Текст книги "Дальняя бомбардировочная… Воспоминания Главного маршала авиации. 1941—1945"

Вот, например, выписка из донесений экипажей, участвовавших в налетах на Берлин: «В ночь с 26 на 27 августа 1942 года экипаж Молодчего А. И. Взлет 21 час 16 минут. Двинск – 22.33. Береговая черта 00.24–02.57. Привет Сталину. Задание выполнил, следую на свой аэродром. Все в порядке».

«В ночь с 29 на 30 августа 1942 года экипаж Симонова М. В. Взлет 20 часов 32 минуты. Двинск – 22.06. Мемель – 23.13. Гроза – 23.40 – все в порядке. Полет продолжаю. 01.13 – Москва. Кремль, товарищу Сталину – нахожусь над Берлином» и т. д.

Как правило, при наших полетах на дальние цели Сталин не уходил отдыхать, пока не сядет последний самолет и не станет известно, сколько самолетов еще не вернулось.

Днем он всегда спрашивал, вернулся ли еще кто-нибудь, и искренне радовался, когда наши потери были невелики, а также когда возвращался или обнаруживался тот или иной экипаж или летчик, которых мы считали потерянными. Многие наши летчики попадали к партизанам, и мы прямо группами вывозили их оттуда.

Полеты на дальние цели были весьма сложными вследствие того, что всякий раз мы испытывали большие трудности с выяснением метеорологических условий. Принимать решение на вылет приходилось, ориентируясь по картам, на которые наносились сведения о погоде, получаемые из Англии, а также на основании переданных в эфир метеосводок невоюющих стран. В этом смысле территория Европы была для нас, что называется, белым пятном, но, как бы ни были скудны получаемые извне данные, приходилось довольствоваться ими. Насколько все это было сложным, легко представить себе, сопоставив то тяжелое время и наши дни, когда на помощь синоптикам пришли не только новейшая аппаратура, но и метеорологические спутники Земли, благодаря которым сейчас известны метеоусловия на всей нашей планете, включая Арктику и Антарктику. Но, даже имея в своем распоряжении такую технику, синоптики нередко ошибаются, и их прогнозы расходятся с действительностью.

Неясность и трудности с метеосводками приводили к тому, что решения на боевые вылеты чаще всего приходилось принимать вразрез с прогнозами. И однако же, в подавляющем большинстве случаев решения эти были правильными. Были и ошибки, которые влекли за собой потери. Но шла война, нужно было бить врага на его же территории, проходилось идти на определенный риск.

Кажется, в июле 1942 года, при боевых вылетах на Данциг в районе Кенигсберга наши самолеты попали в грозу, быстро распространявшуюся на огромное пространство и на запад, и на восток. Экипажи были вынуждены бомбить запасные цели и пробиваться на свои аэродромы. Болтанка в грозе временами была столь сильной, что управлять самолетом становилось невозможно. Вряд ли для летчика есть в воздухе что-либо страшнее, чем попасть в грозу, разве что пожар, но при пожаре можно в конце концов покинуть самолет и спуститься на парашюте. Стремительные же восходящие и нисходящие потоки воздуха в грозе бросают самолет, как щепку, с огромными перегрузками, которые подчас столь велики, что разваливают самолет, и летчик в этих условиях совершенно беспомощен. Даже при желании летчик не всегда может покинуть самолет, ибо он не в состоянии преодолеть возникающие перегрузки. Полное представление об этом имеет лишь тот, кто сам побывал в такой переделке. Я лично не знаю человека, который, по тем или иным причинам зайдя в грозу, сделал бы это вторично. Разумеется, я не имею здесь в виду специально оборудованные самолеты, предназначенные именно для прохождения гроз с научными или какими-либо другими целями.

Из того боевого вылета не вернулось десять экипажей. Таких потерь мы еще не имели… Как всегда, ночью позвонил Сталин, спросил, как идут дела. Я доложил, что экипажи в районе Кенигсберга встретили грозу, бомбят запасные цели и возвращаются на свои аэродромы.

– Как же метеорологи не предусмотрели этих грозовых явлений?

– Метеорологи, товарищ Сталин, предсказывали грозы.

– Так кто же тогда послал самолеты? За это нужно привлечь к ответственности.

– Приказ на вылет самолетов дал я и допустил ошибку. Больше в этом никто не виноват.

Последовала длительная пауза.

– И часто вы даете приказание на вылет самолетов, когда синоптики считают погоду нелетной? – спросил Сталин.

– Думаю, товарищ Сталин, что не ошибусь, если скажу – восемь раз из десяти.

– Вот как?! А сколько экипажей вы сейчас недосчитываетесь?

– Пока десяти.

– У вас есть уверенность, что они придут на свои аэродромы?

– Нет, такой уверенности нет.

– Это серьезный вопрос, и нам надо в этом разобраться. – В трубке раздались частые гудки. Невеселый разговор был окончен.

Днем мы получили сообщение, что пять из десяти не-вернувшихся экипажей совершили посадку на других аэродромах. На душе стало легче. Некоторое время спустя появились еще три экипажа; их самолеты во время грозы развалились. О двух экипажах пока что ничего не было известно. Тем временем я подробно доложил Сталину, почему приходится принимать решение на вылет вопреки прогнозам синоптиков. Если бы такие решения не принимались, число наших ударов по глубоким тылам противника сократилось бы в несколько раз, что, на мой взгляд, недопустимо, хотя просчеты и ошибки, конечно, могут иметь место. Основываясь на прогнозах, можно, разумеется, отменять такие вылеты, но наша практика говорит за то, что это было бы неправильно.

– А какие выводы вы сделали для себя? – спросил Сталин.

– Мною даны указания довести до каждого экипажа категорическое запрещение входить в грозовую облачность, при встрече с ней обходить ее, а если это невозможно, возвращаться или же бомбить запасные цели, они даются всякий раз. Экипажи должны рассматривать эти указания как приказ, а нарушителей будем привлекать к строгой ответственности.

– Вы считаете, этих мероприятий достаточно?

– Да, товарищ Сталин, считаю, что вполне достаточно. Летный состав у нас дисциплинированный.

– Вы и впредь думаете принимать свои решения так же, как принимали их раньше?

– Да, товарищ Сталин.

Разговор был закончен. Но все же Сталин намеревался передать Авиации дальнего действия Главное управление гидрометеослужбы при Совнаркоме СССР, что, по его мнению, повысило бы ответственность за прогнозы для полетов АДД. Ознакомившись с деятельностью этой огромной организации, я выяснил, что авиационные прогнозы занимают в ней всего лишь несколько процентов, и с помощью А. М. Василевского удалось избежать этих оргмероприятий.

Описанный мною случай массового вхождения в грозу был первым и последним в истории АДД, но два экипажа мы тогда потеряли.

На глубокие тылы Германии и ее сателлитов

Думается, будет нелишним привести здесь отклики зарубежной печати на наши полеты в глубокие тылы противника.

21 августа 1942 года радио Сан-Франциско оповестило своих слушателей о налетах советской авиации на Германию: «Многие корреспонденты сообщают о том, что в результате интенсивной бомбардировки советскими самолетами Данцига и Кенигсберга разрушен ряд военных объектов. Советские летчики бомбардировали немецкие города в течение нескольких часов».

Лондон, 28 августа. Авиационный обозреватель газеты «Йоркшир пост», комментируя последние советские налеты на Германию, ставит вопрос: «Означают ли они новое советское наступление в воздухе? Возобновление этих воздушных бомбардировок, указывает корреспондент, очень хорошо сочетается с нынешним наступлением советских войск на Центральном фронте. Авиация дальнего действия, руководимая Головановым, получила в распоряжение новые мощные четырехмоторные бомбардировщики. Эти бомбардировщики имеют большой радиус действия и по праву считаются не уступающими крупнейшим бомбардировщикам английской авиации… Голованов, по-видимому, проектирует в широком масштабе налеты на глубокие тылы противника».

Лондон, 29 августа (ТАСС). Газета «Дейли телеграф энд морнинг пост» пишет в передовой: «В ночь на 27 августа советские бомбардировщики совершили налет на Данциг. В ночь на 28 августа английские бомбардировщики совершили налет на Гдыню. Таким образом, наступление союзников охватывает всю Германию, а обещанная после нападения Гитлера на Россию встреча над Берлином является не пустой фразой, а реальной возможностью. Для английской авиации Гдыня является наиболее отдаленным объектом, который подвергался бомбардировке в текущем году. Для того чтобы достичь этого объекта, английским самолетам необходимо покрыть туда и обратно одну тысячу шестьсот миль. Русским бомбардировщикам, возможно, приходится покрывать несколько меньшее расстояние, но их налеты являются блестящим доказательством их силы, дающей им возможность заставить население Германии почувствовать войну в то время, когда русские армии и авиация участвуют в одном из величайших в истории сражений, происходящих в глубине их собственной страны. Мы можем надеяться на неуклонное усиление этих бомбардировок с обеих сторон».

Лондон, 14 сентября (радиоперехват). «Русские и английские бомбардировщики совершили налет на Германию. Русские бомбардировщики совершили налет на Восточную Пруссию, и, хотя нет еще официальных сообщений из Москвы, Берлин признает, что русские бомбардировщики принесли материальный ущерб».

Лондон, 22 сентября (ТАСС). Как передает агентство Рейтер из Стокгольма, по сообщению «Нью-Даг», шведский моряк – очевидец недавнего налета советской авиации на Данциг – рассказывает, что в городе можно было видеть «море огня». По словам моряка, «в результате бомбардировки было взорвано несколько складов боеприпасов. Советские летчики летели на большой высоте, и моряки не видели ни одного сбитого самолета».

Приведу здесь несколько откликов зарубежной печати о том, как реагировали на налеты нашей авиации хортистское правительство Венгрии, правительство Антонеску в Румынии, королевское в Болгарии и Маннергейма в Финляндии.

«Санди экспресс» о налетах советской авиации на Венгрию, Болгарию и Румынию (радиоперехват). Стамбул, 19 сентября. Как сообщает стамбульский корреспондент газеты «Санди экспресс», налеты русской авиации на Болгарию, Румынию и Венгрию причинили серьезные повреждения многочисленным центрам, и правительства балканских сателлитов держав оси серьезно опасаются будущих налетов. До сих пор вообще считали, что Россия слишком далека и занята защитой своего собственного фронта, чтобы нападать на Балканы, и поэтому там отсутствовали многие элементы предосторожности… Особенные повреждения нанесены Будапешту. По словам одного нейтрального дипломата, во время первого налета на Будапешт сильно пострадал большой железнодорожный вокзал венгерской столицы и, по заявлению венгерской печати, правительство реквизирует все стекло в городе для ремонта окон. Венгры горько жалуются, что они не понесли бы подобных потерь, если бы немцы не забрали венгерские противовоздушные силы в Германию. В настоящее время все три государства лихорадочно организуют противовоздушную оборону в основных городах и на работающих на гитлеровцев заводах, предусмотрительно созданных в этих странах как бы вдали от бомбардировщиков объединенных стран…

Бомбардировки были совершенно неожиданны для Болгарии, которая еще поддерживает дипломатические отношения с Москвой.

Рейды отразились на внутреннем положении, которое в настоящее время отнюдь не является слишком хорошим. Немцы в Болгарии выкачивают из страны все продукты, которые только могут достать, оставляя крестьянам скудный паек хлеба и немного мяса. Недавно гитлеровские агенты конфисковали все овечьи шкуры и засадили пять тысяч рабочих за изготовление зимней одежды для германских войск в России.

Для Румынии бомбардировка явилась тяжелым ударом, так как Румыния уже потеряла тысячи жизней на русском фронте. Размеры повреждений еще неизвестны, но, по официальным румынским сообщениям, после нападения в течение суток бушевали пожары. Над Бухарестом советские летчики сбросили тысячи листовок, призывающих румын прекратить сражаться на стороне немцев.

Лондон, 11 сентября. Цюрихский корреспондент «Дейли телеграф энд морнинг пост» передает, что два налета советских летчиков «произвели глубокое впечатление на население, а также принесли большой ущерб. Венгры, видимо, не в состоянии были до первого налета на Будапешт постигнуть тот факт, что кто-либо осмелится подвергнуть их бомбардировке. Из передовых статей венгерских газет становится очевидным, что народ жил в стране чудес, из которой они полагали, что могут вести войну против других наций, не получая ответных ударов со стороны какой-либо страны. Этот фантастический миф был разбит советскими воздушными налетами». Газета напоминает, что, когда Лондон, Ковентри и другие английские города подвергались налетам, венгерское радио злорадствовало по поводу разрушений, причинявшихся «непобедимой» германской авиацией. Сейчас, после того как венгры сами почувствовали вкус этого же лекарства, они поняли, что находились в заблуждении.

Лондон, 11 сентября (ТАСС). Как указывает дипломатический обозреватель агентства Рейтер, есть основание полагать, что налеты советской авиации, которые были и будут произведены на Будапешт, могут иметь большие результаты. Помимо многочисленных военных заводов, которые, как полагают, понесли большой ущерб, в столице Венгрии имеются мельницы, снабжающие мукой весь юго-восточный район Европы, расположенный к западу от России. Одиннадцать огромных мукомольных заводов и большие элеваторы с зерном окаймляют один из берегов Дуная и открыты для воздушных налетов. До войны, когда эти заводы работали с полной нагрузкой, они перемалывали около 1750 тысяч тонн зерна в год. За время войны производительность снизилась, так что новое сокращение в снабжении мукой Центральной Европы в результате воздушных налетов может серьезно и даже катастрофически отразиться на продовольственном снабжении и моральном состоянии жителей всего этого района.

14 сентября (ТАСС). Еженедельник «Спектейтор» излагает комментарии венгерских кругов на налеты советской авиации на Будапешт. Указано, что советская авиация нанесла удар по излюбленному убежищу немцев, которые десятками тысяч перебрались в Будапешт, благоденствуя там в безопасности и комфорте. Одновременно эти налеты разбили уверенность венгерских правителей в том, что, затевая войну с Советским Союзом, Венгрия может сражаться только на советской территории. Будапешт является крупным центром мукомольной промышленности, вторым в мире после Миннеаполиса. Поэтому он – наиболее узкое и уязвимое место германской системы продовольственного снабжения.

Лондон, 12 сентября (ТАСС). Как передает стамбульский корреспондент агентства АФИ, налет советских бомбардировщиков 11 сентября внес смятение во все балканские столицы. Будапешт прервал передачу с 22 часов до 22 ч 45 мин. Диктор был явно взволнован, когда объявили воздушную тревогу. Грохот разрывов бомб, стрельба зенитной артиллерии и вой сирен продолжались до двух часов ночи. Братислава прекратила передачу в 23 ч 30 мин, Бухарест в 00 ч 30 мин, Вену и Загреб нельзя было обнаружить в эфире весь вечер. По-видимому, балканские круги серьезно отнеслись к недавней угрозе Москвы, объявившей – бомбардировки будут повторяться. София прервала передачу в тот момент, когда диктор объявил о переформировании кабинета и возвращении прежних советников.

Согласно последним сведениям, болгарское правительство больше не верит в победу Германии и пытается поднять свои шансы, отступая на попятную.

Лондон, 1 сентября (ТАСС). Стокгольмский корреспондент газеты «Дейли телеграф энд морнинг пост» сообщает, что в результате налета советских бомбардировщиков в ночь на 29 августа главный продовольственный и вещевой склад финской армии, занимающий целый квартал в Хельсинки, полностью уничтожен пожаром, а находившиеся там товары погибли. Бомба крупного калибра начисто уничтожила товарный склад, прилегающий к центральному железнодорожному вокзалу, а бомба, пробившая крышу самого вокзала, причинила значительные повреждения.

Нейтральный очевидец этого налета рассказывает корреспонденту «Дейли телеграф энд морнинг пост»: «Была ясная лунная ночь. Я заметил друзьям, что это как раз подходящая погода для русских летчиков, и не прошло и получаса, как они появились. Они появились на большой высоте сквозь ночной туман, не давший возможности истребителям перехватить их. Они сбросили бомбы в центре города. Некоторые из них были тысячефунтовые, но большинство составляли сто и двести фунтов, не говоря о целом дожде зажигательных. Финская зенитная артиллерия открыла ожесточенный огонь, заставляя русских держаться на большой высоте, а следовательно, прямые попадания в такие важные объекты красноречиво говорят о точности бомбометания. В городе не заметно было и признаков паники. В начале налета население проявило презрительное равнодушие. Однако вскоре русские бомбы, попавшие в военный склад и убившие группу зрителей, заставили их изменить мнение о серьезности налета. Я отметил, что, когда на следующее утро снова завыли сирены, народ немедленно направился в бомбоубежища. Повреждения в центральной части ужасны. Вряд ли можно найти там дом, не пострадавший от взрыва. Пожары еще ярко пылали, когда я вышел из бомбоубежища на следующее утро. Знаменитая гостиница «Сосиететс хусет», напротив вокзала, сильно пострадала и похожа скорее на остов здания. Целая длинная улица, идущая от вокзала, выглядит как после урагана. Пассажиры входят на вокзал боковым входом. Интересно, что аэропорт Хальм – гражданская и воздушная база Хельсинки – не подвергся нападению русских, которые вернулись на свои базы, по-видимому, без потерь.

Отклики в Италии. Лондон, 16 сентября. Как сообщает мадридский корреспондент газеты «Дейли телеграф энд морнинг пост», налеты советской авиации на Будапешт, Загреб и другие балканские города в глазах итальянцев являются событием исключительной важности, заслуживающим серьезного внимания. Римский корреспондент испанского телеграфного агентства указывает, что эти налеты убедили каждого рядового итальянца в том, что может наступить беспокойный период, которого он не предвидел…

Хотя геббельсовская пропаганда уже давно «похоронила» советскую авиацию и всячески скрывала от населения правду о наших воздушных налетах на Германию, немецкая печать вынуждена была в конце концов заговорить о боевых действиях советских бомбардировщиков на территории Третьего рейха, разумеется соответствующим образом интерпретируя эти «неприятные» происшествия. Так, 26 августа 1942 года берлинские газеты сообщили, что с 15 по 25 августа включительно большевики потеряли во время налета на Германию 138 самолетов. (Хотя такое количество потерь и выдумано фашистской пропагандой, они, называя эту цифру, тем самым подтверждали наличие массированных налетов нашей авиации на территорию Германии. – А. Г.) 27 августа Германское информационное агентство передало, что «минувшей ночью советские бомбардировщики производили в военном отношении незначительные беспокоящие полеты над Восточной, Северо-Восточной и Центральной Германией» и что «один самолет достиг заградительной зоны Берлина». 30 августа Германское информационное агентство передало из Берлина, что «минувшей ночью советские бомбардировщики совершили налет на восточные и северо-восточные районы Германии», что уже несколько самолетов противника проникли к Большому Берлину и что «ущерб незначительный». 7 и 10 сентября Германское информационное бюро вынуждено было передать из Берлина, что «советская авиация совершила несколько рейсов на Восточную Пруссию» и на оккупированную Польшу и «одиночные самолеты достигли предместий Берлина».

О том, как в действительности население Германии воспринимало наши полеты, дают представление письма, которые немецкие солдаты получали из дома, и показания военнопленных. Приведу выдержки из захваченных частями Красной армии в числе трофейных документов писем гитлеровским солдатам на советско-германский фронт из тех районов Германии, где в июле – августе 1942 года побывала советская авиация. Судя по этим письмам, наши бомбардировщики заставили тыл врага по-настоящему почувствовать войну. Немцы из Данцига, Кенигсберга и Варшавы, румыны и венгры из Будапешта и Бухареста самолично убедились в силе советской авиации, в смелости, храбрости и умении летчиков АДД.

Вот что писал 3 июля 1942 года из Данцига солдату Рейнгардту его отец: «У нас бывают частые и основательные ночные визиты. Мы, слава Богу, опять дешево отделались, но в непосредственном соседстве с нами четыре промышленных здания превращены в развалины. То же и на других улицах, так что ты можешь себе представить, какое это бедствие. Наши чуть не умерли от волнения. Я пережил в Берлине много воздушные тревог, но таких, как здесь, в Данциге, еще не переживал».

2 августа 1942 года жена солдата Альфреда в отчаянии писала из Данцига: «Каждую ночь тревога. Хуже всего в Восточной Пруссии. Пригород Данцига в огне».

Лейтенанту Гейнцу Шульцу некая Гертруда сообщила из Бретау: «Вчера у меня была Эльза Вернер из Шахау. У них творилось что-то ужасное. Русские бросали тяжелые бомбы. Верфи горели. Много домов уничтожено; в Шахау в уцелевших домах не осталось ни одного целого стекла. Люди думают, что нужно куда-нибудь уезжать. Но куда? Эльза зовет меня в Шраубинг, но ведь и туда могут явиться русские».

Мать солдата Георга Догля писала сыну из Кенигсберга: «Начинаешь сильно беспокоиться, когда дело идет к ночи. В субботу ночью более двух часов была сильная стрельба по соседству с нами. В здание вокзала на Крейбургштрассе попала одна крупная бомба, на бойню – три, в мастерские – две, несколько – в казармы Иммельмана и так далее. Мы были очень удивлены тем, что это русские, которые совершенно спокойно прилетели со стороны наблюдательной вышки в Кранце. Они побывали над всей Пруссией. Газеты же об этом очень мало сообщают».

А вот отрывок из письма дочери обер-ефрейтора Франца Энгельгардта, отправленного из Рагнита 25 июля: «В Кенигсберге почти каждую ночь воздушные тревоги. Недалеко от дома Евы упала бомба, потом еще две. Никогда в жизни я не видела ничего подобного. Здесь, в Рагните, было уже три воздушных тревоги. Эту ночь мы два с половиной часа сидели в убежище. Русские бомбили безжалостно».

Не только в Данциге и Кенигсберге, но и в других городах Восточной Пруссии немцы ощутили силу удара советских бомбардировщиков. В письме из Прейтенштейна от некой Гретель Пильцнер ефрейтору Гельмуту Лиготцу сказано: «Здесь так же, как и в других местах Восточной Пруссии, были русские летчики в ночь на 26 июля. Они, кроме бомб, сбрасывали еще листовки. Ах, когда же наступят другие времена? Здесь утверждают, что русские будут побеждены. Но может случиться иначе…»

Обер-фельдфебель Фриц Бельх 29 июля получил письмо от матери из Битенфельда, в котором говорится: «С 25 по 26 июля русские посетили нас. На этот раз они бросали не листовки, а бомбы. В Роггенфельде упало шесть бомб. Воронки от русских бомб – тридцать четыре метра в диаметре. Многое было поднято в воздух…»

Эффективность летних налетов советской авиации на Восточную Пруссию подтверждают и военнопленные. Вильгельм Т. показал: «Мой друг Франц Готвальд из Штатгардта писал мне, что советские самолеты бомбили Штатгардт и что там разрушено очень много зданий». Далее пленный сказал, что сейчас Германия больше, чем какая-либо страна в мире, подвергается налетам авиации. Это усиливает недовольство населения войной и гитлеровским режимом.

Пленный Август Д. передал содержание своих разговоров с беженцами из Бремена, Кельна, Кенигсберга и других городов. Они заявили, что целые кварталы этих городов превращены в развалины. На уцелевших стенах разрушенных предприятий и доков часто появляются надписи: «Благодарите фюрера. Это он сделал».

От советских летчиков досталось и тылу гитлеровских сообщников. Вот что рассказывал пленный румынский ефрейтор Василий Унгурян о настроении румынского населения с связи с налетом советских самолетов на район Бухареста: «Недавно приехал один солдат из Буззу. Он нам рассказывал, что население волнуется. Русские бомбили Буззу. Разгромили вокзал. Бомбили арсенал в Бухаресте. Все разрушено. Это сильно подействовало на наше население. Все ожидают конца войны, а она по-настоящему только начинается».

В Будапеште при налете советской авиации было полное замешательство. Венгерские радиостанции несколько дней подряд с утра до ночи призывали население, чтобы оно прекратило панику и не хранило у себя советские листовки.

Не один раз вылетали наши экипажи на выполнение боевых заданий по полученным, перепроверенным и подтвержденным данным для уничтожения крупных штабов гитлеровцев. Так, наши друзья из Варшавы сообщили нам точное месторасположение немецких эсэсовцев, а также данные о размещении руководящего офицерского состава гитлеровских штабов. Мы получили указание уничтожить эти объекты. Привожу здесь письмо некоего Вилли Крафта из Варшавы лейтенанту Карлу Крессу на советско-германский фронт, которое оказалось в трофейных документах:

«Ты уже, наверное, слышал, что русские нанесли нам визит. Мы забрались в глубокое убежище, но и там были слышны взрывы бомб. После мы осматривали работу русских. Это ужасно. Ты должен помнить семиэтажную гостиницу против центрального вокзала. В ней размещались немецкие офицеры не только местного гарнизона, но и приезжие. Прямым попаданием бомбы гостиница разрушена. Многие находившиеся там погибли. Среди погибших полковник генерального штаба, прибывший накануне из Берлина. Разрушены казармы СС. Сильно пострадали несколько военных предприятий и западный вокзал. Всего, что натворили русские, не перечесть. До сих пор нам здесь жилось уютно и спокойно. Каждый радовался, что находится в глубоком тылу, и считал себя в полной безопасности. Русские разрушили эту иллюзию…»

Тут, как говорится, ничего не прибавить и ничего не убавить! А русская поговорка «что посеешь, то и пожнешь», надо прямо сказать, здесь как раз к месту.

Можно было бы, конечно, привести еще много зарубежных откликов, выдержек из писем, показаний военнопленных, но мне кажется, приведенных здесь достаточно. Я старался взять их из различных источников для того, чтобы дать общее представление о боевой работе АДД не только в интересах наших фронтов, но и в глубоком тылу и показать роль и значение, которое имели наши налеты на моральное состояние населения. Как изменилось настроение населения рейха! И все это, несмотря на строгую цензуру, стало просачиваться в гитлеровскую армию к солдатам, находящимся на советско-германском фронте.