Текст книги "Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 7"

Для лучшего понимания действительности в приведенной фразе Троцкого следует заменить слово «революция» на «гуманизм» и «справедливость», т.е., в общем, что стремились воплотить не только всеобъемлющие большевики, но и все остальные социалисты*, как и вообще сознание народа страны (а также фактически всего мира, в цивилизованных странах в процентном соотношении перемешенное с христианством).

Политика ликвидации инакомыслящих и полное устрашение сознательно проводилась Лениным и его соратниками. Необходимо было сломать волю личности, превратить народ в послушную толпу, заставить его умирать за «новую Россию». Однако оппозиционная печать пока еще существовала. «Пугать террором и погромами людей, которые не желают участвовать в бешеной пляске г. Троцкого над развалинами России – это позорно и преступно»837837
  Горький М. Несвоевременные мысли. Статьи 1917—1918 гг. Состав., введен. и примеч. Г. Ермолаева. Paris, Editions de la Seine, 1971, стр. 117.


[Закрыть] – писал после октябрьского переворота Горький. Однако большевики в терроре видели свет завтрашнего дня: «Праведники в ужасе от того, что руки наши обагрены кровью, – писал Луначарский в ответ на жалобы социалиста* писателя С. П. Короленко о красном терроре. – Праведники в отчаянии по поводу нашей жестокости. Праведники склонны говорить, что суровая энергия и беспощадность еще так или иначе к лицу белым волкам, которые ведь вообще идут почти неприкрыто под знаменем эксплуатации человека человеком, но они прямо вопиют, вступают в решительный диссонанс у нас, в конце концов воюющих во имя любви. Праведник никогда не может понять, что любовь „жертв искупительных просит“, да не только жертв со своей стороны (это-то праведник поймет), а и принесение в жертву других, как это водится во всякой жестокой сече. / …Для достижения этой демократии, полного уничтожения классов, смерти всякой диктатуры, смерти всякого государства нужно много предпосылок, политых человеческой кровью»838838
  Луначарский А. В. Собрание сочинений в 8 т. Т. 1. Русская литература. Ред. Н. Ф. Бельчиков. Москва, Художественная литература, 1963, стр. 388.


[Закрыть].

Образование Белой армии. Гражданская война. Алексеев, Калядин, Корнилов, Деникин, Колчак, Врангель. Большевистское подавление народных восстаний

Политика большевистской диктатуры не могла устраивать многих граждан молодой республики, и Ленин понимал, что решающий поединок со Ставкой неминуем. Он знал историю французской революции и боялся, что Могилев, привлекающий всех несогласных с большевиками, может стать русским Версалем. Однако в первые недели вождь революции еще не решался отправить в отставку генерала Н. Н. Духонина, начальника штаба, который также исполнял обязанности Верховного главнокомандующего в отсутствии Керенского (с 30 августа принял Верховное главнокомандование). Неопределенность ситуации, в которой оказался Духонин, была в том, что он не знал, что делать с заключенными в Быхове. Когда Временное правительство арестовало всех офицеров, участвовавших в Корниловском мятеже: оно поместило их в монастыре города Быхова, недалеко от Могилева, поручив их охрану Ставке. К моменту октябрьского переворота под заключением оставались пять генералов: Л. Г. Корнилов, А. И. Деникин, А. С. Лукомский, И. Р. Романовский и С. Л. Марков. Духонин отдавал себе отчет, что освобождение генералов будет приравниваться к началу войны с большевиками, а это сразу отразится в худшую сторону на войне с Германией. Заключение какого либо мира с немцами для офицеров российской армии было невообразимо. Вместе с тем, политическая ситуация в стране пока оставалась неясной, еще были великие надежды на будущее Учредительного собрания.

Пребывание генералов под стражей с самого начало было мифом. Текинский кавалерийский полк, находившийся в Быхове, был предан Корнилову (офицеры в Ставке продолжали называть Корнилова верховным, чего не удостаивался ни Керенский, ни Духонин), с радостью отпустил бы всех генералов, а по приказу даже арестовал бы Керенского, обратившегося за помощью к Духонину (тот хотел помочь бывшему министру-председателю, но его приказы не выполнялись). Все арестованные добровольно оставались в Быхове, надеясь, что их официально оправдает комиссия по расследованию, не желая своим бегством показывать дурной пример армии.

Ссора между Ставкой и большевиками произошла на почве разногласий по поводу мирных переговоров. Духонин не мог пойти на унизительный компромисс, а Ленин больше не собирался медлить. Не подчинившись постановлению СНК, Духонин сообщил об этом всем главкомам фронтов. Однако армии одна за другой признавали власть СНК и поддерживали декреты Советской власти. Сотрудники Ставки стали покидать Могилев, но Духонин оставался на месте. Тем временем Ленин 12 ноября назначает прапорщика Н. В. Крыленко Верховным главнокомандующим. Тот, собрав небольшой отряд, состоящий преимущественно из моряков 11 ноября направился в Могилев с целью захвата Ставки. Отряд Крыленко подходил к Могилеву медленно, но без особой угрозы быть остановленным. Сопротивление перед большевиками становилось все более бесполезным, солдаты отказывались выполнять приказы. Иностранцы, политики, некоторые офицеры покинули Могилев 19 ноября, за день до прибытия Крыленко. Решение вопроса, что делать с заключенными в Быхове, становилось неотложным. За день до приезда большевиков Духонин послал полковника Кусонского в Быхов с сообщением о том, что генералы должны покинуть место своего заключения немедленно, а 20 ноября солдаты-революционеры в Могилеве сняли Духонина с поезда, после чего «толпа матросов – диких, озлобленных – на глазах у „главковерха“ Крыленко растерзала генерала Духонина и над трупом его жестоко надругалась»839839
  Деникин А. И. Очерки русской смуты. Т. 2. Очерки русской смуты. Борьба генерала Корнилова. Август 1917 – апрель 1918. Воспоминания. Мемуары. Минск. Харвест, 2002, стр. 172.


[Закрыть]. Крыленко, будучи не в состоянии предотвратить этот эксцесс, заявил, что ярость была следствием того, что Духонин позволил сбежать Корнилову, который теперь со своим полком якобы идет на Могилев, потому и «пал жертвой разъяренной толпы»840840
  Октябрьская революция и армия. 25 октября 1917 г. – март 1918 г. Сборник документов. Под ред. Л. С. Гапоненко. Москва, Наука, 1973, стр. 159.


[Закрыть].

Генералы единогласно решили отправиться в Донскую область. Они были уверены, что донское правительство во главе с атаманом А. М. Калединым, не подчинившееся Керенскому, должно помочь и врагам большевизма. Они предполагали, что казаки, отстаивая свою автономию, также будут поддерживать белую армию. В целом эта стратегия оправдалась, но именно в этом будет скрываться и огромный минус антибольшевистских сил юга.

К месту назначения генералы добирались по-разному. Лукомский, одетый под немецкого поселенца, ехал через Могилев и Москву. Романовский был младшим офицером, Марков – простым солдатом, сев на поезд они вдвоем благополучно доехали до Киева. Деникин притворился поляком. Став обыкновенным человеком, он заметил всю силу ненависти бедных к богатым. В своих мемуарах он отмечал, что такая ненависть не могла быть результатом большевистской пропаганды: «Теперь я просто „буржуй“, иногда на меня бросают косые взгляды, иногда взгляды полные ненависти, но чаще всего на меня просто никто не обращает внимания. Теперь я столкнулся с реальной жизнью, и меня это испугало. Прежде всего, я почувствовал ненависть ко всему, что социально или интеллектуально выше толпы, ко всему, что носит малейший оттенок роскоши, даже скучные побрякушки, являющиеся атрибутом другой культуры или того, что чуждо толпе. Это чувство выражает ненависть, накопленную веками, горечь, порожденную тремя годами войны, панику, посеянную революционными лидерами»841841
  Кенез П. Красная атака. Белое сопротивление. 1917—1918. Пер. с англ. К. А. Никифорова. Москва, Центрполиграф, 2007, стр. 57—58.


[Закрыть]. Корнилов отказался прятаться, предпочел вести своих текинцев лично. Всадники начали марш с целью как можно дальше уйти от Быхова: из семи ночей они отдыхали лишь четыре. После недельного похода их догнали красные. Столкновение было не очень серьезным, красные обстреляли издалека, а затем отступили. Однако из-за смутных представлений, что ждет их впереди, страшной усталости, несмотря на уговоры Корнилова, грозившего совершить даже акт самоубийства, текинцы отказались двигаться дальше. На следующий день Корнилов сел в поезд в одежде румынского крестьянина. 6 декабря он прибыл в Новочеркасск, столицу Донской области, где к этому времени уже находились остальные генералы.

В Новочеркасске генералы обнаружили антибольшевистскую организацию офицеров, из которой сформировалась Добровольческая армия. Ее создателем и первой главою являлся генерал М. В. Алексеев. Корни добровольческой армии уходят в т. н. Алексеевскую организацию, где генерал хотел помочь семьям офицеров, участвовавших в Корниловском мятеже. Благодаря бывшей должности начальника штаба Ставки у него сохранились прекрасные связи с политиками, и он использовал их для привлечения средств, причем это обретало иногда прямо угрожающий характер. «Мы не можем бросить на произвол судьбы семьи тех, кто был связан с нами общим делом и идеей. Я покорно прошу вас взять на себя это ответственное задание и сообщить мне о результатах… Необходимо сказать, что если дело немедленно не продвинется вперед, то будет проведено энергичное расследование, с целью выявления истинных обстоятельств, и за пять или семь дней дело будет передано в суд. Генерал Корнилов в суде опишет реальную картину всех приготовлений, всех участников [мятежа], чтобы показать русским людям, с кем он имел дело, со сколькими людьми он имел договоренность и как он, лишь с маленькой группой офицеров, брошенный всеми, отвечает за свои поступки перед судом»842842
  Там же, стр. 58—59.


[Закрыть] – из письма Милюкову, написанное в сентябре 1917 г.

Октябрьский переворот вверг Алексеева в глубокое потрясение. Он первый понял, что бороться с большевиками нужно новой армией, а не пытаться противодействовать старой, разложенной. Покинув инкогнито Петроград он прибыл в Новочеркасск 2 ноября. Укрепившись связями в Петрограде и Москве, Алексеевская организация стала снабжать людей деньгами, фальшивыми документами, военных гражданской одеждой, чтобы сделать их путешествие на юг безопаснее (ей содействовала подобная организация «Союз бежавших из плена»). Рождение Добровольной армии считается 2 ноября 1917 г. В этот день армия состояла из 40 офицеров, составляющих первый эскадрон и размещающиеся нелегально в госпитале на Барочной д. 39. Официальное зачисление в армию началось в середине ноября. Добровольцы записывались на четыре месяца, им не платили жалование, обещали лишь питание. Вскоре, однако, становилось очевидным, что Алексеев, в создании Добровольческой армии, был слишком оптимистичен. Движение страдало из-за недостатка средств, но что поражало больше всего, слишком мало офицеров откликнулось на его призыв. Солдат же вообще почти не было. Записываться в армию пришлось разрешить даже шестнадцатилетним. Журналист Б. Суворин передает слова разочарования Алексеева: «Я уже вижу монумент, воздвигнутый в память об этих погибших детях – на голом камне разоренное гнездо орла с маленькими орлятами и надпись: „А где же были орлы?“»843843
  Там же, стр. 74.


[Закрыть]

После Ростовской операции, где Алексеевцы, во главе с атаманом А. М. Калединым выбили отряд Красной гвардии из города, Алексеевская организация приобретает по-настоящему военный характер. 18 декабря состоялась встреча политиков и генералов, на которой решалось, кто возглавит новую армию. Корнилов выдвинул ультиматум: если ему не дадут неограниченную власть, он уедет в Сибирь создавать новую организацию. Дело осложнялось тем, что за Корниловым последовали бы и другие офицеры. Наконец, когда представители московской антибольшевистской организации пригрозили прекратить финансовую помощь, если два генерала немедленно не договорятся, ситуация разрядилась. Корнилов формально принял основное командование. Алексеевскую организацию переименовали в Добровольческую армию, сам Алексеев стал ведать политическими и финансовыми делами армии.

Разделение власти между триумфаторами не давало ощутимых результатов. Черту, разделяющую военные, финансовые и политические стороны провести было сложно, и Корнилов постепенно стал присваивать себе большую часть обязанностей Алексеева. Вместе с тем, малочисленная Добровольческая армия, ослабленная внутренними разногласиями, вынуждена была существовать еще в атмосфере враждебности местного населения. Рабочие, крестьяне и казаки по разным причинам недолюбливали офицеров. Большинство казаков не питали ненависти к большевикам, т.к. те выступали за мир с Германией и опыт пятидневного пребывания Красной армии в Ростове продемонстрировал им их нейтральность если не выступать против большевиков. Казаки были убеждены, что большевики покинули бы территорию Донской области если бы здесь не было присутствия контрреволюционной армии. Эти настроения, касающиеся казачьего нейтралитета и местной автономии и нежелание видеть Дон военной базой белых офицеров, будут продолжаться вплоть до окончания Гражданской войны. Вместе с тем, многие просто хотели переждать время, пока ураган Гражданской войны пронесется над их головами. А рабочие и крестьяне изначально поддерживали большевиков, установившие восьмичасовой рабочий день, отобравшие у помещиков земли с передачей их крестьянам, и также способствующие всеобщему избирательному праву, правда, с откровенно классовым подходом844844
  «Не избирают и не могут быть избранными, хотя бы они входили в одну из вышеперечисленных категорий: а) лица, прибегающие к наёмному труду с целью извлечения прибыли; б) лица, живущие на нетрудовой доход, как-то: проценты с капитала, доходы с предприятий, поступления с имущества и т.п.; в) частные торговцы, торговые и коммерческие посредники; г) монахи и духовные служители церквей и религиозных культов; д) служащие и агенты бывшей полиции, особого корпуса жандармов и охранного отделения, а также члены царствовавшего в России дома; е) лица, признанные в установленном порядке душевнобольными или умалишёнными, а равно лица, состоящие под опекой; ж) лица, осуждённые за корыстные и порочащие преступления на срок, установленный законом или судебным приговором» (Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1922 г. Москва, 1950, стр. 1261).


[Закрыть].

Политические настроения Кубани и Дона отражали сложившуюся структуру этих мест. В начале XVIII в. казаки потеряли свою автономию. Центральное правительство больше не позволяло им выбирать своего атамана; вместо этого им становился генерал неказацкого происхождения, назначенный царем. Тем не менее, они смогли оставить себе управление на станичном уровне, осознавая себя как своеобразной свободной частью Российской империи. Верные слуги царя против внешних и внутренних врагов казаки формировали привилегированное сословие: они должны были служить в армии двадцать лет, но в качестве компенсации получали земельные и налоговые привилегии. Казачество объединялось в одиннадцать сообществ (Донского, Кубанского, Терского, Астраханского, Уральского, Оренбургского, Сибирского, Семиреченского, Забайкальского, Амурского и Уссурийского казачьих войск), среди которых Кубанское и Донское было наиболее значительным. Уровень жизни казаков был выше, чем крестьянский, они отличались сплоченностью и гордились своим образом жизни. Вместе с тем, ни в одной провинции Российской империи казацкое население не составляло большинство. На Дону из 4 млн жителей только 49% были казаки, а на Кубани из 3 млн жителей только 44%. Кубань и Дон были богатейшими аграрными районами России, что привлекало множество крестьянских поселенцев. Но, сохраняя свое превалирующее положение, даже если переселившиеся крестьяне жили в области Дона и Кубани, поколениями они все равно не могли войти в казацкое сословие и даже рассчитывать на постоянное местожительство в их районах. Они должны были хранить паспорт тех мест, где проживали их предки. Так как крестьяне являлись соперниками казаков, их называли иногородние. На Дону иногородние владели лишь 10% земли, на Кубани – 27%. Большинству крестьян приходилось арендовать землю у казаков. Атмосфера взаимного недолюбливания красной нитью проходила между этими двумя группами людей. И даже когда расслоение между казаками и не казаками уменьшилось, и некоторые крестьяне стали богаче, чем некоторые казаки, неприязнь росла не между богатыми и бедными, а между казаками и иногородними. Кроме того, на Дону существовала крупная промышленная зона. Большой процент населения городов происходил из семей иногородних: т.к. аренда на землю постоянно росла, иногородние сгонялись с земель. Этот фактор предопределил настроение городов Дона, они стали центрами антиказачьих большевистских действий.

Новости о Февральской революции жители Донского войска встретили с энтузиазмом. Появилась надежда на лучшее, враждебность между казаками и иногородними заметно снизилась. На Дону был сформирован Донской Исполнительный комитет, но атаман барон Грабе, получивший эту должность в 1916 г., отказался сотрудничать с ним, поэтому был смещен и заменен временным атаманом Е. А. Волошиновым. Однако вскоре становилось ясно, что перемирие между двумя частями населения закончилось. Вновь собравшийся казачий «парламент», Круг, выбран атамана и правительство без учета желания крестьян. Таким образом, февральская революция не внесла никаких изменений в статус иногородних, они по-прежнему оставались жителями второго сорта.

Донской Круг в мае 1917 г. выбрал атамана А. М. Каледина, ставший первым с 1709 г. демократически избранным лидером казаков. Консерватор по натуре Каледин не одобрял реформ внедренных революций в армейскую жизнь, более открыто, чем другие главнокомандующие, из-за чего и был уволен Брусиловым, командующим Юго-Западным фронтом. Вернувшись на свой родной Дон, как офицер самого высокого ранга, стал кандидатом в атаманы.

Ситуация на Кубани вначале была похожа на Донскую, но в дальнейшем обострилась из-за разлада между казаками. Кубанское казачество делилось на черноморских казаков и «линейцев». Черноморские казаки были потомками казаков Запорожской Сечи. После распада Сечи в 1775 г. некоторые казаки бежали в Турцию, других Екатерина II поселила в кубанские области. Они сформировали войско и продолжали хранить свои украинские корни. В конце XVIII в. Екатерина II поселила донской казачий полк в верхней Кубани в качестве защиты от горских племен Северного Кавказа. Так как эти казаки проживали на территории т.н. линией между населенными землями и племенными землями, их прозвали «линейцами», тщательно сохраняя свои традиции, объединение между линейцами и черноморскими казаками так и не произошло.

После февральской революции атаман Бабич оставил свой пост, покинув Екатеринодар (с 1920 г. Краснодар). Как и на Дону между иногородними и казаками на некоторое время произошло примирение. Однако уже в июле казаки устроили митинг и сформировали свое войско, отменив при этом Исполнительный комитет, в котором присутствовали представители обоих сторон. Они выбрали свое правительство в Екатеринодаре. Казачьи вожаки стремились сохранить лишь собственные привилегии, ведя сотрудничество с другими казачьими войсками. Казачий феодализм быстро распространился на всей территории Кубани.

В Кубанской области не было выбранного атамана до октября 1917 г. Выборы положили начало соперничеству между линейцами и черноморскими казаками. Глава Кубанского правительства А. П. Филимонов, линеец, был выбран атаманом 12 октября. Он был абсолютно не похож на атамана Каледина, своей главной целью Филимонов считал сохранить как можно больше того, что осталось от старого режима. Кубанская область не имела промышленности, и поэтому не было и рабочего класса, но накануне большевистской революции отношение между иногородними и казаками здесь было еще хуже, чем в Донской области.

Революции 1917 г., разрушившие старый порядок, создали благоприятные условия для тех, кто хотел избавиться от пережитков прошлого. Иногородние стремились получить казацкие земли, казаки же, понимая желание иногородних, осознавали, что защитить свой образ жизни они смогут, лишь держа крестьян под своим контролем. Поэтому Гражданская война на казацкой территории приняла характер противостояния двух групп населения, казаки примкнули к белым, а иногородние – к большевикам.

Антибольшевистское движение на территории Дона находилось в постоянной опасности. Каледин, преданный генерал Российской императорской армии, полностью поддерживая Алексеева и его офицеров, даже ценой растущей ненависти своих подчиненных. Чтобы избежать смещения атамана, а также в целях самосохранения Алексеевская организация действовала в полусекретном режиме вплоть до экспедиции в Ростов в середине декабря. Но даже такая победа лишь слегка укрепила позиции армии на Дону. Поэтому Каледин даже просил генералов на некоторое время покинуть Дон.

Одной из причин перемещения армии в Ростов было избавление от вмешательства донского правительства. Но если в Новочеркасске армия сталкивалась со скрытой неприязнью, то в Ростове рабочие ненавидели белых так сильно, что главной проблемой стала защита офицеров. В Ростов армия вошла 30 января. К этому времени население города знало, что прибытие туда красных – это лишь вопрос времени, и рабочие ждали коммунистов как освободителей. Весь город был уверен в том, что Белое движение потерпит поражение, ненависть рабочих к офицерам становилась все более яркой и открытой. Были случаи расправы с безоружными офицерами. Добровольческая армия не могла рассчитывать даже на поддержку зажиточных горожан. Правда, они собрали 6,5 миллиона рублей (из которых Добровольческая армия получила лишь 2 миллиона) на борьбу с большевиками, но делать больше никто ничего не желал.

После победы на Украине Дон стал для большевиков следующим местом боевых действий. В начале января Антонов-Овсеенко начал претворять свои планы в жизнь, по объединению враждебно настроенных по отношению к Каледину группировок Дона. Численность красных оказалась настолько значительной, что их просто невозможно было остановить. Корнилов и Каледин часто обращались друг к другу за помощью, каждый считал, что ситуация на его фронте более угрожающая. Катастрофической развитие военных действий заставило командование Добровольческой армии подготовить эвакуацию Дона, считая, что для освобождения России от большевиков не имеет никакого смысла приносить армию в жертву во имя защиты Ростова и Новочеркасска. Каледин видел ситуацию по-другому. Он был горько разочарован, когда услышал о планах отступа Добровольческой армии с территории Дона. Вскоре военное положение еще больше усугубилось. 29 января Каледин собрал правительство, высказывалось мнение, что атаман сошелся с белыми, стоявшие за возрождение великой и неделимой России, предал интересы казаков. Ситуация казалась тупиковой, Каледин отказался от должности, два часа спустя он покончил с собой выстрелом в сердце. В предсмертном письме, адресованном ген. Алексееву атаман писал: «Вы отчаянно и мужественно сражались, но не учли того обстоятельства, что казачество идет за своими вождями до тех пор, пока вожди приносят ему лавры победы, а когда дело осложняется, то они видят в своем вожде не казака по духу и происхождению, а слабого предводителя своих интересов и отходят от него. / Так случилось со мной, и случится с Вами, если Вы не сумеете одолеть врага; но мне дороги интересы казачества и я вас прошу щадить их и отказаться от мысли разбить большевиков по всей России. казачеству необходимы вольность и спокойствие; избавьте Тихий Дон от змей, но дальше не ведите на бойню моих милых казаков. Я ухожу в вечность и прощаю вам все обиды, нанесенные мне вами с момента вашего появления в нашем кругу»845845
  Пролетарская революция на Дону. Сборник 4. Калединщина и борьба с нею. (2 декабря 1917 г. – 10 февраля 1918 г.) Под ред. А. Станчинского. Москва, Ленинград, Госиздат, 1924,, 1924, стр. 230.


[Закрыть].

Казаки станицы Новочеркасская вручили власть генералу А. М. Назарову, который, в отличие от Каледина, верил, что борьбу можно продолжить. Когда 6-й казачий полк вернулся с фронта (в отличие от солдат казаки продолжали добровольно выполнять свою службу) все посчитали это чудом; отряд маршировал по улицам Новочеркасска хорошим строевым шагом. Все горели желанием сражаться.

Однако вскоре общая внутренняя ситуация развала вновь стала доминировать. 7 февраля Назаров сообщил Добровольческой армии в Ростове, что казаки не в состоянии продолжать оказывать сопротивление. В ночь на 8 февраля Корнилов начал эвакуацию армии. Направление похода – богатая Кубань. Лукомский пытался уговорить Назарова, как раньше пытался убедить Каледина, присоединиться к походу Добровольческой армии, но атаман посчитал, что большевики не тронут нового представителя казаков, т.к. открытых столкновений с ними у него еще не было. 10 февраля большевики вошли в Ростов, 12 февраля оккупировали Новочеркасск. Председатель Круга Волошинов и атаман Назаров были арестованы. В городе чекистами началось массовое зверское избиение интеллигенции и офицерства. 17 февраля за городом в Краснокутской роще был произведен расстрел атамана А. М. Назарова, генералов К. Я. Усачева, П. М. Груднева, Исаева, подполковника Генерального штаба Н. А. Рота, Председателя Войскового Круга Е. А. Волошинова, войскового старшины И. Тарарина. Под предводительством атамана Попова полторы тысячи казаков покинули Новочеркасск.

Антонов-Овсеенко был больше обеспокоен немецким вторжением на Украину, от чего не уделил достаточного внимания уничтожению остатков белых сил. Он надеялся, что на Кубани будет установлен мощный советский режим, Добровольческая армия, не найдя места для военной базы, вскоре распадется. Покинув Рустов, основная часть Добровольческой армии направлялась на восток по северной стороне Дона, а отряд под командованием генерала Маркова пересек Дон в Ростове, пошел по другому берегу. 23 февраля армия перешла Дон у станицы Аксайской. Красногвардейцы не преследовали их, но в небе летали два аэроплана, которые сбрасывали бомбы. Аэропланы летали высоко, отчего бомбы падали, не нанося вреда армейскому составу. Самую большую опасность для них представляли участки тонкого льда, но переход прошел вполне благополучно. Этот марш Добровольческой армии вошел в историю как «ледовый поход».

Придя 10 февраля в станицу Ольгинскую армия осталась там на четыре дня, дожидаясь казаков атамана Попова, планируя и организуя продолжение своего похода. 9 марта армия вошла на территорию Кубани. Обнаружилось, что местные казаки, в отличие от донских, дружелюбно настроены по отношению к белым. Вскоре Корнилов принял решение идти на Кубанскую столицу – Екатеринодар, который недавно заняли большевики. Было слишком рискованно идти против вражеской армии в три-четыре раза большей по численности (по оценке белых, красных было до 18 тысяч), но уверенность генерала основывалась на череде победных сражений кубанской кампании.

Сопротивление большевиков оказалось неожиданно ожесточенным. В это время в Екатеринодаре проходил I съезд Советов, и этот факт способствовал поднятию их боевого духа. Потери белых убитыми составили 1500 человек. В успех предприятия не верил уже ни один из генералов, но именно эта общая ситуация безнадежности, возможности выжить армии, толкая их дальше совершить акт самоуничтожения. В беседе Корнилов сказал генералу Казановичу: «Конечно, мы все можем при этом погибнуть. Но, по-моему, лучше погибнуть с честью. Отступление теперь тоже равносильно гибели: без снарядов и патронов это будет медленная агония»846846
  Деникин А. И. Очерки русской смуты. Т. 2. Очерки русской смуты. Борьба генерала Корнилова. Август 1917 – апрель 1918. Воспоминания. Мемуары. Минск. Харвест, 2002, стр. 343.


[Закрыть].

Ситуацию изменила смерть Корнилова. Утром 31 марта случайный снаряд разорвался рядом с его штабом. Трагическое известие стало для белых большим ударом, армия оказалась на грани паники. В этот же день Алексеев издает приказ о назначении Деникина новым командующим армией. Понимая, что силы сопротивления находятся на грани гибели, Деникин отказался от плана штурмовать Екатеринодар, сразу отдал приказ возобновить поход. У большевиков, командиру Красной армии Сорокину, появилась прекрасная возможность добить Добровольческую армию. Но как писал советский автор Сухоруков, «вместо того чтобы продолжать борьбу с войсками все еще опасной контрреволюции, Сорокин вернулся в Екатеринодар и увлекся парадами и демонстрацией на улицах города обнаруженного трупа Корнилова, который после этого никому не нужного спектакля был всенародно сожжен»847847
  Сухоруков В. Т. XI армия в боях на Северном Кавказе и Нижней Волге в 1918—1920 гг. Москва, Воениздат, 1961, стр. 25.


[Закрыть].

Деникин прекрасно отдавал себе отчет в том, какая опасность угрожает его войску. Проведя несколько боев с небольшими большевистскими группами Добровольческой армии удалось избежать столкновения с основными силами красных. Чтобы ускорить движение и маневренность генерал пошел на крайние меры, в проходимых станицах стал оставлять раненых. Согласно белым источникам из 211, оставленных и попавших в руки красных, 136 человек выжили. В начале мая после нескольких небольших схваток Добровольческая армия вернулась туда, откуда и была начата кампания, в пограничные земли Ставропольской области, между Доном и Кубанью. Ледяной поход закончился, а вместе с ним и первый период гражданского противостояния.

Разочарование в большевика у части российского народа пришло так же быстро, как и в случае с Временным правительством, но в отличие от прежнего у большевиков на первоначальном этапе не было такой агрессивно настроенной оппозиции. Сыграл еще один фактор, многие из недовольных не воспринимали большевиков серьезно, они были уверены, что большевистская власть закончится так же быстро. Это поведение всеобщей отстраненности и пассивного наблюдения со стороны помогло большевикам выиграть время и закрепиться у власти.

Уже первые шаги пролетарской диктатуры по ликвидации эксплуататорских классов, использование террора для удержания Советской власти подтолкнули значительную часть российского общества к вооруженному противостоянию. Нарастание напряженности после разгона Учредительного собрания, заключения Брестского мира, чрезвычайные меры по организации хлебозаготовок летом в самое короткое время ввергла страну в глубокий раскол.

Предпринятый большевиками штурм частной собственности на время сплотил помещиков, капиталистов, торговцев, верхние слои интеллигенции, офицерства, казачества. Поддерживали белое движение и часть высокооплачиваемых рабочих, зажиточное крестьянство. Однако из-за внутренних противоречий, взаимных обвинений, единый центр сопротивления большевикам так и не сложился. Не было и цельной идеологии: одна часть антибольшевистских сил выступала за восстановление монархии, вторая – за республику, третья – за военную диктатуру. В противостоянии большевикам одни были согласны принимать помощь от немцев, другие категорически отрицали, и это вызывало взаимную неприязнь. При разных целях и моралях не могло быть и единства действий. Например, ситуация в самой Добровольной армии иногда напоминала внутреннюю гражданскую войну, в противостоянии казаков и иногородних, монархистов и республиканцев. Даже руководители армий поносили друг друга крепкими выражениями. Так еще до объединения Донской и Добровольческой армии руководство Добровольческой армии сравнивало Донскую с проституткой, которая пытается продать себя тому, кто заплатит больше. На что генерал Донской армии Денисов ответил: «Если Донское войско – проститутка, продающая себя тому, кто может заплатить, то Добровольческая армия – сутенер, который живет и питается тем, что она зарабатывает»848848
  Кенез П. Красная атака. Белое сопротивление. 1917—1918. Пер. с англ. К. А. Никифорова. Москва, Центрполиграф, 2007, стр. 159.


[Закрыть], – имея в виду поступающее Добровольческой армии от Донской немецкие деньги и вооружение. Кроме внутренних противоречий антибольшевистских сил, народ рассматривал все Белое движение как отстаивающий идеи прошлого, то от чего они добровольно ушли, возвращаться же назад, к монархии, народ не желал. Впоследствии А. И. Деникин признавал, что руководители белого движения были вождями без народа, они не учитывали «силу сопротивляемости или содействия народной массы»849849
  Деникин А. И. Очерки русской смуты. Т. 3. Очерки русской смуты. Белое движение и борьба добровольческой армии. Май – октябрь 1918. Воспоминания. Мемуары. Минск. Харвест, 2002, стр. 157. «История противобольшевистских политических организаций есть история русской общественности. Нет сомнения, что наряду с элементами беспринципными, явно эгоистическими, лично или социально заинтересованными, во всех, решительно во всех организациях было много людей самоотверженных, людей высокого патриотизма, работавших идейно и бесстрашно в тяжелой обстановке сыска, провокации и большевистского террора. Но общее направление деятельности их шло по эксцентрическим линиям, отражая глубокое расхождение не только в политических взглядах, но и социальное, партийное и моральное. Расхождение – не отметенное общим национальным сознанием, не смолкнувшее пред лицом смертельной опасности, нависшей над страной. Тем не менее противобольшевистские организации имели и общие, совершенно аналогичные черты. В них мы видим, во-первых, вождей без народа. Они решали важнейшие задачи бытия русской государственности на основании своих верований и умозаключений, учитывая в качестве элементов борьбы политику врагов и союзников, материальную помощь извне, иностранные штыки и т. д. Но сила сопротивляемости или содействия народной массы в их расчеты входила мало. Русский народ, между тем, все еще пребывал в состоянии неустойчивого равновесия, разбивая в прах все прогнозы, все социально-исторические теории. Во-вторых, все организации – правые и левые, не исключая отчасти и советских, – единственную внутреннюю реальную силу, способную на подвиг, жертву и вооруженную борьбу, видели в русском офицерстве и стремились привлечь его всеми мерами к служению своим целям. Офицерство, между тем, стояло на распутье. Целый ряд старших генералов, в первые же месяцы поступивших на службу к большевикам, своим примером давали оправдание малодушным или заблудившимся. Эти люди создавали теории о народе, „имеющем такое правительство, какое он желает“, и о „моральной допустимости служения народу при всяком правительстве“… Они – слепые или сознательные слуги деспотии – говорили о служении народу… В Москве, Петрограде и Киеве – Правый центр звал офицеров для спасения монархии (прежде всего монархии) и Родины в свою организацию, покровительствуемую теми, кого офицерство считало заклятыми врагами России – немцами; савинковский союз призыва в свои отряды „для защиты Родины и свободы“ – свободы, олицетворяемой идеалами Савинкова; Союз возрождения – в свои московские и местные организации для спасения революции и страны; Заволжские социал-революционеры – для защиты Учредительного собрания… В Киеве гетман собирал офицерство под желто-голубым знаменем для защиты Украины; Шульгин звал за Волгу, в Архангельск, в Сибирь и в Добровольческую армию – для спасения династии и России, судьбы которой всецело и безраздельно отождествлялись с судьбами династии. В то же время старший генералитет, возглавляемый Веселовским и кн. Долгоруковым, найдя спокойный приют в оккупационной зоне генерал– фельдмаршала Эйхгорна, взывал к обществу, приглашая его „поддержать, помочь офицерам пережить невзгоды революционного времени и оберечь офицеров, жаждущих подвига на благо Родины, от втягивания их… во всевозможные авантюры под ложными лозунгами спасения отечества“. Рекомендовалось, впрочем, „быть в полной готовности“, ввиду „скорого воссоздания неделимой России… под скипетром законного монарха… силами самого русского народа“… Формула, принятая впоследствии создателями „новой тактики“, имеет, как оказывается, старое и довольно неожиданное происхождение… Среди всех этих расходящихся путей к спасению страны – русское офицерство вконец заблудилось» (С. 186—158).


[Закрыть]. На территориях, занятых белыми армиями, нередко были случаи возвращения крестьянской земли помещикам.

Костяк Белой армии составляло русское офицерство, и имело в своих рядах почти всех выдающихся военноначальников русской императорской армии, включая двух бывших Верховных главнокомандующих – генералов М. В. Алексеева и Л. Г. Корнилова, а также генералов А. И. Деникина, А. М. Драгомирова, А. М. Каледина, П. Н. Врангеля, П. Н. Краснова, М. Г. Дроздовского. Но все они представляли разные политические течения, партийные программы от социалистов* до монархистов. Несмотря на то, что многие белые офицеры (и даже высшее командование, генералы М. В. Алексеев, Л. Г. Корнилов, А. И. Деникин) были выходцами из бедных семей, за время службы все они пропитывались ступенчато-приказным армейским духом с православно-монархическим принципом. В антибольшевистском лагере сохранялись сословные различия между рядовыми солдатами (из крестьян, рабочих, казаков) и командным составом (из зажиточных слоев, дворян), в целом поддерживалась прежняя сословная система.