Текст книги "В поисках русской мечты"

Беспилотники брянских полей

Дионис Добронравов о земле, опыте и фермерстве

Александр ПРОХАНОВ. Дионис Дмитриевич, ваша семья создала, на Брянщине крупное сельскохозяйственное предприятие. Вы строите свою империю – империю королей Добронравовых?

Дионис ДОБРОНРАВОВ, представитель семейного предприятия «Добронравов Агро».

Мы – обычные фермеры, Александр Андреевич, а не короли. Занимаемся выращиванием сельхоз-культур: зерновых, картофеля, – а также фасовкой этих культур и отгрузкой в розничные торговые сети. Сейчас строим элеватор, планируем, не прибегая к услугам сторонних компаний, сушить зерновые: сою, пшеницу, рапс, кукурузу.

Александр ПРОХАНОВ. Я помню огромные советские колхозы, совхозы-миллионеры. В каждой области было три-пять мощных хозяйств. Потом они были признаны нерентабельными и ненужными. Появились философы, теоретики фермерства, которые сказали, что спасение России – в фермерстве. Стали раздавать паи, создавались фермерские хозяйства… Но большинство из них развалилось. И сформировалось мнение, что фермерство для России непригодно, это авантюра. Но вот постепенно среди негативных настроений, как из-под земли, стали вырастать мощные фермерские хозяйства. А что такое фермерство в России? Вы – фермеры? Или из-за масштабов своего производства вы уже не фермеры?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Мы – фермеры, но нам приходится заниматься не только одним делом. Это дело влечёт за собой знание других отраслей. Например, чтобы хранить картофель, надо знать, как хранилище построить. И надо правильно поставить задачу и проконтролировать её решение. Мы стараемся идти в ногу со временем и не экономить на том, на чём экономить нельзя: на средствах защиты растений, удобрениях, сельхозтехнике. На людях ни в коем случае нельзя экономить! Коллектив у нас сплочённый, мы давно его формируем. Мы – семейное предприятие, и команда наша – тоже семья.

Александр ПРОХАНОВ. А что такое фермерство и сверхфермерство? Это вопрос размеров, многомерности, вопрос качества? Ведь с какого-то момента фермерское хозяйство превращается в агрохолдинг, и вы перестаёте быть фермерами.

Дионис ДОБРОНРАВОВ.

Я думаю, здесь вопрос стоит так: коли ты настоящий хозяин, то если тебя даже нет на каком-то определённом этапе производства, всё равно ты там незримо присутствуешь и решения, пусть и удалённо, принимаешь. Я считаю, фермер – это внутреннее ощущение. Надо любить землю и любить то, чем ты занимаешься.

Александр ПРОХАНОВ. Ваш отец, положивший начало этому делу, насколько я знаю, технарь. А почему он занялся сельским хозяйством?

Дионис ДОБРОНРАВОВ.

Отец понял, что надо передать какое-то дело своим потомкам, и попробовал себя в выращивании сельхозкультур. Поскольку, по моему мнению, у него был правильный подход к делу, всё получилось, и его начинание подхватили мы. Мы думаем о нашей фамилии и о будущем. Мы играем не «в короткие», а «в длинные» игры, это для нас важно.

Александр ПРОХАНОВ. То есть вы хотите, если говорить высокопарно, записать свою фамилию на ленту нашей истории?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Можно и так сказать.

Александр ПРОХАНОВ. Вы где родились?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. В городе Гагарин.

Александр ПРОХАНОВ. Гагарин – Гжатск… А приехали сюда в каком возрасте?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Мне было 6 лет, когда мы переехали в Брянск, здесь я пошёл в школу.

Александр ПРОХАНОВ. Как вы врастали в дело? Это же целая философия. Ведь молодые люди стремились прочь из села в город, в другие сферы – может быть, в другой бизнес…

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Отец нас (а у меня ещё две сестры), потихонечку втягивал. После школы мы приходили на производство, на арендованный склад. Там были бурты картофеля, который мы всей семьёй перебирали вручную, складывали в ведро, потом пересыпали в сетку. Был такой этап… Со временем купили в Чичково своё помещение и начали обустраиваться. Течение жизни, работа, учёба – это всё было вместе. Мы семьёй шли всегда рука об руку. И вот дело у нас получилось.

Александр ПРОХАНОВ. Это ваше дело увлекательно?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Очень увлекательно, конечно!

Александр ПРОХАНОВ. А в чём увлечённость? Думаю, что любой бизнес интересен. Но бизнес на земле – он же особый?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Во-первых, мы понимаем, что делаем благое дело – производим продукты питания. Во-вторых, мы запускаем земли, которые уже давно не обрабатывались, то есть несём социальную миссию, даём людям рабочие места. Если кому-то из наших работников нужна помощь, мы помогаем. Оборудовали детские площадки, обустроили купель, где собираемся на Крещение все вместе. Часовню ещё не построили, но планируем. Также планируем маленькую церковь в Чичково построить.

Александр ПРОХАНОВ. Но в чём азарт вашей работы, кураж?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Мне это интересно, потому что даёт возможность принимать решения, за которые я буду нести ответственность. Азарт в том, что я могу видеть их результат. А когда видел положительный результат, мне это ещё больше нравилось: у меня получается – значит, могу идти вперёд.

Мы регулярно ездим за границу, перенимаем опыт. И так потихоньку сам во всё вникаешь: разобрался в одном, а это тянет за собой ещё что-то… Это бесконечный процесс. Взять строительство. Начинаешь и в нём разбираться, у тебя и это получается, и тебе ещё больше нравится процесс. Потом видишь: это не только тебя касается, но и начинает приносить результат в районе, район «поднимается». В торговых сетях ты присутствуешь своими продуктами, они нравятся людям, и ты понимаешь, что на правильном пути.

Александр ПРОХАНОВ. Увеличение богатства – это ведь тоже стимул? Когда вы начали, то экономили, а потом возникли уже и какие-то избытки…

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Мы считаем, что нужно заниматься своим делом, а деньги придут. Если ты делаешь всё правильно, значит, деньги будут «на пассиве», они – пассивный ресурс. Мы не считаем его ресурсом активным.

Александр ПРОХАНОВ. Есть такая категория, как русский крестьянин. Это огромный уклад, психология своя. В недрах этой психологии рождаются свои формы социального поведения. И когда на село пришла техносфера и сломался прежний уклад, то возник какой-то другой тип человека. Кто он? Я не могу найти определение. Вы себя считаете крестьянином?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Я родился и жил в городе. Но всегда любил землю. Часто ездил в лагеря православно-полевого направления «Витязь». Мне нравилось быть на природе. В городе суета. А здесь всё более размеренно, лучше.

У нас сейчас системнее всё устроено, чем было раньше. Крестьянин, фермер ли ты – надо чувствовать землю. Если не будешь чувствовать землю, любить своё дело, уважать и ценить людей, своих сотрудников (потому что люди – это основной ресурс), то все усилия будут бесполезны, у тебя ничего не получится.

Александр ПРОХАНОВ. Ваше хозяйство – не традиционно крестьянское, даже абсолютно не крестьянское. Мне кажется, здесь огромный элемент техносферы.

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Есть система, в которой мы действуем, постоянно внедряя инновации. Но новое должно быть эффективным. Например, мы испытываем сортовые особенности культур или технические какие-то возможности. И если есть эффект по результатам года – мы внедряем.

Александр ПРОХАНОВ. Какое у вас образование?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Агро-экологическое. Я технолог по производству и переработке сельхозпродукции.

Александр ПРОХАНОВ. Но вам приходится быть и экономистом, и строителем… Наверное, поэтому характер нового типа личности, работающего на земле, ещё не определён. С одной стороны, вы технократ и инженер, а с другой стороны – человек земли, значит, крестьянин.

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Надо быть разносторонним, иначе в нашей деятельности попросту ничего не получится.

Александр ПРОХАНОВ. Какие урожаи вы получаете?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Хотя в этом году была засуха на важном технологическом цикле, тем не менее урожаи мы получили достаточно хорошие. Дело в том, что на этапе формирования клубней картофелю нужна влага. Влаги не было, и урожай получился меньше, чем хотелось бы: в среднем, если взять по всем полям по кругу, порядка 33 тонн с гектара. А в лучшие года бывает 40–45 тонн.

Александр ПРОХАНОВ. А зерновые?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. 55 центнеров с гектара по кругу вышло.

Александр ПРОХАНОВ. Я разговаривал с губернатором Брянской области Александром Васильевичем Богомазом, он говорил, что некоторые хозяйства получают и 100 центнеров с гектара.

Дионис ДОБРОНРАВОВ. У нас тоже есть такие участки, а где-то и по 110 центнеров мы получали.

Александр ПРОХАНОВ. Я не первый год знаком с Александром Васильевичем Богомазом, и меня при первом знакомстве с ним поразило то, что у него ключевое слово – «технологии». Казалось бы, руководитель, политик, но ключевое слово – «технологии». А из чего складываются технологии в сельском хозяйстве? Почему их не было 20 или 30 лет назад?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Не могу сказать, что было 30 лет назад, мне всего 25. А сейчас мы обмениваемся опытом с разными хозяйствами, берём технологические приёмы, которые приносят результат. Их пробуем, испытываем, если получается – применяем у себя. Так формируется база тех или иных показателей… Мы знаем, что хотят люди на конечном этапе, какой они хотят видеть продукт, и стараемся его получить. Технологии, которые нам помогают решить эту проблему, мы внедряем.

Александр ПРОХАНОВ. Это технологии обработки почвы, способы обработки земли?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Всё влияет на результат. Начиная с того, как вы подходите к культуре, какие взяли семена, какова подготовка почвы, обработка, удобрения. Вплоть до того, как вы общаетесь с людьми, со своим окружением, как замечаете те моменты, которые надо стратегически решить сейчас, а какие потом. Надо понимать, чего не хватает, что надо сделать, что поможет добиться результата. Всё важно.

Александр ПРОХАНОВ. На Белгородщине я видел теплицу, где снимают три урожая. И та хрустальная теплица напоминала завод: технологизация, компьютеризация, потоки света, степень влажности… Меня поразило, что создаётся искусственная природа, которая, оказывается, более эффективна, чем естественная природа…

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Так и есть. Но мы выращиваем 1000 гектаров картофеля, а для теплицы 2000 гектаров – это не реально. Для семенного хозяйства это возможно, а для огромных полей – нет. Мы планируем заниматься производством семян, потому что от них зависит 40 % успеха.

Александр ПРОХАНОВ. А сейчас где семена берёте?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Семена импортные, мы завозим «суперэлиту», «элиту». И уже на своих полях в открытом грунте выращиваем.

Александр ПРОХАНОВ. А сколько держатся? Не вырождаются?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Нет. Мы сталкивались с тем, что семена на следующий год выродились.

Но в Брянской области мы все друг друга знаем. И стоит кому-то поставить плохие семена, сразу все будут знать, что это недобросовестный поставщик.

Александр ПРОХАНОВ. То есть элемент этики присутствует?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Конечно. И человек потеряет часть «большого пирога» рынка семян. Брянск считается картофельной столицей, и баловаться здесь с качеством было бы лишним, думаю.

Александр ПРОХАНОВ. Где ваша картошка продаётся?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Мы продаём свою продукцию в Центральном федеральном округе, будем возить в Краснодар, Питер, Москву. Планируем выйти на Крым.

Переработки пока у нас нет, но мы уже не хотим картофель продавать как сырой материал, а планируем его перерабатывать и реализовывать готовую продукцию.

Александр ПРОХАНОВ. После 90-х годов наше сельское хозяйство в центральных областях в целом деградировало. И такие всплески, как ваше, другие хозяйства, являются симптомом возможного возрождения сельского хозяйства. А что мешает остальным идти вашим путём? Уныние, апатия, отсутствие лидерских качеств?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Думаю, то, что вы назвали, безусловно, мешает. И есть вопрос подхода к делу. Если хочешь быть лидером, надо понимать, что должен быть впереди всех. И это стремление тебя бодрит с утра.

И если есть руководитель с лидерскими качествами, чувством хозяина, если к делу – профессиональный подход, всё получится.

Александр ПРОХАНОВ. У вас есть проповедническая задача? Вы своим опытом делитесь?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Я ещё только иду «в свой путь». Думаю, мне пока рано проповедовать, сейчас я учусь у других людей, набираюсь опыта.

Александр ПРОХАНОВ. Вы сказали, что, глядя на вас, и район начинает расцветать. Это результат чего? Просто люди, за вами наблюдая, берут пример? Или всё-таки вы духовно окормляете народ?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. От лица народа не могу говорить, могу сказать только от себя. Вот когда мы приехали в Чичково работать, у людей были проблемы с алкоголем. Сейчас этой проблемы нет. Бывают инциденты, но в дальнейшем человек понимает, что ему не интересно и не нужно пить. Он может нормально работать, кормить семью, получать достойную зарплату.

Александр ПРОХАНОВ. По существу, происходит рекультивация земель и одновременно рекультивация народа. Но это не как цель, а как косвенный результат этого творческого порыва?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. К тому же мы запускаем целинные земли, которые 20–25 лет стояли. Земля начинает работать, и в результате налог идёт в казну, значит, процветают район и область.

Александр ПРОХАНОВ. Вот вы ездите за границу, приобретаете опыт. Вы что, шпионы? Как вы добываете информацию?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Мы не шпионы, нас приглашают наши коллеги: приезжайте, посмотрите, как у нас. Приглашают, потому что видят: у нас достаточно крупные хозяйства, мы работаем вместе – несколько крупных предприятий. И, заинтересовав одного, они откроют рынок сбыта какого-то своего продукта.

Александр ПРОХАНОВ. То есть ими движет коммерческий интерес?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Можно сказать, коммерческий.

Александр ПРОХАНОВ. А как вы перенимаете опыт у американцев, у немцев? Просто спрашиваете, что нужно для того, чтобы был такой урожай, в чём технологии?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. О технологиях можно спрашивать, но всё вам не скажут. У всех есть свои нюансы, тонкости. Какие-то решения, детали, которые помогают ту или иную проблему решить, открываются, постигаются со временем, с опытом. Мы ездим за границу на семинары. Нам на них дают какую-то информацию, но не всегда говорят о «подводных камнях». А эти камни подводные могут проявиться через определённое время. Надо это учитывать. Мы стараемся во время посещения подглядывать нюансы, смотрим, например, как тракторы оборудованы. Нам рассказали что-то, а потом мы задаём вопросы, на которые нам уже отвечают конкретно.

Александр ПРОХАНОВ. Мои друзья занимаются хай-теками, ездят за границу. Их допускают, скажем, на предприятия «Боинга» или на «Бомбардье», и хозяева предприятий очень радушны. Они показывают всё: материалы, сборку, организацию дисплеев. Не показывают только одного – как у них организовано предприятие. Модели, схемы и программы организации являются совсекретными. А результаты – пожалуйста, смотри. Какое крыло у «Боинга», как стёкла вставляются радионепроницаемые. У вас система внутренней организации своя или классическая?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Классическая доработанная. Есть определённая база. То есть трактор с сажалкой должен идти сажать картошку, комбайн – убирать… А все тонкости со временем появились. Мы сами их у себя внедрили. И делимся с людьми тем, к чему сами пришли, что «открыли»: технологические моменты какие-то, нюансы. У нас такая семья, что мы всё расскажем.

Александр ПРОХАНОВ. Отец даёт вам простор в работе?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Даёт, конечно. Я занимаюсь определённым делом, а отец наблюдает, как я это делаю. И если у меня будут вопросы, всегда есть, к кому обратиться. Сейчас я больше занимаюсь картофелем, а в следующем году буду – зерновыми. И потихонечку буду изучать. Потому что каждая культура – это отдельный институт, требует своих знаний. Надо время, чтобы опыта набраться.

Александр ПРОХАНОВ. Остальные члены семьи вовлечены в дело?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Одна сестра пока ещё в лицее учится, другая – финансовый директор в молочном хозяйстве. У нас помимо картофеля, растениеводства (нашей основной деятельности), есть также смежная деятельность – выращивание рыбы. В растениеводстве в какой-то момент нужно определённое количество влаги, на погоду в этом смысле не всегда можно рассчитывать, и воду надо откуда-то набирать. Её было бы выгоднее брать из водоёма рядом с производством. Поэтому мы построили насосную станцию. Но зачем просто держать озеро? Надо, чтобы оно тоже работало. И вот мы запускаем туда рыбу. И это уже – рыбное хозяйство.

Или, например, мы покупаем земли, а с землёй пришла и ферма с коровами. Тогда решили заняться производством молока…

Александр ПРОХАНОВ. А сестра, что учится в лицее, тоже подтягивается в вашу сферу?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Да. Она строительством увлечена.

Александр ПРОХАНОВ. Если она станет специалистом по строительству, то у вас будет строить?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Конечно.

Александр ПРОХАНОВ. Прекрасно. Это и есть настоящая семья. Это залог того, что она будет двигаться во времени, в истории. Дионис, как вы думаете, у картофеля, у клубня есть душа?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Душа есть только у человека. Но в картофель мы вкладываем душу. В выращивании картофеля надо вложить часть себя. Это культура, которая очень чутко реагирует на какие-то действия, влияния извне. Надо понимать, что нужно соблюдать севооборот и другие технологические моменты. Надо понимать, какой сорт, на какой почве вырастет, где лучше себя покажет. Надо понимать почву: где ближе грунтовые воды, где дальше, как правильно почву подготовить.

Александр ПРОХАНОВ. Однажды я положил на свой письменный писательский стол большой клубень картофеля и начал на него смотреть. И он меня заворожил. Чем дольше я на него смотрел, тем больше он мне открывался как какое-то огромное мироздание. В нём глазки, в этих глазках таится порыв к росту, к размножению. Эти глазки ждут, когда они соприкоснутся с солнцем, с теплом, с дождями, когда они коснутся матери-земли. И клубень же часто неровный, в нём много телесности, он чем-то напоминает человеческую плоть. И в нём есть какое-то тайное ожидание, слух, какая-то мечта – мечта о поле, о весне, о росте. И жизнь, которая в нём сосредоточена, странным образом перекликалась с моей жизнью. И я понимал, что вообще жизнь едина, просто она распределена. Одна жизнь принимает форму божьей коровки, другая – человека, третья – клубня картофельного. Такие ощущения свойственны вам?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Когда приходишь в пять утра на поле – вот где романтика! Никого ещё нет на производстве, ты наедине с природой. Тогда чувствуешь душевный порыв. А когда пошёл трудовой процесс, тебя затягивает суета, рабочие моменты, то романтика уходит…

Александр ПРОХАНОВ. Александр Васильевич Богомаз показал фильм, как по полю идут трактора, роботы-беспилотники. У вас эта практика есть?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Да, у нас есть трактора, которые ездят без водителя. Эта система отлаженная, очень эффективная. Трактора сейчас идут по полю, как космические корабли. В каждом тракторе есть компьютер, и туда помещается GPS-система.

Единственное, что надо делать трактористу, это разворачиваться. Дело в том, что когда присутствует (работает) человек, на поле остаются зазоры. А эта система всё делает очень точно и даёт эффективное использование площадей. При посадке картофеля должен быть «гребень окучивания»: идеально ровно, чтобы картофель всегда «сидел» посередине гряды. Если будет наклон влево или вправо, это приведёт к потере урожая. А данная система сводит на нет такие неточности. В итоге мы эффективно используем площади и выигрываем в урожае.

Александр ПРОХАНОВ. По существу это и есть цифровая экономика?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Да.

Александр ПРОХАНОВ. А у вас бывает в конце урожайного года всенародная гульба?

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Конечно, после уборки урожая мы устраиваем гуляния. А перед началом посевной приглашаем священника. Он проводит обряд освящения полей.

Мы стараемся поддерживать традиции, и на все народные праздники собираем людей: это и Крещение, и Рождество, и День Победы. Мы поддерживаем народные традиции и дух.

Александр ПРОХАНОВ. И сами несёте их.

Дионис ДОБРОНРАВОВ. Сами несём, конечно.

Александр ПРОХАНОВ. Очень приятно было познакомиться, Дионис Дмитриевич. Удачи Вам!

Дионис ДОБРОНРАВОВ. И вам спасибо, Александр Андреевич, что побывали у нас!..

Труд земной и небесный

Урал – как мощная опорная балка, на которой утвердилось государство Российское

Касаюсь рукой седого уральского камня, словно ласкаю уральских ребят. Тепло моих рук от камня к камню течёт на юг, теряется вдалеке – среди астраханских пустынь. Моё тепло течёт и на север сквозь дебри, студёные озера, гранитные кручи – до самого Ледовитого океана. Здесь Урал ныряет в пучину, движется дальше, подводными путями – до Новой Земли, где всплывает на поверхность и снова ныряет, уходит вплоть до Северного полюса. Теплом моих рук омывается Северный полюс.

Уральский хребет – как гигантское коромысло, на котором висят два полуналитых ведра западной и восточной России. И миссия Урала – удержать эти два ведра, не расплескать ни капли. Урал – как мощная опорная балка, на которой утвердилось государство Российское. Заводы, шахты, плавильные печи, космические лаборатории, ядерные центры, военные гарнизоны, храмы… Урал таинственный. Верхотурье касается золотыми крестами Фаворского света. А в южной чаше загадочного Аркаима ходит кругами солнце и блещут ночные созвездия.

Ищу ответ: в чём она, уральская мечта, каков он, волшебный каменный цветок, воспетый сказочным Бажовым?

Завод «Уралтрансмаш» лязгает железом, отекает ручьями сварки, дышит сталью. С его конвейера сходят самоходные гаубицы: «Акации», «Гиацинты», «Тюльпаны», – вся клумба цветов, как называют свою продукцию заводчане. Я видел эти гаубицы с грохочущими стволами в Афганистане, видел, как они карабкаются по склонам чеченских гор, видел под Донецком, когда земля вокруг сотрясалась от взрывов. Инженеры, рабочие, начальники цехов рассказывали мне, как они спасали завод. В 90-е годы его убили, растащили станки, распродали запасы металла. По опустелым цехам ходили хищники в поисках последнего заводского добра. Заводчанам внушали, что они больше не нужны стране, что у России больше нет врагов, что грозная гаубица – отрыжка советского прошлого. По восемь месяцев людям не выдавали зарплату, называли их динозаврами и ретроградами. Инженеры предприятия среди насмешек и шельмования спасали заводские секреты, прятали драгоценное оборудование, сберегали чертежи, пережидали страшное время. И пришли времена, когда молодая российская армия стала нуждаться в самоходках. И завод ожил. Эти немолодые, пропитанные духом огня и стали люди совершили великий подвиг во имя государства Российского. И когда по брусчатке Красной площади в голубых дымках движутся самоходки, я мысленно отдаю им честь, обнимаю этих великих людей.

Белоярская атомная станция – гордость России. В гигантских кристаллах, в бетонных– до неба– корпусах работают драгоценные реакторы, вращаются турбины и генераторы, их ток питает индустриальный центр Урала. Эта атомная станция работает на быстрых нейтронах. Ей нет равных в мире. Здесь используются особые технологии, позволяющие сжигать низкосортный уран и, используя его мощь, получать на выходе не только электричество, но и плутоний, который вновь пускается в дело, сгорает в топках реактора. Этот безотходный замкнутый цикл делает Белоярскую станцию уникальной. Она прекрасна в своей грозной красоте, с эстетикой громадных механизмов, драгоценных экранов.

Атомщики – это особая каста. Инженеры-интеллектуалы, их суждения об атомных станциях и их суждения о судьбах страны и Урала… Они, как и я, ищут ответа, в чём уральское чудо, быть может, не осознавая, что они и есть это чудо.

Недалеко от Екатеринбурга – Верхняя Пышма. Здесь расположена Уральская горно-металлургическая компания, основанная удивительным человеком – Андреем Анатольевичем Козицыным. Из руды здесь выплавляется медь, золото, редкие металлы. День и ночь в цехах вращаются громадные карусели с чашами, в которые изливается огнедышащая струя металла. Сырая медь помещается в громадные ванны, сквозь которые проходит электрический ток, и из этих едких жгучих купелей извлекаются листы красной меди. В безлюдных цехах работают громадные роботы. Из толстенных медных пластин собраны огромные кипы, они упаковываются и уходят на заводы, где из них рождаются провода, корабельные винты, драгоценные медные вазы.

Андрей Анатольевич Козицын – удивительный русский хозяин. Своим размахом, этикой, взглядом на Россию и русский народ напоминает Третьякова, Рябушинских, Щукиных. Те не только ставили заводы и мануфактуры, но и торговали с окрестными странами, вкладывали свои прибыли в картинные галереи, в Русские дома, просветительские центры. В Верхней Пышме радениями компании возводятся стадионы, ледовые дворцы, жилые районы с фонтанами и скверами. Усилиями Козицына здесь созданы два музея, известные на весь Урал. Музей русского оружия с коллекциями пушек, ракет и танков, с подводной лодкой, самолётами разных типов. И второй музей, которому нет равных в России. Здесь собрана драгоценная коллекция автомобилей: здесь и самые первые, трёхколесные, напоминающие рикш, и автомобили из гаража последнего российского императора, здесь и великолепные последние модели автомобилей, которыми может гордиться любой автосалон. И это не мёртвая застывшая экспозиция. Здесь всегда многолюдно и шумно. Среди самолётов и танков проходят фестивали военно-патриотических клубов, совершаются концерты патриотических песен. Козицын – это давно ожидаемый тип русского предпринимателя, ничем не похожий на изобилующих в нашей экономике компрадоров. Те вычерпывают из России её богатства, отправляют за границу, возводя на лазурных берегах и в Альпах свои дворцы и палаты, оставляя после себя опустошённую русскую землю. Козицын чувствует боли и нужды родного народа, отдает ему свои сбережения, свой интеллект. Я думал об этом, когда при мне в цеху отливали золотой слиток. Бушующее пламя горелки лизало плавильный тигель, из него истекала огненная золотая струя, застывая в виде драгоценного слитка. Он был так тяжел и прекрасен, этот золотой слиток, в котором таилось уральское чудо!

Нижний Тагил по своей красоте уступает Москве и Петербургу, Казани и Нижнему Новгороду. Но это столичный город. Нижний Тагил – танковая столица России. Здесь работает знаменитый Уралвагонзавод, в самом названии которого присутствует угрюмая неодолимая сила. Одна половина завода строит вагоны, собирает колёсные пары, похожие на штанги для могучих великанов. Обилие этих бесконечных колёсных пар, темп, с которым завод строит вагоны, говорят о разбеге, что получает страна. О мобильных грузах, что несутся по Транссибу, БАМу до самого Тихого океана, а также к ледовитым морям и на запад – в Европу.

На другой половине завода куются танки. Конвейер медленно, толчками движется вдоль громадного цеха – на нём рождаются танки. На железную коробку насаживаются валки, на них надевают гусеницы. В тёмную нишу опускают масляный сияющий двигатель, с неба опускается башня с могучей пушкой. Танк живой, дышащий. Сквозь люки и скважины видны лица рабочих. Они насыщают танк множеством драгоценных приборов. Дальномеры, прицелы, радары – они помогают танку на огромных скоростях вести прицельную стрельбу, предупреждают танк о летящей на него ракете. Танк окутывается дымовой завесой и становится невидимым. Его окружает облако тончайшей металлической пудры, в которой сгорает подлетающая ракета. Сойдя с конвейера, танк уходит на полигон, что расположен тут же, неподалёку от завода. Испытатели исследуют каждый танк: его прицел, пушки, пулемёты, гоняют по оврагам, рытвинам, водным преградам, заставляют его, как стальную балерину, крутиться на месте, швыряют в воздух, превращая в груду летающей брони. Эти замечательные люди говорили мне, что их мечта в том, чтобы русский танк и впредь оставался лучшим танком в мире, чтобы он превосходил американский «Абрамс» и израильский «Меркава». Они испытают дневную порцию танков, стянут с себя комбинезоны и шлемы и вернутся к домашним очагам, где их ждут жёны и дети. Их мечта – о домашнем уюте и достатке, о здоровье любимых и близких. О здоровье великой Родины, которую, уходя в полки, защищают их великолепные танки. Уралвагонзавод выпускает танки новейших модификаций, он выпускает танк Т-90, выпускает «Армату». В конструкторских бюро рождаются машины для будущих войн, которые, быть может, удастся предотвратить благодаря этим танкам.

Уралвагонзавод выпустил танк, который является прародителем всех этих танков, танк, озарённый мистическим светом святости, окружённый ореолом русской победы – танк Т-34. Этот танк стоит в городах и посёлках, на обочинах шумных автострад и крохотных просёлков. Этот танк – спаситель, угодник, окружённый нимбом русской крови и слёз, русских молитв и победных криков. Война, которую выиграл Т-34, война священная, война, одолевшая самые страшные, чёрные силы мироздания. Война, сокрушившая демонов, и поэтому танкисты, сидевшие за рычагами Т-34, были подобны ангелам.

Я с благоговением трогаю броню Т-34, я глажу её, испытываю нежность и слёзную благодарность. Быть может, этот танк видел и помнит моего отца, павшего под Сталинградом. Стрелок, сидевший за прицелами танка, пробил броню фашистского «Тигра». В 1943 году рабочие Уралвагонзавода и Нижнего Тагила собрали деньги и построили на них танковую колонну, дав ей имя Дмитрия Донского. Здесь же из уральцев были собраны экипажи. Эти машины прямо с конвейера пошли в бой на Курской дуге.

У заводской проходной построен дивный храм, посвящённый Дмитрию Донскому. В этом храме есть поразительная фреска. На этой фреске мчатся Т-34-ки, стреляя по горящему Рейхстагу. Красноармеец ведёт за собой сонм русских святых, он указывает на павших в бою советских солдат, словно говорит святым: посмотрите на них. И они – святые, и они пополнят ваш священный сонм. Меч святого князя Дмитрия Донского, шлем другого святого князя, Александра Невского, тайным образом хранятся в броне танка Т-34, делая его святым. Танк Т-34 – это воплощение уральской мечты, в которой земные труды превращаются в труды по сбережению Российского государства, труды, из земных переходящие в труды небесные.

В Нижнем Тагиле живёт удивительный человек – Владислав Валентинович Тетюхин. Он немолод, ему за 80, он советский инженер, создававший на Урале титановое производство. Русский титан летает в ракетах и самолётах, его охотно, невзирая на все санкции, покупают американцы. Тетюхин в советское время своими трудами взращивал это титановое производство. Когда наступили 90-е, вся советская собственность была приватизирована, и он стал одним из главных владельцев предприятия. Но в отличие от многих стяжателей не разгромил, не разворовал уникальное производство, а сберёг его, сохранил, преумножил. Я не знаю, что побудило его совершить этот уникальный поступок – прозрение или вещий сон, или к нему, советскому атеисту, явился полуночный ангел, но он продал принадлежащую ему долю титановых акций и полученные огромные средства вложил в создание уникального медицинского центра на окраине Нижнего Тагила. В этом центре ставят искусственные протезы из титана. А нужда в этих протезах велика.