Текст книги "Полное собрание стихотворений"

«Пройдет зима – увидишь ты…»

 
Пройдет зима – увидишь ты
Мои равнины и болота
И скажешь: «Сколько красоты!
Какая мертвая дремота!»
 
 
Но помни, юная, в тиши
Моих равнин хранил я думы
И тщетно ждал твоей души,
Больной, мятежный и угрюмый.
 
 
Я в этом сумраке гадал,
Взирал в лицо я смерти хладной
И бесконечно долго ждал,
В туманы всматриваясь жадно.
 
 
Но мимо проходила ты, —
Среди болот хранил я думы,
И этой мертвой красоты
В душе остался след угрюмы
 

21 сентября 1901

«Грустно и тихо у берега сонного…»

 
Грустно и тихо у берега сонного
Лодка плывет – ты дремли.
Я расскажу про мечты, озаренные
Прежнею лаской земли.
Только остались у берега сонного
Утлые в лодке мечты.
В этих мечтах – навсегда отдаленная,
Ты, лучезарная, ты…
 

Осень 1901

«Встану я в утро туманное…»

 
Встану я в утро туманное,
Солнце ударит в лицо.
Ты ли, подруга желанная,
Всходишь ко мне на крыльцо?
 
 
Настежь ворота тяжелые!
Ветром пахнуло в окно!
Песни такие веселые
Не раздавались давно!
 
 
С ними и в утро туманное
Солнце и ветер в лицо!
С ними подруга желанная
Всходит ко мне на крыльцо!
 

3 октября 1901

«Ранний час. В пути незрима…»

 
Ранний час. В пути незрима
Разгорается мечта.
Плещут крылья серафима,
Высь прозрачна, даль чиста.
 
 
Из лазурного чертога
Время тайне снизойти.
Белый, белый ангел бога
Сеет розы на пути.
 
 
Жду в пленительном волненьи
Тайна плачущей жены
Разомкнет златые звенья,
Вскроет крылий белизны.
 
 
4 октября 1901
 

«Ты уходишь от земной юдоли…»

 
Ты уходишь от земной юдоли,
Сердца лучшего любовь тебе несут.
Страшных снов не жди от новой воли,
Хоры ангелов, не смертных, припадут.
 
 
Припадут и снимут власяницы —
Символ здешних непомерных бед.
Я, в тоске, покину на границе
Твой нездешний, твой небесный след.
 
 
Покидай бессилье мирозданья,
Твой покой теперь ненарушим.
Предо мною – грань богопознанья,
Неизбежный сумрак, черный дым.
 

6 октября 1901

«Ходит месяц по волне…»

 
Ходит месяц по волне,
Ходит солнце в синей зыби,
Но в неведомом изгибе
Оба зримы не вполне.
 
 
Странно бледны лики их,
Отраженья их дробимы.
Ты равно ль с другой палима,
Или пламень твой затих
 
 
И неверным отраженьем
На волнах моей мечты
Бродишь мертвым сновиденьем
Отдаленной красоты?
 

7 октября 1901

«Снова ближе вечерние тени…»

 
Снова ближе вечерние тени,
Ясный день догорает вдали.
Снова сонмы нездешних видений
Всколыхнулись – плывут – подошли
 
 
Что же ты на великую встречу
Не вскрываешь свои глубины?
Или чуешь иного предтечу
Несомненной и близкой весны?
 
 
Чуть во мраке светильник завижу,
Поднимусь и, не глядя, лечу.
Ты жив сумраке, милая, ближе
К неподвижному жизни ключу.
 

14 октября 1901

«Я бремя похитил, как тать…»

 
Я бремя похитил, как тать,
Несчастье разбил я на части,
Но, боже! как тяжко внимать
Чужой нарастающей страсти!
 
 
Волна, забегая вперед,
У ног разобьется нещадно
И жадно меня обдает,
Бессильного, пеною хладной.
 
 
Не знаю – за дальней чертой
Живет ли лазурное счастье…
Теперь я внимаю чужой
И всё нарастающей страсти.
 

14 октября 1901 (1918)

«Хранила я среди младых созвучий…»

 
Хранила я среди младых созвучий
Задумчивый и нежный образ дня.
Вот дунул вихрь, поднялся прах летучий.
И солнца нет, и сумрак вкруг меня.
 
 
Но в келье – май, и я живу, незрима
Одна, в цветах, и жду другой весны
Идите прочь – я чую серафима,
Мне чужды здесь земные ваши сны
 
 
Идите прочь, скитальцы, дети, боги'
Я расцвету еще в последний день,
Мои мечты – священные чертоги,
Моя любовь – немеющая тень.
 

17 октября 1901

«Медленно в двери церковные…»

 
Медленно в двери церковные
Шла я, душой несвободная,
Слышались песни любовные,
Толпы молились народные.
 
 
Или в минуту безверия
Он мне послал облегчение?
Часто в церковные двери я
Ныне вхожу без сомнения.
 
 
Падают розы вечерние,
Падают тихо, медлительно.
Я же молюсь суевернее,
Плачу и каюсь мучительно.
 

17 октября 1901 (1908)

«Ловлю я тонкий прах надежды…»

 
Ловлю я тонкий прах надежды,
Ты замедляешь быстрый шаг,
Но через сомкнутые вежды
Горят слова: «Не друг, а враг».
 
 
Лишь отпылать – и правда ближе
Или – забвенные мечты
Проходят медленно, – и ниже
Пылаю я, и выше – ты.
 
 
Тогда, в спасительном забвеньи,
Улыбка бродит по лицу.
На завтра – в новом угнетеньи
Тоска по брачному венцу.
 

2 ноября 1901 (13 февраля 1914)

«Скрипнула дверь. Задрожала рука…»

 
Скрипнула дверь. Задрожала рука.
Вышла я в улицы сонные.
Там, в поднебесьи, идут облака,
Через туман озаренные.
 
 
С ними – знакомое, слышу, вослед…
Нынче ли сердце пробудится?
Новой ли, прошлой ли жизни ответ,
Вместе ли оба почудятся?
 
 
Если бы злое несли облака,
Сердце мое не дрожало бы…
Скрипнула дверь. Задрожала рука.
Слезы. И песни. И жалобы.
 

3 ноября 1901

«Зарево белое, желтое, красное…»

 
Зарево белое, желтое, красное,
Крики и звон вдалеке,
Ты не обманешь, тревога напрасная,
Вижу огни на реке.
 
 
Заревом ярким и поздними криками
Ты не разрушишь мечты.
Смотрится призрак очами великими
Из-за людской суеты.
 
 
Смертью твоею натешу лишь взоры я,
Жги же свои корабли!
Вот они – тихие, светлые, скорые —
Мчатся ко мне издали.
 

6 ноября 1901

«Восходя на первые ступени…»

 
Восходя на первые ступени,
Я смотрел на линии земли.
Меркли дни – порывы исступлений
Гасли, гасли в розовой дали.
Но томим еще желаньем горя,
Плакал дух, – а в звездной глубине
Расступалось огненное море,
Чей-то сон шептался обо мне…
 

8 ноября 1901 (1910)

«Один порыв – безвластный и плакучий…»

 
Один порыв – безвластный и плакучий,
Одна мечта – чрезмерностью слаба, —
И снова он – до боли жгучий,
Бессильный сон раба.
 
 
Но ты вкуси волшебство бед вседневных
И сон другой – проклятый сон веков.
В горниле старостей душевных
Цветет восторг богов.
 

17 ноября 1901

«Я ли пишу, или ты из могилы…»

 
Я ли пишу, или ты из могилы
Выслала юность свою, —
Прежними розами призрак мне милый
Я, как тогда, обовью.
 
 
Если умру – перелетные птицы
Призрак развеют, шутя.
Скажешь и ты, разбирая страницы:
«Божье то было дитя».
 

21 ноября 1901

«Жду я холодного дня…»

 
Жду я холодного дня,
Сумерек серых я жду.
Замерло сердце, звеня:
Ты говорила: «Приду, —
 
 
Жди на распутьи – вдали
Людных и ярких дорог,
Чтобы с величьем земли
Ты разлучиться не мог.
 
 
Тихо приду и замру,
Как твое сердце, звеня,
Двери тебе отопру
В сумерках зимнего дня».
 

21 ноября 1901

«Ты страстно ждешь. Тебя зовут…»

 
Ты страстно ждешь. Тебя зовут, —
Но голоса мне не знакомы,
Очаг остыл, – тебе приют —
Родная степь Лишь в ней ты – дома.
 
 
Там – вечереющая даль,
Туманы, призраки, виденья,
Мне – беспокойство и печаль,
Тебе – покой и примиренье.
 
 
О, жалок я перед тобой!
Всё обнимаю, всем владею,
Хочу владеть тобой одной,
Но не могу и не умею!
 

22 ноября 1901 (Февраль 1914)

«Будет день и свершится великое…»

 
Будет день и свершится великое,
Чую в будущем подвиг души.
Ты – другая, немая, безликая,
Притаилась, колдуешь в тиши.
 
 
Но, во что обратишься – не ведаю,
И не знаешь ты, буду ли твой,
А уж Там веселятся победою
Над единой и страшной душой.
 

23 ноября 1901

«Я долго ждал – ты вышла поздно…»

 
Я долго ждал – ты вышла поздно,
Но в ожиданьи ожил дух,
Ложился сумрак, но бесслезно
Я напрягал и взор, и слух.
 
 
Когда же первый вспыхнул пламень,
И слово к небу понеслось, —
Разбился лед, последний камень
Упал, – и сердце занялось.
 
 
Ты в белой вьюге, в снежном стоне
Опять волшебницей всплыла,
И в вечном свете, в вечном звоне
Церквей смешались купола.
 

27 ноября 1901

«Ночью вьюга снежная…»

 
Ночью вьюга снежная
Заметала след.
Розовое, нежное
Утро будит свет.
 
 
Встали зори красные,
Озаряя снег.
Яркое и страстное
Всколыхнуло брег.
 
 
Вслед за льдиной синею
В полдень я всплыву.
Деву в снежном инее
Встречу наяву.
 

5 декабря 1901

Ворожба

 
Я могуч и велик ворожбою,
Но тебя уследить – не могу.
Полечу ли в эфир за тобою —
Ты цветешь на земном берегу.
Опускаюсь в цветущие степи —
Ты уходишь в вечерний закат,
И меня оковавшие цепи
На земле одиноко бренчат.
 
 
Но моя ворожба не напрасна:
Пусть печально и страшно «вчера»,
Но сегодня – и тайно и страстно
Заалело полнеба с утра.
Я провижу у дальнего края
Разгоревшейся тучи – тебя.
Ты глядишь, улыбаясь и зная,
Ты придешь, трепеща и любя.
 

5 декабря 1901 (Декабрь 1915)

«Недосказанной речи тревогу…»

 
Недосказанной речи тревогу
Хороню до свиданья в ночи.
Окна терема – все на дорогу,
Вижу слабое пламя свечи.
 
 
Ждать ли поздней условленной встречи?
Знаю – юная сердцем в пути, —
Ароматом неведомой встречи
Сердце хочет дрожать и цвести.
 
 
В эту ночь благовонные росы,
Словно влажные страсти слова,
Тяжко лягут на мягкие косы —
Утром будет гореть голова…
 
 
Но несказанной речи тревогу
До свиданья в ночи – не уйму.
Слабый пламень глядит на дорогу,
Яркий пламень дрожит в терему.
 

6 декабря 1901

«Тёмно в комнатах и душно…»

 
Тёмно в комнатах и душно —
Выйди ночью – ночью звездной,
Полюбуйся равнодушно,
Как сердца горят над бездной.
 
 
Их костры далеко зримы,
Озаряя мрак окрестный.
Их мечты неутолимы,
Непомерны, неизвестны…
 
 
О, зачем в ночном сияньи
Не взлетят они над бездной,
Никогда своих желаний
Не сольют в стране надзвездной?
 

11 декабря 1901

«Мне битва сердце веселит…»

Все двери заперты, и отданы ключи

Тюремщиком твоей безжалостной царице

Петрарка

 
Мне битва сердце веселит,
Я чую свежесть ратной неги,
Но жаром вражеских ланит
Повержен в запоздалом беге.
 
 
А всё милее новый плен.
Смотрю я в сумрак непробудный,
Но в долгий холод здешних стен
Порою страж нисходит чудный.
 
 
Он окрылит и унесет,
И озарит, и отуманит,
И сладко речь его течет,
Но каждым звуком – сердце ранит
 
 
В нем – тайна юности лежит,
И медленным и сладким ядом
Он тихо узника поит,
Заворожив бездонным взглядом.
 

15 декабря 1901

«Неотвязный стоит на дороге…»

 
Неотвязный стоит на дороге,
Белый – смотрит в морозную ночь.
Я – навстречу в глубокой тревоге,
Он, шатаясь, сторонится прочь.
 
 
Не осилить морозного чуда…
Рядом с ним вырастает вдали,
Там, где камней вздымается груда,
Голубая царица земли.
 
 
И царица – в мольбе и тревоге,
Обрученная с холодом зим…
Он – без жизни стоит на дороге,
Я – навстречу, бессмертьем томим.
 
 
Но напрасны бессмертные силы —
И царице свободы не жаль…
Торжествуя победу могилы,
Белый – смотрит в морозную даль.
 

16 декабря 1901

«Смотри приветно и легко…»

 
Смотри приветно и легко
В глаза суровые разврата:
В них – бесконечно далеко —
Горит душа и ждет возврата
В жилище прежних благ и бед,
В миры молитвенных созвучий,
Где всем таинственный ответ
Дает Безвестный и Могучий,
 
 
Кому покорны мы, жрецы,
И те, кто проще, суеверней:
Те – бедняки – из наших терний
Себе плетущие венцы.
 

16 декабря 1901 (1918?)

«Молчи, как встарь, скрывая свет…»

 
Молчи, как встарь, скрывая свет, —
Я ранних тайн не жду.
На мой вопрос – один ответ:
Ищи свою звезду.
 
 
Не жду я ранних тайн, поверь,
Они не мне взойдут.
Передо мной закрыта дверь
В таинственный приют.
 
 
Передо мной – суровый жар
Душевных слез и бед,
И на душе моей пожар —
Один, один ответ.
 
 
Молчи, как встарь, – я услежу
Восход моей звезды,
Но сердцу, сердцу укажу
Я поздних тайн следы.
 
 
Но первых тайн твоей весны
Другим приснится свет.
Сольются наши две волны
В горниле поздних бед.
 

18 декабря 1901

«Вечереющий сумрак, поверь…»

 
Вечереющий сумрак, поверь,
Мне напомнил неясный ответ.
Жду – внезапно отворится дверь,
Набежит исчезающий свет.
Словно бледные в прошлом мечты,
Мне лица сохранились черты
И отрывки неведомых слов,
Словно отклики прежних миров,
Где жила ты и, бледная, шла,
Под ресницами сумрак тая,
За тобою – живая ладья,
Словно белая лебедь, плыла,
За ладьей – огневые струи —
Беспокойные песни мои…
Им внимала задумчиво ты,
И лица сохранились черты,
И запомнилась бледная высь,
Где последние сны пронеслись.
В этой выси живу я, поверь,
Смутной памятью сумрачных лет,
Смутно помню – отворится дверь,
Набежит исчезающий свет.
 

20 декабря 1901

«Сумрак дня несет печаль…»

 
Сумрак дня несет печаль.
Тусклых улиц очерк сонный,
Город, смутно озаренный,
Смотрит в розовую даль.
 
 
Видит с пасмурной земли
Безнадежный глаз столицы:
Поднял мрак свои зеницы,
Реют ангелы вдали.
 
 
Близок пламенный рассвет,
Мертвецу заглянет в очи
Утро после долгой ночи…
Но бежит мелькнувший свет,
 
 
И испуганные лики
Скрыли ангелы в крылах:
Видят – мертвый и безликий
Вырастает в их лучах.
 

24 декабря 1901

При посылке роз

 
Смотрел отвека бог лукавый
На эти душные цветы.
Их вековечною отравой
Дыши и упивайся ты.
 
 
С их страстной, с их истомной ленью
В младые сумерки твои
И пламенной и льстивой тенью
Войдут мечтания мои.
 
 
Неотвратимы и могучи,
И без свиданий, и без встреч,
Они тебя из душной тучи
Живою молньей будут жечь.
 

24 декабря 1901 (Декабрь 1915)

«Старый год уносит сны…»

 
Старый год уносит сны
Безмятежного расцвета.
На заре другой весны
Нет желанного ответа.
 
 
Новый год пришел в ночи
И раскинул покрывало.
Чьи-то крадутся лучи,
Что-то в сердце зазвучало.
 
 
Старый год уходит прочь.
Я невнятною мольбою,
Злая дева, за тобою
Вышлю северную ночь.
 
 
Отуманю страстью сны
Безмятежного расцвета,
Первый день твоей весны
Будет пламенное лето…
 

25 декабря 1901

Двойнику

 
Ты совершил над нею подвиг трудный,
Но, бедный друг! о, различил ли ты
Ее наряд, и праздничный и чудный,
И странные весенние цветы?..
 
 
Я ждал тебя. А тень твоя мелькала
Вдали, в полях, где проходил и я,
Где и она когда-то отдыхала,
Где ты вздыхал о тайнах бытия…
 
 
И знал ли ты, что я восторжествую?
Исчезнешь ты, свершив, но не любя?
Что я мечту безумно-молодую
Найду в цветах кровавых без тебя?
 
 
Мне ни тебя, ни дел твоих не надо,
Ты мне смешон, ты жалок мне, старик!
Твой подвиг – мой, – и мне твоя награда
Безумный смех и сумасшедший крик!
 

27 декабря 1901

«Черты знакомых лиц…»

 
Черты знакомых лиц,
Знакомые огни
Уходят от меня.
Мне памятны одни
Те, бедные мои,
Задумчивые дни,
Когда ты, притаясь,
Ждала меня в тени,
И путь бежал, виясь,
И были мы одни…
 
 
Таков он был тогда —
Мой сумрачный рассвет,
Начало всех блаженств,
Всех небывалых бед.
Когда же мне блеснет
Тот – настоящий свет?
Когда же мне сверкнет
Тот – пламенный рассвет?
Когда ж он пропоет
Тот – радостный ответ?
 

28 декабря 1901 (Май 1918)

«Мы, два старца, бредем одинокие…»

 
Мы, два старца, бредем одинокие,
Сырая простерлась мгла.
Перед нами – окна далекие,
Голубая даль светла.
 
 
Но откуда в сумрак таинственный
Смотрит, смотрит свет голубой?
Мы дрожим мечтою единственной,
О, невнятное! пред тобой.
 
 
О, откуда, откуда мглистые
Заалели тучи, горя,
И нити бегут золотистые,
И сумрак румянит заря?..
 
 
Мы, два старца, в сумрак таинственный
Бредем, – а в окнах свет.
И дрожим мечтою единственной,
Искушенные мудростью бед.
 

29 декабря 1901 (1915?)

Ночь на новый год

 
Лежат холодные туманы,
Горят багровые костры.
Душа морозная Светланы
В мечтах таинственной игры.
 
 
Скрипнет снег – сердца займутся —
Снова тихая луна.
За воротами смеются,
Дальше – улица темна.
Дай взгляну на праздник смеха,
Вниз сойду, покрыв лицо!
Ленты красные – помеха,
Милый глянет на крыльцо…
Но туман не шелохнется,
Жду полуночной поры.
Кто-то шепчет и смеется,
И горят, горят костры…
Скрипнет снег – в морозной дали
Тихий крадущийся свет.
Чьи-то санки пробежали…
«Ваше имя?» Смех в ответ…
Вот поднялся вихорь снежный,
Побелело всё крыльцо…
И смеющийся и нежный
Закрывает мне лицо…
 
 
Лежат холодные туманы,
Бледнея, крадется луна.
Душа задумчивой Светланы
Мечтой чудесной смущена…
 

31 декабря 1901

Стихотворения 1902 года

«Я шел – и вслед за мною шли…»

 
Я шел – и вслед за мною шли
Какие-то неистовые люди.
Их волосы вставали под луной,
И в ужасе, с растерзанной душой
Зубами скрежетали, били в груди,
И разносился скрежет их вдали.
 
 
Я шел – и вслед за мной влеклись
Усталые, задумчивые люди.
Они забыли ужас роковой.
Вдыхали тихо аромат ночной
Их впалые измученные груди,
И руки их безжизненно сплелись.
 
 
Передо мною шел огнистый столп.
И я считал шаги несметных толп.
И скрежет их, и шорох их ленивый
Я созерцал, безбрежный и счастливый.
 

7 января 1902

«Бегут неверные дневные тени…»

С. Соловьеву

 
Бегут неверные дневные тени.
Высок и внятен колокольный зов.
Озарены церковные ступени,
Их камень жив – и ждет твоих шагов.
 
 
Ты здесь пройдешь, холодный камень тронешь;
Одетый страшной святостью веков,
И, может быть, цветок весны уронишь
Здесь, в этой мгле, у строгих образов.
 
 
Растут невнятно розовые тени,
Высок и внятен колокольный зов,
Ложится мгла на старые ступени…
Я озарен – я жду твоих шагов.
 

4 января 1902

«Сгущался мрак церковного порога…»

 
Сгущался мрак церковного порога
В дни свадеб, в дни рождений, похорон;
А там – вилась широкая дорога,
И путник шел, закатом озарен.
 
 
Там не было конца свободной дали,
Но здесь, в тени, не виделось ни зги;
И каждый раз прохожего встречали
Из сумрака ответные шаги.
 
 
Церковный свод давал размерным звоном
Всем путникам напутственный ответ,
И в глубине, над сумрачным амвоном,
Остерегающий струился свет.
 
 
И, проходя в смеющиеся дали,
Здесь путник ждал, задумчив и смущен,
Чтоб меркнул свет, чтоб звуки замирали…
И дале шел, закатом озарен.
 

4 января 1902 (Декабрь 1911)

«Высоко с темнотой сливается стена…»

 
Высоко с темнотой сливается стена,
Там – светлое окно и светлое молчанье.
Ни звука у дверей, и лестница темна,
И бродит по углам знакомое дрожанье.
 
 
В дверях дрожащий свет, и сумерки вокруг
И суета и шум на улице безмерней.
Молчу и жду тебя, мой бедный, поздний друг
Последняя мечта моей души вечерней.
 

11 января 1902

«Туман скрывает берег отдаленный…»

 
Туман скрывает берег отдаленный.
Ладья бежит – заметней и смелей.
Кто на руле – прекрасный и влюбленный
Тебе поет и гладит шелк кудрей?
 
 
Смотрю я вдаль без воли и без плена,
Мой берег пуст, но ясно вижу я —
Поет и блещет розовая пена,
В лучах зари бегущая ладья.
 
 
И внятен крик тоскующий и страстный,
И даль нема, и взор еще немей.
И на руле – влюбленный и прекрасный
Тебе поет и гладит шелк кудрей.
 

12 января 1902

«Там, в полусумраке собора…»

 
Там, в полусумраке собора,
В лампадном свете образа.
Живая ночь заглянет скоро
В твои бессонные глаза.
 
 
В речах о мудрости небесной
Земные чуются струи.
Там, в сводах – сумрак неизвестный,
Здесь – холод каменной скамьи.
 
 
Глубокий жар случайной встречи
Дохнул с церковной высоты
На эти дремлющие свечи,
На образа и на цветы.
 
 
И вдохновительно молчанье,
И скрыты помыслы твои,
И смутно чуется познанье
И дрожь голубки и змеи.
 

14 января 1902

«Из царства сна выходит безнадежность…»

 
Из царства сна выходит безнадежность —
Как птица серая – туман.
В явь ото сна умчит меня безбрежность,
Как ураган.
 
 
Здесь – все года, все боли, все тревоги,
Как птицы черные в полях.
Там нет предела голубой дороге —
Один размах.
 
 
Из царства сна звенящей крикну птицей,
Орлом – в туман.
А вы – за мной, нестройной вереницей,
Туда – в обман!
 

17 января 1902

«Озарен таинственной улыбкой…»

 
Озарен таинственной улыбкой,
Проводил он дни земли.
Шел на берег – и на глади зыбкой
Льдистый призрак виделся вдали.
 
 
Открывались красные ворота
На другом, на другом берегу.
И там – прекрасное что-то,
Казалось, пело в лугу.
 
 
Озарен таинственной улыбкой,
Последние проводил он дни —
Не в дневной надежде зыбкой,
Не в ночной приветной тени.
 

17 января 1902

«Но прощай, о, прощай, человеческий род!…»

 
Но прощай, о, прощай, человеческий род!
Ты в тумане свои переходишь моря —
Через Красное море туман поползет,
Я покинул туман, предо мною – Заря!
Я смотрю ей в глаза, о, народ, о, народ,
Думы нет, мысли нет, только льдина плывет
Голубая, холодная, – прочь от земли!
Озаренная солнцем смеется вдали!
 

17 января 1902

«Мы преклонились у завета…»

 
Мы преклонились у завета,
Молчаньем храма смущены.
В лучах божественного света
Улыбка вспомнилась Жены.
 
 
Единодушны и безмолвны,
В одних лучах, в одних стенах,
Постигли солнечные волны
Вверху – на темных куполах.
 
 
И с этой ветхой позолоты,
Из этой страшной глубины
На праздник мой спустился Кто-то
С улыбкой ласковой Жены.
 

18 января 1902 Исаакиевский собор

(Лето 1904)

На могиле друга

 
Удалены от мира на кладбище,
Мы вновь с тобой, негаданный мертвец.
Ты перешел в последнее жилище,
Я всё в пыли, но вижу свой конец.
 
 
Там, в синеве, мы встретим наши зори,
Все наши сны продлятся наяву.
Я за тобой, поверь, мой милый, вскоре
За тем же сном в безбрежность уплыву
 

22 января 1902 (1910)

«Я укрыт до времени в приделе…»

 
Я укрыт до времени в приделе,
Но растут великие крыла.
Час придет – исчезнет мысль о теле,
Станет высь прозрачна и светла.
 
 
Так светла, как в день веселой встречи,
Так прозрачна, как твоя мечта.
Ты услышишь сладостные речи,
Новой силой расцветут уста.
 
 
Мы с тобой подняться не успели, —
Загорелся мой тяжелый щит.
Пусть же ныне в роковом приделе,
Одинокий, в сердце догорит.
 
 
Новый щит я подниму для встречи,
Вознесу живое сердце вновь.
Ты услышишь сладостные речи,
Ты ответишь на мою любовь.
 
 
Час придет – в холодные мятели
Даль весны заглянет, весела.
Я укрыт до времени в приделе.
Но растут всемощные крыла.
 

29 января 1902 (1918)

«Целый день – суета у могил…»

 
Целый день – суета у могил.
В синеватом кадильном дыму
Неизвестный уныло бродил,
Но открылся – лишь мне одному.
 
 
Не впервые встречаюсь я с ним.
Он – безликий и странный пришлец.
Задрожали бы все перед ним,
Мне же – радостен бледный мертвец.
 
 
Мглистый призрак стоял предо мной
В синеватом куреньи кадил.
Он владеет моею душой.
Он за мною тогда приходил.
 

Январь 1902 (1918)

«Война горит неукротимо…»

 
Война горит неукротимо,
Но ты задумайся на миг, —
И голубое станет зримо,
И в голубом – Печальный Лик.
 
 
Лишь загляни смиренным оком
В непреходящую лазурь, —
Там – в тихом, в голубом, в широком
Лазурный дым – не рокот бурь.
 
 
Старик-пастух стада покинет,
Лазурный догоняя дым.
Тяжелый щит боец отринет,
Гонясь без устали за ним.
 
 
Вот – равные, идут на воле,
На них – одной мечты наряд,
Ведь там, в широком божьем поле,
Нет ни щитов, ни битв, ни стад.
 

Январь 1902 (25 декабря 1914)