Текст книги "История Оренбургского региона. Часть 1. С древнейших времен до 1921 года"

Важнейшей после земледелия отраслью экономики края было скотоводство, особенно коневодство. В хозяйствах башкир, казахов, мишарей и оренбургских казаков оно приобрело ведущую роль. Его развитию способствовала сама природа края, значительные ненаселенные степные просторы, кочевой уклад хозяйственной жизни коренных жителей и условия пограничной службы. В 1833 году в Оренбургской губернии было 6,2 млн. голов разного скота, из них 1,2 млн. голов лошадей. С начала XIX века Военное министерство ежегодно закупало здесь 10 – 15 тыс. лошадей для кавалерии, артиллерии, обозов и конских резервов, а в периоды войн закупки увеличивались в несколько раз.

Географическая отдаленность края от крупных торгово-промышленных городов страны, неразвитость общественного разделения труда у его коренных жителей обусловили распространение и развитие таких домашних промыслов, как кузнечный, кожевенный, гончарный, столярный, сапожный, портняжный, пуховязальный и др. Они обеспечивали население предметами первой необходимости: одеждой, обувью, посудой, мебелью и т.д. Важное значение для жителей края имело сукноделие. Повсеместно в губернии было развито овцеводство, овечья шерсть шла на выделку сукон для изготовления гражданской одежды и военных мундиров. Местные власти активно поощряли этот промысел. В 1811 – 1815 годах только в трех уездах – Стерлитамакском, Троицком и Челябинском сукноделием занимались 23 тыс. человек. Они изготовили за эти годы 60 тыс. аршин широкого сукна, которого хватило бы для полного обмундирования 10 тыс. рекрутов.

Развитие земледелия и скотоводства стало основой для роста промышленности, занятой переработкой местного, преимущественно сельскохозяйственного сырья. Перерабатывающую промышленность в крае представляли мыловаренные, свечные, салотопенные, маслобойные, кожевенные, винокуренные, поташные, селитряные и другие «заводы», которые были предприятиями мануфактурного типа. Их число увеличилось со 145 в 1811 году до 268 в 1850 году, или в 1,8 раза.

Богатства недр края способствовали развитию горной и металлургической промышленности, основанной главным образом на труде крепостных рабочих. На крупном Илецком соляном промысле в первой половине XIX века ежегодно добывалось 1,5 – 2 млн. пудов соли. На пяти казенных и двадцати восьми частных металлургических заводах губернии выплавлялось 1 млн. пудов чугуна, 700 тыс. пудов железа и 80 тыс. пудов меди в год, что составляло 18 % производства металлов в стране. С середины 1830-х годов в крае стала развиваться золотопромышленность. На Златоустовских заводах были созданы казённые золотодобывающие предприятия. С разрешения военного губернатора к поискам и разработке золотоносных месторождений приступили генерал Жемчужников с компанией, объединявшей местных и московских дворян и купцов, полковник Жуковский с такой же компанией, полковники Аничков и Циолковский, казачий есаул Колбин, купцы Болотов, Бакакин, Белов, Горячев и др. В 1845 году в губернии был уже 51 золотодобывающий прииск. Они располагались в Оренбургском, Верхнеуральском, Троицком и Челябинском уездах. В пределах современной Оренбургской области золото добывалось в ее восточной части, у посёлков Кваркенский, Кумак и др. В отличие от горнозаводских предприятий золотопромышленность губернии основывалась на труде не крепостных, а вольнонаёмных рабочих, что способствовало её сравнительно быстрому росту. В середине XIX века ежегодная добыча золота в крае составляла более 50 пудов, а всего в 1811 – 1864 годах было добыто 3503 пуда золота.

Повсеместное развитие получила внутренняя торговля. Торговые связи отдельных уездов губернии осуществлялись через ярмарки и базары в городах и крупных сёлах. Их число неуклонно росло, увеличивались и торговые обороты. В 1835 году на ярмарки губернии было привезено товаров на сумму 5,1 млн. рублей, продано на 2,4 млн. рублей. В 1850 году привоз составил 7,1 млн. рублей, а продажа – 2,8 млн. рублей. Главными предметами торговли на городских и сельских ярмарках были привозные хлопчатобумажные и шёлковые изделия, чай, сахар, бакалейные товары. Из местных товаров, предлагавшихся к продаже, преобладали зерно, мука, кожи, меха, воск, сало, мясо, рыба, соль.

Оренбургский край уверенно вошел в состав всероссийского рынка, имея устойчивые торговые связи с соседними районами Среднего и Нижнего Поволжья, Среднего Урала, Западной Сибири. Из товаров, вывозимых за его пределы, главными являлись железо, медь, золото, хлеб, кожи, скот, мёд, соль и т.д. Он играл видную роль и во внешней торговле России. На Меновом и Гостином дворах Оренбурга, Троицка и других городов велась широкая торговля с Казахстаном и Средней Азией как привозными товарами, так и продукцией местного производства. В 1850 году в торговую деятельность было вовлечено 10,5 тыс. представителей купеческого сословия.

Оренбургский край в первой половине XIX века напоминал огромный котёл, где перемешались люди разных сословий и национальностей, разных занятий и профессий. Оренбургская земля, как магнит, притягивала к себе всё новые семьи крестьян, которые, едва обустроившись, сразу же начинали пахать и сеять, выращивать урожай, стремясь на новой малой родине сделать своё будущее лучшим.

Вопросы и задания

1. Можно ли считать Оренбургский край в первой половине XIX века экономически развитым районом страны?

2. Установите этапы массовых переселений крестьян в губернию в первой половине XIX века. Почему она была привлекательной для переселенцев?

3. Почему главными руководителями Оренбургской губернии были военные, а не гражданские губернаторы?

4. Какие обстоятельства привели к тому, что управление губернией осуществлялось из двух административных центров?

5. Опишите национальный состав и основные занятия населения губернии в первой половине XIX века.

Документ

Из письма военного губернатора В. А. Перовского министру финансов графу Е. Ф. Канкрину от 3 января 1834 года.

Частию от недостатков удобных к поселению мест, а наиболее по своеволию переселенцев происходит здесь непозволительное неуважение к праву собственности… Бывали также примеры, что переселенцы не выказывали уважение ни к какой власти и продолжали упорствовать, отыскав своих земляков, давно уже зашедших, водворяются с ними без всякого ведома земской полиции… Несмотря на принятые меры, изданные правила и подтверждения, переселения продолжались до сих пор с тем же беспорядком, и крестьяне, оставляя прежние места жительства, не испросив увольнения, прибывали в Оренбургскую губернию и захватывали самовольно несвободные земли.

Оренбуржцы в войнах начала XIX века. В начале XIX века Российская империя втянулась в вереницу непрерывных войн с соседними государствами – Турцией, Персией (Ираном), Швецией и с наполеоновской Францией, длившуюся с 1804 по 1814 год. Самым грозным противником для России была Франция, возглавляемая талантливым полководцем Наполеоном I. Эти войны потребовали значительного напряжения всех сил страны, в том числе и жителей Оренбургского края.

Ведя затяжные боевые действия, русская армия несла постоянные потери в кавалерийских и пехотных частях. Чтобы их восполнить, военный министр С. К. Вязьмитинов решил привлечь людские ресурсы Оренбургского края. Выполняя его распоряжения, военный губернатор С. Г. Волконский в декабре 1805 года направил в Австрию, где шла война с Наполеоном, 1000 оренбургских казаков, 600 вооруженных конных калмыков и 7000 башкир. Легкая оренбургская кавалерия оказалась наиболее приспособленной к маневренной вооруженной борьбе, развернувшейся на театре военных действий. В ноябре 1806 года в действующую армию в Пруссию были отправлены еще 5 конных полков (3275 человек), воевавших в составе казачьего корпуса М. И. Платова против кавалерии французского маршала И. Мюрата. Весть о заключении в июне 1807 года Тильзитского мира с Францией и окончании войны была встречена в Оренбурге с великой радостью. «Пушечный гром, – сообщал военный губернатор Г. С. Волконский в столицу, – возвестил сию радость Оренбургу; и поутру собралось великое множество народа в церковь для принесения всевышнему торжественного благодарения; разве только совершенно дряхлые и малые в сем торжестве не участвовали. В вечеру дан мною пир, и город был иллюминирован».

После подписания Тильзитского мира два оренбургских полка вернулись на родину, а три других были направлены в Молдавскую (Дунайскую) армию, воевавшую с Турцией. Оренбургские казаки как составная часть легких войск этой армии приняли участие во всех крупных сражениях войны. Их отважные боевые действия главнокомандующий Молдавской (Дунайской) армией М. И. Кутузов называл «чудесами». По его ходатайствам были награждены орденами есаулы Василий Авдеев, Александр Углицкий и многие другие оренбургские казаки.

Отечественная война 1812 года. К началу внезапного вторжения «Великой армии» Наполеона в Россию в 1812 году на театре военных действий находились два пехотных и семь кавалерийских полков, сформированных из уроженцев Оренбургской губернии. В составе 1-й армии генерала М. Б. Барклаяде-Толли были Рыльский и Уфимский пехотные полки, 1-й Тептярский казачий полк и Оренбургский драгунский полк. В 3-й армии генерала А. П. Тормасова нес службу 2-й Башкирский полк, а в Дунайской армии адмирала П. В. Чичагова – 1-й и 2-й Оренбургские, 3-й и 4-й Уральские казачьи полки. Полки 1-й армии, отступая с боями к Москве, потеряли 20 – 25 % своего личного состава.

26 августа 1812 года они участвовали в знаменитом Бородинском сражении под Москвой. По диспозиции, утверждённой М. И. Кутузовым за два дня до начала битвы, 1-й Тептярский полк майора Темирова был поставлен на правый фланг русской позиции и вел наблюдение за противником. Он принял участие в знаменитом рейде русской конницы под командованием М. И. Платова и Ф. П. Уварова в тыл противника, который едва не завершился пленением Наполеона.

Другие оренбургские полки были поставлены во второй эшелон русских войск. Через три часа после начала сражения французы захватили Семёновские флеши, оборонявшиеся войсками 2-й армии П. И. Багратиона. В подкрепление левого крыла русской армии были посланы из резерва кавалерийские полки, в числе которых был и Оренбургский драгунский полк. После успешной контратаки, завершившейся изгнанием французов с захваченных ими флешей, он был выведен за центр русской позиции.

В 10 часов утра французы нанесли главный удар по центру расположения русских войск и захватили Курганную батарею, оборонявшуюся частями 7-го корпуса Н. Н. Раевского. Начальник штаба 1-й армии А. П. Ермолов и начальник ее артиллерии А. И. Кутайсов повели в контратаку батальоны Уфимского пехотного полка, которые отбросили неприятеля на исходные позиции. А. И. Кутайсов погиб в бою, а А. П. Ермолов был контужен. Защищая Курганную батарею, Уфимский полк понес огромные потери, в живых из 2000 человек осталось 277 рядовых и 6 офицеров. Не меньшие потери оказались в Рыльском полку, который оборонял в составе 4-го корпуса правый фланг русской армии, а затем был переведен также к Курганной батарее. Противнику не удалось прорваться через его позиции. К концу битвы из 2100 человек остались в строю только 323 рядовых и 4 офицера полка.

В 4 часа дня французы вновь захватили Курганную батарею. Кавалерийские корпуса противника ринулись в образовавшуюся брешь. М. Б. Барклай-деТолли лично повел в контратаку полки 2-го и 3-го кавалерийских корпусов, среди которых был Оренбургский драгунский полк. Противник не выдержал удара русской кавалерии, которая оказалась более маневренной. С огромными потерями французы отступили. Успех русских кавалеристов положил конец активным действиям неприятеля. Сражение стало постепенно затихать.

За доблесть, проявленную в Бородинской битве, командиры оренбургских полков были повышены в звании, оставшиеся в живых офицеры награждены орденами, а 28 унтер-офицеров и рядовых удостоились высшего знака солдатской доблести – Военного ордена. Все рядовые, участвовавшие в сражении, были награждены 5 рублями.

Находясь в глубоком тылу, Оренбургский край оказал немалую материальную помощь русской армии. Манифест императора Александра I о вторжении армии Наполеона в Россию, написанный в Вильно 13 июня, пришел в Оренбург из-за отдаленности губернии только в конце июля 1812 года. В нем император заявлял: «Я не положу оружия, доколе ни единого неприятельского воина не останется в царстве моем». Военный губернатор Г. С. Волконский приказал распространить этот документ на русском и татарском языках среди многонационального населения края. Он призвал дворянство, казачьи войска, башкир, татар, калмыков стать дружно под ружье и приготовиться к обороне всем, кто имеет в себе искреннее «чувство и любовь к своему Отечеству».

Край стал местом формирования значительного числа казачьих полков и резервов для русской армии. Во второй половине 1812 года в действующей армии находилось 5 полков оренбургских казаков, 5 полков уральских казаков, 19 башкирских, 2 тептярских, 2 мишарских конных полка. В 1812 – 1813 годах в губернии было проведено 4 рекрутских набора. После недолгого обучения на месте оренбургские рекруты направлялись в пехотные и кавалерийские полки, в том числе в Костромской пехотный, Оренбургский драгунский, Кременчугский, Рязанский, Симбирский и другие. Всего из Оренбургского края ушло на войну около 40 тыс. рекрутов и казаков разных национальностей. Под ружье было поставлено все взрослое мужское население, способное нести армейскую службу. Недостающие по рекрутским наборам новобранцы возмещались деньгами и поставками лошадей.

Среди населения проводились сборы пожертвований. Мещане и купцы Оренбурга и Бузулука, например, на снабжение лошадьми и упряжью Костромского пехотного полка выделили 1875 рублей. В пользу воинов, «положивших живот свой за отечество, раненых и всех тех, кои потерпели бедствие от неприятеля», жители городов губернии собрали 10 613 рублей. С крепостных крестьян края помещики собирали в счет пожертвований на войну по 1 рублю с души, что составило около 60 тыс. рублей. Само же местное дворянство, имея значительные доходы от имений, внесло лишь 3493 рубля. Для нужд армии было закуплено властями или передано населением безвозмездно свыше 40 тыс. лошадей.

Весомым был вклад в победу над армией Наполеона оренбургской промышленности. Металлургические заводы края отлили за период войны 120 артиллерийских орудий. Кроме того, на них было произведено большое количество ядер, бомб, гранат. Производство ядер, например, было увеличено на 62 %, а бомб – на 48 %. С начала 1813 года заводы освоили и стали изготавливать для артиллерии картечь. Перерабатывающая промышленность поставила в армию 60 тыс. аршин сукна, значительное количество одежды, обуви, продовольствия.

Оренбургские полки в заграничном походе. Оренбургские полки зарекомендовали себя с лучшей стороны в период контрнаступления русской армии осенью 1812 года и ее заграничном походе в Европу в 1813 – 1814 годах. Главнокомандующий армией М. И. Кутузов в письмах в Оренбург своему старому сослуживцу князю Г. С. Волконскому не раз сообщал об успехах оренбуржцев в войне с французами. В письме от 31 октября 1812 г. он писал о том, «с какою храбростью наши воины, в том числе казаки и некоторые башкирские полки поражают их», имея в виду войска неприятеля. М. И. Кутузов сообщал о победах под Вязьмой, приводил данные о трофеях, потерях противника убитыми, ранеными, взятыми в плен, о позорном бегстве и усиливающемся голоде в неприятельской армии.

В заграничном походе русских войск участвовало 26 конно-казачьих полков из Оренбургской губернии: 2 полка (атаманский и пятисотенный) оренбургских казаков, 5 уральских, 15 башкирских, 2 тептярских и 1 калмыцкий. Оренбургский атаманский полк, численностью в 1000 казаков, совместно с шестью башкирскими, двумя тептярскими и одним калмыцким полком осаждал, а затем взял штурмом мощную крепость Данциг в Пруссии. Пять урядников полка были произведены в офицеры, а четырнадцать рядовых казаков удостоены военных наград. Полк некоторое время находился в составе гарнизона Данцига, а во второй половине 1814 года отправился домой.

Пятисотенный 3-й Оренбургский казачий полк участвовал в битве под Лейпцигом, в сражениях при Веймаре, Франкфурте-на-Майне, во взятии Берлина и Парижа. В заграничном походе отличились 1-й, 9-й, 11-й, 12-й, 13-й, 14-й, 15-й и 16-й Башкирские, 2-й Мишарский и 1-й Тептярские полки, действовавшие на территории Польши и Германии. Они сражались в знаменитой «битве народов» под Лейпцигом в 1813 году. Победоносным маршем вступили в Париж в 1814 году 2-й, 12-й, 13-й и 15-й Башкирские полки. Часть оренбургских полков вернулась на родину после разгрома Наполеона в 1814 году, другая их часть оставалась во Франции в составе русского оккупационного корпуса до 1817 года, а третья – была направлена командованием для охраны западной границы России на участке от Гродно до Бреста и возвратилась домой лишь в 1821 году.

Оренбургский край использовался правительством как место размещения военнопленных, которых направляли сюда большими партиями и распределяли по гарнизонам пограничной линии. Во второй половине 1812 года в губернию прибыли под конвоем 29 офицеров и 1415 рядовых разгромленной «Великой армии» Наполеона. Местным властям предписывалось «присматривать за поступками… военнопленных французов». Некоторые из них пытались бежать в казахскую степь и Бухару, другие впоследствии вернулись на родину, но часть военнопленных по их желанию была зачислена в Оренбургское казачье войско. К концу XIX века среди оренбургских казаков насчитывалось 48 иностранных фамилий, которые носили потомки пленных французов.

Память о событиях Отечественной войны 1812 года и заграничного похода русской армии хранят некоторые географические названия населенных пунктов на карте современных Оренбургской и Челябинской областей. В их числе Бородинское, Тарутино, Кульм, Бриен (Бриент), Лейпцигский, Париж, Берлин, ФерШампенуаз и др.

Вопросы и задания

1. В каких войнах участвовали оренбургские полки в начале XIX века?

2. Почему Оренбургский край отправлял в действующую армию не пехотные, а преимущественно кавалерийские части?

3. Какие оренбургские полки участвовали в Бородинском сражении? Как они повлияли на исход Бородинской битвы?

4. Оцените вклад населения Оренбургской губернии в победу над Наполеоном в Отечественной войне 1812 года. В чем он выразился конкретно?

Оренбургское тайное общество. Мрачная действительность крепостнической России начала XIX века породила у части дворянской молодежи свободолюбивые настроения и убеждения, идеи борьбы за освобождение народа от угнетения и деспотизма. Этому способствовали передовая отечественная и зарубежная литература, война 1812 года, пробудившая национальное самосознание у всех сословий Российской империи.

В такой обстановке в Оренбурге к началу 20-х годов постепенно оформилась тайная организация, ведущая свою историю с конца XVIII века от местного отделения масонского Московского Новиковского общества. Признанным ее руководителем был Павел Елисеевич Величко, занимавший пост директора Оренбургской таможни, а затем начальника Оренбургского таможенного округа. Он имел авторитет и широкие связи в кругах местных чиновников и офицеров оренбургского гарнизона, которые использовал для вовлечения в организацию людей надежных, свободомыслящих. Среди соратников Величко выделялись офицер Александр Лукич Кучевский, служивший в 4-ом Оренбургском линейном батальоне, и Александр Павлович Величко, сын руководителя, магистр физики и математики.

Впервые власти услышали о существовании тайного общества в Оренбурге в 1822 году, в ходе следствия по делу майора Астраханского гарнизонного полка А. Л. Кучевского, ранее служившего в Оренбургском крае. Он представился новым сослуживцам как эмиссар «Оренбургской ложи тайного общества». Но следствие, проведенное по приказу военного губернатора П. К. Эссена, конкретных результатов не дало. П. К. Эссен поспешил доложить в Петербург, что в крае «сохраняется совершенная тишина и спокойствие», что никаких тайных обществ в Оренбургской губернии нет.

Новая страница в истории тайного общества связана с именем Петра Михайловича Кудряшова, возглавившего его после смерти П. Е. Величко в 1823 году. Это был выходец из солдатской семьи, исключительно одаренный человек. Он рано проявил склонности к литературе, восточным языкам, истории, этнографии. Поступив в 18-летнем возрасте на военную службу, П. М. Кудряшов выполнял работу бригадного писаря, затем аудитора линейного батальона, а в свободное время занимался литературным трудом, печатал свои произведения в столичных журналах.

События 14 декабря 1825 года на Сенатской площади повлияли на состав общества. По свидетельству декабриста В. И. Штейнгеля, познакомившегося в ссылке с членом общества В. П. Колесниковым, это «происшествие… естественно, напугало старших и осторожных членов этого общества, но огорчи-ло и ожесточило пылких юношей». Тайное общество пополнилось новыми, более решительно настроенными молодыми людьми, которые объединились вокруг П. М. Кудряшова. Оно насчитывало в своих рядах 30 – 40 человек. Общество имело свои программные документы – Устав и Инструкцию, определявшие цели и задачи организации, планы предстоящих действий. «Оренбургское тайное общество, – говорилось в Уставе, – составлено с целью политической. Цель его есть изменение монархического правления в России и примене-ние лучшего рода правления к выгодам и свойствам народа для составления истинного его благополучия», то есть республики. В результате переворота планировалось объявить в заранее подготовленной прокламации Россию свободной от монархии страной, ликвидировать крепостное право, уменьшить срок службы в армии, увеличить в 2 раза жалование военным, сократить государственные налоги с населения, запретить телесные наказания.

В Оренбургском тайном обществе обсуждался и конкретный план, рассчитанный на то, чтобы «поднять знамя бунта в городе», используя перешедшие на сторону заговорщиков регулярные и казачьи войска, а также поддержку населения. План предусматривал аресты военного губернатора и верных ему чиновников и захват власти в Оренбурге, после чего восставшие должны были двинуться на Казань, поднимая «все лежащие по пути селения». Оренбургские вольнодумцы замыслили дополнить военный «бунт» массовым народным, прежде всего, крестьянским восстанием. Члены общества вели пропаганду в войсках Отдельного Оренбургского пограничного корпуса, установили связь с солдатами бывшего гвардейского Семеновского полка, сосланными в Оренбург. Программные документы и план военного переворота в губернии свидетельствуют о том, что это общество относилось к тайным организациям декабристского толка.

Намерениям оренбургских последователей декабристов не суждено было осуществиться. Тайное общество было раскрыто по доносу провокатора – бывшего юнкера Петербургского артиллерийского училища Ипполита Завалишина, разжалованного в рядовые и сосланного в Оренбург в декабре 1826 года за ложный донос на своего брата Дмитрия Завалишина, декабриста. И. И. Завалишину удалось войти в доверие к членам общества, получить устав и инструкцию, списки участников организации и даже подписи некоторых из них. В апреле 1827 года все эти документы он передал военному губернатору П. К. Эссену.

В ночь с 25 на 26 апреля в Оренбурге были проведены аресты военных и гражданских лиц, общим числом более 30 человек, среди которых оказался и сам 19-летний доносчик. Однако глава общества П. М. Кудряшов, узнав о доносе, успел предупредить его членов и уничтожить значительную часть компрометирующих материалов. Поэтому за неимением прямых улик П. М. Кудряшова и многих арестованных вскоре освободили. Руководитель общества, потрясенный всем случившимся, после освобождения скоропостижно скончался.

Военному суду были преданы прапорщики Дмитрий Таптиков, Иван Старков, Василий Колесников и Хрисанф Дружинин, унтер-офицер Андрей Шестаков, хорунжий Оренбургского казачьего войска Василий Ветошников, рядовой Ипполит Завалишин и коллежский регистратор Степан Дыньков. Старшему из них было 33 года, младшему – 18 лет. Все арестованные были по происхождению дворянами, но не имели ни поместий, ни крепостных. Обвиняемые, сговорившись, единодушно отрицали существование тайного общества до приезда в Оренбург Ипполита Завалишина и утверждали, что их «обольстил» И. И. Завалишин, обманом вовлекший в тайную организацию. Ни губернатор П. К. Эссен, ни члены военного суда не были заинтересованы в раздувании дела. Судебное следствие сделало главным виновником самого доносчика – И. И. Завалишина, посчитав его злонамеренным выдумщиком. Тем не менее приговор суда был нарочито жесток: Д. П. Таптикова, В. П. Колесникова, В. В. Ветошникова, И. И.

Завалишина приговорили к смертной казни через колесование; И. М. Старкова и X. М. Дружинина – к смертной казни; А. Г. Шестакова – к разжалованию навечно в солдаты. Гражданского чиновника 19-летнего Степана Дынькова Оренбургская палата уголовного суда приговорила к пожизненной ссылке на каторжные работы. Несоответствие наказания проступку обвиняемых было обычной практикой того времени, позволявшей властям проявлять «снисхождение» и «милосердие» по отношению к нарушителям закона.

Военный губернатор П. К. Эссен своей властью смягчил приговор, заменив смертную казнь длительными сроками каторжных работ. Материалы военного и гражданского судов с решением П. К. Эссена были отправлены на утверждение императору Николаю I. Царь также проявил снисхождение. По его решению четверо осужденных приговаривались к каторжным работам в Сибири: И. И. Завалишин – навечно, Д. П. Таптиков – к четырем годам, X. М. Дружинин – к трем годам; В. В. Ветошников, И. М. Старков, А. Г. Шестаков и С. Г. Дыньков были разжалованы в солдаты и отправлены на службу в Отдельный Кавказский корпус, воевавший против горцев.

Осужденных заковали в кандалы, приковали попарно к железному пруту («канату») и под конвоем 13 сентября 1827 года отправили в Сибирь. Находясь в Сибири, В. П. Колесников подготовил воспоминания об этих трагических днях, назвав их «Записки Несчастного, содержащие путешествие в Сибирь по канату». Они были изданы впоследствии его другом, ссыльным декабристом В. И. Штейнгелем. Прощаясь с родным городом и краем, с родственниками и друзьями, осужденные «в последний раз пропели гимн, некогда в патриотических мечтах сочиненный незабвенным Кудряшовым», – вспоминал В. П. Колесников в своих «Записках». По словам автора, «не только простые граждане, но и чиновники, купцы, даже солдаты под страхом военной дисциплины находящиеся, – одним словом, все жители принимали в нас живейшее участие и явно показывали, что не одобряют жестокого с нами поступка». Ярко описано В. П. Колесниковым прощание с родным городом: «Отойдя за версту от селения, мы поднялись на гору, и вдруг Оренбург с окрестностями своими представился нашему взору. Сквозь редеющий воздух виднелся город, а за ним расстилалась необозримая киргиз-кайсацкая степь… Внезапно пламенный энтузиазм любви к родине овладел нами, мы все вдруг схватили по горсти земли и клялись хранить ее при себе до конца нашей жизни вместе с благодарным воспоминанием о добрых наших согражданах…».

Путь в Сибирь длился целый год. В Чите, а затем на Петровском заводе оренбургские последователи декабристов встретились с сосланными участниками событий 14 декабря 1825 года и были приняты ими как единомышленники. Декабристы отнеслись к ним сочувственно, поддерживали их морально и материально, помогая сносить тяготы каторжной жизни.

История Оренбургского тайного общества свидетельствовала о том, что и в отдаленную пограничную окраину страны стали проникать прогрессивные идеи и демократические взгляды. Молодые офицеры и чиновники готовы были на самопожертвование ради блага всего российского народа.

Политические ссыльные. Нужно отметить, что и само правительство в немалой степени способствовало этому, превратив отдаленный Оренбургский край, так же как и Сибирь, в место массовой политической ссылки. Вслед за военнопленными-французами «Великой армии» Наполеона оно стало отправлять в губернию осужденных участников волнений и восстаний, тайных кружков и обществ, разного рода «вольнодумцев». Большая партия ссыльных оказалась в Оренбургской губернии после массовых волнений военных поселян 1817 – 1819 годов. Сюда прибыли участники Чугуевского восстания военных поселян на Украине. Среди них были женщины и сочувствовавшие восставшим офицеры и чиновники. Так, старший дивизионный адъютант ротмистр Тареев был приговорен к заточению в тюрьму одной из крепостей Оренбургской линии. За «сочинение непозволительных просьб военным поселянам» были лишены чинов и сосланы в Оренбургскую губернию капитан Ратищев, поручик Линник и др. В 1817 – 1821 годах в губернию по приговорам судов было сослано 260 военных поселян, 20 офицеров и гражданских чиновников.

Карательная деятельность царской администрации заметно возросла в 1820-е годы, что было связано с его реакцией на рост недовольства в армии, в том числе и в гвардейских полках. Власти крутыми мерами «усмирили» в октябре 1820 года стихийное выступление солдат гвардейского Семеновского полка. Девять «зачинщиков» были наказаны шпицрутенами и отправлены на каторгу, 276 человек сосланы в Оренбургский корпус и размещены в гарнизонах Оренбурга, Илецкой Защиты, Уфы и других крепостей. Ссыльные солдаты-семеновцы, по свидетельству современников, способствовали распространению в войсках «революционной заразы», возбуждали «ненависть и презрение к правительству». Они открыто выражали сочувствие и солидарность с арестованными участниками Оренбургского тайного общества, когда тех отправляли на каторгу в Сибирь.

Подавив восстание на Сенатской площади, в котором участвовали гвардейские полки, правительство Николая I в своей карательной политике не обошло вниманием и Оренбургский край. Сюда на разные сроки были сосланы офицеры-декабристы, разжалованные в солдаты: П. А. Бестужев, А. В. Веденяпин, Ф. Г. Вишневский, Н. П. Кожевников, Е. С. Мусин-Пушкин, А. А. Фок. Без разжалования в Оренбургский пограничный корпус были переведены участники выступления офицеры А. С. Горожанский, Д. А. Искрицкий, Е. Е. Франк, И. М. Черноглазов. Ссыльные декабристы были рассредоточены по разным местам обширного края. Активный член Северного общества П. А. Бестужев по приговору Верховного уголовного суда был лишен дворянского звания и определен «в солдаты с выслугою» в гарнизон Кизильской крепости. Декабрист Ф. Г. Вишневский попал в Троицк, Н. П. Кожевников – рядовым в Оренбургский гарнизонный полк, А. В. Веденяпин – в Верхнеуральск, Е. С. Мусин-Пушкин – в отдаленную крепость Звериноголовскую. Декабриста А. А. Фока сначала отправили рядовым на Кавказ, а затем перевели в Оренбургскую губернию, в Усть-Каменогорскую крепость. Находясь в ссылке, многие из декабристов не отказались от своих радикальных убеждений, за что были наказаны повторно. Так, член Северного общества поручик Кавалергардского гвардейского полка А. С. Горожанский, переведенный после 4-летнего тюремного заключения в гарнизон крепости Кизил, произносил «разные дерзкие слова на особу его величества», заявляя, что не признает над собой власти Николая I. За это он был снова арестован и заточен на многие годы в Соловецкий монастырь.