Текст книги "Вперед, русичи!"

У Павла от такого предложения, от неожиданной возможности добраться до машины времени аж пот на лбу выступил.

– Посрамлю я этого ирода проклятого, – продолжала уговаривать старуха, приняв его молчание за колебания. – В милость царскую войду и тебя не забуду. Не только из палат и Кремля выведу, но и одарю знатно. Ну что, согласен?

Павел согласно кивнул и тут же, чтобы старуха ничего не заподозрила, добавил:

– Только уж уговор: из дворца выведешь.

– А как же, касатик, а как же.

Засуетилась старуха, а про себя торжествующе подумала: «Ты только покажи, я и знахаря посрамлю, и тебя самого пред царские очи доставлю. Такую услугу государь уж точно не забудет и вернет мне свои милости».

– Так пойдем скорее, чего время терять-то, – сказала она вслух.

В комнату знахаря она провела его через многочисленные коридоры, несколько потайных дверей. С радостью он увидел свое кресло и магнитофон, но постарался не суетиться и не выдать волнения. Старуха была рядом и внимательно следила за каждым его движением. Готовая на любую пакость, она была настороже, ожидая ее и от другого.

– Вот из этого ящика, – Павел многозначительно указал на магнитофон, – можно вызвать бесов.

– Покажи! – потребовала Софья.

Он торжественно подошел к «сонате», поставил громкость в среднее положение и включил. Старуха вздрогнула, и глаза ее хищно заблестели.

– А чего они еще, кроме как орать, делать могут? – заинтересованно спросила она.

– Все, что пожелаешь, – заверил Павел, разочарованный тем, что «бесы» ее не испугали. – Только для этого их выпустить надо.

– А как?

– Тут уж дело мудренее, – многозначительно произнес он, лихорадочно придумывая, как бы ему добраться до кресла. – Для этого надо в трон сесть и приказы им отдавать.

– Ну-ка, ну-ка, давай, милок, попробуем. – Старуха без всякой робости попыталась усесться в кресло, рядом с которым стояла. Видать, ей очень не терпелось отдать два-три приказа бесам, да побыстрее.

– Нельзя! – заорал Павел.

Старуха испуганно остановилась.

– Нельзя так просто садиться. Давайте я сначала покажу, поучу.

Софья ненадолго задумалась.

– А бесов не выпустишь?

– Да нет, – заверил ее Павел, – я покажу только, а вы уж потом сами с ними разбирайтесь.

Старухе и хотелось верить, но и подвоха опасалась. Подумав, в итоге она решилась.

– Ладно, садись, только не выпускай. А то они, не разобравшись, бед натворят.

Павла уже забавляла эта наивная старуха, верившая в колдовство, бесов и в то, что она сама – колдунья. Но понимал он и то, что спешить было нельзя. При любом возникшем подозрении от нее можно было ожидать любых неожиданностей. Главное – сесть в кресло, проверить положение рычагов, не стронул ли их кто ненароком при переносе. А уж потом нажать кнопку…

– Не выпущу, – еще раз заверил он ее, – я их сейчас угомоню немного. – И он почти совсем приглушил звук.

Глаза старухи округлились от того могущества, которое выказал паренек, одним движением пальца заставив бесов почти совсем умолкнуть. Ей еще больше и скорее захотелось овладеть секретами такого могущества.

– Давай-давай, показывай, – заторопила она его.

– Подержите. – Павел протянул ей магнитофон.

Это еще больше успокоило подозрительность Софьи, которая дрожащими от возбуждения и некоторой робости руками приняла бесценный ящик с подвывающими бесами. Павел сел в кресло, которое продолжало ровно гудеть. Он уже хотел проверить расположение рычагов на подлокотнике, как совсем неожиданно раздался требовательный стук в дверь. Они оба вздрогнули и повернулись в ее сторону. Стук повторился.

– Пойдем отсюда, – зашептала старуха, указывая на потайной ход, – потом вернемся.

Застучали еще требовательнее и громче.

– Отворяй, колдун, – закричали за дверью, – нам ведомо, что ты здесь! Велено тебя к государю доставить, а пакость эту, прости господи, под охрану взять. Отворяй, не то двери вышибем.

Услышав, что кресло собираются взять под стражу, Павел испугался, что все пропало. Он схватил магнитофон и попытался вырвать его из рук Софьи. Но старуха цепко вцепилась в него. В этой безмолвной борьбе силы их оказались равны. Дверь уже трещала под ударами стражи, когда Павел, изловчившись, повернул регулятор громкости на максимум. Грохот «металла» сотряс небольшую комнату знахаря.

– Ага, я же говорил, что он там! – сразу же раздался торжествующий крик из-за двери. – Ломай ее!

А старуха, буквально ошалев от неожиданно раздавшегося прямо под ухом громоподобного вопля «бесов», непроизвольно ослабила хватку. Павел тут же воспользовался этим. Выхватив магнитофон и придерживая его на коленях вместе с привязанным к поясу узелком с одеждой, он другой рукой решительно нажал на кнопку. На проверку рычагов времени не оставалось, надо было рисковать.

Последнее, что он увидел в шестнадцатом веке, были растерянная взлохмаченная старуха и появившиеся в проеме выломанной двери стражники грозного царя.

«Отколдовалась», – успел не без некоторого сожаления подумать он о старухе, которая, не желая того, выручила его, как тут же в глазах потемнело, и на секунду привычно уже закружилась голова.

В очередной раз время поглотило его, перенося на своих волнах к новому острову…

Глава 8. Встречи

– Вставай!

Вадька проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Он открыл глаза и увидел склонившуюся над ним бабу Надю.

– Что, уже идем? – потянувшись, спросил он.

– Умывайся да в булочную сбегаешь, пока я завтрак готовлю. Здесь недалеко, поди, не заплутаешь.

В ответ Вадька пренебрежительно фыркнул, резво вскочил с постели, сделал несколько разминочных упражнений и побежал в ванную комнату. Закончилась его третья ночь в двадцатом веке. Второй день почти ничем не отличался от первого. Бабушка так же вязала, а он провалялся, читая и скучая, на берегу. Павел так и не появился.

Он считал, что первые два дня они попросту теряли время, ну не мог Пашка так быстро отыскать Дашу. Но сегодня истекал намеченный ими срок поисков. Поэтому Вадька был полон надежд. Честно говоря, ему уже здесь надоело, и он с удовольствием бы вернулся домой, к друзьям. Уж он сумел бы рассказать им о своих приключениях, которых, увы, так и не было.

– Я готов, – заявил он бабушке, обувая кроссовки.

– Вот тебе пакет и деньги. Возьмешь полбуханки черного и батон. Я тебе показывала, где булочная. Не забыл?

– Все понял, все помню! – уже на бегу крикнул он.

Первый раз днем он очутился на улице без сопровождающего. Весело насвистывая, побежал, огибая рытвины и канавы новостройки. На булочной висел внушительный замок и объявление, что именно сегодня здесь санитарный день.

– Вот беда-то.

Обернувшись на голос, Вадька увидел сухонькую старушку с костылем и большой хозяйственной сумкой в руках.

– А вы не знаете, где еще можно поблизости хлеба купить? – обратился он к ней.

– Хороший только в гастрономе, так до него еще три квартала идти, – тяжело вздохнула она.

– Давайте я и вам куплю, я быстро сбегаю.

– Спасибо, конечно. – Старушка несколько удивленно посмотрела на него. – Ты тутошний, что ли?

– Нет, но я к бабе Наде приехал, вон в том доме она живет…

– Не знаю, – вздохнула та, – я тут мало кого знаю. Сами недавно переехали. В своем доме жила, огородик был, садик. Снесли вот. В клетушку на старости лет поселили.

– Уж что клетушки, то клетушки, – согласился, усмехнувшись, Вадька.

– Так ты сбегай, коли нетрудно. Вот деньги, полбулочки возьмешь, мне и хватит. А я тебя здесь подожду.

– Да вы домой идите, скажите только, какой дом и квартира, а я занесу.

– Нет уж, хоть на воздухе посижу немного. А гастроном-то вон за тем домом, повернешь и увидишь.

Вадька взял деньги и побежал туда, куда показала старушка.

Гастроном располагался на довольно широкой улице, по которой то и дело сновали машины. Раньше Вадька видел такие только в музее и кино, да и то далеко не все. Причем там они стояли чистые, пахнущие краской, здесь же проносились, изрыгая клубы далеко не ароматной копоти. Нет, чего-чего, а желания покататься на этих совсем небезопасных чудовищах у Вадьки не было. Заскакивая в магазин, он обратил внимание на двух подростков, моющих на площадке белый автомобиль.

Быстро купив хлеба, он вышел и с удивлением увидел, что они моют уже другую машину, красного цвета. Заинтересованный, он подошел поближе. Ребята не обратили на него внимания, споро продолжая свое дело.

– Ваша? – спросил он.

– А как же, – усмехнулся один, продолжая поливать машину из шланга.

– А белая тогда чья была?

– Тоже наша.

– У нас их много, – со смехом поддержал напарника второй паренек, показывая на расположившуюся рядом платную автостоянку, – мыть не успеваем.

– Годится, орлы! – сказал подошедший к машине мужчина и расплатился.

– Так вы, значит, чужие моете! – догадался Вадька, когда машина отъехала.

– Смотри, какой понятливый, чего тебе надо-то? Катись отсюда.

– Ой, – вдруг сказал один из пареньков, – все, Петька, я побежал, а то мать с ночной заявится, опять влетит.

Как раз в это время со стоянки выехал еще один автомобиль и подъехал на площадку к ребятам.

– Моете?

– Конечно! Двадцатка, – деловито ответил оставшийся без напарника Петька.

– Только живо, я пока в гастроном заскочу.

– Бу сделано, командир, как в аптеке, – засуетился Петька и тут же, повернувшись к Вадьке, добавил: – Бросай свою сетку и хватай шланг.

– Помочь? – не понял тот.

– Конечно. Трояк твой, хватай шланг, говорю.

Совсем не из-за денег, просто чтобы не обидеть паренька, Вадька взял шланг и начал поливать автомобиль. Сетку с хлебом повесил на крюк у колонки. Петька покрикивал, подсказывал и сам работал очень быстро и ловко.

– Это что, отработка? – поинтересовался Вадька.

– Какая еще отработка? Больше вымоешь – больше заработаешь.

– А, так это из-за денег, – догадался Вадька, вспомнив, в каком он времени.

– Нет, просто так, тимуровец, по велению не живота, а сердца, – съехидничал парнишка.

– А это что за явление?

Сзади на плечо Вадьки опустилась чья-то рука. Обернувшись, он увидел парня чуть постарше себя, одетого в новую, видимо, модную куртку, который как-то нехорошо ухмылялся.

– Юрик, я его даже не знаю, – засуетился, оправдываясь перед подошедшим, Петька. – Витюха домой убежал, а тут клиент. А этот мимо как раз проходил…

– Сколько он тебе обещал? – глядя прямо в глаза Вадьке, спросил Юрик.

– Трояк, – не понимая, что происходит, ответил Вадька, – да мне его и не надо, просто помочь решил.

– Так ты просто энтузиаст, – расхохотался паренек, – даже денег не надо. Не боись, я к тебе без претензий, – добавил он, покровительственно похлопав его по плечу. – А тебя я, кажется, уже предупреждал. – Он повернулся к сразу осунувшемуся Петьке. – Тебе что, место надоело? У меня на него желающих – во сколько, – он провел рукой по горлу, – или ты себя за хозяина считать стал? Думаешь, не знаю, сколько зажучиваешь? Смотри, допрыгаешься. Возьму и хоть ему место отдам. Хочешь? – Юрик повернулся к Вадьке.

– Не-е, – тот замотал головой, – мне ведь и вправду денег не надо. Я только помочь…

– Так катись отсюда, чтобы я тебя больше не видел. А ты… – Он опять повернулся к Петьке. – По пятнадцать с машины отстегивать будешь. И попробуй просчитаться.

– Да ты что, Юрик! – заканючил Петька. – Я так и на сигареты не заработаю.

– Курить вредно, – усмехнулся тот. – А не хочешь, катись! Сам знаешь, здесь никто никого не держит. Ты еще здесь? – Он вновь повернулся к Вадьке. – Я же сказал, катись отсюда. Или помочь? – И он угрожающе начал приближаться.

Еще раз повторять Вадьке не пришлось. Схватив пакет с хлебом, он побежал домой. «Нет, не потому, что испугался этого напыщенного Юрика, – успокаивал он сам себя, – просто бабушка уже волнуется».

Он добежал до булочной, около которой сидела старушка.

– Быстренько ты сбегал, – обрадовалась его появлению та, – пока бы я, старая, доковыляла. Спасибо, касатик, а я тут посидела, погоревала своим думкам, теперь и домой можно. И ты беги, небось, ждет кто…

– За смертью тебя посылать, – совсем по-другому встретила его баба Надя. – Я уж и волноваться начала. Еще одного, подумала, бежать спасать надо.

– Булочная была закрыта, я в гастроном ходил, а потом с пацаном машину мыл, – выпалил Вадька. – Чудные они какие-то.

И он рассказал бабе Наде о встрече с ребятами.

– Чудные, говоришь? – вздохнула та. – Вот и я их не понимаю. То ли чудные, то ли дурные. Хоть и бедно живут некоторые. Да и мы не богаче жили, только в наше время все по-другому было.

– В ваше время?

– А ты что, думаешь, я всегда бабушкой была?

– Да нет, просто я… – И он, смутившись, замолчал.

– Вон ты о чем, – улыбнулась баба Надя, – нет уж, ниоткуда я не прилетела. Просто жизнь долгую прожила. Ты вот их, пацанов этих, не понял, и я не понимаю. Неплохо, конечно, что деньги сами зарабатывают. Только вот ни желаний, ни стремлений, кроме денег, не видно. А учиться не хотят. Эдак Россия опять безграмотной станет.

– Не станет, – заверил ее Вадька.

– И слава богу, если так, очень уж хочется в это верить. Пока ты бегал, – перевела она разговор на другое, – тут телеграмму от моих непутевых, Пашкиных родителей, принесли. Спрашивают, все ли в порядке. Завтракай, а я пойду на телеграф, ответ дам.

– А что вы напишете? – поинтересовался Вадька.

– Все в порядке. А как же иначе?

– Но ведь это неправда, – съязвил парнишка.

– Зачем же их волновать? Помочь-то они все равно ничем не смогут. И, заметив лукавую улыбку Вадьки, добавила: – Поймать старую решил. Почему же неправда? Разве что случилось? Ну, решил внучек в прошлое прокатиться, так теперь что же, тревогу объявлять? – И она так же лукаво улыбнулась.

Вадька невольно расхохотался:

– А вы и вправду ничего…

– Свой парень, – договорила за него баба Надя. – Ладно, завтракай давай, а я пойду. Время терять негоже, третий день ведь сегодня. А до телеграфа пока дойдешь да воротишься, побольше часа пройдет.

– Так, может, я сейчас быстро позавтракаю и на берег побегу, а вы позже придете?

Бабушка ненадолго задумалась.

– Ладно, давай так. Только иди сразу на наше место, никуда больше не встревай. А я вернусь, сумку соберу и к тебе приду. Договорились?

– Идет, – весело ответил Вадька и пошел на кухню.

Быстро проглотив завтрак, он взял книгу и почти вслед за бабушкой выскочил из дверей, не забыв их запереть. Зная, что время у него есть, баба Надя придет на берег часа через полтора, не раньше, а Пашка вряд ли появится с утра, он несколько изменил привычный маршрут. Решил получше познакомиться с городом.

Но ничего интересного не увидел. По пути попались несколько магазинов, кинотеатр, пустующий стадион. Вадька собрался было свернуть ближе к реке, как увидел впереди двух подростков. Они с трудом, но быстро тащили какую-то странную конструкцию и оживленно переговаривались. Он решил догнать их. Но успел лишь увидеть, как они свернули к многоэтажному дому и спустились в подвал.

Заинтересованный, подошел поближе и увидел вывеску «Клуб технического творчества». Вадька без всякой робости спустился по лестнице. К своему удивлению, увидел чистый, хорошо освещенный коридор с рядом дверей, на каждой из которых висела вывеска. Он открыл ближайшую дверь, на которой была табличка с надписью «Воздухоплавание». В довольно просторном помещении он увидел лишь троих ребят. Они ожидающе посмотрели на Вадьку.

– Здравствуйте.

– Здорово, коли не шутишь, – нарочито грубовато ответил один из них.

– Можно посмотреть, что вы тут мастерите?

Поняв, что никакого дела у пришедшего нет, ребята повернулись к конструкции и продолжили спор.

– А я говорю, этот клапан обязательно заклинит еще на старте.

– Да он и перегрузок-то испытывать не будет.

– Как не будет? А это, по-твоему, что? Филькина грамота? – Говоривший сунул под самый нос спорившему листок с какими-то расчетами.

– Ты мне своими формулами не тычь, ты же рассчитывал без этих, новых растяжек. Причем твердотопливных, а не как сейчас, – жидкостных.

– Да на жидком мы герметичности не добьемся.

– Васькин отец обещал помочь. Так что расчеты менять надо.

– Сейчас посчитаем. – И парнишка, взяв листок с формулами, достал из кармана калькулятор и погрузился в расчеты.

Вадька подошел ближе и присмотрелся к конструкции. Несмотря на свои не такие уж большие познания в технике, он понял, что ребята конструируют модель космического корабля. На него по-прежнему никто не обращал внимания. Один был занят расчетами, двое других увлеченно полировали и без того, казалось, идеально ровное зеркало металлического отражателя.

– Это уже устаревшая конструкция, – небрежно бросил он, обиженный полным пренебрежением к нему ребят.

Но никто не отреагировал на это замечание.

– Причем устарел сам принцип, – продолжал настойчиво Вадька, – направление просто бесперспективное.

– А какой принцип, по-твоему, перспективен? – оторвался от вычислений парнишка.

Двое других по-прежнему делали вид, что не слышали его слов.

– Ясно какой, – обрадовался он вопросу, – гравитационного модулирования. Иначе ни о каких полетах к дальним системам нечего и мечтать. Во всяком случае, человек их совершить не сможет. Жизни не хватит.

– Я с тобой согласен, – заинтересовался парнишка, – нужен новый принцип. Сегодняшние корабли – это лишь колымаги на космических трассах. Но что ты предлагаешь? Что за принцип гравитационного модулирования? Я вроде за всеми новинками слежу. – И он с интересом уставился на Вадьку.

– Это… – Вадька запнулся.

Он учил и прекрасно знал, что именно принцип гравитационного модулирования позволил космическим кораблям в его время не только сделать возможным дальние экспедиции, но и заселить уже целый ряд планет. Ведь полет от Земли до Марса, например, занимал чуть больше пяти часов.

– В общем, – нашелся он, – этот принцип позволяет кораблям развивать за короткое время огромные скорости, причем почти без перегрузок. Не только при дальних перелетах, но и при местных рейсах в нашей Солнечной системе.

– Это я понимаю, – досадливо поморщился парнишка, – только в чем этот твой принцип заключается? Расчеты какие-нибудь есть?

– Расчетов нет, – вздохнул Вадька, – а принцип как раз и заключается в гравитационном модулировании.

Ребята, полировавшие отражатель, дружно прыснули.

– Клуб фантастов напротив, – сквозь смех сказал один из них.

А Вадькин собеседник, безнадежно махнув рукой, снова погрузился в свои расчеты.

Краска бросилась Вадьке в лицо, но он понял, что ни помочь, ни что-то объяснить этим увлеченным ребятам не может. Несмотря на свое гораздо более позднее рождение, знаний у него было явно маловато. А многое в своем веке он воспринимал как само собой разумеющееся, даже не пытаясь проникнуть в суть. Поэтому, молча признав поражение, вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

Направившись к выходу, он все же не удержался и решил заглянуть за дверь с надписью «Электроника». Во всяком случае, в компьютерах он разбирался лучше многих ровесников даже в своем веке. Двадцатый же был, насколько он знал, лишь началом компьютеризации и электроники вообще. Войдя в не менее просторную комнату, он увидел лишь одного паренька, молча склонившегося над столом с какими-то таблицами. Этот был даже младше Вадьки и также не обратил на него никакого внимания.

– Ты чего, один?

– Рано еще, – ответил тот, не оборачиваясь.

– А чего делаешь?

– Садись где хочешь, столы свободны, – махнул парнишка рукой.

– Да нет, ты чего делаешь?

– Дело. – Парнишка по-прежнему не оборачивался.

Вадька подошел поближе и увидел помимо схем и таблиц программирования, разложенных на столе, почти собранный кустарно, как описывалось в учебнике, громоздкий, доисторический, сборный дизилятор Чернова.

– Растюнился?

– Кто? – спросил парнишка.

– Дизилятор, – ответил Вадька и взял блок в руки.

Парнишка стремительно обернулся и взглянул на него.

– Ты чего хватаешь?

– А что, нельзя?

– Займись чем-нибудь другим. Тебе делать нечего?

– А ты меня учить надумал?

– Я тебя здесь раньше не видел, – с сомнением сказал парнишка.

– А я здесь раньше и не был. – Вадьку все больше охватывало раздражение.

– Слушай, валил бы ты отсюда, – как-то устало сказал парнишка. – У меня правда времени нет. И что вы все сюда лезете?

– Вали да вали, сговорились вы, что ли? – почти закричал Вадька. – Строите из себя изобретателей, ученых. А толку-то? И корабли уже на Марс летают, и ваших вонючих автомобилей давно нет, и компьютеры уже такие, что вам и не снились. Понаставили тут гробов, – он махнул рукой в сторону столов, – музейная рухлядь…

– Ты чего? – удивленно поглядел на него парнишка.

– Да ничего! С вами по-человечески не поговоришь.

– Пойми, мне и вправду некогда, через полчаса на автобус бежать, к бабушке надо съездить, а со схемой не ладится. Ночью одна мысль пришла, хотел проверить, да ты тут налетел.

– Налетел, налетел, – остывая, пробурчал Вадька, – я же по-человечески хотел, а со мной и разговаривать никто не желает.

– Ты бы после обеда приходил, у меня тут отец с кружковцами занимается. Слушай, – уже несколько заинтересованно спросил парнишка, – а чего ты там про корабли, про машины плел?

– Ничего я не плел. Просто для вас я из будущего времени. Это ты можешь понять?

– Могу, – спокойно сказал парнишка, – а как тебя зовут?

– Вадька.

– А меня Антон. Ну и как?

– Чего как?

– В будущем-то у вас как?

– Нормально в будущем.

– Так ты расскажи поподробнее, интересно же.

– Чего рассказывать-то, живем и живем.

– А сюда как попал?

– На машине времени.

– Изобрели?

– Ага, – кивнул Вадька, – давно уже.

– Так теперь каждый может к нам добраться или ты первый?

Заметив в вопросе Антона легкую иронию, Вадька вспыхнул и, сам не зная почему, начал рассказывать подробнее о своем брате, его работе, путешествиях в прошлое. Ему хотелось убедить этого малознакомого паренька, даже вызвать его изумление. Увлекшись, он не замечал, что парнишка вновь погрузился в свои мысли и повернулся к разложенным чертежам.

– Ах, ты так! – вспылил Вадька, когда понял, что его даже не слушают.

Антон от крика повернулся к нему, несколько смешался и вдруг, похлопывая себя по карманам, расстроенно сказал:

– Вот черт, наверное, дома забыл. Слушай, не выручишь?

Вадька, который только что собирался сказать парнишке все, что он о нем думает, от неожиданного и спокойного обращения сразу остыл и с интересом спросил:

– Чего надо-то?

– Будь другом, сходи ко мне домой, там микросхема лежит на столе. Принеси, а то мне правда скоро ехать, если пробегаю, ничего не успею. А так пока подготовлю все, и ты придешь. Может, и сделаем вдвоем. – Парнишка протянул ему ключ и снова уставился в схемы.

– Ты где хоть живешь-то? – спросил Вадька, еще не решивший, сердиться ему на поведение паренька или нет.

– Да в соседнем подъезде, слева от входа сюда, пятьдесят первая квартира. Там в моей комнате, на столе, сразу увидишь.

Вадька хотел все же выразить возмущение, но лишь вздохнул и, махнув рукой, пошел. Не велик труд помочь человеку, хотя он своим поведением вовсе этого и не заслужил.

Квартиру он нашел быстро. Позвонил на всякий случай, но никто не открыл, тогда он отпер дверь и вошел. Комнату Антона, одну из трех в квартире, он вычислил сразу. И не только по царящему в ней беспорядку, но и по разложенным везде деталям, чертежам, конструкциям, микросхемам. На столе же был кавардак, и, какую из микросхем следовало взять, догадаться было довольно трудно. Вадька присмотрелся и взял три, лежавшие на краю, несколько обособленно.

«Сам разберется», – решил он и пошел на выход. Но не тут-то было. В коридоре у дверей улеглась лохматая собака величиной, пожалуй, с теленка и довольно дружелюбно посматривала на него. Едва он попытался подойти к двери, как она приподняла голову и глухо зарычала. От такой недвусмысленной демонстрации намерений у Вадьки сразу пересохло во рту, а по спине заструился холодный пот.

– Песик, – ласково позвал он, – Шарик, Бобик, Тузик.

В ответ на все клички собака дружелюбно принялась бить хвостом по полу, с любопытством наблюдая за пленником. Но стоило тому вновь попробовать приблизиться, как снова послышалось предупреждающее рычание.

Вадька знал, что такое дрессированная собака, и понял, что путь к двери до появления хозяев ему отрезан начисто. Но особо это его не огорчило, ведь Антон сказал, что скоро ему ехать, значит, с минуты на минуту должен появиться дома.

Однако прошло пять, десять, пятнадцать минут, полчаса, но никто в квартиру не пришел. Вадька начал не на шутку волноваться. Скоро уже на берег вернется бабушка Надя, а его там нет. Что она подумает? Угораздило же его спуститься в этот подвал! Он начал обследовать квартиру. Прыгнуть с шестого этажа, конечно же, невозможно. Около окон никаких лестниц или водосточных труб не было. Балкон был одиночным, а ниже, на пятом этаже, и вовсе застеклен. Так что и на него не переберешься.

«Все, – решил Вадька, – остается положиться на волю случая и ждать». Он взял прихваченную из дома книгу, лег на диван и, призвав на помощь бабушкину науку, начал читать и терпеливо ждать. Собака у дверей подремывала, но Вадька прекрасно знал, что обойти ее ему не удастся. Поэтому таких попыток и не предпринимал.

Так прошел час. За ним – другой. Потом Вадька и вовсе заснул. Проснулся от того, что щелкнул замок входной двери и послышалось радостное повизгивание этого теленка, по ошибке родившегося собакой. Он встал, посмотрел на часы и ужаснулся: был уже четвертый час, дело близилось к вечеру.

«Ну и задам я сейчас этому изобретателю!» – со злостью подумал он, протирая глаза, и с удивлением увидел, что в комнату вошла миловидная девочка лет десяти. Она тоже увидела его, растерянно стоявшего посреди комнаты, остановилась и с любопытством оглядела.

– А вы кто?

– Вадька, – внезапно охрипшим голосом ответил он. – А ты?

– Настя, – сказала она, еле сдерживая смех.

– Настенька, милая, выпусти меня поскорее отсюда, а то этот крокодил, – указал он на пса, – никаких человеческих слов не понимает.

– Это не крокодил вовсе, – серьезно ответила девочка, – а Найда.

Собака, услышав свою кличку, радостно повизгивая, подошла к ней.

– Пусть Найда, лишь бы дорогу дала, меня уже бабушка потеряла.

– Подождите немного, сейчас папа придет, он только в магазин заскочил.

– Да пойми ты, у меня минуты свободной нет.

– А если бы я с папой в магазин пошла? – резонно ответила ему Настя и тут же с лукавой улыбкой спросила: – А вы вправду гость из будущего?

– А! – догадался Вадька. – Так ты с Антоном заодно! Выпускай меня сейчас же, я и до него еще доберусь!

Настя собралась ответить, но тут входная дверь вновь отворилась. В квартиру вошел мужчина, которого Вадька уже где-то видел. Но где, он никак не мог вспомнить. Тот, конечно, очень походил на Антона, вернее, Антон на него. Только дело было совсем не в этом. Именно это лицо было хорошо знакомо, очень хорошо. Но ведь он ни с кем практически не встречался в этом веке. И все же он видел этого человека или очень похожего на него.

– Здравствуйте, – войдя в комнату, сказал тот, – вы уж извините, пожалуйста. Это опять все Антоновы шуточки. Он один раз трех друзей своих, которые ему работать мешали, весь день здесь промариновал. А теперь, видно, повторить решил. Ох и выпорю я его, когда вернется. А мы пришли с Настей на кружок, там записка. Да, впрочем, вот она.

Мужчина протянул лист бумаги Вадьке.

«Папа! – прочел он. – Там у нас дома гость. Ему сильно поговорить или подраться хотелось, я не понял, потому и отправил его к Найде. Правда, сам он говорит, что он гость из будущего. Если так и до нашего времени добраться сумел, так уж из квартиры-то выберется. А если остался погостить, передавай ему привет. Я уехал. Антон».

Вадька стоял красный и боялся поднять глаза. А мужчина продолжал оправдываться:

– А я в кружок, как хотел, с утра-то не выбрался, только сейчас. И когда вы сюда пришли?

– Часов в десять, – все еще не поднимая глаз, пробурчал Вадька.

– Ну и задам я ему ремня. Вы уж извините. – Мужчина и вправду испытывал неловкость. – А сейчас пойдемте все чай пить, я за колбасой в магазин забежал. Тут и говорить нечего, как вы проголодались.

– Нет-нет. Меня ждут. Потеряли уже.

– Должен же я хоть чем-нибудь замолить сыновний грех. Так что без чая не выпущу.

– Но меня правда потеряли. Мы должны с бабушкой на берегу были еще утром встретиться, она и сейчас там. Волнуется.

– С бабушкой на берегу? – Задав вопрос, Настя, не сдержавшись, захохотала.

Вадька побагровел еще больше, и сил хватило лишь на то, чтобы кивнуть. Он уже и сам понял, насколько нелепо выглядят его объяснения, особенно после такой записки.

– А может, и мне с вами сходить, объяснить все бабушке, чтобы она не ругалась? – Мужчина внимательно посмотрел на паренька.

Вадька отрицательно покачал головой и, когда дверь в квартиру наконец оказалась открытой, пулей выскочил на лестничную площадку и побежал по ступенькам, даже не прощаясь с хозяевами. Попадись ему сейчас Антон, он наверняка бы посчитался за пережитый стыд и унижение. Выскочив из дома и постепенно остывая, Вадька вовсю припустил на берег. А вдруг Пашка уже вернулся?

– Господи, хоть один объявился, – сразу перечеркнула его надежды баба Надя, по-прежнему занятая вязанием. – Рассказывай, где тебя черти носили, – вздохнула она с видимым облегчением, – а то уж я извелась вся. Поди, голоден?

Вадька, переводя дух, энергично закивал. Бабушка достала припасы из сумки, и он, уплетая их, успел рассказать все, что с ним произошло. Не вдаваясь в подробности последней сцены, сказал только, что пришел отец Антона с дочкой и его выпустил.

– И смех и слезы, – заключила бабушка, внимательно выслушав паренька. – Теперь никуда без меня ни шагу.

Потом несколько помолчала, задумавшись.

– А ведь я, однако, этого Антона знаю, и отца его. К нему в кружок и Пашка ходил одно время. – Она еще немного подумала. – Правильно, вспомнила. И Антон к нам как-то приходил, а отца Александром Ивановичем зовут. Точно, Чернов Александр Иванович. – И она, довольная тем, что память ее не подводит, сноровисто продолжила вязание.

Если до последних слов Вадька, сыто развалившись, лишь вполуха прислушивался к словам бабы Нади, то здесь чуть не подавился и, поперхнувшись, закашлялся.

– Да что с тобой? Что случилось-то? – приговаривала бабушка, хлопая его по спине. Она заметила странную реакцию паренька на свои слова, но никак не могла понять, что уж такого неожиданного она сказала.

– Понял! Понял! – закричал Вадька, прокашлявшись.

– Чего ты понял? – недоумевала баба Надя.

– Раз отец – Александр Иванович Чернов, – взахлеб рассуждал Вадька, уже уверенный в собственном предположении, – значит, сын – Антон Александрович Чернов.

– Ну да.

– Так у нас Антона Александровича даже в школе изучают, ему памятники везде стоят! Ведь его биодизилятор – это целая революция в науке была. Он сейчас так и называется – дизилятор Чернова. А я, значит, видел, как он его изобретал! Он еще много чего сделал! А я его побить хотел…