Текст книги "Записки охотника Восточной Сибири"

Хищный зверек, которого здесь сибиряки называют хорьком, в строгом смысле слова не есть хорек по научному определению и не может быть представителем многочисленного рода хорьков. Словом, здешний хорек мало похож на того зверька, которого натуралисты называют хорем (М. putorius); здешний хорек есть лишь вид хорьков, водится только в Сибири и известен в науке под названием колонка или красика (М. sibirica). Собственно же хорек, или хорь, водящийся в здешнем крае, носит в Забайкалье другое название, русское и туземное; именно он здесь известен как хорек-черногруд или просто черногруд, а по-туземному – курна.

Я, как принадлежащий к числу здешних охотников, как марающий заметки страстного охотника Восточной Сибири и как человек совершенно осибирячившийся, который уже говорит, пишет и проч. по-сибирски, отступлю от научных названий и описываемых зверей перекрещу по-сибирски. Сначала я займусь замечаниями о здешнем хорьке, или колонке, а потом поговорю и о хорьке-черногруде, или курне, в отдельной статье.

В Забайкалье хорьков различают два рода; различие это основывается только на величине зверька; именно большие называются хорьками, а меньший род – солонгоями[81]81
  …большие называются хорьками, а меньший род – солонгоями. – Солонгой и колонок относятся к разным видам.


[Закрыть]. Из них первые, то есть настоящие колонки, более известны, чем последние, потому что первые имеют довольно большое значение в торговле, а вторые – никакого.

Здешний настоящий хорек (колонок) несколько меньше обыкновенного европейского хоря, отличается от него образом жизни, отчасти нравом, видом или фигурою и цветом шерсти. Наш хорек несколько больше белки и подходит величиною к среднему соболю; он имеет фигуру горностая – длинное тонкое тело на коротких ногах, снабженных весьма острыми короткими когтями. Маленькая округленная его головка оканчивается довольно острою мордочкою с весьма острыми, крепкими зубами и длинными черными усами; уши маленькие, стоячие; хвост длинный, пушистый. Маленькие черные его глазки чрезвычайно живы и при первом взгляде на животное напоминают о его кровожадности. Шерсть на здешнем хорьке желтоватая, с красноватым оттенком, довольно пушистая и мягкая, но коротенькая, с лоснящейся остью. Шкурки хорьков прескверно пахнут, и, когда их снимают с пойманных зверьков, от них отделяется несносный удушливый запах (просто – вонь), вероятно хорошо известный охотникам-промышленникам и незнакомый высокому болотному охотнику с нежным обонянием.

Недаром некоторые называют хорька вонючим зверем. Долгое время это зловоние было одной из главных причин неупотребительности и малоценности хорьковых мехов, но в последнее время красота, добротность и легкость этих мехов заставили пренебречь зловонием и хорьки обратили на себя внимание. Здешние хорьки (колонки) охотно берутся сборщиками пушнины из первых рук по 80 коп., даже по рублю серебром за штуку и отправляются в большом количестве в Кяхту. Там эти хорьковые шкурки подкрашиваются в бурый цвет и продаются или обмениваются китайцам за низкий сорт собольих. Тонкое тело хорька способно до того растягиваться и изгибаться, что зверек этот может пролезать в небольшие узкие норы других мелких зверьков, чтобы задушить их обитателей, или же залезать сквозь узкие щели и небольшие отверстия в амбары, клети сельских домов, в птичники и прочие угодья, чтобы полакомиться свежиной. Передние ноги хорька несколько короче задних, почему он прыгает как-то сгорбившись и фигурой своей в это время напоминает скорее какую-нибудь пресмыкающуюся гадину, чем четвероногое животное. Хорек никогда не ходит шагом и не бегает, он всегда прыгает, скачет, становясь обеими лапами вместе, отчего след его издали может показаться лисьим нарыском, когда лиса спокойно идет шагом, но рассмотрев хорошенько, находишь большое сходство с куньим следом. Обыкновенно прыжки хорька бывают около двух четвертей, а если он чем-нибудь испуган, то скачки его достигают пяти четвертей и более.

Хорек смел, кровожаден и злобен до невероятности; в крайности он не только огрызается, жестоко кусается, но даже сам бросается на собаку. Огрызание его сопровождается звуками, похожими на щекотание сороки, но в спокойном состоянии голос его похож на какое-то хриплое шипение или посвистывание. Сибиряки говорят, что хорек чиркает. Хорьки-колонки водятся здесь во множестве; особенно же их много держится по реке Енисею. Они живут и в лесах, и в степях в норах, которые делают всюду, где придется: под пнями, корнями дерев, под карчами, валежинами, камнями, плитами и т. п. Они не боятся селиться около жилых мест, даже ищут этого случая и помещаются иногда в старых деревенских постройках, даже под самыми жилыми зданиями, чтобы удобнее пользоваться дворовыми птицами, которых они искусно ловят и таскают во рту в свои темные жилища. Хорек, забравшись в курятник или в голубятню, обыкновенно душит несколько кур или голубей и никогда не довольствуется одною жертвою. Он большею частью прокусывает шею у своей добычи, высасывает кровь, оставляет ее, кидается на другую, потом на третью и таким образом умерщвляет иногда до десяти птиц. В таком случае мясо их остается нетронутым, но у многих головы бывают совсем отъедены и куда-то унесены или же у некоторых головы бывают вскрыты и мозг съеден. Если хорек, забравшись в курятник, задавит только одну или две птицы, что редко случается, то непременно отъедает их головы и уносит. Но замечено, что все эти неистовые проказы он делает только тогда, когда отверстие, чрез которое он попал в птичник, так мало, что он не может чрез него утащить хотя одну жертву. Если же оно велико и выбор незначителен в количестве птиц, что обыкновенно и случается в нашем крае (ибо несколько куриц к ночи садятся на нашести или на седала где-либо на дворе, около избы, под худыми, едва покрытыми сараями или просто поветями, так что доступ хорьку к ним очень удобен и прост), то хорек задавит несколько птиц и, напившись их теплой крови или наевшись мозгу, обыкновенно уносит еще с собой одну из своих жертв и тем иногда открывает хозяину свое убежище, потому что хорек, не имея силы нести в зубах курицу, тащит ее по полу, отчего перья вылезают из птицы и означают путь вора.

Зимою хорьки живут больше парочками, самец с самкой, и в самое холодное время года, в декабре и январе, они, как то надо полагать, лежат безвыходно в норе и находятся в спячке. Я не выдаю за истину последнего обстоятельства, но удостоверяю только, что ни хорьков, ни их следов не было видно в продолжение двух или полутора месяцев зимою. Некоторые здешние промышленники уверяли меня, что им случалось находить хорьков в это самое время в норах в полусонном состоянии.[82]82
  …в полусонном состоянии. – Колонок не впадает зимой в спячку, просто в сильные морозы становится малоактивным.


[Закрыть]

Время супружеских отношений, гоньба, или течка, хорьков, бывает обыкновенно в феврале месяце на открытом воздухе. За самкой иногда бегает несколько самцов, которые часто ссорятся между собою и нередко совершают неистовые побоища, сопровождаемые резким чириканьем или щекотаньем. Самец с самкою во время совокупления вяжутся как собаки и, связавшись вместе, не скоро разъединяются. Один достоверный промышленник, между прочим, говорил мне, что эта связь сладострастных супругов продолжается иногда по целым суткам. Охотник этот на моей памяти переловил и перестрелял не одну сотню хорьков, был всегда справедлив в других своих рассказах и при неоднократных повторениях совершенно верен, почему я верю ему и передаю это на усмотрение читателя. Мне однажды на охоте (зимою) случилось видеть совокупление хорьков днем, под большим упавшим деревом; слыша об них по этому поводу интересные вещи, я хотел пожертвовать расчетами промышленника и удовлетворить любопытству наблюдателя, но когда я по неосторожности своей испугал их, то самец быстро соскочил с самки и побежал с нею рядом, как говорят ухо в ухо; я, перестав быть свидетелем, поспешно выстрелил в них дробью и убил обоих. К удивлению моему, я нашел их связавшимися вместе так крепко, что нужно было употребить значительное усилие, чтобы растащить их порознь. Не знаю только, так ли прочно бывает совокупление тогда, когда им никто не мешает, потому что в приведенном мною случае можно думать, что при смерти самки в детородном ее члене могли сделаться судороги, силою которых и захватило так крепко детородный уд самца. Надо заметить еще, что уд самца был на конце загнут, как крючок, и тверд, как кость!.. Все это я видел своими глазами и передаю как факт. Простолюдины утверждают, что будто уд самца действительно костяной с суставом посредине[83]83
  …будто уд самца действительно костяной с суставом посредине… – Косточка эта не имеет сустава.


[Закрыть], в котором он трудно сгибается.

Самка хорька несколько меньше самца и относительно промысла гораздо хитрее его. Хорьки между мелкими зверьками наименее плодовиты; в этом отношении они резко отличаются от крыс, зайцев, белок и проч. Но похотливость самки чрезвычайно велика… По уверению многих охотников, хорьки-самки в урочное время гоньбы, не имея при себе самцов, приходили в исступление, почти не ели и пропадали, тогда как до этого времени жили без особого соболезнования о потере свободы и ели всякую пишу без разбору. Самка в один помет приносит обыкновенно двух, трех и редко четырех молодых, которые родятся слепыми и голыми, как мыши. Как надо полагать, самка носит около 8 или 9 недель, потому что в конце апреля и в начале мая находят уже молодых. Молодые слепыми бывают очень долго, так что говорят, будто бы они проглядывают дней через тридцать!..

Мать перед разрешением своим от бремени натаскивает в гнездо всякую всячину, как-то: шерсть, перья, листья, мох, шубные лоскутья и проч., чтобы сделать спокойное и мягкое логово детям, а главное, теплое, потому что раннею весною во время отлучки матери им, голым сиротам, трудно перенести жестокость сибирских утренников. Самка в первый период возраста молодых кормит их молоком, а потом, когда они подрастут, приносит им разную пишу, в особенности мышей и мелких птичек. Во все время, то есть с начала беременности самки и до возраста детей, самец живет отдельно от матери в особой норе и не принимает участия в выкармливании молодых. Надо полагать, что хорьки гонятся два раза в год, потому что после сенокоса находят снова молодых, как удостоверяют здешние промышленники, но мне этих летних пометов находить не случалось. Судя же по огромному количеству добываемых хорьков ежегодно и по быстрому их размножению, можно этому верить. Самка в гнезде с детьми чрезвычайно зла, смела и злобна до того, что сама бросается с остервенением на подбежавшую к гнезду своему собаку, а за воткнутые железные вещи в гнездо, как, например, нож, конец топора, хватается зубами, щекочет при этом, как сорока, и с неистовой злобой гложет их лезвие.

Хорек питается разною пищею и в выборе ее неразборчив; он ест все, что только в состоянии переварить его неразборчивый желудок, как-то: мышей, крыс, пищух, мелких птичек, мелкую степную и лесную дичь, которую он искусно ловит на ночевках и в гнездах, выпивает яйца. Случается также, что он на логовищах давит больших зайцев и сперва высасывает у них кровь, а потом уже ест и мясо. Целого зайца ему достаточно надолго. Надо заметить, что он шкурки не ест, как волк или лисица, а сдирает ее прочь. Он ест также рыбу, лягушек, улиток, змей, ящериц, даже ягоды. На промысел выходит днем и ночью. Хорек любит побегать, пожировать тотчас после выпавшей порошки по мягкому, пушистому снегу, но после сильной густой пороши, особенно мокрой, он сидит больше в норе и выходит только в случае крайности для приискания пищи. Мелкие птички и лягушки, по-видимому, составляют его лакомство, а ядовитых змей он нисколько не боится и настойчиво их преследует. Хорек превосходно плавает и проворно ныряет при ловле лягушек и мелкой рыбешки. Он охотно бродит по камышам и молодым уткам наносит страшное опустошение. Я сам несколько раз видал его на этой охоте. Хорек обладает удивительным искусством скрадывать свою добычу и делать верные прыжки. Одолеваемый сильным врагом, он пользуется своей способностью испускать зловоние и тем нередко отбояривается от своих неприятелей. Живучесть хорька невероятна – рассказывают изумительные факты этого сорта.

Довольно ценная шкурка хорька заставила хитрого сибиряка придумать различного устройства ловушки для поимки этого зверька во избежание потери времени, траты свинца и пороху, которые неизбежны при стрельбе хорьков из винтовок. Но прежде, чем я опишу эти ловушки и способы ловить ими хорьков, скажу наперед о добывании хорьков ружьем. Я всегда предпочитал эту охоту на всякого зверя какой бы то ни было ловле посредством разнообразных снарядов, которой здесь иногда занимаются не только ребятишки, старики, но даже и женщины!.. Всякая ловля менее горячит и волнует охотника, чем ружейная охота. Я уверен, что с этим не согласится ни один истый псовый охотник. И справедливо: о вкусах не спорят! Я никогда не был псовым охотником, не могу точно судить об охоте этого рода, но я был знаком со многими псовыми охотниками, которые в свою очередь были страстными ружейными охотниками и хорошими стрелками и всегда предпочитали ружье гончей или борзой собаке. При ружейной охоте за хорьками необходима хорошая собака, которая бы горячо и проворно искала и, завидев хорька, тотчас бы бросалась за ним. Тогда хорек, видя беду и не имея возможности убежать от легкой собаки, обыкновенно немедля заскакивает на кусты, высокие валежины, карчи, деревья и проч.; само собою разумеется, что собака не должна спускать хорька на землю, а держать его на высоте и громким лаем звать на помощь охотника, которому, подбежав в меру выстрела, остается только увидеть притаившегося хорька, прицелиться и убить. Кажется, вещь очень простая, не мудреная – имей только хорошую собаку да умей стрелять без промаха, вот и все! Но на деле выходит иначе, практика труднее теории; надо много опытности и навыка в этой охоте, чтобы успешно стрелять хорьков. Часто случается, что хорек, заметив охотника или собаку, так хитро куда-нибудь запрячется, что надо быть сибирским промышленником, чтобы отыскать его. Этого мало, хорек, как-нибудь увернувшись от собаки, часто заскакивает нарочно на пни, валежины и проч. и там притаится так, что собака, потеряв его из глаз, стремглав бежит его следом и пробегает мимо хорька, который, заметя ошибку собаки, тотчас спрыгивает на землю и бежит в обратную сторону, а там снова успеет хитро спрятаться или добраться до своей норы. Но мало и этого – хорек, так же как и соболь, скачет в снег и бежит под ним нередко до десяти и более сажен. Вот почему охотник, увидав хорька, должен строго следить за его бегом и при малейшем промахе собаки снова не спускать его с глаз, а при удобном случае застрелить или не дать ему возможности спрятаться. Хорьки от собак легко, проворно и без боязни взбираются на довольно высокие деревья и прячутся в их мохнатых, напудренных густым инеем ветвях, но спускаться с них на землю боятся. Почему, имея под рукой собак, стоит только посильнее стукнуть в дерево, хотя обухом топора, и хорек непременно упадет на пол.

Самка хорька хитрее самца, и потому добыть ее труднее, она менее доверчива и не так злобна; пойманная собакою, она защищается с меньшею отвагою, зато умнее в своих хитрых проделках и чаще обманывает промышленника и собаку. Нередко она бегает сзади собаки, как лисица, ее же следом, или скачет в глубокий снег и идет под ним по земле, как соболь. Однажды мне случилось видеть, как хорек, преследуемый собакою, заскочил на кляпину (кривое дерево) и притаился за сучком: собака, заметив свою ошибку, несколько раз ворочалась, не один раз пробегала мимо этого дерева, но хорька не замечала; она приходила в отчаяние, бегала, суетилась, визжала, останавливалась, не зашарчит ли где-нибудь хорек, не заурчит ли или не защекочет ли по-сорочьему, но хорек сидел тихо, не шевелясь и не спуская глаз с собаки. Такое тревожное состояние того и другого продолжалось по крайней мере минут пять. В это время я успел подкрасться в меру выстрела и убил хорька из винтовки, и он, как овсяный сноп с хлебной клади, упал на снег. Танкред мой (так звали мою собаку), увидав убитого хорька, тотчас схватил его за загривок, как говорят простолюдины, и долго тряс в зубах, чего он прежде и после никогда не делал. Вероятно, он мстил ему за свой промах!

Здешние промышленники нарочно приучают своих собак к хорьковой охоте, ибо не все белковые собаки идут за хорьком, вероятно потому, что беличье мясо собаки едят с большим аппетитом, а хорьковое нет. Но та собака, которая идет за хорьком, непременно пойдет и за белкой.

Самый лучший промысел за хорьками – с половины октября до половины ноября и редко до первых чисел декабря, то есть с того времени, как упадет снег, установится санная дорога, и до начала больших морозов, а потом в феврале месяце, во время их течки, до начала дружной весны. Понятно, что летом хорьков не добывают, ибо летняя их шкурка негодна к употреблению как пушнина. Здешние промышленники обыкновенно ездят за хорьками верхом, с собаками, отыскивают их свежие следы, спускают на них собак, которые и находят хорьков, давят их сами или взгоняют на деревья, пни, валежины, кусты и представляют своим хозяевам возможность стрелять их из ружей.

Теперь я скажу, что знаю о том, как добывают хорьков посредством ловушек различного устройства.

Капканами их здесь не ловят, но употребляют для этого так называемые, плашки, или слопцы, кулёмки и черканы.

Слопец, или плашка, действительно есть не что иное, как плаха, то есть половина бревна, вершков четырех или пяти в отрубе, расколотого посредине. Отрубок такой плахи, в аршин или несколько более длиною, гладко вытесанный с плоской стороны, накладывается на такую же плаху и пригоняется к ней плотно, плоскостями вместе; потом верхняя плаха с одного конца поднимается на четверть или на полторы от нижней и настораживается по известному всем способу. К сторожку привязывается ивовым или таловым прутиком прикормка, приманка или нажива: рябчик, мышь, а самое лучшее – рыбка вяленая, сушеная или свежая. Задний или лежачий конец верхней плахи имеет продолбленную, продолговатую дыру, сквозь которую проходит колышек, крепко утвержденный в соответствующем конце плахи. Это делается для того, чтобы верхняя плаха не могла соскочить с нижней. Само собою разумеется, что верхняя плаха должна свободно ходить на колышке. Нижнюю плаху хорошо класть на землю, так, чтобы она плоскою стороною лежала в уровень с поверхностью земли или снега, то есть ее нужно немного вкапывать. Плашки эти ставятся на хорьковых тропах, около их нор, вообще там, где хорьки часто бегают. Зверек, почуя лакомый кусочек, подбежит к ловушке, тронет наживу, сторожок соскочит, верхняя плаха упадет и придавит его к нижней. Чтобы хорьки смелее шли к ловушке и скорее находили ее, опытные промышленники употребляют для этого хитрость такого рода: натирают свою обувь, главное подошвы, шкуркой сушеной ящерицы (которую имеют в запасе), а также натирают ею и самую плашку. Если в такой натертой обуви охотник будет ходить по своим поставушкам по различным направлениям, то стоит только хорьку попасть на который-нибудь след и услыхать запах ящерицы, как он непременно тем же охотничьим следом прибежит к ловушке. Это секрет, который известен немногим здешним промышленникам и который они держат в тайне.

Кулёмка делается так: набивают в землю из колышков круг так плотно, чтобы хорек между ними не мог пролезть, и такой высоты, чтобы он не в состоянии был перескочить через них. Поперечник этого круга делается не более полуаршина. С одной стороны в ряду колышков оставляют место для ворот шириною не более двух вершков. В воротцах кладется порожек, а над ним устанавливается очепок (наклоненная жердочка). Вовнутрь дворика кладут какую-нибудь пдедь (приманку): птичку, рябчика, мышь, а лучше рыбку. Очепок поднимают четверти на полторы от порожка, настораживают весьма различными способами, а сверху к нему привязывают тяжесть, но так, чтобы очепок не перевернулся ею книзу, и ловушка готова. Хорек, подбежав к ней, услыша запах приманы и не найдя другой дыры, кроме ворот, полезет под очепок к пдеди, заденет за сторожок, обыкновенно продетую волосяную симу, которая, в свою очередь, сдернет петлю и уронит боевую жердь или очепок, который и придавит хорька к порожку.

Этими ловушками в здешнем крае хорьков истребляют множество. Успех ловли зависит от усердия промышленника почаще осматривать свои поставушки, потому что их часто спускают полевые мыши и хищные птицы, даже пташки, которые нередко садятся на продетые сторожевые симки. Хищные птицы надоедают еще тем, что они иногда портят попавшуюся добычу. Неудобство этой ловли заключается только в том, что поставушки заносит снегом во время порошек, сильных ветров и метелей, или в пургу, как говорят сибиряки.

Черкан трудно описать, понятно, без чертежа, а потому я попрошу любознательного читателя взглянуть его фигуру и принадлежащее к нему описание. Не знаю, составляет ли черкан изобретение хитрого сибиряка или он занесен сюда из России. Последнее, кажется, вернее, потому что в Оренбургской губернии ловушка эта известна с давних времен и называется самострелом; судя же по здешнему туземному названию, невольно относишь его устройство к остроумию сибиряка. Но что черкан изобретен восточными народами, в том, мне кажется, нельзя и сомневаться, главная его часть есть натянутый лук, а этого достаточно для определения…

Деревянные бруски аb длиною около шести четвертей и соответствующей толщины внизу и вверху, а сделанных на их концах зарезках крепко связываются вязками bg на расстоянии пяти вершков один от другого. На половине длины брусков прикрепляется тугой лук cd длиною аршина в два, который стянут ременной тетивой l; в рамке между брусками ab помещается стрела m, оканчивающаяся лопаточкою h, которая концами своими свободно ходит в пазах рамки, сделанных в нижнем ее конце. Стрела m на верхнем своем конце имеет две поперечные зарубки, в которые при настораживании черкана закладывается тетива лука l, в нижнюю или в верхнюю, смотря по надобности. Чтобы насторожить черкан, тетива l закладывается в одну из зарубок стрелы m и поднимается до деревянного или костяного сторожка о, который привязан крепким ремешком к верхнему вязку рамки. Коротким концом сторожка о подхватывает тетиву l, а на длинный, заостренный и гладкий, конец сторожка надевается нитяная петля n, прикрепленная к стреле m. К петле n на ее средине прикрепляется волосяная или конопляная симка p, которая оканчивается тремя снурочками, прикрепленными к деревянной палочке k.

Черкан можно насторожить чутко и нечутко, как и всякую другую ловушку; в первом случае петля n надевается на самый кончик сторожка о, а во втором – несколько подальше. На хорька черкан настораживается весьма чутко, чтобы при малейшем прикосновении до протянутой симки p петля n мгновенно соскакивала со сторожка o. Фигура А изображает черкан ненатянутый, а В – настороженный. Черканами здесь ловят лисиц, корсаков, хорьков, хорьков-черногрудов, горностаев и других мелких зверьков. Черкан ставится только около лаза норы, и притом тогда, когда зверек будет захвачен в норе, потому что хорек или другой какой-нибудь зверек может попасть в черкан, только вылезая из норы.

Самая ловля производится таким образом: промышленник, загнав хорька в нору, сначала осматривает побочные выходы из норы, и если они есть, то забивает их накрепко деревом, камнями и тогда уже ставит черкан над главным лазом. Он вырубает в земле тупицей (худым топором) небольшую канавку такой величины, чтобы нижний вязок черкана bg мог в нее поместиться верхней своей кромкой под уровнем пола. Канавка эта вырубается в самом лазе; в нее ставится черкан нижним своим концом и крепко закладывается с боков камнями, чтобы не упал. Потом, когда он будет установлен, тетива закладывается в зарубку стрелы, натягивается, подхватывается сторожком, на него надевается петля, от нее продевается симка, и палочка к примораживается или притыкается впереди вылазного отверстия 5 на расстоянии от него вершка на три, так, чтобы хорек, не имея другого вылаза из норы, кроме отверстия S, находясь под стрелой m и дощечкой И, тронул бы насторожку и спустил бы лук. После чего лопаточка И силою тетивы, или, лучше сказать, лука, мгновенно прижмет зверька к нижнему вязку черкана bg, и делу конец – зверек пойман. Добычливые промышленники имеют по нескольку десятков этих ловушек; расставив их в разных местах, они ловят ими хорьков в большом количестве. Ловушки эти они развозят или верхом, или на санях, потому что таскать их на себе пешком неловко и утомительно. Кроме того, хорьки попадают в ушканьи петли (заячьи), бегая по заячьим тропам, и в силья, расставленные на тетеревей и куропаток, потому что хорьки любят посещать расчищенные тока, чтобы полакомиться попавшей дичинкой на счет хозяина. Но случай бывает иногда очень глуп или жесток, и бедный хорек, отправившись на промысел, не разглядев ловушек, поставленных вовсе не на его голову, случайно попадает в них сам!..

Теперь я скажу что-нибудь и о солонгое, о котором я уже упомянул выше. Солонгой гораздо меньше хорька-колонка, так что он немножко побольше ласки, но фигурой, цветом шерсти и характером совершенно сходен с колонком: на мордочке, около губ, имеет шерсть рыжевато-красную. Он живет большею частию около селений, даже в амбарах, сараях, под полами жилых строений, и питается преимущественно мышами и крысами. Так что его пребывание в доме, с одной стороны, несколько полезно, но недолго, потому что он, переловив всех мышей, поступает в нахлебники к хозяину (а что может быть хуже тунеядных нахлебников, да еще с потерянной совестью!..), именно: он начинает давить кур, цыплят, таскать и выпивать яйца и проч. – словом, делается самым бессовестным нахлебником!.. Он еще несносен тем, что от него трудно отделаться и еще труднее уберечь съестные припасы, потому что солонгой пролезает сквозь маленькие щели и дыры строений. В таком случае его обыкновенно ловят в поставушки, которые ставятся на мышей и крыс. Солонгой водятся в степях и в лесах; по образу жизни они во всем сходны с вышеописанными хорьками. Детей приносят по два и по одному. Вообще их мало в сравнении с колонками. Солонгой чрезвычайно вонючи, и шкурки их в продажу почти не идут. Особенного промысла за ними нет. Большею частию солонгой попадаются случайно в ловушки, поставленные на хорьков. Здешние промышленники, продавая пушнину гуртом или валом, частенько сдают в куче шкурки солонгоев за хорьковые – до того они сходны между собою. Вся разница заключается в величине зверьков, но это не беда, промышленники так ловко вытягивают шкурки солонгоев, что, пришив к ним хорьковые хвосты, преизрядно надувают ими и опытных покупателей. Хвосты солонгоев употребляются в Китае на кисти, которыми там пишут, а потому их, кажется, променивают китайцам в Кяхте на товар.

Однажды летом я копошился около своего дорожного тарантаса во дворе. Это было в полдень. Как вдруг я увидал курицу, с тревожным криком и с распущенными крыльями выбежавшую из-под сарая, в котором стоял тарантас, а за нею припрыгивающего солонгоя. Курица бросилась под тарантас, солонгой – за нею. Я в это время успел схватить попавшийся мне прут, с криком бросился на зверька, чтобы отнять несчастную хохлушку, но дерзкий солонгой, как бы не замечая меня, продолжал гоняться за курицей. Второпях я не мог попасть прутом по зверьку, но один раз ударил по курице же и вышиб ей несколько хвостовых перьев. Не знаю, чем бы кончилась эта потешная баталия, если бы на шум и крик не выбежали из кухни люди и мой верный Танкред и не бросились бы на солонгоя. Тогда только зверек бросил нападение и ускочил под сенное крыльцо. Мы окружили его со всех сторон, выскочить было некуда. Танкред старался поймать солонгоя, доставая его лапами и зубами сквозь щели в подкрылешнике. Солонгой с яростию и злобой бросался на него и оцарапал ему нос. Второпях с кухни принесли большой кухонный нож и им уже сквозь щели едва-едва придавили зверька к земле, а потом защемили в кухонные щипцы и вытащили… Солонгой, сдавленный поперек в щипцах еще злобно огрызался и с остервенением хватал зубами поднесенные к его рту деревянные и железные вещи…

Не бывши очевидцем, трудно поверить, чтобы солонгой, такой маленький зверек, был так отважен, злобен, сердит и живуч! Шкурки хорьков, солонгоев, горностаев и других мелких зверьков снимаются чулком, выворачиваются и тогда уже сушатся на вольном воздухе и в таком виде идут в продажу сборщикам пушнины[84]84
  Сборщики пушнины берут хорьковые шкурки только те, которые с хвостами; если каким-нибудь образом хвост будет отрезан, шкурка не берется покупателем. Чем больше и пушистее хвост, тем дороже цена шкурки, и наоборот. Из первых рук шкурки колонков уходят обыкновенно от 80 коп. до 1 р. 25 коп. штучка.


[Закрыть].