Текст книги "Мишкин ковчег"

Глава 14. Летучий голландец

Миша спал глубоко и тяжко. Ему снились живые Саргассы, вылезающие из моря и хватающие корабль своими длинными цепкими руками. Миша просил их отстать и отпустить корабль, но они только смеялись Мише в лицо беззвучным смехом. Одна из Саргасс высунула свои длинные красные руки из воды высоко-высоко, схватила Лосика за хвостик и потащила в воду. Лосик закричал и стал упираться. Миша вытащил весло из уключины и стал бить Саргассу по рукам, но она не выпускала хвостик, а только шипела, извивалась и удлинялась. И хвостик у Лосика стал вытягиваться, пока наконец не стал длинным, как якорная цепь. И за этот хвостик ухватились сразу все Саргассы и потащили корабль вглубь океана.

От ужаса Миша проснулся. Он был весь в поту, и ему очень хотелось пить. Миша подошел к канистре, налил половину кружки и выпил. Хотелось ещё, но воду надо было экономить. В трюме стояла духота. Бизон храпел, как гусеничный трактор, Лосик постанывал и посвистывал, Верблюд что-то бормотал во сне, а Волк хрипло бранился.

Миша поднялся из трюма на палубу. Яркая полная луна заливала океан своим светом. Казалось, что океан тоже светится из глубины тусклым фосфоресцирующим сиянием106106
  Фосфоресцирующее сияние – бледный зеленоватый свет.


[Закрыть]. Вокруг было так тихо, как будто весь мир погиб и не осталось ни городов, ни стран, ни материков, ни островов, ни зверей, ни людей, ни трамваев, ни троллейбусов и ни автобусов. Один «Мишкин ковчег» завис в бесконечности между вечной луной и вечным океаном, один посреди Вселенной, крошечный, обитаемый и беспомощный мирок. От этих мыслей сразу захотелось плакать.

Слезы навернулись на глаза, и лунный свет заиграл, заблестел и рассыпался на сотни оттенков. Миша протёр глаза. Но вместо одного яркого пятна Луны Миша увидел два. Второе поднималось из океана на горизонте. Миша протёр глаза ещё раз, но яркое пятно вдали не исчезло.

Спотыкаясь в темноте, Миша кубарем скатился в трюм, вытащил у спящего Волка из-за пазухи подзорную трубу и снова выскочил на палубу. Он боялся, что свет пропадёт. Но тот не только не пропал, но, наоборот, стал ещё ближе и ярче. Миша направил подзорную трубу на пятно и увидел корабль.

Да, это был большой трёхмачтовый корабль – фрегат. Но корабль сиял сам по себе каким-то странным мерцающим светом. Светился абрис107107
  ² Абрис – силуэт.


[Закрыть] судна, светился бушприт, от кончиков всех рей и мачт в стороны расходились странные вытянутые светящиеся пучки. Но самое удивительное было то, что, несмотря на полный штиль, паруса на фрегате были словно раздуты ветром. Они не колыхались, не трепетали, как обычные паруса при обычном ветре, а упруго стояли, застывшие в неподвижном воздухе. И этот странный корабль быстро приближался к «Мишкиному ковчегу».

Миша схватил веревку судового колокола и бешено заколотил медным языком.

Звон колокола взорвал океан, луну и сумеречное сияние. Охая и спотыкаясь, звери высыпали из трюма на палубу и стали оглядываться по сторонам.

– Вот! Смотрите! – Миша, указал на странный корабль, который стал уже хорошо различим невооруженным глазом.

– «Летучий голландец»! Это «Летучий голландец»! – каким-то чужим сдавленным голосом просипел Волк. – Мы пропали!

От этих слов у Миши по телу пробежали мурашки, выстроились в шеренгу, бросились вверх, завязались узлом на макушке и даже слегка приподняли Мишины волосы. На Бузоне шерсть тоже стала дыбом. Лосик остолбенел и даже не мог пошевелить ушами. Волк беззвучно открыл пасть. Один лишь Верблюд казался спокойным.

– Явление «Летучего голландца» в районе Бермудского треугольника многократно описано в исторической литературе, – протянул Верблюд, – и, следовательно, не может считаться экстраординарным108108
  Считаться экстраординарным – считаться чем-то необычайным.


[Закрыть]. Хотя существование кораблей-призраков не является научно подтверждённым фактом, однако…

От этого спокойного, ровного и родного голоса друзьям сразу стало гораздо легче. Шерсть на Бузоне приобрела первоначальное положение, Мишины мурашки рассыпали строй, а Волк закрыл пасть. Один лишь Лосик продолжал пребывать в оцепенении.

– …Никем не доказано, что встреча с «Летучим голландцем» несёт опасность морским путешественникам, – завершил свою тираду109109
  Тирада – длинная сказанная фраза.


[Закрыть] Верблюд.

– А… а… а почему на нём мачты светятся? – спросил Миша.

– Наблюдаемое нами явление не содержит ничего мистического110110
  Мистическое – волшебное.


[Закрыть] и называется «Огни святого Э́льма». Они образуются при высокой напряжённости электрического поля в атмосфере, что чаще всего бывает во время грозы или при её приближении. По своей физической природе огни святого Эльма представляют собой особую форму электрического коронного разряда111111
  Электрический коронный разряд – электрический ток, который пробегает по воздуху от торчащей проволоки и чего-то подобного. Встречается редко, обычно перед грозой.


[Закрыть].

После этих слов Верблюда Лосик тоже очнулся.

– Угу, угу, угу, – сказал Лосик, – у меня тоже была игрушечная корона, и она тоже светилась. А вот грозы больше не хочется.

– А там есть эти, ну, как их там, голландцы? – спросил Бузон.

– Зачем тебе голландцы понадобились? – прохрипел Волк.

– Как зачем? – удивился Бузон. – Пободаться!

– Ты ещё не набодался? – удивился Волк.

– Маловероятно! – ответил Дрëма.

– Что маловероятно? – уточнил Волк.

– Маловероятно, что ему там будет с кем бодаться, – уточнил Верблюд.

Между тем «Летучий голландец» вплотную приблизился к «Мишкиному ковчегу» и предстал перед друзьями во всем своём великолепии. Белые тугие паруса парили в идеальном порядке над поверхностью океана. Белая безжизненная палуба была залита лунным светом, в котором сияли начищенные до блеска медные пушки. Золотистый штурвал мерно покачивался из стороны в сторону, словно ведомый чьей-то невидимой рукой. Но на палубе не было ни души.

Друзья замерли, пораженные этим величественным и странным зрелищем. «Летучий голландец» мягко и беззвучно прикоснулся к «Мишкиному ковчегу». Обе палубы оказались на одном уровне.

– А давайте туда заберемся и посмотрим? – предложил Миша.

– Ой, зачем? Не надо, не надо! – запричитал Лосик.

– Риски, связанные с посещением «Летучего голландца»… – начал было Верблюд, но его перебил Бузон.

– А что? – сказал он. – Пойдем, посмотрим, куда они все попрятались!

– Акула мне в печень, – прохрипел Волк, – я капитан и не покину свой корабль в открытом море. Идите сами, если хотите!

Миша, Верблюд и Бузон зацепили два швартовых конца112112
  ⁷ Швартовый конец – верёвка (помните про «веревку»?! ), которой привязывают корабль к причалу.


[Закрыть] за «Летучий голландец», достали из трюма абордажный мостик, брошенный пиратами, вытащили его на палубу и перекинули на таинственный корабль.

– Ну, кто полезет первым? – спросил Верблюд.

– Может, я? – предложил Бузон.

– Не надо, – ответил Верблюд, – ещё дров наломаешь!

– Я дров не ломаю, – ответил Бузон, – только мачты.

– Тем более, – подтвердил Верблюд.

Первым по мостику отправился Миша, за ним перебрался Бузон и, наконец, Верблюд. Они осторожно обошли палубу, но никого на ней не обнаружили. Дверь на лестницу, ведущую в трюм, оказалась открытой.

– Эй, есть тут кто на корабле? – крикнул Миша в темноту трюма.

Ответа не последовало. Миша достал из кармана фонарик и стал, не торопясь, спускаться вниз. Первой на пути оказалась каюта штурмана. Это можно было понять по навигационным приборам, лежащим на столе. Стол был застелен огромной картой. Миша подошел поближе и посветил фонариком. Карта выглядела необычно. Все материки и острова на карте были нарисованы не как обычно, а вверх ногами. Даже скромных Мишиных познаний в географии хватило, чтобы заметить неточности: между Азией и Северной Америкой был огромный пролив, шириной в половину Тихого океана, а Антарктиды на карте не было вообще.

– Дрёма, иди сюда, смотри, какую карту я тут нашёл, – громким шёпотом позвал Миша.

Верблюд протиснулся в каюту, подошел к столу и внимательно осмотрел карту.

– Это старинная карта семнадцатого века. Да и навигационные приборы из того же времени, – сказал Верблюд.

Друзья двинулись дальше. В следующей каюте они заметили следы беспорядка. Вещи были вытащены из сундуков и разбросаны по полу. Миша обнаружил элегантный камзол, пистолет с фитильным замком, несколько золотых монет и открытую серебряную табакерку с рассыпанным табаком. Верблюд сунул нос в табак, понюхал и звонко чихнул.

– Табак совершенно свежий, – сказал Верблюд, – не похоже, что он тут валяется четыреста лет.

В конце коридора оказались камбуз и кают-компания. При свете фонаря Миша разглядел на столе глиняные кружки, наполненные жёлтым пенным напитком.

– Дрëма, что это они пили? – спросил Миша.

Верблюд понюхал пену.

– Это пиво, голландское пиво, – сказал Верблюд, – следует заметить, что пена в кружках ещё не осела.

Оглядевшись вокруг, Миша заметил откупоренные бутылки и куски тёмного, но ещё мягкого хлеба. К одному стулу была прислонена шпага в ножнах, как будто ее хозяин только что присел к столу, а шпагу отстегнул и поставил рядом, чтоб не мешалась.

Печь на камбузе не остыла. В печи стоял большой чугунный горшок. Миша осторожно протянул руку к нему и сразу отдёрнул. Горшок был горячим, как огонь.

– Странно, – сказал Миша, – такое ощущение, что хозяева корабля были тут минуту назад, а между тем на корабле никого нет. Куда они все могли подеваться?

– Над этой загадкой ученые бьются уже не одну сотню лет! – сказал Верблюд, – бесследное исчезновение людей в Бермудском треугольнике и феномен113113
  Феномен – необычное событие или факт.


[Закрыть] «Летучего голландца»…

Вдруг на корабле раздался страшный звон и грохот. В который раз за сегодняшний день сердце у Миши ушло в пятки.

– Хозяева! Голландцы! Они там! – бесшумно прокричал Миша.

Миша с Верблюдом выскочили из камбуза и бросились на шум. Дверь в каюту по правому борту была настежь раскрыта. Оттуда доносились звуки борьбы.

Дрëма и Миша ворвались внутрь и при неверном свете луны, струящемся в окно, заметили огромную чёрную тень, мечущуюся по каюте. Миша посветил фонариком, и тень приобрела очертания Бузона. При виде фонарика тень остановилась.

Миша и Верблюд осмотрели каюту, но никого больше не обнаружили. Все вокруг было перевёрнуто вверх тормашками, а пол засыпан обломками мебели и осколками битого стекла.

– Что тут случилось, Бузон? – спросил Миша.

– Я его победил! – победно протрубил Бузон.

– Кого? Кого ты видел? Кого ты победил? Скажи! – заспешил Миша с вопросами.

– Голландского бизона! – гордо ответил Бузон.

– Где ты его видел? Какой он был и куда делся? – не отставал Миша.

– Огромный, страшный, морда глупая и свирепая, один рог немного набок. Я вошёл, а он из темноты прямо на меня смотрит! Я бросился на него, а он на меня. Мы сшиблись, и тут вдруг всё посыпалось и зазвенело. А потом рухнуло прямо на меня! Я отскочил, кручу рогами, ищу врага, а его уж и след простыл!

– Кажется, наш бодучий друг только что уничтожил зеркальный голландский шкаф работы неизвестного мастера семнадцатого века вместе с изысканным венецианским сервизом114114
  Венецианский сервиз – сервиз, вы знаете, это набор посуды, а венецианский – значит, сделанный в Венеции. Сервизы из венецианского стекла ценились на вес золота.


[Закрыть], – задумчиво проговорил Верблюд, разглядывая осколки на полу, – наш коллега115115
  Коллега – товарищ по работе, тот, кто делает похожее дело. Похоже, что Верблюд съязвил.


[Закрыть] не только дров наломал, но и посуды побил немало!

– Что? – промычал Бузон. – Какой ещё шкаф?

– Что ты наделал, Бузон! – возмутился Миша. – Что мы теперь скажем хозяевам корабля?

– Появление команды мне представляется маловероятным, – сказал Верблюд, – корабль пуст.

– А как же табак, и пиво, и горячая печь? – удивился Миша.

– Возможно, что мы наблюдаем пертурбацию в пространственно-временном континууме, или, попросту говоря, дыру во времени.

– И что? – не понял Миша. – Вся команда туда провалилась?

– Скорее наоборот, – пояснил Верблюд, – это из дыры вывалился «Летучий голландец», а команда осталась там, где жила. В семнадцатом веке.

Миша, Верблюд и Бузон ещё раз осмотрели корабль-призрак, а затем вернулись на «Ковчег». Собравшись все вместе, путешественники провели походное совещание, на котором было решено ничего с «Летучего голландца» на борт «Мишкиного ковчега» не брать.

– Мы не можем уносить музейные ценности, – сказал Миша, – а пища и вода могли испортиться за четыреста лет. Потом животы у всех будут болеть!

– Я полностью разделяю благородные соображения116116
  Благородные соображения – устаревшее выражение, которое означает очень честные и добрые мысли. Сейчас почему-то так не говорят.


[Закрыть] нашего юного друга, – поддержал Мишу Верблюд.

– И зачем нам только попался этот «Летучий голландец»? – недовольно прохрипел Волк. – Толку от него, как от бизона молока!

– Надо подумать, – сказал Миша, а потом добавил: – Вот, на море полный штиль, мы застряли в Саргассовом море, а «Летучий голландец» как-то плавает, и довольно быстро!

– Плавает полено в проруби, – проворчал Волк – Корабли – ходят!

– А что если нам привязать наш корабль к «Голландцу»? – продолжал Миша. – Может, он нас отсюда вытащит?

– Не вытащит, а утащит, – опять пробурчал Волк, – в дырку во времени он нас утащит! И мы окажемся в семнадцатом веке.

– Нет, я не хочу в семнадцатый век! – подал голос Лосик. – Меня там могут скушать!

– Все может быть, – сказал Миша, – ничего нельзя исключить, но все же это даёт нам какой-то шанс.

– Я предлагаю оставить эту бессмысленную дискуссию117117
  Бессмысленная дискуссия – напрасный спор.


[Закрыть], – вмешался Верблюд, – сейчас мы и так прочно пришвартованы к «Летучему голландцу». Давайте просто отправимся спать. Как учит народная мудрость: «Ди́ес ди́эм до́цет»118118
  «Дúес дúэм дόцет», что буквально переводится как «День день учит».


[Закрыть], что на латыни означает: «Утро вечера мудренее!».

Так друзья и порешили. Они спустились в трюм и почти сразу заснули.

Глава 15. Неизведанный остров

На этот раз Миша спал спокойно. Как ни странно, ни голландцы, ни призраки ему не снились. Наоборот, снилось что-то очень хорошее, как будто мама утром в воскресенье приготовила завтрак и гладит Мишу по голове, чтобы он просыпался. А просыпаться не хотелось, но было так легко, и приятно, и нежно. И от этого ощущения Миша пробудился. И хотя мамы рядом не оказалось, ощущение тихой радости не прошло. Что-то изменилось в окружающем мире. Миша протёр глаза, приподнял голову и сразу понял. В трюме не было душно. Свежий ветерок пробивался сквозь открытые иллюминаторы и ласково трепал волосы. Судно тоже не стояло как вкопанное, а слегка покачивалось на волнах.

Миша огляделся и обнаружил, что в трюме он один. С замирающим сердцем он бросился на палубу, но сразу увидел друзей, столпившихся на правом борту. Они внимательно разгадывали что-то на палубе. Миша втиснулся между Дрëмой и Волком.

– Что такое? – встревожено спросил Миша. – Что случилось?

– Швартовые канаты, – ответил загадочно Верблюд, – канаты смотаны в бухты119119
  Бухта – это не та бухта, куда заходят корабли, это просто аккуратный моток веревки.


[Закрыть].

– И абордажный мостик, – сказал Волк, – он аккуратно лежит у нас на палубе.

И тут Миша вспомнил! «Летучий голландец»! Его не было! Он исчез! Но это не могло быть сном!

И, словно в ответ на Мишины мысли, Верблюд заговорил:

– Абордажный мостик мы вчера вытащили из трюма, а теперь он лежит на палубе. Канаты свернуты так аккуратно, как ни Миша, ни Волк, ни тем более Лосик никогда их не сматывали. Значит, всё произошедшее не могло быть коллективной галлюцинацией120120
  Коллективная галлюцинация – это когда нескольким людям кажется, чего нет на самом деле.


[Закрыть]. А «Летучий голландец» исчез, хотя он был прочно пришвартован к нашему кораблю. Это факты, которые не имеют объяснения, но которые мы обязаны принять такими, как они есть.

– Проклятая водоросль исчезла! – сказал Волк. – Интересно, куда она могла деться за ночь?

– Ветер подул, – сказал Лосик, – может, её сдуло ветром?

– Погодите, – прорычал Волк и бросился вниз в трюм. Через минуту он вернулся с хронометром121121
  Хронометр – очень точные часы, в данном случае, папины.


[Закрыть] и секстантом.

– Смотрите! – закричал Волк. – Часы показывают семь часов утра – а солнце уже высоко! Лосик, ты помнишь, когда вчера взошло солнце?

– Помню, – сказал Лосик, – в семь часов утра, я как раз в это время ел ягель!

Капитан Волк направил секстант на солнце, ещё раз посмотрел на часы, посчитал что-то в уме и торжественно объявил:

– Сто миллиардов «Летучих голландцев» мне в кильватер, но за эту ночь мы сместились к востоку на три тысячи морских миль!

– Как говорили древние, факты сильнее слов, – глубокомысленно заметил Верблюд, – что ещё раз доказывает…

– Земля! – неожиданно подал голос Лосик. – Я вижу землю! Там будет много воды и свежего ягеля.

Друзья бросились на нос корабля. Действительно, на горизонте перед ними простиралась ровная полоска суши, за которой вдалеке угадывались горы.

Волк тщательно осмотрел берег в подзорную трубу.

– Кильсон122122
  Кильсон – толстая длинная деревяшка внизу корабля, к которой крепятся остальные детали корабля.


[Закрыть] мне в зубы, но это остров! – сказал он и скомандовал: – Поднять паруса, полный вперёд!

Не прошло и двух часов, как «Мишкин ковчег» бросил якорь в небольшой уютной бухте. Остров выглядел живописно. Густые вечнозелёные леса спускались почти к самому океану. Белоснежная полоска песчаного пляжа отделяла лес от воды. Серебристый ручей струился по песку и впадал в океан.

Путешественники радовались. Всем, и даже Лосику, хотелось поскорее попасть на твёрдую землю. Один Верблюд не разделял всеобщей радости.

– Возможно, этот остров населён, – сказал Верблюд, – кто знает, не скрываются ли на нём дикие звери или дикие люди? Надо быть настороже!

– Да ладно, Дрëма! – говорил Миша. – У нас есть оружие: три пистолета, меч, сабля, шпага, кинжал и молоток для отбивания мяса! И потом, у нас есть Бузон! Чего нам бояться?

– Я не сказал «бояться», – протянул Верблюд, – я сказал «быть настороже». Это отнюдь не одно и то же!

Друзья убрали паруса, задраили трюм и поставили корабль на якоря. Затем они спустили шлюпку, загрузили в нее провизию, ёмкости для воды, оружие, одеяла и поплыли на остров.

Предупреждение Верблюда возымело силу. Как только нос шлюпки коснулся земли, друзья вытащили её на песок и отправились на разведку. Миша засунул за пояс пистолеты и взял в руки саблю. На пляже никого не было видно. Путешественники повернули в сторону ручья. Речка казалась чистой, и Миша набрал пригоршню воды.

– Мой юный друг, – сказал Дрëма, – я не советую тебе пить сырую воду из открытых водоёмов. Тем более в тропической местности!

Миша согласился. Всей компанией они направилась вдоль ручья в глубину джунглей.

Океан звуков поглотил путешественников. Пение птиц, шум ветра в ветвях, треск, писк, шелест и шорохи окружили их со всех сторон.

Миша шёл впереди, расчищая дорогу от лиан при помощи сабли. Бизон следовал за ним в готовности немедленно забодать любого врага. Верблюд подталкивал в спину постоянно озирающегося Лосика. Замыкал процессию Волк, который клацал челюстями каждый раз, как только какой-нибудь не в меру любопытный попугай подлетал слишком близко.

Несмотря на изобилие растительности, найти что-нибудь съедобное не удавалось. Земля была покрыта жёлтой подстилкой из опавших листьев и украшена крупными узорчатыми папоротниками. Правда, иногда среди них встречались какие-то яркие красные ягоды, названия которых не знал даже Верблюд.

– Если они растут вот так под ногами, и их никто не ест, то очень вероятно, что они ядовиты, – заметил он.

– Кажется, нам лучше вернуться на берег, – сказал Миша, – еды тут все равно не найти.

Процессия повернула назад, так что теперь Волк оказался впереди, а Миша – позади. Они прошли всего несколько шагов, как вдруг что-то просвистело рядом с головой Верблюда, и на землю упал огромный кокос. Друзья подняли головы вверх, но никого в сплетении ветвей и лиан не заметили.

– Спасибо за подарок, – сказал Верблюд, – но мне кажется, что нам лучше ускорить шаг!

Друзья забрали кокос и заспешили к берегу. Солнце уже клонилось к закату. Миша развел костер из сухих веток, выброшенных океаном на сушу, и поставил на огонь чайник. Бузон натаскал из ручья воды. Дрëма соорудил из палок и одеял нечто наподобие шалаша. Волк разложил на покрывале небогатые запасы еды, привезенные с корабля. Лосик жался поближе к Мише, всюду совал свой нос и спрашивал, когда будет пора есть ягель. Миша проковырял ножом в кокосе дырку и разлил в кружки по глотку кокосового молока.

Путешественники сидели вокруг покрывала, пили чай, жевали кокос и смотрели на солнце, которое медленно тонуло в океане.

– Нам надо выставить на ночь часовых, – сказал Волк, – мы не знаем обитателей здешних джунглей.

– Конечно, – сказал Миша, – мы будем дежурить по очереди. Кто хочет быть первым?

– Я бы не возражал, – отозвался Дрëма, – я плохо засыпаю и с удовольствием буду первым. Вот хронометр. Мы будем нести вахту123123
  Нести вахту – дежурить.


[Закрыть] по два часа, таким образом, любой из нас сможет поспать ровно по восемь часов.

Договорились, что первым будет Дрëма, вторым Бузон, третьим Волк, четвертым Лосик, а пятым Миша. Верблюд взял хронометр, и друзья отправились спать в шалаш. Миша лёг между Бузоном и Лосиком. Животные приятно грели его с обеих сторон, из палатки был виден мерцающий свет костра, звуки ночного леса не пугали, а напоминали, что Миша был не посреди океана, а на тёплой, твердой и надёжной земле. Миша сладко заснул.

Глава 16. Туземцы

Миша проснулся рано. Первые лучи солнца уже проникали в палатку, лёгкий ветерок колыхал одеяла. Лосика рядом не было. Этому Миша не удивился. Лосик должен был нести вахту перед рассветом. Но было странно, что Лосик до сих пор не разбудил Мишу.

– Интересно, который сейчас час? – подумал он.

Миша вылез из палатки и огляделся. Лосика снаружи тоже не было, как не было и хронометра. Миша опять заглянул в палатку, надеясь увидеть Лосика спящим на другом месте, но и там сохатого друга не обнаружил.

Миша внимательно осмотрел песок вокруг палатки. Он увидел две глубокие борозды, тянущиеся от шалаша в сторону леса. Потом он заметил отпечатки двух пар босых ступней с широко расставленными пальцами. Эти следы вели в глубину острова. Миша сразу все понял.

– Беда! Подъём! – закричал Миша. – Дикари похитили Лосика!

Звери выскочили из палатки.

Верблюд внимательно осмотрел место происшествия, понюхал следы и важно сказал:

– Картина преступления вырисовывается довольно чётко. Около четырёх часов утра Волк разбудил Лосика, а сам пошёл спать. Лосик сидел вот здесь, видите отпечаток его хвоста на песке? А потом, вот видите, здесь отпечаток его курточки, он завалился на бок и заснул. Аборигены подошли со стороны моря, поскольку в этот час ветер дул с берега. Впрочем, они могли и не стараться, Лосик всё равно спал. Они набросили ему на морду верёвку, чтобы он не смог закричать, а потом связали нашего сохатого друга и потащили в лес. Тянули лося за копыта, так что его рога волочились по песку и оставили на нём две глубокие борозды. Хронометр дикари тоже утащили с собой. Вряд ли они смогли правильно оценить его предназначение, однако…

– Перестань говорить про хронометр, – оборвал Миша, – они утащили нашего Лосика, чтобы его съесть! Может, они уже его съели!

– Маловероятно, – ответил Верблюд, – у аборигенов124124
  Аборигены – местные жители, то же, что и туземцы.


[Закрыть] нет обычая принимать пищу на рассвете. Обычно они это делают ближе к концу дня.

– Надо бежать спасать Лосика! – закричал Миша. – Мы найдем его по следам.

– Пободаемся! – весело протрубил Бузон.

– Десять тысяч дикарей мне на обед, – прорычал Волк, – я вспомню свое тёмное прошлое, и дикарям придется несладко!

– Я буду стрелять и драться! – сказал Миша.

– Не стоит делать скоропалительных выводов о плане кампании125125
  Скоропалительные выводы о плане кампании – слишком быстрые решения о том, как воевать.


[Закрыть], пока мы не произвели рекогносцировку126126
  Рекогносцировка – разведка местности.


[Закрыть], – сказал Верблюд.

– Не произвели чего? – спросил Миша. – Говори проще, нам сейчас не до сложных слов!

– Я лишь хотел сказать, что нам надо отправляться на поиски лося, выяснить, кто его украл и придумать, как нам с ними бороться, – уточнил Дрëма.

Друзья побежали к лесу по следу от Лосиковых рогов. Когда первые деревья и лианы обступили путешественников, след пропал.

– Кажется, здесь они подвесили лося на палку и понесли. Это было весьма практичным решением с их стороны, – сказал Верблюд, – впрочем, для хорошего нюха отпечатки не нужны. Я прекрасно различаю их след по запаху.

– Я тоже, – прохрипел Волк, – сто тысяч жареных лосей, во мне просыпаются первобытные инстинкты. Я достану дикарей из-под земли!

– Полагаю, что так глубоко копать не потребуется, – сказал Дрëма, – идём!

Около часа друзья пробивались сквозь непроходимую чащу. Иногда Верблюд терял след, тогда ему на помощь приходил Волк, иногда Бузон вырывался вперед и шёл напролом через заросли. Миша рубил лианы своей саблей с таким ожесточением, словно сражался с целой армией дикарей.

Вдруг Волк остановился.

– Стойте, – прохрипел он, – я их чую! Там впереди поляна, а на ней люди, их много. На поляне горит костер. Лось тоже там.

– Да, я их слышу, – сказал Верблюд, повертев ушами, – я слышу звуки какого-то ударного инструмента. Вероятно, это тамтам!

– Где-где? – не понял Миша.

– Я имел в виду название музыкального инструмента, – сказал Верблюд, – он называется тамтам, а играет он вон там!

Верблюд указал копытом в гущу леса.

Друзья рассредоточились и стали осторожно пробираться вперёд. Вскоре звуки тамтама стали слышны и Мише. Сквозь сплетение лиан перед ними открылась большая поляна, на которой действительно горел костёр. На поляне стояла большая бурая хижина, похожая на хлев для скота. Её крыша была выложена древесной корой. Вокруг костра суетились чёрные полуголые люди. Их одежда состояла из связки пальмовых листьев вокруг пояса и цветных бус на шее. Они подбрасывали в костёр дрова и всё время пританцовывали. Аборигены, которые не были заняты разведением костра, держали в руках длинные копья и луки со стрелами. Ещё несколько туземцев в исступлении били в огромные разноцветные барабаны. Миша понял, что это и были тамтамы. Потом он разглядел два деревянных столба по обеим сторонам костра. Столбы были пестро разукрашены в зловещий красно-коричневый цвет.

Волк смотрел на поляну в подзорную трубу.

– Это идолы127127
  Идолы или истуканы – изображение духов, которым поклоняются аборигены.


[Закрыть], – пояснил он, – туземцы собираются принести нашего лося в жертву своим предкам.

Миша взял из лап Волка подзорную трубу. Действительно столбы были не столбами, а статуями с вырезанными на них свирепыми лицами. Предки аборигенов имели устрашающий вид. На головах у них были рога, почти такие же, как у Бузона. Глаза идолов были выпучены, а зубы оскалены.

– А где же Лосик? – забеспокоился Миша. – Они его ещё не съели?

– Лось находится по ту сторону хижины, нам его не видно, – сказал Волк, – и, судя по запаху, он ещё жив.

– Сейчас бодаться будем! – промычал Бузон.

– Во-первых, прошу мычать потише! – сказал Верблюд. – Хорошо, что ветер дует в нашу сторону, а на поляне очень шумно. Иначе нас давно бы обнаружили. У аборигенов очень хорошо развиты слух и обоняние. Во-вторых, план прямого вторжения представляется мне весьма рискованным128128
  ⁵План прямого вторжения представляется мне весьма рискованным – прямая атака очень опасна.


[Закрыть]. Туземцы, в отличие от пиратов, народ смелый и решительный. У них накоплен большой опыт охоты на зверей. К тому же более половины племени вооружены луками и копьями. Опасаюсь, что мы не унесём отсюда копыт.

– И что же делать? – промычал Бузон, но уже гораздо тише. – Не бросим же мы лося им на съедение!

– Ни в коем случае, – ответил Дрёма, – наш сохатый друг должен быть спасён, чего бы то нам это ни стоило. Но следует пойти на хитрость, воспользовавшись примитивными верованиями местного населения.

– Нам придется подождать, – продолжал Верблюд, – полагаю, что процесс приношения лося в жертву запланирован туземцами на тёмное время суток. Тогда же нам представится наиболее благоприятный момент для освобождения нашего сохатого друга.

Дрëма стал излагать товарищам план операции.

Весь день друзья провели около поляны, наблюдая за туземцами. Между тем постепенно темнело. На небе появилась луна, зажглись яркие тропические звёзды. Костер на поляне разгорался все ярче и ярче. Нервы у Миши были напряжены, как стропы на мачтах при сильном ветре.

Наконец друзья увидели, как на середину поляны к костру вышел толстый чернокожий туземец, весь с ног до головы обвешанный какими-то бусами и веревочками. Его голова была украшена короной из бараньих рогов.

Толстяк держал в руках бубен и всё время бил в него в такт тамтамам.

– Это шаман129129
  Шаман или жрец – тот, кто призывает духов от имени всех туземцев.


[Закрыть], – прошептал Волк, но Миша и сам об этом догадался.

– Кажется, сейчас шаман будет камлать130130
  Камлать – призывать духов с музыкой и танцами.


[Закрыть] перед принесением жертвы, – сказал Верблюд, – таким образом, время «Ч»131131
  Время «Ч» – момент атаки.


[Закрыть] приближается.

Шаман отхлебнул из бутылки какого-то зелья, сильнее ударил в бубен, весь затрясся и стал выкрикивать или скорее выпевать какие-то заклинания.

– А-а-а мхе-мхе-мне и-и-и ам-цамтпум, ма-ма-чхó! – выл шаман, трясясь в экстазе132132
  Экстаз – сильное возбуждение.


[Закрыть] перед одним идолом.

Он изгибался и выгибался лучше, чем профессиональный гимнаст, выступления которых Миша видел по телевизору.

– А-а-а мхе-мхе-мне и-и-и ам-цамтпум, па-па-чхó! – шаман повторял свои заклинания уже перед другим истуканом.

– Насколько я понял из песнопения жреца, – сказал Дрëма, – сейчас он обращается к своим божествам, одного из которых зовут Мамачхó, а другого – Папачхó.

Между тем действо у костра приближалось к кульминации. Друзья увидели, что туземцы вытащили на поляну третий столб, к которому был привязан Лосик. Пасть несчастного была замотана верёвкой. Только по его безумно вытаращенным глазам можно было понять, что сохатый друг экипажа пока ещё пребывал на этом свете.

Шаман достал огромный белый нож и стал потрясать им перед идолами, словно угрожая им. Ритм тамтамов стал ещё быстрее. Туземцы окружили кольцом шамана, костёр и несчастного Лосика. Они приседали, подскакивали, потрясывали копьями и тоже подпевали:

– А-а-а мхе-мхе-мне и-и-и ам-цамтпум, Ма-ма-чхó! – А-а-а мхе-мхе-мне и-и-и ам-цамтпум, Па-па-чхó!

Шаман повалился на землю. Его корчило. На губах появилась пена. Казалось, что шаман уже пребывал в мире предков, однако костяного ножа из правой руки он при этом не выпускал.

Миша оглянулся и посмотрел на друзей. Шерсть на них стала дыбом, глаза горели, словно они видели что-то такое страшное, чего Миша не замечал. Но всё же Дрëма взял себя в копыта и своим обычным заунывным голосом произнёс:

– Мистерия133133
  Мистерия – спектакль о чём-то неземном.


[Закрыть] призыва тёмных духов завершается, – сказал Верблюд и добавил: – Пора! Выдвигаемся на исходные позиции. По сигналу выступаем. Надеюсь, мы устроим аборигенам незабываемую встречу с новыми Мамачхó и Папачхó.

На поляне гудели барабаны, звенел бубен, звякали бусы на шеях туземцев. И вдруг как по команде разом всё стихло. Шаман вскочил с земли, поднял руку с ножом над головой, и тут…

Из темноты леса донесся страшный протяжный вой. Вой был тоскливым, призывным и таким безнадёжным, как только умеют выть одинокие голодные волки в лунную бесснежную ночь. Туземцы замерли, как поражённые громом.

И сразу же в ответ на этот призыв на противоположной стороне поляны раздался хруст раздираемых веток. При неясном свете луны и мерцании костра туземцы впервые воочию увидели своих предков, к которым они так долго взывали.

Мамачхó имел вид крупного жвачного животного, отдалённо напоминающего быка. На голове у него действительно были рога, как и у идола. Он был окутан попоной из пальмовых листьев, в которых переливался лунный свет.

Папачхó был ещё страшнее. Он тоже был опутан лианами и пальмовыми листьями, которые также блестели и переливались. Хотя рогов у Папачхó и не было, зато на спине красовался мощный высокий горб. Но самое главное, что у Папачхó был только один глаз на лбу, и он светился жёлтым мерцающим светом.

«Эх, надо было взять с собой запасные батарейки!» – подумал Миша.

Папачхó и Мамачхó выскочили на середину поляны к самому костру. То ли шаман сегодня был недостаточно искусен, то ли жертва показалась идолам маловатой, но Мамачхó издал утробный рёв, отдаленно напоминающий мычание огромного быка. После этого своё несогласие с происходящим подтвердил и Папачхó. Он заревел, закричал, заплакал, как иногда ранней весной кричат дикие верблюды.