Текст книги "Агрессивность человека. Том 1. Агрессивность и психическая самозащита личности"

§ 5. Факторы, определяющие силу агрессии

Сила или интенсивность агрессии определяется силой ее мотивации и уровнем разрушительности, вредоносности. Чем сильнее враждебность и гнев, определяющие и порождающие агрессивные действия человека, тем вредоноснее соответствующие агрессивные действия. Мотивация и гнев влияют и на другие стороны и параметры агрессии, например, на ее длительность. Но здесь нас интересуют факторы, определяющие интенсивность агрессии человека.

Обобщив соответствующие исследования, Ирвинг Дженис, известный специалист в области психологии личности, указывает на следующие три фактора: а) произвольность наложенных на личность деприваций (лишения); б) ожидаемый уровень деприваций и отклонение уровня реальной депривации в ту или иную сторону от него; в) предвосхищаемые социальные наказания или вознаграждения за агрессивные действия[64]64
  См.: Janis I.L. a.o. Personality. Dynamics, development, and assessment. New York, 1969. Pp.156–162.


[Закрыть].

Вкратце рассмотрим суть этих факторов, добавляя ряд соображений.

А. Произвольность налагаемых на личность деприваций

В тех ситуациях, в которых нас лишают определенных желательных ценностей, наши реакции до некоторой степени определяются тем, в какой мере мы считаем эти лишения обоснованными, каковы те основания, по которым нас лишают ценностей, к которым мы стремимся. Когда мы убеждаемся, что фрустрированы необоснованно, без пользы для деятельности и мотивов более высокого уровня, то наша агрессивная реакция, как правило, бывает более интенсивной. Это означает, что и при наказании мы ждем справедливости. Если же ее нет, мы возмущаемся значительно сильнее, чем тогда, когда подвергаемся такому же наказанию, но за дело, то есть справедливо. Чувство относительной депривации и нарушения принципа справедливости возникают тогда, когда обычный и считавшийся справедливым механизм распределения благ кем-то нарушается с целью лишить человека своей законной доли. Это такой способ употребления власти, при котором нарушаются такие принятые и обычные правила распределения благ, как ранговое структурирование и территориальность. Они создают в людях определенные ожидания, при провале которых люди переживают фрустрацию.

В тех случаях, когда фрустрация заранее предвидится и считается неизбежной, недовольство и враждебность человека бывают намного более умеренными. Во время исследования социальных причин преступлений в местах заключения в 1985–1986 гг. мы встречали как первый, так и второй тип фрустрации. В частности, там были люди, которые относительно спокойно ждали конца своего срока заключения и говорили, что они справедливо сидят, поскольку совершали преступления и знали, на что идут. Ожидаемое наказание совпало с реальным и они переживали умеренную фрустрацию.

Правильность приведенных выше тезисов можно доказать и многими бытовыми примерами. Например, если муж возвращается домой позже обычного и его объяснения представляются жене убедительными, тогда ее недовольство быстро исчезает, не принимая формы выраженной агрессивности. Возмущение, возникшее вследствие фрустрации, не становится мотивом интенсивных агрессивных действий. В противном же случае, когда жена подозревает обман, она, переживая более интенсивную фрустрацию и возмущение, может совершить более энергичные агрессивные действия.

Распространенной и психологически интересной формой депривации и фрустрации является невыполнение данных заранее обещаний и последующие самооправдания, сочинение искусственных доводов, мотивировок. Когда оправдывающие доводы, которые в психологии получили название рационализаций, оказываются неубедительными, у жертвы обмана возникает сильная агрессивность. Поэтому обман можно считать сильнейшим фрустратором, направленным против самосознания и положительной самооценки личности, против ее самоуважения.

Произвольная, неоправданная фрустрация вызывает более сильную агрессивность тогда, когда фрустраторами являются конкретные, живые люди. Фрустрация человека слабее выражена тогда, когда его фрустрируют безликие организации. В условиях бюрократизации современных обществ данная закономерность чревата многими негативными последствиями.

Б. Отклонение от ожидаемой фрустрации

Ожидаемые фрустрации, как правило, вызывают более слабую агрессию, чем неожиданные. Степень ожидания, случайности или неожиданности фрустрации являются одними из промежуточных звеньев между фрустрацией и агрессией.

Исследования показали, что если индивид А ждет от Б положительного отношения и оценки, но в отличие от ожидаемого, получает отрицательную оценку, такое расхождение его расстраивает сильнее, чем в том случае, когда ожидание отрицательной оценки совпадает с реальной оценкой. Например, когда нам сообщают, что один из наших врагов говорил о нас неприятности, то эта информация нас может почти не волновать: так и должно было быть, другого отношения мы и не ждали от него. Непредвиденные фрустрации вызывают более интенсивную агрессию, чем предвидимые и ожидаемые. Это подтверждено экспериментами[65]65
  См.: Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия. СПб, “Питер”, 1997, с. 132–133.


[Закрыть].

Не в этом ли причина того, что даже самая слабая критика нашего друга причиняет нам более интенсивное волнение, чем острая критика неприятеля? И не потому ли так легко портятся отношения с друзьями, а отношения с врагами остаются относительно устойчивыми? И недаром говорят, что если хочешь потерять друга, испытай его!

Когда человек-фрустратор является носителем соответствующей социальной роли (то есть если он воспитатель, полицейский, судья или непосредственный руководитель), тогда его фрустрирующие действия обычно считаются естественными и ожидаемыми, а наша агрессия редко принимает интенсивные формы. Когда же роль надзирателя или воспитателя берет на себя случайный человек, не занимающий в обществе соответствующего статуса, то у нас возникает более интенсивная агрессивность и мы готовы совершить более суровые агрессивные действия.

Здесь, конечно же, возникает проблема легитимности (законности) действий того человека, который применяет к нам социальную власть в той или иной форме. Эта проблема требует особого рассмотрения в области психологии власти и лидерства.

Во всех подобных случаях большую роль играет неожиданность появления фрустратора, несовместимость его появления с нашими ожиданиями. Людям приятно, когда их вероятностные предвосхищения будущих событий оправдываются. Когда же происходит обратное, они переживают разочарование, гнев и агрессивность, за которыми могут последовать насильственные действия.

Поэтому сила агрессии, и вообще интенсивность используемых защитных механизмов, не находится в прямой пропорциональности с силой фрустратора. Играют роль ожидания, чувство справедливости, знание социальных ролей и другие внутрипсихические и социально-психологические факторы. Вообще проблема нарушения ожиданий как источника фрустраций людей, заслуживает самого серьезного внимания. Она связана с теорией ролей и социальных групп, с социометрией и с другими направлениями современной социальной психологии. Поскольку уровень ожиданий зависит от участия человека в деятельности групп, то теория референтных групп должна играть значительную роль в определении степени относительной депривации: последняя, следовательно, неодинакова у людей, поскольку они являются членами различных референтных групп. Под влиянием одной и той же привации или депривации, то есть фрустратора, один индивид переживает интенсивную фрустрацию, другой – слабую, а третий может остаться даже безразличным. Эти различия связаны не только с их индивидуальностью (то есть с различиями черт характера, темперамента, установок, привычек и т. п.), но и с различием их эталонных и референтных групп, а следовательно – со специфичностью их ожиданий, предъявляемых как к своей роли, так и к ролям тех людей, с которыми они взаимодействуют.

Утверждение о большей агрессогенности неожиданных фрустраций можно проиллюстрировать с помощью многих исторических фактов. Например, вероломное нападение соседа вызывает более интенсивное возмущение, чем ожидаемое.

В. Предвосхищение вознаграждений и наказаний

Ожидаемые реакции социальной среды оказывают существенное влияние на силу и проявления агрессивности человека. Ожидание последствий агрессивных действий, то есть их инструментальная ценность, влияет на поведение фрустрированной личности. В процессе своей социализации индивид получает много информации об этом от агентов этого процесса – от родителей, учителей, старших товарищей и других авторитетных для себя лиц. Положительная обратная связь о возможных последствиях агрессивных действий оказывает заметное влияние на поведение фрустрированной личности. Примеров тому в повседневной жизни очень много. Если человек убежден, что его агрессивные действия помогут в достижении поставленной цели, обычно эти действия совершаются и усиливаются. Бесполезная же агрессивность бывает кратковременной и быстро теряет свою интенсивность.

Отрицательная обратная связь также оказывает влияние на агрессивные действия человека. Например, когда индивид видит, что вследствие своих агрессивных действий страдает другой человек, то его агрессивность может в значительной степени лишиться своей интенсивности. Как показали многочисленные исследования, легче быть жестоким на расстоянии, чем в процессе непосредственного общения с человеком – жертвой собственной агрессии. Поведение садистов составляет исключение. О них у нас – особый разговор.

Страх перед возмездием, ожидание наказания – особая форма отрицательной обратной связи. Поэтому когда фрустратором является человек, занимающий высокий социальный статус, у жертвы возникают более слабые агрессивные действия, чем в том случае, когда фрустратор занимает низкий статус. Правда, здесь надо иметь в виду различие между агрессией (как формой поведения) и агрессивностью (как особым внутренним состоянием личности): бихевиористически ориентированные исследователи агрессии человека не проводят или недостаточно четко проводят это различие и поэтому ошибочно полагают, что против социального агрессора с высоким статусом возникает слабая агрессивность. Психическое состояние агрессивности, включающее гнев, ненависть и враждебность, может быть очень интенсивным, но не привести к активным агрессивным действиям против фрустратора из-за страха перед наказанием. В таких случаях часть агрессивности получает разрядку через замещение (вымещение). Вообще когда прямые формы агрессии под влиянием страха перед возмездием сокращаются и подавляются, усиливаются ее непрямые формы: вымещение на невинных объектах, ругательства, сопровождающиеся агрессивными фантастическими сценами и т. п.

§ 6. Уровень притязаний, реальный результат, фрустрация и сила агрессии

Как известно, когда человек ставит перед собой определенную цель, он предвосхищает то удовольствие, которое может получить при ее достижении. Чем ценнее для него цель, тем выше уровень притязаний человека. Поэтому можно сказать, что чем выше уровень притязаний человека, тем более интенсивное удовольствие он воображает получить, представляя себе достижение труднодоступной цели. Теперь цель можно считать идеальной.

В основном три особенности цели оказывают влияние на силу фрустрации как следствия блокады целенаправленной деятельности: а) важность цели, ее ценность; б) ее привлекательность; в) предвосхищение близости достижения этой цели.

Между тем известно, что стремясь к таким идеальным целям, люди обычно реально добиваются более скромных результатов. Возникает разрыв между идеальной целью и реально достигаемым результатом (приобретенной целью). Можно предложить следующую гипотезу: возможно, что чем больше указанный разрыв между реальной и идеальной целями, тем глубже фрустрация и тем интенсивнее возникающие гнев, враждебность и агрессия.

За примерами далеко ходить не надо: 1) Я хотел иметь 1000 долларов, но сумел заработать только 100 (200 и т. п.). Чем больше разрыв, тем интенсивнее моя фрустрация. 2) У меня идеальный я-образ, но я достиг такого развития своей личности (имея соответствующий реальный я-образ), которое сильно отличается от моего я-идеала. Чем больше разрыв, тем сильнее и мучительнее фрустрация.

Здесь и во всех подобных случаях присутствует один психологический фактор, который играет существенную роль при детерминации глубины и интенсивности фрустрированности и силы агрессии. Речь идет о том, предвосхищал ли человек тот результат и то удовольствие, которые мог бы получить. Если предвосхищал, тогда лишение вызовет более интенсивную фрустрацию, чем тогда, когда не предвосхищал и не осознавал.

Например, мужчина Р₁ общается с женщиной Р₂, которая ему очень нравится. Он хотел бы жениться на ней, но не знает, как относится Р₂ к нему. Они разъезжаются, Р₁ фрустрирован, но умеренно, поскольку полагает, что не вызвал симпатии у этой женщины. Но представим себе, что позже он узнает, что она была влюблена в него, но не смогла признаваться в этом. Здесь уже наш Р₂ переживет сильнейшую фрустрацию, глубокое чувство того, что лишен чего-то очень ценного. Он может пережить сильнейшую агрессивность, направленную на собственную личность за то, что не догадался о ее влюбленности. Нет сомнения, что предвосхищение удовольствия и последующий отказ от него фрустрируют сильнее, чем отсутствие предвосхищения.

Другой пример: сын просит у отца денег и знает, что они у него есть. Когда получает отказ, переживает сильную фрустрацию. Но его фрустрация бывает намного менее интенсивной, если он знает, что у отца денег мало или совсем их нет. Почему? В первую очередь по той причине, что в первом случае он ясно предвидел возможное удовольствие, а во втором такого предвосхищения не было. Правда, нереалистические фантазии замещающего характера могли быть и в этом случае.

Подобных примеров более широкого масштаба тоже немало. Например, правительство страны обещает поднимать зарплату определенным категориям служащих, но не делает этого или выполняет свое обещание лишь частично. Оно фрустрирует своих граждан, которые переживают разочарование (одно из самых характерных черт фрустрированности), недовольство и гнев. Поэтому, как в межличностных отношениях, так и на уровне управления страной лучше обещать лишь то, что возможно осуществить. Еще лучше меньше обещать, но больше делать: психологически это оптимальная тактика во всех подобных случаях.

Когда у людей вызывают к жизни высокие уровни притязаний и не удовлетворяют, тем самим порождают более интенсивное их неудовольствие, чем тогда, когда этого не делают. Поэтому дети богатых людей могут переживать более интенсивные состояния фрустрации, чем дети бедных, которым их родители не давали обещаний, а лишь советовали опираться на собственные силы. У детей богатых обычно формируется общий высокий уровень притязаний.

§ 7. Неприятные раздражители и агрессия

А. Проблема

У человека агрессивность, как психическое состояние, а также агрессивное поведение, вызываются не только фрустраторами в их классическом понимании, но и различными неприятными раздражителями. Этому кругу вопросов посвящены многочисленные исследования, которые обобщены главным образам в трудах Леонарда Берковица[66]66
  См.: Берковиц Л. Агрессия, с.74.


[Закрыть].

В целом знакомо и понятно, что болевые раздражители, жара и многие другие неприятные факторы среды вызывают у человека раздражение, злобу и готовность к агрессивным действиям. Такие неприятные раздражители в трудах разных авторов получают различные наименования. Л. Берковиц называет их аверсивными (от английского слова aversive) стимулами, что примерно соответствует слову «неприятный». Агрессию, вызываемую таким путем, называют агрессией, вызванной аверсивными (неприятными, досадными) стимулами в отличие от агрессии фрустрированного человека.

Б. Болевые воздействия вызывают агрессию

Опыты, проведенные как на животных, так и на людях, показывают, что болевые воздействия вызывали в них злость, то есть агрессивное состояние, и готовность атаковать доступную жертву. Мы уже знаем, что с учетом подобных фактов была предложена даже так называемая «болевая теория агрессии».

Было отмечено, однако, что более вероятно следующее: эта агрессия имеет как наступательный, так и защитный компоненты, а иногда (у некоторых видов животных) присутствует более сильная тенденция к бегству, сочетающаяся с более интенсивной тенденцией к нападению.

Анализ подобных явлений еще раз показывает, что существует врожденная агрессивная реакция на неприятные раздражители и вызываемый ими дистресс[67]67
  См.: Берковиц Л. , указ. соч., с. 78–79.


[Закрыть]. Нужно добавить, что агрессивная реакция или тенденция к нападению в таких ситуациях сочетается с защитной тенденцией в виде реакции ухода или бегства. Но мы считаем, что и агрессия тоже может быть защитной, если вызвана не внутренними мотивами, а внешним неприятным раздражителем. Ведь нападение на такой раздражитель (как и нападение на фрустратор) является ответом на нападение и мотивировано желанием прекратить неприятные ощущения и, тем самим, защитить себя. Если это удается, агрессивные действия закрепляются в памяти животного или человека и в следующий раз с готовностью воспроизводятся. Таким путем общий уровень агрессивности индивида повышается.

В. Другие неприятные факторы, вызывающие агрессивность

Из этих неприятных раздражителей в первую очередь надо упомянуть жару: чрезмерно высокая температура делает людей более раздражительными и злыми, чем они есть в обычных условиях. Получены даже данные о том, что массовые беспорядки чаще всего вспыхивают в жаркие месяцы года. Это явление особенно подробно исследовано американскими социальными психологами (Р. Бэроном, Л. Берковицем и другими). В целом можно сказать, что различные формы асоциального поведения людей, по всей видимости, получают стимул от сильной жары: насильственные действия чаще совершаются в жаркие дни. Связь, существующая между высокой температурой и агрессивностью, доказана также экспериментальными исследованиями.

Неприятный запах, дым, дурные сцены повышают уровень агрессивности людей и они во время психологических экспериментов, если создается возможность, наказывают других с большим ожесточением, чем обычно.

Такие стресс-фрустраторы, как, например, нехватка времени, отсутствие средств к существованию, безработица, высокие цены на товары и услуги, быстрые социально-экономические изменения и другие факторы вызывают агрессивность людей. Эти факторы мы называем стресс-фрустраторами, поскольку они вызывают у людей не только высокий уровень психофизиологического напряжения, но и чувство невозможности достичь своих целей, то есть фрустрацию.

Г. Перенос аверсивной агрессии

Агрессия, независимо от того, по каким причинам она у человека возникла, обладает способностью перенестись на другой, невинный объект, то есть такой, который не имеет никакого отношения к неприятностям и фрустрациям агрессора. Хотя цель атаковать подлинный источник неприятных ощущений и переживаний всегда остается, все же разозлившийся человек может атаковать и другие объекты, особенно тогда, когда подлинный фрустратор или другой источник неприятностей недоступен для нападения. У раздраженных неприятными факторами людей возникает подлинная враждебная агрессия и они могут быть очень суровыми к случайным жертвам.

Приведем пример из совсем недавнего прошлого: речь идет об убийстве 30 октября 2001 года в Москве, около выхода из метро, случайного прохожего, молодого армянина, отца двоих малолетних детей. На него напала агрессивная толпа хулиганов, лишив жизни совершенно невинного человека. В последующем в Москве происходили и другие подобные кровавые события.

Реальность переноса аверсивной агрессии доказана также экспериментами вышеупомянутых и других психологов.

§ 8. «Аверсивные» стимулы как стресс-фрустраторы

А. Проблема

В теориях стресса, фрустрации и агрессии ряд авторов, как мы только что видели, указывает на то, что многие стимулы, вызывающие агрессивное поведение, не являются фрустраторами. Это лишь неприятные раздражители, под воздействием которых также у животных и у людей вызываются к жизни агрессивные реакции. Такой точки зрения придерживается, например, Л. Берковиц, который критикует теорию фрустрации-агрессии за ограниченность.

Но, во-первых, слово «аверсивный» вряд ли является научным термином. Во-вторых, все те раздражители, которые Л. Берковиц и другие называют аверсивными, по-существу являются стрессорами или, чаще всего, стресс-фрустраторами: они, как мы полагаем, одновременно фрустрируют человека и вызывают у него состояние психофизиологического напряжения, то есть стресс.

В числе так называемых «аверсивных» стимулов авторы упоминают болевые раздражители, жару, оскорбление личности, несбывшееся ожидание и многие другие повседневные неприятности. Почему мы их называем стресс-фрустраторами? Мы это делаем по следующим причинам: 1) они, безусловно, вызывают стресс, что вполне очевидно; 2) они одновременно фрустрируют человека, поскольку не позволяют ему заниматься целенаправленной деятельностью. Если даже эти «аверсивные» стимулы неспецифичны, то есть не нацелены специально на блокаду определенной целенаправленной деятельности человека, они все же полностью или частично препятствуют реализации намеченных человеком целей. Так, если студент готовится к экзамену, но у него сильная зубная боль, то вполне очевидно, что он переживает как стресс, так и фрустрацию: боль мешает ему готовиться к экзамену, то есть блокирует его целенаправленную активность. Таким образом действуют шум и другие раздражители, не говоря уже об оскорблении.

Что дает нам такое переосмысление тех стимулов, которые Л. Берковиц и другие психологи называют «аверсивными»? Мы считаем, что оно расширяет наши представления о стрессорах и фрустраторах. Оно позволяет при исследовании таких воздействий на людей использовать весь разработанный в теориях стресса и фрустрации концептуальный аппарат и известные уже закономерности, и не только давать им объяснения, но и предсказать их последствия.

Поэтому мы думаем, что для случаев «аверсивных» стимулов нам не стоит изобретать новую теорию. Просто возникает необходимость некоторого расширения теорий стресса и фрустрации и осознания того факта, что многие воздействия реальной жизни являются комплексными стресс-фрустраторами. Например, шум, безусловно, вызывает у человека стресс. Но он одновременно является также фрустратором, так как мешает человеку выполнять свою работу. Блокируя целенаправленную деятельность, шум фрустрирует человека. Когда же шум специально поднимается недоброжелательными людьми для того, чтобы мешать человеку, его фрустрирующее значение становится еще более очевидным: в качестве фрустраторов выступают как шум сам по себе, так и его социальный источник. Даже само стрессовое состояние, возникшее под воздействием шума, становится внутренним фрустратором, поскольку препятствует выполнению человеком продуктивной деятельности. То же самое можно сказать и о других стресс-фрустраторах.

Специально следует исследовать такой важный и распространенный стресс-фрустратор, как атакующее поведение другого человека, то есть сознательное и намеренное нанесение личности боли и оскорбления. Это не просто «аверсивные» стимулы, а такие фрустраторы, которые направлены своим острием на я-концепцию личности и вызывают ответное желание отомстить. Поэтому подобные случаи должны исследоваться в психологии мстительной агрессии. Подобный защитно-атакующий ответ выражен в старом принципе мести: «Око за око, зуб за зуб». Между тем социально-психологические исследования этого явления пока что весьма поверхностны и сводятся к констатации общеизвестных истин[68]68
  См.: Майерс Д. Социальная психология. СПб, “Питер”. 1997, с. 506–507.


[Закрыть].

Б. Теснота как стресс-фрустратор

Теснота – это не столько реальная нехватка пространства, сколько субъективное ощущение его нехватки. Такое переживание, конечно же, связано с реальным недостатком пространства. Когда, например, в одной небольшой комнате живут четыре и более человека, налицо реальная нехватка пространства. То же самое мы видим в квартирах многих больших семей, в купе вагонов и т. п. Достаточно пройти по подземным коридорам станций метро Еревана, которые превращены в обширные рынки с тесно, без промежуток устроенными многочисленными лавками, как и в московских ярмарках, и станет очевидно, что здесь ни продавцы, ни покупатели не могут чувствовать себя уютно. Это стрессогенные ситуации и в них люди, действительно, более агрессивны, чем в просторных рынках: здесь много ссор, грубости и хамства. Очевидно, что и субъективное восприятие таких ситуаций не может быть иной: это одновременно психологическая теснота. Но почему? Какие психологические факторы приводят людей в таких объективных ситуациях в состояние стресса и фрустрации?

1) Исследователи отмечают[69]69
  См.: Baron R. Human Aggresion. New York: Plenum Press. 1997; Бэрон Р.,Ричардсон Д. Агрессия. СПб, “Питер”, 1997; Майерс Д., указ. соч., с. 507.


[Закрыть], что в подобных ситуациях человек ощущает потерю контроля над ситуацией. Ощущение неподконтрольности ситуации – сильнейший фрустратор, вызывающий также интенсивный стресс. Ясно, что одной из защитных реакций на фрустрацию такой важной человеческой потребности, как потребность держать под контролем ситуацию, должна быть агрессия.

2) Вторая причина – нарушение границ личного пространства людей. Как известно, каждому человеку неприятно, когда незнакомые люди очень близко подходят к нему. Вокруг тела каждого, особенно вокруг головы, есть воображаемое пространство, которое невозможно нарушить, не вызывая неудовольствия его обладателя[70]70
  См.: Sommer R. Personal space. Englewood Cliffs (N.J.):Prentice Hall, 1969.


[Закрыть]. Нарушение личного пространства вызывает фрустрацию, особенно больно ударяя по я-концепции личности и ее подструктурам. Ведущей из непосредственных реакций на такую фрустрацию является агрессивность и тенденция совершения агрессивных действий.

Роль этих психологических факторов велика, поэтому теснота весьма относительна: одно дело, когда наше личное пространство нарушает любимый человек, свой ребенок и т. п., другое дело, когда нарушитель – посторонний человек. Фрустрация сильнее в том случае, когда в личное пространство человека вторгаются неприятные для него или ненавистные люди. Физическая агрессия является сильным стресс-фрустратором не столько из-за той боли или повреждений, которые она может вызвать у жертвы, сколько из-за ее оскорбительного характера: она грубо нарушает личное психологическое пространство человека. Изнасилование является сильнейшим стресс-фрустратором тоже в основном по этой причине. Физическое насилие всегда вызывает чувство тесноты, нехватки пространства.

В больших городах жители испытывают более сильный страх, чем живя в просторных местах. Они стремятся в позднее время не выходить на улицу. Страх же тесно связан с агрессивностью.

В. Физические стресс-фрустраторы и принцип «око за око»

Исследования подтверждают наблюдаемое в повседневной жизни явление: на физическое наказание люди отвечают физической же агрессией. Лабораторные исследования показали, что отвечая на воздействие физических стресс-фрустраторов (например, на электрические удары, наносимые другим человеком), люди руководствуются принципом «око за око», а не христианской заповедью «подставь другую щеку». Иначе говоря, люди стремятся по возможности уравнять степень агрессии[71]71
  Cм.: Бэрон Р., Ричардсон Д. , указ. соч., с. 137.


[Закрыть], то есть дать адекватный ответ.

То, что люди спонтанно следуют принципу «око за око» (это можно считать одним из выражений принципа справедливости, одним из его вариантов в сочетании с принципом равенства), очень хорошо доказано в эксперименте О’Лира и Денджерина, проведенного в 1973 году (краткое его описание дано в упомянутой выше книге Бэрона и Ричардсон, с. 137). В связи с этим исследованием возникает вопрос: только ли отвечая на воздействие физических стресс-фрустраторов агрессора, люди придерживаются указанного выше комплексного принципа справедливости-равенства, или же данный принцип подспудно действует и при воздействии других фрустраторов?

Результаты подобных исследований применимы для анализа реальных и очень ответственных вопросов практики. Когда за умышленное убийство преступнику назначают не смертную казнь, а 15 лет тюрьмы или пожизненное тюремное заключение, то, как мы полагаем, в нормативном смысле происходит следующее: 1) нарушается традиционный принцип «око за око» (принцип мести); 2) открывается возможность для действия христианского принципа, требующего подставить другую щеку; во всяком случае, ответ не является равносильным и равноценным; 3) в тех случаях, когда жертва ничем не провоцировала агрессора, нарушается принцип справедливости. Каждый родился, чтобы жить, и хочет жить, а кто-то другой лишает его этого естественного права.

Поэтому психология наказания – дело весьма и весьма тонкое. И надо очень серьезно размышлять над тем, надо ли ликвидировать высшую меру наказания – смертную казнь? Во всяком случае нужен избирательный подход к различным случаям лишения жизни одним человеком или группой людей другого человека.