Текст книги "Месть вогулов"

Глава XV

Над рекой стелились клочья густого белого тумана, уже изорванного рассветным солнцем. Водная гладь была спокойной, лишь изредка её тревожил плеск играющей рыбы. Длинная вереница стругов не спеша продвигалась вдаль, следуя изгибам Колвы. Густые окрестные леса давно не видели такого количества тяжело нагруженных судов. В здешней глуши лишь изредка мелькали лёгкие челноки да длинные лодки диких вогулов, выдолбленные из одного бревна. Но сегодня спокойные воды реки несли целое войско, с трудом умещавшееся на небольших посудинах. В каждом из дюжины стругов было не меньше семи десятков русских ратников, трюмы были заполнены ярко начищенной бронёй и оружием. Конечно, пора уже было снаряжаться к бою, но воины медлили – не хотелось жариться в броне под еще жарким осенним солнцем. Паруса были убраны с невысоких мачт: сплошная стена лесов не позволяла им наполниться попутным ветром. Пятнадцать пар весел неторопливо врезались в воду. Спешить было особо некуда – до цели похода оставались считанные часы, а силы людей следовало поберечь: неизвестно, вдруг им придётся-таки вступить в битву, едва причалив к Чердынской пристани. Мужики на стругах весело переговаривались сидя, кто на скамьях, кто на палубе. Плыть по реке нравилось куда больше, чем сбивать ноги в лесных буреломах. Даже комары здесь почти не мучили, их сдувало к берегу лёгким ветерком. В предстоящее сражение мало кто верил, не ожидали, что жители захолустного городка решат дать отпор царским ратникам. Да и вообще, разговоры десятников о мятежной Чердыни слушали с улыбкой. Многие знали, что князь Михаил – умный и рассудительный человек, с чего бы ему так задурить, от царя отвернуться? Наверняка виной всему вечная подозрительность государя. Большинство воинов было уверено, что на городской пристани их встретит безоружная толпа, стоящая на коленях и держащая в руках православные кресты. И уже недельку-другую спустя победоносному войску можно будет возвращаться домой. Естественно, после такого похода у самого завалящего ратника на руках заблестят золотые перстни чердынцев, а в шапке зазвенят монеты, ранее принадлежащие здешним жителям. Да и местные девки, знать, не будут сильно ломаться перед мужеством русских богатырей. Такие мысли не могли не радовать людей, скучающих в тесных стругах. Лишь бы доплыть поскорее, а там пойдёт потеха…

Неспокоен был лишь воевода Дмитрий, стоящий на носу головного струга. Был он уже немолод, седые волосы обрамляли мужественное лицо командира. Высокий лоб и могучий волевой подбородок выдавали в нём умного и отважного полководца. Много раз случалось Дмитрию водить войска на защиту земли русской. Защищал он рубежи от набегов татар, бился за древние русские вотчины с литовцами, не раз одерживая блестящие победы, но звезда его уже закатывалась. Воевода постарел, более молодые и хваткие постепенно оттесняли его от государевой милости. Потому и рад был выполнить царский указ, усмирить непокорного князя Михаила, наказать мятежную Чердынь. Хоть и не верилось в бунт, о котором твердил тайный доносчик – то было дело государево. Его работа простая – занять город, усмирить бунтующих, коли такие найдутся, да послать князя Михаила в Москву на допрос с пристрастием. Остальное – царская забота. Задание вроде и нетрудное, но чутьё подсказывало опытному воеводе, что поход не будет простой прогулкой. Здешние леса были тёмными и мрачными, народ здесь жил суровый и битый жизнью. Коли вздумают сопротивляться, немало прольётся крови русской.

Случалось Дмитрию, ещё когда был молод, воевать против вогулов, что не желали признавать власть неведомого русского царя. На всю жизнь запомнил он незримые лесные ловушки и страшные воющие стрелы, летящие неведомо откуда, с лёгкостью пробивающие стёганные тигеляи русских ратников. Поэтому он всматривался сейчас с тревогой в покрытые густым таёжным лесом берега, опасаясь засады. Его воины беспечно болтали, но от внимания опытного командира не укрылись едва заметные фигуры людей, пару раз мелькнувшие среди густого кустарника. Дмитрий был уверен, что в Чердыни знают о приближающемся войске и, возможно, готовятся дать отпор. Много вечеров провёл он, разглядывая карту укреплений лесного городища. Небольшая крепость была на редкость хорошо защищена, и на первый взгляд казалась неприступной. Будь в ней хотя бы тысяча ратников, любое войско умылось бы кровью во время штурма. К счастью, чердынский гарнизон был невелик, воевода ожидал встретить не больше пары сотен защитников. Конечно, и с этими придётся повозиться. Сотня воинов в такой крепости легко отобьётся от противника, троекратно превышающего их числом. Но в его войске было более восьмисот человек – огромная армия по здешним меркам. И всё же Дмитрий искал пути сохранить побольше воинов, за поредевшую рать его в Москве не похвалят. Было бы безумием атаковать в лоб, пытаясь пробить главные ворота. Лучники успеют положить целую толпу прежде, чем таран доберётся до крепости. Пытаться окружить городище и атаковать с разных сторон – тоже неладно, для этого у него недостаточно людей. Но если удастся обстрелять частокол с юга зажигательными стрелами, а затем, в дыму пожара, ударить по менее укреплённой башне посреди южной стены – из этого может выйти прок. На штурмовые лестницы воевода особо не надеялся, разве что отвлечь ими внимание защитников. Длины лестниц едва хватит добраться до бойниц, а там уже будут наготове лучшие воины крепости. Снова разглядывая выученную наизусть карту, Дмитрий угрюмо хмурился: если мятежный князь решит защищаться, битва, как ни крути, будет тяжёлой.

Встречать Михаила и Чопырр высыпала вся Чердынь. Русские стояли вперемешку с вогулами, все встревожено гомонили. Немногие ожидали вновь увидеть их живыми. Вскоре появился Потыр, неторопливо ступая рядом с хромающим Олегом. Подойдя, он просто спросил:

– Ну как, княже?

– Будем жить. – спокойно кивнул Михаил. Лицо его озарилось улыбкой и всем стало ясно, что князь вернулся с добрыми вестями. – Будем жить, люди!

На мгновение воцарилось тишина. Внезапно город взорвался одним радостным криком. Русские кричали: „Ура!“, вогулы подхватывали воем и визгом. Все обнимались, жали друг другу руки, радостно смеялись. Сейчас между ними не чувствовалось различия. Это был один счастливый народ, избавившийся от нависшей над ним беды. Толпа подхватила князя и ведьму и понесла на площадь, где уже зажигались праздничные костры. Из кабака выкатывали бочки с вином, тут же наливая всем желающим. Вскоре заиграла музыка, народ пустился в пляс. Откуда-то появились нарядные русские девушки, завели хоровод. Подвыпившие вогулы, забыв лесную застенчивость, охотно присоединялись к ним, улыбаясь до ушей. Это был настоящий стихийный праздник, длившийся до поздней ночи. Князь с улыбкой замечал радостных дружинников, распивающих вино у костров, и выглядывающих девушек из хоровода. На винной бочке сидел всё ещё перевязанный кузнец Никита, улыбаясь молодецкой улыбкой. Вогульские травы творили чудеса, и раненый изобретатель уже ходил, лишь изредка морщась от ожогов. Вокруг него сейчас сидели две пышнотелые красавицы. Кузнец увлечённо что-то им рассказывал – наверняка хвастался своим подвигом в битве за город. Килим, сидя у костра, с улыбкой глядел в глаза молоденькой девчушке с длинными русыми косами. Она держала руку юного охотника и смущённо улыбалась. Потыр, оставив всякую степенность, задорно отплясывал в толпе русских. Народ хлопал ему, дивясь удали вогульского богатыря. Все, русские и вогулы, бездумно веселились, пили и плясали. Так ведёт себя человек неожиданно, в последний момент, спасшийся от неминуемой смерти. Безумная радость захватывает, все мысли о будущем откладываются на потом. Михаил и Чопырр хотели было отдохнуть, но уйти смогли лишь к сумеркам, когда народ вконец перепился и забыл, что отмечает. Только тогда им удалось выскользнуть из веселящейся толпы и тайком пробраться в княжий дом. Уставшие до изнеможения, они тут же повалились на кровать, забыв снять одежду. Не хотелось даже шевелиться, просто спать от всей души, ни о чём не тревожась. А на сердце у них было легко – тяжкая ноша свалилась с плеч, и казалось, что уже завтра начнётся спокойная, счастливая жизнь.

Но поспать им не дали. Послышался деликатный стук в дверь и князь, поднявшись, с удивлением обнаружил за ней Потыра с несколькими немолодыми вогулами. Они, широко улыбаясь, что-то торжественно говорили. Часто слышалось слово „рума“, то есть „друг„на языке лесных жителей. Потыр объяснил, что князя приглашают на большой вогульский праздник в честь избавления от Дикой Охоты. Пока остальные не слышали, он шепнул Михаилу на ухо, чтобы тот не вздумал отказываться. Князь с мученическим видом воззрился на ведьму, та с улыбкой кивнула ему.

– Иди, княже. Это большая честь. Мало кто из русских видел то, что суждено увидеть тебе.

– А ты со мной разве не идёшь? – удивился Михаил.

– Нет. Некоторые вещи женщинам видеть нельзя, даже мне. Ступай, я буду ждать тебя. – Она улыбнулась той милой, немножко лукавой улыбкой, которую так любил князь. Спорить с лесной красавицей было невозможно. Тяжело вздохнув, Михаил направился следом за радостными вогулами.

В самом большом походном чуме было битком набито народу. Ярко светился чувал, было жарко. Вогулы шумно переговаривались, сидя в ожидании какого-то невиданного зрелища. Среди них не было ни одной женщины. Когда вошёл Михаил, поднялся встревоженный говор, было слышно: „у-у-у, рюсь, рюсь“! Но старейшины быстро успокоили народ, объяснив, что князь сегодня – почётный гость на их празднике. Тогда все заулыбались, стали пожимать руку русскому, что-то дружески говоря ему. Михаил удивлённо разглядывал праздничное убранство чума: развешанные шёлковые платки, шкуры дорогих соболей и других животных, освещённые ярким огнём чувала. На полу стояли многочисленные деревянные чаши и плошки, но не было видно никаких признаков готовящейся еды. Внезапно старик-шаман что-то сказал, и разговоры смолкли. Двое здоровенных вогулов с распахнутыми халатами на груди ввели в чум небольшого, совсем молодого пёстрого оленя. Тот дико озирался, не шёл, но его силой затащили в середину образовавшегося круга. Шаман громко запел, его подхватили остальные. Песня, исполняемая на языке лесных жителей, была тягучей и однообразной. Князь недоумённо смотрел, не зная, что будет дальше, и от души жалел дрожащее животное. Несколько раз воины вскакивали, все разом выкрикивая одно и то же слово, будто приговаривая оленя к смерти. Наконец народ расступился, и двое вогулов надели на голову животного петлю из верёвки, крепко держа за её концы. Третий зашёл сбоку и, пока олень удивлённым невинным взглядом смотрел Михаилу в глаза, с криком воткнул ему нож под лопатку. Зверь вздрогнул, шатаясь, упал на колени. Вогулы стиснули ему шею петлёй и тот повалился вверх ногами, отчаянно отбиваясь. Воины навалились всей тяжестью и, крепко держа, начали острыми ножами вскрывать брюхо от головы до хвоста ещё живому оленю. Все они с такой страстью и кровожадностью смотрели на бьющееся в агонии животное, что Михаил впервые в жизни испытал отвращение к лесному народу. Сейчас это и впрямь были жестокие и безжалостные варвары. Разрезав оленя, они окунули руки в горячее тело и стали вырывать оттуда куски мяса. Их выкладывали на приготовленные чаши и поедали сырыми, запивая горячей солёной кровью. Разгорячённые, с ног до головы залитые кровью, жадно чавкающие, эти люди не были похожи на обычно сдержанных лесных воинов. Куски мяса валились на пол, всё вокруг было красным от крови. Михаила едва не замутило от такого зрелища. Вокруг него сейчас были дьяволы во плоти, вершащие свой кровавый ритуал. Князю предложили чашу с кусочком сердца и лёгкого, наполовину наполненную горячей кровью. С трудом сдержав подступившую тошноту, он благодарно кивнул, но к жуткому угощению не прикоснулся. Наконец, наевшись, вогулы начали отваливаться от дикого пиршества. Откуда-то заиграла музыка и они пустились в пляс, кривляясь боками и вертя головой. Их покрасневшие лица со следами крови принимали какой-то нечеловеческий, дьявольский вид. Дикари, дико взвизгивая, плясали, подпрыгивая, гикая, размахивая в такт руками, отталкиваясь в воздухе от чего-то невидимого. В центре скакали двое ярко одетых вогулов с длинными косами, переплетёнными красным шнуром, и обвешанные медными цепочками. Судя по мимике, они изображали древних богов или животных. Разыгрывалось представление, непонятное русскому человеку, но шумно поддерживаемое вогулами. Затем оно снова сменилось общей пляской. В сверкающем огне чувала мелькали демонические лица, воздух был наполнен пряным запахом пота, крови и внутренностей. Михаил, с трудом сдерживая тошноту, начал забывать, где находится. Тяжёлый аромат трав, брошенных в огонь, совсем замутил ему голову. Пляски снова сменялись представлением, и так продолжалось бесконечно долго. Князь захотел поскорее уйти, но не так просто было вырваться с дикого праздника. Лишь поутру, услышав странные крики снаружи чума, ему удалось выскочить наружу, несмотря на недовольство лесных жителей.

Свежий воздух, казалось, вдохнул жизнь в тело Михаила. До сих пор не верилось, видел ли он сейчас адское пиршество, или это был ночной кошмар. Лишь крики бегущих русских ратников вывели князя из оцепенения.

– Беда, княже! Беда! Враги! Близко уже!

Ударил набат. Вогулы на стенах всполошились, быстро заряжали тугие луки, пытались понять, где опасность.

– Что за беда? Какие враги? Рассказывай толком! – взъярился князь.„Неужели опять Дикая Охота?“ – мелькнула страшная мысль.

– Русские… Много русских… Идут на ладьях… Скоро уже будут на пристани. – молодой дружинник, взволнованно запинаясь, рассказал князю то, что услышал от двоих вогулов, в спешке примчавшихся в крепость.

Михаил грозно нахмурился. Случилось худшее – царь прислал-таки своё войско. Князь никак не ожидал этого сейчас, по его расчётам, было ещё не меньше двух недель, чтобы отправить государю ответ. Да ещё сколько времени тому нужно, чтобы подготовить, собрать отряд… Видимо, случилось нечто неожиданное, заставившее царя Ивана так ускорить поход.

Глава XVI

В городе, ещё не проснувшемся до конца после ночного гуляния, поднялся переполох. Дружинники с трудом успокаивали людей, объясняя, что набат звонит вовсе не из-за нового нападения мертвецов. Напуганные жители с трудом в это верили, слишком свежо ещё было воспоминание о страшном побоище. Михаил в спешке собирал новоиспечённых десятников, ещё недавно бывших простыми воинами. Как назло Олег, опытнейший предводитель, куда-то пропал: ни дома, ни в кабаке не смогли его найти.

– Дьявол его унёс, что ли! – гневался князь, приказывая найти десятника во что бы то ни стало.

Привели кузнеца Никиту, спавшего у себя дома в окружении двух красавиц. От него разило таким перегаром, что Михаил в ужасе отшатнулся.

– Ну-ка быстро встряхнулся, старый чёрт! – ярился князь. – Враг у ворот! Поднимай всех своих сейчас же! Нам нужно всё оружие, что есть, особенно взрывные болванки. Раздай их воинам, сколько осталось.

– Да что же это, княже! – выдохнул Никита, с трудом приходя в себя. – Никак опять скелеты?

– Боже упаси. Царь-батюшка с войском к нам пожаловал.

– Царь? Так что ж воевать-то? – подивился кузнец. – Люди наши, русские. Может, помощь нам пришла, от страхов лесных защита?

– Не знаю, Никита. Я никого не вызывал. Буду говорить с ними. А там поглядим, узнаем, чего хотят. – с тревогой в голосе закончил Михаил.

Никита коротко кивнул и, окончательно проснувшись, захромал к своей кузне. В это время к князю подбежал Потыр с двумя крепкими вогулами. Лица их всё ещё были перемазаны кровью, но безумие ночного пира ушло из взгляда. Глаза лесных воинов смотрели строго и испытующе.

– Что это, князь? Разведчики говорят, что видели целое войско русских на подходе к городу. Зачем вы собрали воинов? Чего хотите?

– Это не мои воины, Потыр. – ответил князь. – То войско царя нашего, и я не знаю, чего им нужно.

– Что нам делать? Если это враги, мы готовы защищать Чердынь. Но, может, нам лучше уйти? Царь будет не рад видеть здесь лесных жителей.

– Пока займите оборону и готовьтесь к тяжёлому бою. Если обойдётся – слава всем богам. Скоро всё узнаем.

Потыр кивнул, из глаз его исчезло недоверие. Сейчас бывалому воину было стыдно, что на минуту заподозрил князя в предательстве. Он бросился бежать к укреплениям, на ходу отдавая приказы своим людям.

Всполошённый нежданной вестью, город бурлил, как разорённый муравейник. Одни жители прятали добро в заранее готовых укрытиях, другие спешили получить оружие и вступить в ополчение. Многие женщины плакали, предчувствуя ужасы новой битвы. Вогулы на стенах замерли, внимательно вглядываясь в сторону реки, откуда вот-вот должен был появиться враг. Ждать пришлось недолго. Вскоре из-за леса показался первый струг, заполненный людьми. Издалека было видно, как сверкают на них оружие и доспехи. Затем появился второй, третий… С каждым появляющимся судном князь всё больше хмурился – войско подступало немалое. Ясно было, что такая тьма воинов явилась не для того, чтобы вести переговоры.

Струги не спеша подходили к безлюдной пристани. Все жители давно попрятались за частоколом, ворота были накрепко закрыты. Михаил и Потыр стояли на южной башне, напряжённо рассматривая приближающуюся рать.

– Может, помешать высадке? – задумчиво спросил вогул. – У нас много добрых лучников.

– Не выйдет. Погляди, сколько их. Только зря людей потеряем. Наше дело – биться в крепости. – ответил Михаил.

Наконец струги стали причаливать, воины на ходу спрыгивали в воду и тут же строились ровными квадратами. Сразу было видно, что это не простое ополчение, а превосходное войско, хорошо снаряжённое и обученное.

Воевода Дмитрий с тревогой оглядывал крепость, показавшуюся из-за поворота реки. Его худшие опасения подтвердились – люди князя Михаила заранее знали о его прибытии и успели подготовиться к обороне. К удивлению старого воина, на городской стене виднелись не только русские ратники, но и бойцы в звериных одеждах. Выходит, правду говорил доносчик, что князь сдружился с местным диким народом, принимает их как равных. Тем хуже для него. Можно было идти на штурм, но Дмитрий, приличия ради, решил начать с переговоров. Взяв с собой нескольких крепких дружинников, он отделился от остальных и подошёл к крепости на расстояние полёта стрелы. Там ратники остановились, воевода помахал рукой в сторону городища, давая понять, что хочет говорить. Немного погодя ворота приоткрылись, из них показался небольшой отряд в шлемах и кольчугах. Впереди шагал высокий статный мужчина в сверкающих доспехах, на плечах его развевалось ярко-красное корзно. Воевода понял, что говорить с ним вышел сам Михаил.

– Приветствую тебя, воевода царский! – с коротким, но вежливым поклоном произнёс князь. – С чем пожаловал в Чердынь? Вижу, немалое войско привёл ты с собой.

– Здравствуй и ты, князь. Знать, не ведаешь, что гневается на тебя царь-батюшка. Слыхали мы, что живёшь ты не по Боже, народец лесной в страхе не держишь, позволяешь им бесовствовать, обряды свои нечистые проводить, слуг царских губить безвинно. Недоволен тобою великий государь.

– Слыхал я о гневе государевом. Но было и послание, где давался мне срок навести порядок в здешних землях. Знать, срок тот не истёк ещё.

– Кончилось, князь, терпение у царя православного. Как узнал он, что ты с дикарями дружбу водишь, да в своей крепости их неистовое воинство принимаешь, велел мне собрать воинов да идти сюда, наказать тебя.

– Ежели государь гневен – то моя вина. Народ чердынский тут не при чём, они люди подневольные. – нахмурившись, молвил Михаил.

– Верно говоришь, ты, князь – в Чердыни всему голова. Готов ли ты со мной в Москву последовать, чтобы за дела свои ответ дать? Только не обессудь, поедешь в цепях, под надёжной охраной, больно уж гневен царь-батюшка.

Лицо Михаила озарилось краской. Ему, князю, ехать в цепях, как простому преступнику? Отродясь такого не бывало. Но вслух спросил:

– Ежели я соглашусь, дашь ли слово в присутствии своих воинов, что уведёшь войско от Чердыни? То наше с царём дело, мирные люди ни в чём не виноваты.

– Дам слово, коли покоришься мне, Михаил. – ответил Дмитрий после недолгого молчания.

– Тогда погоди немного, воевода. Нужно мне в город пойти, с родными проститься. А после, как дашь своё воинское слово, поеду с тобой.

Дмитрий молча кивнул, и князь с воинами удалился. Лицо старого воеводы было удивлённым, успех переговоров отнюдь не радовал его. Не ждал Дмитрий княжьей покорности. Что же это, заберёт он с собой Михаила и с миром вернётся в Москву? Конечно, дело будет сделано, но славы ратной он в том не сыщет. И, как знать, даст ли ещё когда-то царь ему командовать войском? Не вышло бы так, что после этого похода придётся старому воину на покой отправиться. Нет, не бывать этому! Чердынь не должна сдаваться! Она будет упорно сопротивляться до последнего. А если этого сопротивления нет, его нужно устроить…

Михаил медленно вошёл в ворота крепости. Лицо его было понурым, дружинники вокруг мрачно молчали. Не хотелось князю ехать в Москву, понимал, что там ждёт опала, а может быть и казнь. Но хуже всего – бесчестье. При мысли об этом глаза Михаила сверкали от гнева. Живое воображение князя рисовало картину, как царские слуги тащат его закованного в колодки в пыточные застенки под улюлюканье народа… В любом случае, едва ли он когда-то вернётся в эти земли. А здесь вся его жизнь… Родной город, близкие люди, любимая девушка… Как объяснить Чопырр, что ему нужно уйти навсегда? Так не хочется увидеть слёзы на её глазах… Но иначе поступить нельзя. Он – князь. Из-за его упрямства не должны гибнуть люди, их и так уже немного осталось. Невесёлые мысли Михаила прервал громкий крик, раздавшийся со сторожевой башни. Мгновение спустя его подхватили другие голоса. Ничего не понимая, князь взбежал на крепостную стену и увидел то, чего никак не ожидал. Царское войско, развернув сверкающие на солнце знамёна, шло на штурм.

Не меньше сотни воинов с громовым „Ура“! бежало к крепости. Некоторые несли штурмовые лестницы. Приблизившись, часть ратников остановилась, стреляя из луков по защитникам, остальные бросились к стенам. Вогулы выстрелили в ответ, все как один. Град стрел обрушился на пехоту, царские воины закрылись щитами. Некоторые из них пали, получив стрелу в сочленение доспехов, остальные прислонили лестницы к частоколу и начали спешно карабкаться наверх. Лесные жители стреляли без перерыва, убитых и раненых ими становилось всё больше. Лучникам нападающих было трудно попасть в вогулов, защищённых бойницами. Вскоре они бросили это дело, вынули мечи и тоже полезли на стены. Но тут их ждала неудача. Защитники подтащили к бойницам заранее подготовленные котлы с кипящей водой и начали щедро поливать сверху нападающих. Поднялся дикий крик, обожженные ратники толпами валились с лестниц. Две из них и вовсе упали, сломившись пополам и погребя под собой раненых. К лестницам, на которых котлов не хватило, устремились русские дружинники, вооружённые длинными копьями. Сильными ударами они сбрасывали нападающих вниз, одного за другим. Под одну из лестниц умудрились кинуть взрывную болванку. Та рванула с диким грохотом, покалечив всех, кто карабкался наверх, и едва не обрушив частокол. Дураку-дружиннику тут же треснули по шлему, но дело было сделано. Нападающие, видя большие потери, и испугавшись взрыва, бросились отступать. Потыр приказал своим стрелять, пока царские люди не уйдут совсем далеко. Нужно было выбивать врагов при малейшей возможности, их по-прежнему было гораздо больше.

– Ну что, княже? Отбились ведь! – кричал вогул, размахивая руками от возбуждения, и кровожадно улыбаясь. – Попомнят они лесное войско!

– Рано радуешься. – мрачно ответил Михаил. – Это дурачьё совсем ошалело. Решили взять крепость с налёту, одним передовым отрядом. Даже таран не захватили. Впредь будут осторожнее.

Улыбка ушла с лица Потыра. Это был всего лишь передовой отряд… А у него уже два десятка убитых и раненых. Что же будет, когда всё царское войско подойдёт?

– Надо готовиться. Скоро полезут опять! Вели своим кипятить воду. – приказал Михаил. – И скажи, чтобы не высовывались больше! Что же это такое – вылезают из бойниц, чтобы целиться лучше! На что тогда вообще крепость нужна?

Пристыжённый Потыр ушел отдавать приказы. Что и говорить, вогулы не привыкли защищать городище, бьются как в родном лесу. Тем временем к Михаилу подошёл Иван – старый дружинник, недавно назначенный десятником. Его князь тоже отругал за брошенную по дурному болванку, велел кидать их дальше в поле. А ещё велел призвать больше русских на стены, в ближнем бою они всё-таки крепче лесных воинов, не защищённых бронёй. Вскоре суматоха улеглась, и крепость снова замерла, напряжённо ожидая нового нападения.

Чопырр с трудом нашла князя в суматохе битвы. Он стоял на вершине башни, напряжённо вглядываясь вдаль. Дружинники не хотели было пропускать ведьму, но она, озлившись, сказала им такое, что те, густо покраснев, отступили. Михаил обернулся, услышав голос колдуньи, бледная улыбка коснулась его лица. Девушка молча взбежала на стену и обняла князя.

– Значит, опять война, любимый…

– Да. Царь привёл своё войско. Чую, не устоять нам. – тихо сказал Михаил, глядя, чтобы другие не слышали.

– Как знать, княже. Я ворожила сегодня ночью. Этот день сулит великие перемены, но нашей смерти я в нём не увидела.

– Всё равно против такого войска не выстоим. Не сегодня город падёт, так завтра. Милая моя… – голос князя потеплел. – Ты должна уходить. Вместе с другими жителями.

– Что ты речёшь, княже! Оставить тебя на гибель? – в глазах Чопырр промелькнул страх.

– Если мы умрём оба, лучше не будет. Послушай внимательно. За моим домом есть тайный ход – Иван покажет тебе его. Этот ход выведет на берег Колвы, далеко отсюда. Туда тебе должно уйти с другими жителями, когда станет жарко. Не время спорить! – глаза князя сверкнули гневом. – Ты моя жена, моя любимая. И я спасу тебя любой ценой!

Слова замерли на губах колдуньи. Впервые в жизни она поняла, что должна подчиниться. Чопырр склонила голову и крепче обняла Михаила. По щекам её текли слёзы.

В это время внизу послышался крик, похожий на детский плач. Кто-то бежал по городу, отчаянно причитая. Приглядевшись, князь и ведьма узнали Килима.

– Княже! Что же это! Помоги мне! Ай, как плохо! – кричал парнишка. В голосе его слышалось отчаяние.

– Что с тобой, Климка? Кто обидел? – удивился Михаил.

– Он вот. Драться не берёт! – Килим с гневом в голосе кивнул на Потыра. – Говорит, мал ещё. А я взрослый! Правда! – в глазах молодого охотника заблестели слёзы. – Я хочу город защищать!

– Тихо, Килим, тихо. Потыр не берёт в войско, потому что у меня особое задание для тебя есть.

– Правда? Честно? – слёзы на глазах парнишки мгновенно высохли, он с великим вниманием вглядывался в лицо князя. Губы его, против желания, расплывались в широкой улыбке.

– Конечно. Когда я тебе врал? Задание вот какое. Ты должен защищать её и проследить, чтобы ушла из города. – Михаил кивнул в сторону ведьмы. – Понял меня, Климка? Это важно! Не отходи от нее ни на шаг. Сбереги мою невесту. – голос князя дрогнул, в нём послышались умоляющие нотки.

– Обещаю, княже! Обещаю! Ни на шаг не отойду! – горячо заверил его охотник. Лицо вогула было радостным и торжественным. Молодой воин был горд настоящим заданием, полученным от самого князя.