Текст книги "Сотри все метки"

Глава 7

Где-то на корабле находились еще два человека. То ли корабль был их продолжением, то ли их вживили в его микроэлектронику. В любом случае, друг без друга они существовать не могли, превращаясь по отдельности либо в металлополимерный хлам, либо в органический.

Они жили в симбиозе с кораблем. Он был им также необходим, как воздух или даже больше, потому что обогащать кровь кислородом можно, не только вдыхая воздух в легкие, но и множеством других способов.

Борт корабля они старались не покидать. Если это и происходило, они становились похожи на рыб, которых выбросило на берег, – глаза их вылезают из орбит, а рот беззвучно открывается, будто у андроидов с частично сгоревшими мозгами и сохранившими контроль только над частью лицевых мышц и телом.

Но на корабле с ними надо будет считаться.

Перспектива провести две недели в замкнутом пространстве Лоно не нравилась. На работе он безвылазно сидел в своей комнате по многу дней. Но там замкнутость была другой. Не абсолютной. В любое время он мог выбраться наружу, пройтись по городу, не заботясь о том, чтобы основные системы жизнеобеспечения скафандра функционировали. Он вообще в городе обходился без средств защиты и с некоторым пренебрежением смотрел на тех, кто надевал, чтобы ядовитые примеси в воздухе не обожгли им гортань и легкие, респиратор, делавший их похожими на слонов с частично отрубленным хоботом. Глаза они закрывали плотно прилегавшими к коже очками. Часто все эти средства защиты объединялись в одно целое, растекавшееся по лбу, макушке и затылку как болезненная опухоль, неузнаваемо изменявшая человеческое лицо.

– Вы можете провести две недели в криогенной камере, – пробовал разрешить проблему Таккер, – некоторые утверждают, что короткая заморозка положительно влияет на состояние организма и ее периодически следует применять в лечебных целях.

– Хм, – проронил Гелиагли, наморщив лоб, точно раздумывая. На самом деле он скрывал усмешку, обязательно проступившую бы на его лице, сострой он любую другую гримасу.

«Он все не может избавиться от мысли загнать меня в ловушку, обездвижить тело и получить над ним власть. К криогену подмешает еще что-нибудь, что никогда не даст мне проснуться».

– Некоторые используют дни полета, чтобы сделать косметическую операцию. Вы ведь знаете об этом. Такие операции распостранены. В криоген добавляют препараты, которые выкачивают из организма… – Таккер замолчал. Он хотел сказать «жир», но вовремя подумал, что это может обидеть собеседника, – э… избыточный вес.

Он и сам знал, что это не очень удачное словосочетание. Далеко не на всех планетах ценилось поджарое, мускулистое тело.

«Значит, препараты».

– Можно добиться структурных преобразований всего тела. Криоген даст время организму окрепнуть.

Таккер точно лекцию читал перед клиентом, решившим изменить свою внешность, но еще не выбравшим способ. Сам Таккер, вероятно, какое-то время в криогене проводил.

– Нет, меня устраивает моя внешность. Отдохнуть я еще успею, и надеюсь, что не в криогенной камере, а в более уютном месте.

– О, непременно, – подмигнул Таккер, – но чем же вас занять?

– Об этом не беспокойтесь. Я вызову в своей каюте проекцию пляжа. Освещение – ультрафиолет. Возможно, призову несколько фантомов, чтобы было с кем пообщаться. У вас есть фантомы?

– Да. Правда, не очень большой выбор.

– Ничего, я с вашего позволения покопаюсь в них.

– Конечно.

– Спасибо. О моем досуге не беспокойтесь, я отлично проведу время.

– Позвольте один вопрос. Что вы хотите сделать с торговцами?

– Я не хочу с ними делиться. Ведь и вы должны придерживаться старой пословицы, появившейся в то время, когда подобные вам разбойничали не в космосе, а на воде. «Чем нас меньше, тем больше достанется на каждого». – Лоно поздно понял двусмысленность этой фразы. Сократить число претендентов можно было как за счет его самого, так и за счет Таккера с его людьми. – Поверьте, для вас тоже будет лучше, если они исчезнут без следа и больше никогда о себе не напомнят. Тогда меньше вероятность, что кто-то выяснит, кто же напал на их корабль.

– Да, мир очень тесен.

Воздух был наполнен влагой, а еще йодом, солью и какими-то ароматами. Закрыв глаза, Лоно Гелиагли слушал, как плещутся волны, и воображал, что они настоящие и если он положит на песок руку, то волна подбежит к нему, лизнет, как верная собака, а потом чуть отпрыгнет, оставив добычу, которую она нашла, – гладкий ярко-желтый камешек, много лет назад поймавший насекомое, отполированную ракушку или монетку.

Лоно не припоминал, когда он в последний раз так долго отдыхал. Возможно, что такое случилось впервые. Его состояние мало отличалось от анабиоза. Он походил на животное, готовящееся к спячке.

Время текло незаметно.

Гелиагли не сомневался, что Таккер за ним следит. Когда придет время выбора, он переметнется на сторону торговцев. Те, кто большую часть своей жизни

проводит в космосе, легче найдут друг с другом общий язык, пусть они и начали диалог, стоя по разные стороны, нежели с теми, кто обычно обитает на поверхности планет.

Приближающийся корабль насторожит торговцев, только когда он подойдет к границам системы и начнет гасить скорость. У них не хватит времени подготовиться и что-то предпринять, если только Таккер не решит ворваться в планетарную систему с грохотом и молниями, да еще предупредить о своем появлении заранее, как делали это в стародавние времена, не нападая на врага без официальной ноты об объявлении войны.

О торможении Лоно напомнили за час, но он так и не забрался в амортизационное кресло, оставшись сидеть на полу, даже когда включился посекундный обратный отсчет. Голограмма пляжа пропала. Его протащило к стене. Навалившаяся тяжесть буквально раздавила его, заставляя тело расплываться студнем. Попробуй он сейчас приподнять руку или пошевелить ею, не смог бы, и только кожа и складки жира под ней колыхались, как вода, по которой гуляет ветер.

Он нашел, что эта тяжесть даже приятна, если представить, что на самом деле твое тело массируют, а потом наступит невообразимая легкость, которую он не чувствовал уже очень давно. Блаженная улыбка появилась еще до того, как перегрузка исчезла. Прижавшись щекой к полу, он ощущал, как дрожит под ним палуба, хотел погладить ее, будто ворсистый ковер – это шкура огромного животного. Он распластался на ней, как клещ, и несется неведомо куда. Ему удалось лишь поскрести по ковру пальцами, да и это далось ему с таким трудом, что все его тело покрылось от напряжения потом.

Красная лампочка, напоминавшая о том, что следует оставаться в амортизационном кресле, погасла.

Встав, Лоно уставился на дверь каюты. Та ползла в сторону. В коридоре свет был погашен. Таккер возникал из темноты, появлялся из космической бездны, похожий на бога, ведь, чтобы выжить в пустоте, скафандр ему был не нужен.

– Мы прилетели. Птичка в клетке. Что будем делать?

– Я уже кое-что сделал без вашего участия.

У торговцев не было ни одного шанса. Ни одного на миллион. Ни одного на миллиард. Лоно сделал эту вероятность и вовсе астрономически малой. Задолго до того, как корабль влетел в пределы планетной системы, он активизировал рой шершней, гнездившихся в ищейке. Их укус для органического существа – смертелен. Все торговцы были обречены.

Лоно удивился, как быстро может меняться выражение лица – только что губы Таккера были раздвинуты в улыбке, и вдруг в одно мгновение она превратилась в оскал. Таккер не остановился, изуродовав ноги, а запрятал под кожу уйму биоприставок. Чужим он их не показывал, но сейчас не удержался.

– Что ты сделал?! – закричал Таккер, совсем не похожий на самого себя в эту секунду.

Хотя вот он – настоящий! Это его внешность была биоприставкой. Теперь она сползла, как старая кожа со змеи. Ему бы шагнуть назад, задвинуть дверь и напустить в герметически закрытую каюту отравляющий или сонный газ, а он сделал все наоборот – бросился на Лоно, вытянув вперед руки с тонкими пальцами, из которых уже высунулись острые когти. Они завязнут в туше Лоно, и пока он доберется до сердца или какого-то другого жизненно важного органа, пройдет много времени.

Это была не самая удачная секунда, чтобы рассматривать трансформацию Таккера. Лоно все еще чувствовал легкость. Подпрыгни он сейчас, глядишь, еще и перелетит через голову Таккера, развернется в прыжке, а опустившись за его спиной, ударит ногой. Он не стал рисковать, ушел в сторону, одновременно убирая от себя когтистые руки. Они задели его бок, порвали одежду и порезали кожу.

Таккер проскочил мимо, хотел остановиться, но Лоно его толкнул. Этого стало достаточно, чтобы Таккер со всего маха влетел в стену каюты. Ее опять укрывала проекция голубого безоблачного неба, под ногами плескались волны, и Таккер, ступив в воду, один шаг прошел по ее поверхности, не погружаясь, как посланец господень, но небеса разгневались на такое кощунство и остановили его. Он упал на пол, замотал головой, точно отряхивался, думая, что вот так голова побыстрее придет в норму, а под черепной коробкой все уляжется на свои места. Он оперся на руки, хотел встать, но Лоно вовремя успел прижать его и стал молотить головой об пол, об этот виртуальный песок, такой твердый на самом деле, пока Таккер не перестал сопротивляться и пока не обмякло его тело.

– Так-то, – сказал Лоно, отпуская голову Таккера, Он пошарил на поясе и на груди лежащего. У Таккера не было даже самого примитивного оружия.

Он взвалил Таккера на плечо, точно тело это было единственной гарантией его безопасности, поспешил прочь из каюты, пока остальные члены команды не додумались его здесь заблокировать.

В него поостерегутся стрелять, опасаясь задеть Таккера. Черты его лица разгладились, стали прежними, человеческими, то ли приставки, когда Таккер перестал их контролировать, убрались, то ли Лоно обманулся, вообразив, что эти приставки вообще у него имеются.

Поначалу Лоно подумал, что в коридоре темно, но просто слишком ярко было в его каюте. Глазам потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к более слабому освещению.

– Идиоты, идиоты, – приговаривал он, – неужели они за ним не следили. Или…

Его поразила новая догадка. Он остановился, привалившись спиной к стенке коридора. Ведь он никого не видел, кроме Таккера. Вернее, видел, но не удостоверился, люди ли это. Может, это фантомы. Значит, может оказаться, что они на корабле с Таккером одни. Одни. Значит, и корабль сейчас в полном его распоряжении. Но радости от такой мысли Лоно Гелиагли не испытал, потому что понимал – в одиночку управлять кораблем он не сможет.

Он не знал внутреннее строение корабля. Его могли перепланировать, чтобы в случае абордажа, если кому-либо вообще придет в голову захватить корабль, оснащенный лазерными орудиями и торпедами, оказавшиеся на его борту пришельцы заблудились в коридорах и не добрались до рубки управления.

Коридоры делились на более мелкие отсеки с убирающимися перегородками. Минуя их, Лоно думал, какая же из них наконец-то придет в движение и захлопнет его, как в клетке. Есть ли здесь люди? Впору кричать, чтобы привлечь их внимание. Если они ничего не видели, то можно сказать, что Таккеру стало плохо. Это даст ему время.

Он вошел в рубку управления неожиданно. Ввалился, уставившись на возвышающийся над спинкой кресла человеческий затылок с коротким ежиком черных волос. Человек обернулся. В глазах его появилось недоумение, потом он все понял, начал вставать. По его резким движениям Лоно сообразил, что это андроид.

– Оставайся на месте и не рыпайся, – сказал он, скинул с себя Таккера и обхватил его голову руками. – Еще одно движение, и я сверну ему шею.

Андроид воспринял его слова буквально. Он остановился в нелепой позе с поднятой правой ногой и согнутыми в локтях руками, точно приказ Лоно заставил его окаменеть. Был ли у него исправен блокиратор, запрещавший нападать на человека? Скорее всего, Таккер его удалил. Но ведь сейчас сам Таккер подвергался смертельной опасности.

Лоно положил Таккера на пол.

Человек, даже натренированный, в такой позе выдержит лишь несколько минут. Андроид мог находиться в ней часами, да что там часами – неделями. Лоно не испытывал угрызений совести, заставляя его мучиться. Он находил это забавным.

– Сколько еще людей на корабле?

– Людей – нет.

«Отлично. Значит, не нужно опасаться, что кто-то, пока андроид отвлекает внимание, подкрадется сзади и в лучшем случае огреет по голове, а в худшем – поджарит из пистолета, выпустит кишки какой-нибудь железякой или сломает позвоночник. Черт. Людей нет. Людей».

– Тогда кто есть?

– Вас интересуют все жизненные формы?

«Он что, собрался сказать мне, сколько в трюмах корабля обитает крыс, или решил подсчитать забившихся в межкаютные перекрытия тараканов?»

Ростом андроид доходил Лоно до плеча. Без доспехов он казался обманчиво хрупким, так что и ударом кулака пробьешь его грудную клетку или раскрошишь кости. Но под пластиковой кожей, которую металлом не разрежешь, наверняка каркас из очень прочного сплава, а в маленькую фигурку труднее попасть из лучемета, чем во что-то массивное и неповоротливое.

– Андроиды, роботы?

– Еще два андроида.

– Где они?

– В боксах. Дезактивированы. Я могу показать.

– Не надо. В тебя вмонтировано оружие?

– Только для ближнего контактного боя. Все остальное съемное. Оно сейчас не на мне. Мешает управлять кораблем, – андроид пожал плечами, точно извинялся. – Что вы сделали с капитаном Таккером?

– Молчи. Вопросы задаю я. Таккеру стало плохо.

– Я могу его осмотреть? Я могу ему помочь?

– Не стоит. Он сам придет в себя.

Их отделяло всего три метра. Приведи себя андроид в боевое состояние, это расстояние он преодолеет так быстро, что Лоно увидит, как к нему метнулась тень, а то и этого не сможет уловить, и не поймет, что вонзилось ему в грудь, почему мутнеет в глазах и жизнь покидает его. Глупый андроид. Как же он не понимает, что Лоно, каким бы ловким он ни был, просто не успеет свернуть Таккеру шею.

Мозг андроида обрабатывает колоссальные объемы информации с недоступной для обычного человека быстротой. За то время, что они говорили, он мог сделать расчеты, на которые у человека без компьютера не хватит всей жизни, но он никак не мог понять элементарные вещи. Но все-таки надо подбросить ему немного информации для переваривания, чтобы мысли его не пошли по опасному для Лоно руслу.

– Где переносное оружие?

– Что вам нужно?

– Черт.

Лоно выругался, не выдержав тогда, что андроид почти каждый раз его переспрашивает, прося уточнений. Как еще сформулировать вопрос, чтобы андроид ответил четко?

– Лучемет.

– В каюте капитана Таккера. Там их несколько. Еще есть мое съемное. И других андроидов. Но вам оно не подойдет. Вы не сможете им воспользоваться.

– Как пройти в каюту капитана?

– Я могу проводить. Но в нее без приглашения вход воспрещен.

– Ты что, ослеп? Не видишь, кто это?

Взглядом Лоно указал на все еще бесчувственного Таккера, полулежащего у

его ног. Лоно испытывал огромное желание ткнуть ногой его за ту обиду, которую Таккер ему нанес при переходе через портал.

– Он не может пригласить. Не беспокойся, я его возьму с собой. Мы войдем в каюту капитана в сопровождении его самого. Ты понял?

– Да.

Андроид запрограммирован на подчинение Таккеру. Будь это человек, можно было бы попробовать переманить его на свою сторону, пообещав долю в деле. Что служит эквивалентом этого для андроида? Ничего. Ему ничего не нужно. Без трепанации черепа, такой же, как та, во время которой Таккер или кто-то по его заказу убрал из андроида блокировку, не позволявшую причинить вред человеку, не обойтись. Лоно такую операцию делать не умел. Его тяготил разговор с андроидом. Все торговцы уже мертвы. Должны быть мертвы. С каким удовольствием, будь у него лучемет, он всадил бы заряд в голову андроида и смотрел, как разваливается она на куски и как разлетается в разные стороны то, что когда-то составляло мозг. Это самый простой способ трепанации черепа. Вот это Лоно умел.

– Как ты выключаешься?

– Голосовой сигнал. Он настроен на модуляции капитана Таккера.

«Это слишком сложно».

– Есть другой способ?

Лоно напрягся, чуть втягивая голову в плечи, готовясь услышать, что помимо голосового есть только ментальное управление, а это и того хуже. Тогда, чтобы отключить андроида, придется вырвать у него все энергетические блоки.

– Да.

«Фу, словно гора с плеч».

– И как же? Назови те, какими я могу воспользоваться.

– У капитана Таккера на левом запястье браслет. Там находится сенсор. С его помощью меня можно выключать и включать.

Лоно нашел сенсор, потыкал в него пальцем, замечая с удивлением, что на андроида это никак не подействовало.

– Сломался, что ли?

– Не думаю.

– Тогда почему у меня ничего не вышло?

– Сенсор действует только от прикосновений пальцев капитана Таккера.

– Ясно.

Пока Лоно пробовал скрюченными, плохо шевелящимися пальцами Таккера попасть в сенсор, он представлял из себя легкую добычу. Настолько легкую, что его обезвредил бы не то что андроид, но и человек, обладающий далеко не самой быстрой реакцией.

У него долго ничего не получалось, потому что одновременно он хотел удерживать в поле зрения и андроида, и браслет, и пальцы Таккера. Чем-то требовалось пожертвовать. Исключив из этого ряда андроида, Лоно опять напрягся, приготовившись в любой миг получить удар по голове. Руки из-за этого дрожали, точно их поразила старческая немощь, и он попал пальцами Таккера в его же браслет только с третьей попытки. Взглянув на андроида, Лоно подумал, что у него опять ничего не получилось. Робот остался в прежней позе, но, присмотревшись, Лоно понял, что глаза его стали тусклыми, потухшими, а кожа побледнела, будто от нее отхлынула кровь.

– Эй, ты как? – спросил Лоно, чтобы окончательно удостовериться в том, что андроид выключился.

Ответом ему была тишина.

Лоно толкнул робота. Его кожа была холодной, будто у трупа.

Глава 8

Александр все чаще выбирался из корабля. Там ему становилось неуютно, стены давили, прижимали, да и как можно сидеть взаперти, когда тебя окружает такая красота. Ему стал нравиться этот голый спутник. Когда закончилось его дежурство, он сам остался здесь. Он хотел быть один и не видеть никого, даже Суок. Ее особенно. Что-то в нем изменилось.

Остроконечные горные пики резко выделялись на фоне черного неба, слегка светясь на самых вершинах, точно маяки, манящие чужие корабли. Однажды он решил добраться до них пешком, даже не позаботившись выкатить из ангара вездеход. Он шел и шел, но горные пики, казалось, совсем не приближались, и когда он обернулся, то почти потерял из вида свой корабль, и только четкая вереница следов, отпечатавшихся на поверхности в пыли, которые останутся здесь и тогда, когда тело Александра давно распадется на атомы, похороненное на одном из обитаемых миров, указывала ему дорогу к возвращению.

Может, он и доковылял бы до этих гор, точно, доковылял бы, но кто-то постоянно отодвигал и отодвигал их, точно заманивая его в ловушку, заставляя подальше отойти от корабля. На обратный путь сил у него не хватит. Пришлось вызывать вездеход.

Он и ни с кем не спорил, что дойдет до этих гор, чтобы признаваться в проигрыше. Какое-то время он шел рядом с вездеходом, смотрел под ноги, чтобы не наступить на свои же следы. Потом это ему наскучило. Он забрался в вездеход. Мягкие шины почти не оставляли следов.

На душе было грустно. Он знал, что потерял Суок, гнал прочь эти мысли, но они возвращались, нападали, как стая мошкары, но кусали куда больнее.

Мошкара? Откуда ей взяться здесь?

Он услышал жужжание, противное, режущее уши, как бывает в тайге, где, какими бы мазями ты ни натирал кожу, от гнуса не избавишься и наутро проснешься весь в укусах.

Звук этот впивался в него через наушники. Что-то пронеслось перед ним. Песчинки, поднятые ветром. Откуда здесь ветер? На скафандре, в районе сердца, стали разбегаться пульсирующие зеленые силовые волны. Защитное поле включилось автоматически. Силовые волны обтекали тело, защищая его, наплывали на стекло гермошлема, слепили глаза, и из-за этого Александр не заметил, как эти волны слизнули со стекла гермошлема маленькое насекомое. Оно вспыхнуло, превратившись даже не в пепел, а в пустоту. Еще одно они нашли на спине скафандра. Оно само нырнуло в силовое поле, продержалось там мгновение, пытаясь добраться до тела. Оно завязло, его сначала сплавило в комок, а потом поле выбросило его прочь. На лету комок рассыпался черной пылью.

Все происходило слишком быстро.

Александр ничего не понимал. Он успел лишь подумать, что это не метеоритный дождь, потому что тогда бы он видел, как крохотные камешки шлепаются о поверхность спутника, оставляя на ней вмятины, словно капли дождя в лужах, мгновенно каменея, а не затягиваясь. Они должны биться и в вездеход, пробивать насквозь обшивку, превращая его в груду мертвого металла.

Но отчего-то все доставалось ему одному.

«Нападение, – стал просыпаться его мозг. – На него напали!»

На внутренней стороне стекла появились характеристики насекомых.

«Боевые шершни!»

Вездеход он не останавливал. Но выбраться из-под обстрела никак не мог. Александр хотел отдать приказ ехать по прямой на максимальной скорости, чтобы побыстрее добраться до корабля и спрятаться там, хотел выяснить, кто же на него напал, и сообщить об этом друзьям. Чтобы выполнить первые пункты, всего-то понадобилось бы несколько секунд. Но у него их не было. Один из шершней, уже погибая, нашел-таки брешь в силовом поле и укусил Александра.

Он не чувствовал боли и совсем не мучился, не успел закрыть глаза и изменить позу. Смерть пришла к нему мгновенно. Он унес в своем взгляде кусочек спутника. Руки повисли вдоль тела, наклонилась голова. Возможно, он добрался бы до корабля, но что-то разладилось в вездеходе, тот отклонился от первоначального курса, забирая в сторону – к скалам. Пока они были невысокими – переваливал через них, успевая выровняться в воздухе, а потом он накренился, встав на два колеса, проехал несколько секунд в равновесии, но тело, мертвое тело, сдвинувшись, вывело вездеход из этого состояния, и он стал заваливаться, скользя бортом по поверхности, а потом опрокидываясь на крышу. Поддерживающие ее стойки пропахали в пыли глубокие борозды. Встревоженные песчинки из-за маленькой гравитации опадали очень медленно. Вездеход весь покрылся туманным облаком, тянувшимся за ним, словно шлейф. Когда облако пыли рассеялось, вездеход лежал днищем вверх, и только колеса его еще продолжали крутиться. На нем осел тонкий слой пыли. Это все, на что ее хватило. Даже маленький курган над могилой не возвести без чужой помощи.

С выключенной проекцией каюта Таккера выглядела слишком бедно. Немногим лучше тех помещений, в которых вынуждены ютиться небогатые колонисты, отправляющиеся на освоение новых планет.

На стыке стены и потолка проступило пятно то ли ржавчины, то ли плесени. Кровати нет. Видимо, Таккер использовал вместо нее силовое поле. Не спал же он на полу. На стене небольшая полочка с несколькими безделушками; маленький слоник, сделанный, судя по цвету, из кости, глиняный кувшинчик с узорчатой росписью и прочее в том же духе – набор, которым обычно обзаводятся не очень притязательные туристы, побывавшие на нескольких планетах. Интересно, зачем Таккер сохранил их? О чем они ему напоминали, если он выставил их в этой убогой каюте?

Было искушение порыться в личных вещах Таккера, полазить в памяти его компьютера.

Лоно уже отключил двух других андроидов. На корабле в рабочем состоянии остались только он да Таккер. Тот сидел, прижавшись спиной к стене, раскинув руки и ноги, совсем не изменив позы после того, как Лоно надел на него ошейник. Лоно присел рядышком на корточки, посмотрел на прикрытые веки, уловил, как едва заметно Таккер втягивает воздух, но так и не дождался, чтобы тот сам открыл глаза.

– Эй, эй, – сказал Лоно, а когда слова его не подействовали, закатил Таккеру звонкую пощечину, – просыпайся. Хватит отдыхать.

Веки дрогнули, приподнялись. Глаза какое-то время оставались пустыми, оледеневшими, словно у выключенного андроида, пока затеплившийся в них свет не стал растапливать лед.

Лоно предусмотрительно отодвинулся назад и смотрел на метаморфозы Таккера в отдалении. Он догадывался, что, когда Таккер его увидит, с губ его сорвется что-то наподобие: «Гад или сволочь». Или еще какое там ругательство он припас, чтобы выразить свою ненависть? Может, Лоно и слов таких не знал, а поэтому если Таккер и произнесет их, то он ничего не поймет и о смысле проклятий догадается только по тем интонациям, с какими их произнесут.

Таккер ничего не сказал. Только смотрел.

– Эй, Таккер, вы прямо готовы испепелить меня своим взглядом. Не советую. Вначале обратите внимание на то, что у вас вот здесь.

Лоно пальцем показал на свою шею. Таккер не замечал ошейника до тех пор, пока не пощупал его, провел по нему ладонями.

– Что это?

– А вы не знаете?

Таккер отрицательно мотнул головой.

– Нет? – продолжал

Лоно. – Не верю. Ну что ж, простите меня за это украшение, но я понял, что доверять вам не могу, поэтому пришлось подстраховаться. Примитивное устройство. Взрывается, если вы захотите его снять. Но не только. Если со мной что-то случится – тоже взорвется. Причем произойдет это даже в том случае, если я не умру, а получу лишь серьезные повреждения. Оно взорвется автоматически. Теперь, чтобы сохранить свою жизнь, вам придется оберегать мою. И не просите меня снять его силой. Тоже взорвется. Оно реагирует на мое ментальное состояние. Действие – направленное. Голову в куски не разорвет, а аккуратно отделит от туловища. Срез будет ровным, словно от гильотины. Впрочем, что я выкладываю вам все эти подробности. Вы и без меня, по глазам вижу, хорошо представляете, как работает этот ошейник. Так ведь?

– Чего вы хотите?

– Раскрою свои карты. Такой уж я открытый человек, – Лоно попробовал изобразить подобие улыбки, но она получилась какая-то злая, оскал скорее, а не улыбка. – Мне не обойтись без вашей помощи и без помощи ваших андроидов. Мне нужно, чтобы и вы, и они не мешали мне и выполняли мои просьбы, подчеркиваю – просьбы, а не приказы. О, я чувствую, что вы хотите меня шантажировать. Сказать, что не согласны, что я все равно ошейник не активирую, потому что в этом случае ваши андроиды меня убьют. Так ведь? Вот и ошибаетесь. Андроиды выключены. Они ведь не включатся автоматически после вашей смерти?

– Вы не сможете управлять кораблем.

– Так я о чем и говорю. Мне нужна ваша помощь. И я еще не отказываюсь делиться с вами. Соглашайтесь, пока я прошу, а не приказываю.

Корабль, каким бы примитивным ни был его мозг, наверняка синхронизирован с капитаном, чувствует его боль и, как преданная бойцовая собака, готов убить любого, кто угрожает Таккеру. Но почему же, почему же он так ничего и не сделал, чтобы обезвредить Лоно, когда это еще было возможно? Самый примитивный способ – впрыснуть легкий паралитический газ, чтобы Лоно и понять не успел, что с ним происходит, незаметно впадая в сон. Включить андроидов, запереть Лоно, откачать газ, разбудить Таккера. Так просто. Отчего он этого не сделал? Теперь поздно.

Они должны быть единым целым, пусть не вживленным друг в друга, но все равно единым целым. Таккер должен кривиться от боли, когда метеорит, пробив силовое поле, увязнет в обшивке. Рука его невольно метнется туда, где он почувствует боль, точно это его укусили, а не корабль. И наоборот – корабль должен чувствовать боль Таккера.

– Я гадаю, почему ты сразу меня не убил. Как только узнал, куда и зачем я отправляюсь. Ты не хочешь рассказать мне об этом?

Таккер молчал.

– Я не сказал тебе, что ошейник можно использовать для разных целей. Например, как шокер. Его разряд, очень слабый разряд, развяжет язык кому угодно, но мне кажется, я догадался, почему ты не убил меня. Ты думал, что я тебя обманул. Корабль Чужаков. Ха. Кто поверит в такую глупость. Ты думал, что я, чтобы проверить тебя, указал неверные координаты, что, когда мы прилетим, окажется – планета пуста. На ней ничего нет. Ни торговцев, ни тем более корабля Чужаков. Ха. По твоим глазам вижу, что догадался правильно. Но ты обманулся. Я сказал тебе правду. Корабль Чужаков находится именно там, где я и сказал. Иногда надо верить людям, чтобы не оказаться в такой ситуации, в какой сейчас ты. Верить. Запомни. Не все же такие подлецы, как… я.

«Что-то я разболтался. Давно собеседника не было. Даже фантома. Да теперь сколько угодно можно говорить. Вот только шершни почему-то молчат…»

Шершни молчали. Не все. Но большинство. О выполнении задания доложили только те, кто должны были убить дежурного на корабле. Остальные безмолвствовали. Это настораживало.

Никто не заметил, как в какой-то миг у Лю Чена закатились глаза, остались лишь одни белки. Он обхватил ладонями голову, сжал ее, точно почувствовал, что она сейчас расколется, а уж когда он закричал, все вздрогнули. На лицах появилось недоумение, затем тревога.

– Ты что? – спросил Вацлав.

– Заиками нас всех сделаешь, – добавила Суок. Лю Чен не счел необходимым давать пояснения.

Чуть пошатываясь, он поспешил в свою комнату, удерживая какое-то клокотание в горле, будто он подавился.

– Да что с ним такое случилось? – забеспокоилась Суок, оглядываясь, то ли рассчитывая получить ответ, то ли ожидая одобрения своих дальнейших действий. – Пойду посмотрю, что с ним.

– Я с тобой, – сказал Зоран.

«Ну, да. Я в этом не сомневался», – подумал Бастиан, тут же устыдившись своих мыслей. Может, и вправду Лю Чену плохо стало. Ему теперь помощь нужна. Но чем я могу ему помочь? Я ничего не умею. Буду стоять, глупо пялясь на то, что делают остальные, и только мешаться.

В комнате Лю Чена что-то сыпалось, гремело. С одинаковой вероятностью он мог разбрасывать свои вещи, впав отчего-то в буйство, и тогда лучше скрутить его побыстрее, а то наделает бед, или он хватался за все, что попадало под руку, пробуя удержать равновесие, но сознание покидало его. Он падает, катается по полу от боли.

– Эй, Лю Чен, что с тобой?

Суок все не могла решиться заглянуть в комнату, боялась чего-то и будто спрашивала разрешения войти, но, похоже, Лю Чен ее не слышал, всецело поглощенный тем, что старался расположить стеклянный шар на стуле так, чтобы тот не катался. Он подпер шар с нескольких сторон какими-то коробочками, критически посмотрел на эту конструкцию, почмокал губами и, видимо, не удовлетворившись проделанной работой, схватил шар и, чтобы получше его пристроить, стал оглядывать комнату.

– Э-э-э, Лю Чен, – протянула Суок и остановилась, когда Лю Чен, посмотрев на нее, вытянул навстречу ладонь с распластанной пятерней.