Текст книги "История Оренбургского региона. Часть 1. С древнейших времен до 1921 года"

Он (Ибн-фадлан) сказал: а если заболевает из них человек, у которого есть рабыни и рабы, то они служат ему, и никто из его домочадцев не приближается к нему. Для него ставят палатку в стороне от домов и он остается в ней, пока не умрет или не выздоровеет. Если он был рабом или бедняком, они бросают его в пустыне и отъезжают от него. А если умер человек из их (числа), то для него роют большую могилу наподобие дома, берут его, одевают на него его куртку, его пояс, его лук, кладут в его руку чашу из дерева с набидом, оставляют перед ним сосуд из дерева с набидом, приносят все его имущество и кладут с ним в этом доме. Потом сажают его в нем и покрывают настилом дом над ним, накладывают над ним подобие юрты из глины, берут лошадей его в зависимости от их численности и убивают из них сто голов или двести голов или одну голову и съедают их мясо, кроме головы, ног, кожи и хвоста. И действительно они растягивают это (все) на деревяшках и говорят: «Это его лошади, на которых он поедет верхом в рай». Если же он убил человека и был храбр, то вырезают изображения из дерева по числу тех, кого он убил, и помещают их на его могиле и говорят: «Вот его отроки, которые будут служить ему в раю». Иногда же они упускают (не заботятся) убивать лошадей день или два. Тогда приходит к ним какой-нибудь старик из их старейшин и говорит: «Я видел такого-то, то есть умершего, во сне и он сказал мне: «Вот ты видишь, меня уже перегнали мои товарищи и потрескались мои ноги от следования за ними, и я не могу их догнать и остался один». При этих обстоятельствах они берут его лошадей и убивают их и растягивают их на его могиле. И когда пройдет день или два, приходит к ним этот старик и говорит: «Я видел такого-то, и он говорит: «Сообщи моим домочадцам и моим товарищам, что я уже догнал тех, которые ушли раньше меня, и, что я нашел успокоение от усталости».

Он (Ибн-фадлан) сказал: все турки выщипывают свои бороды, кроме усов. Иногда я видел дряхлого старика из их числа, который выщипал себе бороду и оставил немножко от нее под подбородком, а не нем (надета) шуба и если увидит его человек издалека, то не усомнится, что это козел. Царя турок гуззов называют Ябгу или (вернее) это – название повелителя, и каждый кто царствует над этим племенем, этим именем называется. А заместителя его называют Кударкин. И таким образом каждый, кто замещает какого-либо их главаря, называется Кударкин. Потом мы, (уже) уезжая из области этих (турок), остановились у командующего их войском. Его зовут Атраксын аль-Кат'ана. Он поставил для нас турецкие юрты, и мы остановились у него. И вот у него челядь, и свита, и большие дома. Он пригнал нам овец и привел лошадей, чтобы мы закололи овец и ездили бы верхом на лошадях. Он пригласил всех своих домочадцев и сыновей своего дяди (по отцу) и убил для них множество овец. А мы уже (раньше) преподнесли ему подарки из одежд, изюма, орехов, перца и проса. Я видел его жену, которая была женой отца его. Она взяла мясо и молоко и кое-что, что мы прибавили к этому, вышла из (пределов) домов в пустыню, вырыла яму и погребла в ней то, что было с ней, и говорила (какие-то) слова. Я же сказал переводчику: «Что она говорит?» Он сказал: «Она говорит: «Эти приношения для аль-Кат'ана отца Атрака, которые преподнесли ему в дар арабы». Когда же была уже ночь, вошел я и переводчик к нему, а он сидел в своей юрте, с нами было письмо Надира аль-Хурами, в котором он предлагает ему принять ислам (буквально: «приказывает ему покорность», т.е. Аллаху), побуждает его к нему и направляет к нему пятьдесят динаров, среди которых много динаров мусаййабских и три мискаля мускуса, целые кожи, две одежды мервские, – а мы скроили из них обоих (того и другого) для него две куртки и целые сапоги, одежду из парчи, пять одежд из шелка, и мы вручили ему подношения для него и вручили жене его покрывало и перстень. Я прочитал ему письмо, а он сказал переводчику: «Я не скажу вам ничего, пока вы не возвратитесь. Я напишу султану (т.е. халифу) о том, что я решу об этом». И он снял парчу, которая была на нем, чтобы надеть подаренные одежды, о которых мы сообщили. И вот, я увидел куртку, бывшую под ней (парчей), и она разрывается (будучи пропитана) грязью, так как у них (такие) правила, что ни один из них не снимает одежду, прилегающую к его телу, пока она не рассыплется на лоскутки (куски). И вот, он выщипал всю свою бороду и усы свои и остался как евнух. Я видел, что турки сообщали, что он самый ловкий наездник из них. И действительно, однажды я видел его, когда он ехал рядом с нами, на своем коне, и вот несся летящий гусь. Он натянул свой лук, в то время, как его лошадь ехала (двигалась) под ним (гусем), потом выстрелил в него, и вот он уже сбил его вниз. Вот в один из дней он послал за предводителями, приближенными к нему, а они следующие: Тархан и Янал, и сын Джабхаэ, и Баглиз. И был Тархан самый благородный из них, самый уважаемый из них, и был хромой, слепой, однорукий. Итак, он (Атрак) сказал им: «Истинно, вот эти послы царя арабов к моему свату (зятю) Алмушу сыну Шилки и не хорошо было бы, если бы я отпустил их иначе, как после совета с вами». Тогда Тархан сказал: «Это такое дело, какого мы не видывали совершенно и не слыхивали о нем, и мимо нас не проходили какие-либо послы (какого-либо) султана с того времени, как существуем мы и отцы наши. А что думаю, так это то, что не иначе, как (этот) султан устраивает хитрость и направляет этих (людей) к хазарам, чтобы поднять их войной против нас, и мнение (мое), что пусть он (Атрак) разрежет этих послов пополам (каждого пополам), а мы заберем то, что с ними имеется». И сказал другой из них: «Нет! но возьмем то, что с ними, и оставим их голыми, чтобы они возвратились, откуда прибыли». И сказал (еще) другой: «Нет! Но у царя хазар есть наши пленные. Так пошлем же вот этих, чтобы выкупить ими тех». И так они не переставали спорить между собой об этих вещах семь дней, а мы находились в смертельном положении, пока они не объединились на том мнении, чтобы отпустить нас и, чтобы мы проехали. Мы же преподнесли Тархану мервский хафтан и два куска (материи) пайбаф, а его товарищам куртку и также Яналу и вручили им перец, просо, лепешки из хлеба. И они удалились от нас. Мы отправились, пока не достигли реки Багнади. Люди вытащили свои дорожные мешки, а они из кож верблюдов. Они расстелили их и взяли самок турецких верблюдов, так как они круглы, и поместили их в их пустоту (углубление), пока они (мешки) не растянутся. Потом они наложили их одеждами и (домашними) вещами, и когда они наполнились, то в каждый дорожный мешок села группа (человек) в пять, шесть, четыре, – меньше или больше. Они взяли в руки деревяшки из хаданга (белого тополя) и держали их, как весла непрерывно ударяя, а вода несла их дорожные мешки и они (мешки) вертелись, пока они не переправились. А что касается лошадей и верблюдов, то на них кричат, и они переправляются вплавь. Необходимо, чтобы переправился отряд бойцов, имеющих при себе оружие, прежде чем переправится что-либо из каравана. Они – авангард для людей, (следующих) за ними, (для защиты) от башкир, (на случай) чтобы они (т.е. башкиры) не захватили их, когда они будут переправляться.

Итак, мы переправились через Багнади способом, описание которого мы сообщили. Потом мы переправились после этого через реку, называемую Джам [Эмба?], также в дорожных мешках, потом мы переправились через Джахаш, потом Адал, потом Ардан, потом Вариш, потом Ахти, потом Вабна [реки между Эмбой и Уралом], а это все большие реки. Потом мы прибыли после этого к печенегам, и вот они остановились у воды, похожей на море, не текущей [Индерское озеро], и вот они темные брюнеты, и вот они с совершенно бритыми бородами, бедны в противоположность гуззам. Ведь я видел из (числа) гуззов таких, что владели десятью тысячами лошадей и ста тысячами голов овец. Чаще всего пасутся овцы на снегу, выбивая копытами и разыскивая траву. А если они не находят ее, то они грызут снег и до крайности жиреют. А когда бывает лето, то они едят траву и худеют. Мы оставались у печенегов один день, потом отправились и остановились у реки Джайх (Хайдж) [Урал], а это самая большая река, какую мы видели, самая огромная и с самым сильным течением. И действительно, я видел дорожный мешок, который перевернулся в ней, и те, кто был в ней, потонули, и люди (мужи) погибли во множестве, и потонуло (значительное) количество верблюдов и лошадей. Мы переправились через нее только с трудом. Потом мы ехали несколько дней и переправились через реку Джаха, потом после нее через реку Азхан, потом через Баджа; потом через Самур [Самара], потом через Кабал [Кинель?], потом через реку Сух [Сок], потом через реку Ка(н)джалу, и вот мы прибыли в страну народа турок, называемого аль-Башгирд. Мы остерегались их с величайшей осторожностью, потому что это худшие из турок, самые грязные из них и более других посягающие на убийство. Встречает человек человека, отсекает ему голову, берет ее с собой, а его (самого) оставляет. Они бреют свои бороды и едят вшей, когда какая-нибудь из них будет изловлена. Кто-либо из них детально исследует шов своей куртки и разгрызает вшей своими зубами. Действительно, был с нами один из них, который уже принял ислам; и который служил у нас, и вот я увидел одну вошь в его одежде, он раздавил ее своим ногтем, потом съел ее.

Он (Ибн-фадлан) сказал: (а вот) мнение уклоняющееся (от истины), каждый из них вырезает кусок дерева величиной с фалл и вешает его на себя, и если захочет отправиться в путешествие или встретит врага, то целует его (кусок дерева), поклоняется ему и говорит: «О, господин, сделай мне то-то и тото». И вот я сказал переводчику: «Спроси кого-либо из них, какое у них оправдание (объяснение) этому и почему он сделал это своим господином (богом)?» Он сказал: «Потому, что я вышел из подобного этому и не знаю относительно себя самого иного творца, кроме этого». Из них кое-кто говорит, что у него двенадцать господ (богов): у зимы господин, у лета господин, у дождя господин, у ветра господин, у деревьев господин, у людей господин, у лошадей господин, у воды господин, у ночи господин, у дня господин, у смерти господин, у земли господин, а господин, который в небе, самый больший из них, но только он объединяется с ними (остальными богами) в согласии, и каждый из них одобряет то, что делает его сотоварищ. Аллах превыше того, что говорят нечестивые, высотой и величием.

Он (Ибн-фадлан) сказал: мы видели, как одна (группа) поклоняется змеям, (другая) группа поклоняется рыбе, (третья) группа поклоняется журавлям, и мне сообщили, что они (некогда) вели войну с одним народом из числа своих врагов, что они (враги) обратили их (башкир) в бегство и что журавли закричали сзади них (врагов), так что они испугались и сами были обращены в бегство, после того как обратили в бегство (башкир), и поэтому они (башкиры) поклоняются журавлям и говорят: «Эти (журавли) наш господин, так как он обратил в бегство наших врагов», и, поэтому они поклоняются им (и теперь).

Он (Ибн-фадлан) сказал: итак, мы отправились из страны этих (людей) и переправились через реку Джарамсан [Черемшан], потом через реку Уран, потом через реку Урам, потом через реку Ба(б)а(н)адж, потом через реку Вати, потом через реку Банасна, потом через реку Джавашин [Джаушин]. Расстояние от (одной) реки до (другой) реки, о которых мы упомянули, – два дня, или три ,или четыре, менее этого или более. Когда же мы были от царя славян, к которому мы направлялись, на расстоянии дня и ночи пути, то он послал для нашей встречи четырех царей, находящихся под его властью (букв. под его рукой), своих сотоварищей и своих детей, и они встретили нас (неся) с собой хлеб, мясо и просо, и отправились вместе с нами. Когда же мы были от него на (расстоянии) двух фарсахов, он встретил нас сам, и, когда он увидел нас, он сошел (на землю) и пал ниц, поклоняясь с благодарением Аллаху великому, могучему. В рукаве у него были дирхемы, и он рассыпал их на нас. Он водрузил для нас палатки (купола) и поселился в них. Наше прибытие к нему было в воскресенье, когда прошло двенадцать ночей (месяца) мухаррама триста десятого года [12 мая 922 года], и было расстояние от аль-Джурджании до его страны семьдесят дней.

К главе 2 Оренбургский край во второй половине XVI – первой половине XVIII века.

Из донесения казаков Яицкого войска Кирилову (8 февраля 1735 г.)

Высокоблагородному и высокопревосходительнейшему стацкому советнику господину Ивану Кирилловичу яицкие атаманы, казаки, войсковой атаман Григорий Меркульев и все войско яицкое всеподданнейше доносим.

…По всемилостейшему Ея Императорскаго Величества имянному указу, повелено вашему высокопревосходительству при устье Орь реки город строить для охранения и защищения от набегов степных народов, а при том начинающем деле надобно наше казачье войско, и чтоб показать нам Ея Императорского Величества верную службу, и нарядить, сколько можно, к будущей весне… А на сие вашему высокопревосходительству объявляем, что по указу Ея Императорского Величества отправлены от нас в низовый корпус в дву камандах семьсот пятьдесят человек, а ныне нас казаков при домах наших имеетца с две тысячи человек. Да сего 1735-го году, генваря дня, прибежали к нам Доржина владения калмык с калмынкою и показали нам, войску яицкому, что при урочище выше Боян-Тугаю, которое от нас имеетца в днях четырех, для лову рыбы кибиток с тридцать, и напали де на нас воинские люди, киргиз-кайсаки, человек с тысячу, и оныя кибитки, с женами и с детьми, взяли в плен, а мужиков которых побили на смерть… И по получении оных ведомостей для охранения против их киргиз-кайсацкой партии на пристойных местах караулы разставили человек с семьсот, а в домах наших остается с тысячу с триста человек… Того ради мы, войском яицким, выбрав старшин своих Андрея Бородина и Василия Колпакова, послали до вашего превосходительства с покорным прошением, дабы ваше высокопревосходительство за нашу скудость и за малолюдство, и для опаснаго приходу воинских людей… чтоб ваше превосходительство соблаговолил от нас нарядить двести человек в апреле месяце в последних числах, а марта выступить нам за глубокими снегами без корму никак невозможно, что кони у нас худые и нехлебные, того ради от нас имеетца Сакмарский городок в дальнем разстоянии… А что в оном же письме упомянуто о строении между Сакмарским и нашим городками в пристойных местах построить три городка, и таких городков строить невозможно того ради, что безлесныя места, и малолюдством от нападений воровских набегов такие городки не спасутся. Вместо войскового атамана Григория Меркульева войсковой подъячий Андрей Чюнарев подписался.

Из промемории военной коллегии иностранных дел о нападениях киргиз на яицких казаков (15 июля 1735 года)

Понеже минувшаго июня 17-го и сего июля 3-го и 7-го чисел получены в военной коллегии из московской военной конторы копии с отписки от войска яицкаго, от тайного советника Наумова и из Казанской губернии доношения, в которых объявлено, что сего 1735 года, мая 8-го и 9-го чисел, подбегали под Яицкий казачий Городок неприятельские люди киргиз-кайсаки, сперва человек сто и больше, и угнали пятьсот лошадей, в том числе и у командированных казаков в оренбургский поход, а потом, человек с восемьдесят и больше, отогнали четыреста коров, сорок верблюдов, лошадей со сто, да семь человек покололи на смерть, а десятерых поранили, в плен взяли двух казачьих детей, да служилых калмыцких жен и детей двенадцать человек, за которыми неприятели посылали они, войском, казаков своих в партиях, а догнать их не могли, только отбили у них коров.

Из инструкции генералу Румянцеву о подавлении башкирского бунта (13 августа 1735 г.)

Инструкция господину генералу-лейтенанту Румянцеву, по которой он должен поступать.

1. Понеже по имянному Ея Императорскаго Величества указу велено для усмирения башкирцев послать вас немедленно и дать вам полную мочь и власть, чтоб во усмерении тех башкирцев ты поступал, как по тамошнему состоянию дел наилучше и способнейшее заблагоразсудишь, употребляя в начале всякие пристойные, добрые способы и уговариванья, и обнадежа их Ея Императорскаго Величества Высочайшею милостию, ежели б им от кого какия обиды учинены были; а ежели оные добрые способы для скорейшаго усмирения их не предуспеют, то в таком случае употреблять оружие, и против тех возмутителей неприятельски действовать, и во всем так поступать, как военный резон требует, и как для скорейшаго сокращения сего возмущения потребно…

7. А ежели они намеряемое строение крепости на Орь реке в какую противность и обиду себе ставят, ото им на то показать, что та крепость для единаго их защищения и пользы от киргиз-кайсаков строитца вознамерена, от которой не токмо, чтоб им какая изневага и утеснение быть могло, но паче к совершенной безопасности от киргиз-кайсаков служить имеет.

8. Но, ежели все те увещевания не предуспеют и оные башкирцы в своих противностях продолжатся, то в таком случае поступать с ними, как с бунтовщиками, надлежит со всяким усердием по крайней возможности, смотря по тамошнему обращению.

Из представления Кирилова в сенат о мерах к прекращению башкирского бунта (16 августа 1735 г.)

Правительствующему Сенату нижайшее доношение.

От 23 дня июля нижайше доносил о ворах-башкирцах, которые на идущия вологодския роты незапное нападение учинили, а ныне уведомился из Уфы, что те ж воры в Уфимском уезде чинят грабежи и разорения многим деревням…

В первых. Обще башкирский народ, которые старое звание имеют иштяк, и так их киргизцы, калмыки и иные соседние народы поныне называют, а не башкирцами, а башкирское название утвердили себе с того времени, как пришли в подданство российское, по названию последняго их владетеля нагайскаго хана, который, осердясь, назвал башкурт, то есть головной волк, за то, что они от утеснения казанских и сибирских ханов не пошли с своим ханом за Яик жить. И так, приняв себе за лутчество башкирское звание, и тем старое имя загладили, а ныне кто б русский назвал иштяком – не любят…

Второе. Когда нынешним ворам-иштякам совершенная казнь и разорение учинитца, и впредь ни в чем упуску не будет, а паче ссылками, как прежде покорно доносил, то в таком подданническом послушании останутца, как надлежит…

Третье. На воровских землях, не новое вводя, но примеру старому … в нужных местах на большом разстоянии между городами нужно утвердить городки малые, а около их селение помянутых служилых мещеряков, потому что никак не возможно одною Уфою, сколько б она многолюдна не была, такую великую обширность обнять, что по меньшей мере до Мезелинска триста, до Сакмарска, где самое малолюдство казачишков, триста ж, до Оренбурха прямою дорогою с четыреста, а к Верхотурью и Екатеринбурху верст по пятисот, до сибирских слобод с семьсот…

Из донесения Кирилова императрице Анне Ивановне о нападениях башкир на войско во время похода из Уфы к реке Ори (23 июля 1735 г.)

Ея Императорскому Величеству самодержице Всероссийской.

Всеподданейшее в кабинет доношение.

Вашему Императорскому Величеству июня от 16-го с пути всеподданнейше доносил, что к Оре реке с командою отправился с 15-го числа, не дождався вологоцкаго полку, и как тогда, так и после, поныне иду благополучно, никакой ни от кого противности нет и не бывало…

Краткий экстракт

Настоящая определенная на Орь реке для строения новаго Оренбурха команда принуждены от кавалерии вологоцкаго полку ожидать при Уфе в лагере у речки Чесноковки мая с 15-го июня по такое же число.

Недождався того полку, в помянутом 15 числе июня, отправились в путь и следуем благополучно.

После того вологоцкий полк пришел и, по сношению с казанским губернатором, для обмену гварнизаннаго драгунскаго полку трех рот и для драгунских лошадей, а паче для опасности новаго пути, по письмам Кириллова, отправились 5 рот июня 24 дня, и следовали по июль месяц благополучно.

В 1-м числе июля Юрматинской волости башкирец Килмяк Абыз с другими такими же ворами нападение учинили, а каким образом, о том обер-офицеры в ведомостях показали.

Прапорщиков – 3, поручиков – 3, капитанов – 2: следовали де от перваго места, от села Чесноковки, рота за ротою – по 2 человека, а обозы шли позади рот, а по много ль веревок, о том они неизвестны, понеже де определен за обознаго квартирмистр. В 1-м числе июля подполковник Чириков как поехал от команды наперед и с кем, того не видали. Но в тот день позади рот шел обоз штапской и офицерский в одну веревку, а ротные обозы в 2 веревки. И как отошли роты от лагеря версты с 4, то с левой стороны выехали воры-башкирцы, многолюдством, с криком, и напали на роты, и учинили конфузию, и в тот же час били на штапской обоз, который шел в одну веревку, а им де, офицерам, как штапских, так и ротных обозов, за колком [небольшой рощей] не видно было. И после нападения капитан Гебауер приказал сделать баталион каре, и все обозы учредить в 10 веревок, и пошли в путь, а воры на походе били на команду, и, дошед полкового квартермистра и прапорщика авангарднаго, тут объявили, что подполковник убит, и того дня тела не нашли, а 2-го дня в марше, отшед с версту, нашли и погребли, и паки пошли в путь, а воры еще нападали, и убили одного капрала, да ранили драгуна. 3-го числа еще нападали, но вреду никакого не учинили, а 4-го и 5-го чисел стояли для починки лафету и патроннаго ящика, а с 6-го по 9-ое шли без нападения. А в том 9-ом числе еще воры нападали и взяли собственную драгунскую лошадь, да из телеги скарб его, у которой де телеги колесо спало, и осталась от обозу…

Письмо заместителя начальника Оренбургской экспедиции Тевкелева губернатору Бахметеву об оставлении Оренбурга

Высокоб[ла]городный госп[о]дин от флота поручик Бахметев, милостивый государь мой.

Объявляю вашему высокоблагородию, что сего сентября 7 числа, в вечеру, его превосходительство, статский советник Иван Кириллович, и я из Оренбурха с командами выехали благополучно. Его превосходительство с своею командою имеет маршировать чрез Сакмарск и нагайскую дорогу в Уфу для искоренения воров, а я с моею командою на Верхояицкую пристань для отправления другого провиантскаго обозу в Течинскую слободу, а отуду чрез сибирскую, осинскую, казанскую дороги також для искоренения воров. И о том, ваше высокоблагородие, благоволите быть известны.

Из лагеря от речки Телеуш, от Оренбурха в 56 верстах. Сентября 11 дня, 1735 года.

Послано сибирской дорогой с башкирцами Утегеневым, Даиром Бограновым, коим благовалите дать по 150 копеек.

Таково ж письмо послано чрез Течинскую слободу с башкирцами ж. А писаны характерами секретными.

К главе 3 Оренбургский край во второй половине XVIII века

Из письма Д. М. Волкова Екатерине II (26 мая 1763 г.)

Я часто разбирал, какая есть разница между здешнею и прочими губерниями? В чём главнейшее состоит или состоять имеет должность здешнего губернатора? И каких потому качеств ему быть надобно? В другом месте довольно не токмо к приобретению от своей губернии похвалы и благодарности, но может быть и к совершенному исполнению своей должности, быть правосудну, не трусу и не лакому, а при том стараться, чтоб дела и тяжбы умалять и сокращать, а не новые заводить. Нужно и здесь всё сие… Великого здесь требует губернаторского труда и попечения…

В киргизских делах не оставаться при той политике, чтоб им ежегодное только жалование платить, а впрочем за находку почитать, когда, слава Богу новых и частных хлопот, и российским жилищам от них разорений нет. Хорошо, что одно зло меньше стало, но разве тому и радоваться, что того нет чему и быть не надлежало… Почто скучать церемониальными с ханом свиданиями?.. Одним дружеским разговором сто раз можно более сделать, нежели десятью церемониальными свиданиями. Азиаты имеют ещё славу верных друзей и что деньгами не можно, то дружбою получить удобно… Померзли, например, нынешнюю зиму от холода и голода и киргизцы, и скоты их, вот случай и настоит хлебом их разлакомить и к заведению лесов поощрить. Мало, скажут мне, хлеба и в самом Оренбурге, но если о сем рассуждать, то никогда и Оренбурга не было бы. В самом начале его заведения получался сюда хлеб весьма высокою ценою, да и то так трудно и недостаточно, что помирали люди с голоду. Ныне, слава Богу, становится сюда мука гораздо дешевле, нежели в Новгороде…

Из служебной записки И. А. Рейнсдорпа Екатерине II

Первый главный недостаток оренбургской губернии состоит в следующем: губерния сия в рассуждении всего пространства, подобна некоему полю, на котором, хотя и всё то, что потребно к содержанию и обогащению людей, преизобильно находится, но по причине великого её недостатка в жителях надлежит почесть её ныне по всей Российской Империи за беднейшую…

… Точно измерить и описать празднолежащие земли, и те, которые для казённого употребления не нужны будут, продавать из казны дворянам за наличные деньги, переселять на них земледельцев из центральных перенаселенных губерний; заботиться о здоровье всех жителей, для чего определить хороших лекарей хотя бы в городе, и в случае болезней прожиточным людям за деньги, а бедным и без всякого платежа потребное вспоможение чинить и лекарства на лечение их немедленно отпущать…

…Приращение земледельства, как самого нужнейшего способа к содержанию жизни человеческой и к доставлению всеобщего благополучия, зависит частично и от существенных прибытков земледельцам. А для того, чтобы собранный ими хлеб не был у них мертвым капиталом, а происходил бы в продажу без всякой их тяготы и неволи на наличные деньги, надлежит истреблять притеснение, кое от перекупщиков земледельцам случается, и оных закупщиков… как прямых пиявиц, до того не допущать…

Я… город Оренбург нашёл в самых жалких обстоятельствах, партикулярные дома, да и публичные строения, по большей части к разрушениям уже близки…

Самый Оренбург, который около 70 тысяч рублёв приносит казённого дохода и во время ярмарки немаловажную коммерцию производит, не имеет больше 4 или 5 купцов капитальных. Прочие все бедные, да и сих по подушному окладу не более 90 человек находится… Наилучшие писатели в бесчисленных почти сочинениях о коммерции крайне оказывают остроумие. Но ежели точно попытать, то перевес купеческого баланса между всем тем есть самый главнейший предмет, к которому каждая нация перед соседями усиленно ревнует.

Из показаний жены Е. И. Пугачева Софьи Дмитриевой

1. Мужа ее, войска Донского, Зимовейской станицы служивого казака, зовут Емельян Иванов сын, прозывается Пугачевым.

2. Отец его родной был той же Зимовейской станицы служилый казак, Иван Михайлов сын Пугачев же, который в давних годах умре.

3. Тому мужу ее ныне от роду будет лет сорок, лицом сухощав, во рту верхнего спереди зуба нет, который он выбил саласками [от удара по челюсти во время кулачного боя], еще в малолетстве в игре, а от того времени и доныне не вырастает. На левом виску от болезни круглый белый признак, от лица совсем отменный, величиною с двукопеечник, на обеих грудях, назад тому третий год были провалы, отчего и мнит она, что быть надобно признакам же. На лице имеет желтые конопатины; сам собою смугловат, волосы на голове темно-русые по-казацки подстригал, борода была клином черная, небольшая.

4. Веру содержал истинно православную; в церковь божию ходил, исповедовался и святых таин приобщался, на что и имел отца духовного, Зимовейской же станицы священника Федора Тихонова; а крест ко изображению совокуплял большой с двумя последними пальцами.

5. Женился тот муж ее на ней, и она шла, оба первобрачные, назад тому лет с 10, и с которым и прижили детей пятерых, из коих двое померли, а трое и теперь в живых. Первый сын Трофим десяти лет, да дочери вторая Аграфена, по седьмому году, а третья Христина по четвертому году.

6. Оный же муж ее, назад тому три года, послан на службу во вторую армию, где и был два года, и оттуда, ныне другой год, за грудною болезнию, о которой выше значит, по весне отпущен, а посему и был в доме одно лето, в которую бытность и нанял вместо себя в службу в Бахмуте на Донце казака, а как его звать и прозвания да и где теперь находится, не знает; – а после сего

7. В октябре месяце 772 года он, оставивши ее с детьми, неведомо куда бежал, и где был, и какие от него происходили дела, об оном, как он ничего не сказывал, так и сама не знала; а

8.773 года, в великом посту, тот муж ее тайным образом пришел к хуторскому их дому вечером под окошко, которого она и пустила; но того ж самого часа объявила казакам, а они, взявши его, повели к станичному атаману, а он-де отправил в Верхнюю Чирскую станицу к старшине, но о имени его не упомнит, а оттуда в Черкасский; но не довезя, однако ж до оного, в Цимлянской станице бежал и потому, где теперь находится, не ведает…

13. Домом они жили в Зимовейской станице своим собственным, который по побеге мужа (что дневного пропитания с детьми иметь стало не от чего) продала за 24 руб. за 50 коп. Есауловской станицы казаку Ереме Евсееву на слом, который его в ту Есауловскую станицу в по сломке и перевез; а ныне особою командою паки в Зимовейскую станицу перевезен и на том же месте, где он стоял и они жили, сожжен; а хутор их, состоявший так же, неподалеку Зимовейской станицы, сожжен же.

14. Сама же та Пугачева жена, казачья дочь, и отец ее был Есауловской станицы служилый казак, Дмитрий, по прозванию Недюжин, а отчества не припомнит, потому что она после него осталась в малолетстве, и после же которого остались и теперь вживе находятся дочери его, а ей сестры родные…

Из показаний отставного казака Трофима Фомина

В 1771 году, в феврале месяце, Емельян Пугачев отбыл в город Черкасск для излечения болезни, со взятым у меня станичным билетом, и через месяц возвратился на карей лошади. На допрос мой, где он ее достал, отвечал он: на станичном сборе, что купил в Таганрожской крепости конного кацкого полку у казака Василья Кусачкина. Но казаки, не поверя ему, послали его взять письменный вид от ротного командира. Пугачев и поехал, но пред его возвращением зять его, Прусак, бывший Зимовейской станицы казак, а ныне состоящий в Таганрогском казацком полку, явился у нас и на станичном сборе показал, что он с женою и Василий Кусачкин, да еще третий, по уговору Пугачева, бежали за Кубань на Куму-реку, где он (Прусак), побыв малое время, оставил их и возвратился на Дон… В декабре того же года Пугачев был пойман в его хуторе и содержался под караулом. Намерен был я его, как праздношатающегося, выдать находящемуся тогда в сыске и высылке беглых всякого звания людей, старшине Михайле Макарову. Но Пугачев со станичной избы из-под караула бежал и уже через три месяца на том же хуторе пойман и показал на станичном сборе, что был в Моздоке, почему при рапорте и послан мною к старшине Макарову в Нижнюю Черкасскую станицу, а сей чрез нашу станицу послал уже его при рапорте в Черкасск. Когда его провели, увидя по дорожной, что послан он был в колодке, которой на нем уже не было, приказал я ему выбить другую и отослал его в верхнюю Курмоярскую станицу, от которой в принятии оного Пугачева расписку получил. Через две недели спустя от старшины Макарова по всем станицам прислано было объявление, что оный Пугачев бежал с дороги, и не иначе явится где, изловить; а как он бежал, не знаю.