откидывает голову, рычит сквозь зубы. Еще немного – и станет полегче. Боль уходит, приходит удовольствие. Боксеры оттягивают, освобождая горячую плоть.

Оленев в нетерпении притягивает обнаженное женское тело. Уже разделась? Когда?

Собирается насадить на себя. Пара движений – и мука закончена, а потом можно и сбавить градус возбуждения, переместившись в спальню…

Оленев выдыхает, открывает глаза и рычит.

– Что ты делаешь? – удивляется Екатерина, потому что сильные руки Ярослава удерживают ее на расстоянии. Голую, готовую…

– Извини. Давай в другой раз. Не сейчас.

– А по-моему, ты очень даже готов.

Она удивлена донельзя.

Ну да. Не сейчас, когда из штанов торчит такая пушка, словно Оленев собирается сутками отстреливаться. И от желания аж промежность свело.

Оленев прочищает горло. С трудом упаковывается в брюки.

– Потом. Давай позже. Я позвоню.

Ярослав выставляет потрясенную девушку за дверь со словами:

– Вечером принесут подарки. Не переживай. Все хорошо. Ты красотка.

Почему он не мог так разговаривать с Оленой? Почему, черт возьми? Ведь сейчас, даже отвергнутая Екатерина, смотрела ласково, понимающе и ушла без злобы и раздражения.

Оленев вернулся в рабочее кресло, ощущая такой дискомфорт, словно в штаны налили горячей лавы.

Ярослав выдохнул, расстегнул ширинку и приспустил боксеры.

Кончать в собственную руку, когда есть десятки женщин, готовых помочь с этим, выглядело глупым и нелепым. Но почему-то по-другому у него не получалось.

Оленев сбросил напряжение и отправился в ванну.

Часа два лежал в джакузи и размышлял, что же дальше.

Пока ничего не приходило на ум. Только пойти на поклон к Этель Яновне. Она с самого начала была права. Ни разу не ошиблась.

Может подскажет, как жить дальше?

Если даже секс без Олены невозможен?

* * *

Олена

Скучные брифинги, скороспелые материалы, редактура уже по факту – в полосе интернет-газеты. Я привыкла к этому беспределу. Понимала, что журналист не должен так работать. Не следует выкладывать статьи с колес, нужно отредактировать как следует, обдумать… Но куда деваться? Век информационных технологий подстегивал нас хлыстами недостачи в прибыли из-за скорости соперничающих изданий.

Сегодня мне пришлось работать в офисе – редкий случай, но никуда не денешься.

На этой неделе планировалась масса таких вот внезапных чиновничьих мероприятий, и Артур Наилевич вызвал всех внештатников вплоть до четверга.

Слава богу, брифинги пришлись на восемь утра и шли один за другим. Я едва успевала перекусить и выпить чаю, как снова бежала на мероприятие.

Иначе пришлось бы посетить еще и планерку. Впрочем, это мне предстояло послезавтра. Завтрашние мероприятия завершали мои походы в вотчину руководителей всех мастей, а послезавтра должен был состояться больше отчет всех журналистов по подобным сборищам. Разбор полетов и прочие столь «любимые» нами вещи.

На поверку это означало, что Артур Наилевич начнет потешаться над нашими ошибками, коллеги хохотать, а мы сами делать вид, что ужасно пристыжены и огорчены, одновременно, про себя проклиная режим работы. Такой, который не позволял писать статьи совершенно без огрехов.

Артур Наилевич в таких случаях был особенно в ударе и чувствовал себя, кажется, как артист на сцене. Импровизировал, юморил, выдавал цитаты из предыдущих перловок.

Я уже предвкушала эти чудесные мгновения. Но деваться некуда. Зато следующие две недели я работаю дома по собственному плану, уже утвержденному у редактора. Два дня мучений – и я опять в своей любимой вотчине, в моей крепости.

Днем позвонил Тамилин и уточнил – куда заехать.

На минуту возникло жгучее желание отказаться от встреч с Александром. Сказать, что передумала, и вообще мы разного поля ягоды.

Но потом я взяла себя в руки.

Все-таки шикарный, интересный и приятный во всех отношениях мужчина собирался за мной ухаживать. Надо попробовать. Не всегда человек сразу западает в душу. Наверное…

Я прикинула, что статью должна выложить на страницы интернет-газеты примерно в четыре. Дедлайн – в полпятого. Дальше буду в пене и мыле торопливо вычитывать каждое предложение, проверять факты, детали, имена и фамилии. Чтобы нигде не проскочила ошибка. Ничего, что ее увидят первые читатели! Так рассуждал Артур Наилевич. Зато потом и следов от наших оплошностей не останется.

Следующим этапом я вычитывала статью на предмет стилистических огрехов и ошибок в пунктуации. Если возникали вопросы – обращалась к корректорам. И уже потом заканчивала работу.

Дальше сами корректоры перечитывали статью еще раз. Вот как-то так.

А ведь раньше все это делалось перед выходом!

– Я должна закончить где-то часам к семи, – сообщила я Тамилину. – Сегодня работаю в редакции. Знаете, где это?

– А то!

Александр ждал у редакции. С огромным букетом роз: алых, белых и розовых.

Я такие только в магазинах и видела. Ну, пожалуй, еще и в кино.

Да, этот мужчина умел ухаживать. Я заставила себя улыбнуться.

– Устала? – заботливо спросил Тамилин.

– Выдохлась.

Я врала, бессовестно и бессмысленно. Но сегодня, после вчерашнего приезда Оленева, все выглядело как-то иначе. Александр, с его идеальной улыбкой и поведением рубахи парня, наше возможное свидание, и даже эти розы. Которые Тамилин наверняка заказал через секретаршу, или курьера магазина, и сам даже пальцем не пошевелил.

– Много работы? – уточнил Александр.

Я развела руками.

– Три брифинга подряд. Полный вынос мозга! – как журналист я знала – врать нужно, начиная с правды. Так людям легче верится.

– Так давай перенесем на завтра? Что скажешь?

Я радостно закивала.

– Извини, – вырвалось само собой. Я-то ведь понимала – дело не в работе и уж точно не в усталости. Я просто не хотела ехать на свидание с Александром и искала предлог. Сегодняшний выглядел достоверным даже для меня самой. Но все равно оставался всего лишь предлогом.

– Тогда я тебя довезу до дома. А завтра встречу тут же?

Я кивнула.

Александр открыл заднюю дверь машины, и я села.

Вечерние улицы наполнялись жизнью.

Витрины зазывали посетителей яркими вещами, вкусностями и обещаниями скидок, бонусов, подарков.

Пахло сладкой выпечкой, ванилью и жареной картошкой из Макдональдса.

Фонари потихоньку включались, понимая, что самое время немного осветить нам путь в лучшее будущее.

Дороги наполнялись машинами. Александр умудрялся ехать почти без пробок, по каким-то ему одному известным проулкам между элитными высотками. Мы только пару раз стопорились.

Наконец, мы и эскорт Тамилина – охранники, которые нет-нет, да и мелькали в поле моего зрения, притормозили возле моего забора.

Александр как всегда галантно отворил дверцу и подал мне руку. Я вышла, боясь, что Тамилин опять попытается поцеловать.

Но он коснулся губами руки, всучил букет и был таков.

Я прямо выдохнула, когда машина Тамилина скрылась из виду.

Мелькнули разумные мысли. Зачем я себя мучаю и его ввожу в заблуждение? Ну не лежит у меня душа к этому мужчине! Не лежит и все тут! Зачем нужно себя заставлять? Встречаться, принимать подарки, обещать новые свидания?

В конце концов, Александр ведь тоже тратит на меня свое время!

В эту минуту вотсап пиликнул о сообщении.

«Завтра в то же время!»

И я вместо того, чтобы ответить: «Нет, давайте больше не встречаться. Найдите другую. Вам же это ничего не стоит. С вашей-то харизмой, интеллектом, деньгами, в конце концов… Обаянием…» я ответила «Да, конечно. До встречи».

* * *

Ярослав

Этель Яновна ждала на кухне. Как всегда, за столом, серьезная, спокойная и деловитая.

С двумя чашками чая.

Оленев вошел, сделал пару кругов по гостиной под немигающим нечитаемым взглядом тети и, наконец, сел.

– Ну что? Убедился?

– В чем именно? – уточнил Ярослав. Хотя прекрасно все и так понимал.

– В том, что Люськи – это Люськи, а любимую женщину никто не заменит. Даже в постели. Ты не такой как этот Тамилин. И слава богу.

– Да уж! Просто здорово! – вспылил Ярослав. – Никто не нужен! Даже трахнуть другую не могу, чтобы не вспомнить, что хочу Олену. А Олена… ее больше нет в моей жизни!

Этель Яновна выслушала, молча придвинула племяннику чашку чая и подождала, пока тот выпьет.