Текст книги "Молочная даль"

Глава 4: Приглашение: Гнев
Среда. 30 ноября 2016 года. Полдень

1

Спортивный стадион «Гризли» располагался на окраине города, к востоку от центра. Со стороны стадион казался необъятен. То и дело в глубине «Гризли» раздавались крики, гул и завывания спортивных фанатов. Стадион представлял собой котел, в котором кипели и бурлили самые разнообразные эмоции. Это было нечто большее, чем огороженный участок для спортивных игр. Он был олицетворением самой сути спорта, современной версией Колизея.

Футбольное поле, жемчужина стадиона, скрывалось под огромным голубым куполом, внутри которого были обустроены трибуны под тысячи и тысячи мест. Сам стадион вмещал в себя несколько секций. Помимо футбольного поля, где проходили самые значимые игры, «Грызли» мог похвастаться соседством с волейбольным полем на западе, а так же был в дружеских отношениях с теннисным кортом и хоккейной в восточной части стадиона. На севере расстилались беговые дорожки, в то время как на юге открывался вид на обширную спортивную площадку. «Грызли» открывался для любителей любого вида спорта.

Вокруг стадиона была большая стоянка для машин. Но сегодня она оказалась не достаточной, чтобы вместить в себя всех желающих припарковаться на ней. Машин было слишком много. Что уж говорить о людях!

Они заполняли стадион, словно армия муравьев заполняли собой муравейник. Они метались с одного место на другое, и эта суматоха была такой сильной, что, казалось, люди находились больше в панике, чем в предвкушении предстоящей игры. И поводом для этой суеты являлось самое главное событие года. Об этом событии знали все, кто хоть как-то интересовался спортивной жизнью города.

Предстояла настоящая игра.

2

Ты мог даже и не интересоваться новостями своего родного города, но если новости касались спорта, то ты был просто обречен. От этого было никуда не деться и уже в тот момент, когда твоя нога ступала за порог дома, осведомленность о спортивных событиях города струилась прямиком в твой мозг. Не больше и не меньше.

О финальной игре «Барракуда – Гранит» кричало все вокруг.

«Приходите в воскресный день со своими семьями на игру года и получите лучший заряд энергии на все оставшееся время!» – кричали афиши и бегущие строки новостных каналов.

Статьи в газетах, объявление по радио и телевидению, даже шушуканье соседей сводилось к спортивному событию года. Доходило даже до того, что некоторым жителям города предстоящая игра снилась в «вещих» снах и просыпаясь посреди глубокой и темной ночи некоторые из жителей бежали делать ставки, ибо, «зная» заранее исход матча они видели неплохой шанс испытать удачу.

Игра «Барракуда – Гранит» затрагивала всех. Она касалась буквально каждого и это, не говоря уже о тех жителях, для которых спорт был не простым хобби, а самым настоящим смыслом жизни. Затрагивало это событие и Романа Ливнеева.

Спортивный комментатор, Роман Ливнеев любил по-настоящему свою работу. А болельщики любили Романа. Даже те, кто был далек от спорта, приходил на игру, если им заранее сообщали о том, что комментировать спортивный матч будет именно Роман Ливнеев. Это было довольно странно, ведь на ход самой игры спортивные комментаторы не влияют. Они невидимы. Они лишь слышимы. Вся суть их работы сидеть в маленькой будке и комментировать действия спортсменов, в момент того, как на поле бушует настоящая, спортивная жизнь.

Но…

Роман умел задавать настрой. Пожалуй, именно за это все его и любили. Именно поэтому его зарплата была на порядок выше, чем у других и именно за свою ораторскую способность Ливнев удостаивался чести комментировать матч года. Другой спортивный комментатор мог знать все тонкости игры, знать биографию каждого спортсмена и сыпать тонны профессиональных терминов, но, если он не умел задать правильный настрой, толку от него попросту не было.

Роман же умел воодушевить зрителей по ту сторону экрана даже в самые неудачные моменты. Он мог подытожить проигрышный матч любимой команды болельщиков так, что спортсменам хотелось сопереживать, хотелось обнять их и налить горячего ромашкового чаю, а не кинуть пару тройку тухлых яиц в косоногих игроков. Матчи с участием Романа люди пересматривали раз за разом. Иногда даже создавалось впечатление того, что реальный матч и тот, что был прокомментирован Романом Ливневым – это два совершенно разных и не похожих друг на друга матча.

Даже не вживую, а в записи, но с комментариями Романа любой матч на большом экране смотрелся все равно бодро и энергично. В комментариях Ливнеева чувствовалось больше жизни… больше души. Он умел подслащивать горькую пилюлю проигрыша. Казалось, что он управляет эмоциями толпы, словно волшебник.

В комментаторе был свой шарм, однако с виду он казался не более, чем самым обычным и непримечательным человеком. Хотя иные утверждали, что его речами можно было лечить болезни, такая бешеная энергетика исходила от самого Ливнеева и его голоса. И были фанатичные поклонники Романа, которые могли предоставить факты этого, своим излечением.

Роман являлся мужчиной, которому с виду было явно за пятьдесят, если ни за все шестьдесят. Он был довольно мясистый и широкоплечий, хоть и небольшого роста. Роман имел неестественно квадратное лицо и маленький свинячий нос. Волосы на голове были белоснежны, словно январский снег и всегда ложились пробором налево, но за ковбойской шляпой спортивного комментатора, с которой мужчина не расставался даже во сне, едва ли кто-то мог приметить прическу на голове славного «ковбоя». Этакий техасский шериф, разгуливающий по просторам Дикого Запада.

Ливнеев был из тех людей, кого нельзя было назвать тихонями, однако и душой компании его назвать попросту не поворачивался язык. Чтобы лучше всего представить образ Романа Ливнева, достаточно вспомнить своего дядюшку, который, рассказывая шутку смеется над ней больше и громче всех. Возможно именно поэтому у Ливнеева было так много морщин на лице.

3

Спортивный стадион «Гризли» полностью заполнился стекающими со всего города горожанами, и болельщики наконец-то уселись каждый на свои места. Несмотря на то, что осенний день отдавал слякотью, а мелкий снег то и дело норовил попасть кому-то в глаз, сегодня ничего не могло помешать стадиону быть забитым до отказа. Кто-то был облачен в футболку поверх куртки с изображением любимой команды, кто-то закупился хот-догами, картофелем фри и большим стаканом колы, но одинаково сильно все ждали только одного: начала долгожданного матча.

Десятки камер были нацелены на все сектора стадиона, словно находясь под прицелом. Репортеры толпились возле стадиона в надежде взять короткое интервью у тренера одной из команд. Помимо простых горожан лицезреть игру года собралась почти половина самых влиятельных людей города. Они, в сопровождении своих жен и мужей устраивались на самых лучших местах и ели самую лучшую еду. Одним словом, в этот день вся городская жизнь ненадолго смогла совершить невероятное: уместиться на спортивном стадионе.

В это время Ливнеев уже сидел в комментаторской будке. В ней находился и второй спортивный комментатор, а также коллега Романа – Иван Конев. По своим габаритам Иван был не меньше Романа, но только в его случае основную массу составлял жир. Иван Конев был младше своего коллеги примерно на четверть века, имел большие глаза и носил очки с крупными линзами (что делало его глаза просто невероятно огромными), а его кучерявые волосы постоянно были прилизаны ко лбу и вискам. На фоне Ливнеева, Иван выглядел откровенной мямлей. Но с Романом Иван общался на равных и хоть его периодическая мягкотелость порой мешала ему жить нормальной жизнью, однако со своей ролью комментатора Иван Конев справлялся отменно. И в этом вопросе оба комментатора отдавали друг другу максимальное уважение.

– Отличный день для того, чтобы надрать задницы «Граниту», как думаешь? – ехидно поинтересовался Конев у Романа, раскручиваясь на своем рабочем кресле и предвкушая игру года.

Иван считал комментаторскую будку настоящей отдушиной и тем местом, где он мог поистине расслабиться. Где его не пилила жена и не подкалывали соседи и над которым не подтрунивали даже собственные друзья. Где мягкотелость достигала минимума и в коем-то веке не шла впереди самого Ивана. И только здесь он мог со спокойной душой даже употребить слова «задница».

– Ой, даже не знаю, Ванечка, – задумчиво произнес Ливнеев, делая умный вид и потирая на ремне бляху, которая размером была, пожалуй, чуть ли ни с голову младенца – Уж повезет «Граниту» или нет мы узнаем по твоим запотевшим очкам! – взяв паузу, бросил в разговор Ливнеев и расхохотался пуще прежнего.

Иван же издал лишь короткий смешок, но смешок этот не таил в себе ни капли злобы. Иван знал Ливнеева достаточно хорошо, чтобы понимать, что Роман относиться к нему с душой и даже с неким снисхождением. И пусть он шутил везде и всегда, смешно и не очень; и так же мог подколоть Ивана, но делал он это… по-доброму. И если Ливнеев смеялся чаще других, то потому что по-другому не мог и, наверное, это было заложено в нем еще до его зачатия. В конце концов, что вообще могло быть фишкой Романа Ливнева, если не его собственный смех?

– Как всегда не проявляете патриотизм, товарищ Ливнеев! Нехорошо, – с укорительной улыбкой ответил Иван, – Барракуда – это рыба крупная и наши с тобой ребята не мельче подобного морского хищника. По крайней мере в мире футбола. А «гранит» создан только для того, чтобы грызть его. Любой школьник тебе это скажет.

В ответ на это Ливнев резко подался к Ивану. Тот на мгновенье опешил, а после, казалось, и вовсе смутился. Уж слишком с серьезным выражением лица рассматривал его Ливнеев, что для него было крайне непривычным.

Однако мгновенье спустя маска озабоченности слетела с лица Романа. С наигранным облегчением тот лишь произнес:

– Фух…

– Чего это ты, Ром? – спросил Иван, криво улыбнувшись, стараясь придать своему лицу выражение беззаботности.

– Да так, – протянул Ливнеев, несмотря на своего коллегу.

Однако почти сразу же Роман взглянув прямо в глаза Ивана произнес:

– На зубы твои любовался! И судя по ним… даже гранит науки в школе тебе и тот не давался!

И уже в следующим момент Роман Ливнев вновь залился своим громким и безудержным смехом.

Засмеялся и сам Иван, искренне, приговаривая про себя нечто вроде:

«Да уж… время идет, а Ливнев не измениться, наверное, никогда.»

А потом началось шоу…

4

– Итак, дорогие друзья! – начал свои первые комментарии Ливнеев – Мы начинаем футбольный репортаж и сегодня, как мы все знаем, состоится матч года между хозяевами стадиона «Барракуда» и нашими вечными соперниками, но при этом не менее уважаемыми – «Гранита»! Повстречаем же обе команды!

В ответ стадион издал свой первый оглушительный рев, в котором одновременно смешивались и боевые кличи и наспех выдуманные кричалки.

– А теперь поговорим о составах команд, – продолжил Иван Конев – «Гранит» в этот день играют своим сильнейшим составом. А как иначе, ведь на кону игра года! Наша же «Барракуда» слегка уступает в боевой мощи соперникам. К сожалению, все мы помним, все мы прекрасно помним, чем закончился последний матч для нашей любимой «Барракуды». Перебор красных и желтых карточек со стороны нападающего Васина и травма одного из ведущих игроков Глаголова, ставят под угрозу сегодняшнюю игру.

– Но на замену им выходят Чернов и Прохоров, которые показали себя даже больше, чем хорошо в серии предыдущих игр! – тут же подхватил Ливнеев, – Итак, свисток. Матч начался!

А между тем матч действительно начался. Перед этим игроки успели выйти на поле и поприветствовать друг друга. Но сейчас случилось именно то, ради чего на этом спортивном стадионе собралась добрая половина города. Трибуны ревели. Комментаторы не слышали даже собственных голосов. Роман Ливнев наконец-то оказался в своей родной стихии.

Порой Иван смотрел на своего коллегу и на мгновенье его голову посещала страшная мысль:

«А ведь если бы такой человек, как Ливнеев не направил свой талант в спортивное русло, кто знает, где бы властвовал его дар. С такими ораторскими способностями и бешеной энергетикой он мог бы основать крупнейшие секты… или даже устроить гражданский переворот.»

А шоу все продолжалось…

– Прорыв Чернова на фланге!

– Неожиданная контратака «Гранита»!

– Удар выше ворот! Ай-ай-ай! Такой момент! Такой момент!

– Мне кажется или был офсайд? Давайте посмотрим этот момент в повторе!

– Угловой у ворот «Барракуды». Напряженный момент и… мимо!

А зал все ревел. Он ревел и сходил с ума, опьяненный игрой и собственными эмоциями. И даже если в эту самую секунду на трибунах происходила бы дикая оргия, зверское убийство с брызгами крови, или если бы по трибунам прошелся настоящий духовой оркестр, каждый из участников которого использовал свои инструмент максимально громко… ничего бы не изменилось. Болельщики были в спортивно-эмоциональном трансе. Это была зона спорта. Зона, где соперники переживают острые моменты игры, как личную победу или же колоссальную трагедию. Зона, где болельщики сопернических команд уважают друг друга, а если и бьют друг другу морды, то только после матча и с последующими извинениями (и возможно даже с приглашением пропустить кружку пива после).

Время окончания матча подходило к концу. Игра шла в ничью с не самым лучшим счетом для игры года: 1–1. Но кажется такой расклад устраивал почти всех. Это еще не победа одной из команд, но и явно не проигрыш какой-либо из сторон. Любимая команда еще не выиграла, но и не проиграла. Была пара тройка ярких и запоминающихся моментов. И ожидаемые эмоции были получены, так или иначе. Ведь спорт – это не только победа, золотые медали и первые места. Это колоссальные усилия, труд, сильный характер. И наблюдать за этим, для некоторых, большая и ни с чем не сравнимая честь. Однако Роман Ливнеев был иного мнения.

– Что вы думаете по поводу игры нашей «рыбешки» Прохорова, мистер Конев? – спросил Ливнеев, обращаясь к своему коллеге и изображая чересчур (как это обычно бывает у Романа) наигранную заинтересованность.

– Что я думаю? Хм, – Иван на мгновение нахмурился, а после посмотрел на игрока, о котором шла речь, метавшегося по полю в семи потах, и обратился напрямую к телезрителям, – Лично я считаю, что мистеру Прохорову нужно проявить себя в этой игре чуть-чуть больше, чем обычно. Отрастить пару-тройку «плавников» для большей скорости, если вы понимаете, о чем я говорю.

Произнеся это Конев, посмотрел уже непосредственно на Ливнеева, но почти тут же вернувшись к телезрителям сказал:

– Конечно при условии, что он хочет привести свою команду к победе.

А между тем, Прохоров действительно нуждался в дополнительных «плавниках». Лишние баллы в глазах своего тренера нисколько бы не помешали. Ходили слухи, будто бы Прохоров чуть ли не выпросил у тренера возможность встать на замену травмированного Глаголова. Прохоров подавал большие надежды, но прошлые матчи у этого спортсмена действительно не задались и это не сулило ему ничего хорошего. Он уже достаточно вымотался. Ноги буквально наливались свинцом. Из всей команды он был самым слабым игроком на длительные дистанции и выдержку. Сейчас Прохоров отчетливо слышал свое сердцебиение и порой удивлялся, как его «насос» еще не выскочил из груди. Но футболист все прекрасно понимал. Он достиг своего предела. И это злило его. Злило как ничто другое.

«Нужно выжать из себя все силы. – сказал себе футболист – „Гранит“ должен знать свое место! Прохоров, ну же. Пора выпустить своего зверя. Показать им! Показать им всем, чего ты стоишь! Игра подходит к концу. Черт, игра уже подходит к концу! Я в ГНЕВЕ!»

И тут раздался бесшумный звон.

На странный звон не обратил внимание ни единый человек во всем стадионе. И это было понятно, потому как этот звон был особенный. Это был его звон…звон, что мог услышать лишь Ливнеев.

ГНЕВ. – вот что слышал Ливнев в этом звоне, – Нужно только чуть-чуть помочь.

– Привести к победе, говорите? – внезапно ожил Роман и смотря прямиком на Прохорова расплылся в хищной улыбке – Ну, проявить себя в выносливости у него явно не вышло. Барракуда, как все мы знаем, и правда довольно крупная и опасная рыба. Так может дело и не в выносливости? Возможно мистеру Прохорову не хватает немного…ГНЕВА?

Маленькие красные огоньки вспыхнули в глазах Ливнеева так же быстро, как и затухли. В тот момент Иван Конев не видел, как изменилось выражение лица коллегии. Сам того не осознавая, Иван уберег себя от картины, при виде на которую матч был бы безусловно сорван. По крайней мере комментаторская его часть. Ведь если бы Конев взглянул на Романа в тот самый момент, когда его глаза буквально налились огнем, то увидел бы перед собой только одно – настоящего и ужасного монстра.

Иван было собирался прокомментировать сказанное своим коллегой, но тут произошло то, что в местах, подобных спортивному стадиону, случается раз в несколько лет. На мгновенье весь стадион затих.

А после, для всех окружающих, раздался пронзительный вопль.

И в этот момент в голове Ливнеева раздался сладостный звон колокольчика.

5

Прохоров не сразу понял, что произошло. Вот он видит, что бежит прямо за соперником. У соперника был мяч и по всем правилам его нужно было отнять любыми законными и легальными способами. Нужно было хотя бы попытаться отнять его. Таковы правила. Прохоров это знал. Это знал и его тренер, и команда. Это знали все.

Прохоров прямо-таки чувствовал, как тренер посылает ему импульсы, говорящие о том, что медлить нельзя. Сейчас или никогда. Но футболист уже выжил из себя все силы и об этом знали, как и его соперники, так и собственные соратники. Тренер так же ловил этот обреченный взгляд в глазах Прохорова и казалось, все уже было решено. Но потом футболиста, как будто подменили.

Будто «кто то» или «что то» стало им управлять. И это был явно не посыл мыслей тренера.

Прохоров рванул к сопернику так резко, что едва сам не свалился с ног. Этого явно никто не ожидал. Тем более сам Прохоров. Словно огромным порывом ветра его несло прямо вперед, не давая и шанса сбавить ходу. И вот Прохоров уже встал вровень с обладателем мяча. Соперник не запаниковал, однако немало удивился. Но в конце концов, сзади были другие игроки по его сторону, а сам матч подходил к концу. В лице соперника читалось черным по белому:

«Что ты сможешь мне сделать, Прохоров? Что может сделать мне такой хлюпик? Отобрать мяч? Ну, попробуй».

Отдать резкий пас так же не представляло большого труда, и соперник об этом прекрасно знал. Но взгляд Прохорова был направлен не на мяч.

«Отобрать мяч, – подумал он, словно прочитав мысли соперника, – Нет, я отберу у тебя кое-что другое»

Эти мысли, наспех пронесшиеся в голове Прохорова, словно и вовсе не принадлежали ему. Будто бы голос, внутри измотанного футболиста принадлежал кому-то другому. Спортсмену стало страшно. А потом он совершил свой последний рывок. Последний рывок в этом матче. Последний рывок в своей карьере футболиста.

Раздался пронзительный вопль и Прохоров жадно облизнул свои губы.

И на этом все закончилось. Иван Конев уже успел покинуть комментаторскую будку, неоднократно сотрясаясь по поводу внезапного и трагического завершения игры. Подобные спортивные травмы ему доводилось видеть не так часто, а потому, когда Прохоров в одно мгновенье сломал ногу своему оппоненту, Конев даже вскрикнул от неожиданности и его лицо побледнело. Говорить он и вовсе не мог. Словно потерял все свои ораторские способности разом. И уже потом, придя в себя, он начал без умолку говорить о том, что все и так прекрасно видели. О том, как человеческая кость вышла за пределы своей привычной обители и показалась окружающему миру.

Позже Прохоров будет оправдывать свой поступок помутнением рассудка. Говорить о странном голосе и мистической силе, что наполнила его тело энергией, словно разряд тока. Конечно же, все прочие сошлют это на жажду победы и отчаяние футболиста, но это его, как окажется, нисколько не огорчит. Потому как Прохоров осознает, как страшно ему сказать правду. Как страшно ему признаться в том, что он дал своим внутренним демонам вырваться наружу. Вырваться так сильно, как он сам вырвал кость человека за пределы плоти. В тот момент спортсмен мог поклясться, что по его телу сочился яд, вызывая жуткую вонь. Вонь и желание что-то сломать. И в данном случае была сломана нога соперника. Как и его карьера. Как и карьера их обоих.

Но это было тем, что уже прошло и тем, чему только еще суждено будет случиться. А в настоящий момент Роман Ливнеев, счастливый как никто, раскинулся в своем комментаторском кресле и вновь, и вновь смотрел на футбольное поле. Туда, где еще недавно виднелись торчащие кости, слышались крики и красовалось кровавое пятно, которые еще очень долго невозможно будет отмыть. Но в этот день футбольное поле пропитали на только пот и кровь. От того, что пропитало весь стадион Романа буквально трясло в экстазе.

Запах Гнева.

И тут, оторвав свой взгляд с поля, глаза Романа уловили некий предмет. Предмет, лежавший на стуле своего коллеги. Ливнеев готов был поклясться, что ранее этого предмета не было в будке. Но потом удивление переросло в сладостную улыбку на лице. Роман Ливнеев разглядел в предмете бумажный конверт… с приглашением на вечеринку старых друзей. А еще через несколько секунд он пулей выскочил из комментаторской будки ибо до начала вечеринки у него оставалось всего несколько часов.

Роману нужно было переодеться.