Текст книги "Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках"

Счастье политической элиты: большинство населения России не осознает своей нищеты

Стабильность в стране держится на русском долготерпении

По традиции, добравшись из Калуги в Москву, я звонил Володе Ивашечкину, который помогал мне по дому в деревне, и докладывал ему, что я на месте и со мной все в порядке. В начале 90-х, когда я купил этот недостроенный дом у начальника Калужского военного госпиталя (было это еще во времена СССР), по хозяйству мне помогал дед Семен, ветеран войны. Но дед Семен, пехотинец, прошедший до Берлина целехоньким, не выдержал смерти своего сына Сергея, жившего с ним. Сергея убил на глазах деда Семена во время пьяной ссоры собственный сын, только что освободившийся после очередной отсидки. Прожил после этой истории дед Семен всего несколько дней. И именно тогда, после смерти деда Семена, изъявил желание помогать мне по дому Володя Ивашечкин. Он был прекрасный электрик, работящий, добрый русский человек. И поэтому я дорожил нашей дружбой.

Но на этот раз я никак не мог до него дозвониться. И только на следующий день его мобильный ожил, но вместо голоса Володи я услышал голос его жены. Она сказала: «Володи больше нет. Он вернулся после празднования дня рождения своего племянника Жени, не смог войти в дом и замерз у дверей. Его, лежащего на снегу, только утром увидела из своего окна жена брата Наташа». Произошло это вечером 5 января 2018 года, когда мороз доходил до 30 градусов. Володя умер у дверей своей избушки размером 6 на 4 метра, которую он построил своими руками на огороде мамы, когда его дочь вышла замуж, и в его калужской двухкомнатной квартире стало совсем тесно. Когда Володя мучился и не мог открыть замерзший от мороза замок, рядом, всего в 20 метрах, находилась упомянутая мной Наташа. А чуть дальше, в доме мамы, спал его родной брат Сергей. Но Володя не мог обратиться к ним за помощью, ибо они уже пять лет находились в состоянии войны всего из-за полсотки земли, которая была необходима Володе, чтобы обустроить проезд от своей избушки до общей дороги. Вот такая история.

Зачем я вспомнил о нелепой, ранящей мою душу смерти Володи Ивашечкина? Причиной тому – мой протест по поводу восторженных речей наших преуспевших в жизни чиновников, что русскому человеку наплевать на западные санкции, что ему наша русская правда дороже всяких благ жизни. Речь идет о восторге Дмитрия Пескова, который выразил его следующим образом: правда на нашей стороне, правда для русского человека дороже доллара. Меня испугал разрыв, контраст между образом русской жизни и русского человека, который сидит в сознании нынешней политической элиты, и самой русской жизнью, тем, какими заботами живет подавляющее русское большинство, к которому принадлежал замерзший у своей двери, выпивший лишнего во время растянувшихся на две недели новогодних праздников Володя. Наша нынешняя элита тешит себя мыслью, что простой русский человек только и думает о том, что бы еще отщипнуть от своей бедности во имя того, чтобы господин Трамп увидел в Путине достойного «конкурента». Не интересовал Володю курс доллара только потому, что при его зарплате электрика в 13 тысяч рублей не было у него никаких накоплений, даже загашника на черный день. Он принадлежал к тем 80 процентам населения России, которые не имеют никаких вкладов, которые никогда не выезжали за рубеж, и у которых нет необходимости покупать валюту для выезда за границу. Но на самом деле деньги играют громадную роль в жизни во всем себе отказывающего русского человека. Война между братьями, вернее, между женами Ивашечкиных, началась всего из-за 50 тысяч рублей, которые потребовала от Володи семья брата Сергея за полсотки маминой земли.

Просто счастье нынешней элиты, нынешней власти состоит в том, что такие люди, как Володя, не осознают своей нищеты, привыкли в жизни довольствоваться тем, что есть, живут, согласно учению Владимира Якунина, «на минимуме материальных благ». Политическая стабильность держится у нас во многом на неразвитости не только политического, но и экономического мышления подавляющей части населения. Не забывайте, что тот 31 процент молодых людей в возрасте от 18 до 24 лет, который обладает политической и экономической культурой, как раз желает, как говорят данные опроса ВЦИОМ, выехать за рубеж. Счастье власти состоит в том, что люди в массе не знают, что дважды два – четыре, что не могут обнаружить связь между нашей нынешней борьбой за «суверенитет России» и тем, что уже сейчас, как говорил мне Володя, «с тысячью в магазине нечего делать». Повторяю, наша нынешняя стабильность держится не столько на восторге от путинской внешней политики, сколько на русском долготерпении, на русском дефиците политической и прежде всего экономической культуры. Большевики пришли к власти на том, что у русских производственный подход к экономике был заменен распределительным. Русские по традиции связывали свое благосостояние не с собственным трудом, а с переделом чужой собственности. Но ведь ситуация ни в коей мере не изменилась. Племянник Володи Евгений, успешный фермер, выращивающий на убой бычков, все время говорит мне: «Не будут нам страшны никакие санкции, если Путин заберет у детей олигархов то, что на них переписали их отцы. А еще лучше, если Путин заберет состояния у всех этих ротенбергов». Вот такая история.

Как мы видим, подавляющее большинство простых русских людей не понимает, на чем держится экономика, не понимает, что санкции, препятствующие притоку инвестиций в экономику России, подрывают рост нашего производства, ведут к неизбежной стагнации экономики и медленному обнищанию России.

Когда-то Геннадий Зюганов говорил, что преимущество русского человека над западным состоит в том, что он живет не разумом, а сердцем. Но то, что Геннадий Андреевич называл «сердцем», на самом деле является иррациональностью русского сознания. Эта иррациональность как раз и проявляется в нашем российском убеждении, что собственный достаток можно обеспечить только за счет приобретения части чужого богатства. Но надо осознавать, что русская иррациональность, приоритет чувств над разумом может работать на власть, но может работать и против власти. Очень часто наши русские катастрофы происходили из-за того, что в критические минуты истории в работу не включались мозги, и русский человек отдавал себя целиком во власть временных, сиюминутных настроений. Этим воспользовались большевики, этим же воспользовалась команда Ельцина, пришедшая к власти, как мы помним, на критике, как выяснилось, ничтожных привилегий партийной номенклатуры. И надо осознавать, что это иррациональное, которое сегодня работает на власть, – речь идет о подозрительном отношении к Западу и доллару, – может мгновенно обернуться и против самой власти. Оглянется русский человек назад и увидит, что те люди, которые учат его, как жить, и которые призывают его жить на минимуме материальных благ, сами-то являются как раз рабами доллара и связали всю свою жизнь именно с этим долларом. Пока что это русское подозрительное отношение к чужому богатству, как показывают речи племянника братьев Ивашечкиных, направлено только против олигархов и их детей. Но ведь люди в один миг могут увидеть, что и наши чиновники, радующиеся тому, что русскому человеку наплевать на доллар, тоже себя ни в чем в жизни не обижают. Так что я бы на месте нынешней элиты не разжигал подозрительное отношение русского человека к доллару. И вообще, на мой взгляд, как-то неприлично людям, которые, к счастью (я не против), решили для себя проблему достатка, радоваться тому, что нищий русский человек не осознает свою нищету. И я думаю, не случайно «Евроньюс», которое тоже ведет тихую и последовательную борьбу с Путиным, с Россией, несколько раз во весь экран показывало лицо Дмитрия Пескова, радующегося тому, что русскому человеку нет дела до курса доллара и русская правда для него выше доллара. На мой взгляд, может, я ошибаюсь, подобные речи – серьезная политическая ошибка. Когда-то, в конце 90-х, меня возмущал цинизм Бориса Березовского, который говорил: «Дайте мне миллиард, и я заставлю русский народ проголосовать за коня». Конечно никто так, как Борис Березовский, не демонстрировал так откровенно свое неуважение к русскому народу. Но разве не такой же цинизм стоит за радостью некоторых наших представителей элиты, что бедному, нищему русскому человеку нет дела до курса доллара, нет дела до того, что в результате «русской весны» он обнищал в два раза, и что на самом деле именно западные санкции закрыли ему дорогу в будущее. Но я сейчас не о морали. Я просто думаю, что нашей нынешней политической элите надо быть очень осторожной в оценке настроений современной России. Надо осознавать, что нынешняя политическая стабильность держится не столько на появившейся связи народа с властью, сколько на нынешней русской апатии и усталости. Надо понимать, что и все эти навальные тоже используют иррациональную природу русского сознания, используют русское подозрительное отношение к чужому богатству. И не случайно вся эта борьба Навального с коррупцией вызывает позитивный отзвук в душе даже тех, кто не идет по его зову на улицу. Парадокс состоит в том, что в современной России и власть держится на иррациональной природе русского человека, и русская оппозиция играет свою игру на тех же иррациональных струнах русского национального характера. И я думаю, что власть много бы выиграла, если бы все-таки сделала ставку на разум, если бы она начала серьезный, честный разговор с населением о ситуации в стране, о наших проблемах, о том, что можно на самом деле сделать, чтобы улучшить жизнь этого простого человека. Я думаю, вместо этой ложной правды о причинах санкций, нам нужна настоящая правда о том, что есть современная Россия, и что мы можем сделать, чтобы сохранить себя, обеспечить себе достойную жизнь.

Июль 2018 года

Ненависть к правде: кто призывает восторгаться преступлениями своих правителей

Чем российский патриотизм отличается от советского

Ожидаю троллейбус на остановке на пересечении Большой Якиманки и Большой Полянки. Подходит ко мне плотный невысокий мужчина лет пятидесяти, явно сибиряк, смесь всех народов, – плоское, круглое лицо тунгуса или эвенка, а глаза голубые, славянские, – и, извиняясь, спрашивает: «Кому этот памятник, напротив, в сквере?». «Георгию Димитрову, – отвечаю я, и добавляю, что в его честь называлась улица, на которой мы стоим. – Но в начале 90-х ей вернули ее историческое название – Якиманка». Мой собеседник с явным сожалением на лице в ответ: «А зачем это сделали? Ведь какие были великие люди, и какие великие дела были в то время. Якиманка звучит хуже имени Димитрова!» А я, несколько смущаясь, все же сказал: «Для одних эпоха Димитрова была великой, а для других – эпоха великих страданий. Репрессии в Болгарии, проведенные Димитровым в конце 40-х, – сказал я, – очень напоминали сталинские, а потому болгары в 1990 году вытащили мумию Димитрова из мавзолея, кремировали и похоронили в могиле матери. А в 1999 году сам мавзолей разрушили тремя взрывами. А мы, россияне, – продолжал я, – все-таки его памятник не тронули».

Мой собеседник-сибиряк сначала растерялся, не ожидая моей критической реакции на его восторг по поводу «великих людей и великих дел», но потом перешел в наступление. «Ну и что, – говорит он мне в ответ, – моего дедушку в 1938 году тоже расстреляли. Он был из раскулаченных, сосланных в Сибирь. Но, наверное, по-другому нельзя было. Поэтому Сталин и его эпоха для меня остаются великими».

Мы сели в подошедший троллейбус и, как идейные противники, разошлись с моим собеседником к разным дверям. И уже несколькими неделями позже, читая в электричке статью историка Андрея Фурсова в печатном органе Изборского клуба – газете «Завтра», – я вспомнил о разговоре со случайным собеседником о великих эпохах и великих людях. Ведь на самом деле тот взгляд на советскую историю, который отстаивал мой собеседник, целиком совпадает с тем, что проповедуют сегодня авторы газеты «Завтра»: ничего и никого не жалко во имя великих дел, не жалко даже родного дедушку. Разница между советским патриотизмом и нынешним состоит только в том, что первый был во многом вынужденным, а нынешний идет от самого сердца. Не забывайте, советский патриотизм рассыпался всего за несколько дней, вместе с распадом СССР. А тут просто человек, без оглядки на посторонних, отстаивает свои убеждения. И если вы вникните в смысл рассуждений названного мной автора газеты «Завтра» Андрея Фурсова, то вы поймете, о чем я говорю: «В 1990-е годы, да и после, коллективный Запад и его холуи в России попытались применить к русским те методы, которыми после мировой войны давили Германию… Мерзавцы разного рода заговорили о необходимости покаяния за сталинизм-коммунизм, о том, что сталинский и гитлеровский режимы – одно и то же, и оба равно виновны в развязывании Второй мировой войны, о том, что для русских характерно тоталитарное сознание, его нужно менять с отказа от русских народных сказок и т. д. и т. п. Советофобия быстро превратилась в русофобию» («Завтра», № 29, 2018 г.).

Как мы видим, главная опасность для русской души и с точки зрения моего собеседника-сибиряка, и с точки зрения историка Андрея Фурсова – это осознание ценности человеческой жизни, а потому, как уже призывает уважаемый историк, современная Россия должна бороться прежде всего с теми, кто сожалеет о жертвах сталинского «большого террора». И моему собеседнику-сибиряку, и историку Фурсову прежде всего не жалко старую Россию, которую убил ленинско-сталинский коммунизм. Мой собеседник-сибиряк проявил равнодушие только к названиям улиц дореволюционной России, а Андрей Фурсов считает недопустимым вообще разговор о преступлениях советской эпохи. Ему уже не жалко разрушенных православных храмов, превращенных в пепел или в склады, ему не жалко десятков тысяч священников, или убитых, или замученных в Гулаге. Раз разговор о преступлениях сталинского коммунизма для Андрея Фурсова является предательством по отношению к России, то тем самым вообще снимается вопрос о какой-либо моральной, национальной оценке всего того, что предшествовало «великой эпохе Сталина». Речь идет о запрете на сострадание к мукам и болям миллионов наших соотечественников, погибших во время различных вариантов большевистского террора. Не буду обращать внимание на очевидное, что для героев моего рассказа жизнь человеческая ничего не стоит. И получается, что с точки зрения Андрея Фурсова вопрос о жертвах, о человеческой цене «великой эпохи Сталина» недопустим, ибо он противоречит, с его точки зрения, подлинному патриотизму.

На самом деле, в мировоззрении героев моего рассказа ничего нового нет. Все это – рецидив ленинского «нравственно все, что служит победе коммунизма». Речь идет о рецидиве идеологии, которая была построена на замораживании у человека способности к нравственной оценке национальной истории и деяний наших вождей, на замораживании способности к христианскому восприятию исторических событий через заповедь «Не убий!». Разница между советским патриотизмом и патриотизмом газеты «Завтра», который на наших глазах превращается в последние годы в государственную идеологию, состоит только в том, что коммунисты все же разрешали работать сердцу при оценке дореволюционной России, при критике крепостного рабства, жестокости держиморд. А патриотизм Андрея Фурсова запрещает не только называть сталинский террор преступлением, но и запрещает какую-либо критику изъянов и слабостей русской души. По Фурсову получается, что, если ты говоришь о тоталитаризме русской власти в целом, то ты становишься «мерзавцем» и «холуем Запада».

И теперь – о главном. Что с нами произойдет, если настроение моего собеседника-сибиряка и философия историка Андрея Фурсова будут признаны нормой русскости и патриотизма, когда моральный протест против преступлений сталинизма будет признан национальной изменой. Надо понимать, что идеал патриотизма, который вошел в душу современной России и который, как мог, озвучил мой собеседник-сибиряк, накладывает вето не только на христианскую мораль, но и на чувство внутренней, духовной близости со своей страной, народом. На самом деле вы никогда не станете русским, если в вас не проснется то, что так возмущает Андрея Фурсова, а именно чувство боли, сожаление о гибели миллионов ни в чем неповинных людей, людей, у которых была такая же одна жизнь, как у каждого из нас. На мой взгляд, правы и те, кто призывал к покаянию за грехи наших предков. Если не покаянию, то хотя бы чувству стыда за наших дедов и прадедов, которые потеряли голову и пошли за большевиками, ввергли себя в стихию самоуничтожения. Но эта связь с народом, со своей историей, как я уже сказал, у вас никогда не появится, если вы превратитесь, по совету Андрея Фурсова, в получеловека-полуидиота, который с восторгом воспринимает вождя Сталина, без колебаний приговорившего к смерти миллионы соотечественников. Столь же очевидно, что идеал патриотизма, который уже живет в душе моего собеседника-сибиряка и который навязывает обществу через газету «Завтра» Андрей Фурсов, настаивая на том, что тот, кто знает различие между добром и злом, – «холуй Запада», убивает в человеке не только душу, но и разум. Обратите внимание, практически у всех, кто испытывает восторг по поводу сталинского коммунизма, мертвечина души соединяется с ненавистью к правде, с ненавистью к тем, кто остается верен правде вопреки настроениям нынешней России. Кстати, историки типа Андрея Фурсова ненавидят перестройку, эпоху гласности, ибо она стремилась вернуть русскому человеку правду, правду о трагизме и драматизме советской истории, о цене сталинских побед. Перестройка создала условия для возрождения русской православной церкви, для возвращения народу величайших достижений русской общественной мысли, запрещенных в СССР. И, наверное, нынешние проповедники «изборского патриотизма» ненавидят Горбачева и перестройку именно за то, что она вернула русскому человеку правду о его истории, заставила думать о причинах трагедии русского ХХ века.

Конечно, мой собеседник-сибиряк не осознает, что его холодное, равнодушное отношение к гибели своего дедушки и одновременно восторг по поводу свершений убившего его дедушку Сталина – аморален. Но, на мой взгляд, за философией Изборского клуба, за процитированным выше текстом Андрея Фурсова стоит откровенная, осознанная ненависть к сердцевине русскости, к русской душе, к русской культуре в целом. Не могут господа из Изборского клуба не понимать, что, отказывая русскому человеку в праве на моральную оценку деяний Сталина и большевиков, они накладывают вето на работу совести, на работу ума. И тем самым превращают этого русского человека в получеловека, если не дебила, – надо называть вещи своими именами. И вообще, я не понимаю, как можно совместить русскость как христианство, как православную религию с советскостью. Ведь советскость как государственный атеизм была направлена целиком и полностью против русскости как православия. Советскость – это разрушение не просто церквей, а национальных святынь, разрушение исторической памяти. Неужели этого не понимают нынешние губернаторы, которые активно поддерживают «изборский патриотизм»?

Я не люблю все эти модные ныне разговоры о заговорах. Не составляет труда показать, что на самом деле патриотизм, который позиционирует газета «Завтра», воюет не с Западом, а с Россией, воюет с тем, что принято называть «вершиной русской культуры». Ведь правда состоит в том, что ставили вопрос о покаянии будущих русских за преступления сталинизма и большевизма в целом не либералы 1990-х, как пишет Андрей Фурсов, а «веховцы», отцы нашей национальной святыни – русской религиозной философии начала ХХ века. «Возникновение на Западе фашизма стало возможно только благодаря коммунизму, которого не было бы без Ленина». Эти слова принадлежат Николаю Бердяеву. Он же настаивал на том, что «тоталитарный коммунизм, как и тоталитарный фашизм и национал-социализм – родственны» в том, что «требуют отречения от религиозной и моральной совести, отречения от высшего достоинства личности». Отец Сергий Булгаков – это наш русский Фома Аквинский – посвятил целую книгу «Расизм и христианство» исследованию духовного родства вскормленного марксизмом большевизма и национал-социализма Гитлера. Размеры газетной статьи не позволяют пересказать все мысли и соображения отцов русской религиозной философии начала ХХ века о глубинном духовном родстве режима Ленина и Сталина с режимами Муссолини и Гитлера. Этой теме я посвятил значительную часть своей книги «Русская апатия» (изд-во «Алгоритм», 2016 г.), но, поверьте, каждый камень, брошенный тем же Андреем Фурсовым в адрес так называемых «холуев Запада», является камнем, брошенным в адрес людей, мыслителей, труды которых вошли в сокровищницу не только русской, но и мировой общественной мысли.

Только еще один пример. На самом деле идея покаяния за преступления большевистской эпохи является сердцевиной сборника «Из глубины». Она является центральной для статей того же Николая Бердяева, Семена Франка, Сергия Булгакова, Петра Струве. И рождена эта их идея не «холуйством» перед Западом, а верой в нераскрытые до сих пор духовные потенции русского народа. И об этом опять лучше всех сказал Николай Бердяев: «Русский народ низко пал, но в нем сокрыты великие возможности, и ему могут раскрыться великие дали. Идея народа, замысел Божий о нем остается и после того, как народ пал, изменил своей цели и поверг свое национальное и государственное величайшим унижением. Меньшинство может остаться верным положительной и творческой идее народа, и из него может начаться возрождение. Но путь к возрождению лежит через покаяние, через сознание своих грехов, через очищение духа народного от духа бесовского».

Сам тот очевидный факт, что нынешний «изборский патриотизм» – это откровенное восстание против русской духовности, против голоса величайших представителей русской культуры, говорит о необходимости увидеть, что на самом деле стоит за нынешней борьбой с так называемыми «холуями Запада». Идеологи Изборского клуба, как я попытался показать, сознательно и откровенно ведут борьбу с тем, на чем держалась и держится духовность русского народа. Надо понимать, что не имеет будущего нация, которая идет за теми, кто призывает восторгаться преступлениями своих правителей, за теми, кто навязывает нам идеал человека, лишенного чувства сострадания, способности к отторжению откровенного зла. И очень опасно, что мы сегодня вместо формирования у русского человека ненависти к убийцам, к тем, кто породил великие муки русского народа, формируем ненависть к правде, ненависть к тем, кто остается верен, несмотря ни на что, исторической истине.

Август 2018 года