Текст книги "Зов черного сердца"

Глава 2

– Товарищ майор, улыбнитесь. Ну же, смелее. Иначе я обижусь и не стану с вами разговаривать.

Кольцов вздрогнул, будто вдруг задремал и теперь его разбудили, неосторожно тронув за плечо. Женщина, сидящая напротив, совершенно определенно чего-то ждала от него.

– Простите, Инга. – Он положил на стол принесенное официантом меню и случайно задел бокал на тонкой длинной ножке. Бокал упал на скатерть, но не разбился, опасно откатившись к самому краю, где Кольцов успел его поймать. – Я не расслышал, что вы сказали, задумался.

Чувствовал он себя неуютно. Не только потому, что не любил ходить по подобным заведениям, предпочитая домашнюю еду, ну или в крайнем случае пиццу на заказ, а еще и потому, что отвык вот так сидеть с особой противоположного пола, пусть и без всякого романтического контекста. В конце концов, Перовскую он вызывал как свидетельницу в отделение, а оказался за столиком в ресторане. На других условиях встречаться с ним она не соглашалась. Законных оснований для допроса у Кольцова не нашлось, и скрепя сердце он пошел на условия женщины.

И теперь эта женщина, не отрываясь, смотрела на то, как он берет бокал, возвращая его на место. С ее и без того бледного лица, кажется, сошли вообще все краски.

– Вам нехорошо? – Он подался вперед. – Вы будто испугались чего-то.

– Нет, – тут же взяла себя в руки Инга, – просто переживала, что вы не успеете и бокал разобьется. Стол довольно… высокий.

Вела она себя странно. Переживала за посуду и совершенно спокойно говорила о жестоком убийстве человека.

Когда неделю назад его вызвали на треклятую стройку, он и думать не мог, что будет новый труп. Ему позвонил Марат и сказал, что для него есть нечто интересное на прежнем месте.

– Тима, сюда! – расставив руки будто для объятий, приветствовал его эксперт-криминалист. – Вот подарочек для тебя.

Эксперт указал на лежащего на полу мужчину лет сорока или чуть старше. Не возникало ни малейших сомнений в том, что убийство имело абсолютное совпадение с первым, четырехмесячной давности. Тот же меловой круг, оплывы свечей и кровавая маска вместо лица.

– Дай угадаю, – наклонившись к трупу, сказал Кольцов, – глаза и язык отсутствуют. Убили между тремя и четырьмя часами ночи.

– О да, мой проницательный друг, – радостно отозвался Марат.

– По телефону ты говорил о подарке. Неужели сделал вскрытие и обнаружил драгоценные камни в почках? Поделим твои двадцать пять процентов пополам?

– Ценю твой юмор, Тима, но нет. – Марат жестом подозвал стажера, который все время стоял в стороне, не решаясь подойти ближе. – Дружочек, покажи дяденьке следователю, что мы нашли.

– Есть! – отрапортовал молодой и протянул прозрачный пакетик.

– Что это? – Кольцов поднес пакетик к глазам.

– Это, Тима, засушенная птичья лапка. Очень похоже на ворона, а точнее, вороненка, размер маловат. – Эксперт сел на корточки и поднял за запястье руку покойника. – Трупик наш распрекрасный зажимал ее в кулаке, вероятно, сорвал с убийцы. Присмотрись, там ниточка имеется. Лапу носили на шее, используя как украшение или оккультный предмет, типа оберега.

– Пальчики есть?

– Слабые, но попробую что-то вытянуть. По базе пробью, может и будет чем тебя порадовать. А пока интересности. Интересность номер раз. Убиенного звали Анатолий Северцев, личность одиозная, в свое время наделавшая много шума. – Марат включил режим лектора, который не слишком нравился Кольцову, но если эксперта перебить, может обидеться, и тогда из него придется вытягивать каждое слово, а результатов экспертизы ждать в порядке «общей очереди» без дружеского блата. – Называл себя воплощением бога на земле и имел собственное религиозное течение. В конце девяностых пропал с радаров, пока не объявился вновь уже в образе колдуна на популярном нынче мистическом шоу.

– Погоди, – не выдержал и перебил его Кольцов, – хочешь сказать, он один из этих?

– Из этих, – Марат кивнул, стягивая с рук резиновые перчатки, – но это еще не все. Насколько мне удалось выяснить, дядька довольно говнистый и много с кем успел поцапаться. Требовал к себе особого отношения, видимо, сказывалось лихое прошлое. Отсюда интересность номер два. Накануне у него случился довольно серьезный конфликт с одним из участников, дошло до мордобоя.

– Отбираешь мой хлеб? – усмехнулся Кольцов. – Уже провел первичный опрос?

– Боже упаси, Тима! – эксперт поднял руки в капитулирующем жесте. – Все проще, имеющий уши да услышит. Тело обнаружил их ведущий, он же и по нужному номерочку позвонил, сообщил о случившемся.

– А интересность номер три будет?

– Экий ты ненасытный, Тима. – Марат цокнул языком и махнул рукой. – Пойдем-ка проветримся.

Снаружи светило по-летнему яркое, но уже не такое теплое сентябрьское солнце. Оно золотило серые стены храма, хотело скрыть творящийся за теми стенами ужас.

– Почерк убийства идентичен первому случаю, – заговорил Марат, едва они вышли на улицу, – но есть и отличия. Точнее, всего одно и, возможно, ничего не значащее. Однако я обязан проинформировать. Северцев сам пришел сюда как баран на заклание. Приехал на машине, зашел в церковь и умер. Ну как умер, его убили, конечно, но никаких следов борьбы или даже малейшего намека на сопротивление нет.

– Алкоголь? – предположил Кольцов.

– Не думаю, Тим, – покачал головой Марат. – Каким бы пьяным ни оказался человек, он должен понимать, что сейчас его начнут убивать. Здесь нечто иное.

– Тогда, может, гипноз?

– Сила гипнотического воздействия сильно переоценена, – Марат оседлал любимого конька, – никакое внушение не заставит человека спокойно лежать, пока ему вынимают глаза из глазниц и вырывают язык.

– Тогда что?

– Магия, – сказал как отрезал эксперт и уставился на Кольцова.

– Шутишь?

– Возможно. А возможно – нет. – Похоже, он говорил вполне серьезно, и Кольцова такие рассуждения напрягали. Если Марат уверует в силу сверхъестественного, как продолжать уже ему верить в человечество? – Северцев руководил одной из крупнейших в девяностые годы сект. По самым скромным подсчетам, состояние его исчислялось десятками миллионов американских денег. И это, заметь, в нищей стране, где каждый второй остался без штанов. Народ валил к нему толпами, таких финансовых вливаний не видел даже Мавроди с его пирамидой. Чем он мог их зацепить? Молчишь? Вот и я не понимаю. По свидетельствам очевидцев, Северцев творил настоящие чудеса, объяснения которым не смогла бы дать ни одна наука.

– Марат, прекращай. Не заставляй меня в тебе разочаровываться.

– А что, закончу карьеру и как запишусь в экстрасенсы, буду духов препарировать. – Он похлопал Кольцова по спине. – Ладно, Тим, забудь. Не в ту сторону меня понесло. Ступай к свидетелям, пока тепленькие.

Марат говорил с плохо скрываемой болью и злобой в голосе, будто хотел, чтобы Кольцов все понял. А не понял, так спросил бы в лоб. Ведь что-то у него произошло, что дает ему право поверить в магию и чудеса. Только чудеса те неправильные, злые чудеса.

Но Кольцов не спросил. В его мире не существовало леших и русалок, было лишь то, что можно потрогать руками. И философия его была прямая, что жердь, не позволяющая себя гнуть как вздумается. А начнешь гнуть – переломится.

День потянулся бесконечной резиновой лентой. Опрос свидетелей ничего нового не дал. Ведущий, Артур Теляков, что-то блеял, пытался перевести стрелки на других, мол, приехал он сюда не один, а с оператором и осветителем, просто первый зашел в церковь и обнаружил труп. Кольцов опросил и их, хотя понимал, что ни один из троих точно не имеет никакого отношения к убийству. Первый случай произошел задолго до появления телевизионщиков, и именно он стал поводом для их приезда. Можно было бы сочинить историю заговора, но она как-то не сочинялась.

Однако он не отказал себе в удовольствии отправить изворотливого ведущего в отделение для официального допроса. И пусть внутри заворочалась совесть, он придавил ее грузом ответственности. Совесть только и успела пискнуть: «Нужно искать злодея, Кольцов, а не проецировать личную неприязнь на реальное преступление».

Одно его радовало: теперь появился веский аргумент для разгона балагана. Как там Жора говорил, надо закрыть стройку? Вот он ее и закроет! А самого Жору снова отпустит. Если у Кольцова и всплывали какие-то мысли о его причастности к делу, теперь они рассыпались как карточный домик. Да, нельзя исключать наличия сообщников, но что-то подсказывало майору, что самое первое впечатление было верным. Не виноват Жора, хоть тресни.

– Товарищ важный полицейский, здравствуйте!

Кольцов, неприлично вздрогнув, обернулся. На него смотрела Инга Перовская. Была она в своем «вороньем» стиле, хотя одежда вроде другая и вместо берцев удобные кроссовки. Черные.

– Здравия желаю, – буркнул он, попытавшись улизнуть, но Инга не позволила, ухватив его за рукав.

– Вы мне сегодня снились, – прозвучало игриво и чуточку вызывающе.

Неожиданное заявление пронзило Кольцова молнией, лишив на некоторое время способности двигаться и связно отвечать.

– Не переживайте, – рассмеялась ведьма, – в приличном виде снились. Ваша строгость не оставляет вас даже в моих грезах. Расскажите, что здесь произошло? Я приехала досняться в паре сцен, а мне сказали, что Артурчика увезли в отделение.

– Хотите с ним повидаться? Могу устроить.

– Вы не выспались, товарищ майор?

Она будто издевалась над ним, играла как кошка с мышью и совершенно не боялась прямых намеков на возможные неприятности.

– Госпожа Перовская, – Кольцов попробовал переключиться на официальный тон, – а где вы были сегодня ночью примерно с трех до четырех часов?

– Я была с вами, – немедленно ответила она. – Светила луна, вы стояли весь такой строгий, будто каменное изваяние, и вид ваш был непроницаемо серьезным, вот совсем как сейчас.

– Отвечайте по существу, если не хотите получить повестку на допрос.

– По существу – я спала. – Ведьма сникла. – Одна в своем номере. Никто не сможет подтвердить моего алиби.

– Тогда ответьте, в каких отношениях вы состояли с убитым Анатолием Северцевым? – Кольцов не рассчитывал на успех, в нем снова заговорили раздражение и неприязнь. Не конкретно к этой женщине, а ко всему происходящему. Но она сама напросилась. К тому же ее ответ заставил майора напрячься.

– Мы были непримиримыми врагами. И я не единожды желала ему смерти.

– Вы понимаете, что сейчас косвенно признаете свою вину?

– Я понимаю лишь то, что лучше вам услышать это от меня, а не от других участников. – Она нервничала. Достала, зажав в руке, сигареты и дешевую пластиковую зажигалку. – Северцев был настоящим козлом, его все ненавидели. Спросите любого, почти все будут рады его смерти. По такому принципу придется пересажать половину наших. Толя доставал многих и умел давить на болевые точки. Не знаю, доложили ли вам, но в прошлом он руководил самой настоящей сектой. Я вообще не понимаю, как его могли взять в проект.

– Доложили, – разочарованно протянул Кольцов. При таком раскладе ему действительно придется опросить всех, кто общался с Северцевым, и решать, кого он обидел сильнее. Настолько сильно, что потянуло на мотив для убийства. Вдруг на сей раз работал подражатель или имела место попытка переключить внимание следствия? Исключать нельзя ничего и, соответственно, никого. Даже Ингу Перовскую.

– Тогда вы должны знать и то, что люди, с которыми когда-то начинал Северцев, возобновили прежнюю деятельность.

– В каком смысле?

– Новая секта. – Инга совсем не по-женски сплюнула себе под ноги, подкрепив свое действие матерным словцом, от которого даже Кольцов едва не покраснел. – Я ненавижу таких мразей, которые творят подобное с людьми. Они же народ зомбируют, а потом обирают до нитки.

Майор промолчал. Для него не существовало никакой разницы между сектантами и экстрасенсами. А Инга Перовская его мыслей не знала либо не стала озвучивать.

– Толя даже на собрания к ним ходил, – продолжила она и убрала в карман сигареты, так и не закурив. – Все обещал их уничтожить. У него компромат какой-то на них имелся или что-то подобное.

– Так, может, он с вами поделился информацией о том компромате? – Кольцов ни на что особо не рассчитывал, стрелял вхолостую.

– Не делился, – она тряхнула головой, убирая в сторону длинную челку, – он вообще странным был. То молотил без умолку, хрен заткнешь, а временами замыкался будто в своих мыслях и мог молчать часами. Я с ним три сезона полноценных отработала и рада, что больше не придется. И не смотрите на меня так, товарищ майор. Ненавидеть кого-то законом не запрещается.

– Верно, – он покивал, – если только ненависть не служит катализатором для совершения преступления. Как, вы сказали, называется секта, которую посещал Северцев?

– А я не говорила, хитрый вы лис.

У ведьмы оказалась удивительно открытая и светлая улыбка.

– Разве? – он изобразил растерянность. – Я очень невнимательный. Готов записать немедленно, чтобы больше не забывать. Говорите.

– Скажу, но не здесь и не сейчас.

– Хорошо, – тут же согласился Кольцов, – через полчаса в отделении устроит? Я даже сам вас подвезу.

– Товарищ майор. – Она подошла к нему так близко, что он ощутил едва уловимый запах ее духов. Цветочный аромат защекотал нос, захотелось чихнуть. Но Кольцов сдержался. Неприлично как-то чихать на даму. Пусть она и ведьма. – У вас нет никаких оснований задерживать меня. Можете провести беседу на месте, а вот в отделение отвезете, если против меня появятся улики. Правда, они не появятся, и мы можем так никогда больше не встретиться. Поэтому я предлагаю вам пригласить меня на ужин, где мы все обсудим в непринужденной обстановке.

Майор сглотнул, попытался отступить, но уперся спиной в открытую дверь машины. Ведьма облизнула верхнюю губу, медленно проведя по ней самым кончиком языка, и прошептала, буквально выдохнув в лицо Кольцова:

– Я мечтаю увидеть вас без кителя.

Пока он хватал ртом воздух, стараясь справиться с эмоциями, Перовская лукаво подмигнула и пояснила:

– Уверена, если вы придете в штатском, наше общение пройдет проще.

Она снова ввела его в ступор, как и в первую их встречу, и точно так же помахала рукой на прощание, когда Кольцов отъезжал от стройки.

Ресторан выбирала Перовская, но из-за загруженности Кольцова увидеться они смогли только спустя неделю. Стоя в прихожей у зеркала, он застегивал мундир, когда телефон издал короткий сигнал, сообщая о входящем эсэмэс. На экране высветилось всего несколько слов: «Я все вижу, товарищ майор».

Кольцов едва не взвыл.

Он действительно не планировал поступать ей назло. Все дело в том, что он очень давно не выходил куда-то помимо работы и заботиться о своем внешнем виде не имел особой нужды. До ближайшего магазина можно было запросто добежать в старых джинсах и свитере, а здесь, как не крути, повод.

Подумал и сразу одернул себя, дескать, никакой не повод, а рабочая встреча, допрос важного свидетеля. Он, конечно, мог уже сам разузнать, что за секта проводит свои собрания в городке, но убедил себя в необходимости разговора с Перовской. Вдруг она еще что-то расскажет, о чем не сообщила ранее.

Сидя за столиком, он сильно нервничал. Ведьма опаздывала, а кофе в заведении подавали жутко дорогой, хотя и вкусный. Официант уже несколько раз подходил с невинным вопросом, не желает ли гость еще чего-нибудь. Гость не желал, о чем не слишком вежливо тут же и сообщал. Официант испарялся, чтобы через некоторое время появиться снова.

Кольцов уже собирался встать и уйти, когда услышал мелодичный звон колокольчика и в зал ресторана вошла женщина в бежевом плаще и ярком, невесомом шарфе на шее. Она осмотрелась и, улыбнувшись, направилась в его сторону. Где-то он уже видел ее, но не смог сразу вспомнить, где именно. Вполне возможно, что пересекались по работе. Лишь бы она его не узнала и не решила подойти поздороваться.

Он позвал официанта, попросил счет. Разговаривать с кем-либо настроения не было. К тому же он злился на Перовскую, которую теперь точно придется вызывать повесткой, и пусть только попробует не явиться.

– Добрый вечер, товарищ майор.

Голос прозвучал совсем рядом, и отвлекшийся было Кольцов посмотрел на незнакомку. Она все же подошла. Что за невезуха!

– Извините, я ухожу. – Ему как раз принесли счет, и он, глянув на чек, сунул в папку купюру.

– Не будьте букой, товарищ майор, – она надула губы, и Кольцов понял, почему женщина показалась ему будто знакомой. – Не так уж сильно я задержалась.

Он хотел начать извиняться за свой внешний вид, ведь она просила прийти в обычной одежде, а он, обуреваемый духом мальчишеского бунтарства, взял и ослушался. Признаваться себе в том, что форма выступала сегодня в роли щита, Кольцов не собирался. Извиняться он тоже передумал.

– Перовская? Вы такая…

– Какая? – Она покрутилась на месте, позволяя рассмотреть себя со всех сторон.

– Другая, – только и смог выговорить он.

– Спасибо, приму за комплимент. Поможете мне раздеться?

– Да, конечно, – справившись с оцепенением, Кольцов встал и принял ее плащ.

Инга Перовская мало походила на ту, какой он ее запомнил. Без вульгарного макияжа, с убранными в небрежный пучок на затылке волосами, она казалась лет на десять моложе и куда привлекательнее. Короткое облегающее платье подчеркивало женственность фигуры, будто заново рисуя изящные формы, а свободного покроя рукава походили на крылья. Замшевые лодочки открывали взору тонкие щиколотки, прятать которые было настоящим преступлением.

– А я ведь говорила, товарищ майор, не верьте всему, что видите. – Чуть склонив голову набок, она будто наслаждалась его замешательством. – Образ ведьмы придумали на канале, я стала его заложницей. С другой стороны, могу спокойно выходить на улицу, не опасаясь, что меня могут узнать. Ведь я так и не научилась получать удовольствие от популярности.

– Материться вас тоже на канале научили? – Вопрос вышел странным, каким-то по-мальчишески дурацким.

– Отчасти. Продюсеры лепили из меня этакую злую мачеху, способную отправить в декабрьский мороз падчерицу за подснежниками.

– И вам комфортно в таком образе?

– Я привыкла. Поначалу сопротивлялась, а потом поняла, что очень удобно, приходя на площадку, переодеваться не только в черные шмотки, но и в совсем другую кожу.

Разговор тек неспешно, плавно переходя от одной темы к другой, и никак не приближался к нужному вопросу, ради которого Кольцов буквально перешагнул через себя и приехал в ресторан. Откуда ему было знать, что ведьму уже расколдовали и к нему явится настоящая принцесса.

Интересно, что нужно сделать чтобы расколдовать ведьму? Поцеловать, как поступают все без исключения сказочные принцы? Если да, то какой принц поцеловал Перовскую? И понравилось ли ей?

Укол непонятно откуда взявшейся ревности вывел Кольцова из едва установившегося равновесия. Какие к чертям принцессы и поцелуи? О чем он вообще думает! Может, она потенциальная преступница и специально пришла в таком виде, сочинив историю о злых продюсерах! А он сидит с открытым ртом, куда ведьма скоро начнет складывать лапшу с его ушей!

Ведьма и есть! Просто прикинулась принцессой.

– Инга, давайте все же вернемся к цели нашей с вами встречи. – Он говорил, а сам мечтал прикусить себе язык.

«Насколько же ты, Кольцов, закостенел, что уже забыл, каково это – сидеть за столиком с красивой женщиной и не думать о работе. Ну что тебе стоило еще немного поизображать из себя джентльмена», – подумалось ему, и во рту появился горьковатый привкус. Горчил вовсе не кофе, который он снова заказал и цедил небольшими глотками. Горчила его собственная жизнь, которую он самым откровенным образом профукал.

А Инга расстроилась. Тут к гадалке не ходи, как бы двусмысленно ни звучала эта фраза в обществе настоящей ведьмы. Уголки губ опустились, в глазах потухли дьявольские огоньки, и рука, которая лежала в непосредственной близости от его собственной, была немедленно убрана под стол.

– Конечно, товарищ майор, – сказала она, а Кольцов явственно расслышал разницу между тем, как она произносила те же слова раньше и теперь. – Спрашивайте, что вас интересует.

– Вы говорили о секте, которой некогда руководил погибший Северцев. Вспомните ее название и адрес?

– Неужели вы сами не смогли найти такую простую информацию, товарищ майор? – Показалось или игривые нотки вернулись в ее речь? – Они называют себя «Церковь Седьмого Апостола». Располагаются в здании бывшего дома культуры, на улице…

– Да, я знаю, где это. Северцев часто там бывал?

– У меня нет тех доказательств, которые вы могли бы приобщить к показаниям, товарищ майор.

– Что вы имеете в виду?

– Вряд ли вы сможете воспринять всерьез мои слова, например о том, что свечение его энергетических тел менялось после посещения собраний.

Она говорила совершенно обыденно о вещах, которые действительно не укладывались в стройную систему жизненных установок материалиста Кольцова. Но он все равно готов был ее слушать и если не верить, то хотя бы попробовать принять ее взгляды, разделить ее увлечения.

Когда-то давно именно так он понял, что влюбился в ту единственную, ставшую впоследствии его женой. Позже растоптавшей его сердце, навсегда оставив на нем жирный рубец, как напоминание – не доверять женщинам. Какими бы распрекрасными они тебе ни казались.

Влюбляться в Ингу он, конечно же, не собирался. Не стоит путать божий дар с яичницей, а взбудораженные гормоны с чем-то возвышенным и одновременно глубоким.

Несомненно, она привлекала его как женщина. Только влечение это сводилось исключительно к физиологии. Невозможно влюбиться с первого взгляда, как бы не муссировали данную тему в кино и литературе. Его реакции на Перовскую вызваны банальным любопытством и эффектом неожиданности от кардинальности перемен в ее внешности.

«Интересно, а она еще мечтает увидеть его без кителя?»

Кольцов заерзал на месте от неожиданного конфуза, успокаивая себя тем, что ведьма вряд ли обладает рентгеновским зрением и не сможет рассмотреть причину неудобства сквозь стол.

– Вы правы. – Он просунул два пальца за ворот рубашки, оттягивая его и мысленно отругав себя за желание пойти наперекор. Надел бы свитер с широким горлом, не задыхался бы теперь под женским взглядом выброшенной на берег рыбиной. – Свечения и мерцания в протокол не внести. Мне сообщили о конфликте Северцева с кем-то накануне его смерти. Надеюсь, вы не спали, когда произошел инцидент?

– Если бы я спала, товарищ майор, то не смогла бы врезать по его самодовольной физиономии, – спокойно ответила Инга, раскрывая меню. – Он не умел держать язык за зубами, и я с большим удовольствием вырвала бы его из поганого Толиного рта.

Кольцов едва не ляпнул, что за нее это сделал кто-то другой. Выпады женщины шокировали его, в тоже время завершая образ уже не экранной героини, а настоящего человека, они делали ее искренней, не стремящейся казаться лучше, чем есть на самом деле. Редкое качество в современном мире.

– Я девушка хрупкая, к тому же одинокая, – ведьма не смогла обойтись без нотки кокетства, – постоять за меня некому, вот и приходится самой отбиваться от врагов.

– Постойте, вы хотите сказать?..

– Да, вы правильно поняли. – Она не стала дослушивать, перебила на полуслове. – Я ударила Анатолия Северцева. Вы теперь меня арестуете, товарищ майор?

Инга говорила, не отвлекаясь от перелистывания меню. Ее речь казалась абсолютно стерильной, лишенной малейшей окраски эмоциями. С такой нервной системой она запросто могла совершать кровавые убийства. К тому же преступления напрямую касаются ее профессиональной деятельности. Опять же убрать конкурента – святой долг.

Бред, конечно, но проверить все мало-мальски рабочие версии его прямая обязанность.

– Скажите, Инга, – Кольцов тщательно продумывал каждое слово и старался следить за интонацией, только бы она не испугалась и не замкнулась в себе, поняв, что он ее подозревает, – на какой почве произошел ваш конфликт с Северцевым? И находился ли еще кто-то с вами в тот момент?

– Товарищ майор, мы ведь не на ринге дрались, – усмехнулась она, откладывая меню. – Если честно, не понимаю, почему столько внимания к обычной ссоре. Всего лишь пощечина.

Инга оперлась локтями о стол и положила подбородок на сложенные руки. Она не сцепляла пальцы в замок, картинно накрыв одну ладошку другой, и не мигая смотрела на Кольцова зелеными ведьмовскими глазищами.

– Давайте я сам буду решать, что имеет значение, а что нет. – Он изо всех сил старался выдерживать строгий тон и, кажется, впервые за всю свою карьеру рисковал провалиться. Он и не заметил, когда бразды правления взяла в свои руки Инга Перовская, поменяв местами его и себя. Ей оставалось только зажечь настольную лампу и светить ему в лицо, изображая каноничного дознавателя.

– Вы слишком серьезны, товарищ майор. – Инга завертела головой, высматривая официанта. – Я рассчитывала провести вечер в приятной компании, а вы все свели к своей работе. Очень жаль.

– Госпожа Перовская…

– Просто Инга, – попросила она. К их столику как раз подошел официант, готовый принять заказ, и Кольцов смог перевести дух, прежде чем продолжить разговор. – Товарищ майор, предлагаю начать с бокала вина, в котором, как известно, сокрыта истина.

Она что-то сказала официанту, несколько раз ткнула пальцем в строки меню, но Кольцов все прослушал. Волна размышлений накрыла его с новой силой. Хоронить себя заживо как-то глупо, ведь мир вокруг не рухнул, погребя его под обломками былого. Сколько раз он обещал себе начать все с чистого листа, столько же и откладывал, все время придумывая какие-то отговорки. Может, действительно хватит?

Хотя бы попробовать он может точно. И начать стоило немедленно.

– Инга, скажите… – Он закашлялся, будто поперхнулся. – На какой почве произошел ваш конфликт с Северцевым?

Не получилось немедленно. Майор полиции в нем оказался сильнее просто мужчины, имеющего определенный интерес к женщине. Но он обязательно постарается и попробует снова.

Позже. Не теперь.

– Товарищ майор, а вас в школе полиции учат разговаривать таким казенным языком? Спросили бы просто, за что я заехала Толе по роже. Или слово «рожа» не протокольное?

Перовская подтрунивала над ним, в чем-то даже насмехалась, а он, вместо того чтобы поставить ее на место, взял и покраснел. По крайней мере, уши вспыхнули как два факела и щеки запылали.

– Инга, пожалуйста, просто расскажите мне, как все было. Все, что я хочу, скорее найти настоящего преступника и, возможно, спасти чью-то жизнь. Мы не знаем, станет ли он выжидать еще четыре месяца, прежде чем выбрать себе новую жертву, или нападет на кого-то уже завтра.

Она плотно сжала губы, глубоко вздохнула и как-то судорожно выдохнула, прежде чем заговорить:

– Простите, товарищ майор, сама не знаю, что на меня нашло. Да и рассказывать особо нечего. Дурацкая история, от которой мне еще долго икаться будет. Если в телевизоре все выглядело более или менее пристойно, то в Интернете народ не выбирал выражений. Иногда мне кажется, что Толя предводитель тех троллей. – Она замешкалась и поправила себя: – Был предводителем. Туда ему и дорога.

Инга нервно повела плечами, выпрямила спину, но тут же снова ссутулилась, поймав заинтересованный взгляд Кольцова.

Она явно стеснялась своей фигуры, потому и на встречу пришла в соответствующем платье, удачно скрадывающем некоторые пропорции. Это было странно, потому как ничего сверхординарного лично он не видел. Никогда ему не понять женской души. Полненькие все время пытаются худеть, худенькие мечтают набрать пару килограммов, но лишь для того, чтобы объявить себя толстой и начать убиваться диетами.

Так же и с Перовской. Она обладала силой, не только внутренней, но и внешней. Однако не грубой мужской, а мягкой женской. При всем при этом в ней чувствовался стержень, и, называя себя хрупкой, Инга, конечно же, лукавила. Она была гармонична и оттого прекрасна, как богиня Деметра, какой ее представляют в мифах. Одной рукой такая женщина может подарить жизнь, другой, не задумываясь, забрать ее, если потребуется.

Кольцов даже головой потряс, отгоняя наваждение. Снова его мысли сходились к тому, что Инга могла быть причастной к убийствам. Ведь если потребуется и не будет другого выхода, то можно пойти на крайние меры. Осталось выяснить были ли у нее веские причины.

– Не уверен, что понимаю, о какой истории речь.

– Шутите? – Глаза ее округлились. – Теперь мне понятно, почему вы согласились прийти сегодня. Даже не знаю, стоит ли рассказывать.

Она замолчала, словно и впрямь решала, нужно ли говорить. А потом вдруг махнула рукой и с каким-то отчаянием произнесла:

– Мой папа очень хотел мальчика, а родилась девочка…

* * *

– Какая же ты бестолочь, Инга! Ну чего ты молчишь? Я будто со стеной разговариваю!

– Мам, я не хотела тебя огорчать. Прости.

– А чего ты тогда хотела? Почему я должна за тебя краснеть? Тренер сказал, что ты отказываешься сдавать нормативы. В чем причина?

– Мам, я… – Инга пыталась протолкнуть тягучий ком в горле, пока мать сверлила ее колючим взглядом. – У меня была причина.

– Какая? Какая у тебя может быть причина, скажи на милость? – Мать отвернулась к зеркалу, оттянула двумя пальцами мочку уха и терзала ее теперь крючком сережки в виде длинной подвески с жемчужной бусиной на конце. Сережки она давно не носила, и отверстие, скорее всего, заросло, но Инга не решалась сказать ей об этом.

– Ты не видела там, в мусорном ведре? – Инга вспыхнула, кончики пальцев противно закололо.

– И что? Помоги мне! – мать протянула сережку Инге. – Кстати, я ведь просила вынести мусор.

– Мам, дырочка заросла. – Язык едва поворачивался во рту, казался каким-то тяжелым и распухшим. – У тебя есть красивые клипсы, надень их.

– Черт с ними, с серьгами! – Женщина выхватила из руки дочери украшение и швырнула в раскрытую шкатулку к таким же сережкам, цепочкам и подвескам. – А вот с тобой мы не закончили. Зря, конечно, ты мне настроение испортила на ночь глядя, но чего еще от тебя ждать? Вся в отца!

В их семье это было самым страшным ругательством. И хотя Инга совсем не знала своего папу, она часто представляла, как однажды он приедет и заберет ее. Отчего-то казалось, что с папой ей обязательно будет лучше и не придется ходить в бассейн на тренировки, которые она ненавидела всем сердцем, но не смела ослушаться мать. Та в прошлом могла сделать хорошую карьеру в синхронном плавании, но незапланированная беременность сбила все планы. Оставалась мизерная надежда на возвращение в спорт после родов, да только ребенок родился не того пола.

Что здесь такого, подумали бы многие и оказались бы правы, только для отца Инги все закончилось в тот самый день, когда на свет вместо желаемого сына появилась писклявая дочь.