Текст книги "Силовой вариант"

– Они… они настоящие, сэр. Очень примитивные, как будто из девятнадцатого или даже восемнадцатого века. Некоторые их обычаи и традиции цивилизованного человека могут шокировать[93]93
  Например, скотоложство. Во второй половине восьмидесятых советские солдаты и спецназ захватили или уничтожили большую часть караванных животных и стало не на чем доставлять грузы. Из США самолетами (!!!) начали доставлять мулов. Потом – шокированный резидент написал, что моджахеды трахают этих мулов, и спросил, что ему делать. Из Лэнгли ответили – не вмешиваться.


[Закрыть]. Но при этом – вы не встретите лучших друзей, чем эти люди. Если вы незнакомый путник – вам будут рады в каждом доме. Если за вами погоня – они будут защищать вас, даже если не знакомы с вами. Они выходили против советских солдат с винтовками восемнадцатого века и гибли десятками – но продолжали идти. И в то же время, сэр, там есть мерзавцы, каких сложно даже себе представить, такие, какие заслуживают только смерти. Наркоторговцы, убийцы, откровенные подонки и педофилы. Я говорю про Пешаварскую семерку. Мы помогали им – но видит Бог, это были самые мерзкие из союзников, каких только можно было вообразить.

– Джон, вы что скажете? – обратился министр к Негропонте.

Тот пожал плечами.

– Я не знаком, с этим регионом, сэр. Хотя все сильно походит на ситуацию, какую мы просчитывали для Латинской Америки. Падение военного правительства в жизненно важной для нас страны в результате мятежа толпы и коммунистического воздействия. Очень схоже.

– И какие варианты решения проблемы?

– Дивизия морской пехоты.

– Это нереально – сказал Чейни – президент приказал разобраться. Но он не имел в виду – устроить второй Вьетнам.

– Я это и не предлагаю, сэр. Как вариант – спецподразделения морской пехоты.

– Спецподразделения… Пик, ваше слово?

– Ничего хитрого – ответил специалист по подрывным операциям, отправленный работать в АНБ – примерно то же самое, что у нас было во Вьетнаме.

– С какой территории? – спросил Вебер.

– С Китая. У нас там уже есть центры прослушивания, ориентированные на СССР. Китайцы ненавидят русских так, как вы себе и не представляете. Хотя они такие же долбанные коммунисты и даже отвратительнее русских.

– Как вариант. Майор Вебер, ваши предложения?

– Они не новы, сэр. Создать группы, которые будут действовать на территории Пакистана из… безопасных районов. Одновременно – налаживать контакты… точнее – восстанавливать контакты с теми, кто там остался. У нас там осталось немало… если и не друзей, то людей, которые помнят, что такое американские деньги и американская помощь. А вся прелесть ситуации в том, сэр, что хуже уже не будет. Для нас. Русские – выиграли, но теперь все что они могут делать – это удерживать статус – кво. А наши действия – будут ухудшать для них ситуацию. Небольшие, мобильные группы. Не ведущие бои против Советской армии – а просто совершающие террористические акты и заставляющие поддерживать повышенный режим безопасности. В том числе – и на территории СССР.

– СССР?

– Да, сэр. Несколько групп – нами уже забрасывались на советскую территорию.

– И как результаты?

– Скромные. Но мы и не ориентировали их на что-то масштабное. Самым большим грузом была литература.

– Какого рода литература?

– Коран на русском и местных языках. Наша[94]94
  Вероятно изданная издательством «Сторожевая башня». Одно из крупнейших издательств в мире, специализируется на бесплатной, раздаточной литературе на десятках языков мира.


[Закрыть]…

Чейни согласно кивнул.

– А что если русские захотят закончить работу? – спросил Негропонте – или поручат грязную работу индусам.

– В таком случае, сэр… – улыбнулся Вебер – и придется иметь дело с нищей, агрессивно настроенной страной, в которой проживает половина от их населения страны. Они должны будут кормить этих людей, как-то обустраивать их жизнь, их существование. А они будут ненавидеть русских и убивать их. Если русские оккупируют Пакистан – через десять лет СССР не будет.

– Это давно предсказывают – проворчал Чейни – но сукины сыны живее всех живых. На это потребуется время, чтобы укомплектовать и подготовить группы – нужно время, а у нас его нет. Нужно что-то такое, чтобы можно было реализовать сейчас. Что-то, чего эти коммунистические ублюдки не ждут.

– Нет ничего проще, сэр, – сказал Вебер. – Русские.

– Русские?

– Да, сэр, русские. В свое время – немало русских перешли на сторону моджахедов. Есть у нас и пленные русские. Можно попробовать создать группы из русских. Разведывательно-подрывные. Пусть русские разбираются с этим.

– Вы готовы этим заняться?

– Да, сэр. Но есть лучший вариант.

– Какой?

– Есть план по созданию особо подготовленного отряда, который будет разговаривать на русском языке, и ничем не будет отличаться от солдат Советской армии – спецназа, воздушного десанта. Это позволит нам тайно проникать в СССР и вести там свою деятельность. Русские очень бдительны, сэр – но там нет терроризма и своим они доверяют.

Русские. Русские…

Чейни в мгновение оценил идею. Неплохо, неплохо – можно будет утереть нос ЦРУ, которое то и дело требует увеличения бюджета.

– Подайте отдельной запиской.

– Есть, сэр.

– И готовьтесь к тому, что вам придется возглавить некое подразделение, занимающееся этой проблематикой.

– Да, сэр.

– Теперь относительно остального. Джон, тебя не обидит, если я попрошу тебя взять это дело на особый контроль в Совете Национальной безопасности и в аппарате Белого Дома. Ты прекрасно знаешь, что как только кто-то начинает заниматься делом, сразу появляются желающие вставить палки в колеса…

– Ничуть, сэр. Но нам нужен будет и человек на месте. Там.

– Этим займемся мы. И еще одно. Я знаю о наличии группы людей, в которую входят люди из ЦРУ, Конгресса и некоторых других мест. Эти люди, если дать им волю – устроят второй Вьетнам, и бросят американцев сражаться за интересы не пойми кого, и все это кончится плохо. Так вот – никаких контактов с этими людьми. Я серьезно.

– Да, сэр.

– Это касается всех.

Кто-то кивнул, кто-то сказал – да, сэр.

– Теперь вы, полковник Пик. Я хочу, чтобы АНБ и вы конкретно – проработали несколько планов разного масштаба о развертывании разведывательной деятельности на территории Пакистана. Станции наблюдения, станции прослушивания. Это должен быть объемный и хорошо подготовленный план, какой можно вынести на Совет национальной безопасности. В нем должны быть предусмотрены серьезные меры безопасности для людей, которых мы отправим в Пакистан. Очень серьезные, мистер Пик.

Пик утвердительно кивнул головой

– Я вас понял, сэр.

– План должен быть готов в срок две недели, четырнадцать суток.

– Да, сэр.

– Тогда – не смею вас больше задерживать, джентльмены. Это все.

Пентагон. 18 июня 1988 года

Построенный во времена Большой войны, Пентагон и по сей день оставался одним из крупнейших правительственных зданий мира. Тем удивительнее то, что в таком огромном здании есть всего три выхода, один из которых ведет к линии метро. А вторым – пользуются только высокопоставленные чиновники. В итоге, по утрам в предназначенном для les miserables холле – бывает не протолкнуться…

Этим утром – в числе военных и гражданских людей, осаждавших чек-пойнт службы безопасности Пентагона в надежде побыстрее попасть на свое рабочее место – был человек, которого обычно в этой толпе не бывало. Он мало чем выделялся – роста выше среднего, совершенно неприметный, без шрамов на лице, умеренно загорелый. Он спокойно стоял в толпе перед чек-пойнтом, не жалуясь и не ругаясь, держа в руке временный пропуск, который ему передали вчера вечером. Он стоял примерно в двадцати метрах от чек-пойнта и не знал, что его лицо внимательно изучают через сразу две направленные на него скрытые камеры.

* * *

– Эндрю Корти, настоящее имя Андреас Корти. Потомок итальянцев в третьем поколении, но с примесью ирландской и греческой крови. Подполковник вооруженных сил США, в настоящее время – командует 396-й особой группой военной полиции, обеспечивает безопасность и контрразведывательный режим на ядерных объектах.

– С ирландской и греческой кровью… – заинтересованно сказал министр, сидящий в своем кабинете на кольце Е Пентагона и заинтересованно смотрящий на экран подключенного этим утром монитора – тот еще коктейль.

– Совершенно верно, сэр. Отец – дослужился до бригадного генерала, мать домохозяйка. Родился в Южной Корее, затем вместе с семьей переезжал по различным базам. Отношения с отцом были крайне плохие, поэтому завербовался в морскую пехоту. Служил в ЗАПТОЗ[95]95
  Западная часть тихоокеанской зоны. Вьетнам.


[Закрыть] в период с 68 по 70 годы, там был взят на заметку ЦРУ, участвовал в программе Феникс вместе со спецотрядом морской пехоты, так называемым отрядом Альфа. Был легко ранен во время «наступления Тет», участвовал в боевых действиях в Сайгоне. В семидесятом году отказался работать на ЦРУ, перешел в разведотдел морской пехоты. Проходил годичную стажировку в Израиле, имеет там немало друзей. Участвовал в событиях в Бейруте, был там, когда подорвали наши казармы, сам не пострадал при подрыве, потому что находился в городе. После подрыва – устроил личную войну, успел убить нескольких ублюдков, прежде чем это пресекли. Уголовные обвинения были сняты по личному распоряжению министра обороны. Ему предложили на выбор несколько мест службы в континентальной части США с запретом на перемещения за границу. Он выбрал военную полицию, спецотдел, обеспечивающий безопасность ядерных объектов. Несколько раз подавал рапорты на возвращение в разведку или перевод в РУМО[96]96
  Разведывательное управление Министерства обороны.


[Закрыть]. Отказано. Знает корейский, немецкий, вьетнамский, арабский, русский. По отзывам предыдущих командиров – добросовестен, но в критических ситуациях неуправляем. Обладает значительным опытом контрразведчика, опыт разведчика беднее и приходится на военное время. Стандартная контрразведывательная проверка ничего не показала – чист как новорожденный, в симпатиях к коммунистам не замечен. Ненавидит русских.

– После Вьетнама

– Вероятно, сэр, а после чего же еще?

– Кто будет работать с ним?

– Полковник Пик.

– Отлично…

* * *

Люди, которые толпятся по утрам перед чек-пойнтом Пентагона, делятся на две категории – военные и гражданские. Военных в свою очередь тоже можно разделить на две группы: в повседневной форме и в парадной. Точнее даже на три, есть небольшая, но становящаяся все больше подгруппа. Те, кто работает здесь постоянно на военных – приходят на работу в военном камуфляже BDU с рисунком «европейский лес» и с обычными знаками различия по роду войск и званию. Но есть группа военных, которые тоже носят камуфляж – но носят его либо с полевыми, незаметными знаками различия[97]97
  Знаки различия, нашитые на форму черными нитками.


[Закрыть] либо и вовсе без знаков различия. Это спецназ, люди из Командования специальных операций, которое только что организовано и еще утрясает штатную структуру. В парадной форме сюда обычно являются те, кто приехал сюда со стороны, с одной из многочисленных военных баз США, разбросанных по всему миру. Приехал за новым назначением, награждением или пинком под зад. Эти – из всех стоящих проявляют наибольшее нетерпение и озабоченность, они смотрят на часы и думают о том, как бы не измять свою форму в людской толчее и не пропахнуть потом. Остальные – терпеливо стоят и ждут очереди…

Но в толпе – есть немало и гражданских. Их едва ли не больше, чем военных. Они одеты в обычные костюмы – двойки серого, черного, иногда темно-синего цвета, но очень редко: темно-синий цвет костюма считается в Вашингтоне негласной принадлежностью к элите, к тем, кто вершит политику. Обычно это мелкие служащие и аналитики, которые составляют доклады на тысячу страниц, которые никто не читает. Работников пера и картотеки можно узнать по локтям пиджака – они вытерты и засалены и по обуви. Те, кто занимаются действительно серьезными делами даже под парадную форму выбирают серьезную обувь: на шнуровке, чтобы не свалилась с ног при быстро беге и с максимальной толщиной подошвы и каблука. Каблук предписывается иметь максимум два дюйма, это есть в одном из полевых уставов.

Подполковник Эндрю Корти был одет как обычный гражданский служащий – черный костюм, белая рубашка и галстук светло-голубого цвета, дешевый и не слишком подходящий к костюму. У него была и повседневная форма и парадная и даже наградные планки, которые неплохо бы смотрелись на форме – но он одел гражданскую одежду, потому что не хотел выделяться. Опознать в нем опасного человека можно было лишь по ботинкам – оксфорды, но с непривычно толстой подошвой и тщательно зашнурованные и по часам. Часы были марки Ролекс, специальная модель для яхтсменов – серьезные часы. И дорогие – намного дороже, чем может себе позволить подполковник армии США, носящий обычно Булова или Таймекс. Но такие часы носили многие оперативники: они были точные, прочные, а в критической ситуации их можно было толкнуть за неплохие деньги. Своего рода неприкосновенный запас, который всегда с тобой.

Когда пришел его черед – он шагнул к хромированному турникету – как в метро, предъявил офицерское удостоверение личности и пропуск агенту службы безопасности, сидевшему на турникете. Это был молодой парень и черный как ночь – равно как и почти все его товарищи, охранявшие Пентагон. Стараясь идти в ногу со временем, военные набирали все больше и больше черных, но в подразделениях высокого уровня и в разведке их почти не было – единицы и то в штабах. Почему? А вот представьте себе – война с Советским союзом, надо набирать группу идти за линию фронта. И вот тут – как раз только черного в такой группе и не хватало…

Парень посмотрел сначала на удостоверение, затем на самого подполковника. Губы его шевелились – такое обычно бывает у мусульман, когда они читают молитву, возможно, перед тем как подорваться. И у негров, которые плохо учились в школе и читают с трудом. Возможно, и у вовсе не учившихся в школе.

Теперь понятно, почему тут по утрам каждый день такая пробка

– Подполковник. Эндрю. Корти. – раздельно прочитал агент

– Собственной персоной.

– Вы знаете, куда идти?

– Третий этаж, кольцо С. Как добраться знаю.

Негр еще какое-то время подозрительно смотрел на подполковника, словно ожидая, что тот заговорит по-русски – но потом все таки нажал на педаль и врата рая открылись, впуская подполковника в здание…

Внутреннее устройство Пентагона – значительно более рационально, чем внешнее. Для того, чтобы подняться на верхние этажи – существуют лифты и рядом – лестницы, сами кольца – а Пентагон устроен по принципу русской матрешки, из вложенных один в другой огромных бетонных пятиугольников – связаны между собой десятью радиальными линиями – коридорами на каждом этаже. Подполковник – сначала перешел на уровень С по первому этажу, только потом – зашел в лифт и поднялся наверх. Его поступок был очень рационален – в отличие от клерков, которые давились в лифте на кольце А. Что же касается подполковника – то он со времен израильской стажировки опасался толпы и старался не находиться в людской толчее, даже если для этого приходилось лишний раз пройтись пешком.

Кабинет, нужный ему, обладал стандартным номером, но на нем не было, ни таблички с указанием имени, звания и должности хозяина кабинета, ни указания на суть работы, выполняемой за этими дверьми. Подполковник предусмотрительно постучал в дверь и только потом открыл ее.

Человека, который сидел в кресле явно общего, предусмотренного для командированных офицеров, кабинета он знал…

– Проходите, подполковник

Сердце пустилось в бешеный галоп, он старался не показывать этого. Встречавший его человек был сотрудником АНБ, действовал против русских. Не исключено, что его рапорты – все же пропустили наверх и решили, что такому специалисту – негоже гнить на ракетной базе.

– Благодарю.

– Присаживайтесь.

Не спрашиваясь, полковник Пик разлил кофе по большим, керамическим кружкам.

– Немного заплесневели на ракетной базе, а Эндрю.

То, что полковник Пик назвал его по имени – означало, что можно держаться вне официальных рамок. Но это не значило, что можно расслабиться – подполковник был уверен в том, что их встречу пишут.

– Дяде Сэму пришло в голову, что на передовой мне делать нечего.

– А сам как считаешь?

Подполковник отхлебнул кофе

– Я считаю, что за период работы на ракетной базе я дважды получал воинское звание вне очереди. На передовой есть больше шансов его потерять.

– Вместе со своей задницей.

– Есть и такая вероятность.

– Так тебя начали интересовать звания? Никогда бы не подумал.

– Люди меняются. Страна тоже.

Полковник Пик понял, что соперник ему попался неприятный. Жесткий, тяжелый, самое главное – циничный.

– Ты писал рапорты.

– Да.

– Ты понимаешь, что тогда в Бейруте накосячил и сильно?

– Да.

Полковник видел – ни хрена он не понимает. Просто говорит то, что должен говорить.

– Тебя загнали на военную базу, на режимный объект из-за неуправляемости. Мы должны быть уверены в том, что ты не пойдешь все крушить, как только мы примем тебя обратно в команду.

– Моего слова будет достаточно, сэр…

* * *

– Мне этот парень не нравится – сказал министр, наблюдая за разговором. Картинка теперь была выведена с кабинета полковника Пика, звук на динамики селектора, он звучал гулко и чуть искаженно – этот парень и в самом деле неуправляем.

– Он одиночка – сказал сидящий рядом посол Негропонте.

– Он хуже, чем одиночка. Он считает, что только один он прав, а все остальные – нет. Этим он опасен.

– Дик, а что ему было делать? – спросил Негропонте, который хлебнул лиха в Латинской Америке и став от этого правым радикалом – ты вообще представляешь, где он служил и что был вынужден делать? Сначала мы отправили его во Вьетнам, при этом не обеспечили победоносным командованием, в то же время наложили кучу запретов. То нельзя и это нельзя – а тот же Вьетконг на Женевскую конвенцию с…ь хотел. Потом мы забросили его в Бейрут, где в это время шла долбанная гражданская война: его и пару тысяч пехотинцев, которые должны были разнимать озверевших от крови волков. И каким он должен быть стать, по-твоему?

– Писником, – пошутил министр, стараясь немного сбросить напряжение

– Если только, – не принял шутку Негропонте, – но тебе не кажется, Дик, что у нас и так много этого дерьма? А вот таких как Корти – не хватает.

* * *

– Насколько хорошо вы владеете арабским, подполковник?

– За своего в разговоре, конечно не примут… точнее не во всех местах примут. Но в Ливане продержусь какое-то время.

– Урду знаете?

– Нет.

– Фарси?

– Нет.

Пик прервал разговор и налил еще кофе.

– Задание, которое мы хотели бы предложить вам, подполковник, следовало бы рассматривать как добровольное. Я не хочу приказывать вам. Но я не буду скрывать, что выполнив это задание, вы имеете все шансы вернуться обратно в команду.

– Где предстоит действовать?

– Пакистан.

На лице подполковника ничего не отразилось.

– В одиночку?

– Нет, командой. Вы знаете русский? – внезапно спросил полковник Пик по-русски

– Да – по-русски же ответил Корти

– Это хорошо. В таком случае, перейдем на русский, если не возражаете. С вами будет группа, несколько человек. Русские перебежчики, сейчас работающие на нас. Степень их надежности оцените сами.

– Поддержка на месте?

– Она будет.

– Суть задачи?

– Не так быстро. Что с вашим допуском?

– Продлен два месяца назад.

– Высший?

– Сэр, а какой может быть допуск у человека, работающего на ядерных объектах? – вопросом на вопрос ответил Корти

– Тогда – кратко по сути задачи. Американский гражданин попал в беду на территории Афганистана. Наша задача – вызволить его и доставить домой.

Глаза подполковника сузились.

– Звучит несколько театрально, вам так не кажется?

– О чем вы?

– О том, что этот человек – сотрудник спецслужб. Вы его послали для того, чтобы восстановить агентурную сеть.

Теперь уже – недобрым взглядом посмотрел на собеседника полковник Пик

– Откуда вы знаете?

– Я этого не знал. Это вы сказали. Он в руках русских или афганцев?

– Русских. Они намереваются устроить показательный процесс. И до того, как вы не дадите согласие и не подпишете бумаги – больше ни слова…

* * *

– Нужно проверить, с кем в ЦРУ он связан! – министр нервно встал на ноги – только человека ЦРУ нам и не хватало.

– Он просто переиграл Пика – возразил Негропонте.

– Чушь! Корыто этих ублюдков из Лэнгли не просто протекает – там хлещет изо всех дыр! Сначала они потеряли своего агента – а теперь весь Вашингтон знает о том, что мы готовимся освобождать его!

– Интересно… Получается, мы подбираем дерьмо за ребятами из Лэнгли…

Пик доверительно и понимающе улыбнулся

– А разве когда то было по-другому? Господи, да эти парни в вашингтонском метро могут заблудиться, чего там…

– Ва бене. Моя роль?

– Нам нужен человек, который съездит в Пакистан на несколько дней и оценит обстановку. Посмотрит на все опытным взглядом. С точки зрения возможного последующего более серьезного развертывания…

– Активные действия? – у американских военных было полно таких словечек, на которые не так остро реагировали журналисты и общественность.

– Пока нет. Категорически никаких действий без санкции. Но после оценки обстановки, если мы получим добро – активные действия вероятны. Нам нужно чтобы кто-то был на месте на случай, если придется организовывать освобождение ЦРУшника по силовому варианту. Итак, мистер Корти, вы в команде?

– Буду рад вспомнить старые времена…

* * *

– Мне это не нравится. Чертовски не нравится…

Министр Чейни попал в известную и старую как мир «ловушку новичка». Он был новичком на своем посту, горел желанием все делать как надо, и то, что у более опытного председателя ОКНШ вызвало бы лишь кривую усмешку – у министра вызывало едва ли не нервный тик.

– Что именно?

– Все это дерьмо. Мы наняли человека, который странно осведомлен обо всем. Сама это история с провалом агента в Афганистане на второй же день – дурно пахнет. Не забывай, если подставимся еще и мы, про то, что натворило Лэнгли, сразу забудут и переключатся на нас. А это – совсем некстати.

Министра можно было понять. Полным ходом шел бюджетный процесс. Если облажаться во время, когда Конгресс рассматривает бюджет – последствия будут значительно хуже, чем провал одного агента или одной операции.

– Нужен еще один человек.

– О чем ты?

– Обо мне. Один человек, который выедет в Пакистан, но останется с нашей стороны баррикад. Кто сможет присмотреть за тем, чтобы не наломали дров.

– И ты поедешь? – удивился министр

– С радостью. После того, как большой босс[98]98
  Видимо, Рейган.


[Закрыть] попал в больницу, в Белом доме даже не скучно работать – тошно. Вспомню старые времена.

– Никаких старых времен, – решил министр. – О'кей. Допустим, это будет политическое дело, никакой прямой операции поддержки. Ты едешь туда как официальное должностное лицо, как человек администрации. Ты встречаешься с людьми, которые там работают, с нашими разведчиками, с временными органами власти, с остатками пакистанской полиции и разведки. Выясняешь ситуацию – но при этом, ты не обещаешь им ничего конкретного. Максимум, что ты можешь сказать – американцы помнят про Пакистан и не оставят его в беде. Это все – и ничего больше. Ты так же не лезешь в любую историю, от которой пахнет чем-либо кроме роз, и не встречаешься с людьми, от которых пахнет чем – либо кроме роз. Пока мы не готовы ни к каким серьезным шагам в этом регионе и я не хочу, еще раз повторяю – я не хочу ставить Президента перед фактом. Ты меня понял, Джон?

– Вполне.

Зазвонил один из телефонов. Министр Чейни снял трубку, выслушал и помрачнел как грозовая туча, готовая превратиться в торнадо.

– Что-то произошло?

– Произошло. Один стервец из ЦРУ сейчас в Пентагоне. Разнюхивает, задает вопросы и давит на людей…