Текст книги "Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 7"

Укреплению позиции Распутина в столице способствовала сама православная церковь, посчитавшая его истинно православным. По свидетельству М. В. Родзянко, «состоялось тайное соглашение высших церковных иерархов в том смысле, что на болезненно настроенную душу молодой императрицы должна разумно влиять православная церковь, стоя на страже и охране православия¹… / Епископ Феофан, конечно, думал, что богобоязненный старец, каким он представлял себе Распутина, именно этой ясной простатой вернее ответит на запросы государыни и легче, чем кто другой, рассеет сгустившийся в душе ее тяжелый мистический туман²»140140
  Родзянко М. В. Крушение империи. Издание 2. Ленинград, Прибой, 1929, стр. 1 – 13, 2 – 14.


[Закрыть], а кроме того, будет проложен путь и к сердцу Николая II. Таким образом, можно с уверенностью сказать, что именно православная церковь, ее дух, в лице этого «богобоязненного старца», влияла на императрицу. Оказавшись на верху, Распутин до времени устраивал всех. Это свидетельствует А. Н. Боханов: «Распутин оказался в фокусе общественной борьбы, стал инструментом политических и фракционных интриг, удобным поводом общественной саморекламы, публичного самоутверждения»141141
  Боханов А. Н. Правда о Григории Распутине. Против фальсификации российской истории. Москва, Русский издательский центр, 2011, стр. 188.


[Закрыть]. В конце концов, православная церковь осознала пагубность Распутина и постаралась от него отмежеваться. В 1909 г. его вызвали на третейский суд с участием церковных авторитетов, с твердым намерением отправить «старца» в монастырь. Но Распутин сумел оправдаться. В 1911 г. против него выступил Синод. Епископ Гермоген (двенадцать лет назад отчисливший из духовной семинарии некоего Иосифа Джугашвили) пытался изгнать дьявола из Григория и у себя на подворье в присутствии иеромонаха Илиодора «обличал» его, несколько раз ударив крестом, между ними завязалась даже потасовка.

Упрочение позиций Распутина в царской семье произошло довольно быстро. Однако вскоре черногорские принцессы воочию убедились, что он самостоятельная личность, занявший их нишу во дворце, после чего принцессы решили избавиться от «старца». Обвинение не трудно было составить, его женские похождения наталкивали на мысль о схожестве с хлыстовскими оргиями. Вскоре на Распутина было заведено «Хлыстовское дело». Конкретных фактов причастности его к хлыстам обнаружено так и не было. На этот счет сам Г. Распутин говорил: «Вот говорят, что я хлыст. Какой же я хлыст. Упаси, Господи. В церковь хожу, признаю все догматы, молюсь… Какой же я хлыст. Клевещут, милый, на меня»142142
  Эткинд А. М. Хлыст. Секты, литература и революция. Москва, Новое литературное обозрение, 1998, стр. 601—602.


[Закрыть]. Обвинения в хлыстовстве Распутина теперь выступали и среди церковников. Распутин, несмотря ни на что, считал себя истинно православным, а в адрес самих церковных иерархов он отзывался следующим образом: «Ежели церковь хозяйничать почнет, то, окромя блядей да воров, никому и доступа не будет»143143
  Коцюбинский А. П., Коцюбинский Д. А. Распутин. Жизнь. Смерть. Тайна. Москва: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2014, стр. 118.


[Закрыть]. А Распутин знал церковь изнутри очень неплохо.

Распутин умел показать себя в образе святого старца-подвижника, сказать то, что от него хотят услышать, и в купе с имеющимися у него необычайными способностями все это действовало привораживающее на натуру Александры Фёдоровны и, отчасти, Николая II. Они стали его называть, как и первого своего друга, «Наш друг» и полагаться на его советы. После того, как Распутин продемонстрировал, что может лечить наследника, останавливать кровотечение, он стал для царской семьи еще дороже. Сам Распутин открывает завесу тайны лечения наследника: «Дело в том, что такие, у которых так кровь бьет, очень они люди нервные, тревожные, и, штобы кровь унять, надо их успокоить. А это я умел. Однако надо еще лекарство, и это он (лекарь П. А. Бадмаев – авт.) мне дал. Это такие маленькие подушечки (в пятак величиной), а на их белый крест вылит. И ежели сильно кровоточит, на больное место положь – и все тут. Средство это верное, только яго клади с оглядкой, от яго большая слабость. / Этим он меня снабдил, ну а я Маме дал. Научил, как класть. А в подушечке – так я ей пояснил, моя молитва вшита. Вот. / А главное, всегда говорил я Маме: „Помни, все с верой и моим именем“ Вот»144144
  Там же, стр. 113—114.


[Закрыть].

Нахождение Г. Распутина в царской семье не следует относить по большей части необходимости лечения царевича. Сам «старец» общался с Алексеем, особенно в последние годы своей жизни, довольно редко. Воспитатель царских детей П. Жильяр пишет: «Распутин… заходил к Алексею Николаевичу лишь в очень редких случаях… С 1-го января 1914 года до дня своей смерти, в декабре 1916 года, Распутин был у Алексея Николаевича всего три раза»145145
  Жильяр П. Император Николай II и его семья. (Петергоф, сент. 1905 – Екатеринбург, май 1918 г.): По личным воспоминаниям П. Жильяра. Предисл. С. Д. Сазонова. Вена, Русь, 1921, стр. 76.


[Закрыть]. По воспоминаниям Т. Мельника, доктор Е. С. Боткин, прислуживавший у Николая II более десяти лет «в детских и спальне Их Величеств, видел Распутина всего один раз, когда он сидел в классной Алексея Николаевича и держал себя, как самый обыкновенный монах или священник»146146
  Мельник Т. Е. Воспоминания о царской семье и ея жизни до и после революции. Белград, изд. Всеславянскаго книжнаго магазина М. И. Стефанович и К₀, 1921, стр. 21.


[Закрыть]. Г. Распутин был необходим семье не столько как целитель-чудотворец, но, в первую очередь, как духовный пастырь, оберегающий царскую чету от «кадровой порчи», вражеских козней и стихийных бед. У мистически настроенной Александры Фёдоровны на столе всегда лежала книга о святых и юродивых России. Распутин же представлялся им именно такой личностью.

Таким образом, Распутин собою подвел тысячелетний итог, продемонстрировал собирательный образ внутреннего мира русской православной церкви, всего народа с его псевдохристианством, язычеством и мистицизмом. Наконец, итогом антибожественного, изначально целостного представления на мир, этого религиозного воззрения русского образа, в лице Распутина, закономерно явился К. Маркс, рассчитавший точно и дозу и вид необходимой прививки для перебарывания в себе темных сил и получения исторического иммунитета святости эволюционной лестницы целого народа, портрет которого висел у него в комнате…

Отправившись в Ставку, Николай II официально оставил руководство страной на престарелого Горемыкины. Что-либо по-настоящему решать он был не в состоянии. Но на то и была ставка, он принадлежал к сторонникам Распутина и потому устраивал царскую семью. Став Главнокомандующим Николай II был уверен в надлежащем тыле и невозможности каких-либо резких выпадов против его семьи. Фактически все управление страной переходило в руки Александры Фёдоровны, Распутин был ее духовным наставником, Горемыкин – практическим исполнителем решений «кабинета» Александры Фёдоровны и Распутина. Вместе с тем, приступить к осуществлению какого-либо замысла «кабинета» Горемыкин мог только после ознакомления и утверждения сего замысла самого царя. Царь же утверждал все, что считала необходимым его жена, а Александра Фёдоровна, в свою очередь, строила свою политику назначений на руководящие посты из того, чтобы новый человек подходил Г. Распутину, не был его противником. Таким образом, с позиции царя страной руководила Александра Фёдоровна, с позиции народа Распутин. Много раз Николай II не выполнял советы Г. Распутина, но не было такого, что бы он игнорировал «предсказания» Распутина, исходящие от своей жены. Царь прекрасно понимал, что в большинстве случаев это были не распутинские, а логически здравые (с ее точки зрения) поручения самой Александры Фёдоровны, подкрепленные «волею Небес».

Когда ситуация на фронтах стабилизировалась, а затем перешла на сторону Антанты, Александра Фёдоровна и Распутин выступили за войну до полной победы. В 1916 г. германское правительство обратилось к державам Антанты с предложением о мире. Николай II ответил, что «время это [мирных переговоров – А.А.] еще не наступило. Враг еще не изгнан из захваченных областей. Достижение Россией созданных войною задач – обладание Царьградом и проливами, равно как и создание свободной Польши их всех трех ея ныне разрозненных областей – еще не обеспечено»147147
  Пермския Ведомости. №271. Пятница 16 Декабря 1916. Война. Телеграммы. Приказ государя императора по армии и флоту 12 декабря 1916 года. С. 1—2.


[Закрыть]. Английский посол Д. У. Бьюкенен в мемуарах писал: «Единственный пункт, в котором мы можем рассчитывать на его твердость, – это война, – и это тем в большей степени, что сама императрица, которая в действительности правит Россией, держится здравых взглядов на этот вопрос»148148
  Бьюкенен Д. У. Мемуары дипломата. Москва, Международные отношения, 1991, стр. 202.


[Закрыть]. Из показаний Манасевича: «Распутин… говорил: «Если бы я был здесь, войны бы не было бы, я бы не допустил войны, потому что нельзя проливать кровь, когда мы не готовы, но раз уж началась война, надо вести ее до конца…»149149
  Падение царского режима. Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного Правительства. Редакция П. Е. Щеголева. Т. II. Ленинград – Москва, Госиздат, 1925, стр. 54.


[Закрыть] Фактически став премьер-министром Александра Фёдоровна принялась за работу с невероятной энергией. Теперь чуть ли не каждый день она забрасывает мужа письмами с возможными вариантами отставок и назначений лиц ряда высших должностей. Все это для того, чтобы Распутин чувствовал себя спокойно, а вместе с тем и семья была бы уверена в стабильности и покровительстве небес. Зависимость императрицы от Распутина еще больше усилилось. Как повествует Бьюкенен, осенью 1916 г. «ее Величество, к несчастью, находилась под впечатлением, что ее миссия – спасти Россию. Она твердо верила и в принципе, как показали дальнейшие события, она не совсем ошибалась, что самодержавие – единственный строй способный сохранить целость Империи. Она знала, что Государь слаб, а потому проповедывала стойкость. Она постоянно твердила ему, что он обязан быть самодержцем не только на словах, но и на деле. В своем стремлении помочь ему и несколько облегчить бремя его двойной роли – Императора и Верховного Главнокомандующего, она приняла деятельное участие в управлении страной и защищая политику «напролом», искренне была убеждена, что защищает интересы России. Она так была проникнута мыслью, что нельзя допустить никакого ослабления самодержавия, что противилась всяким уступкам и побуждала Государя руководствоваться при выборе министров их политическими взглядами больше, чем их уменьем управлять. / Более слабый всегда подчиняется более сильному, и Государь подпал под ее влияние. Но в своем жестоком заблуждении Государыня руководствовалась самыми благими намерениями – любовью к мужу и любовью к своей новой родине. Нельзя однако сказать того же про ничтожную кучку беспринципных и себялюбивых авантюристов, которые в свою очередь влияли на Ее Величество, пользуясь ею как бессознательным орудием для достижения своих корыстных целей и для удовлетворения собственных честолюбивых замыслов. Когда она давала советы Государю, взоры ее были обращены на Распутина, а так как здоровье ее было подорвано чрезмерным напряжением во время войны, боязнью за сына и непосильной работой в госпитале, она заболела неврастенией и еще более подпала под его пагубное влияние»150150
  Бьюкенен Д. У. Моя миссия в России. Воспоминания дипломата. Т. II. Пер. с анг. Д. Я. Блох. Берлин, изд. Обелиск, 1924, стр. 26—27.


[Закрыть].

20 января 1916 г. Председателем Совета министров вместо И. Л. Горемыкина был назначен шестидесятивосьмилетний Б. В. Штюрмер «старикашка на веревочке» – так определил его сам «старец». (Именно из-за назначения председателем Штюрмера Хвостов решил расквитаться с Распутиным, т.к. ранее предполагалось занятие этой должности А. Н. Хвостовым). Династия старательно меняла «шило на мыло», и это видели все. Несмотря на то, что на фронтах положение стабилизировалось, внутри страны ситуация ухудшилась из-за нехватки товаров первой необходимости и общего стремления к полному изменению политического мироустройства страны, ликвидации болота под названием царизм.

В свою очередь семья наглядно демонстрировала духовную состоятельную поддержку свыше – умение правильно расставить все по своим местам, найти нужный ориентир действий. Вместо того чтобы на высшие должности назначать ответственных, знающих дело людей, семья подбирала удобных для себя приспешников и, мало того, от непрекращающихся интригах в верхах смена должностных лиц стала происходить чрезвычайно быстро. Все делалось, как казалось, для самого главного – охрана имиджа семьи, в общем и целом, чем обычно и занималась вся Романовская династия. Распутин, Горемыкин последние ее представители в нарицательном смысле, Штюрмер поставил точку в явном и психологическом предательстве своего народа, а добивавшийся победы в войне царь, прежде всего, искал славы себе, для чего не жалел многих человеческих жизней, бессмысленно оставленных на полях сражений.

«Царь Николай II царствовал, был Верховным главнокомандующим, но государством не правил, армией не командовал, быть Самодержцем не умел. Он был бесполезен, безволен и полностью погружен в себя. Он держался за трон, но удержать его не мог и стал пешкой в руках своей истеричной жены. Она правила государством, а ею правил Григорий Ефимович Распутин. Распутин внушал, Царица приказывала, Царь слушался»151151
  Врангель Н. Е. Воспоминания: От крепостного права до большевиков. Вступит. ст., коммент. и подгот. текста А. Зейде. Москва, Новое литературное обозрение, 2003, стр. 342—343.


[Закрыть] – по выражению Н. Врангеля, отца будущего белого генерала П. Врангеля. Отправленный в отставку в августе 1916 г. министр иностранных дел С. Д. Сазонов резюмировал: «Император царствует, но управляет императрица… Под указку Распутина»152152
  Палеолог Ж. М. Распутин. Воспоминания. Пер. с фр. Ф. Ге. Предис. П. С. Когана. Москва, Девятое января, 1923, стр. 85.


[Закрыть].

Пусть они не совсем правы в видении положения вещей, но факт остается неизменным – влияние мистических сил в управление страной, как и всегда, было сильным, с разницей лишь, что теперь это влияние было очевидным. С августа 1915 г. по декабрь 1916 г. ни один министр не был назначен на свою должность без согласия на то Распутина (за исключения министра внутренних дел А. Н. Хвостова).

P.S.: Бог демонстрирует наглядностью, только надо уметь увидеть. В символическом переносе в лице больного цасаревича гемофилией женской болезнью, матриархальностью, была больна страна, которую, в свою очередь, стремились излечить той же матриархальностью в образе распутинщины, – страна ввергалась в глубокий матриархат, закостенелый монастырь, излечивания аскетическим путем, когда болезнь-порок побеждается болезнью-пороком: небольшая прививка – противостояние-аскетизм, где собственная сила перебарывает в себе заразу – иммунитет-просвятление. То есть, с одной стороны, Распутин явил собой образ спасителя, с другой, предстал болезнью-пороком, при посредстве которого страна должна была приобрести силу иммунитета. Другими словами, в замкнутом пространстве порок есть спасение, спасение есть порок.

7 июля 1916 г. Министром внутренних дел был назначен А. Н. Хвостов. Товарищ министра внутренних дел при Столыпине, а затем госсекретарь С. Е. Крыжановский характеризовал нового министра: «Это был человек неглупый, талантливый и ловкий, но какой-то неистовый, почти первобытный по инстинктам и вдобавок совершенно аморальный, способный ради личных выгод и целей на какие угодно поступки»153153
  Аврех А. Я. Царизм накануне свержения. Москва, Наука, 1989, стр. 109.


[Закрыть]. В бытность свою губернатором Хвостов получил прозвище Соловей-разбойник. Посвист этого одиннадцатипудового «соловья», раздававшийся в Вологодской и Нижегородской губерниях с 1906 по 1912 гг. был так громок и выразителен, что уже тогда его имя стало нарицательным как символ крайней одиозности и низкопробности. Став депутатом 4-й Думы он возглавил фракцию крайне правых, своей конечной целью планировал пост председателя Совета министров. Уже позже в 1916 г., после отставки с поста министра внутренних дел Хвостов в связи с неудавшейся попыткой убрать Распутина говорил про себя: «Вы знаете меня: я человек без задерживающих центров. Я люблю эту игру и для меня было бы все равно, что рюмку водки выпить, что арестовать Распутина и выслать его на родину»154154
  Архив русской революции издаваемый И. В. Гессеном. Т. XII. Берлин, 1923, стр. 81.


[Закрыть]. Еще более красочно он рекомендовал себя А. Спиридоновичу: «Я ведь человек без сдерживающих центров. Мне ведь решительно все равно, ехать ли с Гришкой в публичный дом или его с буфера под поезд сбросить». Даже прошедший огонь и воду генерал был потрясен: «Я не верил ни своим глазам, ни своим ушам. Казалось, что этот упитанный, розовый с задорными веселыми глазами толстяк был не министр, а какой-то бандит с большой дороги»155155
  Спиридонович А. И. Великая война и Февральская Революция 1914—1917 гг. Минск, Харвест, 2004, стр. 287.


[Закрыть]. Что же касается деловых качеств «веселого толстяка», то тот же Спиридонович указывает, что «Хвостов был невежда и в политике, и в полиции»156156
  Спиридонович А. И. Великая Война и Февральская Революция. 1914—1917 г. г. Книга. 1. Нью Йорк, Всеславянское Издательство, 1960, стр. 220.


[Закрыть].

Департамент полиции возглавил С. Л. Белецкий, уволенный в свое время В. Ф. Джунковским и готовый на все ради возвращения в должность, «примерный муж», а за пределами семьи – устроитель «афинских вечеров». Знавший близко Белецкого по совместной службе Харламов писал о нем как о человеке, который «всегда и со всеми до приторности любезен и вряд ли с кем-либо и когда-либо правдив». Любезность, уступчивость, ловкость были основными его чертами, всегда в хлопотах и постоянной суете. «Доступность и простота в обращении были его любимыми коньками». Свои письма подписывал неизменно «Ваш покорнейший», а иногда и «усерднейший слуга». Белецкий был человеком «несомненно хороших способностей и еще больше трудолюбия». Но эти качества, как «и свою недюжинную энергию», он «к сожалению», направлял не на интересы дела, «сколько на устройство своего служебного благополучия, а так же и на создание себе популярности, причем как в том, так и в другом направлении преуспел немало». Способностей к государственной деятельности у него, однако, не было. По мнению Харламова, Белецкий был «совсем… ничтожным в государственном смысле человеком»157157
  Аврех А. Я. Царизм накануне свержения. Москва, Наука, 1989, стр. 111.


[Закрыть].

В компанию высших полицейских чинов входил некий князь М. М. Андроников, нигде не служивший и не имеющий никакого состояния, но, тем не менее, живущий на самую широкую ногу, был вхож в самые высокие «сферы» вплоть до Царского Села. Министры, сановники, придворные стремились быть с ним в дружбе. И этому нисколько не мешало исключительно скандальная репутация князя, о которой все высокопоставленные знакомые были отлично осведомлены. Все знали, что Андроников – величайший интриган и опасный сплетник с порочной личной жизнью (свою спальню князь разделил на 2 половины: в первой была молельня, во второй он предавался утехам с молодыми людьми – офицерами и штатскими). Сам себя Андроников называл «адъютантом Господа Бога», «человеком в полном смысле», «гражданином, желающим как можно больше принести пользы своему отечеству»158158
  Спиридонович А. И. Великая Война и Февральская Революция. 1914—1917 г. г. Книга. 1. Нью Йорк, Всеславянское Издательство, 1960, стр. 217.


[Закрыть]. Проведя с царицей аудиенцию, он привел ее в восторг. После старика Горемыкина в премьеры ненадолго был поставлен старик Б. Штюрмер. Коллеги-министры презирали его за бесчестность, неумение руководить и даже председательствовать.

Назначение Штюрмера «было ошеломляющим, видимо, для всех и лично для меня событием» – показывал министр земледелия А. Н. Наумов. «Он представлял из себя какой-то ходячий церемониал: ни один мускул не движется… Говоришь ему что-нибудь – и будто видишь перед собой какой-то футляр»159159
  Падение царского режима. Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного Правительства. Редакция П. Е. Щеголева. Т. I. Ленинград, Госиздат, 1924, стр. 332, 414.


[Закрыть]. В своих воспоминаниях Наумов пишет: 19 января 1916 г. «откуда-то из присутственных недр Мариинскаго Дворца, до нас докатился невероятный слух о назначении на место Горемыкина… Штюрмера. Мы были так ошеломлены подобной, показавшимся нам совершенно несуразной новостью, что отмахнулись от нея, как от какого-то страшнаго кошмара, и разошлись по домам, будучи уверены в полнейшей вздорности распущеннаго досужими озорниками „дикого“ слуха»160160
  Наумов А. Н. Из уцелевших воспоминаний 1869—1917. В 2-х книгах. Книга 2. Нью-Йорк, изд. А. К. Наумовой и О. Л. Кусевицкой, 1955, стр. 427.


[Закрыть]. Когда же на другой день появился указ о назначении, «ужас и отчаянье завладели всем моим существом – ужас за царский престол и отчаяние за предстоящее мне сотрудничество с лицом, которому я при встрече неохотно подавал руку. / Должен сознаться, что при этом назначении у меня впервые возник настоящий жуткий страх за целостность российского престола и за спокойствие страны»161161
  Там же, стр. 427.


[Закрыть]. В качестве председателя «Штюрмер производил впечатление напыщенного манекена, не способнаго ни на что реагировать»162162
  Там же, стр. 429.


[Закрыть]. Как уверял Волконский, он был настоящим рамоликом (слабоумным), ничего не удерживавшим в голове. Кроме этого, его немецкая фамилия только раздражала общество.

В августе 1916 г. на секретаря В. Штюрмера И. Ф. Манасевича-Мануйлова поступила жалоба, в которой говорилось, что он шантажирует банк, требуя 25 тыс. рублей. Манасевич был пойман с поличным. Арест вызвал шок у царицы, Распутина и Штюрмера. Ценою увольнения двух министров юстиции, не согласившимися освободить арестованного, Манасевич был освобожден (только после убийства Распутина он вновь предстал перед судом и понес наказание). После этого случая «старец» понял, что ему нужна «своя юстиция». Однако претендент в министры юстиции сенатор Добровольский оказался таким низкопробным субъектом, что даже Распутин запротестовал, заявив, что такая «юстиция» неприемлема. Последним крупным «вкладом» Г. Распутина в очередную реконструкцию Совета министров было назначение министром внутренних дел А. Д. Протопопова, человека, помешанного на спиритических сеансах и лишенных всяких моральных устоев. Баловень судьбы и любимец оппозиции, во время службы в конногвардейском полку прославился участием в самых постыдных оргиях, кутежах пустил на ветер большое состояние. Ни впавший в маразм Горемыкин, ни Штюрмер, ни будущие премьеры, никто не вызвал у депутатов такой ненависти, как вчерашний их коллега и только потому, что «Протопопов сделал вольт от прогрессивного политического деятеля в этот лагерь, и не по убеждениям своим, а из соображений политической карьеры и внешнего благополучия, сделал не только вольт, но совершил его таким нечистым путем, через темных посредников, через Бадмаева, Распутина, Вырубову и т.д.»163163
  Падение царского режима. Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного Правительства. Редакция П. Е. Щеголева. Т. IV. Москва – Ленинград, Госиздат, 1926, стр. 289.


[Закрыть] – из показаний А. И. Гучкова. Родной брат писал про него в своем дневнике: «Мелкий, дрянненький человек… Целыми днями таскается по высокопоставленным лицам»164164
  Аврех А. Я. Царизм накануне свержения. Москва, Наука, 1989, стр. 135.


[Закрыть].

Н. П. Харламов, встречавшийся с Протопоповым по служебным делам и на завтраках генерала Богдановича, хозяина одного из самых реакционных салонов, отмечал у него «отличительной чертой была чрезвычайная любезность… доходившая иногда до приторности… Очень суетлив как в движениях, так и в своих разговорах». Словоохотливость Протопопова была так велика, что «разговор с ним редко носил характер диалога». Подчас он высказывал не глупые мысли, «но в общем все, что он говорил, было весьма сумбурно и производило общее впечатление… какого-то недержания речи… Особенно охотно Протопопов говорил на политические темы, причем с необычайной легкостью разрешал самые сложные государственные вопросы»165165
  Там же, стр. 141.


[Закрыть]. Протопопов быстро сделался главным объектом борьбы между Думой и «общественностью» с одной стороны, двором вместе с Распутиным – с другой. Даже для Совета министров Протопопов стал совершенно неприемлемым. Более того, от него отвернулся даже Совет объединенного дворянства. Симбирское дворянство решило исключить его (предводителя дворянства) из своих рядов. В Ставке говорили: «У Протопопова всё есть: великолепное общественное положение, незапятнанная репутация, огромное богатство – более 300 тысяч годового дохода, недостает одного – виселицы, – захотел ее добиться»166166
  Шавельский Г. И. Воспоминания последнего протопресвитера Русской Армии и Флота. Москва, Вече, 2019, стр. 268.


[Закрыть].

После смерти Распутина позиции Протопопова еще больше окрепли, по сути, он занял место прежнего фаворита. Во время своего ареста в разгар февральских событий 1917 г. он не нашел ничего лучшего, как заявить, что умышленно скверно выполнял свои должностные обязанности, чтобы скорее вызвать революцию.

Известно, что у Протопопова в последние предреволюционные месяцы наблюдалась болезненная эйфория, обусловленная третичным сифилисом, поражающим внутренние органы и нервную систему. Это психическое заболевание полностью притупляет чувство реальной опасности. Поэтому нетрудно понять, что успех февральской революции обусловлен в первую очередь общим развратным состоянием общества, и особенно чиновничества и интеллигенции.

Находившись на посту Министра внутренних дел А. Н. Хвостов не пожелал исполнить настоятельные просьбы императрицы по прекращению дела и освобождения военного министра В. А. Сухомлинского, арестованного главным виновником плохого снабжения русской армии, и поймал с поличным взяточника и шантажиста Манасевича, входившего в распутинский кружок. После всего этого 16 сентября Хвостов был уволен. С падением Хвостова поторопились избавиться и от подозрительного Белецкого, решив было отправить его генерал-губернатором в провинцию. Но Белецкий выступил в свою защиту на страницах газет, повествуя все подробности интриг министра и свою непричастность к делу. «Сенсация была полная, так как публике преподносился весь скандал с организацией предполагавшегося убийства, как занятный бульварный роман… Толпа ликовала»167167
  Спиридонович А. И. Великая война и Февральская Революция 1914—1917 гг. Минск, Харвест, 2004, стр. 298.


[Закрыть].

Общее недовольство проводимой политикой и войной обозначились обличительными речами в Государственной думе. Вот некоторые из них. С. И. Шидловский от группы прогрессивных националистов, 1 ноября 1916 г. в Думе: «Недоверие к власти смелось чувством близким к негодованию. Население не верит, чтобы могло быть неясным правительству то, что ясно для него самого. Население ищет объяснений таких действий, которыя, создавая внутренния затруднения, служат в пользу врага (голоса слева: верно), и, не находя их, готово верить самым чудовищным слухам. Такое состояние умов уже само по себе представляет чрезвычайную опасность. В столь остро ныне стоящем продовольственном вопросе правительственная власть проявила обычныя свои свойства – величайшую непредусмотрительность, непонимание вызванных войной коренных изменений в порядке снабжения населения предметами первой необходимости, отсутствия единства в деятельности различных органов государственной власти, доходящее до открытой борьбы между ними, и стремление действовать не в единении с общественными и профессиональными организациями, а прямо и нередко предвзято против них… Печать взята в тиски. Цензура давно перестала быть военной и занимается охраной несуществующаго престижа власти (голоса слева: браво), и под этим предлогом изъемлет из обсуждения важнейшие вопросы»168168
  Государственная Дума. Четвертый созыв. Стенографические отчеты 1916 г. Сессия пятая. Заседания 1—25 (с 1 ноября 1916 г. по 25 февраля 1917 г.) Петроград, тип. Государственная, 1917, стр. 11.


[Закрыть].

А. Ф. Керенский от Саратовской губернии, 4 ноября 1916 г. в Думе: «Господа. Мы говорим сегодня о цензуре, которая действует под флагом военной цензуры. А вот в Москве военной цензурой был объявлен следующий циркуляр: „Воспрещается писать о старце Распутине, о старце, о старцах вообще“. О старце, о старцах вообще – это что означает, гг.?! О каких старцах военныя власти запрещают во время войны говорить стране? Какие такие старцы и что за Григорий Распутин, котораго охраняет военная цензура, т.е. цензура, которая должна защищать страну от враждебных ей течений, скрывать то, чего не должен знать враг в интересах безопасности армии? Значит, есть такой старец, о котором страна не должна знать потому, что если страна узнает, то будет возмущение и негодование ….»169169
  Там же, стр. 179.


[Закрыть]

Керенский, 19 ноября 1916 г. в Думе: «Я, гг., считаю своим долгом крикнуть стране, что … …. нам не дают говорить при этом новом кабинете, наши речи не появляются в печати, нам остается только одно, сказать, что мы молчим потому, что нам затыкают горло, потому что над страной издеваются … ….. и не хотят дать народу прав…»170170
  Там же, стр. 241.


[Закрыть]

В. М. Пуришкевич от Курской губернии, 19 ноября 1916 г. в Думе: «Что сейчас, гг., составляет главный бич русской общественной и государственной жизни? Четыре положения: безсмысленная цензура того, что цензуровать не должно – это первое; ложь и паралич власти – второе; опасные симптомы торжества германофильских течений среди органов правительственной власти – третье, и в связи с этим полная неизвестность за завтрашний день – правительственныя новеллы, которыя создаются и пекутся изо дня в день»171171
  Там же, стр. 270.


[Закрыть].

Император и правительство мало обращало внимание на выпады в их адрес недовольных членов Государственной думы. Между тем, одолевший А. Н. Хвостова Распутин стал еще активнее слать бесконечные записки министрам, банкирам, различным влиятельным лицам, влиять на назначения, повышения, помилования, отсрочки, освобождения, субсидии и даже вмешиваться в политику.

Русское общество само негласно, как своего рода пример веры и православия, поставило Распутина своим повелителем, и ошеломилось дикой картины православной святости (…но в закостенении мозгов так и оставшееся не отождествленным с первоисточником этой «святости»). Товарищ министра внутренних дел при Столыпине, а позже член Государственного совета В. Гурко имел убеждение: «Не подлежит сомнению, что если бы та среда, из которой черпались высшие должностные лица, не выделила такого множества людей, готовых ради карьеры на любую подлость, вплоть до искательства у пьяного безграмотного мужичонки покровительства, Распутин никогда бы не приобрел такого значения, которого, увы, он достиг»172172
  Гурко В. И. Царь и царица. Париж, книгоизд. Возрождение, La Renaissance, 1927, стр. 99.


[Закрыть]. Председатель IV Думы М. Родзянка утверждал: «Если бы высшие слои русского общества дружно сплотились и верховная власть встретила серьезное, упорное сопротивление ненормальному положению вещей, если бы верховная власть увидела ясно, что мнение о Распутине одинаковое у всех, что ей не на кого опираться, – то от Распутина и его клики не осталось бы и следа»173173
  Родзянко М. В. Крушение империи. Издание 2. Ленинград, Прибой, 1929, стр. 21.


[Закрыть]. Но трагедия русского общества была именно в том, что все оно было пропитано мирскими пороками – лицемерием, карьеризмом, сребролюбием, похотями тела, превозношением и т.д., все то, что всегда достаточно сильно существовало в России, но лишь теперь взболтанными думцами оказалось перед лицом всех очевидным.

Варьируя между интересами царской четы и Думой, а также внутриминистерские интриги, привели к тому, что смена должностных лиц закружилась в водовороте интересов. «Министерская чехарда» привела к тому, что за год, с осени 1915 г. по осень 1916 г., сменилось пять министров внутренних дел: Щербаков, А. Хвостов, Макаров, Хвостов-старший, Протопопов. Три военных министра: Поливанов, Шуваев, Беляев. Четыре министра земледелия: Кривошеин, Наумов, Б. Бобринский, Риттих. Как следствие, в стране появилась властная разруха, когда никто ни за что не отвечает, и каждый старается свалить ответственность на другого. И вот царица и Распутин уже предчувствуют надвигающуюся грозную опасность – победоносная война не спасает положение. Жертв слишком много, а в результате опять прежнее «наплевательское» отношение к простому мужику и во всем для всех будет повинна именно царская семья и лично Николай II. Только срочное прекращение войны может несколько смягчить положение неудовольствия масс.

«Идет война, нашего брата, солдата, не жалеют, убивают нас тысячами, а кругом во всем беспорядок, благодаря неумению и нерадению министров и генералов, которые над нами распоряжаются и которых ставит царь»174174
  Там же, стр. 201.


[Закрыть] – писал Председатель Государственной думы М Родзянка. Уже летом 1916 г. произошла встреча в Швейцарии Протопопова с неким Вартбургом, сотрудником германского посольства. Речь шла о возможности заключения сепаратного мира. Слухи о настроениях царицы сразу просочились в общество, после чего имидж Александры Фёдоровны стал еще стремительнее падать. В Распутине же «все видели… пагубнаго советника при Дворе, на него возлагали ответственность за все бедствия, от которых страдала страна. Его обвиняли во всех пороках и всяческих излишествах, из него делали чудовищное и отвратительное, почти сказочное существо, способное на все низости и мерзости. Для многих он был порождением дьявола, Антихристом, пришествие котораго должно было положить начало самым страшным бедствиям»175175
  Жильяр П. Император Николай II и его семья. (Петергоф, сент. 1905 – Екатеринбург, май 1918 г.): По личным воспоминаниям П. Жильяра. Предисл. С. Д. Сазонова. Вена, Русь, 1921, стр. 170.


[Закрыть], – но таковым он и был, отражением истинно православного лица своего народа. «Страна ждала своего избавления и страстно желала, чтобы кто нибудь освободил ее от человека, котораго она считала злым гением России»176176
  Там же, стр. 174.


[Закрыть], – страна жила стремлением избавления самой от себя. А распространенные среди населения столицы наркотики, кокаин и морфий, особенно германский кокаин, который она поставляла в большом количестве, и особенно среди интеллигенции и матросов, – зависимого одурманивания, отражением мистического одурманивания страны, – приближали желанное для всех время «просветления разума», «освобождения», «эйфории нирваны» – наркотической, физической и духовной свободы, или внедрение в действие еще более сильного наркотика – абсолютного мистицизма, все более возвеличивающихся идей марксизма. Для уверенного действия наркотика немцы распространяли среди населения панические настроения. «Немцы льстили себя мыслью, что он [Трепов] лишь предвестник серьезной смуты, и удвоили усилия, сея повсюду недоверия и стараясь окончательно опорочить Двор в газах народа¹… Я не думаю, чтобы Распутин был, в полном смысле слова, агентом на содержании у Германии, но он был, конечно, страшным орудием в руках немецкой главной квартиры. Последняя была весьма заинтересована в сохранении жизни столь ценнаго пособника и окружила его шпионами, которые в тоже время были его телохранителями. Немцы нашли в нем замечательное действительное средство, чтобы опорочить Двор, и они широко его использовали²»177177
  Жильяр П. Император Николай II и его семья. (Петергоф, сент. 1905 – Екатеринбург, май 1918 г.): По личным воспоминаниям П. Жильяра. Предисл. С. Д. Сазонова. Вена, Русь, 1921, стр. 1 – 171, 2 – 174.


[Закрыть].