Текст книги "Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 7"

В реакционном противодействии (по другому и не могло быть в мистическом обществе) идущему либеральному духу император Александр III попытался поднять значение православия: увеличил оклады для духовенства, поставил духовенство во главе дела народного образования, восстановил многие, прежде закрытые приходы, открывал новые храмы и увеличил число монастырей (ежегодно освещалось до 250-и новых храмов и открывалось до 10-ти монастырей) – Россия еще раз попыталась «надеть» на себя старое неудобное платье, чтоб вскорости окончательно сорвать его и поспешить нарядиться еще более старыми, с виду обновленными лохмотьями, впаренные ей под видом последнего писка (мистической) моды. Россия делала последние приготовления для собственного перевоплощения, реинкарнации древней обожествленности.

В 1876 г., наконец, произошел выход перевода полной русской Библии, – православной церкви, волей-неволей, пришлось следовать за передовыми христианскими течениями и снимать гриф сакральности с текстов Священного Писания, размистифицировать, равно как и русскому царизму, превозмогая холодное отношение и к Богу и к народу, проглотить осуществление необходимости элементарного народного образования. Конечно, и библейский взгляд необходимости заботы о бедняках, и возможность смены форм правления (судьи – цари) и династий (Саул – Давид), причем, совершено независимо от родовой значимости, и, вообще, отсутствия в еврейском народе крепкой сословности, все это не приветствовалось русским царизмом. Ветхий Завет в глазах российских монархов был своеобразный красной тряпкой, не имеющий никаких устоявшихся аксиом для родовитости, почему и перевод его делался черепашьими темпами, не говоря уже о незаинтересованности в этом самой православной церкви, делавшая всё, чтобы народ не знал Бога.

Появление Библии на русском языке в массе не изменило ситуацию. Духовное состояние русского народа почти на рубеже веков описал К. П. Победоносцев в своем письме 8 марта 1880 г. наследнику цесаревичу Александру Александровичу: «Впечатления петербургские крайне тяжелы и безотрадны. Жить в такую смутную пору и видеть на каждом шагу людей без прямой деятельности, без ясной мысли, и твердого решения, занятых маленькими интересами своего я, погруженных в интригах своего честолюбия, алчущих денег и наслаждения и праздно-болтающих, – просто надрывает душу»6161
  Письма Победоносцева к Александру III. Т. I. Предис. М. П. Покровского. Москва, Новая Москва, 1926, стр. 275. Дальше интересное продолжение письма: «Добрые впечатления проходят лишь изнутри России, откуда-нибудь из деревни, из глуши. Там еще цел родник, от которого дышит еще свежестью: оттуда, а не отсюда наше спасение. Там есть люди с русской душой, делающие доброе дело с верою и с надеждою» (С. 275). Эту мысль цивилизованного горожанина, что родник золотой истины находится «во глубине сибирских руд», т.е. неграмотного, во многом мистическо-настроенного народа, стоит запомнить для дальнейшего понимания происходящих событий, мысль, которая и в наше время вполне актуальна.


[Закрыть].

Были и мыслящие люди, которые искали свою философию жизни, пытаясь открыть что-либо новое, в общем русле бегства от действительности. Арианомистические направления в них преобладали. Яркая демонстрация тому взгляды проинтеллигентного Л. Н. Толстого, который в письме от 7 марта 1905 г. к К. Верксхагену пишет следующее: «Меня очень радует, что я, сам того не зная, был и есть масон по своим убеждениям. Я всегда, с самого детства, питал глубокое уважение к этой организации и думаю, что масонство сделало много добра человечеству»6262
  Масонство и русская культура. Сост., предис., коммент. В. И. Новиков. Москва, Искусство, 1998, стр. 351.


[Закрыть]. Толстой служит и своеобразным примером бегства из плена русского бытия, в котором, и где ярко соединились два русских противоречия – поддержка православия и желания из него вырваться: Толстой всю жизнь то и дело стремился бежать, то в мир – мирские законы, науку, то в монастырь, ища в нем правду мироздания, и не находил его ни там, ни там, и остался в конечном итоге «у разбитого корыта» на перепутье дорог станции Астапово. К. П. Победоносцев писал Александру III о Толстом и его учении 1 ноября 1891 г.: «Толстой – фанатик своего безумия и, к несчастью, увлекает и приводит в безумие тысячи легкомысленных людей… Самый разительный пример – кн. Хилкова, гвардейского офицера, который поселился в Сумском уезде, Харьковской губ., роздал всю землю крестьянам и, основавшись на хуторе, проповедует крестьянам толстовское евангелие, с отрицанием церкви и брака, на началах социализма. Можно себе представить, какое действие производит он на невежественную массу!.. Хилков успел уже развратить около себя целое население села Павловки и соседних деревень. Он рассылает и вблизь, и вдаль вредные листы и брошюры, которым крестьяне верят. Народ совсем отстал от церкви: в двух приходах церкви стоят пустые, и причты голодают и подвергаются насмешкам и оскорблениям. В приходе 6.000 душ, и в большие праздники, нар., в Покров, было в церкви всего 5 старух. Под влиянием Хилкова крестьяне для общественных должностей отказываются принимать присягу. Такое положение грозит большою опасностью…»6363
  Письма Победоносцева к Александру III. Т. II. Москва, Новая Москва, 1926, стр. 252—253.


[Закрыть] Здесь надо понимать, что речь идет о социализме гуманистического уклона, т. е. Толстой в совмещении христианства с гуманизмом подменял социализм христианский социализмом антихристианского направления. А словами о невежественной массе автор письма точно показывает на общее религиозное, и не только, состояние народа.

Древние русские мистические корни в средневековой Руси вылились в арианское крещение. Дух арианства, непонимание И. Христа, присутствовал в русском обществе на протяжении всей его последующей истории, и даже пропитка русской церкви греческой верой (тоже с душком арианства) не изменила эту ситуацию; русских священнослужителей более всего заботило «чистота» культа. Кульминационное развитие русского мистификоционизма, арианства, воплотится в России в XX веке в гипнотизирующем поклонении науки, и в превозношении личностей символизирующих уход от Бога, в возводимых им почестей как получеловекам-полубогам (одинаково, что Ленину, что Сталину). Абсолютным отражением этого стал роман А. М. Булгакова «Мастер и Маргарита» с преклонением в нем русского общества перед дьявольщиной, его абсолютным всемогуществом, с сатанинским добродушным гуманистическим Христом-полубогом, который сам отрицает спасение человечества – Свое распятие, и главного смысла человеческих стремлений не в спасении, а в свободе.

Россия, по арийским корням – передовик производства, – она берет только самые последние достижения. Поэтому, зачем ей передовое смешанное с отсталостью, западный пример т.н. христианского гуманизма, когда передовая идеализация мистической позиции требует кристальной однородности гармоничных отношений. Поэтому для идеальной чистоты необходимо произвести радикальное очищение, где старая зашлакованность, любыми религиозными понятиями, выкидывается.

В 1899 г. епископ Антоний Храповицкий говорил, что Россия это «государственное существование, основанное на народном себялюбии и чуждое религиозной идеи». В Казанском журнале «Деятель» владыка писал: «Это уже не народ, но гниющий труп, который гниение свое принимает за жизнь. А живут на нем и в нем лишь кроты, черви и поганые насекомые, радующиеся тому, что тело умерло и гниет, ибо в живом теле не было бы удовлетворения их жадности, не было бы для них жизни»6464
  Тальберг Н. Д. История русской церкви. Москва, изд. Сретенского монастыря, 1997, стр. 831.


[Закрыть]. Единственное, что можно добавить к этим словам, так только то, что епископ ошибался масштабом времени, – просто капитализация, появление класса интеллигенции, сильнее проявила те факторы, которые всегда присутствовали в этом народе, и особенно в самой церкви, превозносившая сакральность культа – мистику, и потому народные духовные черви – это, в первую очередь, и есть учительская церковная мертвечина, которой питаются черви мистицизма.

Русский историк-эмигрант Г. В. Вернадский описывал время правления Александра III: «Меры, направленные на улучшение экономических условий страны, лишь на короткое время могли приглушить раздражение внутренней политикой Александра III, политикой подавления социального недовольства и политической оппозиции. В действительности все время его правления и в первую половину царствования Николая II внешне все было тихо, но накапливалось социальное недовольство, выражавшееся в бурных вспышка»6565
  Вернадский Г. В. Русская история. New Haven, Yale University Press, 1969. Пер. с анг. В. С. Антонов, М. М. Гурвиц. Москва, Аграф, 1997, стр. 237.


[Закрыть] позже. Точнее оценку состояния русского общества можно выразить тем, что шел бурный процесс осмысления мироустройства, его переоценка с все большим убеждением в лживости старого порядка, где власть, с древним ореолом православности, стремилась любым способом лишь приунизить перед собой все общество, в реформах постоянно плелась позади цивилизованной Европы: развитию страны мешала сама православная власть…

Незадолго до своей смерти Александр III разговаривал с доверенным ему генерал-адъютантом Рихтером: «Я чувствую, – говорил Александр III, – что дела в России идут не так, как следует; я знаю, что вы мне скажите правду; скажите, в чем дело?» «Государь, – ответил Рихтер, – Вы правы; дело в том, что у нас есть страшное зло – отсутствие законности». «Но я всегда стою за соблюдение законов и никогда их не нарушаю». «Я говорю не о Вас, а об вашей администрации, которая слишком часто злоупотребляет властью, не считаясь с законами». «Но как же вы себе представляете положение России?» На это Рихтер ответил: «Я много думал над этим и представляю себе теперешнюю Россию в виде колоссального котла, в котором происходит брожение; кругом котла ходят люди с молотками, и когда в стенах котла образовывается малейшее отверстие, они тотчас его заклепывают, но когда-нибудь газы вырвут такой кусок, что заклепать его будет невозможно, и мы все задохнемся». После таких слов «государь застонал от страдания…»6666
  Епанчин Н. А. На службе трех императоров. Воспоминания. Вступит. ст. А.Г. Кавтарадзе. Москва, журн. «Наше наследие», гос. фирма. «Полиграфресурсы», 1996, стр. 166.


[Закрыть], – вспоминал Рихтер.

Первые рабочие кружки в России возникли в 70-е годах. «Южнороссийский союз рабочих» в Одессе (1875 г.) и «Северный союз русских рабочих» в Санкт-Петербурге (1878 г.) Это были пронароднические организации, хотя и с некоторым присутствием в них марксистского влияния. Значительно большую роль сыграла созданная в Женеве в 1883 г. организация под названием «Освобождение труда». В ее состав вошли члены бывшей организации «Черный передел», оказавшиеся в эмиграции после убийства Александра II: Г. Плеханов (руководитель), В. Засулич, П. Аксельрод, Л. Дейч, В. Игнатов. Они разочаровались в народничестве после того, как увидели, что убийство императора Александра II не привело к народному восстанию. Значит надо искать другие пути достижения заветной цели обобществление российского мироустройства. Маркс, в свою очередь, был тем философом, призывающим к обобществлению средств производства, в основном через революцию, которую может совершить только рабочий класс. Это очень подошло русской интеллигенции, мечтающей о прогрессе страны старыми укладами. Российский мистицизм нуждался, еврейско-германо-английский – предлагал. Они очень дополняли друг друга. Г. Плеханов и его сторонники начали переводить труды Маркса, а на страницах своих брошюр и книг критиковать своих недавних друзей – народников, не желавших принять марксизм, отрицавших неизбежность капитализма и отвергающих теорию о мессианском предназначении пролетариата.

Марксизм стал известен в России с 1872 г., когда был переведен на русский язык I том «Капитала» (II том – в 1885 г., III том – в 1896 г.) Инициатором перевода был кружок, в который входили: Г. Лопатин, Н. Любавин, М. Негрескул, И. Даниельсон. Вначале за перевод взялся Бакунин, который перевел несколько страниц. Затем за эту работу взялся Лопатин, который фактически и был переводчиком «Капитала». Царский цензор Д. Скуратов, от которого зависела судьба русского перевода I тома «Капитала», разрешил публикацию книги, пояснив в своей резолюции, что «ее немногие прочтут в России, и еще менее поймут ее»6767
  Красный архив. 1933. Т. 1 (56). Москва. Д. Скуратов. Доклад цензора Скуратова в Петербургский цензурный комитет 23 марта 1872 г. С. 7. «Но как ни сильны, как ни резки отзывы Маркса об отношениях капиталистов к работникам, цензор не полагает, чтоб они могли принести значительный вред, так как они, так сказать, тонут в огромной массе отвлеченной, частью темной, политико-экономической аргументации, составляющей содержание этой книги. Можно утвердительно скапать, что ее немногие прочтут в России, а еще менее поймут ее. Притом же исследование автора относится исключительно к заграничным порядкам фабричной промышленности, преимущественно английской, о русских фабриках упоминается только вскользь в двух или трех местах. Маркс не предлагает и не защищает в этом сочинении до 324 стр. какой-либо новой организации труда, основанной на коммунистических началах. Его сочинение имеет характер преимущественно критический, как явствует из заглавия. Критика его направлена не против существования индивидуальных капиталов или частной собственности, а против злоупотреблений как собственностью, так и капиталом, проистекающих из неограниченной конкуренции, проповедуемой господствующей в Англии политико-экономической теорией невмешательства н свободной торговли. Эта-то неограниченная конкуренция и возбудила, по его мнению, чрезмерное, ничем не ограничивающееся стремление к увеличению частных состояний на счет довольства и благосостояния рабочих классов. „Дело это“, говорит он на стр. 218, „не зависит от добрых или злых наклонностей отдельного капиталиста. Свободная конкуренция придает постоянным законам капиталистического производства значение внешнего принудительного закона но отношению к каждому отдельному капиталисту“. Цензор полагает, что книга эта тем менее может быть подвергнута судебному преследованию, что правительство наше вовсе не следует принципам теории невмешательства и свободной торговли и что в настоящее время особой комиссией составлен проект, в котором благосостояние рабочих столь же заботливо ограждается против возможных злоупотреблений со стороны хозяев, как и выгоды хозяев против распущенности или невыполнения обязанностей со стороны работников» (С. 7)..


[Закрыть], и ошибся.

Несмотря на проникновение в Россию марксизма первым российским марксистским кружком стала зарубежная плехановская группа «Освобождение труда» (стоит заметить, кружком умеренного марксизма; существует разный марксизм). Книги самого Плеханова «Социализм и политическая борьба» (1883 г.), «Наши разногласия» (1884 г.) наносили сильный удар по экстремистскому народничеству и способствовали распространению в стране марксистских взглядов.

Группа «Освобождение труда» работала весьма активно, издав с 1883 по 1903 гг. около 250 марксистских работ. Успехи нового учения в Европе, пропаганда его идей Плехановым и крушение народничества привели к возникновению в России первых социал-демократических* групп Д. Н. Благоева, П. В. Точинского, М. И. Бруснева, Н. Е. Федосеева. Они были немногочисленны, состояли в основном из студенчества и интеллигенции, но отдельные рабочие уже потянулись к марксизму, который импонировал им беспощадной критикой капитализма, выдвижением пролетариата в передовые борцы с эксплуатацией человека человеком и надеждами на построение общества т.н. всеобщего равенства и социальной справедливости.

Правительство пока мало внимание обращало на социал-демократию* (по признанию самой полиции, это произошло впервые в 1895 г.) Власти тревожили, главным образом, признаки народнического террора, а не люди, занятые политэкономией, философией и социологией. Никто не подозревал, что заканчиваются последние «тихие» годы существования самодержавия в России: мистицизм, одетый в научные формы – супермистицизм, станет супербогом в российском невежественном болоте культов. Русское невежество, пользующееся услугами то одного, то другого знахаря, и оставаясь по-прежнему в больном состоянии, по слухам, решило обратиться к сильному чародею, который враз снимет любую порчу, сделает общественный организм наиздоровейшим и наисчастливейшим – наигармоничнейшим. Русское общество приглашало Вия на трон власти

В 1888 г. марксистский кружок возник в Казани, его лидером стал 17-летний Н. Федосеев, исключенный из гимназии за политическую неблагонадежность. В этом же году этот кружок посетил В. Ульянов, недавний студент юридического факультета Казанского университета, исключенный в декабре 1887 г. за участие в студенческой сходке. Выходец из не богатой дворянской семьи глубинки он был ярким представителем ее гуманистических настроений, хорошо обученный и имеющий способность запоминать и обрабатывать в уме большую информацию он сыграет решающую роль в претворении в России на фундаментальном уровне мировоззрений гуманизма.

P.S.: Примечательно, в русских сказаниях существует много волшебства. Очень выразительно это передано в поэзии Пушкина, например, в «Руслане и Людмиле»: – «Там царь Кащей над златом чахнет – Там русский дух… там Русью пахнет!..» Конечно, волшебство в сказаниях может быть плодом творческой фантазии автора. Но может быть и отражением духа местности, которому кроме волшебства (самостановления – вытягивания самого себя за волосы) нечего предложить. Понять к какому роду относится волшебство можно только по степени цивилизованности общества, и в отношении России нетрудно сделать вывод о причастности его к форме – на словах красиво, а на деле – никак. Волшебство в России присутствует в такой степени фундаментальности, что его даже не видно, оно существует как само собой разумеющееся, как бездействие в главных вопросах, уповая на саморешение – т.е. на бездействие, или на традиционные силовые методы – полярности гармонии, как раболепство перед вышестоящим, как будто перед ним бог, как отношение к низшему по положению как к ничто (как взрыв ненависти противостоящих сторон, готовых уничтожить друг друга). Это волшебное состояние удерживается духом магии, духом отступнической старины. Поэтому старина в России имеет степень сакральности, в различных реформах закамуфлированное под передовые институты, например, православие. Дух же старины никуда не делся. Поэтому слова того же Пушкина выглядят пророческими в вечном движении страны назад, поэтически выраженном в стихотворении «Зимнее утро», в призыве скорейшего прихода чудо перевоплощения прошлой вьюги и, вообще, хмурого времени в новое бытие дыхания блеска света, блеска холода и его составляющим деревенским уютом, с духом ностальгии, соответственно, по прошлому, по всегда бывшему, из стари поведенному… «Пора, красавица, проснись: – Открой сомкнутой негой взоры – Навстречу северной Авроры, – Звездою севера явись! … – Веселым треском трещит затопленная печь. – Приятно думать у лежанки… – И навестим поля пустые, – Леса, недавно столь густые, – И берег, милый для меня»…

Интересно проследить также результат действия усилившегося мистицизма XIX в. от заинтересованностью в европейский прогресс и благополучие, но на началах мировоззрения справедливости, равенства и достоинства, который в следующем веке в России привел к революции и большевизму, в Турции увидел в армянах государственную угрозу, вылившееся в геноцид армянского населения, что будет воплощено еще в более открытой и масштабной форме в мистической Германии, вначале приложив все силы, для развязывания Первой мировой войны, приведшая к республики, а затем занявшейся суперочищением своего общества, закончившееся претензиями на мировое господство, а дальше, в XX -начале XXI века, усовершенствованным под технический прогресс пантеизмом, практически повсеместно, поскольку мировоззрение гармонии мира охватывает фактически все человечество, различными НЛО-шными проявлениями.

После Берлинского конгресса, когда Александр II еще находил возможным поднять бокал за императора Вильгельма, как за своего «лучшего друга», наследник приобрел известность человека, который «не любит немцев»6868
  По словам Черевина, «величайшею личною антипатиею царя был Вильгельм II. И не то, чтобы Александр III его ненавидел, а просто – именно – терпеть его не мог: претило ему от Вильгельма, органически этот последний был противен царю. Настолько, например, что – когда Александру III подали к утверждению какой-то церемониал, скопированный с германскаго двора, царь возвратил его перечеркнутым с надписанием: – Я не мальчишка и не обезьяна!» (Голос минувшаго. 1917. №5—6. Москва. Черевин и Александ III. Москва. 1917. С. 100).


[Закрыть]. С точки зрения европейской политики, в его лице на русский престол вступил деятель с очень определенными симпатиями и антипатиями. «Политическая философия» Александра III была ясна и практична: правительство должно проводить политику исключительно угодную России. В рескрипте на имя военного министра П. С. Ванновского царь писал: «Отечеству Нашему, несомненно, нужна армия сильная и благоустроенная, стоящая на высоте современного развития военного дела, но не для агрессивных целей, и единственно для ограждения целостности государственной чести России»6969
  История России. С начала XIX века до начала XXI века. В 2-х томах. Т. 2. Под ред. А. Н. Сахарова. Москва, Аст; Владимир, Астрель; 2008, стр. 244.


[Закрыть]. Министр иностранных дел Н. К. Гирс позднее назвал внешнеполитический курс Александра III «спокойной политикой».

Как пишет великий князь Александр Михайлович, который приходился дядей последнему русскому царю Николаю II, когда Александр III собирал своих приближенных, у него часто звучала фраза: «Во всем свете у нас только 2 верных союзника, – наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас»7070
  Вел. кн. Александр Михайлович. Книга воспоминаний. Прил. к «Иллюстрированной России». Paris, LEV, 1933, стр. 68.


[Закрыть].

«Горький опыт XIX века, – пишет там же великий князь Александр Михайлович, – научил Царя, что каждый раз, когда Россия принимала участие в борьбе каких-либо европейских коалиций, ей приходилось впоследствии лишь горько об этом сожалеть. Александр I спас Европу от Наполеона I, и следствием этого являлось создание на западных границах Российской империи – могучих Германии и Австро-Венгрии. Его дед Николай I послал русскую армию в Венгрию для подавления революции 1848 г. и возстановления Габсбургов на венгерском престоле, и в благодарность за эту услугу – император Франц-Иосиф потребовал себе политических компенсаций за свое невмешательство во время Крымской войны. Император Александр II остался в 1870 г. нейтральным, сдержав таким образом слово, данное императору Вильгельму I, а восемь лет спустя на Берлинском конгрессе Бисмарк лишил Россию плодов ее побед над турками.

Французы, англичане, немцы, австрийцы – все в разной степени делали Россию орудием для достижения своих эгоистических целей. У Александра III не было дружеских чувств в отношении Европы. Всегда готовый принять вызов Александр III, однако, при каждом удобном случае давал понять, что интересуется только тем, что касалось благосостояния 130 миллионов населения России»7171
  Там же, стр. 70.


[Закрыть].

Сразу после восшествия на престол государь разослал иностранным государствам депешу, в которой объявлял, что император желает сохранить мир со всеми державами и особенное ее внимание сосредоточить на внутренних делах. Испытывая кризис прежней прогерманской ориентации (Германия и Австро-Венгрия на Берлинском конгрессе 1878 г., своим вмешательством лишили Россию завоеванного в войне с Турцией влияния в Болгарии и других балканских странах) Александр III признавал, что лучший выход для империи – не искать никаких союзов, не брать на себя обязательств на случай столкновений европейских стран. И хотя на Чёрном море флот еще не был воссоздан, а на Берлинском конгрессе русская дипломатия потерпела сильное поражение, политический вес России был слишком велик, ни один сколько-нибудь важный мировой вопрос не решался без участия империи.

По окончании Турецкой войны Болгария некоторое время была под русским управлением. В апреле 1879 г. Дундуков-Корсаков открыл в Тырнове Учредительное собрание для выработки конституции. «Великое собрание» избрало болгарским князем поддержанного царским двором племянника императрицы Марии Александровны, принца Александра Баттенбергского. Образовались две партии: буржуазно-консервативная и либерально-демократическая. Вскоре между русским дипломатом и болгарскими консерваторами возникли трения, причиной которой стал вопрос о постройке железных дорог. Неудовольствие друг другом привело к разрыву отношений. Обе партии сблизились на идеи, сформулированную премьеров Д. Цанковым: «Мы не хотим ни русскаго меда, ни русскаго жала!»7272
  Энциклопедический словарь. Т. 37а (74). Изд. Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. СПб. 1903. С. 793.


[Закрыть] Правительство негодовало на болгарскую неблагодарность, в Болгарии упрекали русскую власть в стремлении к политической и экономической эксплуатации страны.

На почве разобщения разыгрался и другой эпизод. С мая 1879 г. Восточной Румелией правил, поддержанный Россией, генерал-губернатор Алеко-паша, болгарин, поощрявший подготовку объединения княжеств, на что сама Россия выражала недовольство. В 1884 г. с соглашения русского правительства генерал-губернатором Восточной Румелии был назначен Г. Крыстевич, с первых же дней своего правления начавший бороться с агитацией объединения. Однако решающим для последующего переворота послужило несколько факторов: поддержка английского кабинет; германский империализм, используя Австрию для «не австрийских целей», обнаружил тяготения к Ближнему Востоку; русское правительство, обманувшись в своем расчете на предмет Болгарии, с 1883 г. сближалась в своих воззрениях на балканские дела с Портой, и прежние опасения, что через болгарские области на Эгейское море выйдет русская мощь, теперь оказывались ложными.

В ночь с 5 на 6 сентября 1885 г. в Филипполе было провозглашено соединение с княжеством, временное правительство призвало князя Александра. На волне энтузиазма он принял титул обеих Болгарий. Россия выразила резкое осуждение этого события, за то, что «правительство князя, не посоветовавшись с Россией, решило действовать самостоятельно и вопреки желанию Императорского кабинета»7373
  Три века. Россия от Смуты до нашего времени. В шести томах. Том VI. Репринтное издание. Под ред. В. В. Калаша. Сост. А. М. Мартышкин, А. Г. Свиридов. Москва, ГИС, 1995, стр. 273.


[Закрыть]. Русские офицеры были отозваны из Болгарии. Однако уверенность болгарского правительства в своих силах еще больше окрепла после победы над сербскими войсками, брошенными Миланом в этот момент на Болгарию в расчете, что лишенная русского руководства болгарская армия окажется бессильной. Вместе с тем, на конференции послов в Стамбуле российская дипломатия оказалась в странном положении, Лондон предвидел последовательную позицию России: защитницей неприкосновенности Берлинского трактата, суверенитета султана, целостности и неприкосновенности Османской империи выступила именно Россия, тогда как представитель английской стороны наоборот просил как можно меньше ссылаться на Берлинский трактат, чтобы не толковать его постановлений «в ограничительном смысле для тех народов, учесть которых надлежит улучшить»7474
  Любош С. Последние Романовы. Москва, Астрель; СПб, Полигон; 2010, стр. 155.


[Закрыть]. В результате переговоров между Болгарией и Портой состоялось компромиссное соглашение: державы признали князя Александра генерал-губернатором Восточной Румелией. Гнев Александра III обрушился лично на князя, считая его первым виновником болгарской неблагодарности и ослушания, определенно высказав это болгарской депутации. Теперь не только Англия, но и Австрия стремилась использовать сложившуюся ситуацию, вытекающую из общего настроения русского правительства.

Австрийская дипломатия начала открыто покровительствовать князю Александру и поддерживавшему его радикальному правительству Стамбула. Однако в результате самой партийной борьбы приверженцы примирения с Россией, многочисленные в армии, в августе 1886 г., руками софийского гарнизона, свергли князя и передали его в руки русских властей.

Александр III позволил удалиться принцу Баттенбергскому в Галич. Но в Болгарии готовиться уже новый переворот, вновь провозгласивший Александра князем. Однако тот царствовать вопреки русскому императору не захотел и телеграфировал из Рущука Александру III: «Россия даровала мне мою корону, и эту корону я готов вручить ея Монарху»7575
  Полоцкие епархиальныя ведомости. 15 сентября 1886 г. №18. Отдел Оффициальный. С. 2.


[Закрыть]. Александр III ответил: «Я буду воздерживаться от всякаго вмешательства в печальное положение дел, до котораго доведена Болгария, пока Вы будете там оставаться»7676
  Там же, стр. 3.


[Закрыть]. Однако Александр отказался еще раз от престола. Постепенно в Болгарии взяло верх течение противников Российского влияния и в 1887 г. князем был избран покровительствующий Австрией Фердинанд Саксен-Кобург-Готский. С этого времени из-за своей эксцентричной политики Россия надолго теряет связь с болгарскими государствами. В 1889 г. Александр III называл князя Черниговского единственным верным другом России. Но лишь на его дружбе, конечно, нельзя было основывать русскую политику на Ближнем Востоке: все другие, более стойкие основы ее были разрушены. Оставалось два выхода: исправлять ошибки или отвернуться от балканских славян. Сделано было последнее.

В европейской политике выстраивания коалиций Бисмарк оказался искусственным игроком. В противостоянии против Франции он соединил Германию, Австрию и Россию в один союз с соглашением от 2 сентября 1880 г., с присоединением к ней в 1881 г. Италии. Однако в марте 1887 г. Россия отказалась продлить соглашение, из-за встреч интересов России и Австрии на Балканах. В ноябре Александр III прибыл в Берлин, где предполагалось выяснить наиболее острые спорные вопросы. С громадным трудом Бисмарку удалось получить его соглашение на новый союз, но без участия Австрии. Канцлер твердо рассчитывал, что теперь возникновение возможности союза России – Франции устранена надолго, вопреки всем усилиям Французского правительства. Но именно в это время болгарские события резко подчеркнули русско-австрийской антагонизм, подчиненная канцлеру Германская печать травила Францию, и Россия мобилизовала восемь с половиной корпусов в Польше. Немедленно после ноябрьского свидания с Александром III канцлер потребовал от рейхстага нового увеличения кадров ландвера и ландштурма, что вызвало бурю в русской и французской печати. Отношения резко изменилось к худшему. Тогда канцлер решил устрашить противников Германии. 22 января 1888 г. он опубликовал текст договора австро-германского союза, второй параграф которой содержал прямую угрозу России. Через пять дней канцлер произнес в рейхстаге речь. Он перечислил свои услуги России, а также и роль на берлинском конгрессе, когда он был, по его выражению, «как бы четвертым русским уполномоченным». Закончил свою речь Бисмарк грозными словами как бы брошенные всей Европе, и ставшими потом патриотической формулой немецкой нации: «Мы, немцы, боимся Бога, но не боимся ничего в мире…»7777
  Fürst Bismarck’s gesammelte Reden. Band I. Berlin. S. 361. «Wir Deutiche fürchten Gott, aber jonft nichts in der Welt (lebhaftes Brabo); und die Gottesfurcht ift es fchon, die uns den Frieden lieben und pflegen läst» [Мы, немцы, боимся Бога, но не боимся ничего в мире (оживленное «Браво»), и богобоязненность – это то, что заставляет нас любить и заботиться о мире].


[Закрыть]

В это время и у России и у Франции стали проявляться взаимные интересы. Франция, напуганная Германским антагонизмом, нуждалась в сильном покровителе, у России были проблемы в финансовой сфере, она нуждалась в большом и постоянном рынке размещения займов, кроме обычной Германии, которая уже перестала удовлетворять. До сих пор русские займы реализовывались в Германии. Но с ростом германской промышленности и с развитием расширяющейся торговой политики германский капитал устремился на завоевание заокеанских рынков и на питание широко развивавшегося производства. Правительству пришлось болезненно почувствовать свою финансовую зависимость от германского рынка; в момент острых кризисов имперские и частные банки начали суживать или совершенно закрывать кредит под русские государственные бумаги. Поэтому при посредничестве двух дельцов, датчанина банкира Госкье и известного Циона были налажены переговоры с Францией, которая эту идею встретила очень благоприятно. Первый заем в номинальной сумме в 500 миллионов франков был выпущен в июне 1888 г. Теперь, поставленная на финансовую основу лучше любых писаных договоров, и невзирая на разные политические устои, русско-французское сближение быстро развивалось. Во время визита французской эскадры Кронштадт в 1891 г. Александр III стоя слушал революционные гимн Франции – Марсельезу, призывавшую народы во имя свободы «к оружию к борьбе с тиранией», т.е. абсолютизмом, и провозгласил тост за здоровье президента Французской республики Карно.

Наконец, сближение двух держав заключалось подписанием 24 декабря 1893 г. обоюдной конвенции о военной взаимопомощи. В Берлине еще долго не хотели верить в свершившееся. В отличие от Франции, которая стремилась втянуть Россию в антигерманский союз ради будущего военного реванша за поражение в 1870 г., Александр III считал конвенцию залогом европейский стабильности. Узнав о кончине Александра III французский журнал либерального направления «Revue des Deux Mondes» («Обозрение двух миров») писал: «Это горе было и нашим горем; для нас оно приобрело национальный характер; но почти те же чувства испытали и другие нации… Европа почувствовала, что она теряет арбитра, который всегда руководился идеей справедливости»7878
  Ольденбург С. С. Царствование императора Николая II. Т. I. Нижний Новгород, Чёрная Сотня, 2013, стр. 13.


[Закрыть].

Внешность Александра III Витте описывает следующим образом: «Фигура императора Александра III была очень импозантна; он не был красив, по манерам был, скорее, более или менее медвежатый; был очень большого роста, при чем при всей своей комплектации он не был особенно силен или мускулист, а скорее был несколько толст и жирен, но, тем не менее, если бы Александра III явился в толпу, где бы совсем не знали, что он император, все бы обратили на эту фигуру внимание. Он производил впечатление своею импозантностью, спокойствием своих манер и с одной стороны, крайнею, твердостью, а с другой стороны, – благодушием в лице»7979
  Витте С. Ю. Воспоминания. Детство. Царствование Александра II и Александра III. (1849—1894). Т. III. Ленинград, Госиздат, 1924, стр. 153—154.


[Закрыть]. «По наружности – походил на большого русского мужика из центральных губерний, к нему больше всего подошел бы костюм: полушубок, поддевка и лапти: и тем не менее, он своею наружностью, в которой отражался его громадный характер, прекрасное сердце, благодушие, справедливость и, вместе с тем, твердость, несомненно импонировал, и, как я говорил выше, если бы не знали, что он император, и он бы вошел в комнату в каком угодно костюме, – несомненно все бы обратили на него внимание. Поэтому меня не удивляет то замечание, которое я, помню, сам слышал от императора Вильгельма II, а именно, что он завидует царственности, самодержавной царственности, которая проявлялась в фигуре Александра III»8080
  Там же, стр. 154—155.


[Закрыть].

А. Луначарский описывает Александра III со слов А. Кони: Это был «бегемот в эполетах», человек тяжелый, самое присутствие которого и даже самое наличие в жизни словно накладывало на все мрачную печать. Подозрительный, готовый ежеминутно, как медведь, навалиться на все, в чем он мог почуять намек на сопротивление, – какой уже там «первый дворянин своего королевства»! – нет, первый кулак своего царства на престоле»8181
  А. Ф. Кони. Избранное. Сост., вступ. ст. и примеч. Г. М. Миронова и Л. Г. Миронова. Москва, Советская Россия, 1989, стр. 446.


[Закрыть].