Текст книги "Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 7"

Николай II был возмущен покушением на эрцгерцога, разделял негодование Вены и Берлина (переходящее в радость от появившегося формального повода), но считал, что правительство Сербии не виновато и что Австрия не может использовать эту ситуацию для дальнейших репрессий против нее. Однако почти трехнедельная работа русского Министерства иностранных дел и собственная переписка императора с Германским кайзером не привели к общему компромиссу. Текст ультиматума Сербии был утвержден в Вене еще 6 июля. Однако вручить его решили только 10 июля, после отъезда из Санкт-Петербурга французского президента Р. Пуанкаре, пребывшего в России с официальным визитом на 3 дня, чтобы ни дать возможности Франции и России сразу договориться о совместных действиях. Через час после отбытия Р. Пуанкаре на родину, австро-венгерский посланник в Белграде вручил сербскому правительству ультиматум: закрыть антиавстрийские организации, организовать расследование инцидента 28 июня (Западная Европа жила новым календарем), удалить из армии офицеров (предлогом послужило их участие в антиавстрийской пропаганде), допустить в Сербию австрийских чиновников для расследования обстоятельств убийства эрцгерцога, пропустить на свою территорию австрийские войска. Сербия тотчас обратилась за советом к России как к своей союзнице. Россия советовала частично принять условия ультиматума. Допустить растерзания дружественной страны это значит терять престиж России в мире. На это не мог пойти Николай II еще и по причине того, что эту кощунственную уступку не поймет по большей части в своей массе аппозиционная российская общественность. Сербия приняла все пункты ультиматума, кроме последнего. Это послужило поводом и 15 июля 1914 г. Австрия объявила войну Сербии.

Еще 12 июля Совет министров под председательством Николая II ввел в действие «Положение о подготовительном к войне периоде». Вечером того же дня членам комитета Генштаба было сообщено о решении царя «поддержать Сербию, хотя бы для этого пришлось объявить мобилизацию и начать военные действия, но не ранее перехода австрийскими войсками сербской границы»7878
  Международные отношения в эпоху империализма. Документы их архивов царского и временного правительств 1878—1917 гг. Серия III. Т. V. 1914—1917 гг. Москва – Ленинград, Гос. соц.-экон. изд-во, 1934, стр. 95.


[Закрыть]. До 15 июля между кабинетами держав шли лихорадочные дипломатические переговоры, которые ничего уже не могли изменить. Франция готовилась к войне одновременно с Россией. Германия и Австро-Венгрия начали подготовку на две недели раньше. Англия привела свой военно-морской флот в состоянии боевой готовности.

16 июля в ответ на бомбардировку Белграда Россия объявила общую мобилизацию. В это время из Сибири от раненного и теперь лечившегося в Тобольске, Распутина приходит телеграмма с грозным предостережением в случае начала войны. Эта телеграмма подействовала на Николая II и приказ о мобилизации был отменен вечером того же дня. Среди министров и в Генеральном штабе началась паника. Царь никого не принимал. Наконец, двоюродный «Грозный» дядя, великий князь Николай Николаевич (внук Николая I), добился аудиенции. Он убедил царя в том, чего тот сам так давно хотел – исправить критическое положение популярности монархии волевым решением, сделать величайший подарок начавшемуся четвертому столетию его династии и всей России. То, что Турция в большой войне выступит против России, было абсолютно ясно. Поэтому предполагалось отобрать у турок столицу древней Византии – Константинополь, завладеть контролем над проливами, сделать Чёрное море внутренним русским. Из всего этого следовало, что на развалинах поверженной мусульманской империи Россия должна была стать объединителем всего православного мира. 17 июля Николая II принял министра иностранных дел С. Д. Сазонова и подтвердил согласие на общую мобилизацию. Узнав об этом, Германия в ультимативной форме 19 июля потребовала от России «отмены нашей мобилизации и ждет ответа через 12 часов»7979
  Дневник великого князя Константина Константиновича (К.Р.): 1911—1915. Отв. ред., сост., автор вступ. ст. В.М. Хрусталев. Коммент., В. М. Хрусталев, В. П. Кочетов. Москва, ПРОЗАиК, 2013, стр. 332.


[Закрыть]. По истечению срока ультиматума, вечером того же дня, Германия объявила войну России. Ночью пришла телеграмма «…от императора Вильгельма: он еще раз (уже сам, объявив нам войну) взывал к миролюбию Государя, прося о прекращении военных действий. Ответа ему не последовало»8080
  Там же, стр. 332.


[Закрыть], описал события, со слов Николая II, вел кн. Константин Константинович. Во главе армии был поставлен хорошо известный в войсках и пользующийся авторитетом в среде офицерства Николай Николаевич. В 1895—1905 гг. он состоял генерал инспектором кавалерии, 1905—1908 гг. возглавлял Совет обороны, а затем стал командующим войсками гвардии и Санкт-Петербургского военного округа.

Объявив 19 июля войну России, на следующий день Германия оккупировала Люксембург и 21 июля объявила войну Франции. 22 июля германская армия начала крупномасштабные военные действия, вторглась в Бельгию, нейтралитет которой германский канцлер Бетман-Гольвег назвал «клочком бумаги». В этот же день Великобритания объявила войну Германии, вслед за тем войну рейху объявили английские доминионы: Австралия, Новая Зеландия, Канада, Южно-Африканский союз. Спустя два дня в России было объявлено о том, что отныне она находится в состоянии войны с Австро-Венгрией. 11 августа на стороне Антанты в войну вступила Япония. Началась Первая мировая война между двумя коалиционными державами: Центральными – Германия, Австро-Венгрия, Турция, Болгария и Антантой – Россия, Франция, Великобритания, Сербия, Япония, Италия, США, позднее Румыния и др.; всего 34 государства. 18 августа столица России Санкт-Петербург сменил свое название на Петроград, вместе с тем было потеряно основное смысловое и духовное его содержание.

Война началась исходя из двух факторов, с одной стороны, из-за неприемлемых условий со стороны Германии по отношению к России отказаться от балканского покровительства, с другой, Россия принимала вызов как возможный реванш за прежние поражения в военной политики. Все шло своим обычным чередом – гибнущая династия империи должна была пойти на большую авантюру для своего спасения. В свою очередь Германский кайзер, с мировыми амбициями, искал славы, а огромная страна с мощной индустрией были даны ему как козырная карта в руки – будь смелей и действуй! – говорил ему внутренний голос и было лишь преломленным отражением витавших настроений атмосферы немецкого общества – мы, германцы, создали европейскую цивилизацию, мы – передовая часть всего мира, и теперь в соединении кто может угрожать нам, нашей культуре, цивилизованности?

Между 5 и 8 сентября великий князь Николай Михайлович в своем дневнике сделал интересную запись: «Очевидно, выбор Николая Николаевича верховным главнокомандующим признается уже неудачным, а самому взять бразды сложного управления армиями признается еще несвоевременным. Вот когда побьют, да мы отступим, тогда можно будет попробовать! Едва-ли я очень далек от истины. Поживем – увидим»8181
  Красный архив. 1931. Т. 4—5 (47—48). Записки Н. М. Романова. С. 161. «По ночам находят на меня бессонницы, потому мысль работает и не дает покою, а именно: к чему затеяли эту убийственную войну, каковы будут ее конечные результаты? Одно для меня ясно, что во всех странах произойдут громадные перевороты мне мнится конец многих монархий и триумф всемирного социализма, который должен взять верх, ибо всегда высказывался против войны. У нас на Руси не обойдется без крупных волнений и беспорядков, когда самые страсти улягутся, а вероятий на это предположение много, особенно, если правительство будет бессмысленно льнуть направо, в сторону произвола и реакции» (там же, стр. 150). С другой стороны, Брусилов считал лицо Николая Николаевича вполне удачной: «Верховным главнокомандующим был назначен вел. князь Николай Николаевич. По моему мнению, в это время лучшего верховного главнокомандующего найти было нельзя… Назначение его верховным главнокомандующим вызвало глубокое удовлетворение в армии. Войска верили в него и боялись его. Все знали, что отданные им приказания должны быть исполнены, что отмене они не подлежат и никаких колебаний не будет» (Брусилов А. А. Мои воспоминания. Москва – Ленинград, Госиздат, 1929, стр. 66).


[Закрыть]. Таким образом, Николай II уже изначально делал ставку на то, чтобы лично самому быть победителем в войне и объединителем православного мира. Борьба с кайзером принимала оборот личной династической борьбы Николая II с внутренней оппозицией.

Первая мировая война стала нести характер войны технического прогресса противоположных блоков и применения химического оружия (запрещенное Конвенцией ООН в 1993 г. и вступившее в силу в 1997 г.)

Общая численность боевых частей в августе 1914 г. составляла: в России около 2500 млн, во Франции – 2689 млн, в Англии – 567 тыс., в Германии – 2147 млн, в Австро-Венгрии – 1412 млн. На вооружении стран Антанты находились около 14 тыс. артиллерийских орудий, 412 самолетов, а у центральных держав – 14 тыс. орудий и 232 самолета.

В отличие от немецкой стороны генерал от кавалерии А. А. Брусилов так охарактеризовал состояние русской армии накануне Первой мировой войны: «В общем, нужно признаться, что по сравнению с нашими врагами мы технически были значительно отсталыми, и, конечно, недостаток технических средств мог восполняться только лишним проливанием крови, что, как будет видно, имело свои весьма дурные последствия¹… Мы выступили с удовлетворительно обученной армией. Корпус офицеров страдал многими недостатками… и к началу войны мы не могли похвастаться действительно отборным начальствующим составом²»8282
  Брусилов А. А. Мои воспоминания. Москва – Ленинград, Госиздат, 1929, стр. 1 – 62, 2 – 63.


[Закрыть].

С первых дней войны печать заговорила о единстве нации перед лицом врага. «Сейчас нет в России ни правых, ни левых, ни правительства, ни общества, а есть единый русский народ»8383
  История России с древнейших времен до наших дней. А. Н. Боханов, Л. Е. Морозова, М. А. Рахматулин, А. Н. Сахаров. Москва, АСТ, 2016, стр. 1304. «Относительно польского населения не надо верить нашим газетам, оно в большинстве настроено враждебно. Почти ежедневно Иванов на ухо мне сообщает, гуляя по вокзалу Лукова, что их банды и всякие шайки „соколов“ шныряют в местности между Холмом, Люблином и границей, что они, зная отлично места, указывают австрийцам дороги, тропы и наши расположения; другие действуют сообща с врагами, тревожа русские войска где только возможно» (Красный архив. 1931. Т. 4—5 (47—48). Записки Н. М. Романова. С. 153).


[Закрыть] – писал орган московских деловых кругов «Утро России», выражавших общее настроение. «Не только в Петрограде, но и всюду по России настроение великолепное, общий подъем духа, уверенность в победе; война с немцами популярна, и это – одна из причин таких восторженных чувств не только общества, но и народных масс. Надолго ли хватит такое настроение, это другой вопрос»8484
  Красный архив. 1931. Т. 4—5 (47—48). Записки Н. М. Романова. С. 144.


[Закрыть] – записал в своем дневнике вел. кн. Николай Михайлович.

Однако патриотический дул был не абсолютен. «Война Австрии с Россией была бы очень полезной для революции (во всей Восточной Европе) штукой…»8585
  Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 48. Издание 5. Письма: ноябрь 1910 – июль 1914. Москва, Политиздат, 1970, стр. 155.


[Закрыть] – считал лидер большевистской партии В. И. Ленин. «С точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России наименьшим злом было бы поражение царской монархии и ее войск», Ленин выдвинул лозунг превращения «империалистической войны в гражданскую войну»8686
  Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 26. Издание 5. Июль 1914 – август 1915. Москва, Политиздат, 1969, стр. 6, 22. «Да здравствует международное братство рабочих против шовинизма и патриотизма буржуазии всех стран!» (там же, стр. 23).


[Закрыть]. Но подобное заявление мало кто слушал.

Свою лепту в борьбе с врагом решили внести и члены царской семьи. Императрица Александра Фёдоровна организовала особый эвакуационный пункт, куда входило 85 лазаретов для раненных воинов в Царском Селе, Павловске, Саблине и других местах. Многие из лазаретов были сооружены на собственные средства императрицы. Ее старшие дочери возглавляли комитет помощи солдатским семьям (Ольга) и беженский комитет (Татьяна). Пройдя курс обучения и сдав экзамены, императрица с дочерями поступили рядовыми хирургическими сестрами в лазарет при Дворцовом госпитале, перевязывать и ухаживать за больными и раненными. Кроме того это отражало их стремление сблизиться с простым народом, которого, однако больше интересовало откуда у императрицы средства на постройку этих лазаретов.

Вернувшись в конце августа в Петроград, Распутин обнаружил, что фактически угодил в опалу из-за своих антивоенных настроений. Сам Николай II уже жил светом будущей свободы. Добившись высочайшей аудиенции, Распутин пытался еще раз убедить царя в необходимости прекратить войну: «Я никогда ни до, ни после не видела отца таким, – вспоминает присутствовавшая при этом разговоре дочь Распутина, Матрена. / – Отец умолял Николая поверить, что не ищет собственной корысти, возражая против бесполезной войны. Более того, именно из-за этих взглядов отца недоброжелатели легко настраивали царя против него. Но не это заботит. В войне гибнут русские люди, и когда она закончится, даже победа обернется поражением. Госпиталя переполняются раненными и больными; озлобленные, искалеченные, они наводнят деревни, города. Их недовольство нечем будет удовлетворить…»8787
  Распутина М. Г. Распутин. Почему? Воспоминания дочери. Москва, Захаров, 2001, стр. 255.


[Закрыть] Когда Распутин закончил, Николай II с явным нетерпением в голосе произнес: «Есть время слушать и время что-то делать. Нам представилась великая возможность спасти империю и доброе имя Романовых. Ты верно служишь нам, мы это знаем. Но чего же еще ты от нас хочешь? Стать царем?»8888
  Там же, стр. 255.


[Закрыть] Такое обращение ошеломило Распутина. Последняя фраза Николая II к Распутину звучала так: «Я вынужден просить тебя не осуждать публично мои начинания»8989
  Там же, стр. 262.


[Закрыть]. Его отлучили от двора и лишили автомобиля. Это было душевной катастрофой, Распутин вновь вступил в период «темной ночи души», непробудного пьянства.

Доводы Распутина о трагичности развязывания войны основывались не на пустом месте. Внутреннее состояние России в это время напоминало пороховую бочку. Ни в одной стране Европы не было столь резкого контраста между беззаботной жизнью аристократии и бесцветным существованием огромных масс простого народа, что вызывало социальную напряженность. Рабочие были настроены против предпринимателей, крестьяне – против помещиков и новых сельских богачей. Интеллигенция поддерживала любое оппозиционное движение, стремясь к демократизации общественного устройства по европейскому образцу. Большие волнения уже были в 1912 г., когда произошел расстрел рабочих на Ленских золотых приисках. В 1913 г. Романовы с блеском отмечали свое трехсотлетие, а в это время около 700 тыс. рабочих приняли участие в забастовках. К июню 1914 г. число бастующих возросло до полутора миллиона человек. Наиболее дальновидные российские политики – С. Витте, Н. Дурново и др. предупреждали царя, что при таком социальном напряжении в обществе надвигающаяся новая война, притом столь масштабного характера, может обернуться для России катастрофой. Но Николай II верил в свою мессианскую звезду, был убежден, что победа должна была поднять патриотический дух в народе и коренным образом изменить ситуацию отношения к монарху и династии в целом.

Главное действие боевых операций разворачивались на двух фронтах – Западном, в Бельгии и Франции, и Восточном, против России. Восточный фронт, в свою очередь, был разделен на Северо-Западный, от Восточной Пруссии до Буга, и Юго-Западный, от русско-австрийской границы до Пруста. Германия понимала трудность ведения войны на два фронта, поэтому предполагала быстро справиться с Францией на западе, после чего перекинуть войска на восток против России. Однако активные действия русских войск с первых дней войны сорвали планы германского генерального штаба. Наступления русских войск в Восточной Пруссии вынудило Германию снять часть войск с Западного фронта. В августе-сентябре Россия нанесла поражение австро-венгерским войскам в Галиции9090
  Оценка военной ситуации вел. кн. Николаем Михайловичем уже в это время была скептической: «Что касается военных действий, то я не вижу еще осязательных успехов. Да, наступают, но как-то порывами, без всякой связи, большинство генералов забывают общую цель, а думают лишь о личных лаврах. Рузский и Брусилов идут наперегонки, чтобы занять Львов: отсюда их сдерживают, желая заманить австрийцев в ловушку, но тщетно. Между тем эти австрийцы, заняв слабые пункты, где возможны прорывы, нажимают большими силами на Люблин (от 7 до 9 корпусов), где начальство принял Эверт над нашими войсками. Нет солидарности между штабами нашими – юго-западного фронта – и верховным: Янушкевич и Данилов вмешиваются во все, и нашим приходится считаться с требованиями из Барановичей, идущими вразрез с их планами. Это только цветочки, а плоды такой ужасной системы еще впереди» (Красный архив. 1931. Т. 4—5 (47—48). Записки Н. М. Романова. С. 149).


[Закрыть].

«Николай упивался народной любовью, не понимая, что не его личная популярность, а военная лихорадка покончила с внутриполитическими неурядицами. Он был совершенно убежден в правильности своей позиции. / Насколько я помню, то был единственный период, когда царь по-настоящему холодно относился к отцу. / Николай даже был горд, что проявляет, наконец, решительность. / …Николай был опьянен даже не столько победами на фронте, сколько самим собой в образе воителя, исполненного силы»9191
  Распутина М. Г. Распутин. Почему? Воспоминания дочери. Москва, Захаров, 2001, стр. 253—254.


[Закрыть] – из воспоминаний Матрены.

После поражения австрийцев к ним на помощь подошли германские силы, которые совместными действиями оттеснили русскую армию. Вскоре становилось ясно, что первоначальное предположение о скором окончании войны останется лишь мечтами. В конце 1914 -начале 1915 г. русские войска нанесли поражение турецким войскам в Закавказье. В конце весны начале лета силы Центральных держав, ведя стратегическую оборону на Западном фронте, вынудили русские войска оставить Галицию, Польшу, часть Прибалтики, нанесли поражение Сербии. Это случилось по причине отсутствия в русских войсках тяжелой артиллерии и несвоевременного обеспечения боеприпасами. Ставка Главнокомандующего в августе была перенесена из Баранович в Могилев. События лета 1915 г. походили на военную катастрофу9292
  Брусилов пишет: «Даже после объявления войны прибывшие из внутренних областей России пополнения совершенно не понимали, какая это война стряслась им на голову, – как будто бы ни с того ни с сего. Сколько раз спрашивал я в окопах, из-за чего мы воюем, и всегда неизбежно получал ответ, что какой-то там эрц-герц-перц с женой были кем-то убиты, а потому австрияки хотели обидеть сербов. Но кто же такие сербы, не знал почти никто, что такое славяне – было также темно, а почему немцы из-за Сербии вздумали воевать – было совершенно неизвестно. Выходило, что людей вели на убой неизвестно из-за чего, т.е. по капризу царя… Солдат не только не знал, что такое Германия и тем более Австрия, но он понятия не имел о своей матушке России. Он знал свой уезд и, пожалуй, губернию, знал, что есть Петербург и Москва, и на этом заканчивались его знакомство со своим отечеством. Откуда же было взяться тут патриотизму, сознательной любви к великой родине!» (Брусилов А. А. Мои воспоминания. Москва – Ленинград, Госиздат, 1929, стр. 71—72).


[Закрыть]. Общественные деятели всех политических направлений требовали назвать конкретного виновного. Им стал военный министр В. А. Сухомлинов, занимавший пост с 1909 г. и неоднократно заверявший общественность и царя, что русская армия готова к любым испытаниям. Министр был отрешен от должности 13 июня 1915 г., и по его делу началось следствие. В середине июня царь провел в Ставке серию совещаний с генералитетом и министрами, пришел к заключению, что необходимо обновить высшую администрацию. В отставку были уволены несколько министров, настроенных против Распутина и Горемыкина: министр юстиции И. Г. Щеглов, министр внутренних дел Н. А. Маклаков и обер-прокурор Синода В. К. Саблер.

Русскую зарисовку этого времени сделал американский социалист* журналист Д. Рид, побывавший в Петрограде и Москве в 1915 г., в очерке «Лицо России». «Русские, мне кажется, не так патриотичны, как другие народы. Царское правительство – бюрократия – не внушает массам доверия, оно как бы другая нация, сидящая на шее русского народа. Как общее правило, они не знают, как выглядит их флаг, а если и знают, то он не символизирует для них Россию. И русский национальный гимн, это – гимн, полумистическая большая песнь, но никто не чувствует необходимости встать и снять шапку, когда его исполняют. Что касается населения, то в нем нет империалистических чувств, они не хотят сделать Россию большой страной путем захвата и, пожалуй, не замечают существования остального мира за пределами своей родины. Поэтому-то русские и дерутся так плохо при захвате неприятельской страны» – намекает автор на 1905 г. – «Но раз только неприятель появляется на русской земле, они хорошо дерутся, защищаясь¹». У проживающих в Петрограде «совершенно нет определенного времени для пробуждения и сна или для обеда, и нет там раз навсегда установленного способа убивать или любить. Большинством людей романы Достоевского читаются как хроника сумасшедшего дома, но это, мне кажется, потому, что русские не стеснены теми традициями и условностями, которые управляют общественным поведением остального мира²». Другими словами, русские не стеснены никакими нравственными нормами, имея привязанность ко всему нравственно падшему. «А в Петрограде мы знали некоторых людей, которые принимали гостей от одиннадцати часов вечера и до рассвета. Затем они ложились спать и не вставали до вечера. За три года они не видели солнечного света, кроме летних белых ночей. Много интересных типов прошло перед нами. Среди них старик-еврей, на несколько лет купивший у полиции право жительства, который поведал нам, что написал историю русской политической мысли в пяти томах. Четыре тома были отпечатаны, но все они регулярно конфисковались после выхода, теперь он выпускает пятый. Он всегда грамотно рассуждал на политические темы, время от времени останавливаясь, чтобы посмотреть в окно – не прислушивается ли какой-нибудь полицейский, так как он был уже однажды в тюрьме за произнесенное слово «социализм». Перед тем, как начинать говорить, он отводил нас обычно в угол и шепотом условливался, что, когда он будет произносить «маргаритка», это будет означать «социализм», а когда будет говорить «мак», это значит «революция». И тогда он проступал, меряя большими шагами комнату и выкрикивая всякие разрушительная теории. / …Помню, как на перроне станции, где останавливался наш поезд, я увидел арестованных. Они толпились на путях: два или три молодых «мужика» с тупыми лицами и остриженными волосами, полуслепой с горбинкой старик, похожий на еврея, и несколько женщин, одна почти девочка, с ребенком на руках. Вокруг них кольцо полицейских с обнаженными шашками.

– Куда их гонят? – спросил я кондуктора.

– В Сибирь, – прошептал он.

– За что?

– Не задавайте вопросов, – нервно отозвался он. – Если вы задаете в России такие вопросы – с вами случиться то же самое.

В Петрограде было несколько нелепых военных распоряжений. Если вы говорите по-немецки по телефону, вы облагаетесь штрафом в три тысячи рублей, а если кто-нибудь замечал, как вы разговариваете по-немецки на улице, то наказанием была Сибирь. / …Однако, несмотря на это, факт остается фактом – любой немец с деньгами мог жить, сколько ему угодно, в Петрограде или в Москве и проявлять свой патриотизм, как ему вздумается³. / …В России есть четыре вида тайной полиции, и главная задача ее заключается в наблюдении за регулярной полицией и в том, чтобы шпионить друг за другом, кроме того есть еще дворники, исполняющие обязанности консьержа, которые все состоят на правительственной секретной службе. Во времена, подобные, например, нынешнем, достаточно простого подозрения, чтобы попасть под военный суд и быть сосланным в Сибирь, если только вы не пользуетесь влиянием⁴. / …Из России невозможно выехать без «заграничной визы»… но, несмотря на это, за тридцатипятирублевую взятку мы достали заграничные визы и сели в поезд, шедший к румынской границе⁵. /

…В нашем отеле в Петрограде жила коренастая, здоровая, похожая на эскимоску женщина с жесткими волосами, подрезанными как лохматая грива шотландского пони. Звали ее княгиня N. Перед вечером она обычно приходила в чайную комнату, выбирала по своему вкусу мужчину и помахивала своим огромным дверным ключом, просто и откровенно приглашала его к себе. Русских это не коробило, но отель был полон американскими коммерсантами и их женами, и они обратились к управляющему по поводу этого неприличия. Управляющий приказал княгине выехать из отеля. Она отказалась. И вот, в истинно русском духе, однажды, когда ее не было дома, он взял и вытащил из ее комнаты постель и остальные ее вещи. Вернувшись в гостиницу, она несколько часов бегала из конца в конец по коридору, обзывая его всевозможными именами, которые только можно придумать. Затем она ушла. Через пятнадцать минут подкатил на автомобиле чиновник тайной полиции, обрушился на управляющего и довел до его сведения, что если он еще хоть один раз побеспокоит эту женщину, то попадет в Сибирь. Княгиня оказалась агентом охранки…⁶»9393
  Джон Рид. Вдоль фронта. Пер. с анг. И. В. Саблина, В. Ф. Корш. Предисл. А. Старчакова. Москва – Ленинград, Земля и Фабрика, 1928, стр. 1 – 206, 2 – 208, 3 – 209—211, 4 – 212, 5 – 213, 6 – 213—214.


[Закрыть]

К середине 1915 г. «старец» вновь имел прежнее влияние в царской семье. Этому способствовало тяжелое положение на фронтах и чудесное излечение Распутиным приближенной к семье фрейлины Александры Фёдоровны А. А. Вырубовой, попавшей в железнодорожную катастрофу. Впрочем, отношение Александры Фёдоровны к нему никогда не менялось, некоторым колебаниям настроения подвергся один раз лишь Николай II.

Когда императора упрекали в том, что его дружба с Распутиным гибельна для династии, царь немедленно возражал: «Вот, посмотрите… Когда у меня забота, сомнение, неприятность, мне достаточно пять минут поговорить с Григорием, чтобы тотчас почувствовать себя укрепленным и успокоенным. Он всегда умеет сказать мне то, что мне нужно услышать. И действие его слов длится целые недели»9494
  Распутина М. Г. Распутин. Почему? Воспоминания дочери. Москва, Захаров, 2001, стр. 234.


[Закрыть]. В этих условиях любое направление против «старца» приобретал обратный процесс: «Вот сказала Мама: „Чем боле тебя ругают, тем ты мне дороже…“ – „А почему такое?“ – спрашиваю у Ей… „А потому, – говорит, – што я понимаю, што все худое ты оставляешь там, чтобы ко мне притти очищенным… И я тебя жалею за те муки, што ты от людей принимаешь для меня… и еще ты мне оттого дороже!..“»9595
  Коцюбинский А. П., Коцюбинский Д. А. Распутин. Жизнь. Смерть. Тайна. Москва: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2014, стр. 362—363.


[Закрыть]

Распутин и Александра Фёдоровна все яснее предчувствовали неминуемость надвигающейся катастрофы, притом в любом случае – победит ли Россия или потерпит поражение, неизбежно кровавое судорожное продолжение, означающее конец существующего режима: общественность была абсолютно убеждена в том, что все несчастья войны – «по вине правительства», а все фронтовые удачи – «вопреки» ему. Единственно, что могло в этой ситуации предотвратить трагический финал династии, так только сепаратный мир, не являющийся по своей сути «ни победой, ни поражением». В «Дневнике Распутина» содержится пересказ его обращения к царице: «…самый страшный враг – война. Потому, ежели все по-хорошему будет, все на своем месте, то никакой чужой, охотник в тот лес не заберется, а так двери открыты! Открыты двери! Вот. Теперь, как же уберечь гнездо? А вот как? Говорит Папа: «Не хочу позорного мира, будем воевать до победы!» А победа там тр… Он, как бык, в одну сторону: «Воевать до победы», а Вильгельм с другой. / Взять бы их, да спустить. Хоть глотку друг дружке перегрызите: не жаль! А то вишь! Воевать до победы! / А победу пущай достают солдаты. А кресты и награды енералам. Ловко! Добро, солдат еще не очухался. А очухается, – тогда што? а посему… Шепни ему, што ждать «победы» – значит терять все. Сгорит и лба не перекрестит…«»9696
  Там же, стр. 176.


[Закрыть]

Когда династия в лице Александры Фёдоровны и Распутина искала сомнительные выходы из сложившейся ситуации, в обществе все отчетливее проявлялась патриотическая истерика, принимавшая форму национального психоза. «Анализ этого периода времени приводит к выводу, что массовый психоз проявился во внедрении убеждения о необходимости сломать и уничтожить нечто, тяготившее людей и не дававшее им жить»9797
  Воейков В. Н. С царем и без царя. Воспоминания последнего дворцового коменданта государя императора Николая II. (Гельсингфорс, 1936). Москва, Воениздат, 1995, стр. 210.


[Закрыть] – из сочинений В. Н. Воейкова.

Смена министров не успокоила общественных деятелей. Теперь они выступали за создание ответственного перед Думой министерства. В августе несколько думских и около думских групп объединились в «Прогрессивный блок», центром которого стала партия кадетов. Объединение выступало за скорейшее проведение в стране либеральных реформ, главное требованием стало создание «кабинета общественного доверия».

Пораженческая ситуация страны привела к волне недовольства. Критическая оценка и суждения о положении дел сделались общепринятыми. Эти разговоры подогревали не только собственные военные неудачи и усугубившиеся экономические трудности: нехватка сырья и энергии, свертывание производства в ряде отраслей, инфляция, расстройство транспорта, но и слухи «о предателях, окопавшихся наверху».

Зловещая тень «распутного старца» теперь стояла во главе «засилья темных сил», как бы стремившихся к поражению России, сразу стала главной мишенью всех оппозиционеров. На этот раз его уличили не только в любовной связи с царицей и ее дочерями, но также в назначении непопулярных министров, в контактах с якобы германофильски настроенными банкирами и даже в совместном с Александрой Фёдоровной шпионаже в пользу кайзера.

В конце лета 1915 г. докладную записку на имя царя о проделках Распутина представил товарищ министра внутренних дел В. Ф. Джунковский. Слух о пьяном дебоше, устроенным Распутиным в марте 1915 г. в подмосковном ресторане «Яр» разошелся по всей стране. Александра Фёдоровна убедила царя в том, что факты, приводимые В. Ф. Джунковским, либо сфабрикованы, либо намерено искажены. «В виду установленных фактов, царь, царица и г-жа Вырубова пришли сообща к заключению, что адские силы расставили их святому другу страшную ловушку и что „божий человек“ не отделался бы так дешево без божьей помощи»9898
  Палеолог Ж. М. Распутин. Воспоминания. Пер. с фр. Ф. Ге. Предис. П. С. Когана. Москва, Девятое января, 1923, стр. 33.


[Закрыть]. После ознакомления с запиской царь написал Министру внутренних дел: «Настаиваю на немедленном отчислении генерала Джунковского»9999
  Падение царского режима. Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного Правительства. Редакция П. Е. Щеголева. Т. V. Москва – Ленинград, изд. Государственное, 1926, стр. 103.


[Закрыть]. Отставка последовала 15 августа.

Николай II ни о каком сепаратном мире слышать не хотел и наоборот считал, что подошел удобный момент, когда следовало взять в свои руки знамя борьбы с яростными силами оппозиции. 23 августа 1915 г. был опубликован приказ по армии и фронту, в котором говорилось: «Сего числа я принял на СЕБЯ предводительствование всеми сухопутными и морскими вооруженными силами, находящимися на театре военных действий…»100100
  ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 619. Л. 1.


[Закрыть] Николай II возглавил армию, надеясь закончить ее победоносно и предпосылки к этому были, не хватало оперативности, слаженности действий и четкого снабжения войск всем необходимым. И напрасны были предупреждения здравомыслящих людей о том, что все последующие поражения и потери русской армии теперь еще в большей степени будут возложены на голову императора, что нельзя осуществлять контроль над страной, находясь за сотни верст от столицы и центральных правительственных учреждений, ибо это чревато полным развалом государственного управления, Николай II верил в свою миссию личной победой восстановить престиж династии, ее духовную составляющую.

Такому поступку способствовали и настроения Александры Фёдоровны. Она всерьез беспокоилась, что волевой Николай Николаевич забирает в свои руки все больше и больше власти, установив постоянные контакты с лидерами думских фракций, что он даже стал влиять на отставку и назначение министров.

Распутин, в свою очередь, также играл на сокровенных струнах ее души. Он сумел убедить ее в том, что если великий князь и дальше останется на своем посту, то это принесет непоправимый вред самодержавию и приведет к потере трона: царем станет не Алексей, а Николай III Николаевич. На самом деле Распутин видя, что дядя царя приобретает все больше и больше поддержки, испугался великого князя относящегося к нему отрицательно и постарался побыстрее от него избавиться.

Думское большинство и большая часть членов кабинета расценило увольнение антираспутинского Николая Николаевича как симптомом «шпионской» распутинской партии. В «военную звезду» невезучего императора никто не верил. Но произведенные им кадровые перемены воспринимались обществом не как исчерпывающий компромисс между властью и обществом, но как сигнал к общей смене внутриполитического курса, к прогерманизму, т.е. сепаратному миру.

Николай II возглавил верховное командование, а двоюродного дядю отправил подальше, он сменил на посту Наместника на Кавказе престарелого графа И. И. Воронцова-Дашкова. На Кавказе Николай Николаевич попытался поставить под свой контроль Кавказскую армию, но все равно руководство ею осталось в руках генерала Ю. Юденича, а на великого князя возложена была, в основном, руководство тылом и администрацией.

Уинстон Черчилль, занимавший в годы Первой мировой войны посты морского министра и министра военного снабжения, позже запишет: «Мало эпизодов Великой Войны более поразительных, нежели воскрешение, перевооружение и возобновленное гигантское усилие России в 1916 г. Это был последний славный вклад Царя и русского народа в дело победы… К лету 1916 г. Россия, которая 18 месяцев перед тем была почти безоружной, которая в 1915 г. пережила непрерывный ряд страшных поражений, действительно сумела, собственными усилиями и путем использования средств союзников, выставить в поле – организовать, вооружить, снабдить – 60 армейских корпусов, вместо тех 35, с которыми она начала войну»101101
  История России с древнейших времен до наших дней. А. Н. Боханов, Л. Е. Морозова, М. А. Рахматулин, А. Н. Сахаров. Москва, АСТ, 2016, стр. 1309.


[Закрыть].

С сентября 1915 г. русская армия уже больше не отступала, а в 1916 г. на театре военный действий произошел коренной перелом событий в пользу Антанты. Такой ситуации способствовало многократное увеличение снабжения войск отечественным вооружением, а кроме того, правительство осуществляло большие закупки различных видов вооружений за границей, начавшие регулярно поступать в Россию со второй половины 1915 г.

После тяжелых боев в октябре 1915 г. фронт остановился на линии Рига – Двинск – Поставы – Сморгонь – Барановичи – Пинск – Дубно. От России были отторгнуты Польша, часть Прибалтики, Западной Белоруссии и Украины.

В 1916 г. Германия направила свой основной удар против Франции, но после провала попытки германских войск прорвать оборону союзников в районе Вердена (Франция) стратегическая инициатива перешла к Антанте. Кроме того, тяжелое поражение, нанесенное австро-германским войскам в мае – июле 1916 г. в Галиции, армией генерала А. Брусилова, предопределило развал главного союзника Германии – Австро-Венгрии. 27 августа 1916 г. под влиянием успехов Антанты в войну на ее сторону вступила Румыния, однако ее войска действовали неудачно и в конце 1916 г. были разгромлены. На Кавказском театре военных действий инициатива продолжала сохраняться за русской армией, занявшей в 1916 г. Эрзурум и Трапезунд. Стратегическая инициатива перешла в руки Антанты, Германия оказалась в безвыходном положении, понимая, что теперь помочь ей может только чудо.