Текст книги "«Создать невыносимые условия для оккупантов»: движение сопротивления в Крыму в годы Великой Отечественной войны"

«Успех формирования партизанских отрядов в большей степени будет зависеть от того, кто является командиром отряда. Нам не следует забывать, что партизан, это доброволец. К одному командиру он идёт, и очень охотно, а к другому и силой не заставишь. Вот почему на подбор командира отряда должно быть обращено главное внимание…»[283]283
  Фонд Мемориального Музея И.Г. Генова. Рукопись И.Г. Генова. 1941–1942 гг., Тетрадь № 6. Л. 56.


[Закрыть].

Крымский обком партии в сентябре рассмотрел кандидатуры А. В. Мокроусова, обладающего опытом партизанской борьбы в годы гражданской войны, на должность командующего партизанским движением в Крыму, и C. В. Мартынова, секретаря Симферопольского горкома партии – на должность комиссара. Управление всеми формированиями было возложено на Штаб Главного Руководства (ШГР), но штаты ШГР и штабов районов были определены в последнюю декаду октября. Командующий партизанским движением, комиссар и начальник штаба утверждены постановлением бюро ОК ВКП(б) только 23 октября, а аналогичные должностные лица партизанских районов назначены приказом А.В. Мокроусова № 1 от 31 октября 1941 г., который был написан уже в партизанском лесу. Хотя стараниями руководства ОК ВКП(б) и НКВД Крымской АССР четыре месяца фактически в полигонных условиях без малейшего противодействия противника создавалось партизанское движение с мощной инфраструктурой (лагеря, запасы, оружие, кадры, партизанские формирования и т. д.), но только за неделю до оккупации полуострова был «утвержден» (а не назначен, как принято в военной организации) командующий, комиссар и начальник штаба и за сутки – руководящий состав партизанских районов, то есть те должностные лица и органы, которые с первого дня должны были организовывать и профессионально руководить развитием событий. Тем не менее А.В. Мокроусов привлек к работе старых партизан и участников гражданской войны: И.Г. Генова, И.М. Бортникова, П.В. Макарова, В.В. Красникова, А.А. Сацюка, И.И. Пахомова, Г.Е. Водопьянова, Г.В. Василенко, А.С. Ахлестина, К.Н. Калашникова, А.П. Рынковского, Д.Д. Кособродова, Г.К. Рябошапку, С.Г. Леонова, М.Д. Якушева, С.Н. Чукина и многих других ветеранов, что в итоге самым положительным образом сказалось на качестве и темпах проведения подготовительных мероприятий и событиях начального периода боевых действий. С большим старанием они учили будущих партизан, как ориентироваться в лесу, разжечь костер под дождем, без лишнего шума передвигаться (особенно ночью) и маскироваться, готовить пищу, устраивать ночлег из подсобных материалов, оказывать первую помощь себе и своему товарищу в случае ранения, ушибов, переломов или отравления. Например, в Феодосийском отряде находились партизаны 1919-1920-х гг. А.А. Куликовский, Н.И. Щербаков, К.Л. Павлов, братья Никифор и Федор Краснобаевы, которые снова попали в те же места, где воевали в годы гражданской войны. Это наложило на них дополнительную ответственность по подготовке партизан в ориентировании, знании местности, приемов и способов партизанской войны[284]284
  Колодяжный Е.П. Справка на партизан; Воспоминания о действиях Феодосийского партизанского отряда. 1946 г. (к.п. 263) / Фонд Феодосийского музея древностей. о/ф. Д. № 24 (Колодяжный Е.П.).


[Закрыть].

Особое внимание уделялось отбору и подготовке проводников и связных, особенно тех, кто должен обеспечивать связь с вышестоящими штабами. Вообще организационной работы было очень много. При этом сложности были даже у ведущих организаторов всего движения. Генов записал: «Черт знает, что делается, мне поручена такая большая работа, я должен все время быть в лесу, на месте, должен указывать людям где закладывать базы, где ставить лагеря, и как все это делать. И вот, я до сих пор не имею транспорта, машины. Несмотря на мои просьбы, мне обещают, но не дают. И вот я должен ехать не тогда, когда и куда мне нужно, а тогда, когда Кадыев соблаговолит мне дать свою машину. Вместо того, чтобы вчера приехать, я только смогу приехать в Карасубазар, и то приехал на случайной машине. И это во время, когда в городе в каждом учреждении по несколько машин. Но… начальство и «герои» мирного времени держат их на всяких случай для себя… Итак, обязанности большие, а прав и полномочий никаких. Вот и работай…»[285]285
  Фонд Мемориального Музея И.Г. Генова. Рукопись И.Г. Генова. 1941–1942 гг., Тетрадь № 6. Л. 15.


[Закрыть].

Но это было только частным решением общих проблем. Основным недостатком, снизившим интенсивность последующего развития сопротивления оккупантам, было отсутствие в течение всего подготовительного периода практических органов управления – штаба партизанского движения и штабов партизанских районов, с организацией которых должна была начаться работа по созданию условий для ведения «малой войны». Недопонимание обкомом ВКП(б) роли и значения штабов не позволило в относительно спокойной тыловой обстановке (июнь – октябрь 1941 г.) организовать специальную партизанскую подготовку командного, основного личного состава отрядов и районов, разработать задачи и варианты боевых действий в зависимости от предполагаемой и складывавшейся обстановки, а также наладить действенный контроль за созданием базовых лагерей, закладкой в хранилища продовольствия и средств МТО и выходом с 28 октября партизанских отрядов на свои участки боевого предназначения. Заканчивался четвертый месяц войны, однако из-за продолжающегося непрофессионального подхода к организации «всенародного сопротивления врагу» со стороны руководителей ОК ВКП(б), НКВД Крымской АССР и недооценки ими растущей угрозы оккупации полуострова Штаб партизанского движения Крыма по-прежнему не создавался, что серьезно мешало завершению работ по созданию партизанской инфраструктуры и специального обучения личного состава отрядов. Из-за отсутствия специалистов, знакомых с основами современной партизанской войны и диверсионной работы, не были организованы хотя бы краткосрочные курсы по подготовке командиров отрядов и начальников партизанских районов к единому пониманию методики и способов выполнения боевых задач, да и сами конкретные боевые задачи так и не были сформулированы[286]286
  Мельничук Е.Б. Партизанское движение в Крыму. Накануне. Книга 1. Львов: Гриф Фонд, 2008. С.42.


[Закрыть].

26 октября 1941 г. в Симферополе состоялось последнее большое совещание всех руководителей партизанских районов и Штаба главного руководства, наконец-то утвержденного постановлением бюро Крымского ОК ВКП(б) от 23.10.1941 г., согласно которому командиром партизанских отрядов Крыма стал А.В. Мокроусов, комиссаром – С.В. Мартынов, начальником штаба – И.Г. Сметанин. Этим решением председателю СНК Крымской АССР М. Ибраимову было предписано выделить два миллиона рублей на нужды партизанского движения[287]287
  Крым в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Сборник документов и материалов. Симферополь: «Таврия», 1973. С.209.


[Закрыть].

В этот же день всем, еще пока неофициальным начальникам партизанских районов было доведено штатное расписание их штабов, которые должны были состоять из восьми человек: начальника и комиссара района, начальника штаба, начальников разведки и медицинской службы, казначея, повара и радиста. И.Г. Генов перед совещанием записал в своем дневнике: «Если бы центральный штаб, а также штабы районов и отрядов были созданы хотя бы месяц назад, можно было бы сделать значительно больше, чем сделано до сих пор…»[288]288
  Генов И.Г. Дневник партизана. Симферополь: Крымиздат, 1963. С.23.


[Закрыть].

В своих неопубликованных дневниковых записях Генов был еще откровеннее: «2 ноября. Более двух месяцев я занимался подготовкой организации партизанских рядов, закладки баз, формирования отрядов. И за это время никто ни разу из обкома со мной не говорил. И что я делаю, как я делаю, это, видимо, никого не интересует.

Так я и ушел в лес, и из 7‑ми секретарей обкома, ни один из них не нашел время и не проявил интереса к нашему делу, и чтобы со мной поговорить. Если бы Каранадзе мне не помогал, мы не имели бы ничего похожего на то, что сейчас мы имеем. Это было бы не организованное, а стихийно возникшее партизанское движение. Со всеми последствиями…»[289]289
  Фонд Мемориального Музея И.Г. Генова. Рукопись И.Г. Генова. 1941–1942 гг., Тетрадь № 6. Л. 57.


[Закрыть].

Выход в лес. 26 октября Штабу главного руководства, в состав которого входили, кроме Мокроусова, Мартынова и Сметанина, также помощник начальника штаба О.А. Мокроусова (супруга А.В. Мокроусова), начальник особого отдела И.Н. Казаков, начальник финансовой службы Я. Я. Казакевич, начальник медико-санитарной службы П.В. Михайленко, было приказано «со всем имуществом выехать в охотничий домик Крымского госзаповедника»[290]290
  Брошеван В.М. Симферополь 1941–1944. Симферополь: Таврида, 1994. С.37.


[Закрыть]. Но реальность была не такой оперативной – функционеры немногочисленного ШГР добирались в район Центральной котловины Крымских гор, в помещения бывшего царского охотничьего домика и Козьмо-Демьяновского монастыря только к 4 ноября. 28 октября в лес прибыл командующий партизанским движением А.В. Мокроусов с начштаба И.К. Сметаниным. 31 октября на грузовике приехала П.В. Михайленко, 2 ноября после получения последних инструкций от В.С. Булатова и Г.Т. Каранадзе в заповедник добрались комиссар партизанского движения С.В. Мартынов и начальник особого отдела НКВД И.Н. Казаков. Только во второй половине дня 5 ноября сотрудники ШГР дошли до Бурлак-Кош, лесного урочища на северных склонах г. Черная. Об этом оставила воспоминания П. В. Михайленко: «Около двух часов дня снова пошел дождь со снегом. Мокроусов распорядился: всем, кому он скажет, собираться, через полчаса выходим. Нас было: Мокроусов, его жена, Мартынов, Казаков, Казакевич, Сметанин, Домнин и я… Взяли сухарей в вещмешки и карманы и вышли, а дорога – горы, овраги. Идти так тяжело, кажется, лопнет сердце… Мокроусов идет прекрасно, не отстает и его жена. Мартынов идет очень плохо, плохо идет и Сметанин. Жутко идет Казакевич под тяжестью своего мешка с деньгами. Учтя все хорошее и плохое, решила: мне все равно никто не поможет. Надо приспособиться и научиться ходить, закалить себя. Шли очень долго. Снегопад. Мокроусов остановился и сказал, что здесь будем ночевать… Приказано строить шалаши и ложиться спать. А ночь – год! 6 ноября. Утром – все покрылось снегом. У всех ужасный вид. К 10 часам пришел Бойко, назначенный комендантом. Пришли бойцы и повар. Нам натянули брезентовую палатку. Всем остальным предложили строить шалаши. Днем приходило много людей, докладывали командующему… В этот день по Романовской дороге со стороны Бешуя, Алушты в направлении Ялты уже пошли немецкие части...»[291]291
  ГАРК. Ф.П-151. Оп. 1. Д.385. Л. 4–5.


[Закрыть]. В таких условиях начал функционировать Штаб главного руководства партизанским движением Крыма, который пробыл на склонах г. Черная до первого большого прочеса 2 декабря 1941 г., после чего вынужден был перейти в новый лагерь на юго-западном склоне г. Чатыр-Даг, известный Мокроусову со времен гражданской войны, где оставался до 19 января 1942 г.

C 28 октября (c момента введения на территории Крымской АCCP осадного положения) c явным отставанием от развивающихся событий личный состав партизанских отрядов перебазировывался из степных районов полуострова. Опоздание с выходом привело к тому, что совпартактив нескольких административных районов, зачисленный в партизанские отряды, так и не смог попасть в свои базовые лагеря, а некоторые отряды к местам дислокации пробивались с боями (Сакский, Сейтлерский отряды). В течение 12 суток (28.10.—8.11.1941 г.) основная часть партизанских отрядов, Штаб Главного Руководства и штабы партизанских районов вышли в районы боевого предназначения, где сразу же приступили к окончательному формированию, вооружению и сколачиванию подразделений. Партизанские отряды Южнобережья, севастопольской зоны и отряды Керченской группы выходили в места базирования по мере захвата их административных районов передовыми частями оккупантов. Последними прибыли на свои базы: 7 ноября – Керченский отряд им. Сталина и 8 ноября – Балаклавский партизанский отряд.

Выход партизанских отрядов на сборные пункты, а с них – на свои участки боевого предназначения начался только с введением в Крыму 28 октября осадного положения. В результате основная масса личного состава, особенно из отрядов, формировавшихся в степной части полуострова, до начала боевых действий не успела ознакомиться с местностью в зонах своих партизанских районов и установить необходимые связи с жителями ближайших населенных пунктов, а недостаточное знание местности, имеющей сложный рельеф, поставило отряды в чрезмерную зависимость от проводников.

Данные по выходу штабов районов и отрядов, численности вышедших партизан собраны на основе различных оперативных документов[292]292
  ГАРК. Ф.П-151. Оп. 1. Д.21; ГАРК. Ф.П-151. Оп. 1. Д.23; ГАРК. Ф.П-151. Оп. 1. Д.394; ГАРК. Ф.П-151. Оп. 1. Д.399; ГАРК. Ф.П-151. Оп. 1. Д.402; ГАРК. Ф.П-151. Оп. 1. Д.437; ГАРК. Ф.П-151. Оп. 1. Д.450; ГАРК. Ф.П-151. Оп. 1. Д.461.


[Закрыть] и представляют собой следующую картину. Штаб и отряды I‑го партизанского района прибыли на сборные пункты в Судакские и Старокрымские леса относительно организованно в период с 30.10. по 4.11.1941 г. После сбора в базовых лагерях Феодосийский партизанский отряд насчитывал 300, Судакский – 131, Старокрымский – 105 человек.

В 2‑м районе картина была несколько иной. В Зуйские и Карасубазарские леса должны были выйти девять, однако на пункты сбора с 27.10. по 4.11.1941 г. прибыли только шесть партизанских отрядов. После перехода в базовые лагеря в отрядах насчитывалось: в Ичкинском – 125, Колайском – 113, Джанкойском – 122, Карасубазарском – 85, Сейтлерском – 71, Зуйском – 90 партизан, то есть в конце сбора в шести отрядах числилось 604 партизана.

В 3‑м партизанском районе в Крымский заповедник и Зуйские леса из восьми планировавшихся 29.10. – 4.11.1941 г. организованно прибыли семь отрядов. В их составе к завершению перебазирования числилось: в Симферопольском № 1 отряде – 81, Симферопольском № 2 – 95, Симферопольском № 3 – 92, Алуштинском – 168, Евпаторийском – 100, Биюконларском (оказавшемся территориально в зоне 2‑го района) – 120 и в Тельманском – 100 человек. Не прибыл в лес отряд сотрудников НКВД Крымской АССР, который должен был состоять из 80 —100 человек. Таким образом, семь отрядов этого района насчитывали 756 партизан.

Не менее напряженной сложилась обстановка в 4‑м районе, в составе которого в ялтинских и лесах Куйбышевского района должны были действовать восемь партизанских отрядов. После сбора в базовых лагерях (31.10. – 6.11.1941 г.) численность пяти отрядов составляла: Бахчисарайского – 106, Акмечетского – 130, Акшеихского – 55, Ялтинского – 160 и Куйбышевского – 117 человек, а всего по району – 568 партизан. При этом весь организационный этап начальник 4‑го района работал без комиссара и начальника штаба и не смог предотвратить потерю четырех отрядов – не прибыли на сборные пункты отряды Красноперекопского, Фрайдорфского и Лариндорфского районов, а до 15 ноября из этого района в полном составе дезертировал во главе с командованием Куйбышевский партизанский отряд.

В наиболее сложных условиях в первые дни оккупации оказались отряды 5‑го партизанского района, которые должны были базироваться в окрестностях Севастополя. После установления 11–12 ноября частями 11‑й армии блокады города местность стала зоной непосредственного района боевых действий со всеми вытекающими из этого последствиями. Штаб района и отряды на своих базах собрались организованно и насчитывали: Севастопольский – 170, Балаклавский – 105 и Сакский – 150 человек, а всего – 425 бойцов.

В составе Керченской автономной группы партизанских отрядов (в некоторых публикациях группа именуется 6-и партизанским районом) должны были действовать четыре отряда. 7 ноября керченские отряды имени Ленина (61 человек) и имени Сталина (41 человек) организованно прибыли в места своего базирования – Аджимушкайские и Старокарантинские каменоломни. Отряд Маяксалынского района в этот же день собрался в Караларских выработках, куда, однако, вместо 96 прибыло только 47 человек. В полном составе не прибыл в свой лагерь отряд Ленинского района, в составе которого должно было быть 120 бойцов. Таким образом, группа насчитывала на день выхода 149 человек.

Так из 36 отрядов, подготовленных к перебазированию в базовые лагеря, 12 формирований в леса и каменоломни не вышли – распались или в первые дни ноября дезертировали, что составило 33 % от всего планировавшегося партизанского движения Крыма. В горнолесной зоне осели более 1300 военнослужащих Красной Армии и Флота, добровольно присоединившихся к партизанам, были сформированы в том числе три отряда, получивших наименования Красноармейских. В течение организационного этапа до конца ноября 1941 г. со своих баз в полном составе дезертировали два партизанских отряда (Тельманский и Куйбышевский) и два отряда в силу разных причин прекратили свое существование (Сакский и Маяк-Салынский). Были и другие причины – по данным А.А. Куликовского, бывшего старшиной созданного Феодосийского отряда, 31 октября и 1 ноября в Кизилташе собрались все назначенные в отряд – 498 человек. Были проведены партийные собрания, 7 ноября принята партизанская присяга. Но большинство людей были необстрелянными и неподготовленными к борьбе. После боев 12 ноября «…определилось лицо каждого прибывшего в лес. Много погибло в неравном бою. Разбежались, было пленено и наконец на 4‑й день блуждания по лесу нас собралось 113 чел.»[293]293
  Куликовский А.А. Партизаны Востока Крыма в годы Великой Отечественной войны / Фонд Феодосийского музея древностей. о/ф. Д. № 27 (Куликовский А.А.).


[Закрыть].

В период с 28.10. по 15.11.1941 г. через горнолесную часть Крыма, становившуюся партизанской зоной, прошло большое количество частей, различных подразделений, мелких групп и одиночных военнослужащих из состава 51‑й, Приморской армий и Черноморского флота (особенно из береговых частей[294]294
  Матыщук Н.А. Не щадя собственной жизни. За краткой строкой дневника. Симферополь: Антиква, 2007. С.28.


[Закрыть]). «Крымские дороги… Да, в те дни они являли собой картину весьма и весьма неутешительную. Вышедшие из боя, а затем потерявшие свои роты и батальоны, отступали на восток красноармейцы. В нашей дивизии предприняли решительные меры, чтобы организовать эту массу людей…»[295]295
  Первушин А. Н. Дороги, которые мы не выбирали. М.: ДОСААФ., 1974. С.38.


[Закрыть].

Передовые подвижные отряды армейских корпусов 11‑й армии вермахта во многих случаях успевали опередить отходившие с боями советские войска и перехватывали маршруты их движения. Командование войск Крыма и Приморской армии потеряло управление соединениями, в связи с чем многочисленные части и подразделения, прикрывавшие перегруппировку войск, не получали приказов на переход в новые позиционные районы и оказывались отрезанными от основных сил. Попытки пробиться к своим во многих случаях успеха не имели. В крымских предгорьях, вдоль юго-восточного побережья и на горных яйлах шли ожесточенные бои[296]296
  Литвинов Д.А. По Юго-Восточному Крыму партизанскими тропами. Днепропетровск: Авантур, 2007. С.54.


[Закрыть]. Во время вынужденного ухода советских войск из Крыма полуостров на несколько суток превратился в гигантское скопление перемещавшихся во всех направлениях войск, боевой техники, обозов. По дорогам нескончаемым потоком двигались со своим скарбом беженцы, колонны сельскохозяйственных машин и огромные гурты скота, перегонявшиеся из степных районов Крыма в Керчь и далее на Таманский полуостров.

Такая обстановка явно влияла на партизан угнетающе. «Весь день непрерывным потоком идут наши войска на Ускут и далее на Алушту. Мне совершенно непонятно, если армия должна была отходить на юг по этой дороге, то почему, в таком случае, взорвали мосты, прежде чем отошли войска? А вот теперь груженые машины и подводы, пушки, и даже санитарная повозка с ранеными должны в обход взорванных мостов спускаться еще и двигаться вверх по руслу реки, против течения, по воде и камням. Машины буксуют, лошади не везут. Получилась пробка. В воздухе стоит сплошной мат, который разносится по всему лесу. Я приказал, чтобы отвести подальше своих людей от этого позорища…»[297]297
  Фонд Мемориального Музея И.Г. Генова. Рукопись И.Г. Генова. 1941–1942 гг., Тетрадь № 6. Л. 68.


[Закрыть].

Перед значительным числом военнослужащих, уставших от поражений последних дней и потери перспективы, возникала проблема дальнейших действий – в плен или в партизаны. Общим фоном при принятии непростых решений было массовое дезертирство личного состава (из числа местного населения, в основном из сформированных в августе-сентябре четырех крымских дивизий (172-я, 184-я, 320-я и 321-я). Но процесс был сложным, о чем упоминает Генов: «23 октября. Дезертирство из нашей армии приняло ужасные размеры. Если не будут срочно приняты ряд чрезвычайных мер, то все это может получиться катастрофой… Я обратил внимание Смирнова на то, что в некоторых деревнях скапливается большое количество дезертиров, которых население укрывает у себя. И что за последние дни появились в этих деревнях лица, которых несколько лет тому назад раскулачивали, а теперь они начинают чувствовать себя как хозяева положения. Перед ними начинают заискивать и лебезить…26 октября. Враги настолько распоясались, что открыто начинают вести антисоветскую агитацию и пропаганду, направленную против нашей армии, и особенно против командного состава. И что обиднее всего, некоторые из наших «дядей», у которых еще пока что в кармане партбилет, слушают всю эту болтовню врага, молчат…»[298]298
  Там же. Л. 65–66.


[Закрыть].

И хотя армия была не готова к продолжению борьбы партизанскими методами в составе частей и подразделений, но потенциальная возможность с помощью партизан достичь Севастополя или Акмонайских позиций, на длительную оборону которых рассчитывали, явно повлияла на выбор многих военнослужащих. И положительные примеры этого были – к концу ноября в Севастополь с помощью партизан добрались из состава 184‑й стрелковой дивизии более 1500 человек, в том числе около 800 из них – кадровых пограничников[299]299
  В конце ноября на базе остатков дивизии был сформирован сводный пограничный полк (впоследствии знаменитый 456‑й стрелковый полк), которым до последних дней обороны города командовал подполковник Г.А. Рубцов, посмертно удостоенный звания Героя Советского Союза.


[Закрыть]. Алуштинским отрядом была собрана и отправлена в Севастополь группа военных из 120 человек, снабженных продовольствием и проводником. Всего же через партизанскую зону в Севастополь партизанами было проведено более 3000 человек с оказанием им посильной продовольственной и моральной поддержки[300]300
  Мельничук Е.Б. Партизанское движение в Крыму. Накануне. Книга 1. Львов: Гриф Фонд, 2008. С.66.


[Закрыть].

Вышедшие в лес партизанские отряды имели слабое и устаревшее оружие: охотничьи ружья, винтовки времен первой мировой и гражданской войн и крайне малое число автоматического оружия, в частности, легких пулеметов. Ручные гранаты местного производства оказались некачественными и в отрядах не использовались. А в ходе отступления и передислокации советскими войсками вдоль дорог, особенно горных, и на местах боев было оставлено огромное количество стрелкового оружия, боеприпасов и военного снаряжения. В итоге за период 1-10 ноября все партизанские отряды хорошо вооружились за счет проходивших частей, а боеприпасы в местах боев собирали до осени 1942 г.: каждый отряд заимел по 2–4 ручных, 1–2 станковых пулемета, 2–6 автоматов ППД и ППШ. Иностранные винтовки на 80 % были заменены отечественными винтовками и карабинами, в том числе полуавтоматами СВТ. Некоторые отряды приобрели по 1–2 ротных или батальонных миномета с достаточным запасом мин, а Биюк-Онларский и Зуйский отряды раздобыли две 45‑мм противотанковые пушки образца 1937 г. и 76‑мм дивизионную пушку образца 1902/30 гг.[301]301
  Фонды ЦМТ, инв. 195, экспозиция.


[Закрыть] Командный состав отрядов и отрядные разведчики получили от военных достаточное количество револьверов и некоторую часть пистолетов ТТ. Каждый отряд создал запас от 20 до 150 тысяч патронов и до 400–600 ручных гранат, в том числе и противотанковых. Особо в отрядах ценились винтовочные патроны с пулей БЗТ (бронебойно-зажигательная, трассирующая), которые применялись для уничтожения и поджога колесной и гусеничной техники оккупантов. В боеприпасах к стрелковому оружию не испытывали недостатка вплоть до «больших прочесов» летом 1942 г. Вместе с тем, в отрядах было крайне мало современных взрывчатых веществ, мин, запалов, детонирующего шнура и других специальных приспособлений и арматуры для производства диверсий. В целом же, благодаря включению в партизанские соединения командиров и бойцов регулярных частей была восполнена нехватка личного состава, вооружения и боеприпасов, повышена боеспособность партизанских формирований.

Партизаны. 6–7 ноября части немецкого 42‑го армейского корпуса прорвали Ак‑монайские позиции и 10.11.1942 г. завязали бои в предместьях Керчи. 9 ноября в Байдарскую долину с востока и юга вошли немецко-румынские войска. После трех суток боев на южном фланге недостроенного севастопольцами передового оборонительного рубежа 72-я пехотная дивизия вермахта продвинулась к Балаклаве и 12 ноября полностью заблокировала с суши Главную базу Черноморского флота. 16 ноября советские войска, после упорных боев, оставили Керчь, после чего почти весь Крым оказался во власти оккупантов и их пособников. Неоккупированными остались район Севастополя и небольшая часть Балаклавского района. «Симферополь был занят немцами 1 ноября, Керчь 16 ноября, Феодосия 3 ноября. Судак 2 ноября, Евпатория 31 октября, Алушта 4 ноября, Куйбышевский район 4 ноября, Ялта 8 ноября, Лариндорф 27 октября»[302]302
  ГАРК. Ф. Р-2638. Оп.2. Д. 4. Л.76.


[Закрыть]. Начался период оккупации большей части полуострова. Единственными очагами противостояния остались Севастополь и партизанский крымский лес и каменоломни. К этому времени партизаны уже развернули свою деятельность, выйдя в основном в районы базирования и боевого предназначения.

По состоянию на середину ноября 1941 г., после отсева слабых звеньев, пополнения военнослужащими и проведения основных организационных мероприятий, партизанское движение Крыма состояло из 5 партизанских районов и Керченской автономной группы. В 27 отрядах насчитывалось более 3500 бойцов и командиров. До конца года весь личный состав партизанского движения, в том числе и военнослужащие, был приведен к партизанской присяге («Клятве партизана»), текст которой разрабатывался командованием самостоятельно и не был во всех районах и отрядах идентичным. Следует отметить, что при всей кажущейся партийности партизан, в лес из более 3,5 тыс. человек вышло только 940 коммунистов (по состоянию на 31.10.1941 г.)[303]303
  ГАРК. Ф. П-1. Оп.1. Д. 2178. Л. 1.


[Закрыть].

Штаб Главного руководства возглавлялся главнокомандующим А.В. Мокроусовым и комиссаром С.В. Мартыновым, начальником штаба был И. П. Киндинов, и дислоцировался в Крымском госзаповеднике в боевых порядках 3‑го района, а руководить всем народным сопротивлением на Крымском полуострове готовился Областной подпольный партийный центр, возглавляемый старым большевиком И. А. Козловым, расположенный в Керчи. Возглавлялись: 1‑й район (Старокрымские и Судакские леса) – начальник А. А. Сацюк, комиссар А. Османов, начальник штаба Ф. И. Захаревич; 2‑й район (Карасубазарские и Зуйские леса)[304]304
  Фактически район был разделен на Карасубазарскую (Ичкинский, Джанкойский, Карасубазарский и два Красноармейских) и Зуйскую (Сейтлерский, Зуйский и Биюк-Онларский) группы отрядов. На стыке между ними в незначительном по размерам Молбайском лесу располагался Колайский отряд, которому приходилось действовать в очень сложных условиях.


[Закрыть] – И. Г. Генов, П. З. Фруслов, М. Т. Лобов соответственно; 3‑й район (леса государственного заповедника) – Г. И. Северский, В. И. Никаноров, Ф. С. Селезнев; 4‑й район (Ялтинские леса и леса Куйбышевского района)[305]305
  Вопреки официальным версиям, генерал‑майора Аверкина Д.И. юридически нельзя считать начальником 4‑го партизанского района, т. к. район он не принял и официальным рапортом командующему партизанским движением Крыма о приеме района не доложил. И. М. Бортников продолжал командовать районом до прибытия нового начальника – П. И. Киндинова, назначенного приказом ШГР от 31.12.1941 г..


[Закрыть] – И. М. Бортников, М. В. Селимов, И. З. Вергасов; 5‑й район (леса Севастопольской зоны и Байдарской долины) – В. В. Красников, Н. К. Соболев, Д. А. Иваненко; автономная группа отрядов Керченского полуострова – И. И. Пахомов, Ф. Д. Ломакин, Маничев (затем М.Д. Молчанов) находилась в Аджимушкайских каменоломнях с отрядом им. Ленина. При этом огромное значение имел тот факт, что начальники 2‑го и 3‑го районов И. Г. Генов и Г. Л. Северский являлись заместителями командующего по отрядам Восточного и Западного Крыма соответственно и в условиях длительных перерывов в связи могли принимать ответственные решения от его имени, что, несомненно, несмотря на имевшиеся недостатки, позволило командующему достаточно уверенно управлять действиями районов и отрядов.

Каждый отряд состоял из командования, 1–2 групп разведки, 1–2 диверсионных групп, 2–3 стрелковых групп, хозяйственной группы[306]306
  Крым в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Сборник документов и материалов. Симферополь: «Таврия», 1973. С.224.


[Закрыть]. 4 декабря 1941 г. командующий партизанским движением А.В. Мокроусов подписал приказ № 10 «О раздутых штатах в отрядах», вводимый в действие с его получением. Предписывалось численность отряда иметь в 120 человек, включая разведку в 15 бойцов; в управление отряда входили: командир, комиссар, начальник штаба, начальник разведки, уполномоченный особого отдела, а также начальник хозгруппы, врач (медсестра), повар[307]307
  Брошеван В.М. Симферополь 1941–1944. Симферополь: Таврида, 1994. С.39.


[Закрыть].

Конец осени и зима 1941–1942 г. в Крыму отмечены крайне неблагоприятными погодными условиями, сильными морозами и снегопадами. Но основной ущерб партизанскому движению нанесла потеря партизанскими отрядами продовольственных баз в конце 1941–1942 гг. Из-за безответственного отношения многих партийных и советских руководителей, недостаточного контроля за ходом завоза и укрытия продовольствия и, главное, отсутствия до последних дней октября штаба партизанского движения и штабов районов, а также из-за крайне малого числа базировщиков и автотранспорта, выделявшегося истребительными батальонами, было укрыто (закопано в землю) только 60–70 % от всего завезенного, а 30 % осталось на поверхности[308]308
  Мельничук Е.Б. Подготовка партизанского движения в Крыму // Город-герой Севастополь. Неизвестные страницы (сборник). 2007. № 4 С.99.


[Закрыть]. Однако, как уже отмечалось выше, уже к началу 1942 года даже эти базы были в основном потеряны.

Противник. Немецкое командование оценивало силы крымских партизан в 10000 человек и с самого начала планировало энергичную борьбу с ними[309]309
  Антипартизанская война в 1941–1945 гг. / под ред. А.Е. Тараса. М.: АСТ; Мн.: Харвест, 2005. С.65.


[Закрыть]. Необходимо отметить также усилия германских оккупационных войск и спецслужб, направленные на активные действия пронемецки настроенных местных жителей по разграблению продуктовых баз, в т. ч. через создаваемые «отряды самообороны». В частности, в приказе начальника штаба 11‑й армии отмечено: «Борьба против партизан должна предусматривать уничтожение продовольственных складов и складов боеприпасов. В этих случаях партизаны будут вынуждены получать помощь в населенных пунктах, зачастую применяя силу. Население вынуждено будет обороняться, в том числе и c помощью немецких войск, находящихся в этих районах. В населенных пунктах, далеко расположенных от немецких войск, нужно организовывать самооборону…»[310]310
  Германские документы о борьбе с крымскими партизанами в 1941–1942 гг. // Пер. с нем. Г.А. Литвина; Подг. к публ. А.В. Ефимова // Москва Крым: Историко-публицистический альманах. Вып. 1. М., 2000. С. 281 295.


[Закрыть] Фактически сразу после прихода оккупантов в те или иные места горнолесной части Крыма, регулярные части немецко-румынских войск и подразделения полевой жандармерии, находившиеся в распоряжении начальников тыловых районов армейских корпусов, дивизий и созданных местных военных комендатур, стали нападать на партизанские отряды и с помощью дезертиров из отрядов и других пособников из местного населения, добровольно ставших проводниками, громить и грабить партизанские базы (а особенно «перевалы», на которых находились запасы, не вывезенные в места скрытого хранения). По всему Крыму в спешном порядке были сформированы местные комендатуры, возглавлявшиеся военными комендантами (немецкими или румынскими). Военные коменданты местных комендатур в своих зонах ответственности с помощью строгих репрессивных мер ввели жесткое регламентирование жизнедеятельности гражданского населения, организовали сбор и сдачу советского оружия и боеприпасов, военного имущества и техники, патрулирование и охрану коммуникаций, населенных пунктов и важных для режима объектов. Комендатурам придавались подразделения расквартированных в их районе полевых войск и полевой жандармерии (в крупных населенных пунктах), которые немедленно приступили к созданию опорных пунктов в местах своей дислокации, установлению и поддержанию оккупационного режима и организации взаимодействия с военными гарнизонами, плотность которых увеличивалась по мере приближения к непосредственному району боевых действий. С начала оккупации Крыма до августа 1942 г. функции полиции порядка на полуострове выполняла полевая жандармерия 11‑й армии. Помимо этого, в обязанности командиров оперативных групп (Einsatzgruppe) входило также формирование органов полиции безопасности и СД на оккупированных территориях. В некоторых районах, в том числе в Крыму, где шли активные боевые действия и обстановка долгое время оставалась чрезвычайно напряженной, эти командиры и их группы подменяли, по сути, аппарат полиции безопасности и СД на неопределенный срок. Тайная полевая полиция (Geheime Feldpolizei, ГФП; другой вариант перевода – тайная военная полиция) осуществляла военно-полицейские функции, являясь, по сути, армейским аналогом гестапо в зоне боевых действий, во фронтовых и армейских тылах. ГФП являлась ведущим звеном в системе борьбы с крымскими партизанами и подпольщиками. В распоряжении штаба 11‑й армии находилась 647-я группа ГФП. Во второй декаде ноября подразделения ГФП и Айнзатцгруппы D начали прибывать в Симферополь. В связи с тем, что теперь весь полуостров был тылом немецких войск, вся полнота военно-административной власти на его территории перешла к соответствующим органам штаба 11‑й армии Э. фон Манштейна.