Текст книги "Укротительницы миллионеров"

– Да как вам сказать? Я всегда об этом мечтал. Это лучшее, непередаваемое ощущение, когда летишь над полом, презирая все законы тяготения. Когда делаешь то, что, вроде бы, недоступно простому человеку. Когда побеждаешь. Это лучшее ощущение. В детстве я никогда не бинтовал руки. Мне нравились мои мозоли. Они напоминали о том, чего добился и к чему стремлюсь, в будущем… Ну и образование – это то, что необходимо каждому человеку. Если он считает себя именно человеком. А не обезьяной, которая едва слезла с ветки и научилась писать комментарии в интернете… Вот как те, что ставят вашим статьям низкие оценки и пишут про них ерунду…

Я приподняла брови.

– Ну а что? Я перед встречей ознакомился с вашими статьями. Впечатляет. Грамотно, образно, с фантазией. И темы поднимаются неординарные. Думаю, за это вас так и не любят… Коллеги, которые под видом читателей пишут фигню в комментариях и ставят колы.

…Мы проговорили несколько часов, совершенно незаметно для меня самой.

Расинский рассказывал, я записывала, и никто уже не думал о том, что я пришла только из-за травмы и пора бы честь знать.

Соня напоила нас вкуснейшим гранатовым соком. Не сладким, свежевыжатым.

Пока мы перекусывали, я набирала статью на телефоне.

Ребята не возражали против моих пометок. А когда покидала палату, предложили зайти в гости, как только Расинский поправится.

– Посмотрите, как живут олимпийские надежды! – бодро сообщила Соня.

– Я покажу наш дом и огород, где хозяйничает невеста! – добавил Расинский.

Они казались просто идеальной парой. И я видела, что это – не спектакль, не попытка выглядеть лучше. Соня смотрела на Петра ну просто как на олимпийского бога, а не спортсмена олимпийца, и он отвечал тем же. Я редко встречала настолько любящих друг друга людей. Таких, рядом с которыми щемило сердце от желания встретить подобное чувство и безумно хотелось найти свою половинку. Потому, что – вот же, существуют эти отношения. Когда люди понимают друг друга с полуслова, чувствуют друг друга на расстоянии и дополняют фразы пары, не задумываясь. Просто потому, что почти читают ее мысли.

– Ребят. А почему вы не поженитесь? – обращение вырвалось само собой. Я и не заметила, как с официального тона мы перешли на дружеский. Никто не возражал. Никто не поморщился и не сделал замечание. Поэтому я совершенно расслабилась. Даже не постеснялась задать личный вопрос, хотя пришла сюда совсем не ради этого.

Расинский улыбнулся, кивнул Соне – ее карие глаза буквально светились. Да и сам Петр выглядел счастливым, вдохновленным, влюбленным.

Мужчиной, у которого есть его женщина. Та самая… Единственная.

– Я хотел. Но Соня утверждает, что вначале нужно пожить вместе, в гражданском браке. Чтобы понять – как вести совместное хозяйство и подходим ли мы друг другу физически.

Петя ответил спокойно, не рисуясь и не смущаясь.

– Могу я написать об этом? – с сомнением спросила я.

– Конечно! Будет вам еще эксклюзив! – улыбнулась Соня.

– А как вы познакомились?

– Ой! Это было глупо! Мы столкнулись на дороге! – захихикала девушка. – Я ехала в спортивный центр, чтобы заключить договор с одним спортсменом. А Петя спешил на тренировку. Вот и поцеловались два одиночества.

– Минус два капота, плюс два счастливых человека! – дополнил Расинский.

– Погодите! Так Соня старше тебя, Петя?

Удивительно, но за все время нашего общения я не заметила разницы в возрасте парочки.

Ребята переглянулись.

– Мне скоро будет двадцать, а Соне двадцать девять, – ответил Расинсий. – И об этом вы тоже можете написать.

– Поначалу меня это ужасно смущало, – вклинилась Соня. – Я все думала – ну он же мальчишка! А я – взрослая женщина. В разводе, кстати. Не сошлись мы тут с одним… рекордсменом. Он не только на спортивной арене рекорды ставил, но и в постели со шлюхами.

Девушка поморщилась и тут же расплылась в улыбке.

– Я очень долго ее окучивал, – добавил Расинский. – И так и сяк. Уже отчаялся. А потом она все-таки оттаяла.

– Он мне жизнь спас! Так можете и написать! – вполне серьезно заявила Соня.

– Да ничего я не спасал! – усмехнулся Расинский. – Просто дал ей денег, чтобы покрыть ипотеку. Взяли с мужем, а тот перестал платить. Хотя и обещал поначалу.

– И я решила дать Пете шанс!

– А я решил этим шансом воспользоваться!

…Они еще какое-то время рассказывали. Непосредственно, радостно и откровенно. Я понимала – Расинский не боялся не потрафить федерации, выдав сведения о своей личной жизни. Ведь его история с Соней выглядела больше хорошим пиаром, нежели реальной любовной мелодрамой. Спортивные руководители, наверняка, только обрадуются тому, что у Петра новый образ. Не только железного рекордсмена, но и мужчины, о каком мечтает любая женщина.

Пришлось вернуться в кресло и просидеть в палате гораздо дольше планируемого.

Я улыбалась, слушая признания парочки.

О том, как Расинский пел серенады под окнами Сони, и соседи кидали в него яблоками. Как Петя помог маме девушки, наконец-то, разрешить вопросы с братом, который здорово выпивал, приходил домой и выносил все подчистую. Расинский договорился со спецучреждением. И теперь Соня опять общается с дядей.

Я слушала и просто завидовала. Белой завистью, конечно же.

Все сказанное ребята разрешили включить в материал.

Я ушла от Расинского, когда тому пришли ставить капельницу.

Соня напомнила о приглашении в гости и шепнула, что материал согласовывать не надо. Если не включу то, чего ребята не говорили, могу быть совершенно спокойна.

Я поразилась ее беспечности. Соня выглядела вполне себе матерым пиарщиком. Таким, какому палец в рот не клади и интересны Пети ставила превыше всего. Я думала, она под лупой каждую мою строчку рассмотрит… И тут, вдруг полный карт-бланш исключительно на симпатии и доверии… Но девушка добавила:

– Вас рекомендовал Ярослав Оленев. А он просто так словами не бросается.

Я шла по просторным белым коридорам, мимо гигантских аквариумов с пухлыми пестрыми рыбками, морскими звездами и даже медузами и улыбалась своим мыслям.

Все-таки бывают такие отношения.

И даже при разнице в возрасте.

Почему я на этом так зациклилась?

Какое-то время я и сама не понимала.

Но внезапно пришло озарение. У нас с Оленевым примерно такая же разница в возрасте!

Неужели это меня волнует?

Неужели я переживала о том, что заметно старше Ярослава?

Почему? Значит ли это, что подсознательно я уже готова попробовать с ним встречаться?

Ближе к выходу из здания я достала из сумочки телефон и собиралась вызвать такси. Но заметила сообщение в вотсапе: «Я отвезу тебя домой».

Оленев. Вот кто его отправил. А я и не заметила, пока ехала с Соней к Расинскому. Слишком сосредоточилась на материале. Прокручивала в голове самые важные вопросы, думала – как вести себя и каких тем следует избегать.

Я ведь не подозревала, что встречу таких замечательных ребят и все эти важные вещи окажутся абсолютно ненужными.

* * *

Ярослав

Он действовал на каком-то вдохновении, на едином порыве. Так, вероятно Леонардо да Винчи создавал свои шедевры и Никола Тесла конструировал изобретения…

То, что Олена поверила, поехала вместе с Оленевым к Соне, воодушевило, как ничто и никогда прежде. И она сама, сама его поцеловала!

Ярослав думал тогда, что взорвется от восторга. Настолько неожиданным и приятным оказалось поведение Олены. Он прижал ее, прикрыл глаза и впервые за последние дни вдруг ощутил, что свободно дышит. Можно расправить плечи и не ощущать многотонного груза, что навалился и давит к земле.

Пока они ехали, Оленев все время косился на спутницу.

Не мог на нее наглядеться. Длинная шея, лебединая прямо. Белая кожа. Нет не совсем белая, смуглая, но благородно-бледная. Тонкие руки, словно она – фрейлина королевы, длинные пальцы. Высокая грудь и тонкая талия.

Во всем облике Олены ощущались изящество, утонченность.

В ее кукольном личике, чуть асимметричных губах, огромных глазах и ресницах, которые сами собой загибались вверх, как у ребенка.

Она выглядела собранной, деловитой, готовой к работе.

И Оленев ужасно радовался, просто ликовал от мысли, что помог Олене с ее материалом. Пусть она и не поблагодарит еще раз. Зато он сделал так, чтобы эти гадюки из редакции Артура Наилевича собственные хвосты сожрали от зависти. Отравились в собственной желчи.

Соня повезла Олену на своей машине. Оленев подумал и двинулся следом. Отправил Летучей мышке смс «Я отвезу тебя домой». Ответа не последовало, но и возражений тоже.

Скорее всего, она просто не заметила. Увлеклась беседой с Соней. В крайнем случае, Ярослав подождет и просто вернется домой. Он уже и так получил больше, чем ожидал, чем, в принципе, мог надеяться.

…Ярослав ждал Летучую мышь возле большого белого трехэтажного корпуса и лишь спустя какое-то время неожиданно обнаружил…

Его больше не волнуют чужаки. Мимо сновали больные, врачи, посетители, медсестры и медбратья. Десятки посторонних людей окружали Оленева, а он не чувствовал ни малейшего дискомфорта. Ярослав прислушался к себе и усмехнулся.

Не близость Олены излечивала, а возможность с ней общаться и видеться. Не ее слова или какие-то действия, а просто тот факт, что она есть в жизни Оленева.

А она есть?

Ярослав не мог ответить на этот вопрос.

Олена обещала с ним видеться. Но не было ли это на эмоциях? Просто потому, что Оленев выручил ее, в тот момент, когда журналистка уже ни на что не надеялась?

Он твердо дал себе зарок ни на чем не настаивать. Скажет – что поддалась минутному порыву и передумала – что ж, так тому и быть. Но пока, здесь, можно насладиться мыслями о том, что она обещала. Даже если и ненароком, случайно, в порыве нахлынувших чувств.

Обычно Оленеву тяжело давалось ожидание.

Деятельный по натуре, энергичный и быстрый, он не привык просто так прожигать время. Однако сейчас ему даже нравилось. Оленев посвятил почти три часа мыслям об Олене. Улыбался своим воспоминаниям. Прогуливался мимо клумб с пестрыми цветами, вдыхал запах прогретой травы и понимал, что жизнь – это не просто забег куда-то вперед, когда каждую минуту нужно двигаться. Жизнь – это ощущение свободы и счастья. То, что он испытывал, думая об Олене.

Как же приятно было просто воображать! Вот она выходит, ищет глазами, улыбается, садится в машину, и они вместе едут…

А, что, если откажется? Олена ведь так и не ответила в вотсап. Так и не сказала свое решающее «да». А насколько Оленев ее знал, эта женщина никогда не меняла решений.

От этих мыслей становилось ужасно неприятно. Снова ощущалась тяжесть на плечах и весь мир вдруг казался враждебным. Больничная ограда щетинилась острыми кольями. Прохожие косились свирепыми взглядами, цветы душили сильными запахами.

Все, что прежде казалось приятным и вдохновляющим, вдруг показывало клыки.

Оленев гнал от себя эти мысли. Сотни раз прокручивал в голове фразу Олены.

«Я собираюсь и дальше с вами видеться. Только давайте постепенно.»

Он сможет постепенно. Он сможет и вовсе без интима. В конце концов, он почти готов к этому. Холодный душ, самоудовлетворение, ночные поллюции.

Оленев не додумал эту мысль, когда из высокой металлической двери больницы вышла Олена. Она что-то читала в телефоне и у Ярослава екнуло сердце. Может, вызвала такси?

Он оглядел стоянку. Нет, ни одной новой машины с тех пор, как приехал. И никаких шашечек.

Тем временем, Олена подняла взгляд, и сразу же нашла Оленева. А потом… бодрым шагом пошла навстречу.

Ярослав выдохнул и заулыбался так, что, со стороны, наверное, выглядел полным идиотом. Ну и плевать! Он никогда не заботился о мнении окружающих. Не стремился выглядеть для всех замечательным. Эффектным, общительным, как некоторые знакомые бизнесмены. Его вполне устраивал ореол загадочности дикаря из леса.

Время – самое дорогое, что есть у человека. Это он понял, когда потерял маму и тысячу раз вспоминал одни и те же мгновения счастья. Как они играли, как она утешала его с разбитой бровью и успокаивала в больнице, как звала с улицы…

Каждое это мгновение стоило тысячи других, бессмысленных и беспощадных…

И Оленев зарекся тратить свое время на то, чтобы пускать пыль в глаза окружающим.

Олена подошла, и тоже улыбнулась.

– Огромное вам спасибо. Ярослав. Они такие классные!

– Петя – умница и трудяга. Он заслужил все, что имеет и еще получит! – честно сказал Оленев.

– Вы молодец, что помогли ему и поверили в него.

Оленев немного помолчал, открыл Олене дверь и слова вылетели изо рта сами:

– Спасибо вам, что поверили мне снова…

Она смутилась, повела плечом и ответила:

– Мы вроде все выяснили?

– Да!

* * *

Олена

Первое, что сказал Оленев, когда машина сорвалась с места:

– Я тебя быстро домой доброшу. Не бойся. Сколько у тебя времени до дедлайна?

– Полтора часа.

– Успеем!

Я не стала спрашивать, что означает это множественное число у глагола. В голове крутились фразы, обороты, метафоры. Структура статьи, выдержки из рассказов Расинского, о том, как он начинал и к чему пришел в результате. Емкие и яркие цитаты.

Мы приехали в рекордные сроки. Оленев зашел следом за мной в калитку и вопросительно посмотрел:

– Гостем будете! – пригласила я. – Только ближайший час меня нет!

– Хорошо. – улыбнулся он.

Мелькнула мысль, как же легко нам стало общаться и как изменился Оленев. Ни на чем не настаивал, не выпячивал свое «я» и вообще вел себя как порядочный мужчина. Помогал, поддерживал, был на подхвате.

Уверена, у него есть дела поважнее, нежели кататься со мной по городу и ждать возле больницы, когда же соизволю закончить интервью.

Статья родилась быстро и легко. Как обычно, когда ньюсмейкер меня вдохновлял. Я с удовольствием вспоминала слова Расинского, его комментарии и его шутки. Даже если это всего лишь переделанные расхожие фразы, типа: «Если у гимнаста ничего не болит – значит он умер».

Все это очень оживило материал. Ровно в четыре я сбросила все Артуру Наилевичу, вместе с вырезками аудиозаписи.

А спустя десять минут прилетело:

– Это сенсация! Реальная история Расинского, без прикрас. Из первых уст! Это просто… Я сам отредактирую! Отдыхай! Хочу придать материалу лоску!

Я возражать не стала. Устала за этот день адски, вымоталась и была только рада желанию редактора «навести лоск». Считает, что я хуже справлюсь – да бога ради.

Я знала, что в структуру Артур Наилевич не полезет. Такие вещи он сразу обсуждал с журналистом. Сокращать ценные сведения и цитаты не станет также. Не дурак. Трогать названия, имена и прочее, уже совсем не в его стиле. Если что не так – виноватым у нас всегда назначали журналиста. Поэтому редактор таких вещей не касался.

А уж хочет стилистически улучшить – пусть. Я не возражаю.

Мне же меньше хлопот и работы.

Закончив, я вдруг вспомнила, что оставила Оленева на кухне.

Вернулась туда и обомлела.

– Я тут слегка похозяйничал. Ничего?

Он поднял руки вверх, словно сдавался.

На противне дымилась картошка в золотистой корочке. В центре стола разместилась большая пластиковая емкость с салатом из капусты и огурцов.

Ярослав взял две тарелки и выложил на них из кастрюльки сосиски.

– Извини. Мясо я не особо умею готовить, – развел он руками. – Можно, я с тобой перекушу и поеду?

– А с дочкой моей познакомиться боишься?

– Я? – Ярослав так удивился, будто я предположила, что он по ночам метит в своем лесу территорию, дабы отвоевать ее у зверушек.

– Ты! – бодро заявила я и попробовала картошку. Ммм… Очень вкусно. В меру специй и в меру соли.

– Я думал, ты не хочешь, чтобы мы встречались, – Оленев продолжал организовывать стол. Налил нам чаю и разложил приборы.

– Не правильно думал. Лиса придет через час. Так, что вы вполне можете познакомиться. И картошку она очень любит.

Ярослав возражать не стал и жестом предложил мне начать пиршество.

Я заметила его взгляд, обращенный на наш драненький уголок.

– Антиквариат! Вот! – заявила я с вызовом.

Ярослав снова поднял руки и уточнил:

– А могу я в качестве жеста извинения за все, что тебе сделал… – он слегка поморщился, помолчал и продолжил: – Купить сюда пару предметов мебели?

Я аж дернулась. Что еще за извинения в виде предметов мебели? Ярослав напрягся.

Я постаралась успокоиться и объясниться нормально.

– Слушай. Я правда ценю то, что ты сделал. И Расинский о тебе рассказывал… Наверное, я поторопилась с выводами. Потому, что твое поведение, правда, меня сначала обидело. А затем шокировало.

Я сделала небольшую паузу, позволяя Оленеву высказаться. Но вместо этого он покрутил рукой в воздухе, предлагая продолжить.

– Твоя заносчивость, когда вначале ты меня «не узнал», а затем проверял… И потом… Честно, ты действовал насильно и это было неприятно.

Оленев заглянул мне в глаза и произнес с чувством:

– Прости. Я не должен был. Меня захлестнули эмоции. Я даже не понял, что ты сопротивляешься. А потом… потом не принял всерьез… Прости меня, Олена. Назначь наказание. Испытательный срок. Скажи, чем я могу искупить.

Он немного помолчал и вдруг добавил:

– Я не могу без тебя, Олена. Не прогоняй меня из своей жизни.

Я сглотнула и почувствовала, как тепло разлилось внутри. Голубые глаза Ярослава заполнили весь мир. Мне захотелось обнять его и поцеловать. Оленев выглядел таким искренним, расстроенным…

Я просто не хотела лишний раз его провоцировать. Мало ли чем могут закончиться наши обнимашки.

Я все еще не понимала поведения Ярослава. Но уже хотела понять. И его слова… запали в душу. Оленев немного выждал и попросил:

– Ответь что-нибудь…

Я помолчала, глотнула чаю и произнесла:

– Мы вроде бы договорились, что будем видеться.

Оленев немного помолчал, тоже выпил чаю и вдруг выдал:

– Мне этого мало. Олена. Я хочу, чтобы ты дала мне шанс. Понимаю, что не заслужил. Знаю, что ты до сих пор относишься к этой мысли настороженно…

– Яр. Давай постепенно, а? – перебила я Оленева. – Давай потихоньку. Мне нужно во всем разобраться.

– Так что на счет шанса?

– Я подумаю. Дай мне немного времени.

Ярослав собирался что-то сказать, даже рот открыл, но затем закрыл и усмехнулся.

– Опять я за старое. Ешь. Скажешь, как тебе. А то я сто лет не готовил!

* * *

Ярослав

Оленев с трудом одернул себя. Пусть не физически, без рук и прочих частей тела, но опять он настаивал. Снова не сдержался, попытался продавить свое решение. Нет, желание. Но какая уже разница? Он почти нарушил свое слово!

Олена напряглась, и Оленев постарался исправиться.

Она немного успокоилась и принялась за еду. Ярослав последовал примеру.

– Ну и как? – не выдержал он после недолгой паузы.

– Картошка очень вкусная. Салат тоже. А сосиски, не обижайся, но трудно испортить.

– Я рад.

Он нисколько не обижался. Мясо и рыбу Ярослав никогда не готовил. Как-то не приходилось. Даже когда они ездили с отцом на охоту или рыбалку кулинарил старший Оленев. В доме всегда работали две поварихи. Потом Ярослав оставил одну, а второй определил небольшое месячное пособие. Нечто вроде пенсии за выслугу лет.

Им с Этель Яновной хватало и одной кулинарки.

Тем более, что оба любили простую пищу, а не деликатесы.

За едой Олена с Ярославом разговаривали мало. Но Оленеву хватало. Даже не столько слов, сколько ее дружеского тона, улыбок и смешинок в глазах. Достаточно, чтобы почувствовать себя вполне счастливым.

Когда они почти закончили есть, зазвонил телефон Олены, и та вышла в соседнюю комнату, к компьютеру, чтобы ответить Артуру Наилевичу.

Оленев не стал подслушивать. Налил себе еще чаю и вдруг с порога донеслось:

– Ма-ам! Я дома!

Оленев видел Лису мельком, в окне, когда разговаривал с Оленой. А если бы и не видел, то все равно узнал бы. Тот же чуть вздернутый носик, те же большие карие глубокие глаза, те же маленькие губки. Она очень походила на мать. А из-за потрясающей моложавости Олены, сходство только усиливалось.

Лиса застыла посреди гостиной, внимательно глядя на Оленева, а Олена, как назло, о чем-то беседовала с Артуром Наилевичем.

Ярослав не знал: то ли представиться, то ли пригласить к столу, то ли извиниться, что встречает девушку вместо мамы и пояснить, что та занята.

Лиса внимательно изучала его. Прямо как Олена, когда впервые приехала в дом к Оленеву.

Ярослав сам над собой мысленно усмехнулся. Вот же! Попал! Он всегда находил что и кому сказать. Даже когда беседа балансировала на острие ножа, и речь заходила о попытках компаньонов обмануть Оленева. При этом разрывать отношения с этими партнерами Ярослав не планировал. Слишком хорошо они вместе сотрудничали.

А вот сейчас Оленев совершенно не знал, что сказать. Лиса молча сняла обувь, повесила сумку на рогатину и уточнила:

– Вы же Ярослав Всеславович Оленев?

– Да. А ты Василиса Харитуллина?

– В точку!

– Эм… Маме позвонил редактор по поводу материала. Давай положу тебе еды?

Лиса удивленно вскинула бровь.

– Я думала вас только слуги обслуживают…

– Так давай я побуду твоим слугой на этот вечер?

Она пожала плечами.

– Только переоденусь.

Девушка скрылась в ванной с горкой одежды, извлеченной из шкафа в прихожей. Оленев подогрел в микроволновке картошку, сосиски, налил ей чаю и поставил на стол. Лиса вернулась в футболке с кошачьей мордой на животе и свободных брюках с ширинкой между коленей. Такие вышли из моды несколько лет назад.

Оленев жестом указал на полную тарелку. Лиса села, начала есть и спросила:

– Так мама решила все-таки встречаться с вами?

Ярослав сглотнул и понял, что впервые в жизни смутился. Вот же! Обычный разговор… Наверное… А его колбасит, как подростка, которого родители спрашивают про любимую девушку.

– Ты это лучше у мамы спроси, – наконец выдавил Оленев.

– Что у меня спросить? – вернулась в комнату Олена. Деловито оценила обстановку. Подошла, чмокнула Лису в затылок – так ласково, что у Оленева опять защемило в груди.

– Та-ак! Смотрю все знакомы?

– Мам. Ярослав мне нравится больше! – вдруг заявила Лиса.

Оленев подавил желание расплыться в улыбке и запрыгать, как глупый ребенок. Вообразил эту картину глазами присутствующих и усмехнулся, мотнул головой. Да что ж она с ним делает-то? Эта Летучая мышь!

Впрочем, ему это нравилось. Настолько, что вообще не уезжал бы отсюда.

Пускай придется учиться готовить. Пускай нужно кормить дочку Олены, и слушать ее взрослые по содержанию и по-детски непосредственные вопросы. Даже кухонный уголок, практически уже лысый – и тот Оленеву начал нравиться.

«Человек часто думает, что хорошо там, где богато, красиво, много места и слуг. Но, на самом деле, хорошо там, где те, кого любишь и где любят тебя».

Так часто говорила Оленеву мама. И мальчишка впитывал, запоминал. Может не совсем понимал еще… Зато сегодня проникся.

И самое поразительное! Всякий раз, когда мамины слова, игры, то как она готовила или отдыхала вместе с Ярославом, всплывали в памяти, ему хотелось плакать. Да, взрослому мужику – разрыдаться в голос. Оленев себе не позволял. Держался. Переживал, гулял по лесу, стараясь прогнать это ощущение. Словно опять ребенок и снова прощается с мамой. Опять она его покидает.

Навсегда. Безвозвратно. И нигде, во всем этом огромном мире, на этом невероятном шарике под названием Земля, больше нет мамы… Все есть. Чудесные и невероятные пальмовые леса с финиками, джунгли с диковинными зверушками, море: ласковое и пенное, теплое и полное потрясающей жизни… Пальцев не хватит на руках, чтобы перечислить.

А мамы… нет… И уже никогда она не вернется…

А вот сейчас Ярослав почувствовал то, о чем говорила ему Этель Яновна. Всякий раз, когда Оленев убегал при упоминании о маме, кричал в лесу не своим голосом, метался, как раненый зверь.

«Ярик. Ты должен пережить все это. Давно был должен. Перевести горе в светлую грусть. Мама ведь с тобой. В твоем сердце. Всегда и всюду, куда бы ты ни отправился».

Светлая грусть… так вот что это такое… Впервые в жизни он это понял.

Олена лечила, сама того не осознавая. Одним лишь своим присутствием и улыбкой. Одними лишь мягкими фразами в адрес Ярослава шаг за шагом исцеляла его душевные язвы. Те, что не закрывались годами, болели и не давали покоя. Те, что не проходили ни от каких дорогих и передовых препаратов или сеансов с лучшими психотерапевтами.

– Так! Ты давай-ка, поосторожней на поворотах! – шутливо щелкнула дочку по носу Олена. – Не особенно тут выступай и высказывайся.

Оленев вернулся из своих мыслей в реальность.

– А я что? Я ничего! Просто Александр весь такой напоказ. Весь такой: я лучше всех, я самый присамый. Вот тебе ворох цветов, вот тебе куча подарков…

В эту минуту Ярослав подумал, что следовало бы купить Олене букет, какой-нибудь невероятный. Как сама эта женщина. Вот же оплошал! Всегда помнил три кита покорения дамы, как выражался отец «ЦКЗ». Цветы, комплименты, забота. Иногда вместо комплиментов звучали конфеты.

А вот сейчас все забыл! Вот точно – дикарь из леса! Увалень, а не ухажер.

– Я обязательно подарю твоей маме цветы! – вдруг вырвалось у Ярослава.

– Да брось! – отмахнулась Олена. И улыбнулась так ласково, что Оленев буквально растаял, поплыл, забыл, что хотел добавить. – Мне их и ставить-то некуда. Соседям вон раздавала. Кто любит. Ты мне помог с материалом. И это самое главное.

– Ого! Расскажете? – оживилась Лиса.

– Это все к маме. Что скажет, то и подтвержу, – отозвался Ярослав. Ну мало ли, как описывает Олена дочке свою работу. – Кстати. Что сказал Артур Наилевич? – обратился к Летучей мышке. Вопрос давно вертелся на языке, но как-то не приходился к теме.

– Хм, – Олена притворно нахмурилась и даже носик сморщила, делая вид, будто расстроена. Нет. Притворяться она совсем не умеет. Но это и здорово! Таких, которые любую эмоцию изобразят, у Ярослава было море. Ничего они не стоят. А вот такая искренность, глубокая и правильная, вот ее днем с огнем не сыщешь. Тем более, среди журналистов.

– Ну ма-ам! Хватит нас дурить! Что сказал редактор?! – первой подала голос Лиса.

Ярослав только кивнул.

Олена налила себе чаю, положила еще ложку салата и присела за стол.

– В общем. Завтра на планерке будет что-то с чем-то! – она сделала серьезное лицо и заговорила на манер генерала на параде: торжественно и бодро: – За неимоверные и непомерные заслуги перед отечеством… то есть редакцией газеты «Каждый день» меня назначили внештатным заместителем редактора. Разрешили вести всех моих рекламодателей и больше не посещать парадные мероприятия, брифинги и прочее. Заниматься только тем, что мне нравится. Взять под крыло других внештатников. И уже им поручать все то, чем раньше сама занималась на благо любимой редакции.

– Тебя повысили? – воскликнула Лиса. – Нет, правда?

– Да. С повышением зарплаты и созданием новой должности. Раньше все внештатники ходили под Артуром Наилевичем. И многие корреспонденты с большим опытом и огромным гонором, – Олена подмигнула и усмехнулась, явно намекая на своих редакционных гадюк. – Просили назначить их куратором внештатников. Разумеется, исключительно ради разгрузки редактора. Надеюсь, все это поняли… Артур Наилевич почему-то медлил. Не знаю… Наверное, не мог выбрать – кем расстроить внештатников. Из наших «лучших журналистских кадров» выбрать сложно. Все одинаково могут молодого журналиста опустить ниже плинтуса. Причем исключительно на пользу издания. А вовсе не потому, что завидуют таланту и неординарному мышлению.

– Эт-то надо отметить! – воскликнула Лиса и вдруг обратилась к Оленеву: – Вы же присоединитесь к нашему празднику?

Ярослав собирался выпалить «С удовольствием!» но затем посмотрел на Олену. А если она против? Опять эта ситуация, когда он навязывается?

– Я буду рада, – мягко произнесла Олена. – Тем более, что все благодаря тебе.

– Я думаю, мы с Лисой все организуем? – предложил Оленев девушке.

Та хихикнула.

Олена хотела что-то сказать, но дочка перебила:

– Мама! Ты должна нам довериться. У меня есть мозги и фантазия. Достались по наследству от нового куратора внештатников из «Каждого дня». А у Ярослава есть…

– Деньги! – добавил Оленев с удовольствием.

– Ты там не очень шикуй на чужие деньги, – осадила дочку Олена.

– Разберемся! – встрял Ярослав, словно имел на это полное право.

Однако Лиса расхохоталась и протянула ему руку. Ярослав пожал ладошку девушки, а Олена сквозь смех произнесла:

– Сговорились, значит! Вот что значит оставить дочку наедине с миллионером на минуту!

– Не правда! Я ценю как готовит Ярослав. Картошка обалденная! – возмутилась Лиса.

– Ага. И сосиска – просто шедевр, – хихикнула Олена. – Ладно уж. Делайте, что хотите. Только не раньше субботы. Завтра у нас планерка с объявлением моей должности.

– Жаль, что не увижу этого! – искренне произнес Оленев.

* * *

Олена

Я совершенно не ожидала, что смогу так легко и так свободно общаться с Оленевым. Да и с Лисой они нашли общий язык, что называется – с полупинка.

Спустя некоторое время Ярослав сам поднялся из-за стола и сообщил:

– Ну-у-у. Надо и честь знать. До субботы, Олена. Удачи завтра. Если напишешь мне в вотсап, как прошло, буду очень рад.

Я проводила Оленева до ворот. Ярослав обернулся, вдруг взял меня за руку, погладил ладонь большим пальцем и произнес так, что я просто растерялась:

– Олена, спасибо. Это был лучший вечер в моей жизни.

Я не понимала, что и сказать. Потянулась к Оленеву, чмокнула его в щеку и только сказала:

– До встречи.

Весь вечер я слушала от дочки – какой Ярослав «крутой». Особенно после детального рассказа про сегодняшний материал.

А утром планерка началась с того, что Чингисханова и Ставритская будто невзначай обронили «Вот же. Умеет эта Харитуллина убедить богатых мужиков. Не зря нас называют представителями самой древнейшей профессии».

Я усмехнулась и на весь кабинет редактора, пока тот еще не объявил, что планерка началась, ответила дамочкам:

– Каждый видит в других себя. Кто чем убеждает богатых мужиков. Я вот интеллектом и фантазией. Но у вас, видимо, свои методы!

Чинхисхановна надулась как жаба, Ставритская собиралась что-то ответить, но Артур Наилевич поднял на нас глаза и объявил:

– Первое, что всем теперь следует знать. Олена Николаевна Харитуллина назначена моим заместителем по работе с внештатниками.

Короткая театральная пауза редактора достигла цели. Чингисханова аж подпрыгнула, Ставритская фыркнула.

– Вообще-то у Олены Николаевны еще недостаточно опыта, чтобы самой-то писать хорошие материалы! Не то, что других направлять! – горделиво вскинув голову, выдала Надежда Владленовна.

– Вот именно! Три эксклюзивных материала – это еще не долгая и качественная работа журналиста! – добавила Валерия Исламовна. – Я тоже считаю, что у Олены Николаевны недостаточно опыта. Она, конечно, перспективный журналист. Никто не спорит. Может работать хорошо, если хочет. Но она совсем не руководитель. Да и ошибок в ее статьях прилично. Я имею в виду стилистических. Вот давайте возьмем последнюю сенсацию с Расинским.