Текст книги "Где искать любовь"

7

Вечером было решено пить чай в библиотеке. Все хрустящие булочки, пирожные с воздушным кремом, фруктовые рулеты из слоеного теста и прочие сладости, которыми славился Питхарли, были перенесены из столовой в библиотеку. Леди Джулия немного поворчала, но Уолтер мог уговорить кого угодно.

– Нас совсем мало, мама, – уговаривал он ее словно ребенок. – Остальные вернутся только завтра. Почему бы не отступить от рутины и не устроить себе небольшой праздник? Я уверен, Гвендолин не против…

Один лукавый взгляд в сторону покрасневшей девушки убедил его в том, что она готова поддержать его в любом начинании. Леди Джулия тоже посмотрела на Гвендолин и сдалась.

Николас Кармайкл, тот самый художник-финансист, который не присоединился к свите Марион сегодня, тоже не возражал. Он остался в Питхарли в надежде сделать в одиночестве несколько зарисовок мрачных, но живописных окрестностей, однако погода сыграла с ним злую шутку. Сразу после отъезда Марион полил дождь, и Николас был вынужден весь день бродить по дому как привидение.

Гвендолин была уверена, что ничего хорошего из этого торжественного чаепития не выйдет. Вряд ли у Николаса и Уолтера есть о чем поговорить. Значит получится лишь обмен стандартными фразами и общеизвестными шутками. Но она ошибалась. В этот вечер хозяин Питхарли был на высоте. Забавные остроты так и сыпались с его языка. Николас Кармайкл тоже оживился и перестал походить на привидение из заброшенного замка. Разговор не умолкал ни на минуту, и у Гвендолин уже начали болеть щеки от смеха.

Это был самый изумительный вечер, проведенный ею в Питхарли. Она невольно удивлялась про себя, почему Уолтер, такой скованный и надменный в присутствии Констанции и Марион, становится совершенно другим, когда их нет рядом. Словно два абсолютно разных человека скрываются под одной внешностью.

Эпизод с замужеством был полностью забыт, Уолтер МакНорман прощен. Гвендолин хотелось лишь одного – чтобы таких вечеров было впереди как можно больше.

Когда чаепитие закончилось, и слуги унесли приборы и остатки лакомств, веселье приобрело более спокойный характер. Леди Джулия достала вечное вязание и, устроившись в глубоком мягком кресле, принялась щелкать спицами. Уолтер постоял немного у окна, потом присел на подоконник. Вся комната была перед ним как на ладони.

Гвендолин сидела на диване, подогнув ноги, и с блестящими глазами внимала каждому его слову. Уолтер рассказывал о своих путешествиях по Востоку. Это было настолько увлекательно, что Гвендолин даже не могла поверить в то, что все это происходило с ним на самом деле. Николас Кармайкл успел сходить в свою комнату за пачкой листов и карандашом, и теперь усердно рисовал что-то. Учитывая то, что его кресло стояло как раз напротив Гвендолин, а также частые взгляды, которые он кидал на девушку, нетрудно было догадаться, кого он избрал моделью.

– Что вы там рисуете, Николас? – внезапно спросил Уолтер, закончив очередную захватывающую историю.

– Гвендолин, – невозмутимо ответил Кармайкл, не отрываясь от работы.

Он один из всех мужчин, приехавших вместе с Марион, называл Гвен по имени, объясняя это тем, что само его звучание вдохновляет его на шедевры.

– Меня? – встрепенулась Гвендолин. Она одна не замечала трудов Николаса, слишком поглощенная рассказами Уолтера. – Не надо меня рисовать!

В голосе девушки прозвучал настоящий ужас. Кармайкл тут же опустил карандаш.

– Почему, Гвендолин? – рассмеялся Уолтер. – Неужели вам не интересно?

– Я не люблю, когда меня рисуют, – пробормотала недовольная Гвендолин.

И когда фотографируют тоже, хотелось добавить ей. Рисуйте красавицу Марион, а меня оставьте в покое. Хватит с меня моего отражения в зеркале.

– Предрассудок, – презрительно фыркнул Николас и продолжил работу.

Гвендолин залилась краской. Теперь ее сочтут капризной девицей, которая набивает себе цену.

– Гвен, милочка, ты просто не обращай внимания на художника и все, – успокаивающе проворковала леди Джулия. – Мне очень интересно посмотреть, что получится у мистера Кармайкла.

Гвендолин пожала плечами, делая вид, что ей все равно. Они не догадываются об истинной причине ее нелюбви к портретам и фотографиям, и замечательно. Пока они думают, что это всего лишь девический каприз и желание пококетничать, она готова позировать.

– Гвен, вы к себе несправедливы, – раздался голос Уолтера.

Никто не обратил внимания на его слова, все были слишком заняты своим делом. Но Гвендолин медленно повернулась к нему и, встретив понимающий взгляд его черных глаз, покраснела еще сильнее. Он видит. Он догадывается. Ну и пусть. Она гордо вздернула голову. Мнение всех этих людей не страшит ее!

– Я считаю, что художникам не стоит растрачивать свой талант на меня, – отчеканила она. – Николас, вы зря тратите время. Вам следовало выбрать более достойный объект. Мисс Гастингс, например…

– Только не говорите мне о Марион! – воскликнул Кармайкл с неподдельным ужасом. – В жизни больше не буду ее рисовать!

Гвендолин стало ужасно жаль беднягу. Видимо, его сердце больше не в состоянии выдерживать страдания, которым его подвергает златокудрая Марион.

– А в чем дело? – насмешливо спросил Уолтер. – Чем она так не угодила вам, Ник?

Гвендолин была готова растерзать Уолтера за такую бесцеремонность. Неужели трудно догадаться? Ник, как и все остальные, безумно влюблен в нее без всякой надежды на взаимность. Или в Уолтере говорит ревность?

– Она ничего не понимает в живописи, – буркнул Николас. Эта тема была ему явно неприятна.

– Но разве модель должна разбираться в живописи? – искренне удивилась наивная леди Джулия.

Она-то не чувствовала истинной подоплеки этого разговора. Гвендолин сидела как на раскаленных углях.

– Конечно, это совершенно необязательно! – воскликнул Николас, продолжая яростно терзать бумагу. – Но Марион считает, что художник должен лишь отображать ее красоту, а еще лучше приукрашать ее. Что такое искусство никак не укладывается в ее хорошенькой головке!

Гвендолин было так жаль его и всех других, страдающих от неразделенной любви. Себя она пока не думала относить к их числу, но при виде интереса, который Уолтер проявляет к персоне мисс Гастингс, ей становилось очень тоскливо.

– Хорошо, – кивнул Уолтер, – а чем же тогда Гвендолин отличается от Марион? Разумеется, за исключением нелюбви к позированию. Неужели вы думаете, что ей не хочется, чтобы вы изобразили ее как можно прекраснее? Разве женщинам есть дело до вашего искусства?

Гвендолин буквально задохнулась от возмущения. Уолтер говорит так, как будто ее нет здесь. Неужели он не понимает, что оскорбляет ее?

– Не знаю… – протянул Кармайкл, пытливо оглядывая Гвендолин.

Девушка заерзала на месте, смущенная его пристальным взглядом.

– Гвендолин кажется мне совсем другой, – продолжал Николас невозмутимо. – Конечно, я могу ошибаться, но точно одно – ее голова не забита лишь драгоценностями и поклонниками…

– Ах, мистер Кармайкл, вы, кажется, забываете, что Гвендолин находится здесь, – улыбнулась леди Джулия покровительственно. – Вы не боитесь вскружить девушке голову своими комплиментами?

– Лично я не услышал ни одного комплимента в адрес Гвендолин, мама, – довольно резко заявил Уолтер. – Лишь одни голые факты.

Гвендолин поджала губы. Естественно, ему не очень понравилось то, что о его обожаемой Марион посмели отозваться в таком тоне. В любом случае глупо сердиться на бедного Ника – оскорбленная любовь побуждает его говорить такие горькие слова.

– Дорогому кузену даже в голову не может прийти, что кто-то сочтет нужным сказать мне комплимент, Джулия, – пояснила Гвендолин с непринужденной улыбкой.

Обида на Уолтера была так сильна, что она не могла молчать.

Пожилая леди растерянно оглянулась на сына. Атмосфера накалялась.

– Леди Гвендолин полагает, что я слеп и глух и не в состоянии оценить ее многочисленные достоинства, – саркастически заметил Уолтер, обращаясь к матери.

Гвендолин открыла рот. Что происходит? С чего он вдруг ополчился против нее?

– Дети, успокойтесь, – умиротворяюще сказала леди Джулия, словно Уолтер и Гвендолин были несмышлеными малышами. – Что подумает мистер Кармайкл, если вы начнете ссориться?

– О, не обращайте на меня внимания, – махнул рукой американец. – Я буду просто рисовать. Представьте, что меня здесь нет. У меня есть одна идейка…

И он углубился в работу. Но Гвендолин не собиралась больше препираться с Уолтером. Наоборот, она решила подчеркнуто не замечать его. Такой приятный вечер был безнадежно испорчен.

– Вы не поделитесь с нами вашей идеей, Ник? – спросила девушка ласково. – Очень интересно, на что я могла вас вдохновить…

Гвендолин подчеркнуто отвернулась от Уолтера. Можете провалиться сквозь землю с вашими занимательными историями и проникновенными взглядами, сэр МакНорман! Вы не единственный человек в Питхарли, с которым можно приятно провести время!

– Вообще-то я не очень люблю рассказывать о своих замыслах, – протянул Кармайкл, но Гвен видела, что ее просьба польстила ему.

Она удвоила усилия, леди Джулия присоединилась к ней.

– Хорошо, – сдался наконец Николас. – Я пытаюсь изобразить вас, Гвен, как древнеримскую богиню Диану. Мне кажется, что вы – точный тип…

– Я? – звонко расхохоталась Гвендолин. – Древнеримская богиня? С моими рыжими волосами и веснушками? Вы мне льстите, Ник.

– Дело не в цвете волос, – поморщился Кармайкл. – А в характере. Диана, богиня охоты, жительница лесов, надежно скрывающих ее красоту от любопытных глаз. Сильная, ловкая, независимая, беспощадная, но в то же время очень нежная и женственная. Горе неосторожному смертному, который осмелится преследовать ее в лесной чаще, но кто знает, не ожидает ли наглеца в конце пути заветный приз… С Дианой никогда нельзя знать наверняка…

Николас устремил вдаль мечтательный взгляд. Гвендолин почувствовала, как кончики ее ушей предательски запылали. Это называется, напросилась! Как теперь уберечься от града язвительных насмешек Уолтера?

– Да вы настоящий поэт, мистер Кармайкл, – тактично нарушила многозначительную тишину леди Джулия. – Я умираю от желания увидеть готовый портрет…

– Если Гвендолин согласится мне позировать каждый день, я быстро закончу его, – сказал Николас. – Что скажете, Гвен? Согласны забыть о своей нелюбви к позированию?

– Х-хорошо, – неуверенно ответила девушка.

Молчание Уолтера пугало ее. Почему он не высмеивает ее? Решил приберечь насмешки для более удобного случая? Например, когда все вернутся. Марион Гастингс будет рада лишний раз посмеяться.

– Я уверена, что получится изумительный портрет, – продолжала леди Джулия.

Гвендолин была благодарна ей за легкий, ни к чему не обязывающий разговор, но в то же время ее смущали многозначительные взгляды, которые леди Джулия порой кидала в ее сторону.

– Мистер Кармайкл – чудесный художник, – ворковала пожилая леди. – Я уверена, у вас получится изумительный портрет.

– Вы мне льстите, вы слишком добры ко мне, – стал протестовать Николас.

Этот обмен маленькими любезностями мог бы продолжаться до бесконечности, если бы не Уолтер.

– О, моя мать никогда не станет льстить, – произнес он иронично. – По крайней мере, намеренно…

Все почувствовали себя неловко.

– Если вы позволите, я покину ваше общество, – продолжал Уолтер, не обращая внимания на всеобщее замешательство. – Мне нужно сделать несколько звонков.

И он стремительно вышел из библиотеки.

– Ох, мой сын порой такой забывчивый, – извиняющимся тоном сказала леди Джулия, но ее слова никого не обманули. Уолтер повел себя очень некрасиво. Гвендолин не узнавала воспитанного хозяина Питхарли.

Остаток вечера они провели спокойно. Николас рисовал, Гвендолин откровенно скучала, а леди Джулия вязала бесконечный шарф. Когда пришло время идти спать, Гвендолин с позорным облегчением покинула библиотеку. Почему-то в отсутствие Уолтера все казалось невероятно нудным…

Перед тем, как ложиться спать, Гвендолин понежилась в теплой ванне с ароматной пеной, а потом, завернувшись в белоснежный банный халат, купленный специально для поездки в Питхарли, устроилась с книгой в кресле. Однако спокойно почитать ей не дали. Не успела она перевернуть и страницу, как в дверь постучали. Это была леди Джулия.

– Гвендолин, милочка, вы еще не спите? Меня мучает бессонница, и я решила поболтать с вами немного. Вы не против?

– Конечно, нет.

Гвендолин распахнула дверь и пригласила леди Джулию, недоумевая про себя, что на самом деле привело почтенную леди в ней в такой час. Комнаты леди Джулии находились довольно далеко от комнаты Гвендолин, и вряд ли она пришла из-за простого желания побеседовать с ней…

На леди Джулии был просторный темно-синий халат с золотой каймой по краям, в этом домашнем одеянии она смотрелась гораздо моложе, чем в строгих платьях, которые она обычно надевала днем. Ее сходство с сыном особенно бросалось в глаза сейчас, и Гвендолин чувствовала себя из-за этого очень неспокойно. Все, что сейчас ей требовалось, – это как можно меньше напоминаний об Уолтере МакНормане.

Леди Джулия помолчала немного, собираясь с мыслями. Гвен явно видела, что та пришла к ней с какой-то целью. Неужели Уолтер говорил с ней обо мне? – испугалась она. Что она собирается мне сказать?

– Знаете, Гвен, – наконец начала леди Джулия, – завтра возвращаются Констанция и Марион, в доме будет полно народу и мне трудно будет улучить минутку, чтобы откровенно поговорить с вами…

Гвендолин сжала руки. Догадки, одна неприятнее другой, возникали в ее голове. Сейчас ее попросят уехать или намекнут о том, что и мечтать не стоит о свадьбе Марион и Джеймса. Или упрекнут в том, что она недостойно себя вела. Леди Джулия обожает своего сына и, скорее всего, решила, что Гвендолин ведет себя с Уолтером слишком непочтительно…

– Что вы думаете о Николасе Кармайкле, дитя мое? – последовал неожиданный вопрос.

Гвен только раскрыла рот.

– Ник… он очень милый, – произнесла она, запинаясь. – И симпатичный…

Ей было очень трудно ответить на этот вопрос, потому что она никогда не думала о своем отношении к Кармайклу. Он казался ей таким же, как все остальные – в меру привлекательный, в меру воспитанный. Немного скучноват, конечно, но это, наверное, лишь потому, что она не всегда его понимала. Да и знакомы они совсем недолго.

– Его отец очень состоятельный человек, а Николас – единственный наследник… К тому же он действительно славный юноша, добрый и образованный. Возможно, такой юной и очаровательной девушке, как ты, его внешность кажется несколько… простой, но ведь это не главное?

Растерянная Гвендолин кивнула. Она не понимала, к чему ведет ее собеседница. Никто не сомневается в достоинствах Николаса Кармайкла, но зачем разговаривать с ней об этом на ночь глядя?

– Лично мне Николас очень симпатичен. Но, естественно, это ни к коем случае не должно на тебя влиять…

– Джулия, ради Бога, объясните, в чем дело, – взмолилась Гвендолин. – Почему вы говорите мне все это?

Леди Джулия озадаченно посмотрела на девушку.

– Деточка моя, неужели вы не видите, что Николас к вам неравнодушен?

Гвендолин невольно рассмеялась. Так вот в чем дело. Элементарное внимание со стороны молодого человека уже толкуется в ее пользу.

– Мы же так мало друг друга знаем, – сказала она, видя, что леди Джулия ожидает ответа. – К тому же о какой симпатии ко мне может идти речь? Ник влюблен в Марион и…

– И думать об этом забудьте. Никакой Марион нет и в помине, – резко перебила ее леди Джулия. – Гвен, дорогая моя, разве можно быть настолько наивной? Николас глаз с вас не спускает, сегодня никуда не поехал с Марион, собирается рисовать ваш портрет. Неужели вы забыли, сколько приятных слов он наговорил вам?

– Обычный разговор, – пожала плечами Гвендолин. – Это ничего не значит. Как можно влюбиться в меня, когда на свете есть Марион Гастингс?

Леди Джулия лукаво усмехнулась.

– Хорошо. Я не буду вас ни в чем разубеждать. Только обещайте мне как следует подумать над тем, что я сказала, ладно?

– Хорошо, – кивнула Гвендолин.

Но только ради этого не стоило спускаться вниз на ночь глядя, непочтительно добавила она про себя. Видно, леди Джулия также охвачена страстью к сватовству, как и моя тетя Пэм. Лучше бы она употребила свое умение на благо Джеймса. Со мной это бесполезно…

8

Откровения леди Джулии застали Гвендолин врасплох. Она была уверена в том, что все эти мужчины влюблены в Марион. Иначе просто не может быть. Леди Джулия просто выдает желаемое за действительное. Но сколько бы Гвендолин не убеждала себя в этом, она не могла выкинуть Николаса из головы. Вдруг леди Джулия права, и он на самом деле неравнодушен к ней?

Гвендолин проворочалась без сна всю ночь и утром встала с темными кругами под глазами и решимостью как следует понаблюдать за мистером Кармайклом. Если леди Джулия не ошиблась… То что может быть лучше? Николас подходит ей по всем статьям, и на его деньги можно было бы привести Гвендиль в порядок…

К собственному удивлению Гвендолин обнаружила, что это соображение больше не находит горячего отклика в ее душе. Дома ей казалось, что она не задумываясь примет любое предложение при условии, что жених будет богат. Но теперь, когда на горизонте появился достойный претендент, Гвендолин одолевали сомнения. Замужество по расчету. Звучит ужасно. А как же любовь?

И тут Гвендолин весело рассмеялась. У нее нет ни одного доказательства чувств Николаса, кроме слов леди Джулии, а она уже размышляет, достойно ли выходить за него замуж из-за денег!

Спустившись в столовую к завтраку, Гвендолин узнала, что Марион и компания вернутся домой только к вечеру. Значит, им предстоит еще один свободный день. И у меня будет возможность получше приглядеться к Нику, решила про себя Гвендолин, оглядывая украдкой Кармайкла. Сегодня утром он показался ей гораздо привлекательнее, чем обычно. Длинные темные волосы, обрамлявшие его продолговатое лицо, придавали молодому человеку меланхолический вид.

А он бы неплохо смотрелся в Гвендиле, подумала девушка, отводя глаза.

И тут на нее словно повеяло холодом – она натолкнулась на мрачный, допрашивающий взгляд хозяина Питхарли. Гвендолин покраснела. Значит, Уолтер наблюдал за ней все это время и видел, как она рассматривала Николаса. Как неудачно! Он без труда поймет, что означают эти взгляды. И у него появится лишний повод презирать ее.

Гвендолин наклонила голову, злясь на то, что мнение Уолтера так много для нее значит. Он не имеет права так осуждающе смотреть на меня, вертелось у нее в голове. Я должна попытаться устроить свою жизнь!

После завтрака Кармайкл напомнил Гвендолин о ее обещании позировать ей. Леди Джулия многозначительно подняла брови, но никто, кроме девушки, этого не заметил. Только Гвендолин собралась открыть рот, чтобы изъявить согласие, как Уолтер быстро произнес:

– Простите, Ник, но я думал, что Гвендолин уделит мне немного времени сейчас. Надо обсудить кое-какие семейные дела…

Гвендолин была изумлена до глубины души. О каких делах он говорит? Тем более семейных? Она беспомощно огляделась по сторонам. Николас пожимал плечами, давая понять, что уступает хозяину Питхарли. Но тут на помощь пришла леди Джулия.

– Не думаю, что у тебя что-то срочное, Уолтер – сказала она сыну и сладко улыбнулась. – Не стоит отвлекать Гвендолин от позирования, она вчера еле согласилась и сегодня может передумать. К тому же для художников очень важен именно утренний свет, не так ли, мистер Кармайкл?

Ник склонил голову в качестве ответа. Гвендолин закусила губу. Все это слишком смахивало на фарс, в котором она играла не самую завидную роль.

– Не смею мешать искусству! – воскликнул Уолтер с кривой улыбкой.

Гвендолин и Николас вышли из столовой. Что творится с Уолтером? – хмурилась девушка. О чем он хотел со мной поговорить?

В качестве мастерской Николас выбрал небольшую светлую комнатку на первом этаже, которая одно время служила рабочим кабинетом для леди Констанции. Кармайкл усадил Гвендолин на маленький диванчик, сам расположился на стуле напротив и принялся чертить что-то в своем блокноте. Поначалу девушка чувствовала себя неловко – Ник все время молчал, а сама она не знала, с чего начать разговор. К тому же, она не имела ни малейшего понятия о том, как ведут себя художники во время работы. Может быть, у них не принято разговаривать с моделями?

Так прошло мучительных полчаса. У Гвендолин затекла шея, но она боялась повернуться и нарушить позу. Ник, казалось, было полностью поглощен работой. Внезапно он отбросил в сторону бумагу и с досадой произнес:

– Ничего не получается. Я только все порчу сегодня. Неудачный день, видимо.

Он встал, и Гвендолин с облегчением пошевелилась. Шея отдавала ноющей болью.

– Вы слишком строги к себе, Ник, – сказала она, разминая затекшее место рукой. – Можно мне взглянуть?

Он наклонился, поднял наброски и подал их Гвендолин.

– О, как похоже, – прошептала она, пораженная точным сходством. – Только в жизни я вовсе не такая красивая. Вы мне льстите.

Николас рассмеялся.

– В жизни вы в сто раз лучше, – категорично заявил он. – Только не в красоте дело.

Он подошел к девушке, смело взял ее за подбородок и развернул ее лицо к свету.

– Я плохой художник. У меня не получается уловить выражение ваших глаз. То, что делает вас незабываемой и уникальной…

Сердце Гвендолин екнуло. Какие еще доказательства ей нужны? Леди Джулия совершенно права – Николас влюбился в нее как мальчишка!

– Вы не против, если мы продолжим немного позднее? – спросил Ник и сел рядом с Гвендолин.

– Конечно, – неуверенно ответила она. – Я в вашем распоряжении.

– Расскажите мне о себе, – неожиданно попросил Ник. – Я хочу знать о вас все.

Наверное, я должна чувствовать себя польщенной, подумала Гвендолин. Рядом со мной сидит привлекательный молодой человек, которому я нравлюсь, и нет ни одной причины, по которой я не могу ответить ему взаимностью. Почему же мне так неловко?

– Мое полное имя Гвендолин Маргарита Эрнестина. Правда, кошмар? – улыбнулась девушка. – Моя мама питает исключительное пристрастие к пышным именам. Наше родовое поместье – Гвендильский замок. Может быть, вы что-нибудь о нем слышали. Мой отец умер пять лет назад…

– А кем вам приходится Уолтер? Он ваш двоюродный брат?

– О, нет, – покачала головой Гвендолин. – Мы иногда так называем друг друга, но на самом деле наше родство относительно. Какие-то далекие прадеды были близкими родственниками, даже удивительно, что у нас одна фамилия.

– Понятно, – сказал Ник, нахмурившись. – Значит, вы не родственники…

– Мы и встретились-то впервые пять дней назад, когда я приехала в Питхарли, – пояснила Гвендолин. – Мама решила, что морской воздух будет для меня полезен.

Помня о том, что явилось настоящей причиной для посещения Питхарли, Гвендолин решила долго не останавливаться на вопросе здоровья.

– У меня есть младшая сестра Кэролайн Августа и старший брат Джеймс, фактический владелец Гвендиля. Но только ему нет до замка никакого дела и…

– Погодите, – перебил ее Николас. – Вы хотите сказать, что вы сестра того самого Джеймса МакНормана, за которого наша великолепная Марион собирается замуж?

Щеки Гвендолин предательски запылали.

– Да, Джеймс МакНорман мой старший брат, – промямлила она, – но я не понимаю, о каком замужестве идет речь…

– Правда? Странно, – хмыкнул Николас. – Неужели ваша семья не в курсе? Марион только и говорит о том, что станет скоро настоящей леди, такой же как ее сестра.

– То есть она собирается выйти замуж за Джеймса? – уточнила Гвендолин, не веря своим ушам. Она-то думала, что мисс Гастингс находится в абсолютном неведении относительно их планов.

– Ну по крайней мере она все время дразнит Конни тем, что скоро станет леди МакНорман. Нетрудно было разобраться, что к чему…

– Может быть, имеется в виду какой-нибудь другой МакНорман? Это довольно распространенная фамилия, – пробормотала растерявшаяся Гвендолин.

Сотни вопросов терзали ее. Откуда Марион узнала про Джеймса? Ей должна была осторожно рассказать про него леди Джулия, но в таком случае Марион не могла рассуждать о замужестве до приезда в Питхарли!

– Не Уолтер же, – рассмеялся Николас. – Не думаю, чтобы в Шотландии было полно МакНорманов, желающих жениться на Марион Гастингс.

– Все равно ничего не понимаю, – нахмурилась Гвендолин. – Откуда Марион стало известно про Джеймса? Разве они знакомы?

– Вам виднее, – произнес Николас лукавой улыбкой. – Вы его сестра.

– А вы ее поклонник, – парировала Гвендолин довольно невежливо.

– Я? Поклонник Марион? – звонко расхохотался Кармайкл. – Помилуйте, Гвендолин, что дает вам право так оскорблять меня?

– Но… но зачем же вы тогда приехали в Питхарли вместе с ней? – спросила сбитая с толку девушка.

– Я давно хотел посмотреть Шотландию, – флегматично ответил Кармайкл. – Но путешествовать в одиночестве я не люблю. Мы с Марион давно знаем друг друга, и я решил присоединиться к ней, когда она собралась навестить сестру. Смею вас уверить, моя дорогая Гвендолин, что из всех мужчин, которые приехали вместе с Марион, у нее только два настоящих поклонника – Джимми Батлер и Фрэнк Сидней. Остальные либо были в нее влюблены, но уже вылечились, либо просто друзья, как я. Марион любит окружать себя толпой мужчин. Вы меня понимаете?

Николас придвинулся поближе к Гвендолин и взял ее за руку.

– Можете поверить мне, милая Гвен, что я не питаю к Марион Гастингс никаких чувств…

С этими словами Кармайкл поднес к губам руку Гвендолин и поцеловал ее.

Прежде чем Гвендолин осознала, что это все значит и что она делает, она отдернула руку и вскочила с дивана.

– Что вы себе позволяете, мистер Кармайкл! – вскричала она гневно.

Выражение бесконечного удивления на его лице несколько отрезвило ее. Действительно, что такого ужасного он сделал? Поцеловал ей руку? Разве она не хотела приглядеться к нему поближе, чтобы выяснить, действительно ли она нравится ему или это всего лишь выдумка леди Джулии? Если Николас Кармайкл на самом деле к ней неравнодушен, она должна быть счастлива…

Все это было совершенно верно, но Гвендолин четко знала одно – его прикосновение было ей неприятно и она не могла поступить иначе.

Однако Николас превратно понял ее. Ему даже в голову не приходило, что его персона может вызвать такое отвращение. Реакцию Гвендолин он приписал девичьей скромности и был восхищен ее застенчивостью.

– Простите меня, Гвендолин!

Он вскочил вслед за ней.

– Я не хотел вас обидеть, поверьте мне. Вы… вы такая изумительная, вы самая прекрасная девушка из всех, которых я знаю… Я не хочу, чтобы вы истолковали мое поведение как неприличную вольность…

Он выглядел настолько растерянным, что негодование Гвендолин быстро уступило место смеху.

– Я ни в коем случае не думаю так о вас, Николас, – ответила она с подобающим достоинством, но еле сдерживая улыбку. – Просто я никак не могла ожидать такого…

– Почему? – удивился Николас. – Неужели настолько красивая девушка не привыкла к выражениям самой искренней страсти?

Это надо запомнить, решила про себя Гвендолин. Фраза, достойная средневекового рыцарского романа. Жаль, что мама не слышит, как меня только что назвали красивой!

– Ник, я предлагаю оставить эту тему, – сдержанно произнесла Гвендолин. – Лучше расскажите мне поподробнее о намерениях Марион относительно моего брата.

Теперь, когда Гвендолин точно знала, что Ник не питает к мисс Гастингс никаких чувств, она могла позволить себе порасспросить его как следует.

– Как скажете, – ответил Кармайкл несколько угрюмо. Он, видимо, не ожидал, что его пышные фразы будут встречены так холодно. – Но я бы с гораздо большим удовольствием поговорил с вами о моих собственных намерениях…

– Ник, прошу вас, не сейчас…

Гвендолин сама не могла понять, почему она не разрешает Нику говорить. Он явно настроен серьезно, в другой раз он может вести себя совсем по-другому. Но что-то внутри нее управляло ею и не давало произнести единственно правильные слова.

– Хорошо, – неохотно согласился он. – Все очень просто. Когда мы приехали в Лондон, Марион получила письмо от своей сестры насчет Джеймса МакНормана. Инициатором, насколько я понял, выступила эта милая старушка, мать Уолтера. Марион сразу загорелась. Она вообще давно бредит английскими аристократами…

– Мы шотландцы, – гордо поправила его Гвендолин.

– Какая разница, – небрежно махнул рукой Николас, не сознавая, что наносит себе непоправимый урон в глазах Гвендолин.

Девушка поджала губы. Ох уж мне эти американцы, говорил ее неодобрительный взгляд. Но Кармайкл ничего не замечал и продолжал рассказывать о том, как Марион всем уши прожужжала насчет своего знатного жениха.

– Простите, Ник, но чем объясняется такой интерес с ее стороны? – наконец спросила Гвендолин. Раз уж они начали выяснять подробности этой затеи, надо разобраться со всем до конца. – Мисс Гастингс очень богата, красива, окружена вниманием. С чего это она так радуется возможности выйти за Джеймса? Ведь они даже не знакомы. Сразу должна сказать, что он совсем не богат и отнюдь некрасив.

Ой, мама бы убила меня за такие слова, тут же раскаялась Гвендолин. Надеюсь, он не побежит тут же к Марион и не доложит ей обо всем…

Николас растерянно почесал в затылке.

– На самом деле меня это тоже удивляет, – признался он. – Но Марион странное создание. Ее малейшие капризы всегда исполнялись. Никогда не знаешь, что ей придет в голову в следующий раз.

Гвендолин почувствовала себя оскорбленной. Ее брат – очередной каприз избалованной миллионерши!

– Мисс Гастингс убедится, что сэр Джеймс МакНорман не будет играть при ней роль шута, – сухо произнесла она, не заботясь о том, что может ранить чувства Николаса. Ведь, в конце концов. Разве он и его приятели не выглядели со стороны покорными слугами красавицы Марион?

– Если она собирается замуж за моего брата, то должна быть готова жить по его правилам.

– Ого, – засмеялся Николас. – Если ваш брат похож на вас, то я не сомневаюсь, что так оно и будет…

– И все равно это бессмысленно, – продолжила Гвендолин через некоторое время. – Ни разу не встретиться с человеком и вовсю рассуждать о свадьбе с ним. Скажите, вы давно знаете Марион?

– С детства. Наши отцы хорошие приятели, и мы с ней довольно регулярно виделись.

И тут блестящая идея осенила Гвендолин.

– И с ее сестрой Констанцией вы тоже близко знакомы? – непринужденно спросила она.

– Конечно. Хорошо помню, какой она была до того, когда вышла замуж. Очень живой и кокетливой.

О большем нельзя было и мечтать. Ник подал ей как раз ту реплику, на которую она не смела надеяться.

– Неужели? – удивилась она. – Мне трудно представить себе леди МакНорман живой и кокетливой. Разве мог Уолтер так повлиять на нее? Или это климат виноват…