Текст книги "Новые крепостные. Неофеодализм и современное рабство"

Он объясняет: «Технологии Четвертой промышленной революции поистине революционны – они меняют существующие способы восприятия, расчета, организации, действия и доставки. Они представляют собой совершенно новые способы создания ценности для организаций и граждан».

Для прояснения смысла словосочетания «создание ценности» он приводит несколько примеров: «Дроны представляют новый тип сотрудников, сокращающих расходы, работающих среди нас и выполняющих работу, в которой когда-то были задействованы реальные люди» и «использование все более умных алгоритмов быстро повышает производительность труда сотрудников – например, при использовании чат-ботов для расширения (и, во все большей степени, замены) поддержки в виде «живого общения» при взаимодействии с клиентами».

В книге «Четвертая промышленная революция» Шваб подробно рассказывает о грядущих чудесах дивного нового мира, способствующих сокращению затрат и увеличению прибыли: «Раньше, чем большинство ожидает, работа таких разных профессий, как: юристы, финансовые аналитики, врачи, журналисты, бухгалтеры, страховые агенты или библиотекари, может быть частично или полностью автоматизирована… Технология развивается так быстро, что Кристиан Хаммонд, соучредитель Narrative Science, компании, специализирующейся на автоматизированной генерации повествований, прогнозирует, что к середине 2020-х годов 90 % новостей могут быть сгенерированы с помощью алгоритма, большая часть которых не потребует какого-либо дополнительного человеческого вмешательства (не считая, конечно, разработки алгоритма)».

Максимальная экономия на любых издержках определяет энтузиазм Шваба по поводу «революции, которая коренным образом меняет то, как мы живем, работаем и относимся друг к другу». Шваб просто прыгает от радости по поводу Четвертой промышленной революции, которая, по его словам, «не похожа ни на что, что человечество испытывало раньше».

«Подумайте о неограниченных возможностях подключения миллиардов людей с помощью мобильных устройств, что дает беспрецедентную вычислительную мощность, возможности хранения и доступ к знаниям. Или подумайте о поразительном слиянии новых технологических достижений, охватывающих широкий спектр областей, таких как: искусственный интеллект, робототехника, Интернет вещей, автономные транспортные средства, 3D-печать, нанотехнологии, биотехнологии, материаловедение, хранение энергии и квантовые вычисления, и это лишь некоторые из них. Многие из этих инноваций находятся в зачаточном состоянии, но они уже достигают точки перегиба в своем развитии, поскольку они развивают и усиливают друг друга за счет слияния технологий физического, цифрового и биологического миров».

Он также надеется на активное развитие онлайн-образования, включая «использование виртуальной и дополненной реальности» для «значительного улучшения результатов обучения», на датчики, «установленные в домах, одежде и аксессуарах, городах, транспортных и энергетических сетях» и на умные города с их важнейшими «платформами данных».

«Все будет умным и подключено к Интернету», – пишет Шваб. Это будет распространяться и на животных, поскольку «датчики, подключенные к крупному рогатому скоту, могут связываться друг с другом по сетям мобильной связи».

Ему нравятся идеи «фабрик умных клеток», которые могут позволить «ускоренное создание вакцин», и «технологии больших данных». Они, по его уверениям, «предоставят новые и инновационные способы обслуживания граждан и клиентов», и обычным людям придется прекратить возражать против бизнеса, получающего прибыль от сбора и продажи информации о каждом аспекте нашей личной повседневной жизни.

«Установление доверия к данным и алгоритмам, используемым для принятия решений, будет иметь жизненно важное значение, – настаивает Шваб. – Обеспокоенность граждан по поводу конфиденциальности и установления ответственности в деловых и юридических структурах потребует перестройки мышления».

В конечном итоге вполне очевидно, что весь этот ажиотаж по поводу современных технологий вертится исключительно вокруг максимизации прибыли или «ценности», как предпочитает называть это Шваб на своем корпоративном новоязе XXI века.

Не забыл он и про технологию блокчейн или распределенного реестра. Она, по его мнению, будет фантастической и спровоцирует «взрывной рост торгуемых активов, поскольку блокчейн позволяет размещать все виды обмена ценностями».

Использование технологии распределенного реестра, добавляет Шваб, «могло бы стать движущей силой огромных потоков стоимости в цифровых продуктах и услугах, обеспечивая безопасную цифровую идентификацию, которая может сделать новые рынки доступными для всех, кто подключен к Интернету».

В общем, интерес правящей элиты в отношении Четвертой промышленной революции, в частности, состоит в том, что она «создаст совершенно новые источники стоимости» и «приведет к созданию экосистем создания стоимости, которые невозможно представить с мышлением, застрявшим в периоде Третьей промышленной революции».

Шваб не скрывает, что технологии Четвертой промышленной революции, развернутые при помощи сетей связи 5G, представляют беспрецедентную угрозу нашей свободе: «Инструменты Четвертой промышленной революции позволяют создавать новые виды наблюдения и другие средства контроля, которые противоречат здоровому открытому обществу».

Но это не мешает ему представлять их в исключительно положительном свете, когда он, например, заявляет, что «общий уровень преступности, вероятно, снизится благодаря объединению датчиков, камер, искусственного интеллекта и программного обеспечения для распознавания лиц». Как говорится, все это делается исключительно для безопасности населения. Он прямо говорит, что эти технологии «могут вторгаться в доселе личное пространство нашего разума, читая наши мысли и влияя на наше поведение».

Местами глава ВЭФ уходит в научную фантастику, растекаясь мыслью о дальних космических путешествиях человека, космическом туризме и ядерном синтезе как обычных явлениях, но в остальном ничего особенно забавного в его рассуждениях нет.

Истина заключается в том, что Шваб – влиятельная фигура, находящаяся недалеко от того центра, который стремится установить новый мировой порядок. Он не скрывает того, что является неприкрытым и последовательным трансгуманистом. Его взгляды полностью отражают позицию тех кругов, кто мечтает о конце естественной здоровой жизни обычных людей и общества.

Шваб неоднократно повторяет это сообщение, чтобы убедить всех и убедиться самому в том, что почтеннейшую публику, то есть нас с вами, должным образом предупредили: «Ошеломляющие инновации, вызванные Четвертой промышленной революцией, от биотехнологии до искусственного интеллекта, меняют определение того, что значит быть человеком». «Будущее бросит вызов нашему пониманию того, что значит быть человеком, как с биологической, так и с социальной точки зрения». «Достижения в области нейротехнологий и биотехнологий уже заставляют нас задаться вопросом, что значит быть человеком».

Более подробно он объясняет это в работе «Формирование будущего Четвертой промышленной революции»: «Технологии Четвертой промышленной революции не остановятся на том, чтобы стать частью физического мира вокруг нас – они станут частью нас. Экзоскелеты и протезы повысят нашу физическую силу, а достижения в области нейротехнологий улучшат наши когнитивные способности. Мы сможем лучше управлять своими генами и генами наших детей. Эти события вызывают серьезные вопросы: где провести грань между человеком и машиной? Что значит быть человеком?».

Целый раздел его книги посвящен теме «Изменение человека». Он посвящен «способности новых технологий буквально стать частью нас», где Шваб пишет о киборгах будущего, включающих в себя «любопытные смеси аналогово-цифровой жизни, которые изменят нашу природу». «Эти технологии будут действовать в рамках нашей собственной биологии и изменят то, как мы взаимодействуем с миром. Они способны преодолевать границы тела и разума, улучшать наши физические возможности и даже оказывать длительное влияние на саму жизнь».

В этой сфере для Шваба нет границ. Он мечтает об «активных имплантируемых микрочипах, которые разрушают кожный покров нашего тела», «умных татуировках», «биологических вычислениях» и «организмах, созданных по индивидуальному заказу».

При этом он не скрывает, что «датчики, переключатели памяти и схемы могут быть закодированы в обычных кишечных бактериях человека», что «умная пыль», массивы полноценных компьютеров с антеннами, каждая из которых намного меньше песчинки, теперь могут самоорганизовываться внутри тела» и что «имплантированные устройства, вероятно, также помогут передавать мысли, обычно выражаемые устно через «встроенный» смартфон, и потенциально невыраженные мысли или настроения путем считывания мозговых волн и других сигналов».

На горизонте в мире Четвертой промышленной революции Шваба находится «синтетическая биология», дающая технократическим правителям мира «возможность настраивать организмы, записывая ДНК».

Идеи нейротехнологий, в которой люди будут иметь полностью искусственные воспоминания, имплантированные им в мозг, достаточно, чтобы некоторые из нас почувствовали несколько неприятные ощущения, как и «перспектива подключения нашего мозга к виртуальной реальности через кортикальные модемы, имплантаты или нанороботы».

И это все в интересах правящих кругов, поскольку Четвертая промышленная революция «возвещает о создании новых отраслей и систем для создания стоимости» и «представляет возможность для создания совершенно новых систем ценностей».

А как вы посмотрите на «биопечать органических тканей» или что «животные потенциально могут быть сконструированы для производства фармацевтических препаратов и других форм лечения»? Кто-нибудь против? У кого-нибудь есть какие-либо этические возражения?

Шваб полностью поддерживает все это. Он с радостью сообщает: «Не за горами тот день, когда коровы будут вырабатывать в своем (sic!) молоке свертывающий элемент, которого не хватает больным гемофилией. Исследователи уже начали конструировать геномы свиней с целью выращивания органов, пригодных для трансплантации человеку».

Это вызывает еще большую тревогу. Со времен зловещей программы евгеники нацистской Германии, в которой родился Шваб, человеческое общество считало эту науку за гранью дозволенного.

Вероятно, теперь он (и не только он) считает, что евгеника должна возродиться. Вот, что он пишет в отношении генетического редактирования: «То, что теперь стало намного проще точно манипулировать геномом человека в жизнеспособных эмбрионах, означает, что мы, вероятно, увидим появление дизайнерских младенцев, в будущем обладающих определенными качествами или устойчивых к определенному заболеванию».

В печально известном трансгуманистическом трактате «Я, киборг» 2002 года Кевин Уорвик предсказывал: «Люди смогут развиваться, используя сверхразум и дополнительные способности, предлагаемые машинами будущего, объединившись с ними. Все это указывает на появление нового человеческого вида, известного в мире научной фантастики как «киборги». Это не означает, что каждый должен стать киборгом. Если вы довольны своим человеческим состоянием, пусть будет так, вы можете оставаться таким, какой вы есть. Но будьте осторожны – так же, как мы, люди, отделились от наших родственников-шимпанзе много лет назад, киборги отделятся от людей. Те, кто останется людьми, скорее всего, станут подвидом. По сути, они будут шимпанзе будущего».

Шваб, похоже, довольно прозрачно намекает на то же будущее «высшей» искусственно усиленной трансчеловеческой элиты, отделенной от прирожденной черни, в этом отрывке из «Четвертой промышленной революции»: «Мы находимся на пороге радикальных системных изменений, требующих от человеческих существ постоянно приспосабливаться. В результате мы можем стать свидетелями растущего уровня поляризации в мире, отмеченной теми, кто поддерживает перемены, по сравнению с теми, кто сопротивляется им. Это приводит к неравенству, выходящему за рамки описанного ранее социального неравенства. Это онтологическое неравенство отделит тех, кто адаптируется, от тех, кто сопротивляется – материальных победителей и проигравших во всех смыслах этого слова. Победители могут даже извлечь выгоду из некоторой формы радикального улучшения человеческого потенциала, вызванной определенными сегментами Четвертой промышленной революции (например, генной инженерией), которого проигравшие будут лишены. Это рискует создать классовые конфликты и другие столкновения, не похожие на все то, что мы видели раньше».

Шваб высказывался о «великой трансформации» уже в 2016 году и явно полон решимости сделать все, что в его силах, для создания вдохновленного евгеникой трансгуманистического мира слежки, контроля, экспоненциальной прибыли и власти. Однако упоминание им «классовых конфликтов» показывает, что его явно беспокоит возможность «общественного сопротивления» и то, как двигаться дальше вперед, «если технологии получат большое сопротивление со стороны общества».

Ежегодные сборища, устраиваемые Швабом в рамках ВЭФ в Давосе, уже давно встречают антикапиталистические протесты, и он прекрасно сознает возможность гораздо более широкого противодействия озвученному им проекту.

В своей последней книге он отмечает, что в начале 2000-х годов негативная «политическая и общественная реакция на глобализацию неуклонно набирала силу», и говорит, что социальные волнения были широко распространены во всем мире за последние два года, приводя в пример, помимо прочих, движение «желтых жилетов» во Франции. Он ссылается на «мрачный сценарий», что «то же самое может повториться вновь».

Так что же делать Швабу и его друзьям-миллиардерам, чтобы навязать свое любимое видение общества будущего всем остальным? Один из ответов – это безжалостное и безудержное пропагандистское «промывание мозгов», реализуемое на практике средствами массовой информации и академическими кругами, контролируемыми 0,00001 % элиты.

По мнению Шваба, нежелание большинства людей поддерживать и присоединяться к его модели Четвертой промышленной революции отражает трагедию того факта, что «миру не хватает последовательного, позитивного и общего изложения фактов, описывающего возможности и проблемы Четвертой промышленной революции, описательной части, которая необходима, если мы призваны расширить возможности различных групп людей и сообществ и избежать негативной реакции населения на происходящие фундаментальные изменения».

Он добавляет: «Поэтому крайне важно, чтобы мы уделяли внимание и энергию многостороннему сотрудничеству в академических, социальных, политических, национальных и отраслевых границах. Эти взаимодействия и сотрудничество необходимы для создания позитивных, общих и полных надежд историй, позволяющих отдельным лицам и группам из всех частей мира участвовать в происходящих преобразованиях и извлекать из них пользу».

Одна из таких «историй» обеляет причины, по которым технологию Четвертой промышленной революции необходимо как можно быстрее внедрить повсюду в мире. Шваб выражает свое разочарование тем, что «более половины населения мира – около 3 миллиардов 900 миллионов человек – все еще не могут получить доступ к Интернету». При этом 85 % населения развивающихся стран остаются вне Сети и, следовательно, вне досягаемости и контроля в рамках Четвертой промышленной революции по сравнению с 22 % в развитых странах мира.

Одна из целей Четвертой промышленной революции состоит в том, чтобы обеспечить эксплуатацию и этих пока не охваченных современными технологиями групп населения для получения прибыли с помощью глобального техноимпериализма. Говорить об этом открыто заинтересованные в реализации такого плана лица естественно не будут. Вместо этого они стремятся преподнести свою схему как некую миссию (слово, которое они очень любят использовать), направленную на благо народных масс. Сам Шваб представляет ее как стремление «разработать технологии и системы, которые служат для распределения экономических и социальных ценностей, таких как доход, возможности и свобода среди всех заинтересованных сторон».

Он позиционирует себя в качестве хранителя пробудившихся либеральных ценностей, заявляя: «Мышление, охватывающее все, выходит за рамки мышления о бедности или маргинализированных сообществах просто как об отклонении от нормы – о чем-то, что мы можем решить. Это заставляет нас осознать, что „наши привилегии находятся на той же карте, что и их страдания". Это выходит за рамки доходов и пособий, хотя они остаются важны. Напротив, включение заинтересованных сторон и распределение благ расширяют свободы для всех». Та же самая техника, предназначенная для того, чтобы обмануть доверчивое население и заставить его поддержать очередную придуманную элитами схему, широко использовалась и в отношении истории об изменении климата.

В своей книге 2020 года Шваб фактически излагает способ использования фальшивой «молодежной активности» для продвижения своих планов. Поэтому совершенно неудивительно, что Шваб большой поклонник Греты Тунберг, которую после ее одиночного протеста в Стокгольме раскрутили с помощью средств массовой информации и отправили выступать на Всемирный экономический форум в Давосе. Он также является сторонником предлагаемого глобального «Нового курса в защиту природы», в частности, через «Голос планеты», который был запущен на ВЭФ в Давосе в 2019 году созданной Швабом еще в 2011 году организацией по формированию молодежи в нужном для него ключе «Глобальные созидатели» (Global Shapers).

В удивительном по своему откровению отрывке он пишет: «Молодежная активность растет во всем мире, революционизированная социальными сетями, усиливающими мобилизацию до такой степени, которая раньше была невозможна. Она принимает множество различных форм от неинституционализированного политического участия до демонстраций и протестов и затрагивает столь разные вопросы, как изменение климата, экономические реформы, гендерное равенство и права ЛГБТК. Молодое поколение твердо стоит в авангарде социальных изменений. Нет никаких сомнений в том, что оно станет катализатором перемен и источником решающего импульса для Великой перезагрузки».

Проще говоря, обладающей недостаточным жизненным опытом молодежи Шваб и компания вновь готовят почетное право стать пушечным мясом очередной революции. Шваба интересует не природа, а «природный капитал» и «стимулирование инвестиций в экологические и социальные рынки».

Загрязнение означает прибыль, а экологический кризис – всего лишь очередная возможность для бизнеса. В «Четвертой промышленной революции» Шваб пишет: «В этой революционной новой промышленной системе углекислый газ превращается из парникового загрязнителя в актив, а экономика улавливания и хранения углерода превращается из затратного, а также накопителя загрязнения, в прибыльные предприятия по улавливанию и использованию углерода. Что еще более важно, это поможет компаниям, правительствам и гражданам больше узнать о стратегиях активного восстановления природного капитала и участвовать в их реализации, что позволит разумно и восстановительно использовать природный капитал для управления устойчивым производством и потреблением и даст возможность для восстановления биоразнообразия в районах, находящихся под угрозой».

«Решения» Шваба для нанесенного нашему естественному миру ущерба содержат еще больше все того же яда, которым он уже был отравлен. Один из его фаворитов – геоинженерия: «Предложения включают установку в стратосфере гигантских зеркал для отражения солнечных лучей, химическое засеивание атмосферы для увеличения количества осадков и применение больших машин для удаления углекислого газа из воздуха». Он добавляет: «В настоящее время появляются новые подходы, основанные на сочетании технологий Четвертой промышленной революции, таких как наночастицы и другие передовые материалы». Он с нетерпением ждет того дня, когда спутники «накроют планету линиями связи, которые могут помочь соединить более 4 миллиардов человек, у которых по-прежнему отсутствует онлайн-доступ».

Шваб очень сожалеет обо всей бюрократической волоките, препятствующей беспрепятственному продвижению генно-модифицированных продуктов питания. Он предупреждает, что «глобальная продовольственная безопасность будет достигнута, только если законодательство в отношении генетически модифицированных продуктов питания будет адаптировано, чтобы отражать реальность, что редактирование генов предлагает точный, эффективный и безопасный метод улучшения посевов».

Предусматриваемый Швабом новый порядок охватит весь мир, поэтому, как он неоднократно заявлял, требуется глобальное управление, чтобы его установить. Он настаивает на том, что его светлое будущее «наступит только за счет улучшения глобального управления». Для этого абсолютно необходима «какая-то форма эффективного глобального управления».

Проблема, с которой мы сталкиваемся сегодня, заключается в возможном «дефиците глобального порядка», утверждает он, при этом добавляя, что Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) «обременена ограниченными и истощающимися ресурсами».

Фактически он говорит о том, что его Четвертая промышленная революция, как и общество Великой перезагрузки, будет функционировать лишь в том случае, если будет внедрена одновременно по всей планете. Иначе «мы будем парализованы в наших попытках учитывать глобальные вызовы и реагировать на них».

Он признает: «Короче, глобальное управление – это основное ядро для решения всех этих прочих проблем».

Он и его партнеры совершенно не одобряют саму мысль о том, что какое-то конкретное население демократически решит пойти каким-то другим путем. Таких возможных отступников от генеральной линии Шваб сразу предупреждает, что они «рискуют оказаться изолированными от глобальных норм, подвергая эти страны риску стать отстающими от новой цифровой экономики».

Любое стремление к самостоятельности и автономии, не говоря уже о причастности к этому процессу, рассматривается Швабом как угроза, которую необходимо искоренить в рамках Четвертой промышленной революции: «Люди привыкли отождествлять свою жизнь с местом, этнической группой, определенной культурой или даже языком. Появление онлайн-взаимодействия и более широкое знакомство с идеями из других культур означает, что идентичности теперь более взаимозаменяемы, чем раньше… Благодаря сочетанию исторических моделей миграции и недорогой связи семейные структуры сейчас заново переопределяются».

То же самое относится и к подлинному народовластию. Шваб прекрасно сознает, что большинство людей добровольно не согласится с планами мировых элит разрушить их жизни и поработить их глобальной неофеодальной системой эксплуатации, поэтому давать им какое-либо право голоса в этом вопросе просто не вариант.

Концепция «заинтересованных лиц» была так важна для Шваба, поскольку это отрицание демократии с упором на «установление связи между группами заинтересованных сторон для поиска решений». Если обычные люди, широкая общественность и будет как-то вовлечена в этот процесс, то это будет происходить только на поверхностном уровне. Повестка дня уже заранее составлена, а решения о глубинных преобразованиях уже приняты за кулисами узким кругом ограниченных лиц. Шваб фактически признает это, когда пишет: «Мы должны восстановить диалог между всеми заинтересованными сторонами, чтобы обеспечить взаимопонимание, которое еще больше укрепит культуру доверия между регулирующими органами, неправительственными организациями, профессионалами и учеными. Следует также учитывать общественность, поскольку она должна участвовать в демократическом формировании биотехнологических разработок, влияющих на общество, людей и культуры».

Так что общественность «также» надо «принимать во внимание», но как нечто второстепенное. И роль обычных людей сводится просто к «участию» в «формировании» биотехнологических разработок. Возможность того, что общественность отвергнет саму идею биотехнологических разработок, полностью исключается благодаря преднамеренно выстроенным положениям механизма «заинтересованных сторон».

Для описания способа, которым 1 % навязывает всем нам свою повестку дня, не давая при этом возможности сказать «нет», Шваб использует термин «системное лидерство». Он пишет: «Системное лидерство – это культивирование общего видения перемен – работа вместе со всеми заинтересованными сторонами в глобальном обществе – и последующие действия в соответствии с этим, чтобы изменить то, как и кому система приносит свои выгоды. Системное лидерство требует действий со стороны всех заинтересованных сторон, включая отдельных лиц, руководителей предприятий, влиятельных общественных лиц и политиков».

Он называет этот полный спектр нисходящей сверху вниз системы контроля «системным управлением человеческим существованием», хотя кто-то может предпочесть иные термины, например «тоталитаризм».

Одной из отличительных черт фашизма в Италии и Германии было его раздражение и нетерпение в отношении неудобных ограничений, налагаемых на правящий класс («нацию» на языке фашистов) демократией и политическим либерализмом. Все это нужно было устранить, чтобы достичь ускоренной «модернизации».

Тот же самый дух присутствует и в призывах Шваба к «гибкому управлению», в которых он утверждает, что «темпы технологического развития и ряд характерных технологий делают неадекватными предыдущие циклы и процессы формирования политики». Он пишет: «Идея реформирования моделей управления, чтобы справиться с новыми технологиями, не нова, но безотлагательность этого стоит гораздо выше в свете мощи современных развивающихся технологий… концепция гибкого управления стремится соответствовать быстроте, изменчивости, гибкости и способности к адаптации самих технологий и субъектов частного сектора, внедряющих их».

Фраза «реформирование моделей управления с учетом новых технологий» действительно выдает здесь всю стратегию. Социальные структуры должны быть перестроены так, чтобы они соответствовали требованиям правящих кругов и их технологиям увеличения прибыли.

Шваб объясняет, что «гибкое управление» будет включать создание так называемых политических лабораторий – «защищенных пространств в правительстве с четко сформулированными полномочиями экспериментировать с новыми методами разработки политики с использованием гибких принципов» – и «поощрение сотрудничества между правительствами и бизнесом для создания „песочниц для разработок" и „экспериментальных тестовых площадок" для выработки правил с использованием итеративных, межсекторальных и гибких подходов».

Для Шваба роль государства состоит в том, чтобы продвигать цели, поставленные элитой, а не подвергать их какой-либо проверке. Хотя он полностью поддерживает роль государства в обеспечении корпоративного контроля над жизнью обычных людей, он менее всего заинтересован в такой регулирующей функции, когда речь заходит о нем и его партнерах. Он также против любого контроля, который мог бы замедлить приток прибыли в частные руки, и поэтому он выступает за «развитие экосистемы частных регуляторов, конкурирующих на рынках».

В своей книге 2018 года Шваб обсуждал проблему надоедливого регулирования и способы наилучшего «преодоления этих ограничений» в контексте данных и конфиденциальности. Он выдвинул предложение о «государственно-частных соглашениях о совместном использовании данных, которые „разобьют стекло в случае чрезвычайной ситуации". Они должны вступить в действие только при заранее согласованных чрезвычайных обстоятельствах (таких как пандемия) и могут помочь сократить задержки и улучшить координацию действий служб быстрого реагирования, временно разрешив обмен данными, который был бы незаконным при нормальных обстоятельствах».

В этой связи не должно вызывать удивления, что уже два года спустя после этого заявления была официально объявлена «пандемия», и эти «заранее согласованные чрезвычайные обстоятельства» стали реальностью для реализации схемы, озвученной Швабом.

Вряд ли такое развитие событий стало сюрпризом для Шваба, поскольку его ВЭФ был одним из организаторов печально известной конференции «Событие 201» (Event 201) в октябре 2019 года, которая смоделировала вымышленную «эпидемию» коронавируса.

На выпуск новой книги «СOVID-19: Великая перезагрузка» («COVID-19: The Great Reset»), написанной в соавторстве с Т. Маллере (Thierry Malleret), ведущим так называемый «Ежемесячный барометр», содержащей «краткий прогнозный анализ, предоставляемый частным инвесторам, глобальным исполнительным директорам и лицам, влияющим на общественное мнение и принимающим решения», Швабу много времени не понадобилось. Слишком горячая тема.

Она была опубликована в июле 2020 года и призвана продвигать «гипотезы и идеи о том, как может и, возможно, должен выглядеть постпандемический мир». Шваб и Маллере не скрывают, что коронавирус С OVID-19 является «одной из наименее смертоносных пандемий, которые мир пережил за последние две тысячи лет», и добавляют, что «последствия С OVID-19 с точки зрения здоровья и смертности будут мягкими по сравнению с предыдущими пандемиями». Они пишут: «Он не представляет собой экзистенциальной угрозы или потрясения, которое оставит свой отпечаток на населении мира на десятилетия».

И в то же самое время эта легкая болезнь преподносится как оправдание беспрецедентных социальных изменений под лозунгом «Великой перезагрузки». Авторы неоднократно используют один и тот же термин для описания более широкого воздействия кризиса. Шваб и Маллере приравнивают коронавирус к таким событиям, которые способствовали внезапным и значительным изменениям в человеческом обществе. При этом в своем сравнении они фактически приравнивают «эпидемию» коронавируса к такому событию, как Вторая мировая война: «Вторая мировая война была типичной трансформационной войной, вызвавшей не только фундаментальные изменения глобального порядка и глобальной экономики, но и повлекшей за собой радикальные сдвиги в социальных установках и убеждениях, которые в конечном итоге проложили путь для радикально новых направлений политики и положений общественного договора (например, женщины присоединяются к рабочей силе перед тем, как стать избирателями). Очевидно, что между пандемией и войной есть фундаментальные различия (которые мы рассмотрим более подробно на следующих страницах), но величина их преобразующей силы сопоставима. Обе могут быть трансформирующим кризисом ранее невообразимых масштабов».