Текст книги "Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 7"

Еще при Александре II в 1880 г. тогдашний министр просвещения граф Д. А. Толстой внес в Государственный совет проект нового университетского устава, предусматривающий усиление государственного контроля над высшими учебными заведениями (введение единых государственных экзаменов, назначение ректора Министерством народного просвещения, ликвидация университетского суда). Но тогда дело не нашло поддержки. Уже при Александре III в ноябре 1882 г. новый министр просвещения Делянов опять внес в Государственный совет проект изменения университетского устава, в основном совпадающий с предложениями Толстого. После длительных обсуждений в мае 1884 г. при общем голосовании мнения разделились, большинство высказалось за продолжение «изучения вопроса», то есть оставление без изменений. Ожидалось, что дело затянется на годы, но через три месяца царь снова созвал совещание. Выслушав доводы, Александр III решил больше не откладывать решение. 15 августа 1884 г. он утвердил мнение меньшинства Государственного совета.

Сущность нового устава заключалась в уничтожении автономии университетской коллегии и в подчинении профессоров административному надзору и воздействия, как в отношении личного ее состава, так и программ преподавание, то есть ликвидировалась университетское самоуправление. Студенты ставились из положения членов университетской корпорации в просто «слушателей» и «посетителей». Александра III волновал больше вопрос воспитания, чем познания. С этой же целью с 1895 г. был введен и надзор в училищные советы земских начальников.

После принятия нового устава многие профессора покинули университеты, студенты вынуждены были платить намного больше за свое обучение, а поступление в университеты и получение стипендии определялись теперь главным образом политической благонадежностью. В случае неповиновения начальству студент быстро оказывался за стенами университета и по всеобщей воинской повинности его ждала служба в армии в качестве рядового. В это же время была введена и обязательная форма для студентов. Форма была красивой, нравилась девушкам гимназисткам, демонстрировала принадлежность молодого человека к престижной социальной группе. Но ее введение диктовалось чисто утилитарными соображениями: при каких-либо «сборищах», митингах, уличных беспорядках по форме студента очень легко было отличить в толпе людей.

Консервативный публицист М. Н. Катков в «Московских ведомостях» приветствовал новый университетский устав как символ поворота правительственной политики. По мнению Каткова если либеральный устав 1863 г. был «началом системы упразднения государственной власти», то устав 1884 г. ознаменовал «возвращение властей к их обязанностям» – «Итак, господа, встаньте: правительство идет, правительство возвращается!… Не верите?»5050
  Собрание передовых статей Московских ведомостей. 1884 год М. Н. Катков. Изд. С. П. Катковой. Москва, тип. В. В. Чичерина, 1898. №278. С. 511—512. «Наступила, сказали мы, пора правительству возвратиться на свои места после долгаго отсутствия, возвратиться к своим обязанностям вернее и лучше чем когда-либо понятым. Это не есть только наше желание, – что значит наше желание? – этого ждет не дождется вся Россия. Кого, кроме воров, может испугать появление законного правительства во всеоружии своих обязанностей?… Какая функция должна, по смыслу новаго закона, принадлежать правительству в жизни университета? Прежде всего надлежит ему собрать и взять в свои руки все что имеет значение власти, и тем водворить в университетах мир и свободу академической жизни. В утверждении и обезпечении законной свободы состоит весь долг правительства на всех местах в благоустроенном государстве. В университетах, по смыслу новаго закона, оно должно освободить профессора от товарищеской тирании, от гнета господствующей в коллегии партии, от интриг насилующих его совесть. Он должен положить конец неуместной в университетах игре партий, устраняя выборное начало и прекращая борьбу за власть в профессорских коллегиях. Оно имеет освободить учащихся от произвола преподавателей, обязывая студентов знать только то что признается необходимым для избираемых ими профессий, все сверх того предоставляя свободе их любознательности. Оно должно освободить науку от всякой чуждой ей примеси, ото всяких эгоистических интересов. Выбор профессоров, назначение университетских властей, возлагает новый устав на личную ответственность министра, ничего не предоставляя случаю. Он обязывает правительство требовать чтобы как учащие так и учащиеся исполняли свои обязанности соответственно прямому назначению университетов. Ставя профессора в независимое от коллегии положение и не стесняя его в преподавании, закон обязывает его иметь в виду неуклонно потребности слушателей и способствовать им в приобретении тех необходимых познаний в которых они должны отдать отчет на правительственных испытаниях. Отменяется монополия факультетов. Независимо от штатных профессоров правительство имеет открыть и облегчить посторонним ученым доступ к университетскому преподаванию, обеспечивая их независимость от коллегии, возбуждая плодотворное соревнование между преподавателями и предоставляя студентам свободный выбор руководителей в своих занятиях. Кто же, в самом деле, кроме воров будет пугаться правительства когда оно возвращается с такою мессиею? Будут ли правительственные органы на высоте своей задачи, будут ли они должным образом исполнять требование закона, – это другой вопрос, и это покажет нам будущее. Но таков смысл и таково направление реформы, против которой так бесновались наши либералы превратившиеся в консерваторов и реакционеров, говоря их выражением. Теперь спрашивается, почему реформа не должна идти в том же направлении и по всем отраслям народной жизни где присутствие правительства не менее требуется? Почему правительство не должно повсюду исполнять ту же свою благотворную и исполнительную мисси?…» (№291. С. 530—531).


[Закрыть]

Не отвечал интересам правительства и императора и независимый суд, учрежденный уставами 1864 г. «Судебная республика», по определению М. Н. Каткова, или безобразие судов», как считал сам Александр III, были для общества символом общественной и частной независимости. Более всего администрацию раздражал воцарившейся в суде дух свободы. Как правило, судебные заседания являлись открытыми. Исключение делалось лишь при разборе богохульства, оскорбления женской чести и некоторых категориях имущественных дел. Ограничения на информацию о процессах не налагалось и газеты подробно воспроизводили речи обоих сторон. Порой зал суда становился трибуной политической агитации. Но как бы правительство не устраивало «непокорность» судов (случаи, когда судебное учреждения даже вопреки законам, выгораживали государственных преступников, например, как в нашумевшем случае 1878 г., когда власть не пожелала применить какие-либо меры к воздействию на виноватых со своей стороны, то есть генерал-губернатора Ф. Ф. Трепова, а суд принял сторону и оправдал народницу-террористку Веру Засулич), ни прежний министр юстиции Д. Н. Набоков, ни новый (с 1885 г.) министр А. Н. Манасеин не провели судебную контрреформу в духе полного ее закрепощения, так как понимали, что без минимально нормально действующего суда невозможно само существование государства. Потому суд эпохи Великих реформ подвергал только частичным ограничением. Так, к 1886 г. политические дела окончательно изымаются из ведения суда присяжных, а следствие по ним от следователей. Законом 7 июля 1889 г. ограниченная компетенция суда присяжных закрепляется. Отныне наиболее тяжкие преступления, как правило, касавшиеся покушения на политические устои, изымались из ведения окружных судов и передавались в судебные палаты, где рассматривались судьями с участием сословных представителей, председателя дворянского общества, городские головы, волостного старшины местного уезда. А «Положение о мерах по охранению государственного порядка и общественного спокойствия» изданного 14 августа 1881 г. дало неограниченный простор к несудебному воздействию и административной инициативе в широком поиске «неблагонадежных» элементов. 12 февраля 1887 г. царь одобрил заключение Государственного совета по ограничению гласности судебного процесса. Теперь доступ в судебное заседание малолетних и учащихся запрещается, двери суда закрывались для публики и в тех случаях, когда суд признавал, что обстоятельства разбирательства могут оскорблять религиозное чувство, нравственность, затронуть т.н. достоинство государственной власти и нанести вред общественному порядку. Закон 28 апреля 1887 г. повысил имущественный ценз для присяжных заседателей. Ряд законов и циркуляров направлено для усиления надзора министра юстиции за судьями и судами. На практике почти прекратилось утверждение судебных следователей в должности, дающее им право несменяемости. Деятельность мировых судей упразднена за исключением шести крупных городов и столиц. Сенат получил более реальные права увольнять с должности судей-правонарушителей.

Но все эти меры, как бы ни были они важны с точки зрения правительства, играют второстепенную роль сравнительно с реформами крестьянского управления и земского и городского самоуправления. Эти преобразования коснулись главных оснований государственного строя и привели их во внешне и внутренне стройную и связную систему.

Реорганизация «расшатанной» либеральными реформами власти на местах началась с введения в 1889 г. земских начальников (по сословному происхождению – дворяне-землевладельцы), получившие обширные административные и судебно-полицейские полномочия над крестьянским самоуправлением. В следующем году было издано новое положение о земствах. Земская контрреформа преследовала две цели – сделать земство сословным (в противовес ставшего бессословного плательщика земских сборов) и усилить его зависимость от администрации. И то, и другое было осуществлено положением 12 июня 1890 г. Как объяснялось официально цель закона – «приблизить власть к населению», то есть вновь передать в руки поместного дворянства, не крепостную, но определенную моральную опеку над крестьянами. Теперь система распределения земских избирателей от принципа имущественного ценза возвращалась к старым принципам сословности: дворянской, городской и крестьянской, с представлением дворянскому землевладельческому элементу численное преобладание в земских собраниях.

Новый закон усиливал права администрации по надзору за деятельностью земских собраний и их исполнительных органов; по утверждению избранных председателей и членов управ; по назначению других в случае неутверждения избранных. Высшее наблюдение за деятельностью земских собраний возлагалось на министра внутренних дел, текущее – на губернатора и особую при нем коллегию. Теперь все постановления земских собраний надлежало утверждать губернатору. Губернатор в своем решении мог исходить не только из принципа законности, но и «целесообразности». Земства имели возможность отстаивать свою правоту в суде, обжаловать решения губернатора и министра в вышестоящих инстанциях (в Сенате, если речь шла о законности постановлений земств, в Государственном Совете и Комитете министров, когда вопрос касался целесообразности распоряжений земств).

Новое Городовое Положение 1892 г. столкнулось с невозможностью проведения сословного принципа в элементарной форме. Решили опереться на наиболее состоятельный слой городского населения. С этой целью был введен высокий избирательный ценз, отстранивший от участия в городском самоуправлении значительную часть мещан и ремесленников, и совершенно были исключены квартиронаниматели. Пассивное и активное участие было предоставлено только домовладельцам и владельцам торговых и промышленных заведений. Из-за этих мер число избирателей в Санкт-Петербурге понизился с 21 тысячи до 8 тысяч, в Москве с 20 тысяч до 7 тысяч. Законом был допущен недобор гласных до одной трети состава. Уклонение от участия голосования, абсентеизм, предвиделся и как бы вперед поощрялся.

Городские думы в значительной мере были подчинены административному контролю и воздействию правам губернатора или министра внутренних дел утверждать или приостанавливать различные думские решения. Исполнительные органы городского самоуправления, наоборот, были поставлены в преимущественное положение: их компетенции и права были расширены за счет городских дум, но сделано это было вместе с почти непосредственным подчинением их администрации, утверждающей глав и членов управ, контролирующей их действия и налагающей на них взыскания. Существенно ограничены были и бюджетные права городских самоуправлений.

В промышленно-финансовой сфере правительству Александра III удалось добиться определенных успехов. С императором работали такие министры финансов как М. Х. Рейтерн, Н. Х. Бунге, И. А. Вышнеградский, при Александре III начал свой путь С. Ю. Витте – автор будущей реформы 1897 г. Для создания благоприятных условий развивающейся российской промышленности в 1891 г. правительство вело протекционистский таможенный тариф. Великие реформы и определенная стабильность, достигнутая при Александре III, способствовали бурному индустриальному росту. В 90-е гг. XIX века был завершен промышленный переворот. За десять лет (1886—1895 гг.) выплавка чугуна в России утроилась (Англии для этого потребовалось 22 года, Франции – 28 лет). Невиданными темпами росла протяженность железных дорог, пароходных линий. Число речных пароходов в 1881—1895 гг. возросло более чем в 2,6 раза, протяженность железнодорожных путей, в царствование Александра III, увеличилось более чем на 22 тысячи верст (сколько за предыдущие два правления). Причем строительство железных дорог не только создавало необходимые внутреннему рынку пути сообщения, но и ускоряло развитие многих отраслей промышленности, работавшими на обеспечение этого строительства. В царствование Александра III было спущено на воду 114 новых военных судов, в том числе 17 броненосцев и 10 бронированных крейсеров; но русский флот по-прежнему занимал третье место в мире после Англии и Франции. В целом 90-е годы XIX века стали периодом, когда промышленность России занимала первое место в мире по темпам развития. Показательно, что тяжелая индустрия росла быстрее, чем легкая. Объемы их производства за десятилетие выросли соответственно в 2,8 и 1,6 раза.

Промышленный переворот в России способствовал складыванию новых для России прослойки – рабочих и буржуазии. В пореформенную эпоху (1860—1900) численность индустриальных рабочих выросла с 720 тысяч до 2,8 миллиона человек, то есть в 3,9 раза. Тем не менее, говорить о завершении процесса классообразования еще не приходится. Несмотря на необычайно высокую концентрацию российских рабочих на крупных предприятиях, рабочие в целом оставались тесно связанные с деревней. В 80-90-е годы только ²/₅ рабочих были потомственными.

Впервые рабочие России напомнили о себе в 70-е годы. Первые рабочие организации возникли в 1875 г. в Одессе и в 1878 г. в Санкт-Петербурге и назывались «Южнороссийский союз рабочих» и «Северный союз русских рабочих». Оба они находились под влиянием идей народничества, хотя Северный союз, возглавляемый В. П. Обнорским и С. А. Халтуриным, отметил в своей программе, что именно рабочему классу суждено стать ведущей революционной силой. В 80-е годы рабочее движение расширялось, но носило еще чисто экономический характер. Требование стачечников касались увеличения зарплаты, уменьшения продолжительности трудового рабочего дня, улучшения условий труда и т. п. Однако именно в эти годы рабочие впервые заявили о себе на всю страну.

В 1885 г. на Никольской мануфактуре Морозова в Орехово-Зуеве состоялась крупнейшая в пореформенной России стачка. Рабочих возмутило то, что экономические трудности хозяин попытался целиком переложить на ткачей, в 5 раз снизив расценки за работу и увеличив размер штрафов. У стачечников выявились вожаки – П. Моисеенко, В. Волков и Л. Иванов, которые не дали разгуляться стихии бунта и перевели протест рабочих в организованное русло. Были выработаны требования к владельцам мануфактуры, которые стачечники передали владимирскому губернатору. Последний вызвал войска и арестовал зачинщиков стачки. Однако во время судебного процесса все 33 обвиняемых были полностью оправданы присяжными заседателями. Властям удалось в административном порядке (то есть без суда, по распоряжению министра внутренних дел) выслать лишь Моисеенко и Волкова.

Стачечное движение рабочих с 80-х годов быстро росло. В 1880—1884 гг. состоялось 95 стачек с 34,4 тысяч участников. В следующие пять лет (1885—1889гг.) число стачек увеличилось в 1,9 раза – до 177. а их участников – в 2,6 раза (до 88,5 тысяч). В 1890—1894 гг. произошло уже 195 стачек со 120,5 тысячью участников, а в 1895—1900 гг. число стачек возросло до 1395, а участвующих в них – до 395,4 тысяч человек. В 80-е годы рабочее движение практически не соприкасалось с движением революционеров, хотя на отдельных предприятиях и велась соответствующая пропаганда.

Поскольку рабочие в России становились одной из заметных социальных групп, притом по темпам роста самой прогрессирующей, правительство принуждено было обратить внимание на ужасающие условия их жизни, ведущее к прямому возникновению оппозиции власти, то есть пролетариата. В 70-е годы XIX века для промышленников выгодным делом был прием на работу детей, подростков, женщин, которые работали не меньше мужчин за половину зарплаты. Закон 1 июля 1882 г. запрещал труд на фабриках детей до 12 лет, труд малолетних (от 12 до 15 лет) ограничивал восемью часами. 3 июня 1885 г. был издан закон «О воспрещении ночной работы несовершеннолетним и женщинам на фабриках, заводах и мануфактурах». 3 июля 1886 г. вышел закон, урегулировавший условия приема рабочих на предприятия и расчета с ними, ограничивал штрафы и запрещал для заводчиков такую распространенную форму расплаты с рабочими, как товаром из фабричных лавок, где их цена была выше обычной. Для надзора за выполнением рабочих законов правительство создало специальную фабричную инспекцию. Вместе с тем издавая эти законы, правительство стремилось пресекать случаи неповиновения рабочих и последним законом ввело ответственность за стачки.

Генерал А. Ф. Редигер (военный министр в 1905—1909 гг.; в царствование Александра III служил в центральном аппарате министерства) в своих воспоминаниях (1917—1918) писал о кадровой политике в военном ведомстве этого времени: «Во все царствование императора Александра III военным министром был Ванновский, и все это время в военном ведомстве царил страшный застой. Чья это была вина, самого ли государя или Ванновского, я не знаю, но последствия этого застоя были ужасны. Людей неспособных и дряхлых не увольняли, назначения шли по старшинству, способные люди не выдвигались, а двигались по линии, утрачивали интерес к службе, инициативу и энергию, а когда они добирались до высших должностей, они уже мало отличались от окружающей массы посредственностей. Этой нелепой системой объясняется и ужасный состав начальствующих лиц, как к концу царствования Александра III, так и впоследствии, во время Японской, во время Японской войны»5151
  Редигер А. Ф. История моей жизни. Воспоминания военного министра. В 2-х томах. Т. 1. Москва, Канон-пресс-Ц, Кучково поле, 1999, стр. 157—158.


[Закрыть].

Вследствие финансовой политики строжайшей экономии Александр III отменил роскошную форму для разных родов войск. Указом 14 ноября 1881 г. для всех родов войск и всех чинов вводилась однотонная и дешевая военная форма, напоминавшая традиционную русскую одежду. В армии переобмундирование вызывало своеобразный шок, отчего многие офицеры, не выдержав нововведений, уходили в отставку.

Бережливость императора проявлялась во всем, начиная от личного гардероба и заканчивая выдачей наград и даже императорской семьей: Александр III провел закон, по которому «великими князьями» могли именоваться только дети и внуки царствовавших императоров, а остальные члены августейшей фамилии получали титул «князей императорской крови» – соответственно с сокращением им денежных выплат.

В 1876 г. Александр II составил завещание своему наследнику, в котором заповедовал: «Да поможет ему Бог оправдать мои надежды и довершить то, что мне неудалось сделать для упрочения благоденствия дорогого нашего Отечества. / Заклинаю Его, не увлекаясь ложными теориями, пещись о постоянном его развитии, основанном на любви к Богу и на законе. Он не должен забывать, что могущество России основано на единстве Государства, а потому все что может клониться к потрясению сего единства и к отдельному развитию различных народностей, для него пагубно и не должно быть допускаемо»5252
  ГА РФ. Ф. 678. Оп. 1. Д. 948. Л. 2, 2 об., 4 об. 5. (подчеркнуто в рукописи).


[Закрыть]. Из этого завещания Александра III неукоснительно следовал только идее народного единства. Князь С. М. Волконский писал: «Смешение принципов национального и религиозного достигло последних пределов уродства. Только православный считался истинно русским, и только русский мог быть истинно православным. Вероисповедной принадлежностью человека измерялось его политическая благонадежность»5353
  Волконский С. М. Мои воспоминания. В 2-х томах. Т. 2. Родина. Москва, Искусство, 1992, стр. 55. «Такое отношение к важнейшим вопросам духовной жизни низводило их на степень чего-то служебно-зарегламентированного, в чем проявлению личности не было места и в чем открывался необъятный простор лицемерию. И вот, я не могу иначе назвать всю тогдашнюю систему, как школой лицемерия. Это было политическое ханжество, в предмет которого никто в душе своей не верил. Удивительно, как ложная постановка этих вопросов приводила прямо к какому-то искажению мысли» (С. 55).


[Закрыть]. Пользуясь искренней набожностью государя и его преданностью православной вере (Александр III выстаивал до конца все службы и соблюдал обряды) обер-прокурор Синода Победоносцев развернул буквально травлю не православного населения, причем наибольший удар наносился представителям христианских не православных течений. Одновременно правительство стремилось любыми путями поощрять переход населения в православие. Консервативный «Гражданин» князя В. П. Мещерского, издание, ценимое и читаемое императором, 11 февраля 1892 г. писал о действиях православных горе-миссионеров: «С Восточной Сибири – из Иркутской губернии сведения еще печальнее; они повествуют об ужасных насилиях, совершавшихся для обращения буддистов в православие… К счастью, эти ужасы дошли до сведения иркутского генерал-губернатора, и началось следствие. Но все же событие это вдвойне печально: во-первых, потому, что крещение насильное, с облавами в лесах, с побоями, истязаниями, даже над беременными женщинами, совершалось полицией по требованию местного духовенства, а во-вторых, потому, что с этими действиями, не имеющими имен, сопоставляли дорогое всем русским имя царственного первенца…»5454
  Зайончковский П. А. Российское самодержавие в конце XIX столетия. Москва, Мысль, 1970, стр. 129. «Массовые крещения, неоднократно отмечаемые источниками на протяжении всего XIX в., носили, как правило, формальный характер. При этом основное внимание уделялась «на внешнюю сторону миссионерского деяния, т. е. на возможно большее количество крещений», а догматы и культы православия оставались непонятными для новой паствы… Все это порождало многочисленные случаи двоеверия, совращения в язычество и т. д. Посетивший в 1833 г. Березовский округ тобольский гражданский губернатор Муравьев доносил начальству, что крещение ханты и манси «ни в образе жизни, ни в образе мыслей… ни в чем не различаются от язычников и даже продолжают… тайно в лесах свое прежнее богослужение». Об основах веры они не имели «ни малейшего понятия"¹… Кампания крещения аборигенов с новой силой развернулась в 1891 г., когда православные миссии решили использовать путешествие по Сибири наследника престола великого князя Николая Александровича, присваивая всем новокрещенным мужчинам имя Николай. Большую помощь в этом деле миссиям оказывали чины земской полиции. В июле 1891 г. балаганский окружной исправник Поздняков разослал главам бурятских ведомств циркуляр, в котором предписывал им принять деятельное участие и привлечь «к святому крещению возможно более число инородцев». Всех лиц, подлежащих крещению, следовало к определенному сроку «доставить в миссионерский стан». За неисполнение этого распоряжения бурятская родовая администрация должна была «ответить по закону». Имеющиеся в нашем распоряжении материалы позволяют со всей определенностью заключить, что угрозы эти не оставались только на бумаге. Поздняков и некоторые бурятские родоначальники оказались ретивыми православными пастырями. Во время крещения бурят Балаганского округа по личному указанию исправника казаки ловили разбежавшихся по лесам от страха перед насильственным крещением мужчин и женщин, а сам Поздняков палкой избивал инаковерующих, стремясь подобными действиями заставить их креститься²» (Дамашек Л. М. Внутренняя политика царизма и народы Сибири. (XIX – начала XX века).. Иркутск, изд. Иркутского университета, 1986, стр. 1 – 160, 2 – 161—162).


[Закрыть]

Национальная политика правительства была не менее эксцентричной. Историк начала XX века А. А. Сидоров полагал, что «после 1 марта с воцарением императора Александра III и в правительстве, и в обществе взяла верх национальная идея. Под ея влиянием были предприняты меры по объединению окраин»5555
  Сидоров А. А. Инородческий вопрос и идея федерализма в России. Москва, тип. В. М. Саблина, 1912, стр. 38—39.


[Закрыть]. Русификации подвергались и регионы родственные русским (Украина), и те окраины, где фактически не было русских жителей (Прибалтика). Еще в 1875 г. было запрещено издание книг на украинском языке и постановка украинских пьес. При «русофиле» Александре III в 1881 г. эти ограничения вновь подтверждаются. В результате центр украинофильского движения переместился в Галицию, территорию Австро-Венгрии, власти которой более спокойно относились к претензиям своих народов на национальную самобытность, а само украинское движение приобрело антирусскую ориентацию. В эпоху Александра III закончилась русификация Польши. В Прибалтийском крае (Лифляндии, Эстляндии и Курляндии) велась «борьба с германизацией». Здесь остзейцы, потомки немецких и шведо-датских родов, захватили все должности в местной администрации, от чего управление, суд и школы в качестве государственного языка использовали немецкий. От этого страдало не только русское правительство, с которым остзейцы зачастую мало считалось, но, прежде всего эстонцы и латыши. Поэтому перевод администрации, судебной системы, школ и университетов на русский язык встречал среди местных жителей понимание.

Политика русификации не затронуло великое княжество Финляндское, являвшееся единственным островком конституции в океане самодержавной империи и даже расширила свои права. Финляндский законодательный орган – сейм – получил при Александре III право законодательной инициативы, которую он добивался два десятка лет. Государственными языками по-прежнему оставались шведский (на котором говорило 5% населения) и финский, валютой – золотая финская марка.

Одним из бесправных инородцев в Российской империи продолжали оставаться евреи. Уже впервые два года правления нового императора России познала масштаб еврейских погромов, охвативших «черту еврейской оседлости» – 15 западных губерний. Зачастую погромы проходили при бездействии и даже сочувствии власти, причем сами погромщики были убеждены в существовании специального царского указа, разрешавшего на Пасху «бить жидов». Правительство солидаризировалось с известным славянофилом И. С. Аксаковым, который восклицал, «каков же должен быть характер взаимных экономических отношений Евреев и Русских!», и далее приходил к заключение, что погромы являются ответом на «гнет Еврейства над Русским местным народом… для того последнее народное движение не представляет в себе ничего не только противоестественнаго, но даже неожиданнаго»5656
  Русь. 1881. №30. 6 июня. С 2.


[Закрыть].

Защита евреев была не по душе императору, но он вынужден был давать на места указания не допускать повторения «беспорядков». «Это-то и грустно во всех этих еврейских безпорядков» – писал он на отчете варшавского генерал-губернатора за 1882 г., в котором с циничной откровенностью указывалось, что «вынужденная роль защитников евреев от русскаго населения тяготила правительство»5757
  Календарь русской революции. Под ред. В. Л. Бурцева. Петроград, Шиповник, 1917, стр. 104.


[Закрыть]. В целом политика правительства к евреям сводилась к большим ограничениям. В 1887 г. из черты оседлости были изъяты Ростов-на-Дону и Таганрог, с передачей их области войска Донского. Евреев перестали утверждать в должности присяжных поверенных (адвокатов) и допускать к экзаменам на офицерский чин. В 1887 г. введена процентная норма для еврейских детей в гимназии и университеты: в черте оседлости – 10%, в остальной России – 5%, а в столицах – 3%. Сквозь пальцы смотрели и на нарушения административного порядка. Так, московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович, дядя императора, организовал массовое выселение из Москвы и прилегающих губерний даже тех еврейских семей, которые находились там, на вполне законных основаниях.

Во время коронации Александр III, в мае 1883 г. в Москве был освящен храм Христа Спасителя. Он был задуман как памятник в честь победы над Наполеоном. Указ о его строительстве появился еще 25 декабря 1812 г. Первоначально храм предполагалось построить на Воробьевых горах по просьбе архитектора А. Л. Витберга. Из-за нехватки средств при Александре I произведено было лишь закладка храма. Николай I забраковал проект Витберга и по проекту архитектора К. А. Тона перенес строительство в центр города, на берег Москва – реки. Храм начали сооружать в 1838 г. и к 1859 г. здание было построено, затем более 20 лет продолжались внутренние работы. Над отделкой храма трудились лучшие скульпторы и художники России: П. К. Клодт, В. И. Суриков, В. М. Васнецов, В. В. Верещагин, Г. И. Семирадский и другие. По открытию это колоссальное сооружение могло вместить до десяти тысяч человек. Но именно здесь хочется вспомнить летописные слова о покинувшем свой сан митрополита Феодосия, общий смысл которых в том, что для каждого человека лучше иметь один храм внутри себя, нежели множество внешне великолепных, но бестолковых.

Александр III знал, что сановники при разработке законов, чаще всего руководствуются настроением монарха и потому он старался не высказываться о предмете до предстоящего обсуждения. Когда же ему говорили, что без заявления монаршей воли «будут разногласия», то царь не раз подчеркивал, что «присутствие разных мнений очень полезно для дела»5858
  История России. С древнейших времен до наших дней. История в одном томе. А. Н. Боханов Л. Е. Морозова, М. А. Рахматуллин, А. Н. Сахаров, В. А. Шестаков. Под ред. А. Н. Сахарова. Москва, АСТ, 2023, стр. 1138.


[Закрыть]. Царь не любил и то, когда решение какого-либо вопроса затягивалось бесконечными обсуждениями в министерских комиссиях, в госсоветовских заседаниях. Прислушиваясь к мнению умудренных опытом сановников, однако пресекал попытки превратить госсовет в самодавляющий орган: «Государственный совет есть ближайшее, помогающее мне и правительству учреждение, а не противостоящее ему»5959
  Там же, стр. 1139.


[Закрыть].

Александр III гордился историей России, делами своих предков и немало делал для ее изучения. Душевной привязанностью Александра Александровича являлось и собирание произведений искусства, на что император, как исключение, денег не жалел.

Эпоха Просвещения в России стала приносить свои двойственные плоды – культурный подъем и реакционное напряжение недовольства всего общества. Во второй половине XIX века в России происходит подъем в живописи: И. Н. Крамской, И. И. Левитан, В. С. Перов, И. Е. Репин, В. А. Серов; музыке: М. П. Мусоргский, П. И. Чайковский, С. В. Рахманинов, И. А. Римский-Корсаков; театре: М. Н. Ермакова, В. Ф. Комиссаржевская и певец-актер Ф. И. Шаляпин; архитектуре: М. О. Микешин, А. М. Опекушин, М. М. Антокольский. Сильное развитие в это время получила также и русская наука. Врач С. П. Боткин, химик А. М. Бутлеров, историк С. М. Соловьев, физиолог И. П. Павлов, химик Д. И. Менделеев, физик А. Г. Столетов, изобретатели А. Н. Лодыгин, П. Н. Яблочков, А. С. Попов, А. Ф. Можайский (немного раннее инженеры Черепановы), географы и путешественники Н. Н. Миклухо-Маклай и А. М. Пржевальский – эти имена встали в ряд самых выдающихся деятелей мирового научного мира.

Для обучения населения строились учебные заведения. К концу XIX века в России числилось 196 мужских гимназий, 44 прогимназий (с укороченными курсами обучения), 117 реальных училищ и сотни различных средних учебных заведений. Количество же начальных школ и училищ измерялось десятками тысяч. Несмотря на все это около 60% населения (главным образом людей среднего и старшего возраста) все еще не умели ни читать, ни писать. В 1894 г. в России выходило 804 периодических изданий. Большая их часть на русском языке. Имелись также издания на французском, немецком, польском, украинском, еврейском и других языках. Существовали издания общественно-политические, литературные, юмористические, научные, рекламные, справочные, спортивные.

В 90-е годы развитие капитализма и устремление Англии, Японии и США в Корею и Маньчжурию резко интенсифицировало экономическое и политическое освоение Дальнего Востока. Мысль о грандиозном сооружении сквозной железной дороги через всю Сибирь к портам Тихого океана увлекает императора в конце его царствования и ознаменовывается в 1891 г. путешествием в Японию юного наследника престола, Николая Александровича, обогнувшего морем с юга всю Азию, побывавшего в Китае и в Японии и вернувшегося через Владивосток и Сибирь сухим путем. Во Владивостоке царевич лично участвовал в закладке великого железнодорожного пути, постройка которого окончательно решена была в это время.

По возвращению цесаревича Николая был образован особой комитет по постройке сибирской железной дороге, председателем его стал наследник. Еще раньше императору пришлось учредить другой особый комитет, так же под председательством цесаревича, для сбора пожертвований и оказания пособия голодающим, по случаю голода, начавшегося во многих губерниях Европейской России вследствие полного неурожая осенью 1891 г. Голод, охвативший огромное пространство самой плодородной полосы Европейской России, повторившийся, вместе с холерой, и в следующем 1892—1893 гг., был грозным предостережением, указывающим на глубокое расстройство хозяйства в России. Голод 1891—1983 гг. и постройка сибирской железной дороги, сопровождавшаяся крупным развитием переселенческого движения в Сибирь, были самыми крупными событиями последних лет царствования Александра III.

К времени правления Александра III стали обнажаться проблемы связанные с присоединившемся ранее Закавказьем: «Выходит, что грузины едва не молились на нас, когда грозила еще опасность от персов. Когда гроза стала проходить еще при Ермолове, уже появились признаки отчуждения. Потом, когда появился Шамиль, все опять притихло. Прошла и эта опасность, – грузины снова стали безумствовать, по мере того, как мы с ними благодушествовали, баловали их и приучали к щедрым милостям на счет казны и казенных имуществ. Эта система ухаживания за инородцами и довела до нынешнего состояния. Всякая попытка привести их к порядку возбуждает нелепые страсти и претензии¹» – писал К. Победоносцев императору из Кисловодска 6 июня 1886 г. по поводу убийства студентом ректора семинарии, сетуя, что на судебном процессе «масса публики обнаруживала явно свое сочувствие преступнику, так что председателю приходилось ее сдерживать²», и попутно добавляя, «германское правительство внесло нынешней весной проект закона о дальнейшем ограничении публичности, а мы боимся сделать и первый шаг в этом направлении³»6060
  Письма Победоносцева к Александру III. В 2-х томах. Т. 2. Москва, Новая Москва, 1926, стр. 1 – 112, 2 – 114, 3 – 115.


[Закрыть].

Религиозное мировоззрение российского общества этого времени характеризуется присутствием в нем множества религиозных течений, которые в сумме своей откладывают отпечаток на общее духовное состояние. В России присутствует православие (самое многочисленное течение), его рукав – старообрядчестве, а так же ислам, католицизм, протестантизм, иудаизм, буддизм и откровенно языческие, как анимизм, культ предков, магия, теротеизм, тотемизм, фетишизм, шаманизм и другие. Во всех течениях присутствует воздействие мистических сил, больше или меньше. Вместе с тем иудеи своей закупоркой не принимают спасение от Бога, а наиболее прогрессивные передовые протестантские течения слишком малы, чтобы оказывать противодействие мистицизму, тем более, что в них самих мистицизм присутствует. Кроме этого в российском обществе распространены различные секты, псевдохристианского направления, соответственно, с достаточно большим воздействием в них мистических сил.

Стремящийся к свободе, т.е. к первенству, мистицизм ищет пути реализации своих амбиций. Вывод напрашивается сам собой – в XX веке, воспользовавшись давлением низов и смягчением властно-православного режима, в либерализме взглядов победит партия большинства – народного мистицизма. Абсолютный мистицизм реакционной волной недовольства своим аскетизмом займет трон российской власти.