Текст книги "Сказки о любви"

– Ещё что хочешь спросить?

– Вот ты бешенная. А теперь – с самого начала, я чего-то не понял…

Катерина молчала, приходя в себя после внезапной вспышки тоски и ярости. И вправду, с чего это она?

– Ты беременна?

– Да Милый, я беременна. – Со злой иронией ответила ему Катерина, внимательно следя за его лицом, за его глазами…

Глаза улыбнулись…

Затем, в улыбке, расползлась и вся его физиономия. Подошёл к ней, поднял со стула и обнял. Крепко обнял…

Катерине ничего не оставалось, как только прижаться к нему, уткнуться носом ему в грудь и снова разреветься. Уже второй раз за день.

– Наверное, я очень перенервничала, испугалась… – объясняла она своё поведение Милому уже позже, лёжа в кровати… – Что ты смеёшься? Я за тебя, между прочим, испугалась… Целый день решала, кого мне оставлять – тебя или ребёнка…

– Вот ты дурочка…

– Ты же вечно кривился, когда я намекала тебе, не хотел…

– Да? – Наиграно удивился. – Возможно. Так нечего было намекать, надо было сразу ставить меня перед фактом, как сегодня. Куда бы я делся?

– Знаю я вас. Нашёл бы – куда деться. Ищи потом тебя – свищи…

– Вот ты дурочка… – Смеётся, целует Катерину, щекочет её своими корявыми пальцами.

На следующий день Михайловна встретила её удивлённым взглядом.

– Что смотришь? – Спросила её Катерина.

– А как же отпуск?

– Передумала…

– Идти в отпуск?

– Нет. В «абортарий» идти передумала.

– Слава богу, молодец! Не переживай, всё будет хорошо.

– Надеюсь на это…

– В консультацию ходила? Когда собираешься?

– Не знаю, надо с духом собраться…

– Хочешь, с тобой схожу?

– С ума сошла?! Скажут ещё – бабка свою старую деву притащила…

– А твой-то, что? Как? Знает?

– Знает. – Катерина посмотрела в окно, задумалась. – Если б не выбесил меня вчера, лежала б я сейчас, сама знаешь где… широко раскинув ноги… вот уж воистину – неисповедимы пути господни…

********

В женской консультации, дежурный гинеколог, выписывая медицинскую книжку Катерине, записывая её год рождения, подняла на неё взгляд:

– Первая беременность?

– Первая…

– Ставлю вас на особый контроль. А раньше что ж, некогда было? – Усмехнулась.

– Не от кого было. Ещё что-нибудь интересует из моей личной жизни?

Врач смутилась. Пододвинула к ней исписанные бумажки.

– Держите, направления на анализы. А этот – на УЗИ. – Подала ей в руку. – Начните с него. Сразу, налево по коридору, пятый кабинет…

– Близнецы? – Спрашивает Катерина врача, водящего ей холодным зондом по скользкому от геля животу.

– Нет. С чего вы взяли?

– Должно быть двое, я знаю…

Врач с иронией посмотрел на Катерину, но всё ж снова уткнулся в экран монитора и снова заёрзал зондом по животу Катерины.

– Нет. Один…

– Мальчик?

– Эмбрион. – Врач рассмеялся. – Рано ещё, потерпите.

На 12-ой неделе…

Катерине не спится. Лежит глядя в потолок…

– Ты чего? – Проснулся Милый, смотрит вопросительно на неё…

– У меня там рыбка плавает, я её чувствую.

– Где? – Сонно посмотрел на лежащую рядом Катерину, на её плоский живот. – Там и плавать-то ещё негде…

Катерина взяла его ладонь, приложила к своему голому пузу:

– Слушай… слушай внимательно. Вот! Птичка клюнула! Слышишь?

– А рыбка? Уплыла?

Катерина повернула голову в его сторону…

Промолчала…

На скрининг Катерина привела с собой и Милого, сказав ему:

– Готовься тоже… я одна вынашивать и рожать не собираюсь.

Милый морщится, кривится в ответ.

– И будешь на родах за врачами следить, чтоб они нам ребёнка не подменили…

– Вот ты, блин-н! Насмотрелась, блин-н, «ящиков»!

Уже знакомый Катерине УЗИст, снова гладит зондом по её липкому животу. Смотрит загадочно на обоих.

– Кого хотите, мальчика или девочку? – Спрашивает…

Милый, недовольный ситуацией, решил сострить, глядя на довольную Катерину:

– И это что? Все варианты? Других предложений не будет?

Доктор не растерялся:

– С этим вам за границу. Там вам ещё десятка два предложат. Вариантов, разумеется…

На 16-ой неделе, уже её гинеколог, на очередном обследовании заполняя и без того пухлую медкнижку, начал интересоваться у Катерины:

– Травмы, переломы, операции, сотрясения были?

– Нет. Глаза «корректировала» только.

– Давно?

– Не помню. Года три-четыре уже прошло, давно.

Врач посмотрел на неё, затем перелистал внимательно медкнижку.

– Впишу вам «кесарево»…

– Зачем? – Испугалась Катерина.

– Возраст. И операция на глазах. Хотите ослепнуть при родах?

– При чём тут глаза? – Не поняла Катерина.

Врач улыбнулся:

– При том! Тужиться будешь, все старые швы на теле разойдутся и глаза на лоб вылезут… уж поверьте мне… Не бойтесь, сделаем вам общую анестезию и не почувствуете ничего…

Катерина вдруг расплакалась:

– Не пугайте, не хочу «кесарево»… сама хочу…

– А отвечать за вас кто будет, Пушкин? Нет, милая, всё сделаем как должно… не бойся…

Отдал ей свой платочек. Старый, толстый увалень…

На 20-ой неделе…

Решили сходить в ресторан. Катерина затащила туда Милого под предлогом; «Когда ещё попадём теперь?» Уже в ресторане поняла, что погорячилась. К частому посещению уборной Катерина привыкла, но то – дома, где заветная дверь рядом с кухней. Или на работе, где спеша по коридору, она, практически никого не встречала на своём пути. Иное дело – ресторан. На виду у всей почтенной публики…

Милый выглядел кисло. Своим шмыганьем в уборную она утомила не только его, но даже официанта. Перед тем однако, изрядно утомив его выбором меню. Мальчик весь вечер зорко следил за ними и особенно – за Милым. Чтоб он так же, не «шмыгнул» вслед за своей дамой и уже с «концами». Чаевые мальчик получил щедрые. Катерина вошла в его положение. Матюги она еле успевала сдерживать при общении с ним, но понимала, что это из-за неё, из-за её «положения»…

Стали часто гулять с Милым в сквере, на свежем воздухе – доктор настоял. Пока дойдут до сквера, Катерина исподволь рассматривает обоих в отражении стеклянных витрин. Забавное зрелище. Идут под ручку, он её поддерживает. Чинный, предупредительный, учтивый весь…

Она – в длинном, просторном платье. Плывёт рядом с ним…

Кино! Старое, чёрно-белое кино…

Стала разговаривать вслух – с ребёнком. Опять же, по настоянию доктора. Впрочем, разговаривать вслух ей не привыкать. Раньше разговаривала с кошкой, когда не с кем было. Теперь вот, разговаривает с собственным животом.

Смешно…

Смотрят вместе телевизор, слушают музыку. Катерина купила под этот случай спецкомплект CD дисков с классической музыкой. Как её уверили в книжном магазине – специальная подборка для эстетического развития плода у беременных тётечек…

Пару дисков она честно прослушала, вытерпела. Но после, засунула весь комплект в тумбочку.

– Будешь сам потом слушать, без меня. – Сказала она своему животу. – А сейчас будем довольствоваться МУЗ-ТВ.

После 26-ой недели стало трудно сидеть за столом. Хоть на работе, хоть дома. Стоило Катерине чуть склонится, сгорбившись над столешницей, как тут же получала удар под дых. Изнутри. Прямо в лёгкие, под рёбра, да так, что дыхание перехватывало.

– Ну ж, мать твою! – Ругалась она от неожиданной боли, затем смеялась, вытирая, брызнувшие от той же боли, слёзы. – Ты так и осанку мне выправишь, родной мой. – Говорила она, нежно гладя свой живот.

Вскоре привыкла. Сидит теперь прямая, как палка, не шелохнётся.

Иногда, лёжа в постели, рассматривали с Милым «чудеса природы». Обнажив объёмный живот, Катерина следила за всплывающими на нём буграми.

– Вот, смотри, это, наверное, ручка… – указывала она на появляющуюся выпуклость ниже пупка. – А это, наверное, задница… – показывала она Милому большую выпуклость проплывшую выше пупка… – А вот это уже, б….ь, пятка мне в почки воткнулась. – Процедила Катерина сквозь зубы, хватаясь за поясницу. – Хана почкам… – Тяжело повернулась на бок…

– Почему пятка, откуда ты знаешь?

– Потому, как он – вниз головой лежит. Анатом!

– Да мне-то откуда это знать…

– Ещё бы! Зачем вам это знать?! Пусть жена мучается!

– Жена? Чья жена?

Катерина опять промолчала…

На 30-ой неделе, Катерина получала у заведующей родовой сертификат.

– Я хочу, чтоб муж рядом был на родах, вместе со мной. Можно у вас так? – Спрашивает. На слове «муж» даже не запнулась.

– Да, партнёрские роды мы практикуем. Можно. Но ему надо будет медкомиссию пройти. Я вам выпишу все направления для него на анализы. И ещё кой-какие справки. Пусть это всё у него на руках будет, когда на роды поступите…

Чуть позже, Милый изумлённо смотрел на кучу направлений в своих руках.

– Я не понял, кто рожать будет, я или ты? Для чего это мне всё и столько? – Потряс он бумажками перед носом Катерины…

– А ты как думал? Думаешь – у меня их меньше? Может, давай поменяемся местами? Родишь за меня?! Делов-то!

На 38-ой неделе…

У Катерины начались схватки. Проснулась под утро от того, что поясница невыносимо ноет и боль волнами плывет к животу. Положила на живот руки – каменный. Отдышавшись и дождавшись когда всё утихнет, открыла глаза. Милый уже не спал. Сидел рядом на постели и испуганно глядел на неё.

– Расслабься, это только начало. – Сказала ему Катерина. – То ли ещё будет! – Добавила она, вспомнив всё, что наговорили ей подружки по этому поводу.

Схватки участились…

– Собирайся, сегодня едем, – сказала ему за завтраком, – и бумажки свои не забудь… для присутствия… партнёр…

Завтрак готовила не торопясь, сама ничего не ела, кормила Милого поглядывая на часы, отсчитывала интервалы. Оттягивала время как можно дольше, на потом… страшно…

– А на работу? Я бы заскочил…

Попытался было Милый, всё ещё надеясь улизнуть от неизбежного. Но смолк под гневным взглядом любимой…

Когда интервалы стали меньше десяти минут, Катерина решила, что медлить дольше будет просто безрассудно.

– Пора. Возьми мне плащ и сумку мою возьми…

********

Белый «Мерседес» плавно, но быстро катил по улицам Москвы, постоянно перестраиваясь из ряда в ряд, ещё резче и настойчивее сигналя неуступчивым согражданам. Милый нервничал. А вот Катерина была спокойна. Покачивание машины её расслабляло. Откинув спинку кресла ещё больше чем обычно, открыв окно, она смотрела на проносящиеся мимо верхние этажи зданий и плывущие по небу облака. Снова вспомнила Ташкент, жару, урюк. Поморщилась. (Ещё в начале срока, так вдруг объелась этим урюком, что он, урюк, тут же выскочил из неё со свистом.) Вспомнила родителей. Молодых, тогдашних родителей. Молодых, красивых, счастливых.

– Ну что, родители мои, дождались внуков? Поздравляю… Хоть оставите меня теперь в покое со своими дурацкими вопросами… – Произнесла она вслух, уже по привычке…

Снова толчок в низ живота, сильный. Катерина охнула и, вот он – подарок Милому…

– Вот же, б….ь. – Не выдержала…

– Что? Что случилось?!

– Кресло тебе испортила, придётся новое покупать…

– Что? Не понял. Зачем?

– Что – что?! Воды отошли, балбес. Слышал о таком?

– И что теперь? – Милый в панике…

– Ничего. Ехай дальше…

– Приехали уже…

Подрулил прямо к дверям приёмника. Выбежал из машины к вышедшей дежурной.

– Воды отошли! Скорее…

Глядя на него, на его лицо, дежурный акушер рассмеялась…

– Всё хорошо, не переживайте. И не торопитесь…

Вдвоём помогли Катерине выбраться из машины, завели внутрь.

Лежит. Лежит суровая начальница Катерина в предродовой палате и приходит в себя. Приходит в себя после пережитого при поступлении. Перед поступлением в палату такое бесцеремонное обращение со своим ухоженным телом претерпела от посторонних людей, что ни в сказке сказать, ни пером описать…

В их уверенных и быстрых руках снова превратилась в маленькую девочку.

Первым делом ей промыли кишечник в клизменной, побрили пах и тщательно выкупав в душе, одели на неё какую-то непонятную ночнушку. Свою взять не разрешили. Затем, непреклонная санитарка заставила Катерину состричь себе ногти.

– Держи, золотко… – подала ей инструмент…

– Зачем это? Я деньги платила… – с неумирающей надеждой в голосе…

– Надо, золотко, надо. Нам тут исцарапанные врачи не нужны…

Сил сопротивляться уже не было. Капают, капают слёзы на больничные ножницы. Падают, падают в подол обрезки лунного нейл-арта…

– И не вредничай, а то ещё и пальцы зелёнкой намажу. Будешь неделю с таким «маникюром» ходить.

Обтёрла ей пальцы и остатки ногтей спиртом.

В другом кабинете уложили её на кушетку, облепили холодными датчиками, смотрят на показания, обсуждают что-то на тарабарском языке. Прозондировали в очередной раз УЗИ, взяли кровь, померили давление, температуру, ощупали её всю о чём-то настойчиво расспрашивая, и отпустили…

А затем к ней зашёл Айболит…

– Где у нас, – вопрошает, – болит?

Шучу. Ни о чём её не спрашивал…

Молча задрал ей ночнушку и принялся выслушивать её живот своей деревянной трубочкой. Катерина уже ничему не удивлялась.

– Что там? – Тихо спросила его…

– Сердце. Сердце твоего малыша… всё хорошо… скоро его увидишь…

Положил свою трубочку в нагрудный карман и ушёл, на прощанье ласково растрепав ей волосы на голове…

Лежит. С ней рядом акушерка, поправляя подушку, простынь:

– Лежи, солнышко, отдыхай, – гладит её успокаивающе по руке, по плечу, – как невмоготу станет – зови. Мы рядом, двери открыты. Зови громче…

– Я уже не могу…

– Скорая ты. – Недоверчиво пощупала ей низ живота, заглянула меж ног. – И вправду… пора тебе на «корабль»… потерпи чуть… сейчас… отправим тебя в «плаванье»…

Катерина уже в родовой. Лежит на плоском столе, ничего не видит, только потолок. По грудь перегорожена весёлой занавесочкой с зайчиками, пытается поднять голову, заглянуть за занавеску…

– Лежи спокойно. Ничего интересного здесь нет. Ты лучше тужься, милая, не ленись…

Подвели к ней Милого. Катерина его не сразу узнала, закутанный с головы до ног. Видны лишь чёрные, испуганные глаза на белом, как маска и шапочка, лице.

Вцепилась ему в руку, в глазах темно. На пах так придавило, что чувствует – выскочит из неё сейчас всё… не только ребёнок, но и все внутренности… от самой глотки…

Хочется кричать… знает, что можно… знает, что нужно, да неловко. Столько чужих людей вокруг и Милый… Стиснув зубы стонет только, не хочется Милого пугать. Ему и без того уже нашатырь под нос подносят, поддерживают… не дают упасть…

И на хрен же она его сюда притащила?! Дура-а-а!!!

Пошли потуги… рвут её…

Привязали Катерину за ноги к верхушкам согнутых берёз и отпустили их…

Она взлетела…

Но что-то оторвалось от Катерины… осталось внизу…

И всё. Тишина. Ни боли, ни страха, ничего… никаких ощущений. Только небо вокруг. Наверное – умерла…

Парит Катерина в облаках, купается в солнечной радуге. Останусь здесь, думает, не хочу домой… не хочу…

Но услышала чей-то слабый писк внизу, далёкие, беспокойные голоса:

– Что у вас?

– Уже родила…

– Как? У неё же показание на «кесарево»…

– А где вы раньше были? Поздно спохватились…

– А когда поступила?

– Да меньше часа назад…

– Вот мышь шустрая…

– Капельницу…

Очнулась Катерина от резкого запаха…

– Не пугай нас, солнышко, не пугай… – Всё та же акушерка. – Смотри… кто у нас здесь…

КАМЕЛИЯ

У меня зазвонил телефон.

– Кто говорит?

К. И. Чуковский

– Привет.

– Привет. Слушаю, что у тебя интересного?

– Помощь твоя нужна.

– Это смотря в чём. И когда…

– Не мне, девушке одной помощь нужна, по твоей специальности.

– А сам – что же?

– Я сейчас занят, не до неё. Работы много, да и опыта у тебя в этом деле больше.

– Твоя знакомая?

– Да. Коллега, можно сказать…

– Красивая?

– Красивая, тебе понравится.

– И как мы с ней встретимся?

– Зайди в нашу «художку», спроси Полину Сергеевну, тебе покажут, или позовут.

– Что-то не припомню там такую.

– Она недавно работает. Молоденькая. Умная девочка, тебе понравится.

– А что ей нужно, что именно?

– Пусть лучше сама всё расскажет, чтоб без «испорченных телефонов». Похоже – работа выгодная и по твоей части…

Долго не откладывая на потом, отправился на встречу к девушке, думая лишь только о возможном заработке.

Но жизнь, это такая зараза, что…

Зашёл во двор большого, старинного особняка, протиснулся меж пристальных взглядов двух каменных львов, разлёгшихся в парадных воротах, и направился к одной из дверей. За тугой, железной дверью, в прихожке, сидела знакомая вахтёрша. Улыбнулась мне.

– Вы к кому на этот раз?

– Полину Сергеевну хочу. – Улыбнулся ей в ответ.

– Скоро перемена, – вахтёрша посмотрела на часы, – побудете здесь? Я кого-нибудь отправлю её позвать.

Тут же, из дверей спрятанных под лестницей, выбежал малец, шмыгнул мимо нас и помчался вверх, на второй этаж.

– Ты с какого класса? – Крикнула ему вслед вахтёрша.

– Из второго…

– Зайди в первый и скажи преподавателю, что её на вахте ждут! Присаживайтесь. – Это она уже мне. – Сейчас перемена будет, скоро… – Снова смотрит на часы.

Звонка на перемену не было. Просто, начал вдруг нарастать шум от быстрого топота ног и громких голосов. Замельтешило всё вокруг перед глазами от снующих, детских голов. Когда немного успокоилось, со второго этажа на лестницу ступил Ангел.

Стою, смотрю на него снизу вверх. Потолки у старинного особняка, приютившего детскую художественную школу, высокие. Метров по пять, не менее. Лестница длинная, деревянная, скрипучая. И по ней, раскинув руки, как в полёте, почти ко мне в объятия, слетел этот Ангел.

Ангел – потому что девушка была одета в длинное, просторное белое платье. В мелкий зелёный горошек, который я рассмотрел уже вблизи. Само платье, просторные рукава, широкий, длинный пояс, всё это развевалось от быстрого движения.

Схватилась за меня, чтоб остановить свой полёт. Глаза большие, чёрные.

– Это вы? Вы Андрей?

– Да.

– Здорово! Как же здорово! Я вас так жду! Давайте на улицу выйдем, там спокойнее. Я вам всё объясню.

Во дворе всё прояснилось. Девушке подвернулась шабашка в двух частях. Первую она уже сделала, а вот со второй частью – затык. Таким она ещё никогда не занималась. Опыта – ноль.

– Вы фирму «Камелия» знаете?

– Да, конечно.

– Они купили рефрижератор новый, продукты возить. Надо на нём эмблему фирмы нарисовать на всю машину, с двух сторон. Я хозяину набросала несколько вариантов эмблемы, в смысле – логотипов. Они хотят, чтоб всё у них по серьёзному было, как у «взрослых». Какой вариант ему понравится, тот и нарисуем. Но я сама это никогда не делала, даже не представляю с какого бока к этому подходить. И – деньги! Я даже не подозреваю сколько эта работа может стоить. Как её оценить? А как делать? Меня хозяин спрашивает, но я пока отвертелась от ответа. Что-то наплела ему про материалы, калькуляцию и прочее, короче – потом. Опять же, пусть сначала покажет, какой вариант эмблемы ему понравился…

– Это правильно, плясать от эмблемы будем. А кстати, вам известно, что разработка логотипа для фирмы, это отдельный вид заработка? И весьма, кстати…

– Я вас умоляю! Это в нашей дыре?! Сказал – машину разрисую, тогда заплатит!

Взяла меня за руки, смотрит просительно и жалостливо в мои глаза.

– Выручайте. Без вас – невмоготу…

– А эскизы у вас есть или все отдали?

– Есть! Я их «отксерила» для себя.

– Надо бы на них глянуть, для начала.

– Хорошо! Приходите! Они у меня дома, давайте сегодня?

– Так «горит»?

– Да! Деньги нужны – терпежу нету!

– Хорошо, вечером заеду.

Обменялись номерами телефонов, записал её адрес.

– До встречи.

– Жду!

*****

Вечером заехал. Постучал в окно. Двери распахнулись и меня впустили. Полина жила в ЖАКТе, который был сооружён из большого, купеческого дома. Потолки четырёхметровые, лепнина по углам. Из «удобств» только вода на кухне и газ. Отхожее место в общем дворе, в дальнем его углу.

Я сам в таком вырос. Только вода у нас была не на кухне, а в колонке, стоящей на перекрёстке улиц за три дома от нас.

– Вот, смотрите. – Разложила передо мной листки с эскизами.

Девушка оказалась лёгкой в общении, весёлой и, что называется, без комплексов. Сразу перешли на «ты». Слово за слово, проболтали с ней часа два и не заметили как.

– Мне пора. – Глянул я на тьму за окном. – Когда в «Камелию» пойдём?

– Я позвоню ему, спрошу и сразу перезвоню тебе. Хорошо?

Проводила меня до калитки. Брякнула железная дверь за спиной и я оказался на улице.

Один.

В тиши ночной,

под звёздами,

в густом дурмане запахов цветов

и пьян.

Но не вином…

Медленно побрёл домой, приходя в себя. Пытаюсь сообразить, что случилось? От чего так необычно на душе, легко? Что произошло?

Чудеса!

*****

Приехали с Полиной в офис фирмы. С разных сторон, но одновременно, к договорённому заранее времени. Полина была одета уже не в длинное платье. Короткая юбка, легкомысленная кофточка, взгляд томный и загадочный. Совсем не та школьная «училка», которую я увидел в первый раз.

– Готов?

– К чему?

– Деньги торговать…

– Всегда готов!

Секретарь проводила нас в кабинет к хозяину. Тот сидел за массивным, офисным столом, напротив которого стояли два кожаных кресла. В них мы и уселись, каждый в своё.

Я на краешек, ноги вместе, руки на подлокотниках, как пионер. Полина же ввалилась в кожу вповалку. Нога за ногу, в руках папка для эскизов и сумочка на острых коленках, к которым и приковала взгляд хозяина.

– Ну что, вы определились с логотипами? – Начала она, мило ему улыбнувшись.

– Да … – Поперхнулся, прокашлялся. – Кофе?

– Можно. Это Андрей, мой ассистент. – Махнула рукой в мою сторону.

Хозяин протянул мне руку не вставая из-за стола. Встал я. Потянулся, пожал её.

– Андрей Андреич. – Представила мне его Полина. – Твой тёзка.

– Да, так. Ирина, два кофе сделай, пожалуйста! – Крикнул он секретарю в открытую дверь.

– Показывайте. Какие?

Полина встала, примостив сумочку на полу у кресла. Наклонилась над столом, растянула правой рукой по столу, как карточную колоду, уже лежащую на нём стопку эскизов. Левой рукой играет пуговицей своей кофточки.

– Который?

– Этот. – Андрей Андреевич ткнул в один из листов пальцем.

– Хорошо, посмотрим. – Снова плюхнулась в кресло, всё так же играя пуговичкой. Смотрит задумчиво на эскиз, повернула его ко мне. – Что скажешь?

Говорить было нечего, но надо…

– Супер! То что надо! В меру яркий, красивый и в тему. А главное – оригинальный. Не похож на всё то, что мелькает по телеку и на витринах. Визуально, даже мельком, его ни с чем не спутаешь.

Андрей Андреевич недоверчиво посмотрел на меня.

– Теперь надо раскидать количество цветов на трафареты, прикинуть сложность исполнения, объём работ, время… материалы… и т. д.

– Долго считать? – Андрей Андреевич глянул на часы.

– Да нет, минут пятнадцать. Работа, в принципе, знакомая. Глянуть бы на машину, прикинуть её размеры и как мы по ней лазить будем.

– Машина во дворе, можете посмотреть. Давайте так – вы поглядите там, посчитаете и через полчасика снова ко мне. Хорошо?

– Хорошо. Кофе можно? – Полина потянулась за чашкой.

– Да, конечно же! – Встрепенулся.

Выпив кофе, мы с Полиной вышли. Девственно белый фургон-рефрижератор одиноко стоял посередине двора. Подошли к нему. Окинули взглядом. Здоровый. Смотрю на Полину, у той в глазах шальные чёртики. Смотрит на меня, ждёт.

– Ты когда-нибудь машины разрисовывала?

– Нет, я же говорила.

– А вообще, рекламу делала?

– Не-ет!

– А этот заказ откуда?

– У меня знакомый музыкантом играет в кафешке у Андреича. Случайно всё обернулось. Он предложил ему меня, я и согласилась.

– И не побоялась?

– Чё бояться?! Деньги нужны! Думала только за логотип деньги взять, но он сказал, что заплатит только если с покраской! Пока эскизы делала, добрые люди тебя рекомендовали в помощники. Возьмёмся?

Красивой девушке отказать было невозможно. К тому же она права – деньги нужны.

– Как деньги делить будем? С учётом того, что от тебя толка в работе никакого, разве что, как от ученика…

– А эскизы?! Я их делала!!! И я заказ нашла. Мой!

– Хорошо. С учётом этого – пополам.

Полина, сморщив недовольно лицо, выдерживала хитрую паузу. Делала вид, что размышляет. Я рассмеялся и ущипнул её за задницу. Уже можно было.

– Иди ты! – Хлопнула меня в плечо. – Хорошо, пополам.

– Давай теперь саму работу просчитаем.

Приткнулись с ней тут же, во дворе, на лавочку в курилке. Достали калькулятор, блокнот, ручку. Процесс пошёл…

Итоговая сумма получалась очень интересной, даже с учётом того, что делить её придётся пополам, на двоих.

– Ты Андреича хорошо знаешь? Не жадный? Откуда он вообще взялся?

– Нет, не жадный, как я слышала. Вроде он местный, военный отставник, если не врут. Они с женой в начале 90-ых тортики пекли и по магазинчикам их развозили на продажу. Теперь у самих сеть продовольственных магазинов и летние кафе в наличии. Белую BMW-уху спортивную видел у офиса? Его.

– Вот разрисуем ему фургон, себе такую же машинку купишь.

– Ага-а! Куплю! Машинку по закатыванию губы…

– Зато от BMW.

Вернулись в офис. Прошли в кабинет. Акт второй – заключение договора.

Полина снова в кресле, полулёжа, сверкающими коленками вперёд. Я положил на стол бумагу с предварительными расчётами. Итоговая цифра обведена кружочком.

– Однако!

– Могу калькуляцию показать. – Вожу пальцем по бумаге стоя у стола. – Это за материал, краску возьмём импортную, финскую. Хорошая – денег стоит, не выгорает на солнце. Это за работу с учётом её объёма, объёма фургона, степени сложности эмблемы и прочие неудобства. На материалы деньги сразу и желателен аванс, от размера которого будет зависеть усердность исполнения работы.

Андреевич слегка опешил. Явно рассчитывал на меньшую сумму.

– А если вот столько за работу? – И, как в бандитском кино, перечеркнув мою итоговую сумму, нарисовал рядом кружочек и вписал в него свою цифру.

– У-гу-у!!! Этого маловато будет! – Подала свой голос Полина.

Привстав с кресла, она внимательно следила за его рукой. Своей рукой при этом, нервно теребя пуговичку своей кофты.

Она плюхнулась обратно в кресло и недовольно заёрзала в нём, от чего её юбка слегка задралась. Белые женские ноги на чёрной коже кресла смотрелись весьма эффектно. С трудом отведя от них взгляд, мы посмотрели с Андреем Андреевичем друг другу в глаза.

– Андрей Андреевич, – продолжил я, – работа действительно сложная. Фургон высокий, борта рифлёные, эмблема многоцветная, многофигурная. Нам ещё козлы нужны будут для работы и стремянки. Времени уйдёт много – прыгать вокруг него. К тому же придётся ждать, пока каждый слой краски полностью просохнет, прежде чем другой наносить.

– В Ростове уже давно Oracal клеят…

– Так что ж вы к ним сразу не обратились? Или обратились, и вам озвучили стоимость поклейки?

– Обратился… Озвучили… Эти ростовские ребятишки совсем с головой не дружат…

Полина снова нервно заёрзала в кресле, от чего юбка – ещё выше. Пуговица от кофточки уже в руке, оторвана. Верхних двух давно нет на месте.

– Андрей Дре-еич! Мои пуговицы куда-то подевались! Разлетелись, блин-н, по всему вашему кабинету! – Наклонилась вперёд, шарит свободной рукой по полу, но улыбаясь смотрит на Андреевича. Снизу вверх.

Тот замер.

– Потом поищешь. Позже. Я тебе помогу. – Заулыбался ей в ответ…

– Ну так что? Работа наша или плёнку в Ростове клеить будете? – Напомнил ему о себе.

– Ваша…

– О-о! Одну нашла. – Полина распрямилась и, уже привычно, развалилась в кресле. Расслабилась. Довольно улыбается.

Снова нам двоим пришлось с усилием отрывать от неё взгляд.

– А деньги?

– Хорошо, сейчас…

Андрей Андреевич выдвинул один из ящиков своего стола. Зашебуршился там в нём, влезши в него почти с головой. Посмотрел на нас из-за столешницы, помедлил и, достав пачку денег, положил её на стол, перед собой.

– Здесь на краску и аванс. – Снова помедлив, отодвинул пачку от себя, в сторону Полины. – Остальное – по окончании работы… если красиво сделаете…

– О-ой, как здорово! Андре-ей Дре-еич! Конечно красиво сделаем! Даже не сомневайтесь! Что нам, в первый раз что ли? – Полина лукаво сияла.

Пачку денег я пододвинул к себе, пересчитав их, отдал Полине.

– Держи. Прячь в свой кошелёк, подальше от чужих глаз.

– Мы пойдём? – Она уже стояла в дверях.

– Может ещё? Кофейку?

– Не откажемся. – Деньги уже лежали в Полинкиной сумочке, спешить было некуда.

– А к кофейку? Покрепче? – В руках у Андреевича появилась бутылка коньяка.

– О-о-о!!! Конечно же! Это мы завсегда рады…

Тёзка начинал мне нравиться.

На столе появились три рюмки, ваза с конфетами. Секретарь принесла кофе. На четверых. Одну рюмку пододвинула к себе, две другие подвинула к нам. Мы с Полиной слегка опешили от её поведения.

– Это Ирина, моя жена. Знакомьтесь. – Произнёс Андреевич кисло, разливая коньяк. – А я за рулём. Если меня не будет на месте, обращайтесь со всеми текущими вопросами к ней.

Мы выпили, с Ириной. Закусили конфетками, конфетки запили «кофием» и ушли.

*****

Летний зной после кондиционированного кабинета навалился на нас с Полиной нещадно.

– Куда теперь?

– На магазин. Надо обмыть это дело.

– Угощаешь?

– Ещё чего! Пополам! И сумочку держи покрепче.

– Да я уж держу! Оторвут только вместе с руками. А я потом головы всем поотрываю. Моё!

Прижала сумочку к груди. Счастли-ивая.

В магазине взяли бутылку шампанского, пиво и ещё каких-то закусок. У меня мелькнула в голове шальная мысль – взять водки, но Полина так выразительно скривилась от моего предложения, что… Короче, будем пить шампанское.

Выйдя из магазина, сразу же освежились пивом. Не выдержали. От этого намного полегчало, жара уже не так сильно домогалась наших разгорячённых тел.

Пришли к ней домой, покупки разложили на кухне. В зале накрыли журнальный столик. Тарелочки, вилочки, фужерчики, всё культурно. Настроение у нас обоих прекрасное – шабашка!

Хлопнуло шампанское, запрыгали пузырьки в дзынькнувших бокалах.

– Давай-ка, родная, за успех нашего предприятия.

– Давай, родной.

Ближе к вечеру в открытые окна повеяло прохладой. Беседа меж нами текла весело и непринуждённо. Странно, познакомился с девушкой дня три назад, а ощущение такое, что знаком с ней всю жизнь. Так бывает (к сожалению очень редко).

Исподволь наблюдаю за Полиной. Интересная. У меня от выпитого резкость в глазах слегка расфокусировалась. Немного всё плывёт, Полинино лицо – тоже. Но от этого она казалась ещё красивей и загадочней. Ещё ближе и желанней. В голову полезли всякие бредовые и шальные мысли. Надо бы притормозить, сдерживать себя в руках. Хотя бы первое время, для приличия…

Чуть позже, когда всё выпили и съели, улеглись с ней на полуразложенном диване. Столик с пустой посудой отодвинули в сторону, чтоб не мешал телевизор смотреть. Развалились на диване, балдеем. Полина одета уже в лёгкий, домашний халатик – распашонку. Поясок у него развязан, стелется змейкой по дивану. Её длинные ноги лежат на пуфике. Поза расслабленная, ленивая. Возможно от выпитого алкоголя, как я подумал…

А вот я пил зря. Вместе с крамольными мыслями вертится в голове ещё одна – «А не сбегать ли мне за второй порцией шампанского?». Но надо её гнать к чёртовой матери.

– У тебя есть ещё пуфик? Хочу тоже ноги вытянуть.

– Так клади на мой! Приваливайся ближе. – И сама, пододвинув в мою сторону пуфик, привалилась ко мне вплотную. – Удобно?