Текст книги "Женщина в зеркале"

– Ура, друг мой! – воскликнул восхищенный Камарели, загоревшимися глазами глядя на Вайсмана.

– Я соорудил экран и в течение трех месяцев посылал на северную полусферу Марса невидимые лучи. Наконец, пучок лучей наткнулся, как на удочку, на приемный аппарат Марса, и мой экран слабо засветился. Все время совершенствуя экран, я сумел принять сигналы марсиан. Затем выяснилось, что углы наклонения осей Земли и Марса так противопоставляют северные сферы обеих планет, что лучше всего расположить экран в зоне между 40 и 43 градусами северной широты. Как вам известно, Тбилиси находится именно в этой зоне. Вот и объяснение моего приезда к вам.

Камарели впервые с открытым сердцем протянул Вайсману руку.

– Ну, надо полагать, пришло время воздать кесарево кесарю, – сказал он, радостно улыбаясь.

– То есть? – не понял Вайсман.

– То есть назвать настоящего изобретателя летаргина.

– О, зачем так спешить! – с оттенком неудовольствия ответил Вайсман. Меня беспокоит теперь совершенно другая загадка. Если вы не протестуете, я расскажу о ней в Тбилиси.

– Она связана с экраном? – осведомился Камарели, и вдруг перед глазами его возникло уже забытое (как ему казалось) лучезарные лицо марсианки. Что-то кольнуло в сердце.

Неужели сознание его вновь охвачено мечтой, воплотившейся в реальность благодаря величайшему техническому изобретению?

– Нет. – Ровный голос Вайсмана набатным звоном отдался в ушах Камарели. Загадка родилась совершенно неожиданно. Я столкнулся с ней, наблюдая за путями движения светил, во время изучения формулы экрана. Но – об этом после! Вечером, перед отъездом, я еще раз повидаюсь с вами.

И, пожав Камарели руку, он вышел из комнаты.

Еще одна новая тайна!.. Только бы не была она связана с экраном, а уж все другое он одолеет, выдержит. Только бы избавиться от неизвестности! Неужто предстоит ему самое худшее: видеть в зеркале любимую, слышать ее голос, и, как ночная бабочка, биться о стекло, ломать крылья, но так и не преодолеть преграду; надеяться, что достаточно отворить дверь, чтобы прижать к груди любимую, коснуться ее светлого лица, услышать биение ее сердца, ощутить ее дыхание… и знать, что в действительности вас разделяют сотни миллионов километров и никогда-никогда ты не сможешь приблизиться к ней: знать – за экраном не эта комната, не эта женщина, а леденящая душу черная бездна глядит суровыми глазами вечности.

Глава пятая
КОМЕТА БИЭЛЫ

В комнате постепенно темнеет. Вайсман в глубокой задумчивости сидит у открытого окна. На вечернем небе четко вырисовываются черные верхушки кипарисов.

Солнце уже скрылось, но розовато-сиреневая вуаль заката еще окутывает вдали облака и горы. Звезды, как белые цветы, белые пышные хризантемы, падают, осыпаются.

И среди них – кроваво-красный цветок…

Серебристый декабрьский мороз заглядывает в распахнутое окно, но Вайсман не чувствует холода. Он смотрит на красную хризантему. В руках его – огромные черные очки. Он ритмично постукивает пальцами по черным стеклам, и этот несложный аккомпанемент сопровождает вихрь его мыслей.

На мгновение вихрь затихает, и тогда в сердце его просыпаются тревожные воспоминания.

* * *

– Каро! Тебя посылают! – слышит он радостный шепот.

– Решилось?

– Почти единогласно! – Лба его коснулись нежные бархатистые волосы Геды.

– Ты должен осуществить задуманное, чего бы это ни стоило!

Его согревает горячее дыхание женщины, но в сердце маячит черная тень. И тень эта вопрошает: «Для кого, для кого горят эти глаза?»

– Я исполню все.

Она дрожит, как пойманный в силок дрозд.

– Ты слишком волнуешься, Геда, – ласково говорит он. – У тебя жар. Тебе нужен отдых. Верь мне, я выполню все. Хоть и знаю, куда устремлены твои мечты. Геда, зачем ты губишь себя?

– Каро, мой Каро! – шепчет женщина. – Да, я перед пропастью, но далеко-далеко я вижу счастливую звезду и слышу зов несказанного, жгучего счастья…

– Я выполню все, – повторяет он, пристально глядя в ее глаза. – Но если погибнет мечта? Если манящая издали Обра вдруг обернется зверем?

– Тогда погибну и я, – едва слышно шепчет женщина.

* * *

В дверь постучали.

Вайсман надел очки, закрыл окно и включил свет.

– Войдите!

Пришел Камарели.

– Я заставил вас ждать?

– Нет, нет, я как раз отдыхал. У меня сегодня свободный вечер. – Вайсман разложил на столе книги, бумаги.

Камарели сел против него.

– Я хочу побеседовать с вами об одной комете, – заговорил иностранец, раскрывая толстую книгу.

– Появилась новая комета? – поинтересовался Камарели.

– Нет, комета старая, комета Биэлы.[15]15
  «Комета Биэла».
  27 февраля 1827 г. чешский астроном Биэла открыл комету, получившую позднее его имя, и отождествил ее с кометами 1772 г. и 1805 г.
  Имея период обращения 6,6 лет, комета Биэла возвратилась в 1832 г., вызвав в Париже панический страх. Дело в том, что астроном Дамуазо предсказал, что 29 октября 1832 г. в полночь часть земной орбиты окажется внутри кометы. Газетные писаки того времени, крича о «конце света», не удосужились даже узнать, где же в это время будет находиться Земля на своей орбите? Сомнения рассеял астроном Араго, который в астрономическом ежегоднике на 1832 г писал:
  «Прохождение кометы очень близко от некоторой точки земной орбиты произойдет 29 октября близ полуночи; это совершенно верно, но Земля придет в ту же точку лишь 30 ноября поутру, т. е. более чем через месяц после кометы».
  Дальнейшая история этой кометы развивается так: в 1839 г. комета возвратившаяся в июле, находилась в неблагоприятных условиях для наблюдения. В 1846 году эта комета на глазах наблюдателей-астрономов раскололась на две кометы. Кометная пара вернулась 26 сентября 1852 г., и это было последнее наблюдаемое появление кометы Биэла: в очередные даты ее появления в 1859, 1866, 1872, 1877 и 1885 гг. никто ее не наблюдал. Интересен, однако, тот факт, что в ночь на 27 ноября 1872 г., когда потерянная комета по расчетам должна была подойти к Земле особенно близко, во многих местах наблюдался великолепный дождь падающих звезд. Очевидно, кометная пара Биэла окончательно рассыпалась и превратилась в метеорный поток, который наблюдается каждый год в конце ноября, когда Земля пересекает орбиту исчезнувшей кометы.


[Закрыть]

– Мне известна ее история.

– И все же я попрошу вас внимательно выслушать то, что я расскажу. Вайсман, казалось, был несколько взволнован.

– Кое-что о комете Биэлы я должен прочесть вам из книг, – продолжал он.

– Все, что вы сейчас услышите, вам, конечно, давно знакомо, но думаю, конец моего повествования вас удивит.

Камарели насторожился.

– Я слушаю вас с величайшим вниманием.

– Комета Биэла была открыта в 1772 году; затем, 10 ноября 1805 года, она была обнаружена вторично. – Вайсман торопливо перелистал книгу и, найдя нужную страницу, начал читать. «Бессель и Гаусс вычислили по Понсу ее орбиту и период обращения, который оказался равным шести с половиной годам. Комета должна была вновь вернуться к Солнцу 1826 году. Зная об этом, чешский астроном Биэла, находившийся в Богемии и внимательно следивший за движением кометы, 27 февраля 1828 года сумел засечь ее появление. Поэтому комета была впоследствии названа его именем. В 1832 году комета появилась снова, в точно предсказанный срок; однако на этот раз ее появление вызвало панический страх, так как, по расчетам астрономов, орбита кометы пересекала орбиту Земли. Считали, что стоило комете и Земле одновременно пройти точку пересечения их орбит, как катастрофа была бы неизбежна. Встревожился весь мир. Особенно волновался Париж. Достаточно сказать, что в Академии отменили публичную лекцию известного астронома Лаланда, когда распространился слух, что Лаланд якобы предвещал гибель мира».

Вайсман принялся листать вторую книгу.

– А вот, что пишет астроном Вольф: «Слухи породили страшную панику. Весь Париж с ужасом ожидал судного дня. Резко участились случаи нервных заболеваний. Этим пользовались бесчестные служители церкви, которые за неслыханно большую мзду обещали отпущение грехов обезумевшим от страха людям».

– Знаменитый геометр Лаплас, – обратился Вайсман к выдержке из третьей книги, – так описывал возможную катастрофу: «Среди множества комет солнечной системы может появиться и такая, которая столкнется с нашей планетой Результаты подобного столкновения не трудно себе представить. Изменится характер вращения Земли, изменится угол наклонения ее оси. Моря и океаны покинут свои ложа и устремятся к экватору; люди и животные все равно погибнут во всемирном потопе, даже если они уцелеют при страшном толчке в момент столкновения Земли с кометой. Погибнут все народы, погибнет все, созданное человеческим разумом и трудом…»

– Паника, как видите, была вызвана отнюдь не суеверием! – сказал Вайсман, откладывая книгу. – Ведь несущееся со скоростью нескольких километров в секунду, даже сравнительно небольшое, скажем, радиусом в 500 метров, небесное тело, столкнувшись с Землей, способно вызвать опасные последствия.

– Но опасения оказались беспочвенными, – заметил Камарели, – комета, как известно, прошла своим путем, а мы остались целы и невредимы.

– Действительно, – подхватил Вайсман. – страх оказался напрасным, и директор Венской обсерватории Литтров тогда же весьма справедливо указал на причину ошибки перепуганных ученых: "Хотя Земля и будет проходить точку пересечения с орбитой кометы Биэлы, столкновение между ними возможно лишь в том случае, если комета окажется в перигелии 25 ноября.[16]16
  Перигелий – ближайшая к Солнцу точка орбиты планеты или кометы.


[Закрыть] А такой случай, как показывают точные расчеты, возможен только один раз в 2500 лет".

– Отсюда и начинается то «новое», о чем я должен вам поведать, – и Вайсман снова взялся за книгу. – Литтров пошел дальше: он вычислил, что столкновение можно ожидать в 1933 году. Что вы скажете на это?

– Расчеты его были верны, – подтвердил Камарели, – но в 1872 году с кометой что-то произошло: она исчезла. 27 ноября, когда Земля миновала точку пересечения орбит, появился целый караван метеоритов. Ученые сочли их осколками погибшей кометы.

– И это была ошибка, какие мало помнит история науки, – прервал его Вайсман, откидываясь на спинку кресла. – Да, 27 ноября 1872 года Земля прошла точку пересечения орбит, но где тогда должна была находиться комета? Когда она должна была пройти точку пересечения? Расчеты показывают, что комета прошла ее 16 сентября. Значит, к 27 ноября комета уже обошла Солнце и со страшной скоростью мчалась к орбите Юпитера. Что же касается дождя метеоритов, который разразился в атмосфере Земли 27 ноября, то это была всего лишь обычная «ноябрьская группа» метеоритов, так называемые «Леониды». Ни о каких остатках кометы Биэлы, даже если с ней и произошла катастрофа, в данном случае говорить не приходится.

– Но куда же исчезла комета?

– Комета не исчезала. Она продолжает двигаться по своей обычной орбите и, по вычислениям гениального Литтрова, пересечет орбиту Земли 25 ноября 1933 года.

Камарели в упор посмотрел на Вайсмана.

– И в это время Земля будет как раз в точке пересечения орбит, – розным голосом закончил Вайсман.

– Итак?

– Итак. столкновение неизбежно.

– Нужны более веские доказательства, – возразил Камарели.

– Извольте, – Вайсман вновь придвинул к себе бумаги. – Орбита кометы Биэлы, пересекающая орбиту Земли, в свою очередь, пересекается орбитой соседней кометы. Она известна под названием Энке.[17]17
  «Комета Энке».
  В 1819 году открыта периодичность этой кометы, равная 3,3 года. Наибольшее удаление от Земли – 4 радиуса земной орбиты, наименьшее – 0,34 радиуса.


[Закрыть] – Вайсман развернул звездную карту и протянул ее собеседнику.

– Вот положение орбит Земли, Биэлы и Энке: а, в, сорбита Земли; а, е, g орбита Биэлы, d, е, f – орбита Энке. Как видите, сперва пересекаются орбиты Биэлы и Энке, а потом уже Биэла вторгается в орбиту Земли. По моим вычислениям Биэла и Энке 2 августа 1872 года прошли очень близко друг от друга. Но столкновения не произошло. Энке только погасила сверкающую оболочку Биэлы, и погасшая Биэла не видена в телескоп. – С этими словами Вайсман протянул Камарели испещренный формулами и цифрами листок.

Камарели начал спокойно разбирать вычисления Вайсмана. Но чем дальше он углублялся в лабиринт цифр, тем больше росла тревога в его душе. Наконец он отодвинул листок, поднялся и зашагал по комнате.

– Вы правы, – после продолжительного молчания произнес он, – ваш расчет абсолютно верен. К сожалению, когда не было никаких оснований для опасений, люди метались, как перед разверзшейся пропастью, а теперь, когда опасность реальна, никто ничего не подозревает.

– Необходимо предупредить мир, – спокойно сказал Вайсман.

Камарели удивился.

– Какой в этом смысл?

– Наука должна выполнить свой долг!

Камарели снова подсел к столу. Перед глазами его вдруг возник прекрасный образ марсианки, словно вдохнувший в него новую надежду.

– Да, вы правы, – сказал он, наконец, Вайсману, – человечество, конечно, должно знать, что его ожидает.

На следующий день Камарели отправил телеграмму директору Пулковской обсерватории:

«Есть основания считать, что комета Биэлы приближается к Земле. Необходимо тщательно проверить звездные фотокарты, чтобы удостовериться, прошла ли комета критическую точку 17 октября 1920 года и 21 апреля 1927 года».

Спустя три дня пришел ответ. В фотокартах Пулковской обсерватории комета не значилась, но директор послал запросы в крупнейшие обсерватории мира. Помимо нескольких советских, ответили также две иностранные обсерватории: Гамильтоновская (Калифорния, США) и Бойден-Стейшн (Перу). Сотрудникам их, находящимся в наиболее благоприятных атмосферных условиях, удалось обнаружить неясную тень погасшей кометы. Но как сообщал директор Пулковской обсерватории, на тень кометы никто не обратил внимания и, конечно, появление Биэлы произвело бы сенсацию.

Камарели этого было достаточно.

Он решил выступить с докладом в Академии наук.

Камарели читал доклад спокойным, размеренным тоном, чтобы с самого же начала не создавать тревожной атмосферы. О главном он сказал очень осторожно, полунамеками, скрывая под расчетами и цифрами грозящую опасность.

Однако доклад не произвел почти никакого впечатления!

Общее молчание.

Безмолвие нарушил председатель:

– У кого есть вопросы?

– Разрешите? – поднялся молодой ученый-физик.

– Пожалуйста.

– По вычислениям докладчика, ожидается столкновение кометы с Землей. Как полагает докладчик, какими для нашей планеты могут быть результаты столкновения?

Аудитория насторожилась.

– У кого еще вопросы?

Молчание.

Что еще спрашивать? Главное – это.

– В настоящее время, – вновь взял слово Камарели, – я вычисляю массу кометы. Столкновение не повлечет серьезных последствий, если масса кометы не очень велика, но если ее масса и объем остались прежними, то Земле грозит значительная опасность.

– Что могло вызвать уменьшение объема и массы кометы? – снова спрашивает молодой ученый.

– Я уже говорил, что в 1872 году комета Биэлы столкнулась с другой, которая погасила ее оболочку.

– Насколько реальна опасность? Известны ли науке подобные случаи? Земля существует столько тысячелетий, и если ничего не случилось с ней за это время, почему мы должны ожидать гибель в ближайшем будущем?

В зале вздохнули с облегчением.

Камарели отпил воды из стакана.

– Науке известны подобные случаи во Вселенной, – прозвучал его голос. Вот что говорит Фогель: "В 1892 году была обнаружена новая звезда «Nova Aurigae».[18]18
  «В 1892 г. была обнаружена новая звезда…»
  Вспышки «новых» и «сверхновых» звезд объясняются не столкновениями небесных тел, а термоядерными реакциями взрывного типа в массе звезды. При этом звезда сбрасывает свою газовую оболочку и совершенно меняет спектральный состав своего излучения.


[Закрыть] До 2 ноября 1891 года она принадлежала к звездам тринадцатой величины, совершенно незначительным и малозаметным. В первых числах декабря того же года она выросла до размеров седьмой величины. 7 декабря она достигла шестой величины. 20 декабря она сияла, как светило четвертой величины, а питом постепенно стала уменьшаться и в апреле 1892 года погасла совсем. Возникает вопрос, как мы должны объяснить все эти факты, совершающиеся в космосе? Я думаю, что мы были свидетелями величайшей космической катастрофы. Огромное тело с потрясающей быстротой вторглось в систему нескольких планет и внезапно нарушило ее стройный порядок. Избежав столкновения с центральным светилом этой системы, которое мы должны считать уже почти остывшим, оно пронеслось так близко от него, что сила притяжения, которой обладает тело, вызвала волнение жидкого вещества светила, оболочка его треснула, и воспламенившаяся лава хлынула в небесное пространство в виде протуберанцев".

Такое же мнение высказывает Майер:

«Если сопоставить все факты и гипотезы, становится ясно, что происхождение новых и переменных звезд носит катастрофический характер: эти внезапно вспыхнувшие звезды являются осколками погибших миров».

Да и в нашей солнечной системе имелись такие случаи. Как известно, расположение планет вокруг Солнца подчинено определенным законам. По этим законам, между Марсом и Юпитером должна быть еще одна планета. Когда астрономы начали ее поиски, то там, где предполагалось ее местонахождение, обнаружили лишь скопление астероидов. Ученые пришли к заключению, что это остатки планеты. Без сомнения, здесь произошла космическая катастрофа: столкновение кометы с планетой.

Воцарилось молчание.

Поначалу спокойное научное заседание принимало совершенно иной характер.

– Еще один вопрос! – раздался вдруг чей-то голос. Это был известный профессор математики.

– Пожалуйста!

– Могло ли столкновение 1872 года изменить, вернее, уменьшить массу кометы? И если комета потеряла массу, могла ли она продолжать вращаться по своей орбите, сохранив прежний период вращения?

Камарели понял, что скрывать истину дальше нельзя.

– Комета не изменила орбиту и период вращения, так что, надо полагать, масса ее тоже не изменилась.

– Таким образом, исходя из фактов, опасность очень велика?

– Безусловно! – ответил Камарели.

Стало так тихо, будто разом опустел весь зал. Только назойливо жужжала и билась об оконное стекло большая муха.

Кто-то встал и вышел из зала.

– Располагает ли современная наука средствами предотвратить столкновение? – прорезал тишину, наконец, чей-то голос.

– Человечество научится изменять или приостанавливать ход космических процессов, – глухо прозвучал ответ.

И опять тишина. Лишь кто-то скрипит стулом.

Поднялся юноша; видимо, молодой ученый. Попросил слова.

– Я хочу сказать… что… – начал он срывающимся от волнения голосом.

– Как я понял из доклада, комета Биэлы и Земля должны раз в 2.500 лет встречаться в точке пересечения орбит. Но Земля существует уже много миллионов лет. Почему же не произошло столкновения еще в первые тысячелетия ее жизни? И если этого не случилось тогда, почему же должно произойти сейчас?

– Я уже говорил об этом вкратце, но если кому-нибудь неясно, могу объяснить более подробно, – ответил Камарели. – Кометы отнюдь не исконные члены семьи нашей солнечной системы. Они приходят к нам из космических пространств и, испытав притяжение Солнца, устремляются к нему с удвоенной скоростью, а уже затем, по инерции, переходят на другую сторону параболы и снова исчезают в космосе. Но комета может прийти так близко от какой-нибудь планеты, что последняя изменит ее направление и удержит в своей семье. Так, Юпитер пленил уже 23 кометы. Колоссальная сила притяжения Юпитера превращает параболические орбиты комет в эллипсоидальные, и кометы становятся его спутниками. Биэла как раз и относится к семейству комет Юпитера. Мне думается даже, что она уже трижды встречалась Землей и. возможно, что некоторые крупные земные катаклизмы – последствия этих встреч. Предстоящая теперь четвертая встреча произойдет в наиболее критической точке. Поэтому на этот раз Земле угрожает особенно серьезная опасность.

Незнакомое чувство ожидания чего-то неведомого овладело присутствующими.

И вдруг резким диссонансом тишине, воцарившейся в зале, ворвался с улицы беззаботно-веселый, тенор мальчишки-газетчика: «Комунисти»! «Заря»!

Улица пока ничего не знала.

Глава шестая
ПАНИКА

На другой же день советское телеграфное агентство передало в эфир сообщение о докладе в Академии наук. И тотчас же посыпались вопросы ученых всего мира. В ответ был опубликован полный текст доклада Камарели.

Семнадцать европейских и американских обсерваторий подтвердили правильность его заключений. А некоторые американские ученые принялись даже вычислять размеры катастрофы. И что же? «Масса кометы, – по утверждению одного из них, – столь велика, что при столкновении Земля должна воспламениться. В таком состоянии она будет с утроенной скоростью вращаться вокруг своей оси, пока, наконец, не расколется по линии одного из меридианов. Затем обе половины, приняв сферическую форму, отдалятся друг от друга на пятьдесят тысяч километров и устремятся в космос. Это произойдет 25 ноября 1933 года в 6 часов 43 минуты вечера по Гринвичу».

Подобные известия были сразу же подхвачены иностранной прессой, радио. Капиталистический мир ответил на них небывалой паникой на бирже. В течение трех дней от многих крупнейших финансовых трестов остались только жалкие обломки. Монополиям не помогали бесчисленные призывы и увещевания, что жизнь общества не должна преждевременно оборваться, что есть еще «кое-какая надежда».

Английское правительство опубликовало даже специальное воззвание. Его примеру последовали руководители многих других капиталистических государств. Но ничего не помогало. Весть о конце света летучей мышью билась над их странами.

И только на одной шестой части земного шара жизнь текла по обычному руслу.

Наступил январь 1932 года.

Капиталистический мир, за короткий срок окончательно изменивший свое лицо, жил лихорадочной жизнью обреченного на смерть и отчаявшегося человека.

11 января в Риме состоялся всемирный собор католического духовенства. В порядке дня стоял один-единственный вопрос: «Второе пришествие и тактика духовенства».

Собор именем святейшего папы открыл главный епископ города Рима.

– Мир погубило неверие, – сказал он, – человечество забыло имя божье и поклоняется всякой нечисти. Кровью ядом и ненавистью наполнен ныне сосуд любви и кротости. И вот грядет кара господня. Помолимся же всевышнему; чтобы он обратил к детям своим милостивый лик и утвердил нас в вере.

Вслед за ним на кафедру поднялся отец Бенедикт, почтенный прелат, и начал проповедь:

– Братья во Христе, достойные отцы! Свершается завет господа нашего Иисуса Христа. Сказал он: восстанет царство на царство, и будут землетрясения по местам, и будут глады и смятения… И сказал он далее, что предаст брат брата на смерть, и отец детей, и восстанут дети на родителей, и умертвят их… И в те дни будет такая скорбь, какой ней было от начала творения, которое сотворил бог, даже доныне, и не будет…

И сказал он далее:

– В те дни, после скорби той, Солнце померкнет, и Луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются. И тогда увидят сына человеческого, грядущего на облаках с сплою многою и славою.

Первый делегат (с места): Знаем, отче, наизусть знаем! Поведай нам лучше – сын божий – грядет или сатана, богом проклятый?

Председатель: Кто этот несчастный, прерывающий слово почтенного оратора?

Первый делегат: Смертная скорбь объяла меня, отец мой, и жду я слова светлого и ясного, чтобы разогнало туман, помутивший мой разум.

Отец Бенедикт (продолжает): И тогда он пошлет ангелов своих и соберет избранных своих от четырех ветров от края земли до края неба… И вознесся дым фимиама с молитвами святых от руки ангела, пред богом стоящего. И взял ангел кадильницу и наполнил ее огнем жертвенника, и поверг на землю: и произошли голоса, и громы, и молнии, и землетрясение. И седмь ангелов, имеющие седмь труб, приготовились трубить. Первый ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю…

Второй делегат: Мы пришли сюда не затем, чтобы слушать священное писание, отче! Скажи, как быть нам?

Председатель: Закон божий – светоч наш. Возымейте терпение – и все познаете.

Отец Бенедикт: Второй ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море. И вострубил третий ангел, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и стала на третью часть реки и на источники вод.

Председатель: Слышите? Упала с неба звезда!.. Все, что должно свершиться, все нам наперед сказано!

Отец Бенедикт: Четвертый ангел вострубил, и поражена третья часть Солнца, и третья часть Луны. и третья часть звезд… И видел я и слышал одного ангела, летящего посреди неба и говорящего громким голосом: горе, горе, горе живущим на Земле…

Первый делегат: Горе нам, горе, ибо не ведаем, где искать прибежища и спасения!

Отец Бенедикт: Пятый ангел вострубил, и я увидел звезду, упавшую с неба на Землю. И дан ей ключ от кладезя бездны. Она отворила кладезь бездны, и вышел дым из кладезя, как из большой печи, и помрачились солнце и воздух от дыма из кладезя.

Третий делегат (кричит): Не нужно нам панихиду, отче, скажи лучше – второе ли пришествие грядет, или же воистину гибнет мир, отринутый богом?

Председатель звонит в колокольчик.

Отец Бенедикт: И из дыма вышла саранча на землю. И по виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну, и на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые, лица же ее, как лица человеческие. И волосы у нее, как волосы у женщин, а зубы у нее были, как клыки у львов. На ней были брони, как бы брони железные, а шум от крыльев ее, как стук от колесниц, когда множество коней бежит на воину. У ней были хвосты, как у скорпионов, н в хвостах ее были жала…

Второй делегат: Не хотим мы такого доклада! Не смеешься ли ты над нами, святой отец! К нам приходят сотни верующих и спрашивают: почему бог отвернулся от нас и почему хочет покарать нас, верующих, за грехи неверующих? Что должны мы сказать им, чем утешить?

Отец Бенедикт: И видел я другого ангела, сильного и сходящего с тьмы тем; и на них всадников, которые имели на себе брони огненные, гиацинтовые и серные: головы у коней, как головы у львов, и изо рта их выходит огонь, дым и сера. Хвосты были подобны змеям, и имели головы, и ими они вредили…

В зале поднялся невероятный шум.

Первый делегат (к председателю): Ваше преосвященство! Мы не в силах более слушать все это! Видимо, глубокоуважаемый прелат, отец Бенедикт, не представляет всей тягости нашего положения. К чему нам слушать все то, что нам давно известно? Скажите нам, что угрожает Земле – второе пришествие или небывалое стихийное бедствие? И если это – второе пришествие, то почему молчат столпы церкви, почему провозвещают его недостойные и нечестивые?

Отец Бенедикт: И видел я другого ангела, сильного и сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга…

Возгласы возмущения прервали речь оратора. Какой-то священник ринулся к кафедре и вырвал из рук прелата книгу, по которой он читал. Прелат, что-то бурча себе под нос. торопливо сошел с кафедры. А колокольчик председателя безудержно заливался, захлебывался звоном.

На кафедру поднялся второй делегат.

– Испокон века нам ведомо: верховный ангел возгласит трубным гласом о втором пришествии господа нашего Иисуса Христа… И что же мы видим? Вместо проповедей в храмах божьих, вопият богохульники-астрономы, ссылаясь на свои дьявольские машины… Где папа наш, наместник бога на Земле? Почему не выйдет он к нам и не возвестит волю божию?

Председатель: Никому не ведома воля господня. Ибо завещал он: о дне же том, или часе никто не знает. Ни ангелы небесные, ни сын, но только отец. Смотрите, бодрствуйте, молитесь, ибо не знаете, когда наступит это время.

Ропот в зале, волнение.

Чей-то голос: Никому не ведома воля господня? Но откуда же узнали ее ученые?

Второй делегат: Я предлагаю пригласить на собрание папу.

– Папу! Папу! – подхватили десятки голосов.

– Пригласим папу!

Собрание постановляет направить к папе делегацию.

И вот делегаты прибыли в Ватикан. Четыре часа продержали их в большой приемной папского дворца, и только после этого к ним, наконец, соизволил выйти кардинал.

Глава делегации, парижский аббат де Брийон, доложил ему о цели прихода и потребовал проводить их к его святейшеству.

– Папа не может принять вас сегодня, – равнодушно ответил кардинал.

– Почему? – удивился де Брийон.

– Он занят.

– Могут ли быть у римского папы дела важнее тех, которые привели нас сюда? – с жаром произнес де Брийон.

– Разговоры излишни, папа не может вас принять, – невозмутимо ответил кардинал и, резко повернувшись, вышел из приемной.

Самолюбивый и гордый де Брийон был так возмущен оказанным приемом, что, позабыв все правила этикета, ринулся вслед за кардиналом во внутренние покои дворца. Но кардинал исчез в лабиринте комнат. Везде было пусто, безлюдно. Наконец в одном из залов де Брийон заметил человека в рясе, склонившегося над раскрытым чемоданом. Уложив в чемодан какой-то сверток, он захлопнул крышку и воровски, на цыпочках, скользнул в боковую дверь. Де Брийона он не заметил, и тот последовал за ним по темным коридорам, лестницам и переходам папского дворца. Наконец они очутились во дворе. И вдруг человек в рясе исчез, словно в землю провалился. Аббат, сделав еще несколько шагов, обнаружил люк и уходящую в землю лестницу. Он спустился по ней и очутился в узком полутемном коридоре. Аббат шел почти вслепую – лишь кое-где тускло мерцали фонари. За коридором вскоре показалась винтовая железная лестница, обрывавшаяся, казалось, в самой преисподней. Потом – снова коридор, и вдруг аббат уперся в широкую одностворчатую дверь. Он толкнул ее и очутился в большой комнате с низким сводчатым потолком. Здесь было много людей и все суетились над какими-то узлами, ящиками. Но папы среди них не было. Де Брийон разглядел и того священника, который, сам того не ведая, оказался его проводником. Священник, подняв тяжелый чемодан, отворил дверь налево, и на мгновение яркий свет ослепил де Брийона. Дверь тотчас захлопнулось. Де Брийон поспешил за священником и очутился в ярко освещенной просторной комнате. Посередине, в деревянном кресле с высокой спинкой, ссутулясь, сидел седовласый тщедушный старец в белом одеянии. Руки его с тонкими, по-стариковски сухими пальцами, неподвижно лежали на подлокотниках кресла. Безжизненным казалось лицо его с закрытыми глазами, и весь он, словно застыв в этом жестком деревянном кресле, напоминал каменное изваяние.

«Вот он, его святейшество, папа римский…»

Священник торопливо втискивал в шкаф принесенный чемодан. В углу три человека в черных сутанах стучали молотками.

Вдруг папа приоткрыл глаза.

– Кто этот человек? – слабым, надтреснутым голосом спросил он, воззрившись на аббата.

Священник обернулся. Увидев незнакомца, кинулся к нему.

– Кто вы? Как вы сюда проникли?

– Я глава делегации всехристианского церковного собора аббат Жуан де Брийон, – твердо ответил аббат и шагнул вперед, приближаясь к папскому креслу. – Мне поручено передать его святейшеству просьбу собора.

– Пусть говорит! – обратился папа к священнику.

– Четыре часа мы ждем вас, ваше святейшество! Именем вашим в Риме был созван всемирный церковный собор, чтобы обсудить, как быть церкви перед концом света. И вот, отцы церкви, объятые страхом и смятением, ждут вашего животворящего слова, ждут, когда, сообщите вы волю господа нашего Иисуса Христа…

– Я сам ничего не знаю! Что я могу им сказать? – резким, визгливым голосом – воскликнул вдруг папа. Тонкая сеть морщин, как паутина от ветра, заиграла на доселе неподвижном лице его. – Христос здесь ни при чем… Сатана губит мир, сатана! Слышишь ты? Сатана!.. Меня же оставьте в покое!

– Но что нам делать? – вспыхнул аббат. – К нам взывают, нас вопрошают тысячи и тысячи верующих, а у нас нет слов, чтобы утешить, ободрить их!

Папа молчал. Наконец, после долгой паузы, промолвил упавшим голосом:

– Ты прав, сын мой. Но ты ведь видишь, как я готовлюсь к судному дню?! Делайте и вы то же самое.

– Я не понимаю вас, ваше святейшество…

– Так слушай. – У папы тряслись руки, голова; глаза его лихорадочно бегали. – Никому неведомо, что будет с нашей планетой. Ученым доверять нельзя. Быть может, разрушатся города, дома, огонь охватит всю землю, моря затопят сушу… Но после всего этого с божьей помощью усмирятся стихии и мир примет свой прежний облик…И, кто знает, если мы как-нибудь избегнем гибели в тот страшный час, может быть, спасемся…

– Чего же ждать нам – потопа или второго пришествия? – спросил аббат, взволнованный сумбурной речью палы.

– Это – тайна и для меня, господь не признал меня достойным… – Папа воздел руки, обратив потухшие глаза к низкому потолку. – Но сказано, – он возвысил голос: – произошло великое землетрясение, и Солнце стало мрачно, как власяница, и Луна сделалась, как кровь, и звезды небесные упали на Землю, как смоковница, сотрясаемая ветром, роняет незрелые смоквы свои. И небо скрылось, свившись, как свиток, и всякая гора и остров сдвинулись с мест своих. И цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякий раб, и всякий свободный скрылись в пещеры ив ущелья гор. Так сказано в писании, сын мой… И вот я скрываюсь, готовлю себе убежище под землей. Бетонные своды и стены… Пищи и кислорода хватит на два месяца… Другого пути я не знаю… Я ничего уже не знаю!..