Электронная библиотека » Альбер Коэн » » онлайн чтение - страница 10

Текст книги "Любовь властелина"


  • Текст добавлен: 26 января 2014, 02:45


Автор книги: Альбер Коэн


Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 10 (всего у книги 63 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Согласна, дорогуша, это прекрасная идея. Слышишь? Ох ты мой, он ведь опять зовет! – («Ох ты мой» было ханжеским камуфляжем «Бог ты мой» всуе.)

Они подняли головы. Месье Дэм, втискиваясь в накрахмаленную сорочку, стонал как узник в темнице: «Я не могу вылезти из рубаски, она везде приклеилась!» Совершив несколько драматических телодвижений утопающего пловца, белёк наконец сумел выпростать голову и, радостно улыбаясь, извинился «сто помесал». Но спустя несколько минут, когда Адриан уже открывал входную дверь, чтоб ехать в город, он снова начал призывать на помощь: «У меня не полусяется пристегнуть воротнисек! Это потому, сто я растолстел!»

– Послушай, дорогуша, – вполголоса сказала мадам Дэм. – Одной заботой станет меньше, если он будет заранее готов и не будет всех этих трагедий в последний момент.

– Ладно, и я тогда еще зайду к Ариадне, взгляну, проснулась ли она.

– Мужайся, мой родной, будь сильным. Я собираюсь прилечь, поздно для сиесты, но, что делать, надо, это мой долг, ведь сегодня мне понадобятся все силы, на мне же лежит такая огромная ответственность, которую мне бы так хотелось разделить с твоей дорогой супругой. Но, в конце концов, надо же уметь с радостью жертвовать собой и любить несмотря ни на что, – заключила она с ужасающей ангельской улыбкой.


Преисполненный усердия месье Дэм в тесном смокинге стоял по стойке «смирно», чтобы облегчить дело Адриану, который пытался застегнуть ему накладной воротничок. Это было не так-то просто. Возведя очи горé, маленький старичок бормотал про себя: «Ох, попадись мне этот изобретатель накладных воротниськов!» Он выгибался в нужную сторону в таком искреннем порыве, что задел горшок с цветами, который упал и разбился. Спешно оба мужчины бросились убирать следы преступления. Она наверняка ничего не услышала, ведь горшок упал на ковер. «Что это там разбилось наверху?» – закричала мадам Дэм. Месье Дэм решился ответить, что он случайно опрокинул кресло, а потом обратился к Адриану, который вновь атаковал воротничок, с давно мучившим его вопросом: следует ли ему поклониться гостю до того, как он будет ему представлен?

– Нет, только когда я вас друг другу представлю.

– А низко кланяться или слегка?

– Только слегка.

– Я себя знаю, – пожаловался месье Дэм, держась притом прямо, как палка, чтобы облегчить работу Адриану. – Я так разволнуюсь, когда его увизу, сто не смогу удерзаться и сразу ему поклонюсь. А главное, я надеюсь, что во время поклона или там, сказем, застольного разговора этот проклятый накладной воротнисек не лопнет. Потому что все зе мне тозе надо поддерзивать застольную беседу. Осторозно, ты меня удусис!

– Вот, готово, я застегнул.

– Спасибо, это осень мило с твоей стороны. А сто касается моего поклона, насколько он долзен быть глубок? Например, если я поклонюсь так, этого достатосьно? И вот ессе, в этой проклятой книге про хоросые манеры был один отрывок, который меня беспокоит. Сейсяс заситаю. – Чтобы не мешать процессу создания Адрианом узла на галстуке, тюленик поднял свое руководство по этикету высоко над головой приемного сына и прочитал: – «В гостиной принято говорить приподнятым тоном, это свидетельствует о добром располозении духа, хорошем воспитании и современном подходе к обссению». Как ты сситаешь, приподнятый тон – это вот так? – спросил он, издав невнятный вопль.

– Наверное, – рассеянно сказал Адриан, который думал о том, что Ариадна ответила ему сейчас через дверь как-то странно.

– И все-таки так. – И месье Дэм опять закричал.

– Папуля, не двигайтесь, у меня не получается завязать вам галстук.

– Значит, ты и вправду думаес, сто вот так, например, не слиском громко? – возопил месье Дэм и, чтобы приспособиться к этому странному обычаю высшего света, продолжал голосить: – «Господин заместитель Генерального секретаря, Диди сейсяс завязывает мне галстук!»

– Что здесь происходит? – завизжала снизу мадам Дэм. – Почему ты так орешь?

– Я веду светскую беседу! – торжественно объявил месье Дэм, преисполнившись отваги. – Это свидетельствует о добром располозении духа и современном подходе к обсению! Но послусай, Диди, тебе не казется это несколько странным? Потому сто если мы вдруг все наснем так крисять, это будет похозе на собрание сумаседсих. Если это сситается хоросым тоном, сто делать, но ведь мы не услысым друг друга! С другой стороны, когда так крисис, это придает смелости, сюствуес себя знасительным. – (Адриан снял очки, провел рукой по глазам.) – У тебя какие-то неприятности, Адриан?

– Странная все же у нее манера разговаривать со мной через дверь. Я спросил ее, какое платье она собирается надеть сегодня вечером. – (Он высморкался и посмотрел на платок.) – И вот что она мне ответила: «Да, да, уж конечно, я надену свое самое лучшее платье для этого господина!»

– Но мне казется, это не такой уз плохой ответ.

– Да, но тон! Она была в ярости, вот что.

Привычным жестом месье Дэм провел рукой по вислым усам, переходящим в бородку, и активизировал мозг в поисках подходящего утешительного ответа.

– Знаешь, Диди, молодые зенсины иногда бывают немного нервные, а потом это проходит.

– До свидания, Папуля. Я люблю вас, вы это знаете.

– Я тозе, Диди. Не расстраивайся так. В дусе она осень славная, уверяю тебя.

Когда машина приемного сына исчезла из виду, месье Дэм поднялся в комнату и закрыл дверь на ключ. Положив на землю подушечку и поддернув брюки, чтобы они не вытягивались на коленках, он преклонил колени, поправил вставную челюсть и попросил Всевышнего хранить его приемного сына и подарить маленького ребеночка дорогой Ариадне.

Закончив молитву, не сказать чтобы наименее прекрасную из тех, что неслись к небесам в этот день, и уж точно более прекрасную, чем ханжеские прошения его супруги, бородатенький ангел встал с колен, совершенно уверенный, что все уладится месяцев через девять или даже раньше, потому что как только Ариадна узнает, что ждет ребенка, она конечно же станет спокойной и мягкой. Он вновь обрел душевное спокойствие, положил подушку на место, почистил брюки щеткой и уселся в кресло. Его выпуклые глаза хамелеона были прикованы к руководству по этикету, губы напряженно шевелились в тишине, он читал, ласково поглаживая пятно цвета бордо, которое называл родинкой.

Но ему быстро это надоело, он закрыл книгу, поднялся и стал искать себе занятие. Поточить все ножницы в доме? Это легко, нужно только разрезать ножницами лист наждачной бумаги, и в мгновение ока все готово. Так-то оно так, но Антуанетта скажет, что сейчас не время. Ладно, он сделает это завтра, когда будет покончено с этим дурацким званым ужином, на котором надо кричать, если хочешь быть светским.

Он сел, зевнул. Ох, как же ему неудобно в этом смокинге месье Лееберга. Славный человечек расстегнул две пуговицы на брюках, чтобы не было так тесно, и от нечего делать забарабанил по своему круглому пузу, представляя, что он вождь негритянского племени, скликающий воинов звуками тамтама.

XV

На улице Монблан прохожие оборачивались, заглядевшись на бобровую шапочку, короткие штанцы и переливчатые гольфы маленького старичка, но особо не удивляясь, поскольку привыкли к разнообразной фауне Лиги Наций. «Что же делать?» – вопрошал себя дядюшка Салтиель, семеня по улице, останавливаясь порой, чтобы потрепать по щеке ребенка, и потом двигаясь дальше, ссутулившись и вновь погрузившись в свои мысли.

«В конечном итоге, да».

В конечном итоге, да, это то, что нужно: противопоставить христианской барышне первостатейную еврейскую конкурентку. Но где ее найти? Он не смог увидеться с раввином, поскольку тот был болен, а осел сторож в синагоге имел на примете только дочь мясника, значит, уж точно барышню, не искушенную в поэзии и не имеющую представления о лыжах и коньках. Ограничиться теми, кого можно найти на Кефалонии? Но минуточку, что мы там имеем в плане незамужних барышень? Он перебрал их в уме, загибая пальцы. Восемь, но только две подходящие. Правнучка Якоба Месхуллама получила бы славное приданое и была вообще очень даже ничего себе, но у нее не хватало одного зуба, к несчастью переднего. Можно было, конечно, быстренько сводить ее к дантисту… Нет, совершенно невозможно пытаться подсунуть Солю невесту со вставным зубом. Оставалась только дочка великого раввина, но у этой дурищи не было приданого.

«А по правде сказать, зачем ему приданое-то? Я подсчитал, что ему каждые три минуты в брючный карман падает-таки целый наполеондор. Но, между нами говоря, эти девицы на лицо такие страхолюдины, что его мадемуазель Ариадна просто одним пальчиком с ними справится».

Он с отвращением плюнул на двух бывших кандидаток и решил буквально завтра съездить в Милан, чтобы проинспектировать дочь местного ювелира, которую нахваливал кузен из Манчестера, встреченный в Марселе. А ювелир – это, знаете ли, всегда интересно. Нет, нет, дочь ювелира вовсе не во вкусе Соля. Эта богом обиженная не сможет говорить с ним ни о чем, кроме рубинов и жемчугов. А к тому же дочки ювелиров всегда ведь такие жирные. Тогда как мадемуазель Ариадна наверняка красавица. Глаза газели и далее по списку. Короче говоря, чтобы состязаться с нею, нужно найти дочь Израиля столь прекрасную, как полная луна. Да, прекрасную дочь Израиля, это точно! Разве Всевышний не запретил-таки своему народу жениться на женах иноземных в Книге Исхода, глава тридцать четвертая?

«Но где она, где искать ее, эту совершенную красу Израилеву?»

Он шел и мучительно размышлял. Завидев невдалеке жандарма, он перешел на другую сторону и принял невинный вид, типа он тут ни при чем: в это время его чуть не задавили.

Конечно, ему не в чем было себя упрекнуть, он в жизни ни разу не сошел с прямой дороги, но от этих чертяк из полиции ведь можно ожидать чего угодно, правда? Перед вокзалом Корнавен он внезапно остановился и ударил себя по лбу, поскольку у него вдруг возникла потрясающая идея.

«Ну конечно, дорогой мой, объявления в еврейских журналах!»

В буфете для третьего класса, дрожа от нетерпения, он потребовал «Белой бумаги, пожалуйста, воды из озера и лукум». Это последнее слово было воспринято гарсоном со злобной иронией, и пришлось довольствоваться черным кофе, «только, прошу вас, побольше сахара».

Проглотив первый глоток, он водрузил на нос старые очки в металлической оправе; их исцарапанные стекла туманили его соколиный взор. Затем принялся грызть кончик карандаша, найденного где-то в складках одежды.

– Бери меч, герой, – шепнул он себе, – седлай скакуна и вперед в битву за чистоту рода!

Совершив в воздухе несколько кругов карандашом в качестве разминки, он дождался вдохновения и начал писать, время от времени останавливаясь, чтобы одобрительно покивать головой или взять в табакерке пригоршню нюхательного табака. Завершив сие произведение, он перечитал его вполголоса, улыбаясь от удовольствия и любуясь своим почерком. Да, в каллиграфии ему не было равных!

– «Холостой Дядюшка желает женить своего Племянника, Красавца и Хорошо Устроенного в Жизни Умника, уж поважнее, чем Посол, да тот даже рядом не стоял! Высокое Общественное Положение и Орден Командора Почетного Легиона! О Цвете Орденской Ленты я умолчу из Скромности! Единственный недостаток в его Безупречной Красоте – маленький шрам, он заработал его при падении с лошади, как сам мне объяснил! Это у него такая светская привычка ездить на лошадях! Но шрам ведь совершеннейший пустяк! Маленькая белая черточка, ее вообще не видно! Нужно иметь дядюшкин внимательный взгляд, чтобы его заметить! Но я про этот шрам рассказываю, желая быть до конца честным! Это его единственный недостаток! И даже в нем есть свой шарм! Во всем остальном он Великолепен! Кандидатка должна быть Здоровой и без Тайных Изъянов! Молодой! Невероятно Красивой! С глазами лани! С зубами, подобными отаре белоснежных овец, спешащих к водопою! С волосами как стадо коз, сходящих с Галаада[6]6
  Галаад – гористая страна за Иорданом.


[Закрыть]
! Со щеками, как половинки граната! И все прочее! Но при этом очень Серьезной! Не такой, чтоб строить глазки всем подряд! Дядюшке такое не понравится! Из Известной и Почтенной Еврейской семьи! Должна быть Истинно Верующей! Достойной и Рассудительной! Разбирающейся во всем и способной дать Добрый Совет, пусть даже она его порой и Побранит! Это не страшно, особенно если ласково! Короче, она должна быть нежной Голубкой, и бесполезно тут делать вид и притворяться Голубкой, если не Голубка, потому что Дядюшка – Тонкий Психолог и сразу распознает, что к чему! Наследство не имеет значения, ибо он зарабатывает Большие Деньги! Так что деньги нас не волнуют! Нам нужны Красота и Добродетель! Отвечать на почту Женевы до востребования С.С.! Просьба прислать недавнюю фотографию, не то чтобы десятилетней давности, потому что нам нужна Юная и Очаровательная Девушка! И еще к тому же хозяйственная и экономная! А не такая, что будет все время мотаться в Париж за платьями! Но если у нее есть наследство, мы в принципе не против! В первую очередь в интересах самой Девушки, чтобы у нее была Независимость и чтобы ей не пришлось испытывать Унижение, донимая его каждую минуту Просьбами о Деньгах и твердя как Попугай, что, мол, того нет и сего нет, и вообще мне нужна новая Шляпка. Но это все не самое важное! Важно, чтобы она была Добродетельна и рассудительна! И чтобы она еще умела Сдерживаться и не болтать напропалую, как некоторые Шумливые Богачки! Но при этом чтобы она была Образована и могла поддержать Культурную Беседу! О Музыке! Обо всякой Поэзии! То есть чтобы она была вполне Современной, но при этом ходила в Синагогу! Чтобы даже духу свинины в доме не было! И никаких там улиток и устриц! Чтоб вы знали, это нечистая пища! И чтоб она все время не говорила о связях и полезных знакомствах, как делают многие наши соплеменники! Мы должны пригласить жену Префекта и всякое такое! Чтоб она ему этим не морочила голову, потому что он сам Полезное Знакомство и может обойтись без всякого Префекта! Он плюет каждый раз, как видит Префекта! И чтоб не приставала к нему про курсы на Бирже! В устах женщины это вульгарно! И чтоб не ходила каждый вечер в Театр или на Танцульки! И чтоб не вертелась перед зеркалом все время! Никакой там губной помады! Достаточно немного пудры! В общем, нам нужна Юная Девушка – само Совершенство!»


– Ариадна разбита в пух и прах! – заключил он.

Он вдруг почувствовал себя очень усталым, положил голову на руки, закрыл глаза и внезапно уснул, ведь он был старик. Почти сразу он проснулся, перечитал свое объявление и понял, что от него не будет никакого толку. Кто способен состязаться с самой прекрасной из христианок, девственницей, которая подобна полной луне над спящим морем в тихую летнюю ночь и которая при этом наверняка знает наизусть множество стихотворений? Решение нашлось: нужно сделать из этой христианской барышни иудейку! Ну что же, он возьмет это на себя! Он растрогает ее своими словами, он откроет ей тайны Заповедей, величие пророков, несчастья избранного народа и прежде всего объяснит ей, что Бог Един, и она искренне обратится в правильную веру!

«Послушай, Соль, я подумал и я совершенно с тобой согласен! Раз уж такова твоя судьба, женись на этой барышне! Твое счастье превыше всего, и вообще, может быть, сие воля Божья. Кто знает, кто может знать? И вообще, наш царь Соломон ведь женился-таки на девушках не из нашего народа? Так что я согласен, и, если хочешь, в качестве твоего духовного отца, как ты назвал меня в своем замечательном письме, я все время ношу его с собой, ты знаешь, в бумажнике, да, если ты хочешь, я пойду-таки поговорю с родственниками, объявлю им о моем согласии и позволении, в смысле в качестве твоего духовного отца, и потом отправлюсь просить ее руки от твоего имени, как подобает, и потом нужно будет кое-что обсудить. Я оденусь соответствующим образом, белые перчатки, букет, все как надо. И если ты позволишь, во время помолвки я немного с ней поговорю, я ее попробую урезонить. И кто знает, понимаешь ли, может с Божьей помощью получится благое дело».

Кто знает, может быть, она его попросит научить ее ивриту? Он опустил голову и улыбнулся про себя, представляя чудесные уроки и набожные беседы. Каждый день двухчасовой урок: час язык, час чтение и толкование Библии, особенно подробно останавливаясь на святых Заповедях, все ей по ходу объясняя. Она сидит рядом с ним, слушает затаив дыхание, а он рассказывает вдохновенно и красноречиво. Как она с таким прекрасным, милым лицом и не обратится в истинную веру? И тогда – свадьба в синагоге, жених и невеста накрыты хупой, специальным брачным балдахином, она так нежна и заалелась от робости! Ему наверняка позволят провести церемонию вместо раввина. В мечтах он уже пил из ритуального кубка, затем давал попить Солю и стыдливой прелестнице, затем произносил благословение на иврите. Вполголоса он повторил его:

– Да будет эта пара, соединенная самыми чистыми чувствами, наслаждаться, как Адам и Ева в Эдеме. О, Господи, да услышат на улицах Иерусалима голос радости, голос невесты и жениха, выходящих с пира. Благословен будь, Господи, несущий радость и дарящий благо брачующимся!

Он достал платок, чтобы утереть слезы счастья, высморкался и улыбнулся. После благословения он еще раз отопьет вина из кубка, затем даст отпить Солю и прелестной невесте в кружевах, потом он прольет вино и разобьет бокал в память о потерянном Иерусалиме. Затем он проводит их до поезда, увозящего новобрачных в свадебное путешествие, снова благословит их, обнимет и поцелует на прощание. Да, он со всем уважением обнимет и молодую даму, ставшую теперь его племянницей.


Выйдя из вокзального буфета, он, ссутулившись, засеменил вдоль улицы Шанпуле, но его при этом окрыляли приятные мысли. «Поцелуй в обе щеки, вот. Спасибо за все, милый дядюшка, – скажет она ему. Храни вас Бог, дитя мое, и будьте осторожны, не делайте глупостей, вы знаете, что начиная с третьего месяца вам уже нельзя прыгать и скакать. И девять месяцев спустя после свадебной церемонии появится первый малыш, а за ним второй и третий. Два мальчика и девочка. Второго, может, назовут Салтиель, если мать не будет против. Ну, посмотрим. Надо положиться на волю Божью.

Господь, как Ты велик! Бог Авраама, Исаака и Иакова! Сегодня вечером он пойдет в синагогу, чтобы приветствовать наступление шаббата, чтобы петь хвалу Господу вместе с братьями своими и целовать священную Книгу Закона! Какое счастье и какая честь принадлежать к Богом избранному народу! Как же ему повезло!» В порыве энтузиазма он три раза очень сильно топнул ногой, не обращая внимания на любопытные и насмешливые взгляды.

Не обращая внимания на любопытные и насмешливые взгляды, он шел своей дорогой, непобедимый и поющий славу Всевышнему, непобедимый и поющий, что Всевышний есть сила его и спасение его, да, и сила его и спасение, поющий от всего сердца, притопывающий ногой от всей души, иногда приподнимающий шляпу, приветствуя тех прохожих, которые ему нравились, улыбающийся им, потому что Бог велик в его сердце, и снова топающий ногой и поющий славу Всевышнему.

XVI

Спальня супругов Дэм днем поступала в исключительное пользование мадам, поскольку ее головные боли требовали одиночества и сосредоточенности.

Здесь царил смешанный запах камфоры, салицилового метила, лаванды и нафталина. На каминной полке располагались часы из позолоченной бронзы, украшенные солдатом-знаменосцем, умирающим за родину; корона новобрачной под стеклянным колпаком; сушеные эдельвейсы; маленький бюст Наполеона; керамический итальянский юноша, играющий на мандолине; статуэтка китайского крестьянина с высунутым языком; шкатулка, обитая голубым бархатом и инкрустированная перламутром, сувенир из Монт-Сан-Мишель; маленький бельгийский флаг; крохотная стеклянная карета; фарфоровая гейша; изображение какого-то маркиза, подделка под саксонский фарфор; металлический башмачок, набитый подушечками для булавок; крупный булыжник, сувенир с пляжа в Остенде. Напротив камина – картина маслом, изображающая двух щенков, дерущихся за рогалик. На стенах: огромное деревянное резное сердце, усеянное маленькими сердечками, в которые были вставлены фотографии ван Оффеля, семейства Рампаль, разных родственников из числа Леебергов, Ипполита Дэма, голенького, в возрасте шести месяцев, Жозефины Батлер и нашего дорогого доктора Швейцера; японские веера; испанская шаль; макет колокольни Вестминстерского аббатства; высказывания из Библии, выжженные на дереве, вышитые гладью и изображенные на бумаге фосфоресцентной краской; две картины маслом, на одной были запечатлены малыш-трубочист, играющий в шарики с поваренком, на другой – трапезничающий кардинал, который дразнил прелестного белого котенка. Над кроватью – большой портрет мадам Дэм, матери Ипполита, полной и улыбающейся дамы, с датами рождения и смерти. Там и сям разнообразные салфеточки; подставочки для ламп; абажурчики с кистями; подголовнички на крючках; скамеечки для ног; меховые мешочки для согревания ног; всякие грелочки; ширмочки от сквозняка; набор щеточек; шкатулочки для перчаток; этажерка из искусственного мха с искусственными цветами; бокалы и бокальчики; оловянные кашпо с чеканкой; стеклянные фигурки работы Галле; лысый карлик – подставка для спичек; весы для писем; флакончики с английской солью; пастилки от кашля с аллейным корнем.

Бесконечно длинная и костлявая, мадам Дэм возлежала на кровати, сцепив на груди руки в коричневых бородавках, совершая наконец запоздалую сиесту, и по-хозяйски, со знанием дела, храпела; ее длинные кривые зубы мирно покоились на бледном валике нижней губы. Внезапно пробудившись, она сбросила стеганое одеяло, мотнув ногой со вросшими ногтями, и встала с постели в своем малопривлекательном, но весьма пристойном дезабилье. Вообще-то, поскольку дело было к вечеру, она сочла благоразумным снять обычные панталоны из мадеполама и облачиться в растянутые мужские шерстяные кальсоны, которые доходили ей до щиколоток и висели на ней, как на вешалке; кальсоны эти, все в дырках, на фланелевой подкладке, отличались неброским и практичным горчичным цветом, а на заду для пущей прочности были укреплены перкалевой вставкой в розовый цветочек.

Совершив несколько упражнений йоговской гимнастики для достижения гармонии с Универсумом (недавно она прочитала книгу с намеком на буддизм, мало что в ней поняла, но уж больно ей понравился этот «Универсум»), она вытянулась на ковре, подняла ноги и поставила их на табуретку, дабы релаксироваться, закрыла глаза и предалась умиротворяющим и позитивным размышлениям, среди которых большое место занимало признание живейшего интереса, который к ней проявляет Господь Бог. В половине пятого она встала, потому что было уже пора приступать к подготовке, метрдотель экстра-класса должен был прийти через час. Оценив мимоходом могучие резервы домашних платьев и нижнего белья на полках зеркального шкафа, она выбрала оранжевый лифчик, нижнюю юбку и ни разу не надеванное платье с инкрустациями. Надлежащим образом пришпилила к груди часы, доставшиеся от тети Лизы, повязала благоухающий лавандой платок на целомудренную шейку, дряблую и морщинистую, затем украсила себя длинной цепочкой, на которой были подвешены разнообразные золотые брелоки: клевер с четырьмя листиками, число 13 в рамочке, подкова, генеральская треуголка и крохотный фонарик. Вырядившись таким образом, она величественно спустилась по лестнице, безупречная, как королева-мать.

Заглянув ненадолго в кухню, где она не могла отказать себе в удовольствии благосклонным замечанием подбодрить служанку («Да уж, видно, детка, что вы вышли из народа») и одарить ее обычной лучезарной улыбкой, олицетворяющей неуемную любовь к ближнему, она затем провела инспекцию в гостиной, где все, по ее мнению, было превосходно подготовлено. Тем не менее она передвинула три кресла, поставив их поближе к диванчику, чтобы создать интимный уголок. Они с Ипполитом на диване, гость в центральном кресле, самом удобном, Диди и его жена в двух других креслах. Между креслами и диваном красивый марокканский столик с ликерами, сигаретами и дорогими сигарами. Да, все теперь как надо. Она провела пальцем по столику и поглядела на палец.

Пыли нет. Когда все усядутся, она предложит чай или кофе, и все начнут беседу. Подходящая тема – ван Оффели. «Наши старые друзья, о, люди высоких душевных качеств!» Эта своего рода генеральная репетиция была прервана месье Дэмом, который сверху поинтересовался, может ли он спуститься на минутку, добавив, что он не напачкает, «потому сто я не снял войлосные подосвы».

– Что тебе еще, друг мой? – спросила она раздраженно, когда он вошел, тщетно пытаясь скользить по полу, навощенному сверх всякой меры.

– Я тут подумал и ресыл, сто надо все-таки насинать с супа. Вдруг он любит суп.

– Кто он? – спросила она издевательски.

– Ну кто, начальник Диди.

– Ты мог бы дать себе труд назвать его должность целиком.

– Да это так долго, что я обоселся так. Понимаес, он мозет быть любит суп. – Маленький хитрец в этот момент больше думал о себе, чем о госте. Он обожал суп, и сам о себе говорил, что он «большой супист».

– Я тебе уже сказала, что супа не будет. Суп – это вульгарно.

– Но мы зе его едим каздый весер!

– Я имею в виду стиль, – простонала она. – «Суп» говорить не принято, говорят «перьвое». В этот раз у нас на перьвое раковый суп.

– А, прекрасно. А это вкусно?

– Его подают в королевских семьях.

– А из чего он состоит? – спросил месье Дэм, сглотнув слюнку.

– Там много всего разного, – осторожно ответила она. – Вечером сам увидишь.

Тогда он, заострив сердце мужеством, заявил, что хотел бы ознакомиться со всем меню сегодняшнего вечера. Да, он помнит, что сам попросил ничего ему не рассказывать, «чтобы получился сюрприз, как в гостинице на отдыхе». Но это оказалось выше его сил. Он был очарован доброжелательностью, с которой она уступила его просьбе. Она открыла ящичек и осторожно достала из него длинный картонный прямоугольник.

– Это сюрприз для Адриана, я взяла на себя смелость заказать напечатанные карточки с меню, в стиле гравюр, видишь, с золотом, это на десять процентов дороже, но игра стоит свеч. Их пятьдесят штук, пять мы положим на стол, а остальные пригодятся, если Диди будет давать другие званые ужины, и можно их просто показывать при случае. Вот, посмотри, если у тебя чистые руки.

Раковый суп

Омар «Термидор»

Сладкое мясо по-королевски

Бекасы на подложке

Фуа-гра от Кольмар

Спаржа в соусе со взбитыми сливками

Салат «Помпадур»

Меренги во льду

Сыры

Экзотические фрукты

Сливочный пломбир

Птифуры

Кофе

Ликеры

Сигары «Henry Clay» и «Upmann»

Прочитав список с волнением на грани безумия, он затем перечитал его спокойно, губы его шевелились, он повторял про себя каждое слово, желая проникнуть в самую его суть, в то время как она наслаждалась восхищенным выражением его лица. Она была горда этим произведением, которое сама составила, черпая вдохновение в королевских меню, вырезанных из глянцевых журналов (у нее была их целая коллекция). Он понимал, что нужно ее похвалить, но боялся перегнуть палку, и потому отпустил замечание, которое заставило ее нахмурить брови.

– Тебе не казется, сто это как-то слиском? Омар, потом телятина, потом бекасы, да еще пастет из гусиной песенки. Тязело для зелудка. И потом, два заморозенных блюда, меренги и морозеное.

– Меню одобрил Адриан, и мне этого достаточно. К тому же ты, очевидно, не знаешь, что на больших дипломатических приемах всего едят понемножку: несколько ложечек супа, маленький кусочек омара и так далее. Таков обычай.

– Ну, конесно, если Адриан одобрил, знасит, все правильно.

– Ну разве что кроме паштета, это я решила сделать ему сюрприз, я заказала его за свой счет, и уж, поверь мне, он не дешев, но это так изысканно, фуа-гра Кольмар с Елисейских полей было на обеде в честь персидского шаха. Так что видишь, успех нам гарантирован. В напечатанное меню не включена черная икра, которую подадут в самом начале, потому что Адриан только что решил включить ее в меню, но что уж поделаешь, господин заместитель Генерального секретаря заметит ее так или иначе.

– А сигары разве надо вклюсять в меню?

– Они стоят семь франков штука. Диди сказал, что во всей Женеве лучше не найдешь.

– Ах, вот как. А что это за омар зермидор?

– Нужно говорить термидор. Это не английское слово, а греческое времен Французской Революции. Я надеюсь, ты не скажешь зермидор сегодня перед нашим гостем.

– А как его готовят?

– Ох, это очень сложный рецепт. Его подавали в королевском дворце Лаэкен Его Величеству королю английскому. Послушай, у меня слишком много дел, чтоб я еще вникала в тонкости приготовления каждого блюда.

– Тогда ессе вопрос. Как ее едят, эту икру?

– Ты посмотришь, как делает наш гость и как делаю я, и сделаешь так же. У меня сейчас нет времени тебе объяснять.

– Ессе один вопрос, последний. Как мы сядем за стол?

С важным видом она достала из шкафчика пять маленьких карточек.

– Это еще один сюрприз для Диди. Видишь, ко всему прочему я еще и заказала карточки с напечатанными именами. Когда стол будет накрыт, я положу их по ранжиру. – Она с наслаждением покатала последнее слово во рту, как леденец, и сдержанно сглотнула слюнку.

– Но, смотри, на карточке для этого господина написано только заместитель Генерального секретаря, почему так?

– Потому что так более вежливо.

– А куда мы его посадим?

– На почетное место!

– Это какое?

– Всегда по правую руку от хозяйки дома. Все люди, принадлежащие к определенному опчеству, это знают. – Она снова сглотнула слюну. – Значит, он будет сидеть справа от меня. Ты будешь слева, это второе почетное место. Ариадна, поскольку она женщина, будет сидеть рядом с ним. Если, конечно, эта принцесса соизволит спуститься, а если и нет, нам же легче. Адриан и я, мы займем его беседой. А Адриан будет сидеть рядом с тобой.

– Ты знаес, мне не обязательно быть на этом посетном месте. Потому сто, если я буду сидеть напротив этого месье, я буду вынузден с ним разговаривать. Пусть Адриан сидит справа от тебя, так ему будет удобно болтать со своим сефом.

– Нет, нужно придерживаться старшинства, ты должен сидеть на этом месте, это решено, и больше к этой теме не возвращаемся. Ну вот, теперь вроде ты в курсе всего.

– Слусай, в моей книге написано, что тарелка для супа…

– Для перьвого.

– Написано, сто она долзна быть наполнена только наполовину.

– Знаю, знаю, дружок, – сказала мадам Дэм, намотав на ум эту полезную информацию. – А сейчас я предпочла бы побыть одна, – сказала она целомудренно.

Он понял, что она хочет помолиться, и вышел. Забравшись на свой чердачок, он принялся расхаживать взад-вперед, уткнувшись носом в руководство по этикету. Внезапно он побледнел: способ, которым в свете принято было есть спаржу, показался ему просто ужасным. Это, правда, кошмар какой-то: хватать ее щипчиками, снабженными тремя жесткими кольцами, в которые надо продевать пальцы! Он спустился, послушал под дверью гостиной. Оттуда не доносилось никакого шума. Она, вероятно, еще молилась. Он решил подождать, возбужденно прохаживаясь под дверью, время от времени поглядывая на свои массивные часы с цепочкой. На десятой минуте он решил, что она уже вполне могла сказать все, что надо, и вообще Бог не нуждается в таких уж подробных объяснениях. Не слишком уверенно он постучал в дверь и осмелился заглянуть. Стоя на коленях возле дивана, она обернулась в смятении, как девственница, застигнутая во время купания.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации