Текст книги "Этнопсихологическая самозащита и агрессия"

Мы видели, что многие этнические конфликты являются воспроизведением в новых условиях старых и неразрешенных конфликтов. Однако не все конфликты являются остатками и воспроизведением старых антагонизмов народов. И в настоящее время идут этногенетические процессы, возникают новые этносы, следовательно возникают и совершенно новые конфликты. А некоторые старые конфликты могут терять остроту, менять свое направление и т. п.

Мы полагаем, что может иметь место перенос конфликтной установки и агрессивности на новых соперников, тем более, что часть конфликтов индивидов и групп является проекцией внутренней конфликтности на внешний мир. Если, например, между доминирующим и одним из подвластных этносов в этнически ранжированном обществе существует конфликт, и если слабому этносу удается уйти из системы этих взаимоотношений, доминирующий этнос может найти новый объект для проявления своей доминантности и агрессивности. Происходит замена (субституция) объекта агрессии, т. е. выбор нового “козла отпущения”. Агрессия и другие установки, которые возникли у доминирующего этноса вследствие его фрустраций, переносятся на новый объект. Есть доминирующие и агрессивные этносы, которым просто как источники энергии и вдохновения нужны конфликты. Иначе как объяснить то, что слишком сильные народы ищут для себя проблемы далеко за пределами своей страны?

Замена одного подчиненного этноса другим напоминает открытый в области социометрии факт: изолянты и вытесняемые являются “козлами отпущения” для тех членов групп, которые занимают более высокие социометрические статусы. Но когда они уходят, индивиды с высокими статусами ищут новых “козлов отпущения” внутри своей группы и обычно находят их.

В больших и малых империях XХ века, особенно перед их крушением, признается, что чувство этнической принадлежности существует и обладает определенной силой. Однако долгое время сохраняется ошибочное понимание причин этнических конфликтов, что, конечно, не способствует их разрешению. Эти искажения появляются или вследствие незнания, или же намеренно. Утверждается, будто в возникновении этнических конфликтов виноваты не этнические различия и их осознание представителями этнических групп, а другие факторы: упорное сохранения традиций (традиционализм), стрессы, вызванные процессом модернизации общества, или же классовые конфликты, маскирующиеся под этнической идентичностью[27]27
  Horowitz D. L. Op. cit., p. 13.


[Закрыть].

Это заблуждение мы видели особенно четко в первые годы нового этапа карабахского конфликта (конец 80-х годов): тогда еще существовал СССР и руководители КПСС, эмиссары Центра объявили данный конфликт обусловленным экономическими причинами. Они не понимали, что экономические трудности карабахских армян – лишь побочный фактор. Главными причинами конфликта армянской нации с азербайджанцами были этнические, национальные различия и различия целей: несовместимость этих двух этносов, различие их религий и т. п. Кремлевские идеологи так были уверены в формировании нового, советского человека[28]28
  Появились даже идеологи “нового”, “советского человека”. См.: Смирнов А. А. Советский человек. М., 1980.


[Закрыть], что даже не знали, что между армянами и азербайджанцами существуют глубокие и давно сформировавшиеся этнические и религиозные различия. Они не знали историю этих народов, прошлые их конфликты, историю включения Карабаха в состав Азербайджана по воле Сталина.

В чем причины таких грубых ошибок? Одной из них, согласно Я. Горовицу, является эпизодический характер этнических конфликтов. Они внезапно возникают, после чего наступает период затишья и о них забывают. Поэтому исследования этнических конфликтов непоследовательны: только пролитая кровь заставляет исследователей взяться за перо.

Немалое значение имеет то, что этнические конфликты неприятны: исследователи неохотно берутся за их исследование. В частности, на Западе этничность не вызывает симпатий, и это имеет глубокие идеологические корни. До начала 80-х годов XX века исследование этнических конфликтов считалось второстепенным делом для социальных наук. Однако сегодня социальная практика, особенно в многоэтнических государствах, настоятельно требует исследования этого типа конфликтов и путей их разрешения. Если принять точку зрения, согласно которой причины этнических конфликтов социально-экономические, классовые, то возникнет вопрос: а почему эти социально-экономические причины приводят именно к этническим конфликтам? Почему разделение групп происходит по этническим, а не по другим (например, классовым) линиям[29]29
  См.: Horowitz D. L. Op. cit., p. 13, 15.


[Закрыть]? И вообще, ради чего борются этносы?

В настоящее время, особенно после Второй мировой войны, возникновению этнических конфликтов способствовал целый ряд идеологических и институциональных факторов. Из них чаще всего указываются следующие: а) распространение идей равенства сделало этническую субординацию незаконной. Вследствие этого каждая этническая группа рассматривает и оценивает свой статус, сравнивая его со статусами соседних этносов; б) одновременное распространение идей о ценности достижений привело к тому, что высказывается сомнение в ценности тех групп, у которых нет заметных достижений по существующим стандартам. Это считается серьезным недостатком; в) государственная система, возникшая в Европе в период феодализма, а теперь, в постколониальный период, распространенная во всем мире, создает такую рамку, в которой возникают этнические конфликты. Целями этнических конфликтов считаются: контроль государства, государственный контроль и уход от контроля других. Названные выше дополнительные факторы тоже требуют тщательного исследования.

Первоначальные теории этнических конфликтов были максималистскими. Они пытались найти способы разрешения, искоренения этнических конфликтов. Теперь же появились теории смягчения и регуляции конфликтов, утверждающие, что в полиэтнических государствах различия и столкновения этнических групп неизбежны и надо научиться жить в условиях конфликтов, стремясь лишь смягчить их.

Согласие между лидерами – важный шаг к взаимной аккомодации этнических групп, поскольку за короткий срок невозможно изменить привычки и традиции, взгляды и чувства народов. Лидеры не должны ждать результатов очень медленных социальных процессов: они должны сами воздействовать на них. В этом должны играть свою роль органы власти.

Возможна ли демократия в условиях этнических конфликтов? Представители новых подходов считают, что возможна. Действительно, взаимная адаптация этносов и смягчение их конфликтов – более реалистическая и доступная для решения задача.

Как мы уже знаем, многоэтнические общества могут быть ранжированными, параллельными или смешанными. На Западе такие многоэтнические общества, как США, Канада и другие, имеют иерархическую структуру (этническую). Здесь этнические группы составляют систему субординации. Конфликтующие этносы занимают в этой вертикальной структуре различные статусы. Такие структуры встречаются и в других частях мира. Таковы этнические структуры, например, в Руанде, Бурунди и других африканских странах.

Однако в многоэтнических обществах Востока этнические группы чаще всего имеют одинаковый статус, т. е. они взаимодействуют и конфликтуют на одной горизонтальной плоскости. Таковы сингальцы и тамилы в Шри-Ланке, малайзцы, китайцы и индусы в Малайзии, и т. п. Многоэтнические общества отличаются друг от друга также величиной этнических групп. В одних странах все они большие и, по удачному выражению Д. Горовица, взаимодействуют в центре политики, а не на ее изолированных маленьких “карманах”. Такова, например, ситуация в Нигерии, Шри-Ланке и Малайзии. Добавим, что в определенной мере такова ситуация и в России, хотя здесь этническая структура общества более сложна: она, по нашему мнению, имеет сложную горизонтально-вертикальную структуру.

Отметим также, что различно происхождение этих двух типов многоэтнических обществ и государств. Считается, что ранжированные общества возникают вследствие завоевания одних этносов другим, после чего доминирующий этнос создает идеологию о неполноценности подчиненного этноса[30]30
  Такое положение вещей имеет место, например, в Индии. См.: Антонова К. А., Бонгард-Левин Г. М., Котовский Г. Г. История Индии. Изд-во “Мысль”, М., 1973, с. 35–39 и др.


[Закрыть]. Когда же многоэтническое общество возникает в результате неполного завоевания или иммиграции, тогда в нем формируется параллельная структура: этносы сосуществуют в значительной мере независимо друг от друга, как отдельные общества с внутренними статусными иерархиями. Ясно, что механизм возникновения общества, оказывая решающее влияние на его структуру, не может не влиять и на природу этнических конфликтов.

Таким образом, этничность и этнические конфликты существуют и важны как на Западе, так и на Востоке. Однако между этническими конфликтами Западной Европы и Северной Америки, с одной стороны, и конфликтами этносов Азии, Африки и Карибского бассейна, с другой, существуют различия, главными из которых являются три нижеописываемые. Эти различия, по мнению западных этносоциологов и этнопсихологов (Д. Горовиц[31]31
  См.: Horowitz D. L. Op. cit., p. 19


[Закрыть], Т. Шибутани и др.), делают этнические конфликты Запада более умеренными. Вот они:

1) На Западе существует очень важный “сводный”, верхний уровень этнической идентичности. Об этом свидетельствуют конкретные этносоциологические исследования. Например, в результате одного из них, проведенного в Швейцарии, несмотря на этнические различия между французами, итальянцами и немцами, около 50 % опрошенных считали себя швейцарцами. Из французских басков 25 % считали себя басками, 20 % – французами, а остальные 55 % – басками-французами или франко-басками. В Австрии все больше людей разных национальностей считают себя австрийцами. Считается, что в этой стране идет процесс этногенеза: формируется новая нация австрийцев. В Гвиане, Нигерии или Малайзии такие данные, которые свидетельствовали бы о формировании “сводной” этничности, не получены. Мы можем сказать, что в названных выше западных странах идет процесс формирования новых суперэтносов и, соответственно, суперэтнических идентичностей, тогда как в странах Востока такое явление не наблюдается. Здесь, однако, упускается из виду то обстоятельство, что религия тоже может стать этногенетическим фактором и мы можем говорить о возможности формирования религиозных суперэтносов. По-видимому, именно это и происходит, например, в Иране, где людей различают по религии – мусульмане и немусульмане, причем все мусульмане, независимо от этнического происхождения, постепенно формируют единый этнос иранцев.

Мы считаем возможным сформулировать здесь ряд других проблем: а) каким образом формируются такие суперэтносы. Можем ли мы считать, что в СССР в какой-то мере уже существовал “советский суперэтнос”? Может ли идеология стать генетическим фактором в процессе образования суперэтноса или просто “чистого” этноса? В свете этих проблем возникает также вопрос о роли национальной идеологии в формировании этноса и его перехода на более высокий уровень нации; б) какие отличия имеют этнические конфликты и способы их разрешения в таких суперэтносах, как “швейцарцы”, “американцы”, “французы” и другие по сравнению с этническими конфликтами тех стран, где сосуществуют два или больше этносов, но суперэтнос не формируется?; в) можно ли сказать, что большинство современных многочисленных наций являются суперэтносами, кроме тех случаев, когда нация возникла в результате исторического развития одного этноса?; г) наконец, следует сравнить такое понимание суперэтноса с теми, которые предложены другими авторами, в частности, Л. Гумилевым.

2) Кроме “сводных”, суперэтнических идентичностей в европейских странах существуют также идентичности одного уровня. Например, в Бельгии, несмотря на все различия фламандцев и валлонов, существуют также религиозные и классовые различия, которые по своей значимости сравнимы с этническими различиями. В Швейцарии имеются языковые, классовые, религиозные и кантональные различия. В Канаде, кроме этнического конфликта франкофонов и англофонов, существуют классовые, региональные, религиозные и другие различия. Эти различия находят выражение в поведении людей во время выборов, в партийной деятельности и в других ситуациях.

В то же время в Азии, Африке и странах Карибского бассейна политические партии формируются по этническим признакам. В Европе и США этнических политических партий не существует. Например, в Бельгии в трех основных партиях есть члены разных национальностей. В Швейцарии язык не является строгим признаком для предпочтения той или иной партии, социальный класс имеет большее значение. Этничность на Западе в общем не устраняет все другие формы групповых различий, – отмечают исследователи[32]32
  Horowitz D. L. Op. cit, p. 19; Shibutani T. and K. Kwan, Op. cit.


[Закрыть].

Таким образом, на Западе общество расщеплено по различным – классовым, религиозным, языковым и этническим – линиям. Это является итогом специфического исторического пути развития западных наций и обществ. Реформация положила начало разделению католиков и протестантов. Просвещение привело к созданию гражданских партий в противовес религиозным. Результатом индустриальной революции явилось возникновение социальных классов со своими специфическими политическими целями. Движущими силами западных обществ были религия, национализм и социальные классы[33]33
  См. Вебер М. Избранное. Образ общества. М., 1994.


[Закрыть]. Такое же описание неприменимо для стран Азии и Африки. Итогом всех этих процессов развития на Западе стала сложная структура общества, которая ни в коей мере не исчерпывается и не поглощается этническими связями. Но надо иметь в виду, что иногда происходят события, которые заставляют думать, что этнические связи все же, пусть не всегда явно, имеют преобладающее влияние на общество и на поведение людей. Иначе как мы поймем феномен фашистских, националистических диктатур в Италии, Германии и Испании?

3) Интенсивность этнических конфликтов на Западе ниже, чем на Востоке. Достаточно вспомнить особенности этнических конфликтов в Швейцарии, Канаде и других странах Запада. Конечно, этнические конфликты везде вызывают агрессивное поведение их участников. Но если на Западе оно принимает форму терроризма (например, в Баскской области Испании, в Ирландии) и направляется против правительства, то на Востоке агрессивность направляется на членов враждебной этнической группы и на их имущество, сопровождается насилием, телесными повреждениями и убийствами. Это означает, что в странах Востока этнические чувства более интенсивны и мощны. На Западе они более умеренны и не представляют угрозы для целостности государства.

Правда, во многих случаях трудно точно определить, является ли государство “восточным” или “западным”. Считать ли, например, Югославию западным государством? Если да, то как объяснить ожесточенность этнических и религиозных конфликтов в этой стране, вследствие которых она распалась на ряд более мелких государств? Является ли конфликт сербов и албанцев столкновением “западного типа”?

Таким образом, этнические конфликты в странах Востока и Запада различны, хотя в их основе лежат некоторые общие социально-психологические механизмы, и в первую очередь групповая идентификация.

Этнические конфликты нередко возникают вследствие “наложения” (суперпозиции) “отсталых” и “развитых” народов. Сравнение народов может проводиться по нескольким “измерениям”. Таковы: образование; занимаемое место в гражданской службе и в независимых профсоюзах; богатство и место в сфере бизнеса; превалирование городского или сельского населения.

Иногда вместо слов “отсталый” или “развитый” употребляют эмоционально более нейтральные термины “традиционное общество” и “прогрессивное общество”. Последнее называют также “модернизированным”. Более развитые этносы в целом лучше образованы и связаны с современными сферами производства, с новыми возможностями развития. Отсталые народы практически не имеют доступа к этим возможностям. Таково, например, положение индейцев в США.

Фактически, когда говорят о “суперпозиции” развитых и отсталых народов, имеют в виду практику колониализма. И утверждается, что вследствие колониального владения (английского, французского и др.) этносы пришли в непосредственное соприкосновение, вследствие чего облегчилось их сравнение друг с другом. А это привело к развитию этнической идентичности[34]34
  Horowitz D. L. Op. cit., p. 148


[Закрыть].

Следует сказать, что все эти явления почти совсем не исследованы у этносов, входивших совсем недавно в состав СССР. А ведь многое в процессах, происходящих в новых независимых государствах, обусловлено этим прошлым, тем положением, которое эти этносы занимали в сложном многоэтническом государстве. Колониализм создает целый ряд новых причин для возникновения межэтнических конфликтов.

Здесь мы обсудим еще одну проблему. Мы полагаем, что существует явление переноса конфликта и агрессии из одного общества в другие. Межэтнические конфликты в одних странах вызывают сходные конфликты в других. Так, когда бельгийские колонии Заир, Руанда и Бурунди в Африке получили независимость, в самой Бельгии подняли голову фламандцы: возник этнический конфликт в самой метрополии. Это сходные по структуре этнические конфликты. И можно предположить, что межэтническая агрессивность бельгийских колонизаторов в Африке в определенной мере была перенесена на фламандцев внутри страны. Конечно, поскольку фламандцы не негры, то мы можем предположить также некоторое преобразование агрессии, например избегание применения ее грубых физических форм, использование более социализированных ее разновидностей, а также использование других механизмов разрешения конфликта.

Под влиянием этнических конфликтов в Азии и Африке, а также того факта, что многие этнические группы в этих колониях получили независимость, обострился конфликт между квебекцами и англосаксонцами в Канаде. Этнические французы этой страны стали называть себя “белыми неграми” и утверждать, что если народы, только что вышедшие из каменного века, достойны независимости, то почему она должна быть отказана народу, вышедшему “из великой французской цивилизации”. И в этом случае мы видим (что доказано последующими событиями в Канаде), что борьба за независимость ведется в основном цивилизованными средствами: с помощью политической пропаганды, митингов, словесной агрессии, петиций, выборов и т. п.

Обычно, когда говорят об этнических конфликтах, молчаливо предполагают, будто они – исключительно отрицательные явления, от которых следует как можно быстрее избавиться.

Разумеется, когда конфликт выражается в столкновениях и приносит человеческие жертвы, следует приостановить его кровавый ход. Однако имеют ли социальные конфликты вообще и этнические конфликты – в частности, позитивные функции? Вот важная проблема, которой мы слегка уже коснулись, но которая требует более пристального внимания.

Очевидно, что этнические конфликты вызывают отрицательные чувства, особенно при субординации этносов, они приводят к агрессии, вандализму, к усилению обмена информацией и культурными ценностями и т. п. Эти и другие отрицательные последствия очевидны.

Однако конфликты, по нашему мнению, имеют также положительные последствия и функции, из которых можно отметить следующие: 1) укрепление и развитие самозащитных тенденций, механизмов и стратегий как индивидов, так и групп и этносов; 2) усиление и развитие этнического самосознания и переход на более высокий уровень этногенеза и развития; 3) углубление самопознания этноса, но нередко – с элементами сублимации собственной истории и культуры; 4) повышение уровня сплоченности группы; 5) ослабление внутренних конфликтов, особенно в периоды обострения конфликтов с другими этносами, что показывает существование очень любопытных взаимных связей между внутриэтническими и межэтническими конфликтами, которые мы рассмотрим со всей подробностью в последующих главах настоящей книги.

Эта концепция о положительных функциях этнических конфликтов и о взаимосвязях между их последствиями, может значительно обогатить конфликтологию и этнопсихологию при должном эмпирическом обосновании. Однако следует иметь в виду, что когда речь идет об этнических конфликтах, то их положительные функции перевешивают отрицательные тогда, когда этносы живут не внутри одной территории, как части единого общества и государства, а рядом, по соседству, имея ясные территориальные границы. Существование этнических анклавов опасно для малых этносов.

В теориях конфликтов, например, в работах Л. Козера, начиная с 70-х годов, появились попытки показать, что конфликты тоже являются функциональными социальными явлениями и входят в число факторов, укрепляющих общество[35]35
  См.: Coser L. The Functions of Social Cinflict. Glencoe (Ill.): Free Press, 1956; Ethnic Conflicts and Power: A Cross-National Perspective. Ed. by D. Gelfand and R. D. Lee. New York: John Wiley and Sons, 1973.


[Закрыть]. Эта точка зрения была противопоставлена функционализму Т. Парсонса, считающего, будто целью общества является установление состояния равновесия, а противоречия и конфликты лишь нежелательные явления, от которых следует избавиться.

Этнические конфликты, как естественные и неизбежные явления, имеют и более широкое социальное значение, особенно в многоэтнических, плюралистических обществах. Современные исследователи, в том числе Дж. ДеВос, А. Ройс и другие, отмечают следующие их функции: 1) конфликты иногда способствуют сохранению общества; 2) в других случаях способствуют разрушению общества; 3) иногда же они приводят к созданию нового общества.

“Потенциал конфликта более высок в гетерогенных обществах, он принимает различные формы в этнически гетерогенных обществах по сравнению с обществами, в которых гетерогенность основана на другом критерии”[36]36
  Royce A. P. Ethnic Identity, pp. 42–43.


[Закрыть]. Дж. ДеВос утверждает, что, говоря об этничности следует исходить из того, что наличие некоторых форм конфликтов является нормальным и хроническим условием жизни в плюралистических обществах. Но такие социальные напряжения и конфликты по-разному выражаются в плюралистических обществах по сравнению с этнически гомогенными стратифицированными обществами[37]37
  De Vos, George. Ethnic Pluralism: Conflict and Accomodation. In: Ethnic Identity: Cultural Continuities and Change. Ed. by G. de Vos and L. Romanucci-Ross. Palo Alto: Mayfild Publishing, 1975, pp. 5–6.


[Закрыть]. Все эти идеи важны для развития теории конфликтов, поскольку позволяют исследовать их в полном объеме, со всеми этапами и связями с другими социальными и этнопсихологическими явлениями.