Текст книги "Где искать любовь"

Она не возражала. Она точно знала одно, что если сейчас он заговорит с ней и она посмотрит ему в глаза, то он без труда прочитает в них о ее чувстве. А вот этого ей очень не хотелось.

К тому же, думала Гвендолин с горькой иронией, не исключено, что он и так все о них знает благодаря моему дневнику и моей глупости.

Гвендолин едва дождалась конца обеда. Когда леди Сесилия наконец поднялась и любезно предложила выпить кофе в гостиной, она собралась с силами и произнесла заранее заготовленную речь.

– Прошу вас извинить меня, но я неважно себя чувствую. Я лучше поднимусь к себе.

Леди Сесилия посмотрела на нее с упреком, тетя Пэм – с любопытством, Джеймс и Агата – с искренним сочувствием. Что было во взгляде Уолтера, Гвендолин не узнала. Посмотреть на него она не осмелилась.

– С тобой все в порядке, Гвен? – заботливо спросил Джеймс.

Гвендолин отчаянно закивала головой, желая в первый раз в жизни, чтобы на нее в этой семье обращали меньше внимания.

– Хорошо, дорогая, иди к себе, – милостиво позволила леди Сесилия.

Гвендолин быстро направилась к выходу, но порадоваться не успела.

– Надеюсь, что недомогание не помешает вам завтра показать мне ваш великолепный замок, Гвендолин? – спросил Уолтер за ее спиной.

Гвендолин встала как вкопанная. Он впервые заговорил с ней за весь обед, и ей ничего не оставалось делать, как повернуться к нему.

– Я думаю, в любом случае у вас будет достаточно провожатых, – учтиво произнесла она. – Джеймс или Кэролайн с удовольствием заменят меня…

Она не могла понять выражение лица Уолтера. Что это было? Недоверие? Любопытство? Стремление угадать ее реакцию?

– Ни в коем случае, – громко запротестовала леди Сесилия. – Вы не ошиблись в выборе гида, Уолтер. Гвендолин лучше всех знакома с историей замка, она сообщит вам такой ворох подробностей, что вы еще не рады будете. Из всех моих детей она одна питает такой интерес к Гвендилю.

Девушка покраснела. Ее рассказ о чувствах Уолтера к Марион Гастингс, видимо, не произвел должного впечатления. Она чувствовала, что попала в ловушку. Если она сейчас начнет сопротивляться, все насторожатся. И не без основания.

– Надеюсь, что завтра я буду полностью в вашем распоряжении, – выдавила из себя Гвендолин.

Уолтер наклонил голову, и она вышла из столовой.

16

На следующее утро Гвендолин решила сказаться больной, чтобы избежать мучительного осмотра замка вместе с Уолтером. Но не тут то было. Леди Сесилия лично пришла к ней в комнату, чтобы удостовериться, что строптивая доченька не выдумала какой-нибудь благовидный предлог, чтобы уклониться от своего долга.

– Мама, я не хочу показывать Уолтеру замок, – повторяла Гвендолин снова и снова в тщетной надежде убедить мать оставить ее в покое.

– Ты не имеешь права вести себя так невежливо, – безапелляционно произнесла леди Сесилия. – Он наш гость, и раз он изъявил желание, чтобы ты показала ему Гвендиль…

Леди Сесилия многозначительно замолчала, намекая на то, что за этой просьбой кроется нечто важное.

– Мама, у тебя не получится сосватать нас, – со вздохом сказала Гвендолин.

– А я и не собираюсь, – фыркнула леди Сесилия. – Я уверена, что Уолтер выберет себе жену и без моей помощи.

– Он уже ее выбрал!

– Я не буду с тобой спорить! – Леди Сесилия обезоруживающе вскинула вверх ладони. – Но только будь любезна, обойдись сегодня без фокусов и покажи Уолтеру замок. Может быть, ему захочется помочь нам с ремонтом.

Гвендолин возмущенно округлила глаза.

– А что? – продолжила леди Сесилия. – Очень неплохая идея. Он, в конце концов, наш дальний родственник. А денег Джеймса на все не хватит.

– Мама! – укоряюще воскликнула Гвендолин. – Я сделаю все, что ты скажешь, только, пожалуйста, не вздумай попросить Уолтера о помощи.

– Я и не собиралась. Разве что если он сам предложит…

Гвендолин ясно видела, что мысль о том, что богатый родственник просто обязан помочь их родовому гнезду, прочно поселилась в голове леди Сесилии. Единственно, что она могла сделать, чтобы предотвратить неловкую ситуацию – это постоянно быть рядом с Уолтером. При ней мать не осмелится заговорить о ремонте Гвендиля.

Гвендолин выпроводила мать из комнаты и стала собираться. По сравнению с вчерашним днем она чувствовала себя гораздо спокойнее и увереннее. В конце концов, все, что ей требовалось, это привыкнуть к мысли о том, что Уолтер живет с ней под одной крышей.

Гвендолин вышла в гостиную. Уолтер уже ждал ее там. Он улыбнулся, приветствуя девушку, и сердце Гвен радостно затрепыхалось. Несмотря ни на что, она была счастлива видеть его. Пусть через несколько дней он покинет Гвендиль и вернется к своей Марион, но сейчас у нее есть возможность смотреть на него, говорить с ним, слышать его голос…

– Надеюсь, вы сегодня чувствуете себя лучше? – учтиво спросил Уолтер.

– Да, намного, – ответила Гвендолин. – Наверное, вчера разразилась какая-нибудь магнитная буря…

Гвендолин ощущала, что без труда переходит на тот легкий дружественный тон, который установился между ними в Питхарли. Может быть, он и в глаза не видел моего дневника, утешала она себя. Значит, мне не нужно прятать глаза и краснеть.

– Я сгораю от нетерпения познакомиться с вашим изумительным замком, – заговорил Уолтер после небольшой паузы.

Несмотря на большую, по сравнению со вчерашним днем, непринужденность, Гвендолин никак не могла заставить себя поддержать беседу.

– Боюсь, вы будете разочарованы, – покачала головой девушка. – Пока ничего не сделано, и его состояние ужасно…

– Но вы планируете заняться ремонтом в ближайшее время? – спросил Уолтер.

– Скорее, реставрацией, – засмеялась Гвендолин и осеклась.

Она вспомнила одну из своих бесед с Уолтером, когда признавалась ему в том, что единственная возможность собрать деньги для ремонта замка заключалась для них в удачной женитьбе Джеймса или ее замужестве.

Уолтер, похоже, думал о том же самом.

– Скажите, пожалуйста, Гвен, а новоиспеченная леди МакНорман обладает значительным состоянием?

Гвендолин вспыхнула до самых кончиков волос.

– Джеймс женился на Агате не ради денег, – процедила она сквозь стиснутые зубы.

Она ощущала необыкновенный прилив неприязни к Уолтеру, и это действовало очень ободряюще. Из этого следовало, что она в состоянии контролировать себя в его присутствии и со временем может надеяться полностью избавиться от этой привязанности.

Уолтер ничего не сказал, но по выражению его лица Гвендолин догадалась, что он не верит ей.

– Может быть, мы все-таки начнем осматривать замок, вместо того, чтобы обсуждать личные дела моего брата? – спросила она, гневно раздувая ноздри.

– С превеликим удовольствием, – ответил Уолтер насмешливо.

Ярость девушки, похоже, лишь забавляла его.

– Тогда начнем с левой части, – заявила Гвендолин внезапно, хотя первоначально в ее планы не входило показывать Уолтеру полуразрушенное левое крыло.

Он послушно последовал за ней. Гвендолин вела его по темным извилистым коридорам замка, ни на минуту не замолкая. Она любила рассказывать о Гвендильском замке, а заинтересованное внимание Уолтера вдохновляло ее. К тому же она боялась, что тишина может неблагоприятно повлиять на ее настроение. И Гвендолин заливалась соловьем.

Уолтер молча слушал ее и лишь изредка задавал вопросы. Она привела его в знаменитую Обеденную Залу. Сейчас она представляла собой довольно жалкое зрелище: стены облупились, оконные рамы рассохлись и скрипели при малейшем дуновении ветра, высокий мозаичный потолок потемнел и потрескался.

– Осторожно, пол в центре может провалиться, – своевременно предупредила Гвендолин Уолтера, когда он бездумно направился в самую середину, чтобы как следует оглядеть помещение.

Уолтер вздрогнул и отошел к стене. Обеденная Зала Гвендильского замка выглядела так, как будто стены ее могут в любой момент обрушиться и похоронить под собой незваных гостей.

Но Гвендолин смотрела вокруг другими глазами. Внутренне она представляла себе Обеденную Залу иначе – до блеска натертый пол, роскошные, затканные золотом гобелены, закрывающие стены снизу доверху, накрытые столы, сверкающая столовая утварь, яства, при виде которых текут слюнки…

Во главе стола восседает хозяин Гвендильского замка, радушный и приветливый. Он внимательно следит за тем, чтобы никто из гостей не был обижен на пиршестве. У него прекрасные темные волосы и благородные черты лица, и не одно женское сердце начинает учащенно биться, когда его взор ненароком останавливается на его обладательнице. Но все знают, что любые надежды тщетны. Потому что о любви лорда МакНормана к его супруге слагают легенды.

Вот и она, легкая, тонкая, с копной рыжих кудрей, немного робеющая из-за всеобщего внимания. Она еще не очень уверенно чувствует себя в роли хозяйки Гвендиля, ведь совсем недавно она стала женой лорда. Это ее первый пир, и она хочет, чтобы все прошло хорошо. Многие замечают ее волнение, но далеко не все сочувствуют ей.

Но взгляд одного человека обладает поистине магической силой – юная хозяйка сразу приободряется, стоит ей лишь посмотреть в сторону своего супруга. Его темные глаза постоянно следят за ней и вливают в нее уверенность в себе. Любовь, связывающая лорда и леди Гвендильского замка, так прекрасна, что даже самые злые языки умолкают, и самые ревнивые сердца перестают источать черную зависть.

– Гвендолин, я…

Уолтер закашлялся. Гвендолин вздрогнула и пришла в себя. Кажется, она только что грезила наяву. Куда исчезли благородные гости в праздничной одежде и столы, заставленные лакомыми блюдами? Где шум застольной беседы и бряцанье шутовских бубенчиков? Ничего не осталось от ее прекрасного сна. Только лишь завывание осеннего ветра за окном…

Гвендолин перевела глаза на Уолтера и на одну секунду ей показалось, что сон еще продолжается. Потому что в его темных глазах она читала любовь, заботу, восхищение, одобрение, словно она была маленькой перепуганной хозяйкой средневекового Гвендиля, которую только вчера привезли во владения мужа.

Она провела рукой по волосам, мучительно придумывая, что бы сказать, и в то же время не желая нарушать многозначительную тишину. Но почему молчит Уолтер? Куда подевалось его язвительное остроумие? Что он разглядел такое в ее лице, что не может оторвать от нее глаз?

– О чем вы думали сейчас, Гвендолин? – хрипло спросил Уолтер, шагнув ближе к девушке.

Она инстинктивно отступила назад, к окну.

– У вас было такое выражение лица, как будто вы были очень далеко отсюда, – продолжал он.

– Я думала о прошлом Гвендиля, – ответила девушка. – О пирах, которые устраивались в этой Зале. О своих предках, былых хозяевах замка.

О мужчине, который как две капли воды похож на тебя, добавила она про себя с отчаянием. Но это всего лишь мечты…

– Иногда мечта может стать явью, – тихо заметил Уолтер, и Гвендолин к ужасу своему осознала, что произнесла последнюю фразу вслух.

Ее охватила паника. Что она скажет в следующий раз? Хватит ли у нее выдержки продолжить этот тет-а-тет?

Гвендолин принялась бормотать что-то насчет необходимости вернуться в более обжитую часть замка, где можно посмотреть картины и старинную утварь, но Уолтер уже не слушал ее. Он подошел вплотную к Гвендолин и, обняв девушку за талию, повелительно привлек ее к себе. Блаженство, испуг, праведное негодование разом нахлынули на нее и помешали ей адекватно отреагировать на столь возмутительный поступок.

Уолтер же не дожидался реакции Гвендолин. Он наклонился к ней и прижался к ее полураскрытым губам. Если она и собиралась оттолкнуть его, то сейчас всякая возможность для этого была потеряна. Уолтер слишком крепко держал ее, чтобы она могла сопротивляться, да и ее собственное тело повело себя самым предательским образом. Оно прижалось к Уолтеру, и никакая земная сила не была в состоянии разъединить их.

Гвендолин не могла сказать, как долго Уолтер целовал ее – минуту, пять, десять или целую вечность. Время потеряло свое значение в этой полуразрушенной Обеденной Зале. Единственное, что терзало Гвендолин сейчас, это осознание того, что она по-прежнему грезит и поцелуи Уолтера всего лишь игра воображения.

Это ощущение только усилилось после того, как Уолтер оторвался от ее губ и тихо спросил:

– Ты ведь выйдешь за меня замуж, дорогая моя?

Гвендолин никогда не могла понять раньше, почему люди от счастья плачут. Однако сейчас она почувствовала, что на глаза наворачиваются предательские слезы.

– Гвендолин, ты слышишь меня? – обеспокоенно спросил Уолтер и провел ладонью по ее щеке. Его рука была теплой и нежной, и Гвендолин потерлась о нее.

– Слышу, – ответила она мечтательно.

Звуки собственного голоса привели ее в чувство. Она не спит! Она на самом деле стоит у окна в Обеденной Зале Гвендиля, Уолтер МакНорман обнимает ее и предлагает стать его женой. Гвендолин невольно отпрянула от него. Уолтер неохотно расцепил руки.

– Я… я не понимаю, – сказала она, заикаясь.

– Что же такого непонятного в моих словах? – усмехнулся он. – Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. Если ты против, я тотчас уеду и не буду смущать тебя своим присутствием.

Гвендолин захлопала ресницами. Он ее любит?

– Но как это может быть? – пробормотала она, не в силах осознать такой простой факт, столь велика была убежденность в том, что он неравнодушен к Марион Гастингс.

– Элементарно, – пожал плечами Уолтер. По нему не было видно, раздосадован ли он таким поведением Гвендолин. – Мне тяжело сказать, когда все это началось… Может быть, когда я впервые увидел тебя, такую задорную и очаровательную. Я совершенно не ожидал, что у Сесилии такая дочь. Ты настолько не похожа на женщин, с которыми я привык общаться, что я поначалу не мог определить, как я к тебе отношусь. С остальными всегда было очень просто…

– И когда же ты понял? – спросила Гвендолин с широко раскрытыми глазами.

– Когда мама сообщила мне, что Ник Кармайкл в тебя влюбился, – сказал Уолтер и натужно рассмеялся. – Я всегда считал себя человеком спокойным, унаследовавшим флегматичный темперамент от отца, но тогда во мне словно что-то взорвалось. Я наговорил тебе всяких глупостей, и лишь ревность была этому причиной. А потом ты неожиданно исчезла и не дала мне возможности объясниться с тобой…

Гвендолин сжала пульсирующие виски. Как она могла так ошибаться?

– Значит, ты развелся с Констанцией из-за меня? – прошептала она.

– Не совсем, – улыбнулся Уолтер. – Хотя, конечно, ты значительно ускорила этот процесс. Мне вообще не следовало жениться на ней.

Он досадливо поморщился.

– Наша совместная жизнь была ошибкой от начала до конца. Я пошел на поводу у матери и сделал предложение богатой наследнице, которая была ко мне очень неравнодушна. Я давно хотел развестись и предпринимал для этого кое-какие шаги, но только знакомство с тобой заставило меня ускорить события. Ты очень плохо думаешь обо мне, Гвендолин? Если бы я мог заставить тебя понять…

Он взял девушку за подбородок и приподнял ее личико. Щеки Гвендолин пылали от стыда, но она нашла в себе силы сделать мучительное признание.

– Я знаю, почему ты женился на Констанции, – выпалила она. – Я подслушала твой разговор с леди Джулией в день моего отъезда. Случайно…

Уолтер рассмеялся.

– Я очень рад, что ты веришь мне, – тихо заметил он. Но тут новая догадка осенила его. – Погоди. Раз ты слышала мой разговор с матерью, то… Почему же ты уехала?

Он схватил Гвендолин за плечи и жадно заглянул ей в глаза.

– Ведь я же как раз признавался ей в том, что люблю тебя и хочу на тебе жениться!

– Я… я подумала, что речь идет о Марион, – пролепетала несчастная Гвендолин. – Я не слышала начало разговора, и ты ни разу не назвал по имени женщину, на которой собираешься жениться после развода с Констанцией.

17

Минуту Уолтер ошеломленно смотрел на нее.

– Марион? – переспросил он медленно. – Ты решила, что я люблю Марион Гастингс? И это после того, что между нами произошло в библиотеке? Неужели ты ничего не почувствовала, Гвендолин?

– Ревность – плохой советчик, – криво усмехнулась девушка. – К тому же я всегда была уверена в том, что я не привлекаю мужчин.

– Глупышка, – ласково проговорил Уолтер и притянул Гвендолин к себе.

– Погоди. – Она вывернулась из его объятий. – Мы так и не выяснили насчет Марион. Николас уверял меня, что ты был в нее влюблен.

Лицо Уолтера потемнело.

– Хотел бы я знать, с какой стати мистер Кармайкл вмешивается в дела, которые его совершенно не касаются!

– Не уклоняйся от ответа, – потребовала Гвендолин. – Я хочу знать правду. Что произошло между вами тогда, шесть лет назад?

– Как прикажете, моя прекрасная госпожа, – вздохнул Уолтер. – Хотя я предпочел бы не вспоминать об этом. Я познакомился с Марион и Констанцией, когда путешествовал по Америке вместе с матерью. Не стану скрывать, что младшая сестра очень увлекла меня.

Гвендолин ощутила спазм боли.

– Одно время мне казалось, что она отвечает мне взаимностью, но потом я понял, что самое главное для Марион – это приобретение нового поклонника для свиты. Таковым я становиться не собирался. Да и мое увлечение ею постепенно шло на спад. В Марион нет ничего такого, что могло бы действительно привязать к себе мужчину. Многие понимали это и покидали ее ради более достойных женщин. Но самый болезненный удар ей нанесла родная сестра.

Уолтер усмехнулся.

– Конни всегда очень живо интересовалась мною и не без помощи нашей дорогой леди Джулии расставляла огромное количество ловушек. Так сложились обстоятельства, что я сделал ей предложение и тем самым убил двух зайцев – успокоил леди Джулию относительно нашего финансового положения и отомстил Марион.

Гвендолин поджала губы, всем своим видом показывая, что считает подобное поведение недостойным.

– Да, я знаю, что поступил неправильно, – сознался он со вздохом. – Но разве ты никогда не ошибалась, моя неумолимая красавица? Я добился, чего хотел. У меня было достаточно средств, чтобы поправить свои пошатнувшиеся дела, а Марион Гастингс поняла, что она не единственная женщина в мире. С тех пор я не раз пожалел о том, что поддался минутному порыву. Жизнь с Констанцией была невыносима. Поначалу она надоедала мне своей ревнивой нежностью, а потом потеряла ко мне всякий интерес.

– А как Марион отнеслась к вашей свадьбе? – поинтересовалась Гвендолин. – Ох, и разозлилась она, наверное…

– Не то слово, – улыбнулся Уолтер. – Она рассвирепела. И на свадебной вечеринке была самой мрачной. У нее внезапно открылись глаза. В тот же вечер она объявила мне, что все это время была от меня без ума, но не могла разобраться в собственных чувствах. Она дошла даже до того, что предложила немедленно бежать.

– Какой ужас! – ахнула Гвендолин.

– Да, – кивнул Уолтер. – У меня была примерно такая же реакция. Больше всего меня угнетало то, что я целых два месяца считал, что искренне люблю эту женщину.

– А Констанция знала о вашем разговоре?

– Я ей ничего не рассказывал. Но она прекрасно знает повадки сестренки и догадалась о многом. Первые два года нашей семейной жизни они вообще не общались. А потом отношения наладились, они стали регулярно писать и звонить друг другу, и мы даже несколько раз навещали Гастингсов в Америке…

– Но Марион не излечилась от своей привязанности, – задумчиво произнесла Гвендолин. – Я же видела, как она на тебя смотрела в Питхарли.

– Лучше бы ты так на меня смотрела, – засмеялся Уолтер. – Я бы тогда не сомневался в твоих чувствах, и мы могли бы быть вместе намного раньше.

Гвендолин зарделась.

– Я по-другому воспитана, – ответила она с достоинством.

– Я же шучу. – Уолтер обнял ее, и на этот раз она не сопротивлялась. – Ты веришь мне?

– Да, – прошептала она, но дух противоречия снова ожил в ее груди. – А почему тогда Марион повсюду говорила о том, что собирается стать леди МакНорман. Не моего же брата она имела в виду на самом деле…

Уолтер поморщился.

– Из тебя бы вышел отличный следователь, – попытался он уйти от прямого ответа. – Ты ничего не оставляешь без внимания.

– Уолтер!

– Хорошо, хорошо, – кивнул он. – Одно время, когда мы гостили у Гастингсов, Марион в шутку сказала, что позволяет сестре насладиться семейным счастьем еще несколько лет, а потом она приедет и заберет себе ее мужа. Они обе были несколько нетрезвы тогда, и это показалось им отличной остротой.

– Какая гадость, – скривилась Гвендолин.

– Я знаю. Поэтому я и не хотел посвящать тебя в детали. А на этот раз еще и моя драгоценнейшая мамочка постаралась. На пару с твоей тетей Пэм они состряпали заговор, чтобы сосватать Джеймса и Марион. Смехотворно…

– Наверное, – пробормотала Гвендолин. – Но я именно затем и приехала в Питхарли, чтобы познакомиться с Марион и посмотреть, подойдут ли они с Джеймсом друг другу или нет.

– Значит, это и было причиной твоего приезда? – воскликнул Уолтер.

Гвендолин кивнула, не понимая, почему он придает ее словам такое значение.

– Господи, как я же я был слеп! – Уолтер хлопнул себя ладонью по лбу и расхохотался. – А я-то был уверен, что матримониальные интриги моей мамочки распространяются и на тебя, и что ты приехала в Питхарли, чтобы присмотреть себе богатого женишка! А уже потом вас осенила мысль о том, что можно сосватать Марион и твоего брата.

Гвендолин вновь покраснела. Предположение Уолтера не было лишено достоверности. Она действительно думала о том, чтобы найти себе состоятельного мужчину. Но первоначально ехала знакомиться с Марион. Какое счастье, что ей не надо лгать по этому поводу!

– Я думала только о брате, – гордо объявила она.

– Но внимание Николаса было тебе приятно…

Она вскинула голову.

– Мистер Кармайкл – весьма интересный молодой человек.

– Но ведь ты не собиралась за него замуж?

В глазах Гвендолин блеснули задорные огоньки.

– А почему бы и нет? Как говорит леди Сесилия, я ведь девушка на выданье…

– Никаких Николасов Кармайклов, – покачал головой Уолтер. – Раз твоя мать так хочет выдать тебя замуж, то ей придется удовольствоваться мною в качестве зятя. Хотя, кажется, ты так и не ответила мне. Ты согласна стать моей женой?

– И ты еще спрашиваешь! – воскликнула она и порывисто бросилась ему на шею. – Я даже мечтать не могла о таком счастье!

– Я тоже, – честно признался он. – Когда мой шофер сообщил мне, что ты уехала, я чуть с ума не сошел…

– Твой шофер? – удивилась Гвендолин. – Но разве не Констанция предупредила тебя? Она должна была передать тебе и леди Джулии мои извинения. Они с Марион провожали меня.

– Я узнал об этом намного позднее, – мрачно произнес Уолтер. – Можешь не сомневаться, Констанция и не думала передавать мне твои слова или извещать меня о твоем отъезде слишком рано. Она, видимо, собиралась дать тебе возможность уехать как можно дальше и не позволить мне вернуть тебя. Конни гораздо проницательнее, чем кажется на первый взгляд. Мои чувства к тебе не долго оставались для нее секретом. Поэтому и не Алистер вез тебя на вокзал. Но, слава Богу, в Питхарли еще есть преданные мне люди. Как только я узнал, что ты уехала, я помчался на вокзал.

– А поезд уже ушел, – закончила за него Гвендолин. – Там поменяли расписание. Но почему ты не поехал за мной дальше?

– Я не был уверен, как ты примешь меня, – вздохнул Уолтер. – Может быть, ты уехала именно потому, что не желала меня больше видеть. Я не мог быть настолько навязчивым. Я вернулся в Питхарли, переговорил с Конни…

Тут лицо Уолтера осветила мрачная улыбка, и Гвендолин невольно поежилась. Наверное, несладко пришлось Констанции во время этого разговора.

– И вскоре начал бракоразводный процесс, – закончил Уолтер. – Вот и вся моя история. Теперь я свободный человек и умираю от желания назвать тебя своей женой.

Гвендолин счастливо зажмурилась. Чего еще можно пожелать? Уолтер снова потянулся к ней, но она остановила его. Надо было выяснить еще кое-что.

– А как же ты вдруг решился приехать в Гвендиль? – спросила девушка. – Раз ты не был уверен в моих чувствах и не поехал за мной сразу, то почему же это не остановило тебя и сейчас?

– Не мог же я вечно бояться, – пробормотал Уолтер неуверенно, избегая взгляда Гвендолин.

Она почуяла подвох.

– Очень интересно получается. Ты настолько сомневался в моем отношении к тебе, что позволил мне уехать. Потом занялся разводом и, став свободным человеком, тут же примчался сюда, чтобы сделать мне предложение руки и сердца. Неужели тебя останавливало только то, что ты женат?

– Можно подумать, что ты не рада тому, что я приехал. – Уолтер перешел в наступление. – Откуда такая настойчивость?

Но у Гвендолин были свои причины допытываться.

– Ты же не мог быть уверен в том, как у меня обстоят дела с Ником, – продолжала она. – А вдруг я убежала с ним?

– Кармайкл остался в Питхарли, – резонно заметил Уолтер.

– Неважно, – махнула рукой Гвендолин. – Немедленно выкладывай, почему ты приехал сюда!

– Потому что я люблю тебя, – последовал немедленный ответ.

Гвендолин молчала. Одно-единственное подозрение буравчиком сверлило ее мозг. Нашел ли Уолтер ее дневник или нет?

– Но что-то должно было повлиять на тебя, – настаивала она. – Если все так, как ты говоришь, ты бы приехал гораздо раньше и не томил бы меня столько времени…

Гвендолин осеклась. Замечательно выходит. Она еще ни разу не сказала ему о своей любви, а уже начинает предъявлять претензии. Но Уолтер и не думал пугаться. Он рассмеялся и произнес:

– Ладно, мой грозный судья, я признаюсь. В твоей комнате была найдена одна вещица, которая очень повлияла на мое решение поехать в Гвендиль…

Уолтер лукаво поглядывал на девушку. Гвендолин была готова сквозь землю провалиться от стыда. Значит, все верно. Уолтер нашел ее дневник!

– Ты… ты читал его? – спросила она осипшим голосом.

– Не весь. Только те отрывки, где ты вскользь упоминала о своем отношении ко мне. Для лирической героини ты была на редкость сдержанна, Гвендолин.

Но девушка не была настроена на шутливый лад.

– То есть как не все? – нахмурилась она.

– Дневник нашла моя мать сразу после твоего отъезда, – пояснил Уолтер. – Она рассказала мне о нем только после того, как я официально развелся с Констанцией.

– Но почему?

– Видимо, она хотела убедиться в искренности моих чувств, – пожал плечами Уолтер. – Ее поступки не всегда понятны мне. А, может быть, она не хотела, чтобы ты стала причиной нашего развода. Хотела, чтобы я прошел через все это сам…

– И она показала тебе только часть? – осторожно спросила Гвендолин.

Он кивнул.

– А что, там были какие-то компрометирующие материалы?

Гвендолин отчаянно замотала головой.

– Более того, – продолжи Уолтер, – она подала мне несколько страничек, а потом на моих глазах сожгла их в камине вместе со всей тетрадью.

– Правда? – обрадовалась Гвендолин. – Значит, она просто хотела доказать тебе, что я тебя люблю?

– Видимо, так, – улыбнулся Уолтер. – И я был на седьмом небе от счастья. Хотя, конечно, это не идет ни в какое сравнение с тем, когда слышишь эти слова из твоих уст…

– Я очень люблю тебя, – прошептала Гвендолин, блаженно замирая в его объятиях. – Я буду так часто говорить тебе об этом, что ты устанешь.

– Ни за что. Теперь, когда я нашел тебя, я еще сильнее хочу слышать об этом.

И они застыли на одном месте, воодушевленные любовью. Обеденная Зала Гвендильского замка давненько не была свидетельницей подобных наполненных любовью и радостью сцен.