Текст книги "Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках"

Чем окончится русский «праздник санкций»

Хочет ли народ умирать во имя великодержавных амбиций нынешней власти

Я, честно говоря, не пойму, за что уволили саратовского министра занятости Наталью Соколову. Не она решила, что в прожиточном минимуме пенсионера не должно быть денег на мясо, что, если русский человек будет есть только макароны и перловку, то он будет и стройнее, и духом крепче. Разве можно обвинять человека в том, что она как практик, как человек, далекий от политики, показала на цифрах, на пальцах, как можно реализовать в жизни философию «крымнашевской» России. Философию, согласно которой русский человек только тогда будет русским патриотом, когда он будет «жить при минимуме материальных благ» и, как православный человек, будет вести аскетический, «монастырский» образ жизни. Ведь провидец Владимир Якунин еще до появления «крымнашевской» России, еще в нулевые, в проклятые, как сейчас принято говорить «тучные годы», привлек десятки, а может быть сотни «обществоведов-патриотов» к пропаганде «жизни без мяса», с «затянутым поясом». Правда, это не мешало ему баловать себя «буржуазным образом жизни» в собственной вилле в тысячу квадратных метров и помогать сыну создавать многомиллионное состояние, необходимое для приобретение права на жительство в Лондоне. И в этом, кстати, тоже нет ничего нового. Все дореволюционные проповедники особого русского коллективистского образа жизни при минимуме материальных благ, от Герцена до Тютчева, никогда не отказывались от своего барского образа жизни и предпочитали «краю родному долготерпения» или Лондон, как Герцен, или, как Тютчев, мюнхенское посольство. Я считаю расправу с министром Натальей Соколовой несправедливой, ибо до сих пор все другие – и чиновники, и деятели культуры, – за пропаганду голодной русской жизни без мяса всячески поощрялись властью и даже становились «общественными деятелями». Вы помните, после чего простая сотрудница МИД Мария Захарова превратилась в «голос» этой всемогущей организации? После того, как она на шоу Владимира Соловьева в полемике с такими «холуями Запада», как я, заявила, что «тучные нулевые» развратили русский народ, что мы будем русскими, если мы будем в состоянии пройти через испытания, подобные испытаниям блокадного Ленинграда. И, как я хорошо помню, здесь же, стоящий справа от Марии Захаровой, на главной «патриотической позиции» Карен Шахназаров выразил как художник ее мысль более образно. Было это, если мне память не изменяет, еще в далеком 2015 году. Шахназаров сказал, что беды русского человека в том, что он в нулевые привык к тому, чтобы ему подносили чай не просто на блюдечке с каемочкой, но и обязательно с медом.

Я считаю аморальными и постыдными обвинения русского народа в том, что он «зажрался» в нулевые. Не могли все эти патриоты и «общественные деятели», все эти проповедники русской жизни без мяса не знать, что около 20 миллионов русских жили и живут по сегодняшний день ниже черты бедности, что и в нулевые, а тем более сейчас, 80 % населения не имеет никаких накоплений, живет от зарплаты до зарплаты, от пенсии к пенсии, а потому не могут купить себе дорогостоящие, нужные им лекарства, и вообще, как многие мужчины, вообще предпочитают и в старости не обращаться к врачу, а потому умирают, не дождавшись пенсии.

И уж совсем аморально хлопать в ладоши по поводу грядущего ужесточения санкций, как это делает Карен Шахназаров. Я имею в виду одно из последних интервью Карена Шахназарова как «общественного деятеля», где он настаивает, что ужесточение санкций – это спасение для России и русского духа, что не будь этих санкций, мы бы стали «колонией Запада», а, благодаря им мы, напротив, «остаемся империей». И получается, если Россия, как признался недавно Дмитрий Медведев, сегодня от санкций теряет 100 миллиардов долларов (на самом деле, как считают эксперты, 150–200 миллиардов), и соответственно, вместо них мы вынуждены пополнять бюджет из средств населения за счет увеличения налогов, то значит, что когда мы, как мечтает Карен Шахназаров, обретем подлинную имперскость вслед за новыми санкциями, нам придется, соответственно, придумывать и новые способы пополнения бюджета за счет простых граждан.

И встает вопрос: что заставляет таких «общественных деятелей», как Карен Шахназаров и ему подобных, игнорировать очевидное, а именно то, что санкции медленно, но верно подрывают нашу экономику, усиливают и без того серьезное отставание России от Запада в области технологии, конкурентоспособности, производства. Сегодня из-за санкций сокращается внедрение инноваций новых западных технологий в производство. По этому показателю мы опустились уже на 46 место в мире. И, соответственно, это ведет к снижению конкурентоспособности производства, к снижению производительности труда. До санкций в 2007 году у нас производительность труда выросла на 7 %, а в 2017 упала на 0,3 %. Снижение конкурентоспособности производства ведет к снижению рентабельности и, соответственно, к снижению реальной заработной платы. И самое опасное – соответственно не только сохраняется, но и увеличивается социальное неравенство. По критерию сохранения социального неравенства мы находимся на 50 месте в мире из 157 мест (все это – данные РБК).

Но, наверное, особенность нынешней «крымнашевской» России состоит в том, что в ней нельзя быть лояльным власти, сохранить свои должности, привилегии, свое имя «общественного деятеля», не связывая себя с ложью, не игнорируя истину, очевидные и бесспорные факты и, самое главное, не игнорируя право своих соотечественников на достойную, полноценную, благополучную жизнь. Лояльность власти сегодня предполагает объятия с ложью, пропаганду лжи и абсолютное равнодушие к тяготам жизни миллионов своих соотечественников, которые всю свою жизнь, от рождения до смерти, еле сводят концы с концами. Не было бы этого откровенного, циничного равнодушия к испытаниям бедностью своих соотечественников, которые платят своим скромным достатком за геополитические эксперименты своих правителей, не утверждал бы Карен Шахназаров, что чем больше и дольше будут санкции, тем мы будем ближе к величию российской империи.

У славянофилов, прославляющих русскую нищету и русское рабство, был хотя бы комплекс вины перед этим простым народом. У какой-то части советской элиты – выходцев из народа, все же была вера, что они мучают и даже убивают свой народ во имя счастливого коммунистического будущего. А сегодня у тех, кто объявляет о проекте болезненной для народа пенсионной реформы в день открытия Чемпионата мира по футболу, и кто, как Карен Шахназаров, утверждает, что чем больше он будет страдать от санкций, тем больше у него в душе будет градус русскости, нет на самом деле в душе ничего, кроме абсолютного отчуждения от народа, которым они управляют, абсолютного равнодушия к трудностям жизни, которые преодолевают миллионы простых людей. У этих людей нет ощущения стыда от того, что они сами пользуются всеми благами Запада, и в то же время превратили миллионы людей в жертву своих неуемных имперских амбиций. Более того. Убежден, что у многих, кто сегодня призывает народ к испытаниям блокадного Ленинграда, нет в душе на самом деле какого-либо патриотизма. Не может любить Россию человек, который не уважает русский народ и который абсолютно равнодушен к его бедам, заботам, к тем испытаниям, которые ему несет нынешняя внешняя политика России. Ведь на самом деле все эти имперские амбиции не от патриотизма, а от эгоизма, от болезненного самолюбия, от желания выглядеть великим историческим деятелем в собственных глазах.

Все эти восторги «крымнашевских» общественных деятелей по поводу санкций, которые якобы возрождают русскую имперскость, – откровенная и циничная игра откровенных временщиков. Расчет простой: пока Путин будет жить, он власть никому не отдаст и, соответственно, никогда не поступится тем, что он считает своими победами во внешней политике. И поэтому, если мы хотим остаться у власти, остаться «общественными деятелями», мы вынуждены проповедовать и защищать откровенный абсурд, вынуждены будем убеждать простой народ, что чем больше он будет страдать от санкций, тем на самом деле он станет счастливее как гражданин великой русской империи.

И самое важное. Это откровенное пренебрежение нынешней политической элиты к тому, как живет простой человек, что его волнует, это восприятие народа как «недолюдей», не способных осознать свои собственные интересы, отличить добро от зла, истину от лжи, проявляется у нее, у этой элиты, и в утрате инстинкта самосохранения. Они почему-то не учитывают, что народ может устать от их откровенного вранья, от всей этой разнузданной агрессии по отношению к Западу, и тем самым утратить доверие не только к ним, но и к власти в целом. И этот перелом в отношении к «крымнашевской» пропаганде уже произошел. Теперь уже многие, далекие от политики люди, с кем мне приходилось общаться в последний месяц, убеждены, что «ораторы-путинисты», стоящие на прокремлевской стороне телешоу, – «все куплены», «что им платят большие деньги за то, что ни хвалят власть». Надо уже учитывать, что откровенное пренебрежение достоинством народа, которое проявилось в том, как власть ему объявила о пенсионной реформе, сразу же оживило традиционное русское отчуждение простых людей от представителей власти. Теперь они, все эти «общественные деятели», стали чужими для народа, чужими потому, что они якобы получают большие деньги и «никогда не говорят правду».

Нельзя сказать, что простые люди перестали смотреть наши политические шоу. Нет. Но, как оказывается, смотрят они эти передачи уже другими глазами и с другими целями. Дословно воспроизвожу то, что сказал мне по этому поводу врач, который еще недавно, год назад, был ярым «крымнашевцем»: «Александр, к нашему телевидению и ко всему, что там говорят, надо относиться по-философски. Мне их вранье помогает оценить себя как личность, осознать, что у меня есть мозги, и я как свободный человек в состоянии отличить правду от лжи». Об этом же, но другим языком, сказал мне сосед по даче, фермер Евгений: «Их смотреть надо, но для того, чтобы знать, какая ложь исходит от власти и что можно от нее ждать, и какие новые налоги она придумает». Наша нынешняя практика пополнять утраты бюджета, рожденные санкциями, за счет налогов, может привести к очень плохим последствиям. Все чаще и чаще от таксистов-москвичей слышу: «Миллиардеры-олигархи платят налоги на Западе, а мы, нищие, должны спасать бюджет России». Русский человек быстро прощается с радостями праздника «русской весны» и начинает воспринимать и себя, и свою жизнь, и, самое главное, нынешнюю власть и ее представителей через призму противостояния бедных и богатых. Люди выходят душой и умом из всего, что связано с геополитикой Путина, теряют интерес не только к тому, что происходит на Донбассе, в Сирии, но даже в Крыму. Люди за 4 года устали от идеологии и психологии «осажденной крепости», от навязанного им комплекса вечной жертвы. Надежд на государство у людей все меньше и меньше.

Ситуация на самом деле крайне опасная, и не только потому, что нынешняя политическая элита и «общественные деятели» «крымнашевской» России утратили чувство реальности, не отдают себе отчет о том, как живет русский народ и как он их воспринимает. Ситуация объективно тупиковая. Ни одна власть в России уже не откажется от «побед русской весны 2014 года», от Крыма – точно. И, соответственно, никогда Запад не откажется от санкций, спровоцированных победами «интеллигентных человечков». Но в то же время все говорит о том, и свидетельством тому резкое падение рейтингов Путина, что народ не будет долго мириться с негативными последствиями этих санкций, которые, судя по всему, всерьез и надолго. Дмитрий Анатольевич Медведев говорит, что ничего страшного, что СССР прожил под санкциями много десятилетий. Но, на мой взгляд, нынешней власти, в отличие от КПСС, будет все труднее и труднее оправдать негативные последствия этих санкций всерьез и надолго. Нет уже противостояния социализма и капитализма, которое позволяло руководству СССР оправдывать извечный советский дефицит, того же мяса, продуктов питания, оправдывал неспособность власти что-то производить для самой жизни. Вместо советского равенства бедности пришло кричащее неравенство между теми, кто выбирает среди столиц Европы место учебы и проживания своих детей, и теми, кто не знает, где и за какие деньги можно пристроить свое чадо во время летних школьных каникул. И как в условиях подобного неравенства можно заставить людей стойко, безропотно переносить тяготы санкций не год, не два, а десятилетия, как это видится уважаемому Дмитрию Медведеву.

Октябрь 2018 года

Хождение по трупам: почему русские любят садиста Сталина

Солженицын предвидел поклонение перед Большим убийцей и Великим мясником

Некоторые историки, к примеру, В. М. Сергеев, считают, что в изуверской жестокости Сталина по отношению к населению собственной страны ничего особенного не было, что «беспредел власти», «тенденция к произволу» и одновременно «уникальное долготерпение народа» являются сущностными чертами нашей русской политической культуры. Этот «властный произвол», эта поразительная жестокость власти, считает В. М. Сергеев, «конечно не во все времена проявлялась с одинаковой силой, но во времена национальных кризисов, в период татарского завоевания, опричнины, Смутного времени, царствования Петра, во время революции 1917 года, президентства Ельцина, снова и снова этот характер русской элиты с очевидностью проявлялся. Откуда эта привычка к эксплуатации рабского труда до середины XIX века? Откуда эта страсть к созданию концлагерей после революции 1917 года?»

Конечно не трудно доказать, что зверства и пытки, которым подвергались жертвы опричников во времена Ивана Грозного, были предтечей зверств чекистов и особенно сталинских энкаведешников. Но, на мой взгляд, большевистский террор, особенно сталинский, многомиллионные масштабы уничтожения советской властью собственного народа, чего никогда не было в истории человечества, уникальная жестокость системы Гулага, был уникальным даже для традиционного беспредела русской власти. Это уже не наследство жестокости и дикости работорговцев-варягов, о которой рассказывает В. М. Сергеев, не наследство жестокости Чингисхана, а нечто новое.

И, как я попытался объяснить ровно тридцать лет назад, в первой из четырех статей, опубликованных в журнале «Наука и жизнь» под названием «Истоки сталинизма» (№ 11, 1988 г.), уникальная в истории человечества жестокость сталинской власти по отношению к собственному народу вытекала из учения Карла Маркса о необходимости «революционного террора» как основного условия подлинной победы революции. Кстати, трехмиллионный тираж этого номера «Науки и жизнь», как помнит старшее поколение, убил государственную марксистско-ленинскую идеологию в СССР. Многим, как и мне, тогда казалось, что навсегда. Но мы были неправы. Тем не менее, бесспорным является тот факт, что учение о классовой борьбе, об обострении классовой борьбы по мере успехов социалистического строительства Сталин использовал в своих статьях с середины 1930-х для обоснования «большого террора» 1937–1938 годов. Сталин использовал марксизм не только для репрессий чаще всего по отношению к невинным людям, но и для оправдания поразительной, уникальной жестокости по отношению к своим жертвам. Учение Карла Маркса об «отживших классах» Сталин использовал не только для оправдания террора к кулакам, но и к их детям.

Через год после моих статей о марксистских истоках сталинизма был издан в СССР трехтомник А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», где он уже на конкретных примерах показывал, как сталинская инженерия, ссылки раскулаченных, предусматривала и убийство детей раскулаченных. «А грузили их: хорошо если по теплому времени в телеги, а то – на сани, в лютый мороз и с грудными детьми, и малыми, и с отроками… Когда морозы перемежались буранами, – шли, и шли, и шли… эти обозы, из снежной степи появляясь и в снежную степь уходя… Все тянулись они в Нарымские болота – и в ненасытных этих болотах остались все. Но еще раньше в жестоком пути околевали дети… Знали мужики, что их ждет, и если счастье выпадало, то своих детей малых, но уже умеющих карабкаться, они на остановках спускали через окошечки: живите по людям! Побирайтесь! – только б с нами не умереть».

И Александр Солженицын позволяет себе сказать то, что я не решился сказать в своих статьях, что преступление против человечности, совершенное Сталиным, ничем не отличается от преступлений Гитлера, что нет разницы между убийством младенцев морозом в санях, и убийством младенцев в газовых камерах вместе с их матерями. «И в том и был замысел, – писал А. Солженицын, – чтобы семя мужицкое погибло вместе со взрослыми. С тех пор, как Ирода не стало – это только Передовое учение (марксизм – А. Ц.) могло нам разъяснить: как уничтожать до младенцев. Гитлер уже был ученик, но ему повезло: прославили его душегубки, а вот до наших нет никому интереса».

И самое главное, во имя чего я вспомнил о дискуссии времен перестройки, о природе и истоках сталинских репрессий. Уникальность большевистского террора в сравнении с произволом традиционной царистской власти состояла в том, что он, этот террор, так и не вызвал в русском народе протест, жажду расправы, по крайней мере осуждение жестокости тех, кто так откровенно унижал его, откровенно издевался над ним в ходе социалистического строительства. Произвол, садизм, жестокость царизма породили бунт Степана Разина, пугачевщину, расправу крестьян над «бывшими» в 1917 году. А теперь, спустя более 30 лет после начала перестройки, стало ясно, что чудовищные муки, пытки, через которые вел Сталин русский народ к вершинам коммунизма, не вызвали у русского народа ненависти к нему – убийце, мучителю, к тому, кто практически собственными руками убил не только миллионы людей, но и совесть русского народа – интеллигенцию, корень русского народа – «крепкого мужика». Так вот, сам тот факт, что этот садист-убийца является до сих пор наиболее популярным руководителем для нынешних россиян, что ему даже в столице сибирской науки – Новосибирске – пытаются поставить памятник, как раз и есть главная загадка нынешней русской души.

Ведь сегодня практически все взрослые люди знают, а если не знают, то слышали, что все наше движение к вершинам коммунизма было ходьбой по трупам. 6 миллионов трупов, и прежде всего трупиков детей, породил искусственный голод 1932–1933 годов. Даже сталинисты признают, что более 800 тысяч человек было репрессировано во время «большого террора» 1937–1938 годов. О трупах коллективизации мной было уже сказано. 250 тысяч жизней из-за недоедания, болезней унес Беломорканал. Чуть больше – 300 тысяч – лежат в земле вдоль канала Москва – Волга. «Когда мы подсчитываем миллионы погибших в лагерях, – предупреждал А. Солженицын, – то забываем умножить на 2, на 3». Голод конца 1940-х, и снова искусственный, и снова более миллиона трупов. И т. д. Но все равно русский народ как любил Сталина, так и любит его сейчас. И надо отдать должное пророческому дару А. Солженицына. Он чувствовал, что его исследование анатомии преступлений против русского народа, совершенных большевиками, и прежде всего Сталиным, русская душа так и не пустит внутрь себя. Уже в конце своего «Архипелага ГУЛАГ» А. Солженицын с болью в сердце, несмотря на свои многочисленные попытки отделить русскость, русский национальный характер от советского садизма, от советской жестокости, пишет: русский советский человек «может гневно клеймить» расизм в Южно-Африканской республике, но он все равно «склоняет голову перед „Великим мясником“». Склоняет голову, говорит А. Солженицын, даже если этот «Великий мясник» лишил его молодости, убил его родственников, даже родителей. И самое страшное, что сегодня, уже спустя почти 30 лет после смерти коммунизма, более половины россиян считает, что без этих миллионов замученных и убиенных невозможно было сохранить страну, что «Великий мясник» был «прав… заводя этот страшный, кровавый замес и проворачивая его год от году». Мы принадлежим к народу, говорит А. Солженицын, который «уважает Больших злодеев», который поклоняется «Большим убийцам». На него, на Большого убийцу, говорит Александр Солженицын, «у русского народа нет обид. При нем, говорит народ, было лучше, чем при Хрущеве». Все верно. В советское время поклонялись Сталину прежде всего коммунисты, люди, верящие в светлое будущее человечества. Но ведь сегодня среди поклонников Сталина преобладают те, кто успел креститься, кто считает себя православным, верующим человеком. И именно эти якобы верующие люди знают, что именно по инициативе Сталина в начале 1930-х годов церкви были превращены в конюшни или склады или просто взорваны. И как это понять? С одной стороны, эти люди себя считают русскими патриотами и верующими, а, с другой стороны, поклоняются «Великому убийце» Сталину, который разрушал церкви, могилы, надругался над национальной памятью. Ведь, как писал А. Солженицын, «никакой Чингисхан не уничтожил столько русских мужиков, сколько наши органы, ведомые партией и Сталиным».

И, честно говоря, никто до си пор не разгадал эту тайну русской души, не описал те ее импульсы, которые толкают многих русских людей в объятия убийцы Сталина. Те люди, для кого Сталин прежде всего убийца и садист, – это какой-то особый русский мир. И, наверное, этот русский мир, в основе которого лежит чувство сострадания к болям и мукам ближних, уже умер или умирает на наших глазах. А тот русский мир, который поклоняется Сталину, – это какая-то другая цивилизация, другое устройство души. И правда состоит в том, что сегодня инициатива за этим другим русским миром, за теми людьми, которые не способны к состраданию к мукам своих соотечественников. Я лично, как и мои предки, принадлежу к первому, уже умирающему русскому миру. И поэтому я могу только на рациональном уровне, конечно, внешним образом, описать, что стоит за другим, чуждым мне русским миром, что стоит за миром, который, вопреки элементарному нравственному инстинкту, поклоняется Сталину. Многие считают, что этого нынешнего поклонения Сталину не было, если бы Ельцин или его преемник Путин на государственном уровне осудили хотя бы преступления времен «большого террора». Я до недавнего времени тоже так считал. Но теперь я думаю, что никакой запрет на поклонение Сталину ничего не даст, если душа у многих, очень многих русских людей молчит, если откровенный убийца не вызывает у них никакого отвращения, если картина мук и страданий миллионов людей не вызывает у них в душе чувства боли. И за этим, наверное, стоит множество слабостей русской души, которые по непонятной причине именно в посткрымской России соединились в одно целое. Тут и страх перед правдой о советской истории, о русском народе: ведь мучили наших соотечественников не враги, не иноземцы, а мы сами, русские люди. Ведь страшно подумать, как много людей со звериной душой появилось на поверхности жизни в советское время: церкви разрушали русские люди, конвоирами до конца 1940-х были прежде всего русские люди, и т. д. и т. п. Может быть, это наследство психологии рабов, способных терпеть насилие власти над собой и способных в угоду власти пойти на любые преступления? Очевидно, что за любовью к Сталину стоит дефицит ценности человеческой жизни: не жалко не только себя, но и ближних, а тем более дальних. Тут сказалась и сказывается традиционная русская бытовая жестокость, тут много и от того, что на самом деле русская нация как нечто единое, органически целостное, так и не сформировалась, сказывается, наверное, и традиционное русское сознание жертвы, фатализм. Принято связывать поклонение Сталину с традициями русского государственничества, с приматом ценностей державности над ценностями свободы, чувством личности. Но ведь, как я помню, именно люди, сегодня поклоняющиеся Сталину, поддержали в начале 1990-х идею «суверенитета РСФСР», поддержали убийство исторической России.

Так что простого объяснения феномена поклонения Сталину на самом деле нет. Наверное, правы и те, кто за поклонением Сталину видит так и не преодоленное наследство советскости, не знающей различия между добром и злом. Наверное, после десятилетий жизни в соответствии с ленинским «нравственно все, что служит победе коммунизма», уже невозможно стать нормальным человеком, человеком с душой, живущей по совести и умеющей отличать зло от добра. И, может быть, действительно вот этот второй, чужой для меня русский мир, поклоняющийся Сталину, – это уникальное наследство советской истории, какой-то особый вариант ницшеанства, восставшего против фундаментальных моральных основ человечности. А почему нет? Ведь мы, русские, не просто боремся со злом, которое сами создаем, но и пытаемся обожествить это созданное нами зло. Честно говоря, чем больше я пытаюсь вникнуть в тайну русской любви к Сталину, тем тягостнее у меня на душе. Что могут дать себе, своим близким, человеческой цивилизации люди, которые, несмотря ни на что, поклоняются откровенному садисту и убийце.

Ноябрь 2018 года