Текст книги "Зов черного сердца"

«Проснись! – мысленно умолял Антип. – Открой глаза, и тогда я точно не смогу!»

Брат оставался глух к его мольбам, грудь его вздымалась и опускалась, на губах играла полуулыбка, бледное лицо почти светилось в темноте, хоть икону пиши, какая красота.

Когда нож вошел в грудину Луки, глаза его распахнулись, переполненные небесной лазурью и родниковой прозрачностью слез. Он успел схватить Антипа за руку и не разжимал хватки, пока не испустил дух.

Антип рвался, кричал, рыдал и просил прощения, но в застывшем взгляде его брата не было уже жизни.

– Глаза! – прокаркал голос. – Вырежи ему глаза и язык.

Спорить не имело смысла, он понимал отчетливо, что теперь стал рабом демона, заставившего его убить последнего родного человека. Он все выполнил, и тогда говоривший вышел к нему сам.

Сперва из темноты проступило бледное пятно, в котором распознать человеческое тело получилось не сразу. Тот, кто шел к Антипу, оказался худ до того, что каждая кость была видна на просвет, руки и ноги его в местах сочленений оказались вывернуты в обратную сторону, отчего он хромал, движения были ломаными, неестественными.

Антип замер, скованный ужасом, еще не зная, что его ждет совсем скоро. Ведь когда неизвестный явил себя полностью, оказалось, что голова у него не человеческая, а птичья. Черные перья почти полностью из нее выпали, а те, что еще оставались, торчали в беспорядке.

Чудовище медленно приближалось к нему, Антип же, наоборот, отползал, сжимая в окровавленной руке глаза и язык Луки.

– Ко мне! – велел голос, и он тут же подчинился.

Вытянулся струной, пошел. Не дойдя одного шага, потянулся к демону. Пальцы разжались один за одним, точно раскрылся диковинный цветок в сердце которого лежали куски плоти.

Демон склонил безобразную голову, моргнул круглым отполированным глазом и ловко подхватил клювом угощение, согнув при этом изуродованную спину в подобии поклона и расставив в стороны похожие на сухие ветки руки, отчего лопатки вздыбились двумя острыми пиками.

Когда трапеза была окончена, чудовище выпрямилось во весь свой немалый рост, перья на голове больше не топорщились, лоснились черной с синим отливом волной. Будто и плечи стали шире, а вывернутые до того суставы с противным хрустом встали на место.

– Не смотри! – велел он Антипу.

Тот и рад отвернуться, да увиденного с лихвой хватит до конца его окаянных дней.

Едва забрезжил рассвет, как демон начал искать себе укрытие, успев дать своему новому прислужнику наказ. Антипу следовало вновь заселить монастырь. На робкие возражения, мол, во всей округе не найдется достаточно народу для такого, монстр ответил:

– Пойди в поле, где гниют трупы твоих бывших братьев, налови воронят, слетевшихся на пир. До вечера держи их в силках, после расскажу, как тебе действовать.

Вечера Антип дожидаться не стал, в поле тоже не пошел, припустил за ворота, туда, где можно было спрятаться от урода проклятого.

…Они нагнали его почти сразу. Стая воронов сперва кружила высоко в небе, оглашая округу скрежещущими голосами, предупреждали, как он позже догадался, а уж после начали падать, целя крепкими клювами в темя.

Антип отбивался, пока мог, пока не обессилил и не закричал, глядя в небо:

– Я твой! Забирай!

– Ты давно мой, только сам того не знал, – было ему ответом.

На вечерней зорьке в силках смирно сидели тринадцать воронят, ровно столько пришло молодых крепких ребят уже на зорьке утренней к стенам монастыря, сообщив, что готовы нести службу.

Демон снова вышел к Антипу с наступлением темноты, когда новые братья разбрелись по кельям, вынес знакомый ларец, открыл. Подложка из бархата оказалась целой, точно и не рвал он ее в исступлении. На подложке все так же находилась лапка, перья покоились тут же.

Острым когтем демон поддел из-под одежды Антипа веревочку, на которой висел крестик, рассек ее коротким движением. Сам взял лапку и повесил ее Антипу на шею, покорно склонившему голову перед хозяином, свершая новое крещение.

С тех самых пор он больше не марал своих рук кровью, ему на подмогу всегда приходили его «воронята», так прозвал Антип своих сподвижников, подчинявшихся не то что его слову, даже мысли.

Новый хозяин свое слово сдержал.

Демон велел сохранить монастырь. Со временем даже удалось вернуть первоначальное убранство храму, пострадавшее от прежнего настоятеля. Нельзя было, чтобы люди прознали о том, что творится за высокими стенами. Пусть, как и прежде, думают о божьем доме, и никогда им не догадаться, кому теперь молиться ходят, ведь знак демона скверной своей скрыт от посторонних. Антип самолично углем иконы с оборотной стороны поганил, господина своего прославляя.

– Хватит, – сказал пацан, отстраняясь, – не могу больше.

– Я увидел достаточно, спасибо. – Жора поднялся размять затекшие ноги. По ощущениям, он пробыл в видении дольше, чем в прошлый раз, но вокруг все еще плескалась ночь.

– В другой раз я уже ничего тебе не покажу. – Пацан хоть и был духом, избавиться от привычек никак не мог, поэтому, наверное, устало опустился на землю, спрятав лицо в ладонях. – Не знаю, как все здесь устроено, только я чувствую, что сил у меня не хватит уже. Помню, на прошлой неделе… когда-то очень давно, видимо, смотрел ужастик один, там так призраки в таких уродов превращались через какое-то время, что уже и намека на них прежних не оставалось. Меня тоже такое ждет?

– Нет. – Жоре очень хотелось его обнять. Необъяснимое чувство нежности разливалось у него внутри, его тянуло к пацану, как к кому-то настолько близкому, что ближе просто не может быть. И чем сильнее тянуло, тем яростнее вгрызалась в виски боль, заставляя перестать думать, догадываться, вспоминать. – Ты ни в кого не превратишься, обещаю.

– Я тебе не верю, – уже привычно хмыкнул пацан, – но все равно спасибо. Может, придешь еще как-нибудь? Просто поболтаем.

– Обязательно. Ты береги себя, слышишь!

– Раньше надо было такие советы давать. Ты мне не батя, понял!

Агрессия в очередной раз захватывала пацана. Хорошо, что призраки в реальной жизни и в кино не похожи. С такой злобой он давно начал бы убивать.

Лена опять не спала, все так же ждала его на кухне, и когда Жора вошел, бросила на него вопрошающий взгляд. Он покачал головой. Она разрыдалась.

– Где он может быть? – Вопрос ее требовал немедленного и однозначного ответа, чего Жора дать не мог, и его большое сердце разрывалось на мелкие клочки. – Миша домашний мальчик, он никакой не преступник. Как тому следователю только в голову пришло подобное?!

Он бы ответил, рассказал бы о жестоком убийце с лицом ангела, жившем сотни, а может и тысячи лет назад в монастыре, и боялся, что тот убийца вернулся, дабы завершить начатое сотни или даже тысячи лет назад.

Глава 7

Идея все же навестить секту пришла в голову Инге за завтраком.

– Подобные организации не могут держаться на одном единственном человеке, – говорила она, наливая Кольцову утром чай и выставляя на стол тарелку с исходящей паром овсянкой. – Убитый пастырь, скорее всего, был кем-то вроде лица их проекта, ему быстро найдут замену. И не смотри на меня так, каша по утрам полезна.

– Дело не в каше, – берясь за ложку, ответил он. – Меня пугает твоя осведомленность о внутреннем устройстве сект. Откуда информация?

– Из леса, вестимо! Ешь давай, остынет.

– Ты не ответила. – Кольцов напрягся. Их отношения еще не перешли в ту стадию, когда они могли бы предъявлять друг другу претензии, но ему уже не нравилось, что у его женщины могут быть от него опасные секреты.

– Не будь таким серьезным, товарищ майор, – подмигнула Инга. – Пока ты спал, я заглянула на их сайт и посмотрела расписание проповедей. Там даже некролога по прошлому пастырю нет. Ну еще бы, они же верят в перерождение души в новом теле, следовательно, он не умер и, возможно, усталая акушерка уже хлопает по попке младенчика с его глазами.

– Овсянка очень вкусная, – Кольцов набил полный рот, отчего едва мог говорить. Ему было очень стыдно за свое поведение, но для искренних извинений необходимо немного успокоиться, а сразу после принять простую истину, что рядом с ним теперь не только красивая, но и умная женщина.

– Я знаю. – Инга подперла подбородок кулаком, наблюдая за тем, как он ест. – Не трать время на извинения, я не обиделась, – добавила она, отчего Кольцов едва не поперхнулся.

«Ведьма и есть!» – подумал он про себя, не решаясь произнести вслух.

Закончив с завтраком, он попросил Ингу показать ему сайт секты. Особенно его внимание привлек раздел с фотографиями, ведь уже на первом фото оказалось знакомое лицо.

Иван. Первая жертва маньяка.

Увы, других снимков с ним не нашлось, как Кольцов ни искал. Даты, когда проводилась съемка, также не оказалось, и ему оставалось только гадать, как давно она проходила.

Инга предположила наличие связи между убитыми по их якобы способностям, но что если на самом деле их связывала именно секта?

От мелькания лиц вскоре зарябило в глазах, и он оставил бы это занятие, если не узнал бы еще кое-кого. К сожалению, запечатленный человек стоял полубоком, само изображение оказалось слегка смазанным, скорее всего его засняли в движении. И все же Тимофей был почти уверен, что не ошибся. Более того, теперь становились понятны многие странности в поведении того человека.

Кольцов чувствовал, что разгадка где-то близко, но добраться до нее все же не так просто. Вряд ли она лежит на поверхности и только и ждет, чтобы ее скорее нашли.

Поражает наглость убийцы. Он не пытается заметать следы, наоборот, устраивает целое шоу, в рамках провинции обретающее масштабы грандиозного события. Происходило бы нечто похожее в мегаполисе, дело могло бы пройти почти незамеченным, там и пострашнее случаи бывают.

Значит ли это, что убийце нужен именно этот городок, или что более невероятно, тот храм, где обнаружили первые два трупа, для осуществления его задумки? И в чем состоит задумка?

Если так, почему он решил нарушить собственные планы и перенести одно из убийств в другое место, не озаботившись нужными декорациями?

Кольцов услышал звук льющейся воды в ванной, Инга пошла в душ. У него было немного времени, чтобы проверить некоторые свои догадки. То, что убийства носят ритуальный характер, не вызывает никаких сомнений. Можно ли назвать их жертвоприношениями? С определенными допущениями, скидками на расшатанную психику преступника возможно и такое.

У дома культуры тоже имелся сайт. Кольцов не был ханжой и консервативных взглядов старался избегать, но ввиду возраста и профессии к таким благам, как Интернет, относился все же с некоторой долей скепсиса. Но и ему приходилось признать, что главное изобретение человечества за весь двадцатый век сильно облегчало жизнь даже такому ретрограду, как он.

Первое, что он сделал, открыл электронные карты и проверил расстояние от стройки до ДК. Оно составило чуть более километра. А на что, собственно, он рассчитывал, что на мониторе вспыхнут адским пламенем цифры «666»?

Если честно, на что-то подобное и рассчитывал. Тогда можно было бы поискать подозреваемого среди религиозных фанатиков или других радикально настроенных групп. Правда, сначала пришлось бы найти сами эти группы. Кроме набившей уже оскомину секты вряд ли обнаружится что-то серьезное.

Следующим шагом стало изучение сайта клуба. Кольцов планировал просмотреть схему здания на предмет запасных дверей, черных входов, замурованных окон и лазов. Особенно его интересовало крыло, в котором проходили так называемые собрания единомышленников.

Здесь его ждала неудача. Никаких иных способов пробраться в здание незамеченным, кроме тех, о которых он уже знал, не обнаружилось. Как ни крути, но пройти незамеченным мимо охранника не получилось бы. Вариант с подкупом отметался, мужик раскололся бы при допросе.

Он бы закрыл вкладку с сайтом, тем более звук воды резко оборвался, зашумел фен, но увидел короткое упоминание и стал читать.

Почему он вообще стеснялся Ингиного присутствия, сам не понимал, не порно же смотрит, в конце концов, а вот поглядишь ты, шифруется.

Информация, на первый взгляд бесполезная, заиграла новыми красками ввиду открывающихся фактов. Здание клуба не всегда являлось таковым, и аж до начала двадцатого века его занимало церковно-приходское училище для мальчиков. Во время Первой мировой войны его передали под госпиталь для раненых, да так и не вернули больше церкви, перепрофилировав в земскую больницу. Училище и монастырь составляли единую систему: в одном готовили кадры для другого.

Идея попытаться вычислить виновного среди фанатиков и сатанистов постепенно обрастала смыслом, пусть и оставалась все еще довольно призрачной и зыбкой.

– Я поеду с тобой, – твердо заявила Инга, когда Кольцов пересказал ей свои умозаключения. – Ты сам сказал, мне нельзя быть одной. Мешать не буду, просто постою рядом, пока ты доблестно разоблачаешь преступников.

– Полагаю, спорить бесполезно?

– Правильно полагаешь, – Инга наклонилась и чмокнула его в щеку. – Нашел что-то интересное?

Она кивнула на монитор, где все еще оставалась открытой страница сайта клуба, но ответить Кольцов не успел, в дверь настойчиво позвонили.

Инга не сомневалась, она все сделала правильно. Даже скоропалительный переезд, по сути, не являлся тем, чем выглядел со стороны. И вообще у нее складывалось удивительное впечатление, будто они с Тимофеем уже очень давно вместе, им даже период притирки не понадобится. Она была безоговорочно счастлива, впервые в жизни не боясь, что это счастье может кто-то отнять или она сама неожиданно проснется, поняв, что все случившееся всего лишь сон.

Даже страшные картинки возможного будущего перестали ей докучать. Все изменилось.

Теперь уже точно навсегда!

Приглушенные голоса раздавались от входной двери. Почему Тимофей не приглашает гостя? Инга уже хотела выйти и поздороваться, когда услышала женский выкрик с истеричными нотками:

– Кто там у тебя? Отвечай, Тимоша, кого ты притащил в дом?

В простом и коротком «Тимоша» запечатлелась целая жизнь с ее теплыми пастельными тонами быта и яркими охристыми вспышками страсти. Женщина, назвавшая грозного майора Кольцова Тимошей, не просто так сделала это, тем самым она заявляла права на то, что считает своим.

Инга почувствовала, как внутри обрывается казавшаяся прочной нить, увидела, как сама она летит с высоты, разбиваясь о холодный асфальт.

Будущее, которого она так боялась, вернулось.

Теперь уже неотвратимо!

Она не понимала, за что браться, зачем-то начала отмывать чашку со следами помады. Бросила, понимая, что не успеет и только будет выглядеть глупо. Хотела незаметно проскользнуть в комнату, взять чемодан, благо не все вещи успела разобрать. Снова передумала.

А что дальше?

Нет, не после того, как ей все же удастся забрать свои пожитки и уйти, не смея поднять взгляда на ту, которой он разрешил называть себя «Тимоша».

Потом?

Спустя бесконечность без него, когда сможет собрать себя по кускам и даже придать себе почти нормальный вид.

Что потом?

Когда он пришлет десяток извиняющихся эсэмэс и оставит на ее телефоне отпечаток сотни непринятых звонков.

Как жить после?

Глупо было влюбляться так быстро и неотвратимо в человека, которого просто видела во сне и, очень вероятно, из того самого сна вытащила. Но ведь если он из ее снов, почему другая теперь называет его «Тимоша» и это Инга оказалась вдруг лишней, а не та другая?

Спор между мужем и женой становился все жарче, и она действительно начинала чувствовать себя лишней; подглядывающей в замочную скважину за влюбленной парочкой любовницей.

– Марина, прекрати, прошу.

– Не собираюсь я прекращать. Почему ты не пускаешь меня?

– Ты не вовремя. Такой ответ устроит?

– Тимоша, ты мой муж, и я могу приходить к тебе, когда захочу!

– Ты понимаешь, насколько абсурдно звучит твое заявление?

– А ты понимаешь, что делаешь мне больно?

Когда на кухню ворвалась, распространяя запах приторного парфюма, невысокая, стройная блондинка, Инга опешила. О чем можно было говорить с той, что отобрала у нее мечту?

Вот она и молчала, чувствуя себя маленькой, беспомощной девочкой. И пусть умом понимала, что бросающая на нее колючие взгляды женщина проигрывала ей по многим показателям, душа все равно захлебывалась в беззвучных рыданиях. Ведь у этой женщины было одно огромное преимущество – она могла звать Кольцова Тимошей.

Он появился следом и посмотрел на Ингу взглядом, которого она так боялась. В его глазах плескалась вина, а, значит, он не собирался ничего менять.

Инга действительно оказалась лишней.

– Извините, – чуть слышно произнесла она. – Оставлю вас.

– Инга! – позвал Кольцов, и она обернулась. – Подожди меня в комнате, не уходи пока, я скоро подойду.

– Милочка, я бы на вашем месте не стала его слушать. Ступайте домой, Тимоша вам перезвонит.

– Я не на собеседование сюда пришла, чтобы мне перезванивали. – Инга все же нашла в себе силы на ответный удар. Не удар даже, легкая пощечина, от которой у торжествующей стороны лишь румянец стал ярче.

– Неслыханное нахальство! Тимоша, ты так и будешь молчать?

– Марина, прекрати этот цирк! – Кольцов переводил беспомощный взгляд с Инги на свою жену, и ей даже стало его жаль.

– Кстати, милочка, мне знакомо ваше лицо. Мы нигде не встречались? – зачирикала женщина, празднуя свою маленькую победу.

– К счастью, нет, – бросила Инга через плечо и закрыла за собой дверь в комнату.

– Хамка! – произнесла женщина сквозь зубы и уже громче добавила: – Ты никогда не умел выбирать себе любовниц, Тимоша.

Инга привалилась спиной к двери, запрокинула голову. Было обидно и горько. Как она могла оказаться в подобной ситуации? За что? Кольцов не сумеет противостоять напору жены, у нее есть очень сильный козырь, и она не задумываясь пустит его в ход. Скорее всего, этот мужчина ей не нужен вовсе, просто сработал инстинкт собственницы, и она выпустила когти, завидев на своей территории соперницу.

Инга не хотела подслушивать, все происходило против ее воли и благодаря тонким стенам. Она слышала каждое слово, каждый упрек и обвинение. В основном ими сыпала женщина, Кольцов же больше молчал, иногда вставляя неуверенные реплики. Захотелось выйти и помочь ему. Инга знала, он не трусит и не проявляет слабость. Наоборот, сейчас он казался ей сильнее, чем в любой из моментов их недолгого знакомства.

А еще почему-то подумалось, что она понимает этого мужчину куда лучше той, что знала его целую вечность и вечность же назад потеряла.

Отругав себя за глупость, Инга вытерла слезы и решительно вышла из комнаты. Она не станет сдаваться – вот еще! Раскисать и плакать можно будет потом, наедине с Кольцовым, которого она никогда в жизни не назовет Тимошей. Придумает другой вариант сокращения имени или кличку дурацкую прицепит, только не Тимоша! В их доме никакого Тимоши не будет!

Она вошла как раз в тот момент, когда рука женщины взлетела для последующей пощечины. Кольцов не успел бы увернуться, и войди она секундой позже, на его щеке уже алела бы пятерня стервозной фурии.

– Ай, мне больно! – завизжала женщина, когда Инга схватила ее за запястье. – Пусти, идиотка, руку сломаешь!

– Милочка, – стараясь копировать визгливые интонации, – послушай меня. Сейчас ты сама расскажешь своему бывшему мужу, как запрещала дочери общаться с ним и почему ты так поступала. Расскажешь о письмах, написанных от лица отца своему ребенку, в которых он говорил, насколько хорошо ему живется без нее.

– Так вот откуда я тебя знаю! – радостно воскликнула женщина: – Ты Инга Перовская из той низкопробной передачки про экстрасенсов. Твой картавый голосок ни с каким другим не спутаешь. Тимоша, как тебя угораздило связаться с шарлатанкой? Ты ведь полицейский, должен разоблачать таких как она!

– Это правда? – Над Кольцовым собирались лиловые тучи, даже Инге сделалось страшно.

– Про шарлатанку?

– Не притворяйся, Марина, ты поняла, о чем я. – Он надвигался на нее с неотвратимостью лавины. Инга уже пожалела, что заговорила. Видения эти пришли к ней еще в самую первую их встречу, только тогда она посчитала некорректным влезать в его личную жизнь. Позже хотела выбрать подходящий момент, но повода никак не находилось.

– Тимоша, она лгунья! Кому ты веришь, мне или ей?

– Марина, лучше признайся сама, я ведь все равно узнаю.

– Да! – Закричала женщина и начала бить Кольцова кулачками в грудь. – Да, я так поступила! А знаешь почему? Потому что я всю жизнь на нее угробила, лучшие годы потратила на пеленки-распашонки и что взамен? Ничего! У нее только папочка свет в окне!

Она осела на табурет. Лицо ее некрасиво кривилось, но глаза оставались сухими.

– Когда придет папа? А папа мне подарит куклу? Мама, почему ты не хочешь, чтобы папочка жил с нами? Тимофей, я устала быть твоей тенью! Устала, понимаешь? Сколько раз я хотела привезти ее к тебе и оставить навсегда. Самой начать жизнь сначала без этого всего!

– Марина, ты чудовище.

– Я мать, Тимоша! Мать! У меня в крови заложено защищать свое дитя.

– Ты должна ее любить, а не только защищать.

Невозможно было представить, какие грозы бушевали тогда в голове и сердце мужчины, сделавшегося похожим на подстреленного медведя, которому охотник тыкал палкой в открытую рану. Но самым страшным была невозможность облегчить его боль. Инга знала, сейчас он никого к себе не подпустит, как тот раненый медведь. Будет рычать, бросаться на любого, кто осмелится приблизиться даже с предложением помощи.

– Закончилась у меня вся любовь, – покачала головой женщина, – пересохла, как ручей в жару. Она ведь все мне наперекор делает. Забрала документы из института, куда я ее с таким трудом пропихнула, чтобы отнести их в школу милиции. Говорит, так будет к тебе ближе. Неблагодарная дрянь!

– Уходи, Марина. Не о чем нам с тобой больше говорить.

– Но, Тимоша, я же тебе все рассказала! – Она не притворялась теперь, ее недоумение было настоящим, Инга это чувствовала. – Ты, что, выбираешь эту?

– Просто уйди.

– Ты еще пожалеешь! Вы оба пожалеете!

Инге стало за нее стыдно, будто она сама сейчас унижалась перед незнакомым человеком и не понимала, что вся вина лежит исключительно на ней.

Кольцов застал Ингу собирающей вещи. Когда он вошел, она вздрогнула и обернулась. Он стоял, привалившись плечом к дверному косяку, руки его были сложены на груди.

– Что ты делаешь? – спросил тихо.

– Вряд ли ты захочешь, чтобы я осталась после… всего. – Говорить было трудно, в горле постоянно вставал горький ком.

– Ничего не изменилось, Инга. Тебе не нужно уходить.

– Я подумала…

– Куда же подевалось твое знаменитое ведьмино чутье?

– Оно не работает, когда дело касается человека, которого я люблю.

– Как ты сказала? – Он оттолкнулся от косяка и оказался возле нее, в два шага преодолев разделяющее их расстояние.

– Ты слышал, Кольцов. Не заставляй меня повторять, иначе я расплачусь, как малолетняя дура.

– А разве так бывает?

– Как – так?

– Чтобы два человека влюбились, не зная друг о друге ничего.

– Именно так люди и влюбляются, а уже потом принимают любимого со всеми его недостатками.

– Тогда я тоже тебя люблю. Сразу со всеми твоими недостатками.

– Я знаю, о чем ты думаешь. – Инга уперлась в грудь Кольцову, пытаясь его оттолкнуть. Бесполезно, все равно что пытаться сдвинуть скалу.

– Тогда ты знаешь и то, что я уже не передумаю.

Ее возмущенный возглас быстро перешел в стон удовольствия, когда Кольцов уронил ее на кровать, подминая под своим весом.

* * *

Инга отказалась входить в зал, сославшись на головную боль из-за духоты.

– Там еще сильно фонит, – шепнула она на ухо Кольцову. – И один из покойников сидит на втором ряду. Толку ему от меня сейчас не будет, говорить они в первые дни после смерти не могут, но он все равно меня почувствует и чего доброго привяжется.

– Где именно он сидит?

Инга указала на нужный стул. Выглядело действительно необычно, пустое место находилось ровно по центру ряда, и никто его не занимал. Возможно, оно принадлежало кому-то опаздывающему, и никакой мистики здесь искать не стоит. Однако Кольцов подумал, что ему придется привыкать к подобным заявлениям и постараться перестать удивляться.

Вообще ему показалось странным, что после двойного убийства здесь вот так запросто проводятся новые встречи и никого не смущает, что на сцене, с которой теперь вещал невысокий, поджарый мужчина с густой седой шевелюрой, совсем недавно лежали два мертвых тела.

Странно, что Инга сказала про одного покойника. Куда подевался второй? Или ведьма не так уж хорошо видит, раз допустила настолько грубую ошибку? Если не забудет, обязательно расспросит ее.

Мужчина, активно жестикулировал, говорил быстро и неразборчиво, периодически вскрикивая и хлопая в ладоши. Завороженные зрители повторяли его жесты с поразительной синхронностью. Кольцов невольно засмотрелся, начал вслушиваться в слова, но тут в зале вспыхнул свет и был объявлен перерыв.

Народ начал разбредаться. Кто-то прошёл мимо Кольцова к выходу, некоторые собирались небольшими группками и о чем-то беседовали, иные направились прямиком к сцене, откуда им лучезарно улыбался седовласый. Кольцов присоединился к последним.

– О, я рад видеть новое лицо, – мужчина просто сиял, пока не увидел раскрытое удостоверение майора полиции. – Уберите, – попросил он, не переставая дарить всем желающим свою улыбку. – Ступайте за мной, главное не поднимайте шума.

– Я хотел бы с вами побеседовать, – на всякий случай объяснил Кольцов. – Здесь совсем недавно произошло…

– Ничего страшного не происходило, – седовласый подхватил его под руку и потащил к выходу, – обычная неприятность.

– Вы не понимаете, – почти шепотом говорил он, пока они шли по коридору, – нельзя вспоминать о плохом там, где все пропитано благодатью святого духа.

Человек был либо сумасшедшим, либо законченным циником, если называл кровавую расправу обычной неприятностью.

Инга стояла у двери кабинета, к которому седовласый подвел Кольцова.

– Это моя…спутница, – заикаясь, выдал Кольцов. Он не знал, как правильно ее представлять, они еще не успели это обсудить, и он боялся ошибиться.

– Не думал, что в полиции работают столь обворожительные особы, иначе совершал бы по три преступления в день, лишь бы иметь честь быть арестованным вами. – Седовласый бесцеремонно сцапал руку Инги, приложившись губами к тыльной стороне ладони.

Ревновать к такому было верхом глупости, и все же Кольцов ревновал, ведь Инга вовсю заигрывала с престарелым щеголем.

Мстит за «спутницу», догадался Кольцов и неожиданно развеселился.

Мужчина пропустил Ингу вперёд, облапив ее фигуру похотливым взглядом, и едва не захлопнул дверь перед носом Тимофея.

– Так о чем вы хотели поговорить? – обращался он напрямую к Инге, нарочито игнорируя Кольцова. – Если речь пойдет о прежнем пастыре, боюсь, нам придется завершить нашу встречу немедленно. Мой адвокат сейчас занят, а без его присутствия я ничего вам не скажу.

– Адвокат вам не понадобится, – Кольцов выложил на стол распечатанные фото. – По крайней мере пока.

Седовласый аж подпрыгнул на стуле и, наконец оторвавшись от созерцания Инги, уставился на Тимофея.

– Что вы хотите этим сказать? – Фото он будто бы не замечал или скорее намеренно игнорировал. – Я немедленно звоню адвокату!

Он извлек из ящика стола очки в щегольской оправе, нацепил на нос и начал водить пальцем по экрану смартфона, отыскивая нужный номер.

– Как вас зовут? – в разговор вступила Инга, видя, как беспомощно барахтается ее «спутник», рискуя остаться без нужной информации.

– Юрий Семенович меня зовут. – Мужчина немного расслабился, правда телефон откладывать не спешил.

– Юрий Семенович, мы зададим вам пару вопросов и уйдем. Обещаю, у вас не будет никаких неприятностей, – промурлыкала Инга, отчего у Кольцова на лбу выступила испарина. И не у него одного. Мужчина, схватив со стола какую-то папку, принялся энергично ею обмахиваться.

– Я отвечу при одном условии, – пожилой ловелас попытался перенять игривые интонации Инги, что выглядело скорее жалко, нежели сексуально, – если вы согласитесь со мной отужинать, прекрасная нимфа.

– С удовольствием, – улыбнулась она, одновременно наступая Кольцову на ногу, что, по всей видимости, должно было его успокоить.

– В таком случае я весь внимание.

Телефон вместе с очками отправился обратно в ящик стола.

– Нет, я никого из этих людей не знаю, – откладывая фото в сторону, резюмировал Юрий Семенович с явным облегчением. – Ничего странного, я в данном филиале всего два дня. Заменяю безвременно ушедшего брата Виталия.

– Возможно, вам знаком этот человек? – Кольцов положил на стол еще одно фото, придвинув его к мужчине.

– Молодой человек, вы меня проверяете? Разумеется, я знаю своего руководителя. Вам назвать имя и фамилию?

– Не нужно, – дрогнувшим голосом сказал Кольцов. – Идем, Инга, мы здесь закончили.

– Но постойте! – окликнул их Юрий Семенович. – Как же наша договоренность?

– Я могу привлечь вас за сексуальные домогательства, – упершись кулаками с побелевшими костяшками в столешницу, почти прорычал Кольцов. – Как вам такая договоренность?

– Ментовской беспредел никуда не ушел, – враз растеряв напускной лоск, выдал почтенный Юрий Семенович.

– Сделаю вид, что не слышал. Всего хорошего!

За всю ночь Кольцов почти не сомкнул глаз. Несколько раз на кухню, где он сидел с зажатой в зубах, но так и не зажжённой сигаретой, выходила Инга, присаживалась рядом и просто молчала. Она понимала, что никакие слова ему сейчас не нужны.

Когда тишина стала невыносимой, он все же задал вопрос, который давно висел в воздухе статическим электричеством:

– Я ведь поступаю правильно?

– Что бы ты ни решил, я буду на твоей стороне, – ответила она, положив голову ему на плечо.

Утром Кольцов набрал хорошо знакомый номер и, дождавшись ответа, попросил о встрече.