Электронная библиотека » Александр Блок » » онлайн чтение - страница 25


  • Текст добавлен: 4 ноября 2013, 14:33


Автор книги: Александр Блок


Жанр: Поэзия, Поэзия и Драматургия


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

Шрифт:
- 100% +
2
 
Поет, поет…
Поет и ходит возле дома…
И грусть, и нежность, и истома,
Как прежде, за сердце берет…
 
 
Нетяжко бремя,
Всей жизни бремя прожитой,
И песнью длинной и простой
Баюкает и нежит время…
 
 
Так древни мы,
Так древен мира
Бег,
И лира
Поет нам снег
Седой зимы,
Поет нам снег седой зимы…
 
 
Туда, туда,
На снеговую грудь
Последней ночи…
Вздохнуть – и очи
Навсегда
Сомкнуть,
Сомкнуть в объятьях ночи…
 
 
Возврата нет
Страстям и думам…
Смотри, смотри:
С полночным шумом
Идет к нам ветер от зари…
Последний свет
Померк. Умри.
Померк последний свет зари.
 

19 октября – 27 декабря 1913

3
 
Милый друг, и в этом тихом доме
Лихорадка бьет меня.
Не найти мне места в тихом доме
Возле мирного огня!
 
 
Голоса поют, взывает вьюга,
Страшен мне уют…
Даже за плечом твоим, подруга,
Чьи-то очи стерегут!
 
 
За твоими тихими плечами
Слышу трепет крыл…
Бьет в меня светящими очами
Ангел бури – Азраил!
 

Октябрь 1913 (26 августа 1914)

4
 
Из ничего – фонтаном синим
Вдруг брызнул свет.
Мы головы наверх закинем —
Его уж нет,
Рассыпался над черной далью
Златым пучком,
А здесь – опять, – дугой, спиралью,
Шаром, волчком,
Зеленый, желтый, синий, красный -
Вся ночь в лучах…
И, всполошив ее напрасно,
Зачах.
 

Октябрь 1913 (26 августа 1914)

5
 
Вспомнил я старую сказку,
Слушай, подруга, меня;
Сказочник добрый и старый
Тихо сидел у огня.
 
 
Дождик стучался в окошко,
Ветер в трубе завывал.
«Плохо теперь бесприютным!»
Сказочник добрый сказал.
 
 
В дверь постучались легонько,
Сказочник дверь отворил,
Ветер ворвался холодный,
Дождик порог окатил…
 
 
Мальчик стоит на пороге
Жалкий, озябший, нагой,
Мокрый колчан за плечами,
Лук с тетивою тугой.
 
 
И, усадив на колени,
Греет бедняжку старик.
Тихо доверчивый мальчик
К старому сердцу приник.
 
 
«Что у тебя за игрушки?» —
«Их подарила мне мать». —
«Верно, ты стрелы из лука
Славно умеешь пускать?»
 
 
Звонко в ответ засмеялся
Мальчик и на пол спрыгнул.
«Вот как умею!» – сказал он
И тетиву натянул…
 
 
В самое сердце попал он,
Старое сердце в крови…
Как неожиданно ранят
Острые стрелы любви!
 
 
Старик, терпи
Тяжкий недуг,
И ты, мой друг,
Терпи и спи,
Спи, спи,
Не забудешь никогда
Старика,
Провспоминаешь ты года,
Провспоминаешь ты века,
И средь растущей темноты
Припомнишь ты
И то и се,
Всё, что было,
Что манило,
Что цвело,
Что прошло, —
Всё, всё.
 

Октябрь 1913 (26 августа 1914)

6
 
Было то в темных Карпатах,
Было в Богемии дальней…
 
 
Впрочем, прости… мне немного
Жутко и холодно стало;
Это – я помню неясно,
Это – отрывок случайный,
Это – из жизни другой мне
Жалобный ветер напел…
 
 
Верь, друг мой, сказкам: я привык
Вникать
В чудесный их язык
И постигать
В обрывках слов
Туманный ход
Иных миров,
И темный времени полет
Следить,
И вместе с ветром петь;
Так легче жить,
Так легче жизнь терпеть
И уповать,
Что темной думы рост
Нам в вечность перекинет мост,
Надеяться и ждать…
 
 
Жди, старый друг, терпи, терпи,
Терпеть недолго, крепче спи,
Всё равно всё пройдет,
 
 
Всё равно ведь никто не поймет,
Ни тебя не поймет, ни меня,
Ни что ветер поет
Нам, звеня…
 

Октябрь 1913 (26 августа 1914)

«Есть времена, есть дни, когда…»
 
Есть времена, есть дни, когда
Ворвется в сердце ветер снежный,
И не спасет ни голос нежный,
Ни безмятежный час труда…
 
 
Испуганной и дикой птицей
Летишь ты, но заря – в крови…
Тоскою, страстью, огневицей
Идет безумие любви…
 
 
Пол-сердца – туча грозовая,
Под ней – всё глушь, всё немота,
И эта – прежняя, простая —
Уже другая, уж не та…
 
 
Темно, и весело, и душно,
И, задыхаясь, не дыша,
Уже во всем другой послушна
Доселе гордая душа!
 

22 ноября 1913

Седое утро

Утро туманное, утро седое…

Тургенев

 
Утреет. С богом! По домам!
Позвякивают колокольцы.
Ты хладно жмешь к моим губам
Свои серебряные кольцы,
И я – который раз подряд —
Целую кольцы, а не руки…
В плече, откинутом назад, —
Задор свободы и разлуки,
Но еле видная за мглой,
За дождевою, за докучной…
И взгляд – как уголь под золой,
И голос утренний и скучный…
Нет, жизнь и счастье до утра
Я находил не в этом взгляде!
Не этот голос пел вчера
С гитарой вместе на эстраде!..
Как мальчик, шаркнула; поклон
Отвешивает… «До свиданья…»
И звякнул о браслет жетон
(Какое-то воспоминанье)…
Я молча на нее гляжу,
Сжимаю пальцы ей до боли…
Ведь нам уж не встречаться боле.
Что ж на прощанье ей скажу?..
«Прощай, возьми еще колечко.
Оденешь рученьку свою
И смуглое свое сердечко
В серебряную чешую…
Лети, как пролетала, тая,
Ночь огневая, ночь былая…
Ты, время, память притуши,
А путь снежком запороши».
 

29 ноября 1913

Новая Америка
 
Праздник радостный, праздник великий,
Да звезда из-за туч не видна…
Ты стоишь под метелицей дикой,
Роковая, родная страна.
 
 
За снегами, лесами, степями
Твоего мне не видно лица.
Только ль страшный простор пред очами,
Непонятная ширь без конца?
 
 
Утопая в глубоком сугробе,
Я на утлые санки сажусь.
Не в богатом покоишься гробе
Ты, убогая финская Русь!
 
 
Там прикинешься ты богомольной,
Там старушкой прикинешься ты,
Глас молитвенный, звон колокольный,
3а крестами – кресты, да кресты…
 
 
Только ладан твой синий и росный
Просквозит мне порою иным…
Нет, не старческий лик и не постный
Под московским платочком цветным!
 
 
Сквозь земные поклоны, да свечи,
Ектеньи, ектеньи, ектеньи —
Шепотливые, тихие речи,
Запылавшие щеки твои…
 
 
Дальше, дальше… И ветер рванулся,
Черноземным летя пустырем…
Куст дорожный по ветру метнулся,
Словно дьякон взмахнул орарем…
 
 
А уж там, за рекой полноводной,
Где пригнулись к земле ковыли,
Тянет гарью горючей, свободной,
Слышны гуды в далекой дали…
 
 
Иль опять это – стан половецкий
И татарская буйная крепь?
Не пожаром ли фески турецкой
Забуянила дикая степь?
 
 
Нет, не видно там княжьего стяга,
Не шеломами черпают Дон,
И прекрасная внучка варяга
Не клянет половецкий полон…
 
 
Нет, не вьются там по ветру чубы,
Не пестреют в степях бунчуки…
Там чернеют фабричные трубы,
Там заводские стонут гудки.
 
 
Путь степной – без конца, без исхода,
Степь, да ветер, да ветер, – и вдруг
Многоярусный корпус завода,
Города из рабочих лачуг…
 
 
На пустынном просторе, на диком
Ты всё та, что была, и не та,
Новым ты обернулась мне ликом,
И другая волнует мечта…
 
 
Черный уголь – подземный мессия,
Черный уголь – здесь царь и жених,
Но не страшен, невеста, Россия,
Голос каменных песен твоих!
 
 
Уголь стонет, и соль забелелась,
И железная воет руда…
То над степью пустой загорелась
Мне Америки новой звезда!
 

12 декабря 1913

Художник
 
В жаркое лето и в зиму метельную,
В дни ваших свадеб, торжеств, похорон,
Жду, чтоб спугнул мою скуку смертельную
Легкий, доселе не слышанный звон.
 
 
Вот он – возник. И с холодным вниманием
Жду, чтоб понять, закрепить и убить.
И перед зорким моим ожиданием
Тянет он еле приметную нить.
 
 
С моря ли вихрь? Или сирины райские
В листьях поют? Или время стоит?
Или осыпали яблони майские
Снежный свой цвет? Или ангел летит?
 
 
Длятся часы, мировое несущие.
Ширятся звуки, движенье и свет.
Прошлое страстно глядится в грядущее.
Нет настоящего. Жалкого – нет.
 
 
И, наконец, у предела зачатия
Новой души, неизведанных сил, —
Душу сражает, как громом, проклятие:
Творческий разум осилил – убил.
 
 
И замыкаю я в клетку холодную
Легкую, добрую птицу свободную,
Птицу, хотевшую смерть унести,
Птицу, летевшую душу спасти.
 
 
Boт моя клетка – стальная, тяжелая,
Как золотая, в вечернем огне.
Вот моя птица, когда-то веселая,
Обруч качает, поет на окне.
 
 
Крылья подрезаны, песни заучены.
Любите вы под окном постоять?
Песни вам нравятся. Я же, измученный,
Нового жду – и скучаю опять.
 

12 декабря 1913

«Я вижу блеск, забытый мной…»
 
Я вижу блеск, забытый мной,
Я различаю на мгновенье
За скрипками – иное пенье,
Тот голос низкий и грудной,
 
 
Каким ответила подруга
На первую любовь мою.
Его доныне узнаю
В те дни, когда бушует вьюга,
 
 
Когда былое без следа
Прошло, и лишь чужие страсти
Напоминают иногда,
Напоминают мне – о счастьи.
 

12 декабря 1913

«Ты говоришь, что я дремлю…»
 
Ты говоришь, что я дремлю,
Ты унизительно хохочешь.
И ты меня заставить хочешь
Сто раз произнести: люблю.
 
 
Твой южный голос томен. Стан
Напоминает стан газели,
А я пришел к тебе из стран,
Где вечный снег и вой метели.
 
 
Мне странен вальса легкий звон
И душный облак над тобою.
Ты для меня – прекрасный сон,
Сквозящий пылью снеговою…
 
 
И я боюсь тебя назвать
По имени. Зачем мне имя?
Дай мне тревожно созерцать
Очами жадными моими
 
 
Твой южный блеск, забытый мной,
Напоминающий напрасно
День улетевший, день прекрасный,
Убитый ночью снеговой.
 

12 декабря 1913

«Ваш взгляд – его мне подстеречь…»
 
Ваш взгляд – его мне подстеречь…
Но уклоняете вы взгляды…
Да! Взглядом – вы боитесь сжечь
Меж нами вставшие преграды!
 
 
Когда же отойду под сень
Колонны мраморной угрюмо,
И пожирающая дума
Мне на лицо нагонит тень,
 
 
Тогда – угрюмому скитальцу
Вослед скользнет ваш беглый взгляд,
Тревожно шелк зашевелят
Трепещущие ваши пальцы,
 
 
К ланитам хлынувшую кровь
Не скроет море кружев душных,
И я прочту в очах послушных
Уже ненужную любовь.
 

12 декабря 1913

«О, нет! не расколдуешь сердца ты…»
 
О, нет! не расколдуешь сердца ты
Ни лестию, ни красотой, ни словом.
Я буду для тебя чужим и новым,
Всё призрак, всё мертвец, в лучах мечты.
 
 
И ты уйдешь. И некий саван белый
Прижмешь к губам ты, пребывая в снах.
Всё будет сном: что ты хоронишь тело,
Что ты стоишь три ночи в головах.
 
 
Упоена красивыми мечтами,
Ты укоризны будешь слать судьбе.
Украсишь ты нежнейшими цветами
Могильный холм, приснившийся тебе.
 
 
И тень моя пройдет перед тобою
В девятый день, и в день сороковой —
Неузнанной, красивой, неживою.
Такой ведь ты искала? – Да, такой.
 
 
Когда же грусть твою погасит время,
Захочешь жить, сначала робко, ты
Другими снами, сказками не теми…
И ты простой возжаждешь красоты.
 
 
И он придет, знакомый, долгожданный,
Тебя будить от неземного сна.
И в мир другой, на миг благоуханный,
Тебя умчит последняя весна.
 
 
А я умру, забытый и ненужный,
В тот день, когда придет твой новый друг,
В тот самый миг, когда твой смех жемчужный
Ему расскажет, что прошел недуг.
 
 
Забудешь ты мою могилу, имя…
И вдруг – очнешься: пусто; нет огня,
И в этот час, под ласками чужими,
Припомнишь ты и призовешь – меня!
 
 
Как исступленно ты протянешь руки
В глухую ночь, о, бедная моя!
Увы! Не долетают жизни звуки
К утешенным весной небытия.
 
 
Ты проклянешь, в мученьях невозможных,
Всю жизнь за то, что некого любить!
Но есть ответ в моих стихах тревожных:
Их тайный жар тебе поможет жить.
 

15 декабря 1913

Анне Ахматовой
 
«Красота страшна» – Вам скажут, —
Вы накинете лениво
Шаль испанскую на плечи,
Красный розан – в волосах.
 
 
«Красота проста» – Вам скажут, —
Пестрой шалью неумело
Вы укроете ребенка,
Красный розан – на полу.
 
 
Но, рассеянно внимая
Всем словам, кругом звучащим,
Вы задумаетесь грустно
И твердите про себя:
 
 
«Не страшна и не проста я;
Я не так страшна, чтоб просто
Убивать, не так проста я,
Чтоб не знать, как жизнь страшна».
 

16 декабря 1913

«Есть игра: осторожно войти…»
 
Есть игра: осторожно войти,
Чтоб вниманье людей усыпить;
И глазами добычу найти;
И за ней незаметно следить.
 
 
Как бы ни был нечуток и груб
Человек, за которым следят, —
Он почувствует пристальный взгляд
Хоть в углах еле дрогнувших губ.
 
 
А другой – точно сразу поймет:
Вздрогнут плечи, рука у него;
Обернется – и нет ничего;
Между тем – беспокойство растет.
 
 
Тем и страшен невидимый взгляд,
Что его невозможно поймать;
Чуешь ты, но не можешь понять,
Чьи глаза за тобою следят.
 
 
Не корысть, не влюбленность, не месть;
Так – игра, как игра у детей;
И в собрании каждом людей
Эти тайные сыщики есть.
 
 
Ты и сам иногда не поймешь,
Отчего так бывает порой,
Что собою ты к людям придешь,
А уйдешь от людей – не собой.
 
 
Есть дурной и хороший есть глаз,
Только лучше б ничей не следил:
Слишком много есть в каждом из нас
Неизвестных, играющих сил…
 
 
О, тоска! Через тысячу лет
Мы не сможем измерить души:
Мы услышим полет всех планет,
Громовые раскаты в тиши…
 
 
А пока – в неизвестном живем
И не ведаем сил мы своих,
И, как дети, играя с огнем,
Обжигаем себя и других…
 

18 декабря 1913

«Натянулись гитарные струны…»
 
Натянулись гитарные струны,
Сердце ждет.
Только тронь его голосом юным
Запоет!
 
 
И старик перед хором
Уже топнул ногой.
Обожги меня голосом, взором,
Ксюша, пой!
 
 
И гортанные звуки
Понеслись,
Словно в серебре смуглые руки
Обвились…
 
 
Бред безумья и страсти,
Бред любви…
Невозможное счастье!
На! Лови!
 

19 декабря 1913

«Как свершилось, как случилось?…»
 
Как свершилось, как случилось?
Был я беден, слаб и мал.
Но Величий неких тайна
Мне до времени открылась,
Я Высокое познал.
 
 
Недостойный раб, сокровищ
Мне врученных не храня,
Был я царь и страж случайный.
Сонмы лютые чудовищ
Налетели на меня.
 
 
Приручил я чарой лестью
Тех, кто первые пришли.
Но не счесть нам вражьей силы!
Ощетинившейся местью
Остальные поползли.
 
 
И, покинув стражу, к ночи
Я пошел во вражий стан.
Ночь курилась, как кадило.
Ослепительные очи
Повлекли меня в туман.
 
 
Падший ангел, был я встречен
В стане их, как юный бог.
Как прекрасный небожитель,
Я царицей был замечен,
Я входил в ее чертог,
 
 
В тот чертог, который в пепел
Обратится на земле.
Но не спал мой грозный Мститель:
Лик Его был гневно-светел
В эти ночи на скале.
 
 
И рассвет мне в очи глянул,
Наступил мой скудный день.
Только крыл раздался трепет,
Кто-то мимо в небо канул,
Как разгневанная тень.
 
 
Было долгое томленье.
Думал я: не будет дня.
Бред безумный, страстный лепет,
Клятвы, пени, уверенья
Доносились до меня.
 
 
Но, тоской моей гонима,
Нежить сгинула, – и вдруг
День жестокий, день железный
Вкруг меня неумолимо
Очертил замкнутый круг.
 
 
Нет конца и нет начала,
Нет исхода – сталь и сталь.
И пустыней бесполезной
Душу бедную обстала
Прежде милая мне даль.
 
 
Не таюсь я перед вами,
Посмотрите на меня:
Я стою среди пожарищ,
Обожженный языками
Преисподнего огня.
 
 
Где же ты? не медли боле.
Ты, как я, не ждешь звезды.
Приходи ко мне, товарищ,
Разделить земной юдоли
Невеселые труды.
 

19 декабря 1913

«Как растет тревога к ночи!…»
 
Как растет тревога к ночи!
Тихо, холодно, темно.
Совесть мучит, жизнь хлопочет.
На луну взглянуть нет мочи
Сквозь морозное окно.
 
 
Что-то в мире происходит.
Утром страшно мне раскрыть
Лист газетный. Кто-то хочет
Появиться, кто-то бродит.
Иль – раздумал, может быть?
 
 
Гость бессонный, пол скрипучий?
Ах, не всё ли мне равно!
Вновь сдружусь с кабацкой скрипкой,
Монотонной и певучей!
Вновь я буду пить вино!
 
 
Всё равно не хватит силы
Дотащиться до конца
С трезвой, лживою улыбкой,
За которой – страх могилы,
Беспокойство мертвеца.
 

30 декабря 1913

«Ты – буйный зов рогов призывных…»
 
Ты – буйный зов рогов призывных,
Влекущий на неверный след,
Ты – серый ветер рек разливных,
Обманчивый болотный свет.
 
 
Люблю тебя, как посох – странник,
Как воин – милую в бою,
Тебя провижу, как изгнанник
Провидит родину свою.
 
 
Но лик твой мне незрим, неведом,
Твоя непостижима власть:
Ведя меня, как вождь, к победам,
Испепеляешь ты, как страсть.
 

Декабрь 1913

Стихотворения 1914 года

Черная кровь
1
 
Вполоборота ты встала ко мне,
Грудь и рука твоя видится мне.
 
 
Мать запрещает тебе подходить,
Мне – искушенье тебя оскорбить!
 
 
Нет, опустил я напрасно глаза,
Дышит, преследует, близко – гроза…
 
 
Взор мой горит у тебя на щеке,
Трепет бежит по дрожащей руке…
 
 
Ширится круг твоего мне огня,
Ты, и не глядя, глядишь на меня!
 
 
Пеплом подернутый бурный костер —
Твой не глядящий, скользящий твой взор!
 
 
Нет! Не смирит эту черную кровь
Даже – свидание, даже – любовь!
 

2 января 1914

2
 
Я гляжу на тебя. Каждый демон во мне
Притаился, глядит.
Каждый демон в тебе сторожит,
Притаясь в грозовой тишине…
 
 
И вздымается жадная грудь…
Этих демонов страшных вспугнуть?
Нет! Глаза отвратить, и не сметь, и не сметь
В эту страшную пропасть глядеть!
 

22 марта 1914

3
 
Даже имя твое мне презренно,
Но, когда ты сощуришь глаза,
Слышу, воет поток многопенный,
Из пустыни подходит гроза.
 
 
Глаз молчит, золотистый и карий,
Горла тонкие ищут персты…
Подойди. Подползи. Я ударю —
И, как кошка, ощеришься ты…
 

30 января 1914

4
 
О, нет! Я не хочу, чтоб пали мы с тобой
В объятья страшные. Чтоб долго длились муки,
Когда – ни расплести сцепившиеся руки,
Ни разомкнуть уста – нельзя во тьме ночной!
 
 
Я слепнуть не хочу от молньи грозовой,
Ни слушать скрипок вой (неистовые звуки!),
Ни испытать прибой неизреченной скуки,
Зарывшись в пепел твой горящей головой!
 
 
Как первый человек, божественным сгорая,
Хочу вернуть навек на синий берег рая
Тебя, убив всю ложь и уничтожив яд…
 
 
Но ты меня зовешь! Твой ядовитый взгляд
Иной пророчит рай! – Я уступаю, зная,
Что твой змеиный рай – бездонной скуки ад.
 

Февраль 1912

5
 
Вновь у себя… Унижен, зол и рад,
Ночь, день ли там, в окне?
Вон месяц, как паяц, над кровлями громад
Гримасу корчит мне…
 
 
Дневное солнце – прочь, раскаяние – прочь!
Кто смеет мне помочь?
В опустошенный мозг ворвется только ночь
Ворвется только ночь!
 
 
В пустую грудь один, один проникнет взгляд,
Вопьется жадный взгляд…
Всё отойдет навек, настанет никогда,
Когда ты крикнешь: Да!
 

29 января 1914

6
 
Испугом схвачена, влекома
В водоворот…
Как эта комната знакома!
И всё навек пройдет?
 
 
И, в ужасе, несвязно шепчет…
И, скрыв лицо,
Пугливых рук свивает крепче
Певучее кольцо…
 
 
…И утра первый луч звенящий
Сквозь желтых штор…
И чертит бог на теле спящей
Свой световой узор.
 

2 января 1914

7
 
Ночь – как века, и томный трепет,
И страстный бред,
Уст о блаженно-странном лепет,
В окне – старинный, слабый свет.
 
 
Несбыточные уверенья,
Нет, не слова —
То, что теряет всё значенье,
Забрезжит бледный день едва…
 
 
Тогда – во взгляде глаз усталом
Твоя в нем ложь!
Тогда мой рот извивом алым
На твой таинственно похож!
 

27 декабря 1913

8
 
Я ее победил, наконец!
Я завлек ее в мой дворец!
 
 
Три свечи в бесконечной дали.
Мы в тяжелых коврах, в пыли.
 
 
И под смуглым огнем трех свеч
Смуглый бархат открытых плеч,
 
 
Буря спутанных кос, тусклый глаз,
На кольце – померкший алмаз,
 
 
И обугленный рот в крови
Еще просит пыток любви…
 
 
А в провале глухих окон
Смутный шелест многих знамен,
 
 
Звон и трубы, и конский топ,
И качается тяжкий гроб.
 
 
О, любимый, мы не одни!
О, несчастный, гаси огни!..
 
 
– Отгони непонятный страх —
Это кровь прошумела в ушах.
 
 
Близок вой похоронных труб,
Смутен вздох охладевших губ:
 
 
– Мой красавец, позор мой, бич....
Ночь бросает свой мглистый клич,
 
 
Гаснут свечи, глаза, слова…
– Ты мертва наконец, мертва!
 
 
Знаю, выпил я кровь твою…
Я кладу тебя в гроб и пою, —
 
 
Мглистой ночью о нежной весне
Будет петь твоя кровь во мне!
 

Октябрь 1909 (Июль 1914)

9
 
Над лучшим созданием божьим
Изведал я силу презренья.
Я палкой ударил ее.
 
 
Поспешно оделась. Уходит.
Ушла. Оглянулась пугливо
На сизые окна мои.
 
 
И нет ее. В сизые окна
Вливается вечер ненастный,
А дальше, за мраком ненастья,
 
 
Горит заревая кайма.
Далекие, влажные долы
И близкое, бурное счастье!
 
 
Один я стою и внимаю
Тому, что мне скрипки поют.
Поют они дикие песни
 
 
О том, что свободным я стал!
О том, что на лучшую долю
Я низкую страсть променял!
 

13 марта 1910 (21 февраля 1914)

«О, я хочу безумно жить:…»
 
О, я хочу безумно жить:
Всё сущее – увековечить,
Безличное – вочеловечить,
Несбывшееся – воплотить!
 
 
Пусть душит жизни сон тяжелый,
Пусть задыхаюсь в этом сне, —
Быть может, юноша веселый
В грядущем скажет обо мне:
 
 
Простим угрюмство – разве это
Сокрытый двигатель его?
Он весь – дитя добра и света,
Он весь – свободы торжество!
 

5 февраля 1914

«Я – Гамлет. Холодеет кровь…»
 
Я – Гамлет. Холодеет кровь,
Когда плетет коварство сети,
И в сердце – первая любовь
Жива – к единственной на свете.
 
 
Тебя, Офелию мою,
Увел далёко жизни холод,
И гибну, принц, в родном краю,
Клинком отравленным заколот.
 

6 февраля 1914

«Ты помнишь? В нашей бухте сонной…»
 
Ты помнишь? В нашей бухте сонной
Спала зеленая вода,
Когда кильватерной колонной
Вошли военные суда.
 
 
Четыре – серых. И вопросы
Нас волновали битый час,
И загорелые матросы
Ходили важно мимо нас.
 
 
Мир стал заманчивей и шире,
И вдруг – суда уплыли прочь.
Нам было видно: все четыре
Зарылись в океан и в ночь.
 
 
И вновь обычным стало море,
Маяк уныло замигал,
Когда на низком семафоре
Последний отдали сигнал…
 
 
Как мало в этой жизни надо
Нам, детям, – и тебе и мне.
Ведь сердце радоваться радо
И самой малой новизне.
 
 
Случайно на ноже карманном
Найди пылинку дальних стран —
И мир опять предстанет странным,
Закутанным в цветной туман!
 

1911-6 февраля 1914

Aber Wrack, Finistere

Жизнь моего приятеля
1
 
Весь день – как день: трудов исполнен малых
И мелочных забот.
Их вереница мимо глаз усталых
Ненужно проплывет.
 
 
Волнуешься, – а в глубине покорный:
Не выгорит – и пусть.
На дне твоей души, безрадостной и черной,
Безверие и грусть.
 
 
И к вечеру отхлынет вереница
Твоих дневных забот.
Когда ж в морозный мрак засмотрится столица
И полночь пропоет, —
 
 
И рад бы ты уснуть, но – страшная минута!
Средь всяких прочих дум -
Бессмысленность всех дел, безрадостность уюта
Придут тебе на ум.
 
 
И тихая тоска сожмет так нежно горло:
Ни охнуть, ни вздохнуть,
Как будто ночь на всё проклятие простерла,
Сам дьявол сел на грудь!
 
 
Ты вскочишь и бежишь на улицы глухие,
Но некому помочь:
Куда ни повернись – глядит в глаза пустые
И провожает – ночь.
 
 
Там ветер над тобой на сквозняках простонет
До бледного утра;
Городовой, чтоб не заснуть, отгонит
Бродягу от костра…
 
 
И, наконец, придет желанная усталость,
И станет всё равно…
Что? Совесть? Правда? Жизнь? Какая это малость!
Ну, разве не смешно?
 

11 февраля 1914

2
 
Поглядите, вот бессильный,
Не умевший жизнь спасти,
И она, как дух могильный,
Тяжко дремлет взаперти.
 
 
В голубом морозном своде
Так приплюснут диск больной,
Заплевавший всё в природе
Нестерпимой желтизной.
 
 
Уходи и ты. Довольно
Ты терпел, несчастный друг,
От его тоски невольной,
От его невольных мук.
 
 
То, что было, миновалось,
Ваш удел на все похож:
Сердце к правде порывалось,
Но его сломила ложь.
 

30 декабря 1913 (12 февраля 1914)


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации