Текст книги "Моменты счастья"

179

Конец августа 1990 года. Мы – я, моя мама и мои маленькие дети – возвращаемся в город из пустынного в будний день дачного поселка. Надо пройти довольно долгий путь до берега Волги, куда к дебаркадеру приходит небольшой теплоход «Москва». Дорога идет через сосновую рощицу, вдоль ерика, заполненного водой, где любят смывать трудовой пот дачники. День жаркий, тихий, полный солнцем, ленивым птичьим пересвистом, стрекотанием кузнечиков, мельканием бабочек в пожелтевшей траве, клонился к закату. Дети попросили разрешить им искупаться на мелководье. Разрешение было получено, и они упоенно принялись голышом плескаться в теплой прозрачной воде. Мы с мамой стояли рядом, любуясь их загорелыми младенческими телами, наслаждаясь их радостью и своим покоем. И вдруг меня залила волна невероятного счастья от физически ощутимой связи с потоком жизни. Вот я – молодая мать, в любви родившая этих чудесных мокрых хохочущих созданий – девочку и мальчика, лучше которых нет на всем свете. Рядом, улыбаясь, стоит моя мама. У наших ног – корзинки с плодами, выращенными нашими руками. Песок под босыми ногами, ветер, пропахший прогретой землей, травами, речной водой… А я – капелька в потоке, связующее звено, веточка дерева совершенного Божьего мира… и все у нас впереди – огромная счастливая, полная любви и трудов бесконечная жизнь…

Ирина Наумова

180

А у меня сейчас осень. Мне восемь лет, и я уже хожу во второй класс. Но сейчас воскресенье, и я не в школе. Мы идем с дедушкой по грибы. Дедушка еще жив. На мне вязаная розовая шапка с помпоном и платье в клетку. Дедушка все время поправляет мне завязки… И он рассказывает мне какие-то удивительные истории. Называет меня любимой внучкой и подкидывает на руках. А я, подлетая, вижу как будто все со стороны: и себя, и дедушку, и оранжевый лес. И весь мир, который очень и очень спокоен. Я счастлива.

Кира

181

Апрель, 2006 год. Улица в вечерних огнях, на брусчатке сияют капли от прошедшего дождя, воздух наполнен невероятными запахами – так пахнет весна. Я иду со встречи с очень дорогим мне человеком, на душе светло и радостно. Сажусь на лавочку в ближайшем сквере, чтобы насладиться сполна этой атмосферой. Тут рядом присаживается еще одна девушка, с улыбкой смотрит вокруг и вдруг обращается ко мне: «Совсем веснеет, правда?» «Да…» «Держите, это вам», – протягивает мне с улыбкой цветочек и уходит. И от этого всего вместе: приятной встречи, атмосферы, от того, что незнакомый человек разделил со мной радость от наступившей весны, да еще и неожиданно подарил цветочек, меня накрывает просто волна счастья! От нахлынувших эмоций слезы текут ручьями. Все-таки для моментов счастья нужно совсем немного…

Екатерина Грабова, Киев, 26 лет

182

Мне семь лет, я иду к себе в комнату, сворачиваюсь калачиком на кровати и накрываюсь одеялом с головой. Я делаю так, потому что кто-то из одноклассников мне сказал, что так чувствует себя в безопасности.

Еще совсем не поздно, может, девять часов вечера. Я лежу, ожидая поцелуя на ночь. Я прислушиваюсь к скрипу паркета под папиными ногами. И притворяюсь спящей, когда он тихо открывает дверь. Потом его лицо оказывается совсем рядом-рядом, и я плотно-плотно жмурю глаза. Он колюче целует меня в макушку и, пятясь, уходит.

Рано утром я просыпаюсь, шлепаю через прихожую в родительскую спальню и притуливаюсь рядом с ним на самом краешке кровати, чтобы досмотреть свой самый сладкий сон. Когда папа встает на работу, я быстро перекувыркиваюсь на то место, где он только что спал.

Вечером папа забирает меня с продленки, и мы идем с ним за руку по улице.

И теперь, когда я представляю себе счастье, я вижу себя с папой.

Yulya C-ova

183

Я никогда не забуду июль 2003 года. Тогда я закончила второй курс института, и мы продолжали встречаться с С… У нас с ним всегда были сложные, запутанные отношения, понятные только нам двоим. Мы уже несколько раз по разным причинам расходились и снова сходились. Он заканчивал пятый курс университета, и у него появилась необходимость свободы… Были майские праздники, когда он ушел… У него была такая особенность – он просто пропадал, ничего не объясняя.

В возрасте девятнадцати-двадцати лет переживания проходят быстрее, но острее и болезненнее. У меня была большая компания друзей, было легко занять свое время. Я переживала, и очень сильно, несмотря на то, что это было уже не первый раз. Ах да, забыла сказать, что все-таки он объявился и наговорил мне такого, что уж лучше было бы и не слышать… Время шло, июнь прошел быстро – это же время летней сессии, а потом мы все время куда-то выбирались отдыхать на подмосковную природу. По-прежнему было тяжело, особенно когда я видела его с девицами не первой свежести, ну, видимо, ему на тот момент не хватало именно этого.

Время продолжало идти, я стала приходить в себя, пытаться наладить свою жизнь. Это был июль, может, его середина… Он позвонил и пригласил сходить куда-нибудь. Естественно, я отказывалась (надо же повысить себе цену), но в итоге он меня уговорил. Мы встретились, где-то посидели, и он пошел провожать меня домой. Мы пошли пешком. Вы помните, каким теплым бывает июльский вечерний воздух? Я тоже отчетливо помню и могу в любой момент представить. Мы дошли до подъезда, но расходиться не хотелось, хотелось разговаривать без остановки… Мы сели на лавочку и разговаривали только о нас, нет, точнее, это он говорил все время обо мне, мы выяснили все друг у друга, что не давало покоя… Я не знаю, сколько времени прошло: час, два, три… Недовольная мама пыталась сообщить, что пора домой и не очень-то прилично сидеть на лавке у подъезда. Но разве для нас это имело значение? Я была счастлива. Я услышала все, что хотела и мечтала услышать… Ночи не было, был вечер, сумерки и рассвет, июльский рассвет… Люди начали выходить на работу. В шесть утра мы поймали такси и приехали к нему домой, на траве была роса, и чирикали птицы; мы сели на качели, и было так хорошо, хорошо от того, что мы снова были вместе… Я была счастлива – рядом был он. А потом его мама приготовила оладьи со свежей малиной и сказала, что очень рада видеть меня снова в их доме…

Это было так давно, практически в прошлой жизни, а память бережно хранит каждый миг из этого дня или, даже лучше сказать, ночи… июльской ночи, когда я была счастлива.

Елена

184

Самое большое счастье для родителей – видеть, как их родные дети выступают. Как правило, все плачут от счастья. И это слезы счастья действительно настоящие. И вот когда моя дочка, очень худая в свои четырнадцать лет, ледяными пальчиками выстукивала Шопена, я сидела и лила горячие слезы, потому что накануне мы пошли на базар и купили ей длинное платье, первое в ее жизни. Для нее это было большое несчастье – экзамен. А для меня было фантастическое счастье. И когда мой сын Гена устраивает спектакли, я тоже ужасно горжусь и радуюсь. И когда внук Петр, который бывший «поросенок Петр», а сейчас ему девятнадцать лет, сдавал в музыкальной школе экзамен, играл на скрипке, концерт, сидела вся родня, все дружно плакали от счастья. Понимаете? И когда ребенок устраивает выставку своих работ, и когда он вдруг танцует что-то такое, это чистое счастье человека, без примесей.

Людмила Петрушевская

185

Июнь 2013 года. Ты сидишь на полу совершенно голым. Глаза наполнены искрящимся счастьем, и смеешься изо всех сил. Да, ты сам сделал это. Сам, без моей помощи. Ты пыжился и кряхтел, сопел, но дополз до ящика своих любимых игрушек сам. Это твои первые шаги, мой маленький сын. Как бы я хотела, чтобы ты запомнил это и всегда с таким чувством счастья добивался своих целей.

Катя Кручинина

186

1995 год. Мне шестнадцать лет. Лето. Отдыхаем на даче у подружки. С нами ее мама. Всего нас пять девочек-подружек. Каждое утро мы ходим за водой к роднику, а вечером за свежим молоком в деревню. Воду таскать тяжело, но мы этого не чувствуем. Под палящим солнцем, с тяжелыми бидонами воды… Наша комната развешана большими постерами наших кумиров – Garry Barlow, Mark Owen, Michael Jackson и только маленькая фотография Владимира Преснякова, которую я повесила прямо над кроватью. Мы слушаем кассеты до дыр, перематывая с нетерпением. Мы поем вечерами под гитару, забираемся высоко в горы, закапываем «клад», влюбляемся в соседских мальчиков-рокеров и чувствуем себя очень неловко, когда они приходят к нам в гости и видят изображения наших кумиров. Мы фотографируем полную луну на простенький фотоаппарат, носим ветровки друг друга, сидим на тропинке в саду поздно ночью и ждем падающих звезд, чтобы успеть загадать желание… Счастье!

Марина Мелкумова

187

То прекрасное ощущение, когда ты сквозь сон слышишь, как где-то там внизу дворники сгребают лопатами снег. Как им помогает большая холодная машина. И ты так тихо разлепляешь один глаз-разведчик. Видишь, что на улице еще темным-темно и тревожно, соображаешь, что до звонка твоего будильника еще минимум полтора часа, и… снова ныряешь в дрему. И вот она, последняя мысль, прежде чем сладко уснешь: «Как же хорошо, что есть вот такие смелые дворники, что в такую рань противостоят стихии. И как же хорошо, что ты сейчас не с ними». Что, конечно, от сумы и метлы не зарекайся, и что в армии ты наподметался, но все-таки здорово, что получил потом образование, и что утром надо поделиться этой мыслью с сыном… когда сладкий зевок обнуляет все планы и моментально погружает в предрассветный сладкий сон.

Александр

188

Август 1990 года. Мне девятнадцать лет. Я стою на палубе авианосца. Я – моряк и служу здесь. И служить мне еще долго… Корабль стоит на рейде Севастополя. Мы с другом крадемся к борту, чтобы искупаться. Вдалеке видны огни города, и даже доносится музыка. Где-то танцуют и веселятся те, кто, в отличие от нас, свободен. Я ныряю в теплое Черное море. И вдруг: весь свечусь. Это какие-то микроводоросли так реагируют на чужеродное, то есть мое тело. Подо мной километр воды. И я парю в ней. По-настоящему парю. Я – счастлив. У меня нет на это никаких материальных и даже эмоциональных причин. Но я – счастлив. Здесь и сейчас, маленькая фигурка, плавающая вокруг огромного корабля. Почему-то в тот момент у меня было это странное и необъяснимое знание: «Все будет хорошо».

Алексей Топорков

189

1990 год. Я курсант четвертого курса лениградского вуза. Хитрым замыслом удается отпроситься на все выходные, и первым же поездом уезжаю в Ригу к любимой.

Поезд прибывал в пять утра с хвостиком. Не стал ждать первого троллейбуса и пешком отправился по улицу Суворова в Пурвциемс. Рефреном в голове звучал припев Любэ «А я дойду…». Был счастливее всех на свете – я приехал домой, где меня ждала будущая жена.

Дмитрий Чернобаев

190

Октябрь, а солнце греет, как летом. Мы сидим в Узком на берегу пруда и пьем сидр. Прям «из горла», передавая бутылку по кругу (а приличные вроде люди!). Солнце сияет, нестерпимо бликует вода, горят золотом листья на липах и кленах, на земле лежит оранжевый шуршащий ковер. И пальто брошено в сторону, и зима так бесконечно далека… Мы болтаем, пьем сидр, привезенный аж из самой Франции, – и мне так хорошо! Я счастлива.

Нина

191

Я счастливый человек. Во многом своим счастьем я обязан своей бабушке, которая воспитывала меня с братом. Ее в этом году не стало, но ее истории я буду помнить всегда. Одну из них она особенно часто повторяла. Думаю, что в эти минуты она была счастлива.

Вот эта история. Теплая кубанская осень 1943 года, окраина станицы Елизаветинской. Мне почти шесть лет. Я, переделав все домашние дела, убежала играть на улицу. А домашних дел, по крайней мере у меня, младшей из девятерых детей, стало меньше после того, как немцы отобрали всю нашу домашнюю живность и главное – нашу Калинку. Мама целыми днями ходит грустная, но я-то знаю, что грустит она не от того, что жалко ей кур и утят, не от того, что боится она нищеты – ведь смогла же наша большая семья выжить после того, как в 1937 году забрали папу. Она грустит, потому что не было давно писем с фронта от единственного сына Якова. Грустим и мы с сестрой Дашей, глядя на маму. Особенно грустно тихими вечерами, когда красное солнце молча скатывается по чистому небу за горизонт. Но накануне вечером нам было очень даже хорошо: маме принесли целый бидон меда. Они не сказали откуда, но я так думаю, что от маминой тетки. В тот вечер у нас был самый вкусный ужин – домашний хлеб и мед. После мама сказала Даше взять сапу (т. е. тяпку, на кубанской балачке) и идти за ней. Я тоже пошла: дома одной оставаться страшно. Но как только вышли за калитку, я вспомнила, что в это время на тропинках и в траве полно жаб, и мне стало не только страшно, но и противно. Пришли к ивам, что росли за огородами, на полянке, где мы, дети, играем обычно. Закопали бидон, аккуратно уложили траву на место, чтобы не видно было, и вернулись спать.

Сегодня такой хороший день: ясное небо. Позже, после обеда, мы пойдем купаться на Кубань, а пока можно поиграть на полянке. Но в полдень из соседских детей тут почти никого нет. Только вредные Мишка да Варька. Они часто выходят играть к нам с намазанным горчицей хлебом. Когда они приходят с запачканными лицами, любая, даже самая оживленная игра приостанавливается – мы все заглядываем им в рот, ведь мало кто из нас всегда сыт. Мама говорит, что когда придут наши, то их деду станет не так хорошо жить, ведь он предатель и полицай.

«У-у-у, пухлый Мишка и вредная Варька, как же вы мне надоели! Сейчас я вам покажу, что и у нас кое-что есть, что и нам можно завидовать, ведь у нас есть целый бидон меда», – думаю я. Подбегаю к самой крайней иве, к той, где раньше была качеля, где теперь закопан наш мед, висну на ветке. Прыгаю вверх и вниз и кричу: «А здэсь матэ мэд закопали! А здэсь матэ мэд закопали!» Повторяю нараспев и прыгаю. Какое счастье! Пусть слышат все. Но почему Мишка и Варька не слушают меня? Чем это они там заняты? Кричу громче: «А здэсь матэ мэд закопали, и вечером мы будемо його йысты». Подбегает Даша, бьет меня по спине и тянет вниз. «А ну прэстань, сабача мать! Хочешь, шоб их дэд отнэс мэд нимцам?!» – говорит, вся растрепанная. А я продолжаю еще громче: «А здэсь матэ мэд закопали, и мы будэмо його йысты! А здэсь матэ мэд закопали!» Мишка и Варька не слышат. Даша побежала за мамой. А я спрыгнула, стою и думаю, вся красная от радости и жары: «Да что там мед, у нас много чего еще есть и много чего еще будет. А то, что мы живем в сарае после того, как в дом попала бомба, так это ничего, это временно. Вот отпустят папу, вернется Яков с войны, и мы быстро новый дом не то что из самана – из камня сложим. Потом мы, восемь сестер, его побелим и поставим большой стол для всех соседей. И много же будет на том столе всего вкусного!» Я пока не знаю, что отца расстреляли сразу после ареста, еще в 1937 году, что брата убьют на фронте, что после войны будет голод. Сейчас я абсолютно счастлива.

Вечером мама пошла перепрятывать мед, но меня с собой на этот раз, как я ни просила, не взяла.

Антонина и ее внук

192

Лето 1977 года. Я теперь второклассница, но это будет 1 сентября, а сейчас я иду в летний школьный лагерь. Дорожка, солнце такое теплое, и мой желтенький костюмчик, который сшила мне мама. «Я такая счастливая! Просто счастливая», – думаю я.

Юлия Панкова

193

Утро. Муж сосредоточенно смотрит в монитор. Что-то по работе… Я, проходя мимо, пытаюсь его поцеловать, он отмахивается, потому что мешаю. Я снова прохожу мимо и целую его в голову. Он недовольно хмурится. Затем я надеваю шорты на голову и начинаю танцевать перед ним. Не сразу, но он замечает, что что-то происходит. Начинает смеяться, я продолжаю кривляться, а затем… мы танцуем вместе. Счастье!

Анна Шустова

194

Октябрь 2000 года. На юрмальской даче мы отмечаем день рождения нашего друга Каспара. Мы выходим на улицу подышать и посмотреть на звезды. Там – зябко, и мы уже жалеем, что покинули теплую комнату с камином. Но мужественно кутаемся потеплее и поднимаемся на горку. Плюхаемся на листву и, прижавшись друг к другу, смотрим на луну, отражающуюся в реке. Вдруг кто-то предлагает на нее повыть… И вот мы, двенадцать трезвых еще, в общем-то, человек начинаем выть, подражая волкам. Сначала был кураж, а потом все началось по-настоящему. Мы выли с удовольствием. В нашем вое была боль, радость, страдание, решительность и обреченность, там были опыт и предвкушение, в нем слышались обиды и надежды… Что это было? Массовый транс? Не знаю. Знаю, что был абсолютно счастлив тогда, сидя с друзьями и воя на луну.

Алекс Дубас, радиоведущий

195

Август 2011 года. Мы сидим на балконе, он вдруг спросил: «А поехали на Казантип?» Я не поверила. Уже спустя три дня и две тысячи километров украинских дорог мы оказались в другой вселенной, полной радости, музыки, света, солнца, моря. Вокруг нет ничего, кроме улыбок, сансетов и ощущения остановившегося времени. Говорят, счастье длится мгновение и из таких мгновений состоит жизнь, но сейчас наше «счастье» длится две недели, а на потом – еще две, а потом еще и еще… Мы инфицированы.

Ромашка Камшайнова

196

История моей прабабушки. 5 апреля 1942 года. Блокадный Ленинград.

Мой день рождения. Дочь приходит домой после двух рабочих смен на заводе. Приходят сын с невесткой. Мы все живем вместе в коммунальной квартире на Пряжке. Так легче и теплее. Будет праздничный ужин: гороховый суп с хлебом. Настоящий кофе (последний от купленных двух килограммов в первые дни осени, когда объявили о блокаде) и сахарин.

Дочь разворачивает и достает из тщательно запакованного пакета настоящий свежий огурец! Мой самый любимый овощ!

Его запах свежести и запах весны до конца моих дней будут связаны с волшебством и счастьем…

Инна Ильина

197

«Приключения невидимых червячков в России, или Гоголь-моголь» – так называется мое счастье. Это был перфоманс, где мы сбрасывали на сцену шесть тысяч яиц, четыре тонны мусора, и семьдесят актеров в арт-объектах разного калибра выходили на сцену и скидывали на сцену свою одежду в зрителя. То, что я хотел вложить в этот спектакль, оно разрешилось совершенно неожиданным для меня образом и превратилось в такой импровизационный хаос, который я никогда не мог предположить. И эта неожиданность, эта случайность, которая произошла во время «Гоголя-моголя», – она меня сразила. И вот это чудо вдруг открывшегося неизвестного тебе прежде, конечно же, является для меня как художника наивысшим пунктом счастья.

Андрей Бартенев, дизайнер

198

2001 год. Июль. Я вожатый отряда детей из казанского детского дома в летнем детском лагере. Кончилась смена, и мои подопечные уезжают обратно к себе в «дом». Трехлетний Максимка стучит в окно и кричит: «Папка, пока!» Бегу за автобусом.

Ринат Галиев

199

Август 2003 года. Мне семнадцать лет, я пару месяцев назад закончила одиннадцатый класс и месяц назад провалила экзамены в университет. На душе неприятный осадок. Родители уговорили поехать с ними на море. Я никогда и не видела моря. Мы приехали около часа назад, сумерки. Иду по незнакомым улочкам, распутывая клубок мыслей, и вижу его. Меня охватила эйфория. От красоты, величия, силы и спокойствия. Перламутровое, нежное, столько тайн хранящее. Внутри совсем не осталось беспокойства. Я сижу на гальке совсем вблизи, в ладошках сжимаю округлый камушек, любуюсь, а в голове звенит приветствие: «Вот ты какое! Привет, море, это любовь с первого взгляда». Счастье.

Елая Сказка

200

Лето 1994 года. Я в спортивном лагере на озере Севан. Как и полагается, все немного друг в друга влюблены. Мы сидим у костра и поем песни под гитару вместе со взрослыми. Нас никто не гонит в палатки спать, а это значит, что теперь и меня считают взрослой. Кто-то из парней страстно поет: «Я готов целовать песок, по которому ты ходила», – и зазывающие смотрит на девушку. Ощущение, что вместо дров жгут любовь и мы дышим этим воздухом из неги и нежности. В пяти метрах от костра – сплошная мгла. Я ощупью иду к гамаку, ложусь в него и чувствую, что там кто-то уже лежит. В первую же секунду по запаху я узнаю мальчика, в которого влюблена. Мое сердце стучит так, что кажется, его слышно по всей окрестности. Мы лежим в гамаке, держась за руки, и он рассказывает мне про звезды и галактики. Полное ощущение счастья и гармонии с природой.

201

Июль 2013 года. Львов. Мы только что, в очередной раз, сменили место жительства. Сын собирает на ковре конструктор, муж работает рядом с ним. Я сижу на кухне и пишу своим родителям в скайп: «У нас все хорошо. Спокойно и позитивно». Счастье!

Яна Завада