Текст книги "Освобождение Ирландии"

– Сэр, если бы вы прочитали законопроект, вы бы не задавали мне подобные вопросы. Впрочем, я повторю для тех, кто не успел прочитать до конца проект этого законопроекта: мы создадим специальные военные суды в главных городах нашего ирландского королевства: в Дублине, Белфасте, Килкенни, Корке, Голуэе и Слайго.

– Мистер Диксон, – неожиданно спросил меня лорд Генри Кавендиш, один из заслуженных членов парламента от Либеральной партии, – Я прочитал законопроект, но там не было указано, где именно вы намереваетесь содержать преступников. Королевские каторжные тюрьмы находятся, например, в Австралии…

– Лорд Генри… – начал было мямлить барон Ратмор, – конечно, те, чья вина не столь значительна, будут отбывать наказание в местных тюрьмах. А вот особо опасных преступников мы предлагаем отправлять в Лондон, где их или публично казнят, или поместят в одну из каторжных тюрем с особо строгим режимом.

– Ну, во-первых, многие из них наймут местных адвокатов, и, возможно, добьются пересмотра дела. А если их судить здесь, в Англии, такое маловероятно. А, во-вторых, мы все прекрасно знаем, что осуществляющие блокаду нашего побережья русские и югоросские корабли время от времени заходят в Ирландское море. Таким образом, любой транспорт с преступниками может быть перехвачен ими, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ведь у Британии просто нет флота, способного помешать их разбою. По этой же причине отправка мятежников в Австралию на каторжные работы тоже пока невозможна.

– А что вы предлагаете, милорд? Отпускать этих бестий? – криво усмехнувшись Диксон спросил у лорда Кавендиша.

– Да нет, что вы, что вы! – лорд от возмущения даже всплеснул руками. – В Слайго находится хорошо укрепленная и надежная тюрьма. Недавно, после того, как мы арестовали их бывших депутатов, там расквартировался полк наших славных «красных мундиров». Так что содержать заключенных в той тюрьме вполне безопасно. Им вряд ли кто сможет помочь. Тех же, кто будет приговорен к смертной казни, можно будет прилюдно там же повесить – все необходимое для этого там уже имеется.

Последовавшее затем голосование стало не более чем формальностью. А через три часа мы узнали, что и палата Лордов проголосовала точно так же, как и мы.

Меня же сейчас занимало лишь одно: похоже, у меня неожиданно появился соперник. И как мне теперь обезопасить себя от этого проклятого лорда Кавендиша?

Часть 21-я
Накануне Грозы

14 (2) марта 1878 года. Утро. Остров Корву.

Виктор Брюсов, пока ещё некоронованный король Ирландии

Тучи, из которых с утра крапал мелкий теплый дождик, к обеду разошлись. Выглянувшее солнце яркими красками заиграло на покрытых зеленью склонах вулкана Калдейран и окружающих его холмов, а также на раскинувшейся вокруг острова нежно-лазурной безбрежной океанской глади, на уютно устроившихся на ее поверхности кораблям Конфедерации, которые убрав паруса, стали похожи на огромных морских птиц со сложенными крыльями, чуть заметно покачивающимися на морских волнах. Если посмотреть наверх, то можно было увидеть вечно окутанную шапкой тумана вершину горы Монте Гроссо и парящих в выси морских птиц, которых здесь невероятное множество. И климат тут замечательный – средняя температура в январе +18 градусов по Цельсию, а в июле +24. Короче, вечная весна. Но нам недолго оставалось любоваться местными красотами и наслаждаться божественным климатом. Труба звала в поход…

В основном десантный корпус был уже сформирован, обучен и прошел боевое слаживание. Вскоре прибудут волонтеры из Российской империи. В основном это офицеры, унтера и солдаты прошедшие войну за освобождение Болгарии и добровольно вызвавшиеся помочь освобождению еще одного народа Европы. Вообще, с людьми имеющими реальный боевой опыт, слышавшими свист пуль и разрывы снарядов, работать куда проще, чем с восторженными мальчиками, у которых еще на губах молоко не обсохло. Они пришли к нам биться за идею, а нам хочется отправить их обратно к мамке, чтобы она их как следует отшлепала. Вот и гоняют инструктора таких юнцов на тренировках и учениях до седьмого пота – так, что, засыпая вечером, они плачут от боли в мышцах и костях, а утром встают, и форсированный курс молодого бойца начинается сначала. Но нет людей упрямей и настойчивей ирландцев, а глядя на них, держат марку и молодые конфедераты.

Старики же конфедераты, что прошли всю войну между Штатами, только смотрели на «юношей со взором горящим», подкручивая усы, и радовались тому, что на смену им идет достойная молодежь. Они-то уже прекрасно знали, что понадобится солдату на войне, а что будет лишним. Собственно, именно Гражданская война в Штатах была первой, в которой массово применялись такие новинки военного дела, как рассыпной строй, скорострельная артиллерия, картечницы Гатлинга, а также траншеи вместо люнетов и эскарпов.

Но, в связи с глубокой провинциальностью Северной Америки, европейская военная мысль как-то не обратила особого внимания на эти события, тем более что армиями по обе стороны фронта командовали дилетанты, совершавшие одну ошибку за другой. Настоящую же революцию в военном деле теперь следовало ждать только вместе с войнами начала ХХ века: англо-бурской, русско-японской и, самое главное, Первой Мировой.

Мы же готовили своих бойцов к войне совершенно другого типа – с применением артиллерийского огня с закрытых позиций, ручных гранат, унитарных патронов с бездымным порохом, механических пулеметов и дальнобойных мелкокалиберных винтовок. Даже банальная картечница Гатлинга при правильном употреблении способна стать настоящей «косой смерти», тысячами укладывающей в могилы неприятельских солдат.

Как стало известно недавно, вскоре к нам должен прийти транспорт, на котором будет тысяча новеньких трехлинейных винтовок Мосина, предоставленные нам для испытаний в реальной боевой обстановке. По информации из заслуживающих доверие источников, сие изделие Сергей Иванович изготовил на основе механики автомата Калашникова, с некоторыми упрощениями, превратившими его в несамозарядную винтовку с отъемным магазином. Гильза у патрона безрантовая с проточкой, пуля остроконечная, оживальной формы, порох пирроколлодийный от Дмитрия Ивановича, нашего, Менделеева. В общем, когда мы получим, тогда и сможем оценить сей замечательный девайс.

А сейчас, поскольку каждый солдат должен знать свой маневр, у нас пройдет совещание с командным составом. Настало время довести до людей план операции, который мы весь последний месяц в глубокой тайне разрабатывали с майором Рагуленко (а это настоящий гений маневренной войны и мастер таранного удара, и ему в подметки не годятся местные доморощенные стратеги). Только, пожалуй, генерал Форрест, который сам широко практиковал мобильную войну, понимает и одобряет его планы.

14 (2) марта 1878 года. Полдень. Остров Корву, Штабная палатка.

Присутствуют:

Виктор Брюсов – пока еще некоронованный король Ирландии

Адмирал Рафаэль Семмс – Главнокомандующий военным флотом КША

Генерал Натаниель Форрест – командующий Добровольческим корпусом КША

Полковник Оливер Семмс – командующий артиллерией Добровольческого корпуса КША

Майор Сергей Рагуленко – военный советник при генерале Форресте

Денис Маккарти – командир «Ирландских Королевских стрелков»

Колин МакДиамид – командир «Шотландской бригады имени Роберта Брюса»

– Господа, – обратился я к собравшимся, – обстановка в Ирландии резко осложнилась. Теперь, после того, как всему миру стали известны кровавые события, произошедшие на Рождество в Корке, власти Британии приняли так называемый билль «По усмирению ирландского мятежа». Никакого мятежа еще нет, так кого же лондонские джентльмены собрались усмирять? Скажу вам прямо: они собрались усмирять ирландский народ, усмирять, бросая в тюрьму его лучших сыновей и дочерей и вешая их без суда и следствия. По их людоедскому плану, Ирландия должна быть превращена в пустыню, где еще лет сорок не будет расти трава…

– Не бывать этому! – вскочил со своего места горячий, как ирландский суп чаудер, Денис Маккарти. – Ваше королевское величество, ведите нас в бой, и мы раз и навсегда изгоним этих поганых красных раков[1]1
  Примечание авторов: Прозвище «красные раки» в XVII-XIX веках носили солдаты британской регулярной армии за цвет своего мундира.


[Закрыть] с нашей земли!

– Разумеется, мой храбрый Маккарти, – величественно кивнул я, с трудом удерживаясь от смеха: настолько нелепо и театрально выглядел мой верный сподвижник. – В самое ближайшее время я поведу вас в бой, и тогда наша Ирландия навсегда станет свободной. Никто не будет указывать вам, как молиться и на каком языке разговаривать. Это обещаю вам я, православный король католической страны, выросший в весьма далеких отсюда местах, но всей душой преданный родине своих предков. Ирландия будет свободной.

– Да, ваше королевское величество, – пылко произнес Маккарти. – Ирландия будет свободной. Говорите, что мы должны сделать, и, клянусь спасением своей души, мы не пожалеем ничего ради ее свободы.

– Не клянитесь ничем, молодой человек, – с хрипотцой в голосе произнес генерал Форрест, – вспомните, что написано об этом в Евангелии от Матфея: «Не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий, ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя, ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным. Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого.» И вспомните о том, что папа Пий IX, Епископ Рима, викарий Христа, преемник князя апостолов и прочая, прочая, прочая, перед тем как испустить дух, подверг всех вас, сторонников ирландской свободы, анафеме и отлучению от таинств католической церкви, или как это у вас там называется…

– Старый маразматик перед смертью спятил! – воскликнул Маккарти. – Новый папа обязательно отменит эту буллу, и тогда все снова станет как и было.

– Это совсем не обязательно, Денис, – сказал я, – папа не сошел с ума, просто он был одержим злобой к России из-за событий в Польше. И совсем не факт, что тот, кто придет ему на смену, не будет разделять подобных убеждений. Если ты хочешь вернуть мне клятву верности и удалиться восвояси, то это твое право, я никого не удерживаю силой.

– Ни за что, ваше величество! – вскочил со своего места Маккарти. – Скорее я перейду в православие, чем нарушу данную мной клятву. Я думаю, что все наши люди меня поддержат. Перед Богом и людьми вы мой король, только вы, и больше никто – ни выжившая из ума старая дура Виктория, ни ее сынок, распутник Альберт. А если Рим будет этому противиться, то ему же хуже: вся страна отринет веру предков и перейдет в православие вслед за своим королем.

– Ты ошибаешься, Денис Маккарти, – как можно мягче сказал я, – изначально Ирландия была именно православной страной, ибо крестили ее миссионеры, прибывшие не из Рима, а из Александрии, а католичество огнем и мечом принес на нашу землю ни кто иной, как английский король-убийца Генрих VIII…

Шокированный Маккарти сел на свое место и задумался, но вместо него тут же встал адмирал Рафаэль Семмс.

– Простите меня, господа, – немного ехидно произнес он, – спор о вере и временах настолько древних, что о них никто не помнит, в данном собрании несколько неуместен. Может быть, нам стоит заняться делом, и обсудить то, каким образом мы будем освобождать от англичан эту вашу Ирландию?

– Знамя – это всего лишь цветная тряпка прибитая гвоздями к деревянной палке, но за него солдаты идут на смерть, – процитировал я одного философа. – Вера – это такое же знамя, только находящееся внутри нас, которое говорит нам, ради чего надо жить и за что умирать.

– Да вы еще и философ, ваше величество, – восхитился генерал Форрест, впервые назвав меня королевским титулом, – когда у солдата нет веры в дело, которому он служит, то армия превращается в стадо и терпит поражение.

– Наверное, это так, генерал Форрест, – кивнул я. – Но все-таки адмирал Семмс прав: давайте займемся делом. Должен сказать, что срок нашего выступления уже определен. Оно назначено на Пасху, двадцать первое апреля сего года. План операции не предусматривает восстания мирного населения. Вместо этого мы, при поддержке военных флотов Российской империи и Югороссии, должны одновременно высадиться в четырех основных пунктах Атлантического побережья Ирландии. В Корке высаживается шотландская бригада имени Роберта Брюса, в Лимерике – Добровольческий корпус КША, в Голуэе – Королевские стрелки…

– Это только три пункта, Виктор, – заметил внимательно слушавший меня Оливер Семмс, – а где будет четвертый?

– Четвертый пункт, – ответил я, – будет считающийся до сего времени неприступным замок-тюрьма в Слайго. И для того, чтобы не пострадал ни один заключенный, брать его будет югоросский морской спецназ. Мы не хотели, чтобы в освобождении Ирландии принимали участие русские или югоросские солдаты, но англичане, приняв свой кровожадный билль, сами вынудили нас к тому, чтобы мы вмешались в это дело.

И запомните, господа, залог нашего успеха заключается в быстроте, натиске и синхронности действий. Война за свободу Ирландии должна быть стремительной, как удар молнии. Только тогда мы сможем победить врага с минимальными потерями. Ирландия будет свободной!

15(3) марта 1878 года. Лондон, Скотленд-Ярд.

Роберт Артур Талбот Гаскойн-Сесил, 3-й маркиз Солсбери

За столом покрытым зеленым сукном находились трое. С одной стороны расположился молодой денди легкомысленного вида, одетый по последней моде – весьма безобидный молодой человек, если не знать, что это сам начальник Отдела уголовных расследований, сэр Чарльз Эдвард Говард Винсент. Напротив него сидели двое, постарше, одетые в строгие костюмы, которые легкомысленными никак не назовешь.

– Что это означает, маркиз? – с неподражаемой смесью учтивости и чуть заметного высокомерия (то есть в манере, свойственной выпускникам некоторых закрытых учебных заведений Британии) отреагировал на мое появление Говард Винсент.

– Сэр Говард, – я слегка кивнул своему собеседнику, – не подскажете, где я могу найти сэра Эндрю Кэмпбелла и сэра Роберта Пейсли?

– Маркиз, ваше поведение недопустимо! – неожиданно взорвался тот, мгновенно забыв о своей учтивости. – Вы врываетесь в Отдел уголовных расследований, где я провожу совещание с вышеуказанными сотрудниками. Если вам нужно переговорить с моими людьми, подождите в курительной комнате, третья дверь справа. Когда мы закончим, я вас позову. Конечно, хотелось бы сначала узнать, о чем именно вы хотите говорить с ними. Имейте в виду, что я их начальник, и все контакты с ними должны проходить с моего согласия.

– Согласен с вами, сэр Говард, – улыбнулся я. – Они должны проходить с согласия начальника Отдела.

– Именно, маркиз, – раздраженно бросил мой собеседник. – Но я не вижу никакой разницы…

Мой ответ был резким, без тени всякой учтивости.

– Зато я ее вижу, сэр Говард! Ознакомьтесь. Вот постановление премьер-министра о моем назначении на ваше место. Конечно, это ниже моего достоинства, но вы успели натворить тут столько дел…

Тот прочитал бумагу, слегка побледнел и сказал:

– В таком случае разрешите мне откланяться, господин новый глава Отдела. Посмотрим, как долго вы им останетесь…

– Увы, сэр Говард, не разрешу, – я повернулся в сторону чуть приоткрытой двери и, повысив голос, произнес: – Приступайте, джентльмены.

В кабинет вошли двое полицейских, а трое других встали в дверях, заблокировав выход.

– Сэр Чарльз Эдвард Говард Винсент, – я постарался, чтобы мой голос был бесстрастным, как у спикера парламента, – вы обвиняетесь в государственной измене. Сэр Эндрю, сэр Роберт, ваши фамилии тоже вписаны в ордер на арест.

– Позвольте ознакомиться с этим ордером… – сардонически улыбнулся сэр Говард.

– Извольте, – ответил я и достал из кожаного портфеля, который держал в руках один из полицейских, еще одну бумагу, и протянул ему ее.

Тот прочитал ее, скорчил недовольную физиономию и сказал:

– Ну что ж, ваша взяла, маркиз. Только не могли бы вы удовлетворить мое любопытство?

– Постараюсь, сэр Говард, – ответил я.

– Так вот, – он старался выглядеть невозмутимо, хотя внутри него все кипело, – я хотел бы знать, на основании чего был выдан сей ордер? Я уж не спрашиваю, почему меня вдруг решили заменить на вас, зная ваш талант к интригам.

– Сэр Говард… – Хотя он попал в яблочко, но я улыбнулся самой доброй и ласковой улыбкой, на которую только был способен. – Это все из-за вашей любви к ирландским мятежникам. Как вы, вероятно, слышали, Парламент принял закон о мерах по подавлению ирландского мятежа. Чуть позже был принят дополнительный закон, запрещающий какую-либо помощь или поддержку этим самым мятежникам.

– И причем здесь я и мои подчиненные? – осведомился сэр Говард.

– У меня есть докладная записка от начальника полиции Белфаста, согласно которой ваши люди предупредили ирландского преступника Фергуса Мак-Сорли, что дало ему возможность покинуть Белфаст и раствориться где-то на просторах Ирландии. Кроме того, вот здесь – список других проявлений подобной мягкотелости к мятежникам со стороны ваших людей. Более того, в некоторых случаях вы письменно подтверждали полномочия ваших людей в том или ином вопросе. Так что и ваши люди, и вы повинны в государственной измене. Вам повезло, сэр Говард, что и вы, и ваши подчиненные являетесь дворянами, и не подлежите повешению по приговору полевого суда. Более того, у вас будет возможность подать апелляцию на мое решение в Олд Бейли либо лично Его Величеству. Но, согласно дополнительному закону, вы все это время будете находиться под стражей в Тауэре.

– Ну что ж, маркиз, я вас понял, – холодно кивнул сэр Говард, – вы позволите мне одеться?

Получив разрешение, Винсент не спеша надел плащ, критически осмотрел себя в зеркало, после чего закрутил шарф вокруг шеи и взял со столика цилиндр. Затем взглянул на своих людей и добавил:

– Джентльмены, ваша очередь.

И пока те надевали свои плащи, он сказал мне:

– Маркиз, я посылал докладную записку в Парламент, где порекомендовал ограниченную автономию Ирландии и делегировать некоторые полномочия. Полагаю, что в таком случае у нас был бы реальный шанс противостоять этому самозванцу Виктору Брюсу. Тем не менее там не только не последовали моей рекомендации…

– Но и решили назначить меня на ваше место, – опять улыбнулся я. – То, что вас арестовали – это лично мое решение, но, поверьте, более половины депутатов Парламента меня в этом поддержат. Ведь они очень хорошо знают, что давать самоуправление ирландцам – сродни тому, чтобы дать автономию готтентотам, то есть абсолютно неприемлемо. Так что, с вашего позволения, полицейские отведут вас в присланную за вами и вашими людьми карету. Надеюсь увидеть вас на прогулке во дворе Тауэра в самое ближайшее время… Давно там не рубили голов. Жаль. А пока я останусь здесь: нужно ознакомиться с вашими преступными решениями и, насколько это возможно, не допустить, чтобы ваше предательство принесло плоды…

Уже стоя на выходе из кабинета, Винсент с горечью произнес:

– Послушайте, вы, маркиз! Быть может, мне и моим людям отрубят голову, но теперь, после идиотских решений, принятых Парламентом, Великобритания и вы все не доживете и до Мидсаммер Дэй! Ведь нам удалось узнать, что так называемый ирландский король Виктор Брюс Первый – не просто самозванец, но еще и офицер Югороссии, действующий с ведома и по повелению своего правителя. А это означает, что на самом деле мы имеем дело не просто с ирландскими мятежниками и каким-то самозванцем, а с операцией Югоросского Кей Джи Би, возможно, действующего с одобрения молодого русского императора, отнюдь не пылающего любовью к Соединенному королевству. Развязав террор против ирландцев на основании несуществующего мятежа, вы провоцируете русских и югороссов на прямое военное вторжение, при том, что наша страна находится в полной политической изоляции, и за нее некому заступиться. Напротив, все наши соседи только и ждут, когда нас начнут убивать. Французы жадно смотрят на нашу Индию, североамериканцы жаждут наложить лапу на Канаду, даже ничтожная Голландия не прочь округлить свои владения за счет нашей Австралии.

– Не надо меня пугать, Винсент, – усмехнулся я, – русские и югороссы не посмеют напасть на нас на нашей же земле. Не посмеют, и все тут! И не старайтесь меня разжалобить или переубедить – теперь ваша судьба в руках одного лишь Господа.

17 (5) марта 1878 года. Утро. Остров Корву.

Виктор Брюсов, пока еще некоронованный король Ирландии

Утро этого дня ознаменовалось прибытием транспортного каравана из Константинополя. На этот раз это были не «Колхида» с «Североморском», а все четыре БДК, сопровождаемые «Адмиралом Ушаковым». Дело в том, что на этот раз караван доставил не столько грузы, сколько людей. Более двух тысяч русских солдат, унтеров и офицеров, имеющих боевой опыт недавно окончившейся Балканской кампании, изъявили желание послужить в русской добровольческой бригаде пока еще несколько виртуального Ирландского королевства. Солдат и унтеров отбирали из числа выслуживших срок действительной службы, предложив им за вполне приличную по российским меркам денежку помочь освобождению ирландского народа от британского гнета. Контракт предлагался на три месяца с возможным, но не гарантированным продлением. Но даже если брать по минимуму, то рядовой, отслуживший в бригаде полный срок минимального контракта, по возвращении домой сразу становился зажиточным хозяином и завидным женихом. С офицерами разговор был немного другой. Те из них, что находились на действительной службе, взяли в своих частях отпуск «по семейным обстоятельствам», и были, по сути, волонтерами. Другие, пришедшие из отставки, заключали контракт на те же три месяца, что и нижние чины, и при равных званиях занимали более высокие должности.

Единственным «добровольцем», являющимся исключением из правил, был полковник Александр Александрович Пушкин, назначенный командиром этой бригады. Поинтересовавшись, я выяснил, что полковник Пушкин был «тем самым Пушкиным», то есть сыном великого русского поэта, пошедшего, в отличие от своего знаменитого отца, не по литературной, а по военной части. За участие в Балканской кампании 1877 года, героизм и грамотное командование вверенным ему 13-м Нарвским гусарским полком, он был награжден золотой саблей «За храбрость» и орденом Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом.

Был в его жизни и чисто личный момент, правда, случилось все не с ним самим, а с его несовершеннолетней дочерью – та влюбилась в одного из офицеров нашей эскадры. Возможно, что именно это подвигло Александра Александровича записаться добровольцем, чтобы получше познакомиться с тем обществом, в которое вскоре может войти его дочь. А может быть, он все трезво оценил, и, решив, что на ближайшие лет двадцать новых войн для Российской империи не предвидится, отправился повоевать на стороне, тем более что та сторона, которую он выбрал, сражалась за правое дело.

По сути, несмотря на то, что в нашем прошлом Александр Александрович дослужился до чина генерала от кавалерии, его военная карьера остановилась на уровне командира кавалерийского полка. А ее вершиной стала Русско-турецкая война за освобождение Болгарии. Бригадой, то есть соединением, состоящим из двух кавалерийских полков, генерал-майор Пушкин командовал менее полутора лет, после чего занимал исключительно гражданские должности: заведующего учебной частью Московского Императорского Коммерческого училища и члена советов по учебной части Екатерининского и Александровского женских институтов. С 27 мая 1895 года и до конца дней своих Александр Александрович исполнял обязанности почетного опекуна Московского присутствия Опекунского совета Учреждений императрицы Марии…

А ведь золотое оружие «За храбрость» кому ни попадя не давали. Эту награду, в отличие от иных многих, невозможно было получить по блату. Для этого действительно требовалось совершить нечто, связанное с незаурядным и смелым поступком. Например, нужно было возглавить атаку полка в конном строю на вражеские артиллерийские батареи, в результате чего они были бы захвачены или приведены к молчанию. Ну, или любое подобное деяние, требующее ума, выдержки, отваги и несущее с собой риск ранения или смерти. Сопроводиловка гласила, что полковник Пушкин сам приехал в Константинополь и предложил свои услуги в качестве рядового волонтера, на что ему заявили, что использовать таким образом храброго офицера с боевым опытом нерационально, и попросили сформировать и возглавить добровольческую бригаду, правда, стрелковую, а не кавалерийскую. Организационными талантами Александр Александрович оказался не обделен, и в самые кратчайшие сроки добровольческая, или, как бы сказали в наше время, контрактная бригада была сформирована, экипирована и вооружена.

Вооружена же она была малокалиберными ружьями системы капитана Мосина, которые мало напоминали ту легендарную «трехлинейку», которую мы знали в нашем прошлом. Она более походила на до предела упрощенный автомат Калашникова с отъемным магазином, который можно снаряжать из патронной пачки. Как я понимаю, император Александр III после полигонов решил испытать новое оружие в боевых условиях. Ничуть не сомневаюсь, что по возвращении в Россию всех солдат, унтеров и офицеров заставят писать сочинение на тему «Как новая винтовка показала себя в бою». А не обученные грамоте нижние чины будут в поте лица диктовать свои мемуары писарям.

С каждой винтовкой было поставлено по пятьсот безрантовых патронов с полуоболочечной пулей оживальной формы, и еще сто патронов с пулями, снаряженными трассирующим составом для ночной стрельбы. А если учесть, что полевая артиллерия в это время практикует картузное заряжание, то при невероятной точности этой винтовки ее можно считать секретным оружием.

Кроме легкого стрелкового оружия, бригада была оснащена также и артиллерией: двенадцатиорудийным дивизионом сорокавосьмилинейных гаубиц и двадцатью четырьмя легкими четырехфунтовыми пехотными орудиями в шести четырехорудийных батареях. Прибыли дополнительные пушки и для ирландских, шотландских и конфедератских частей.

Таким образом, с прибытием русской добровольческой бригады мои силы возросли до корпуса, и теперь русские волонтеры встали в один ряд с ирландскими королевскими стрелками и шотландской бригадой имени Роберта Брюса, что несколько политически уравновесило Добровольческий корпус КША. А ведь и первые, и вторые, и третьи пошли на эту войну вполне добровольно, движимые исключительно своей нелюбовью к Великобритании и ее политике. Я бы спать спокойно не смог, если бы знал, что где-то на свете, в разных углах планеты, существует столько самого разнообразного народа, который готов подвергать свою жизнь опасности, лишь бы вцепиться мне в глотку, а англичанам хоть бы хны.

Личная встреча с полковником Пушкиным, с одной стороны, слегка разочаровала меня, а с другой, внушила определенные надежды. Разочаровало меня то, что полковник совсем не имел сходства со своим знаменитым отцом – ни лицом, ни характером. Внешне он выглядел так оригинально, что его вообще нельзя было спутать ни с кем. По крайней мере, это именно у него я увидел прямоугольные бакенбарды, спускающиеся до самого воротника мундира, в сочетании с пышными усами, гладко выбритым подбородком и маленькими круглыми очками в железной оправе.

При разговоре полковник Пушкин показался мне грамотным и, можно сказать, политически подкованным офицером, понимающим не только то, как он будет воевать, но также и почему это нужно делать. В ближайшее время, пока наконец не наступит час «Ч» и вся моя разномастная армия не начнет грузиться на корабли, ей предстоит еще несколько совместных учений как штабных, где будущее сражение будет отрабатываться на картах, так и самых обычных, где мое разноплеменное войско хотя бы попробует научиться действовать рука об руку.

Времени совсем нет, и я бы предпочел еще раз отложить высадку и снова заняться боевой подготовкой. Но, к сожалению, англичане не оставили нам выбора, и освободительный поход в Ирландию должен состояться немедленно или никогда. У англичан хватит мизантропии и ненависти к ирландскому народу, чтобы учинить над ним геноцид. Разведка доложила, что планы такие есть, а потому мы должны спешить!

18 (6) марта 1878. Лимерик, Ирландия.

Герберт Шульц, коммерсант из США

Таможенник внимательно просмотрел мои документы, а потом устремил подозрительный взгляд на меня.

– Э, мистер… – задумчиво сказал он, перебирая бумаги, словно шулер карты, – значит, ваша фамилия Шульц. Скажите, вы немец?

– Да нет, сэр, – ответил я, – немцами были все мои предки, некогда перебравшиеся в Соединенные Штаты, еще когда Пенсильвания была вашей колонией. Мой прадед даже немного повоевал за нашу независимость против вашей страны сто лет назад.

Я, конечно, не стал рассказывать этому напыщенному индюку, что человек с моими именем и фамилией действительно когда-то существовал, но уехал с родителями в одну из стран Центральной Америки еще в детстве. А потом они все умерли от желтой лихорадки. Свидетельства о рождении, вкупе с парой-тройкой других вещей, вроде семейной Библии, оказалось достаточно, чтобы не только американские власти, но и его родственники поверили в то, что я – это он. Мой прадед и в самом деле носил фамилию Шульц, только он не участвовал ни в какой войне за независимость, а был пивоваром, переехавшим в Россию из Баварии. Но это уже совсем другая история…

Таможенник недовольно скривился при упоминании о единственной колониальной войне, которую англичане когда-либо проиграли по крупному, но потом, похоже, успокоился. Главное, что я не был ирландцем.

– Мистер Шульц, – занудливо произнес он, – судя по вашим документам, вы везете с собой большое количество оружия.

– Именно так, сэр. Охотничье оружие, – ответил я, делая упор на слове «охотничье», – Многозарядные охотничьи винтовки Винчестера и боеприпасы к ним.

Таможенник поднял голову и торжествующе произнес:

– А вы знаете, что ввоз оружия в Ирландию категорически запрещен актом Парламента?

– Да я их не в Ирландию везу. Как видите, порт доставки – Ливерпуль, здесь мой капитан собирался лишь загрузить уголь и кое-что исправить в машине. Но ему сказали, что в Ирландском море снова видели корабли под русским военно-морским флагом, досматривающие все суда, следующие в Англию, и мой груз оружия могут конфисковать. А мне не с руки терять эти «винчестеры», у меня в них вложены очень немалые деньги.

– И кто же заказчик? – хмыкнул таможенник.

– Господин Питер Файнер на Дьюк Стрит в Сент-Джеймсе, в Лондоне, – ответил я. – Вот подтверждение заказа с подписью хозяина оружейного магазина.