Текст книги "Формула Бога. Эволюция религии, культуры и этики в эпоху технологической сингулярности и бессмертия"

Люди, которые считают, что скептически относятся к паранормальному и сверхъестественному, как правило, обладают более выраженным внутренним локусом контроля. Локус также обусловлен уровнем уверенности в физическом и социальном окружении: по мере роста уровня неуверенности окружении растет и уровень суеверного поведения».

Сапольски также предположил, что «неуверенность вызывает у людей тревожность, а тревожность неразрывно связана с магическим мышлением».

В XXI в. – времени всеобщей неопределенности и постоянно меняющихся факторов окружающей среды – человечество будет жить в состоянии тревожности и депрессии, поэтому сейчас как никогда нужна качественная религиозная поддержка. В период технологической сингулярности люди должны объединиться с богами для построения нового гармоничного общества бессмертных существ.

* * *

По мнению Майкла Шермера, «мы инстинктивно выискиваем паттерны, способствующие восстановлению контроля над ситуацией, даже если эти паттерны иллюзорны».

Как только мы обнаруживаем то, что представляется нам причиной события, которое только что наблюдали, мы продолжаем собирать сведения в подтверждение этой причинно-следственной связи, пренебрегая другими возможными объяснениями.

В сочетании со склонностью человека находить паттерны как в значимых, так и в бессмысленных шумах, паттерничность и агентичность образуют когнитивную основу шаманизма, язычества, анимизма, политеизма, монотеизма и всевозможных направлений спиритуализма.

Как и многое другое, разумный творец считается незримым агентом, или действующей силой, создавшей жизнь сверху.

Допамин самым непосредственным образом связан с нейронными коррелятами веры, потому что играет решающую роль в ассоциативном обучении и подкрепляющей системе мозга. Люди с высоким уровнем допамина с большей вероятностью находят смысл в совпадениях и усматривают значения и закономерности там, где их нет.

Монисты верят, что в голове человека есть только одна субстанция – мозг, а дуалисты убеждены, что таких субстанций две – мозг и разум. В настоящее время мы имеем довольно точное представление о механизмах их работы. И в итоге считаем театр разума иллюзией: нет ни театра, ни агента, сидящего в нем и наблюдающего, как на экране проходит мир. Но наша интуиция твердит нам, что он есть. Таков фундамент агентичности в мозге, обеспечивающей дополнительное подкрепление верообусловленному реализму.

В конце 1980-х гг. итальянские нейробиологи открыли зеркальные нейроны, которые участвуют и в прогнозировании действий окружающих, и логических выводах относительно их намерений, а это и есть фундамент агентичности.

При оценке утверждений время реакции значительно различалось. Реакция на верные (вера) утверждения была существенно быстрее, чем на неверные (неверие) и неопределенные (неуверенность) утверждения, однако не выявлено разницы во времени реакции на неверные и неопределенные утверждения.

Сопоставление реакции на верные и неверные утверждения выявило пик нейронной активности, ассоциирующийся с верой, в вентромедиальной префронтальной коре – участке мозга, с представлениями о себе, принятием решений и обучением в контексте поощрения.

Сопоставление реакции на неверные и верные утверждения показало рост активности мозга в передней островковой доле мозга, ассоциирующейся с реакцией на негативные раздражители, с восприятием боли и отвращением.

Сопоставление реакции на неопределенные утверждения с реакцией на верные и неверные утверждения выявило усиление нейронной активности в передней поясной коре, участвующей в обнаружении ошибок и устранении конфликтов. Одним из расстройств памяти является конфабуляция – смешивание истинных и ложных воспоминаний, реальности и фантазии.

Это исследование подтверждает «гипотезу Спинозы»: вера дается быстро и естественно, скептицизм – медленно и неестественно, и большинство людей демонстрируют нетерпимость к неопределенности.

Научный принцип, согласно которому какое-либо утверждение считается неверным, пока не будет доказано обратное, противоречит естественной для нас склонности принимать как истину то, что мы можем быстро постичь. Нам следует поощрять скептицизм и неверие, обеспечивать поддержку тем, кто готов менять свое мнение, несмотря на новые доказательства.

Вместо этого большинство социальных институтов, особенно в сфере религии, политики и экономики, поощряют веру в религиозные, партийные или идеологические доктрины, карает тех, кто оспаривает авторитет лидеров и не приветствует неуверенность и, в особенности, скептицизм.

И верующие, и неверующие, скорее всего, оценивают достоверность как религиозных, так и секулярных утверждений благодаря одному и тому же участку мозга. Другими словами, в мозге нет «модуля веры» или «модуля неверия», нет ни легковерной, ни скептической сети.

* * *

Есть несколько причин, побуждающих людей верить в жизнь после смерти.

Вера в загробную жизнь – одна из форм агентичности. Ввиду нашей склонности наполнять смыслом, действующими силами и намерениями паттерны, которые мы находим в жизни, концепция жизни после смерти является продолжением нас самих как целенаправленно действующих сил, действие которых неопределенным образом продолжается в будущем.

Кроме того, вера в загробную жизнь – одна из форм дуализма. Мы от природы дуалисты, которые на интуитивном уровне верят, что разум отделен от мозга и тела, загробная жизнь – логичный шаг в проецировании действий разума в будущее уже без тела. Возможно, это одна из разновидностей эффекта ощущаемого присутствия, или «фактора третьего», при котором мы сами как это присутствие продолжаем существовать в воображаемых неземных мирах.

Вера в загробную жизнь – производное нашей теории сознания. Мы наделены способностью понимать, что у других людей есть убеждения, желания и намерения. При этом мы проецируем себя на них и представляем, что бы мы при этом чувствовали.

Вместе с тем вера в загробную жизнь является продолжением схемы тела человека. Мозг воссоздает образ тела из мириадов сигналов, поступающих из каждого уголка нашего тела. Когда это единое индивидуальное «я» сочетается со способностью к агентичности, дуализму и теории сознания, мы можем проецировать эту сущность в будущее даже в отсутствие тела.

И, наконец, вера в загробную жизнь – это продолжение способности представлять себя где-то в другом пространстве и времени.

Мы с готовностью наделяем действующей силой и намерением неодушевленные (скалы, деревья и облака) и одушевленные предметы (хищники, добыча). Мы прирожденные дуалисты, убежденные в том, что разум находится вне тела. Мы осознаем наш собственный разум и разум окружающих, понимаем, что наше тело обособлено от всех прочих тел. Мозг человека от природы обладает способностью сплетать все сенсорные сигналы и когнитивное мышление в исполненную смысла историю, где центральное место занимаем мы сами. Мы способны децентрироваться от времени и пространства, переноситься в другое время и пространство, для нас естественна вера в то, что мы наделены неподвластной времени вечной сущностью.

Мы – прирожденные имморталисты. Сначала у нас возникает вера в загробную жизнь, а рациональные обоснования этой веры уже вторичны.

Ученые не признают существования пси-фактора, поскольку для добросовестного научного исследования нет ни воспроизводимых данных, ни жизнеспособной гипотезы. Чем строже контроль экспериментальных условий, тем слабее пси-эффекты, вплоть до их полного исчезновения.

При дальнейшем развитии науки неизбежен момент, когда паранормальное и сверхъестественное либо причислят к категории нормального и естественного, либо они просто исчезнут как решенный вопрос.

Бог – это высший паттерн, объясняющий все, что происходит, от зарождения Вселенной до конца времен, а также все промежуточные стадии, в том числе (и в особенности) судьбы человечества. Бог – высший «агент намерения», который придает Вселенной смысл, а нашей жизни – цель.

Согласно дениализму, если человек не хочет, чтобы нечто было верным, он всеми правдами и неправдами будет искать причины отвергнуть это нечто. Проблема понимания разума с целью познания человечества: наша система убеждений имеет такую структуру, что мы почти в любом случае найдем подтверждение тому, во что хотим верить.

* * *

85 % населения нашей планеты принадлежит к одной или нескольким формам организованной религии. Христиане преобладают, их около 2 млрд человек, мусульман – больше 1 млрд, индуистов – 850 млн, буддистов – 400 млн.

Существует около 10 000 отдельных религий, каждую из которых можно подразделить на разновидности. Например, в христианской религии примерно 34 000 различных конфессий.

Чарльз Дарвин в своей знаменитой книге «Происхождение видов» отметил, что «вера в повсеместно находящихся духовных деятелей, кажется, всеобща и, очевидно, является следствием значительного повышения разума человека и еще большего повышения его способностей воображения, любопытства и удивления». Также Дарвин признал, что естественный отбор может действовать как индивидуально, так и на уровне группы: «Племя, включающее многих членов, которые при обладании в высокой степени духом патриотизма, верностью, послушанием, мудростью и симпатией всегда были готовы помогать друг другу и жертвовать жизнью ради общего блага, – такое племя будет одерживать верх над многими другими, а это и есть естественный отбор (группы)».

Майкл Шермер, развивая посыл Дарвина, разработал эволюционную модель веры в Бога – «социальный институт для создания и пропаганды мифов, для поощрения конформизма и альтруизма, для указания уровня обязанности членов сообщества сотрудничать и действовать на основе взаимности».

Примерно 7000 лет назад, когда появились первые вождества и государства, религии стали подкреплять нравственное поведение граждан этическими заповедями, соблюдение которых жестко контролируется богами и карается различными страданиями.

Бог (по Шермеру) – «сущность, которая все может (всемогуща), все знает (всеведуща) и желает только добра (всеблага), которая сотворила из пустоты Вселенную и все, что есть в ней, которая есть существующий испокон веков вечный нематериальный дух, который творит, любит людей и дарует им вечную жизнь».

На верующих лежит обязанность доказывать существование бога, а на неверующих – опровергнуть его существование.

Невозможность опровергнуть существование богов вовсе не означает, что они есть. Более того, существует множество свидетельств (основанных на последних исследованиях в области психологии, антропологии, истории, социологии), подтверждающих, что религии – это человеческие и социальные конструкции.

Майкл Шермер писал: «Набожность и вера в Бога в той же мере являются адаптивными эволюционными объяснениями. Религия – социальный институт, развившийся с целью подкрепления сплоченности группы и нравственного поведения в ней. Это целостный механизм человеческой культуры, поощряющий альтруизм, взаимный альтруизм, косвенный альтруизм, а также демонстрирующий уровень обязательств, необходимый для сотрудничества и взаимного воздействия членов социального сообщества. Вера в Бога дает объяснения для нашей Вселенной, нашего мира и нас самих; она рассказывает, откуда мы пришли, зачем мы здесь и куда идем. Бог также является главным блюстителем правил, верховным судьей в разрешении нравственных дилемм, наивысшим объектом преданности».

Эндрю Ньюберг и Марк Роберт Уолдман небезосновательно считают, что «непрестанный рост числа „отрицающих“ – это термин, используемый для идентификации значительной доли взрослых и молодых людей, решивших отринуть все господствующие религии и духовные системы, – говорит о том, что нам необходимо найти новые средства и обрести новый опыт, если мы хотим просветить умы следующего поколения искателей».

Глава 3
Синергия современных открытий в нейробиологии, космологии и теории эволюции

Причины религиозного упорства в последние пять лет стало проще выявить благодаря достижениям в нескольких современных областях науки, в том числе и новой, получившей название нейротеологии.

По-видимому, устройство нашего мозга обеспечивает нам предрасположенность к духовной вере.

Патчен Барс

Лишь очень немногим ученым хватает духу исследовать саму суть человеческого существования.

Майкл Персингер

Всякий человек – порождение эпохи, в которую он живет; лишь немногие способны подняться выше идей своего времени.

Вольтер

В 1943 г. академик Владимир Вернадский отправил Сталину пророческую телеграмму. Он утверждал, что наступит информационная эпоха, когда принципы ноосферного общества (общества знаний) начнут определять развитие человечества. Главным двигателем развития общества в ноосфере будет научное знание. Вернадский осознал, что эволюция общества происходит от геосферы через биосферу к ноосфере. Однако ответа на телеграмму он так и не получил.

Предсказание сбылось: информационное общество действительно возникло. Накоплены огромные научные знания, и их все больше каждый день.

Харари отмечал: «Революция в сфере искусственного интеллекта связана не только с тем, что компьютеры становятся быстрее и мощнее. Ее подпитывают прорывы в естественных и социальных науках. Чем яснее мы понимаем механизмы биохимических процессов, лежащих в основе человеческих эмоций, желаний и поступков, тем успешнее компьютеры анализируют поведение человека и предсказывают его решения».

Две основные сверхчеловеческие способности искусственного интеллекта: возможность подключения (взаимодействия) и обновляемость.

Сейчас происходит слияние двух масштабных революций: биологи открывают все больше тайн человеческого тела, мозга и чувств, а вычислительные системы постоянно устанавливают новые рекорды в темпах и масштабах обработки данных. И когда биотехнологическая революция сольется с революцией в информационных технологиях, IT, появятся алгоритмы BigData, способные следить за нашими чувствами и понимать их гораздо лучше, чем мы сами.

Эволюция осуществляется в три этапа:

1). биологический признак наследуется посредством передачи генетических элементов;

2). признаки варьируют из-за мутаций и рекомбинаций генов;

3). особи с определенным набором генов оказываются более приспособленными.

Эволюционный смысл заключается не просто в выживании приспособленных организмов, но прежде всего в размножении, передаче копий генов.

Основные свидетельства реальности эволюции живых существ:

– множество примеров того, как из-за давления естественного отбора менялась частота того или иного гена (и сейчас можно наблюдать виды, которые находятся в процессе деления на два);

– огромная и постоянно пополняющаяся коллекция ископаемых переходных форм в самых разных животных группах;

– подтвержденный факт, что у людей с человекообразными обезьянами 98 % общих генов, с собаками – 75 %, с плодовыми мушками – 20 %;

– географическое распределение различных видов по нашей планете, подтверждающее их постепенное эволюционное расселение;

– несуразности в анатомии многих живых существ, которые можно объяснить только эволюцией.

Разумеется, эволюционный отбор затрагивает не только анатомию и физиологию, но и поведение. Изучением эволюции поведения занимаются социобиология и эволюционная психология.

В многоуровневом отборе можно выделить неогрупповой – какие-то наследуемые черты могут быть неадаптивными для особи, но полезны для всей группы. Бывают обстоятельства, когда признак, увеличивающий приспособленность отдельной особи, оказывается невыгодным, если его приобретают все особи в группе или если той приходится конкурировать с другой группой.

Расселение Homo sapiens по территории Земли

Антропогенез – часть биологической эволюции, которая привела к появлению человека разумного (лат. Homo sapiens), отделившегося от прочих гоминид, человекообразных обезьян и плацентарных млекопитающих, процесс историко-эволюционного формирования физического типа человека, первоначального развития его трудовой деятельности, речи. Изучением антропогенеза занимается множество наук, в частности антропология, палеоантропология, генетика, лингвистика.

Эволюция Homo sapiens

В эволюционном контексте термин «человек» относится не только к ныне живущим людям, но и к представителям вымерших видов рода Homo. Кроме того, исследования антропогенеза распространяются на других гоминид, например австралопитеков. Род Homo отделился от австралопитеков или подобных им гоминид в Африке около 2 млн лет назад. Существовало несколько видов людей, большинство из которых вымерло (к примеру, эректусы и неандертальцы).

Важнейшими этапами антропогенеза, отделившими человека от других гоминид и выделившими его из мира животных, были начало изготовления орудий труда, освоение огня и появление языка.

* * *

Формирование неокортекса (особенно его лобной доли) и других частей мозга, имеющихся в распоряжении Homo sapiens, развили разум человека и способствовали появлению у него сильной тяги к сверхъестественному. Этот процесс, конечно, был многофакторным, но можно выделить несколько его основных составляющих.

Во-первых, на эволюцию человеческого мозга сильно повлияло похолодание в Африке, в результате чего леса начали отступать и наши предки вышли на равнину, где было более враждебное окружение. Это, в свою очередь, вынудило людей охотиться и распрямляться. С помощью освободившихся рук человек начал использовать различные орудия труда и охоты, что активизировало развитие мозга.

Во-вторых, среди наших предков выживали, в основном, группы, научившиеся координировать свое поведение, для чего им потребовалось развивать навыки сложного взаимодействия. И это тоже требовало соответствующего развития мозга. Приобретенная человеком способность получила название эусоциальность[1]1
  Наивысший уровень социальной организации животных.


[Закрыть].

В-третьих, появился язык для общения, что привело к развитию абстрактного мышления, способности планировать и организовывать.

В-четвертых, развитию разума поспособствовала «сексуальная революция», которая выразилась в том, что самки стали в определенный момент предпочитать спариваться с более умными самцами, которые постепенно вытесняли просто сильных самцов с лидирующих позиций в группах.

В-пятых, гоминиды научились считать, а это поспособствовало систематизации мышления и осознанию бесконечности.

Наша современная подсознательная любовь к нумерологии (я и сам этим грешу периодически) берет свои истоки именно с тех давних времен, потому что осознание бесконечности формируется в нейронных паттернах аналогично пониманию всемогущих сил.

Если обобщить причины, значительно повлиявшие на развитие разума (и неокортекса), то можно сказать, что способность моделировать будущее и умение взаимодействовать большими группами являлись основными движущими силами этого процесса.

Примерно 75 000 лет назад человечество почти исчезло из-за извержения вулкана Тоба в Индонезии, и оставшиеся люди начали эволюцию и расселение по планете почти с чистого листа. Возможно, тогда и зародилось большинство известных нам мифов, присутствующих во многих догматических религиях: сотворение Земли, всемирный потоп, исчезнувшая цивилизация, деяния богов.

Юваль Ной Харрари хорошо сказал по этому поводу: «Современное человечество правит планетой не потому, что отдельно взятый человек более умный и более умелый, чем отдельно взятый шимпанзе или волк, а потому что Homo sapiens – единственный вид на Земле, способный гибко взаимодействовать в многочисленных группах».

* * *

Рассмотрим подробнее присущую обществам животных эусоциальность. В таких группах животные совместно воспитывают молодняк на протяжении многих поколений, присутствует разделение труда.

На Земле эусоциальность встречается очень редко: на данный момент выявлено всего 19 видов живых существ, которым она присуща. Человек является двадцатым эусоциальным представителем. Еще она отмечена у некоторых видов насекомых (прежде всего, у муравьев и термитов) и морских ракообразных. Среди млекопитающих, помимо человека, эусоциальными являются только два вида африканских голых землекопов. У всех этих видов присутствует одинаковый важный этап в развитии: постройка дома, пригодного для выращивания молодняка и использования как базы для вылазок за едой.

Африканские землекопы – единственные эусоциальные млекопитающие на земле помимо человека (Homo sapiens)

Будучи эусоциальным животным, человек прошел двухуровневый естественный отбор, что и стало его основным конкурентным преимуществом.

Первый уровень – это индивидуальный отбор, в процессе которого происходило сотрудничество и конкуренция между членами группы.

Второй уровень – групповой отбор в ходе конкуренции и сотрудничества между группами. Однако групповой отбор работает неравномерно, в зависимости от размера социума и его внутренней иерархии. Именно этот двухуровневый отбор, по мнению социобиолога Эдварда Уилсона, сделал в процессе эволюции из обезьяны человека-демона, в котором на протяжении 2 млн лет формировались две противоречивые черты-склонности: эгоизм и альтруизм. При этом внутри группы для выживания более действенным оказывался эгоизм. Но группы альтруистов были более эволюционно приспособлены, чем группы эгоистов. По этой причине существует большая надежда, что именно группы альтруистов пройдут третий уровень естественно-искусственного отбора и станут бессмертными Homo Deus.

Благодаря реципрокному (или взаимному) альтруизму люди вступают во взаимовыгодные отношения с теми, от кого они рассчитывают получить разнообразную помощь. Это часто происходит бессознательно, на генетическом уровне. Мы испытываем доверие и привязанность к тем, кто проявил себя надежным реципрокатором (другом). Мы интуитивно считаем, что наша социальная группа состоит из благородных, лояльных, интересных личностей, совершающих плохие поступки лишь вынужденно под воздействием неблагоприятных обстоятельств. Другие социумы видятся нам противными, нелепыми, неумными, однообразными, безликими существами.

* * *

Взаимоотношения между группами обычно более насыщены соперничеством и агрессией, чем отношения между отдельными индивидами из разных групп.

Райнхольд Нибур отмечал: «Группа высокомернее, лицемернее, эгоистичнее, беспощаднее в защите своих интересов, чем люди по отдельности».

Роберт Сапольски писал: «Рациональные рассуждения часто оказываются на службе у бессознательных мотиваций, о которых мы не подозреваем. Нужно сосредоточиваться на крупномасштабных и разделяемых многими целях. Нужно все время стараться понять точку зрения другого человека».

Как и другие социальные виды, люди обозначают статусные различия, которые служат основанием для развития разнообразных иерархий. Мы поразительно тонко чувствуем статусную позицию окружающих, и она для нас настолько значима, что нам интересны детали жизни даже тех, кто не имеет к нам никакого отношения. А неопределенный или двусмысленный статус собеседника вызывает у нас глубокое беспокойство.

Роберт Сапольски считает, что «мы, люди, наравне с другими видами автоматически и бессознательно производим размежевание на своих и чужих, причем всегда в пользу своих, – но только человек сочиняет разнообразные идеологии для его оправдания. Как и другие виды, человек по своему природному устройству иерархичен, но только люди способны усмотреть божественный промысел в пропасти между имущими и неимущими».

Ученые, изучающие моральную философию, при принятии моральных решений все чаще делают упор на имплицитный, интуитивный, эмоциональный аспекты.

Один из идеологов «социального интуитивизма» Джонатан Хайдт считает, что моральное решение в основном интуитивно и что следующие за ним рассуждения призваны убедить всех остальных и нас самих в осмысленности этого решения. Более того, люди обычно выносят свои суждения о моральных сторонах действия быстрее, чем о неморальных.

Де Вааль сделал смелый вывод о том, что человеческая нравственность старше культурных институтов, древнее законов и проповедей.

Самые ужасные поступки большинство из нас совершает, когда утверждает, что так поступать непозволительно, но в этих конкретных обстоятельствах для меня можно сделать исключение. Мы систематически даем разные оценки себе и другим, ставя себя в привилегированное положение, если дело касается морального порицания.

Различия в оценке себя и других могут отражать разницу в эмоциях, влияющих на анализ действий. Слабости остальных вызывают в нас возмущение, хотя наши собственные ошибки влекут за собой чувство вины, а моральный триумф пробуждает гордость. Эффект самооправдания особенно сильно проявляется у людей в состоянии стресса.

Самопотакание отражает и другой когнитивный факт: себя мы судим по внутренним намерениям, а других – по их действиям.

Роберт Сапольски отметил: «Люди выдают разные моральные суждения об одном и том же эпизоде в зависимости от того, судят ли они себя или других, какая из их социальных ролей выходит на первый план, какие речевые формулировки используются, насколько психологически далеко намерение отстоит от результата; здесь также имеют значение уровень гормонов стресса, чувство голода и даже зловоние в помещении».

* * *

Благодаря языку люди стали разделять сообщение и его смысл. По мере того как наши предки совершенствовали отделение одного от другого, использование языка давало все больше преимуществ. Стало возможным передавать эмоции не только текущего момента, но и прошлого и будущего, а также информацию, не связанную с эмоциями. И мы научились обманывать так искусно, что этим невероятно усложнили себе жизнь.

* * *

От лицезрения морально неприемлемого действия, вызывающего отвращение, у человека остается неприятный привкус, причем в прямом и переносном смысле. В основе физиологического отвращения лежит необходимость защитить себя от патогенов. Смешение физиологического и нравственного отвращения тоже основано на ощущении угрозы. Эта смычка телесного и морального отвращения будет самой крепкой, когда моральное бьет в его базовые точки.

По мнению Пола Розина, «отвращение служит клеймом для всего этнического или внегруппового».

Чистота, устроенность и аккуратность в буквальном смысле способствуют выходу из абстрактного когнитивного и аффективного стресса.

Когда речь заходит о человеческих поступках, люди всегда переплетают моральную и телесную чистоту. Феномен перевоплощения чистоты телесной в нравственную даже получил название «эффекта леди Макбет» или «синдрома Понтия Пилата».

Многие из наших просоциальных действий при более тщательном анализе могут оказаться актами подсознательного искупления, попытками загладить вину за свои аморальные действия. Наш мозг легко смешивает внутренние физиологические ощущения с когнитивной информацией, поэтому, например, голодные люди часто бывают злыми.

* * *

Слова используются в переносных смыслах, метафорически означая вес, твердость, расстояние, температуру, но мозг все равно ошибочно обрабатывает информацию теми же нейронными схемами, что и реальные физические свойства объектов.

Роберт Сапольски отмечает: «Следование религиозным предписаниям снижает беспокойство, и это совершенно логично, если вспомнить, что тревога связана с отсутствием контроля, предсказуемости и социальной поддержки, а также с невозможностью выразить чувства. Религия предлагает определенное объяснение порядку вещей, придает смысл и целенаправленность происходящему, выдвигает присутствие некой сущности, для которой мы значимы и которая благоволит к нам, внимает людским мольбам и выборочно отвечает просьбам таких же, как мы».

Повторение заученных молитв активирует дофаминовую систему, а вера в возможность чудесного исцеления глушит возбуждение коры головного мозга, не пропуская сомнения.

Хотя жестокие боги ожесточают и верующих в них людей, поэтому религия часто становилась катализатором насилия.

По словам Роберта Сапольски, «собственно религиозность не разжигает межгрупповое насилие; только в окружении единоверцев сужаются рамки самоидентификации, крепнут приверженность группе и обязательства по отношению к ней, любовь и ненависть становятся общими».

Люди – это единственный вид живых существ, которые возводят примирение в ранг специального процесса, связанного с целым рядом концепций и категорий: истина, извинение, прощение, примирение, помилование, забывание. Прощение – один из страннейших человеческих феноменов, являющийся важным религиозным императивом. Но если вы кого-то прощаете, это вовсе не означает, что вы забудете поступок обидчика.

Как показали многие исследования, напоминание о боге, который следит за верующими и судит их поступки, повышает человеческую просоциальность. И чем страшнее обещанная кара, тем щедрее люди по отношению к незнакомым единоверцам. А чем больше в религии уклон в сторону ада, тем ниже в этом социуме уровень преступности.

Прощение больше важно для самого прощающего, потому что ненависть и злость выматывают, а прощение или хотя бы безразличие – освобождает. По результатам многих исследований процесс прощения обидчиков улучшает здоровье обиженных людей: повышаются общие показатели здоровья, улучшается работа сердечно-сосудистой системы, снижается уровень депрессии и беспокойства. По этим причинам полезны для здоровья и обряды исповедания и отпущения грехов.

* * *

У многих людей наблюдается феномен иррационального оптимизма. В этом случае человек вполне адекватно оценивает риск некоторого поступка, но когда дело касается вероятности пострадать самому, появляется неоправданная легкомысленность.

В течение дня человек впускает в свое сознание примерно 60 000 мыслей!

Паскаль Буайе писал: «Человеку действительно нужно больше, чем другим видам, – это два типа благ, без которых его существование немыслимо: информация об окружающем мире и сотрудничество с сородичами».

Он также отмечал, что обитание в когнитивной нише и обеспечение большинства составляющих этой информационной среды другими людьми формирует определенное поведение и способности:

– гипертрофированный социальный интеллект;

– любовь к сплетням;

– адаптация к социальному обмену;

– оценка доверия;

– стремление к объединению.

Отвлеченная когнитивная деятельность играет принципиальную роль в познании как таковом, поскольку мы сильно зависим от информации, поставляемой другими, и сотрудничества с окружающими. Для объективной оценки поступающей от других информации необходимо сконструировать абстрактную мысленную модель. Такие отвлеченные умозаключения мы можем делать не только относительно окружающих людей, но и вымышленных персонажей.

Один из фундаментальных принципов интуитивной психологии заключается в том, что каждый человек получает важную информацию из своих источников, разнообразных и несовершенных, поэтому мы так много времени тратим на размышления о том, владеют ли стратегической информацией другие люди. Но при взаимодействии со сверхъестественными силами человек почти всегда верит в то, что они обладают доступом к любой максимально полной информации.