Текст книги "Молочная даль"

«Господи, – пронеслось в голове у вдовца, – Смерть от рака хоть когда-нибудь была безболезненной? Она же еще ребенок. Чистый и невинный ребенок, который даже и не понимает, как мало ему осталось видеть своими глазами этот мир. Как ей смогут объяснить это родители? Ей же всего девять лет. Девять, черт возьми. Никто не заслуживает такой смерти.»

Неожиданно мужчина понял, что о Ксюше говорят, как о заведомо мертвой. От этой мысли пробежала дрожь, а сердце словно замерло. Внизу живота начало что-то крутить и покалывать. Михаил заставил себя подумать о том, что возможно не все так плохо и шанс есть всегда. Крошечный, но он просто обязан быть. Ведь иначе как еще можно выжить в этом мире? В мире без надежды?

И тут в голове таксиста возник образ маленькой девочки. Нестираемый ничем, он врезался в глаза, словно мелкая и колкая пыль. Михаил не хотел этого. Меньше всего ему сейчас хотелось представлять образ маленькой Ксюши. Однако воображение уже начало работать и процесс этот было уже не остановить.

8

Ксюша. Маленькая девочка в нежно зеленом платье, которая идет по мостовой ярким солнечным днем. С одной стороны, она держится за руку мам, с другой – папы. Ее длинные волосы спадают ей на нос, и она тихо хихикает и улыбается своим собственным детским мыслям. Сначала Ксюша выглядит, как самый счастливый ребенок. Она смотрит своими глазами на пролетающих птиц и весело жмурит глаза от яркого, но в то же время мягкого солнца. Для нее жизнь только начиналась. Но неожиданно она чувствует пустоту в своей руке. Она смотрит вверх, по правую сторону, туда, где только что была ее мама. Но мамы больше нет. Глаза ребенка полны непонимания, но тут и вторая рука, сжимающая сильную мужскую руку, неожиданно начинает хвататься за воздух. Папа исчез.

И теперь маленькая Ксюша остается одна. Она не плачет, просто еще не до конца понимает, что произошло. Девочка начинает звать свою маму, тонким и дрожащим голосом. Но маме не приходит. Не придет и родной отец. Солнце сменяется тучами. Усиливающийся ветер гонит все крики девочки прочь. Тельце ребенка начинает трястись от истощения, а светлые волосы опадают даже от легкого порыва ветра, обнажая ее лысую голову. Ксюша держится за остатки волос и тихо плачет. Она пытается удержать хотя бы самый маленький клочок, но его тут же уносит ветер. Девочка бежит за прядями своих волос, но спотыкается о камень и падает коленкой прямо на асфальт. По ноге мелкой струйкой начинает течь кровь, но девочка сглатывает обиду и чувство страха. Она пытается казаться сильной. Сильной, на сколько это возможно в свои девять лет.

Но она одна. Ксюша осталась совсем одна. Маленькая девятилетняя девочка, ищущая глазами родителей, но находящая лишь пустоту. Она смотрит в лица прохожих, но все они серы и безжизненны. И тогда девочка начинает плакать. По-настоящему, но не навзрыд. Все так же по-тихому и теперь слезы текут рекой. Ее обреченная улыбка вызывает в Михаиле неописуемую боль и тоску. И тут девочка смотрит прямо в глаза вдовцу.

«Меня больше не будет – тихо шепчет она, – Я хочу остаться. Пожалуйста, можно мне остаться с родителями еще немного? Пожалуйста, я хочу остаться еще ненадолго… совсем… ненадолго»

Наконец, воображение Михаила не выдерживает и печальный образ взрывается от переполненных эмоций. Он смотрит на Ирину через зеркало в салоне, но та снова рассматривает содержимое сумки. Остаток дороги был преодолен в полном молчании.

К тому моменту, когда машина такси прибыла в аэропорт, таксист и его пассажирка уже «остыли» и гнетущая атмосфера внутри салона автомобиля не давала о себе знать. Женщина приготовила деньги и протянула их. Михаил хотел было отказаться, так сильно его тронула эта поездка, но по выражению глаз женщины он понял, что та посчитает отказ за прямое оскорбление. Когда она собралась покинуть машину такси, то тут случилось неожиданное. Остановившись на пол пути, она снова села в салон и запустила одну руку в свой пакет.

– Как вы думаете, Ксюше понравиться это? – спросила Ирина и достала из недр пакета… мягкую игрушку. Игрушку плюшевого тельца.

– Обязательно – ответил вдовец и его глаза предательски заблестели от наступающих слез.

Ирина улыбнулась и произнесла:

– До свидания, «святой отец». Спасибо, что позволили оставить всю эту боль в городе. В доме моей дочери она будет ни к чему.

– До свидания, «дочь моя» – отшутился Михаил, но почти сразу же приобрел выражение лица полное серьезности. – Ксюша будет в восторге от вашего подарка.

Женщина улыбнулась и легким кивком головы попрощалась, должно быть с единственным человеком, кому она смогла выговориться. И через мгновенье в машине такси остался лишь один Михаил.

И тут у него началась нервная дрожь. Его руки намертво вцепились в руль так сильно, что пальцы резко побелели. Жадно глотая воздух, он оторвал одну руку от руля и начал оттягивать воротник своей футболки, будто она душила его мертвой хваткой. На лбу появились мелкие капли пота. Кошмары. В очередной раз его ночные кошмары всплыли наружу. Однако теперь мужчина смотрел им прямо в глаза. Смотрел, еще буквально минуту назад. Смотрел в эти плюшевые пуговчатые глаза. Как же он мог забыть. Забыть то, что снилось ему уже на протяжении нескольких недель. То, что убивает его во сне каждую ночь. Его страх. Его ночной ужас. Он окончательно вспомнил свой ночной сон. Он вспомнил ее. Вспомнил то, место, что в кошмарах является его тюрьмой. Он вспомнил свой ад.

Свою «Молочную даль.»

9

Молчаливый ужас прервал телефонный звонок. Михаил тут же вздрогнул и нервно копаясь в карманах нащупал свою «трубу». Он не сразу понял, кто ему звонит. В глазах все двоилось и казалось, еще немного и утренний завтрак покинет таксиста так же, как он туда и попал.

Наплевав на то, какой номер мог высвечиваться на экране телефона, мужчина не глядя ответил на звонок.

– Алло, – раздалось по ту сторону трубки – Михаил, я вас не отвлекаю?

– Нет, – произнес таксист, словно только что проглотил нечто крупное и несъедобное.

– Они звонили нам. Сказали, что прибудут завтра – отчаянно прозвучал голос – Ангин… Виктор Ангин приедет в наш детский сад.

При упоминании этого имени, голос на другом конце провода изменился из отчаянного в откровенно брезгливый. Становилось сразу ясно, что позвонившему человеку, Виктор Ангин был явно не по душе. В голосе читалось не просто брезгливость. Даже больше – откровенная ненависть. Однако не столь сильная, какая возникала у Михаила.

«Ах да, господин Ангин. Последний пазл в моей картине боли… Боже, что за долгий день.»

Михаил чувствовал, что эта поездка отобрала у него все силы. Их не хватило бы даже на то, чтобы еще раз возненавидеть вышеупомянутого Ангина. Михаил ощутил, как же он чертовски устал.

«Да, это слишком долгий день.»

И концу ему было не видно.

Акт 2: Молочная даль

Пролог
Старинный крупный город. Начало 20 века

1

Госпожа Румилова унаследовала городскую аптеку своего покойного дядюшки совершенно неожиданно, когда ей едва исполнилось двадцать лет. В подобном возрасте у молодых особ, как это обычно бывает, в мыслях не теплится и капли размышлений на тему владения собственным аптечным бизнесом. Потому как в юных головах вертятся и крутятся совсем иные, веселящие душу, увлечения и планы, совсем далекие от принятия ответственности за содержание заведений, подобных городской аптеке.

Походы за красивыми платьями, посещение светских ужинов и танцы до утра со статными кавалерами на шикарном балу… одна фантазия казалась слаще предыдущей и зловонье горьких лекарств и целебных препаратов просто никак не могло уложиться в этой общей картине празднеств. В картине мира госпожи Румиловой. И хотя сама юная особа, за все прожитые ею годы, не имела возможности, как следует узнать своего дядю поближе, она была искренне удивлена последней воли своего покойного родственника.

Вспоминая свое беспечное детство, в голове госпожи Румиловой медленно и не без труда всплывали те обрывки прошлого, в которых так или иначе фигурировал ее родной дядя. Обрывки были столь мутными и туманными, что по-настоящему понять, что из себя представлял ее покойный родственник, казалось попросту невообразимым занятием. Но даже среди этого хаоса, ничтожно маленькие кусочки пазла понемногу начинали преобразовываться в цельную картинку воспоминаний прошлых лет.

Вот госпожа Румилова, еще совсем ребенок, стоит и держит за руку свою ныне покойную мать. Летний июньский ветерок отбрасывает прядь мокрых волос девочки на ее лоб, а жаркое солнце и вовсе светит так ярко, что буквально ослепляет ребенка. Но мать госпожи Румиловой и вовсе не замечает неудобств родной дочери, будучи увлеченной разговором с невысоким мужчиной, мирно стоящим напротив. Этот мужчина, как и сама мать госпожи Румиловой, о чем-то оживленно и воодушевленно беседуют, но юная девочка совсем не может разобрать, о чем именно. Чертова жара окончательно высосала последние силы из маленького девичьего тельца.

А вот, забегая через некоторое время вперед, тот же невысокий мужчина уже мило беседует с бабушкой госпожи Румиловой, чуть подросшей, но все еще так же юной. Происходит этот непринужденный разговор прямо посреди той самой злосчастной аптеки, которая отныне станет единственным весомым воспоминанием госпожи Румиловой о собственном дядюшке. Место, в котором произошла вторая встреча с невысоким мужчиной. Аптеку, юная особа запомнила без особого труда: уж слишком резок и специфичен был запах, исходящий из близ стоявших колб и деревянных коробочек. Особенно девочке запомнился пряный запах мяты и… чего-то еще, что не могло принадлежать аптечной лавке. Чего-то, что напоминало утреннюю свежую выпечку.

И аромат мокрого сена.

2

Дядюшка госпожи Румиловой был очень красив собой. Это было вторым и последним, что с той встречи юная особа запомнила так точно и ярко. Мужчина был не высок и дышал многим дамам чуть ли не в пупок. Пожалуй, он был слегка полноват, а волос на его макушке можно было сосчитать на пальцах одной руки. Однако этот мужчина был весьма притягателен. Его выразительные усы и очаровательная улыбка затмевали все прочие недостатки. Это была она из тех улыбок, перед которой млели даже самые красивые женщины мира сего. Улыбка, вызывающее мгновенное доверие. Улыбка, располагающая к себе. Да, вспоминая ряд белоснежных зубов, что обнажали губы дядюшки в приветливой улыбке, сердце госпожи Румиловой на мгновенье замирало.

Обаяние и галантность покойного дядюшки несомненно были его визитной карточкой. И хотя образ усопшего родственника был размыт и неказист, девушка до сих пор помнила его нежный и приятный голос. Улыбка, голос, вот и все, что девушка, помнила о своем родственнике с теплом на душе и с трепетом в сердце. Особенно теперь, когда и сама она осознала какой хорошенькой внешностью наградили ее родительские гены.

Госпожа Румилова имела светлые пепельные волосы. Ее тонкие губы были как невидимая линия на бледном лице, а глаза – безжизненные и мертвые, казалось когда-то принадлежали покойнику. Но к большому удивлению, на мужчин ее внешность действовала как магнит. Она казалась неприступной и холодной, надменной и неприкасаемой, но в то же время желанной и загадочной. Госпожа Румилова часто молчала и это вызывало желание у мужчин познать ее разум. Она почти никогда не улыбалась и это вызывало желание у мужчин познать ее душу. Девушка была звездой на любом мероприятии, но при этом была всегда одна и это вызывало желание у мужчин познать ее сердце.

Иногда госпожа Румилова лежала на своей мягкой кровати в кромешной ночной тьме, и представляла, как покойный дядя передает ей вместе с городской аптекой частичку своей красоты. У девушки был низкий голос, совсем не такой, как у ее усопшего родственника. Улыбка ее так же не представляла из себя ничего особенного. И все же госпожа Румилова никогда не была обделена вниманием и имела поистине специфическую внешность. Девушка верила, что обаяние и магнетизм она переняла именно у своего дяди. Ведь он, как и она не обладал правильными и красивыми чертами лица, но при этом имел успех почти у каждой женщины в городе. В такие моменты, думая о магии этого родства, девушка всегда невольно улыбалась.

Процесс оглашения завещания и исполнения последней воли усопшего проходил довольно быстрыми темпами. Как оказалось, у дяди госпожи Румиловой не было ни жены, которой он мог завещать свой бизнес, ни тем более детей. Как позже выяснила девушка, дядюшка был беспросветным и законченным трудоголиком. Городская аптека была для него родным домом, а любовниц дяде заменяли приятные ароматы целебных трав и отваров. В какой-то момент ей стало даже жаль своего покойного родственника: с его обаянием он мог найти себе по-настоящему достойную спутницу. Его дети, без сомнений, имели бы все шансы унаследовать от него магическое обаяние.

Он мог бы остаток дней провести в тепле и уюте своей родной семьи. В окружении по-настоящему любящих людей, а не пустых склянок и колбочек.

Но судьба, как это часто случается, распорядилась иначе. И люди, которые стали свидетелями внезапной остановки сердца дяди госпожи Румиловой, были чужие душе покупатели, что забрели в аптеку по тем или иным нуждам. Такой трагический конец казался весьма печальным и весьма ироничным. Ведь смерть изволила забрать жизнь у человека именно в том месте, куда люди приходили за долей здоровья и жизни.

Позже, госпожа Румилова так же узнала, что в решении родного дяди передать ей весь свой бизнес не было ничего удивительного и необычного. Ведь кроме нее, у мужчины не было никого из ближайших родственников. Девушка тоже была одна в этой жизни: ни благородного мужа, ни очаровательных детей, даже родные отец и мать уже не имели возможность шагать по этой земле со своей дочерью. Никого.

Четырнадцатый год жизни юной Румиловой начался с трагической смерти матери. Сгубившая ее хворь навсегда оставила в воспоминаниях юной девушки жгучий страх, леденящий душу. Отец же и вовсе погиб, когда госпожа Румилова была еще совсем крохой. Но эта потеря ее не сильно печалила, так как она даже не помнила своего отца. Единственной ее близкой родственницей, воспитавшей ее до совершеннолетия, была бабушка. Но и ей недолго было суждено задержаться в этом мире. Старческие болезни и угасающий рассудок с каждым годом все сильнее давали о себе знать. И вскоре юная особа, еще не достигнув своего двадцатилетия, осталась единственной представительницей своего рода.

3

За следующие двадцать пять лет своей жизни, госпожа Румилова сделала лишь единственное и самое прибыльное вложение в аптечный бизнес своего дяди: наняла лучшего фармацевта того времени – Игната Ильича Миронова. Игнат Ильич был уже в годах, хотя с виду сказать об этом было сложно. Он был высок, но при этом необычайно худощав, как и сама хозяйка аптеки. Его крючковатый нос и круглые очки, вечно спадающие на искривленную переносицу, говорили о его строгих манерах и остром уме. Кожа фармацевта была вечно сухой и словно натянутой, от чего создавалось ощущение, что Игнат Ильич облачен в кожаный телесный костюм. Так же аптекарь Миронов был обладателем смешной козьей бородки, что свидетельствовала о его необычайной мудрости. Именно так считал сам обладатель бороды.

Фармацевт показывал себя человеком крайне профессиональным и знающим в своем деле толк. И действительно, не было ни дня, чтобы госпожа Румилова пожалела о своем выборе. Двадцать пять лет назад, когда ей только предстояло окунуться в мир аптечного бизнеса, девушка раздумывала всего о двух вещах: о возможной продаже самой аптеки, либо о ее развитии, но имея при себе человека, который знает в подобных делах толк. Однако родительский дом, как и сбережения покойной бабушки, помогли ей отмести прочь мысли о необходимости первого варианта.

И тогда в жизни госпожи Румиловой появился Игнат Ильич, человек, благодаря которому аптечный бизнес покойного дяди начал процветать вновь.

Человек, благодаря которому аптека превратиться в прах.

Сбережения покойной бабушки действительно помогли: оплата услуг Игната Ильича обошлась весьма недешево, но это было эффективным вложением. Сам Миронов был просто поражен тем, в каком виде покойный хозяин содержал свою аптеку. Его восхищение вызывал безукоризненный порядок в аптеке, наличие редких и труднодоступных препаратов и даже такие мелочи, как освещение и уровень температуры в помещении.

Сама аптека представляла собой один большой деревянный зал, по площади, должно быть, чуть меньше тогдашних трактиров. Снаружи вход в аптеку украшала стеклянная витрина и деревянная дверь с колокольчиком, извещающим о появлении нового покупателя. Внутри же покупателей встречали большие шкафы с лекарствами, расставленные по стенам и куча маленьких полок, забитые до отказа всевозможными отварами. В центре располагался огромный деревянный стол. Позади стола так же имелось бесчисленное множество деревянных полок, однако их уже украшали препараты, востребованные покупателями чаще всех прочих. Сам же стол, казалось, расстилался чуть ли не на одну треть всего зала. В столе было множество ящиков и всевозможных ячеек, их содержимым были кипы рецептов приготовления микстур и мазей на все случаи жизни. И теперь все это принадлежало Миронову, человеку, нашедшему в этих стенах новый смысл жизни.

После тщательного исследования и досконального осмотра городской аптеки, Миронов признал в бывшем хозяине истинного мастера своего дела и потому поклялся, что не опозорит его былую честь. Госпожу Румилову, к слову, подобные заявления мало волновали. Куда больше ее интересовала прибыль, что может принести бизнес покойного родственника. Как-никак, но девушка отдала немалые деньги, чтобы благополучием этой аптеки занялся лучший фармацевт того времени. И в этом вопросе Игнат Ильич полностью оправдал ее ожидания.

Со своим делом он справлялся не хуже покойного дяди. И даже больше: развивая аптечный бизнес, Миронов сумел поставить его на новый уровень, даже и не снившийся бывшему владельцу. Единственное, что вечно раздражало фармацевта, являлось наличием мистического запах горячей выпечки.

Выпечки с ароматом конского навоза и мочи.

4

Порой Миронов мог поклясться, что запах появляется так же неожиданно, как и исчезает. Фармацевт потратил уйму времени, чтобы найти источник столь странного и несовместимого сочетания запахов: начиная от полного исследования помещения до всевозможных способов его дезинфекции и дезинсекции самыми современными средствами. Но каждый раз запах возвращался вновь. Словно его сюда что-то приносило, оставляло на некоторое время, и так же бережно забирало обратно, унося куда-то прочь. Игнат Ильич даже предпринял как-то попытку навести справки относительно того, что было построено раньше вблизи аптеки за десятки лет до рождения госпожи Румиловой и даже его дяди. Все оказалось тщетно. В конечном итоге Миронову не оставалось ничего иного, кроме как смириться с этим зловоньем и жить дальше.

Не считая запаха, еще одной помехой для фармацевта был местный уличный попрошайка. Маленький грязный оборванец, шатавшийся по округе и собиравший подаяния, вызывал больше раздражение у самого Игната Ильича, нежели являлся реальной угрозой для аптечного бизнеса. Черные сальные волосы мальчишки напоминали фармацевту вязкую золу. Старые и поношенные тряпки, надетые на худощавое тело мальчика, казалось, давно обросли каким-то диковинным и зловонным мхом. Взгляд же ребенка, по мнению Миронова, явно выдавали в оборванце признаки раннего слабоумия: глаза были неестественно большие, а их взор необычайно туп.

«Они напоминают мне коровьи зенки. Должно быть этот мальчишка даже мычит сродни этой животины.»

Игнат Ильич держал городскую аптеку в идеальной чистоте и даже простой вид грязного и вшивого ребенка вызывал у него прямое отвращение. К тому же попрошайка был глухонемым, что придавало ему еще больший образ полудурка и должно быть являлось основной причиной, по которой так или иначе бездомному ребенку перепадала хоть какое-то подаяние от прохожих. Но Миронов видел в этом ребенке лишь инвалида, ошибку природы. Даже сама мысль о том, что такой немой и вшивый сопляк может случайно дотронуться до фармацевта, вызывала у последнего приступ дикой паники. Но в конечном итоге, Игнат Ильич смирился с присутствием грязного попрошайки по ту сторону окна. Все же маленький попрошайка никак не влиял на аптечный бизнес, а это было самое главное. И потому дело всей жизни дяди госпожи Румиловой продолжалось.

А потом случилось ужасное.

5

В одну из холодных ночей, когда последний покупатель покинул городскую аптеку госпожи Румиловой, Игнат Ильич принялся заниматься тем, чем занимается любой трудоголик перед тем, как оставить свое рабочее место. Фармацевт принялся проверять заведение на наличие чистоты и порядка. Тщательно восполнив полки новыми лекарствами, что были куплены накануне, Миронов принялся протирать свой рабочий стол, полируя его деревянную поверхность до сияющего блеска. Покончив и с этим, фармацевт не спеша и аккуратно снял и сложил свой медицинский халат прямиком в свою сумку, для дальнейшей чистки в домашних условиях.

И вот теперь, полностью собранный, Игнат Ильич уже было собирался покинуть пределы родной аптеки, как вдруг неожиданно во всем зале отключился свет. Привыкший к полному и безукоризненному порядку, как в жизни, так и на работе, Миронова крайне обеспокоило резкое, и что самое главное, беспричинное наступление темноты. Медленно добредя до рабочего стола, фармацевт открыл на ощупь верхний ящик, в котором мирно покоился коробок спичек. Чиркнув спичкой о коробок, Игнат Ильич тут же зажег свечу, стоявшую на столе.

Осмотревшись, заведующий аптекой решил выйти в центр зала, и, взяв небольшую табуретку, попытался с самым мужественным видом взобраться на столь неустойчивую конструкцию. Решение осмотреть одну из электрических ламп, что висели прямо под деревянным потолком зала, казалась фармацевту самой верной мыслью. Игнат Ильич искренне надеялся на то, что причина наступившей тьмы кроется всего лишь в отошедшем контакте и эта надежда довольно сильно тешила пожилого фармацевта. Но вкрутив лампочку потуже, свет, однако, так и не зажегся вновь.

Когда проверка не увенчалось успехом ни для одной из лампочек, Миронов, будучи крайне раздраженным, резко отодвинул табуретку и с громким звоном поставил свечу на стол. Отдернув края своего пальто, фармацевт, ощущая, как пот медленно выступает по всему телу, направился к стеклянной витрине зала. Игнату Ильичу стало крайне любопытно, имеется ли свет в других заведениях или же участь кромешной тьмы настигла его одного. К огромному удивлению фармацевта, свет горел почти в каждом доме на улице.

И тут, направившись обратно к своему столу, Миронов вдруг услышал резкий скрежет, будто бы прямо перед его ушами кто-то проводил по стеклу острием ножа. Этот скрежет заставил фармацевта остолбенеть, а сердце тут же ушло в пятки. И вот, медленно обернувшись на источник мерзкого звука, фармацевт тут же ужаснулся: напортив витрины, куда он устремил свой взор, стоял немой грязный попрошайка. Его глаза из привычно голубого цвета перекрасились в черный и, казалось, стали еще шире. Зрачки были настолько широкими, что поначалу Игнат Ильич подумал, будто глаз в глазницах мальчика не было и вовсе. Заведующий аптеки с ужасом осознал, что не имел ни малейшего понятия, куда смотрит этот ребенок. Кожа попрошайки, из телесного приобрела серо-синий оттенок, какой обычно приобретают утопленники. В иных местах кожу покрывали странные пятна. Изо рта попрошайки текло что-то густое и черное. Страх заставил фармацевта биться в легкой конвульсии. И еще…

У ребенка не было зубов.

Черная жидкость в одно мгновенье покрыла буквально всего мальчика. Левая рука ребенка проводила своим грязным и длинным ногтем угловатые движения, прямо по стеклу витрины, отчего и возникал столь неприятный скрежет.

Немного приглядевшись, фармацевт осознал, что начерченные линии вовсе не хаотичны. На стекле Мальчишка выводил следующее:

«Муу-Муу»

«Они напоминают мне коровьи зенки. Должно быть этот мальчишка даже мычит сродни этой животины.»

– О, Боже…

Лицо ребенка было отлично видно даже в ночи, что пугало Миронова еще больше. Каждая жилка, копна волос, каждая складка и волдырь, что теперь украшали кожу ребенка были покрыты черной жидкостью. Игнат Ильич смотрел на мальчика, словно завороженный каким-то волшебным зрелищем. Лицо ребенка, казалось, не выражало ни одной эмоции и лишь широко раскрытый рот создавал ощущение застывшего в воздухе ужаса. Внезапно из рта ребенка что-то появилось. Мальчик срыгнул на землю, его тело содрогнулось разом. Миронов не видел содержимого желудка. Да и не хотел. Однако не смог оторваться от того, что налипло на уголки губ прокаженного.

Кусочки сена.

«Они напоминают мне коровьи зенки. Должно быть этот мальчишка даже мычит сродни этой животины.»

– И жрет сено….господи, да что же это твориться…

Внезапно попрошайка подался вперед и резким выпадом всего своего тела ударился об витрину, издав короткий, но ужасающе звонкий крик. От напора на стекло, тут же раздался соответствующий треск, словно кто-то наступил на тонкую корку льда, и Миронов, вскрикнув, отпрянул назад. Запнувшись о собственную ногу, старый фармацевт начал терять равновесие и в панике принялся хвататься за ближайшую полку с лекарствами. Куча препаратов тут же начала падать с полки вниз. Почти в тот же момент Игнат Ильич почувствовал резкую колкую боль. Что-то ударило его прямо в лицо и старый фармацевт стал терять равновесие и падать.

Верхние полки, потеряв опору, одна за другой, начали обрушаться на голову фармацевта. Склянки и колбы под его ногами разбивались в дребезги, а упавшая на пол свеча со стола покатилась к стенке с падающими полками, освещая попутно пространство слабым свечением пламени.

Не выдержав той силы, с какой полки начали обваливаться на старого заведующего аптеки, он предпринял попытки удержаться на месте, крепко вдавив свои руки в деревянный пол. И в этот момент вторая порция боли прошлась по Миронову и остановившись, мощным потоком перетекла в его руки. Фармацевт истошно закричал. Впившиеся в его ладони осколки от стеклянных колбочек размазывали кровь заведующего аптеки по всему полу. Игнат Ильич издал болезненный стон и его пальцы сами по себе скрючились от боли. Пытаясь устоять на карачках, старый фармацевт пытался сосредоточить свое внимание на окружающей обстановке. В глазах все двоилось и переворачивалось, словно заведующий аптеки прокатился на каком-нибудь сумасшедшем аттракционе Закрыв затылок руками, Миронов обреченно ждал, когда последняя полка обрушится на его старую голову. Его руки судорожно тряслись и казалось даже снежинка, упавшая на них, вызвала бы приступ дикой боли и неконтролируемой истерики.

Выждав немного времени и осознав, что больше на голову ничего уже не свалится, старый фармацевт попытался вновь сосредоточиться и подняться на ноги. Боль в голове отозвалась резким и пронзительным звоном с новой силой, и фармацевт вновь рухнул на пол. Изрезанные стеклом руки оставляли на полу кровавые узоры. Медленно и аккуратно дотянувшись рукой до головы, Миронов ощутил, что все его волосы были влажными от крови. Но кровь эта, казалось, была слишком жирной. Было что-то еще.

Было что-то…

Огонь вспыхнул почти в одно мгновение. Лекарственные масла вперемешку со спиртовыми настойками, что выливались из склянок загорались огнем снова и снова. Яркая вспышка заставила Игната Ильича обратить внимание на некий предмет возле стены. В этот момент глаза заведующего аптеки расширились, а раскрывшийся рот, казалась, заклинило окончательно и бесповоротно. Тлеющая свеча, упавшая со стола вместе с фармацевтом, разжигала все больше пламени вокруг разлитого масла. Пламя медленно пропитывало деревянный пол и заполняло его своей разрушительной силой. С огромной скоростью, в один момент, языки пламени поглотили своим огненным жаром все вокруг. Миронов смотрел на пылающий огонь и осознавал, что у него нет сил, даже на то, чтобы подняться на ноги. Словно обмякший, он распластался на полу, не имея возможности пошевелить ни единой частичкой своего тела. Фармацевт пытался выдавить из себя что-то на подобия крика, но в итоге из его рта вышли лишь тихие хриплые нотки.

Но их уже не услышит никто.