Текст книги "В поисках русской мечты"

Игорь ОРЛОВ. Не могу не согласиться. Вы в силу художественности, умения изложить всё поэтическим языком, возвращаете меня к мыслям, что меня то и дело посещают. Я много езжу по области и, стоя на высоких берегах Печоры, Пинеги, Северной Двины, ясно понимаю, что только здесь рождается уникальное мироощущение, которое создаёт и великих людей, которые потом становятся бесценным богатством всей человеческой цивилизации в целом. Абсолютно с Вами согласен, что этот полёт, порыв, желание творить что-то за пределами классических человеческих рамок, которые ограничены стенами (даже столиц), он рождается здесь. Вот был я в селе Верколе, родине знаменитого деревенщика Фёдора Абрамова. Он и сегодня ещё до конца не познан, не исследован, его «Чистая книга» иначе заставляет думать. И с высокого речного берега смотришь на другой берег, где в таком же сплошном лесу высятся купола храма Артемия Веркольского. И это соединение мироздания божественного и естественного, человеческого, жажда научного познания, приводит к появлению великих личностей, к великим человеческим прорывам.

И вы правы, явление Ломоносова здесь неслучайно. Он действительно был свободен, не был ни в чём ограничен: ни в полёте мысли, ни пространством. Он с отцом ходил в море на рыбную ловлю, и в этих походах в море – никаких пространственных ограничений не было. Он мог это всё осознавать, видеть бездну небесную, бездну морскую. И всё это у него через сердце прошло. Вот откуда – широта мышления…

Александр ПРОХАНОВ. И само по себе то, что мы с вами обсуждаем, загадка, загадочное явление.

Игорь ОРЛОВ. Это – загадка для тех, кто не знает русских. Для русского, который видел просторы Волги и чудесную бесконечность наших лесов, это среда обитания. Когда говорят: что такое загадочная русская душа? А душа, она этими просторами и отсутствием границ мироздания как раз и рождена. У нас нет границ через каждые сто километров: и через сто километров – наша земля, и через двести, и через пятьсот – наша. Всё наше. Территория Архангельской области – чуть больше территории Франции. Я в Армении разговаривал с новым руководством страны, рассказал о губернии, они обратили внимание: наша территория в двадцать раз больше Армении. Многие государства даже представить себе не могут таких просторов. А мы в этой огромной среде и бесконечности – живём. Потому у нас любое творчество – безбрежно.

Александр ПРОХАНОВ. Одному офицеру-пограничнику я говорю: «Ты знаешь, где кончается граница России?» Он на меня посмотрел, как на наглеца: что он, пограничник, может этого не знать. Я говорю: «Граница России кончается там, где начинается Царствие Небесное». Как только кончается граница России – сразу же начинается Царствие Небесное. Поэтому русская душа и русская жизнь – такая таинственная, странная, иногда страшная… Но, по существу, вся наполненная святостью. И архангельская земля, поскольку она граничит с Царствием Небесным, именно такая: таинственная, мистическая… И Россия всегда смотрела на поморов, на северян с чувством какого-то обожания и даже с лёгкой завистью.

Игорь ОРЛОВ. Наверное, действительно здесь начинается граница Царствия Небесного. Потому что для каждого, кто здесь жил, воплощение жизни было в тех храмах, которые здесь строились. А мир заканчивался там, где установлен крест – на куполе и колокольне этого храма. И там сразу – уже совсем иной мир, тот самый, божественный, к которому мы все стремимся. А землю здесь, огромные пространства архангельской земли, купол небес держит. Это тоже очень символично. Ведь «раскачивание» Руси началось тогда, когда деревянные храмы (а ими славен наш Север), которых было огромное количество, порушили. И в итоге самое главное, что было, – устойчивость небесной сферы, нашей границы с Царствием небесным, начала рушиться.

Но сейчас очень много восстанавливается. За шесть лет моей работы в губернии множество мест в Архангельской области преобразилось. Возрождаются удивительные Соловки, идёт воссоздание монастыря Артемия Веркольского, ведётся строительство Михаило-Архангельского собора в Архангельске. И это является формированием устойчивых конструкций под всё наше русское мироздание. А на Севере это особо ценно, поскольку здесь всегда особые условия: и дух другой, и небо гораздо ближе. И, слава Богу, идёт возрождение не только храмов и церквей.

Александр ПРОХАНОВ. Я размышляю о том, что такое русская мечта. Все народы – мечтатели. Любые народы: ненцы (я был на Ямале и с ненцами в чуме говорил об этом), немцы с их великой мечтой «дранг нах остен» – мечтатели. Американцы сформулировали свою национальную мечту как «град на холме». Это их доктрина. «Град на холме» – это идея величия и господства. Китайцы в свой последний партийный документ внесли китайскую мечту наряду с Великим шёлковым путем.

А русская мечта? Я пришёл к выводу, что русская мечта – это храм на холме. Мы этот холм насыпаем с древнейших времён и своими костями, и своими слезами, и своими победами, и своими свадьбами. Вся наша история – это насыпание нашего холма. А его венчает храм – чтобы коснуться Царствия Небесного, и чтобы через это касание пролилась божественная красота.

Игорь ОРЛОВ. Наверное, символически это действительно так. И я бы говорил даже не об одном храме, а о монастыре. Монастырь имеет несколько храмов и стену крепостную. Но в то же время он всегда открыт для людей. В монастырях – храмы разных святых и даже разных эпох. Это точки опоры. И потому по-разному можно прийти к истине: через вероисповедание и почитание этого святого, того или другого…

Александр ПРОХАНОВ. Монастырь ещё интересен тем, что там внутри – особый тип общества. Вспомним, что патриарх Никон хотел превратить Россию в огромный монастырь, где все люди были бы братья, чтобы не имели стяжания.

Игорь ОРЛОВ. Никон был педант. Он все книги решил переписать в одном стиле и в одном изложении, чем и вызвал раскол. Но, наверное, это действительно очень символично. В любом случае, в нашей душе существует храм: храм души, храм веры, храм как некая защитная функция – это храм силы. И когда это всё объединяется в единый комплекс, образуется единство. Когда мы говорим об олицетворении нашего мироздания, у меня в душе возникает образ Соловков. Ведь если мерить экономическими, логистическими, индустриальными мерками, на Соловках храма не может быть по одной простой причине: этому ничего там не соответствует.

В суровейших климатических условиях, на острове, в такой дали построить! Даже сегодня, когда стоит вопрос о том, чтобы построить новое жилое здание на Соловках, вообще никакая экономика не срабатывает! Никакие конкурсы невозможно проводить. Потому что цена всё равно будет существенно больше, чем на материке. И этот комплекс, монастырь со всей его внутренней жизнью и способностью противостоять любым внешним угрозам: природным, военным, идеологическим, – это твердыня, он действительно является символом духа. Я с Патриархом Московским и Всея Руси Кириллом о Соловках говорил, и он сказал, что это для русских больше, чем Афон. Это для русских абсолютный символ русскости, духовности.

И то, что потом являлось опорой и силой Руси, начиналось отсюда, с Севера. Строгановы с Сольвычегорска, Ломоносов, флот… Пётр Первый трижды здесь был.

Александр ПРОХАНОВ. Орлов Игорь Анатольевич – северянин…

Игорь ОРЛОВ. Я уже давно себя считаю северянином. Когда я выхожу на Красную Горку в Пинеге и смотрю на окрестности, щемит по-настоящему от гордости и величия.

Александр ПРОХАНОВ. Я был под Дебальцево, видел там киевские самоходные установки, оплавленные от ударов «Ураганов» наших ополченцев. Дебальцево – тоже родное слово для Вас.

Игорь ОРЛОВ. Не представляете, Александр Андреевич, как щемило, когда я видел в родном моём городе Дебальцево мою школу, куда несколько раз попадали снаряды. Но это другая боль. Мы помогали школу восстановить.

Вот Вы говорите про русскую мечту. У нас в Пинеге есть санаторий «Голубино». Но там был лишь сожжённый до основания Дом отдыха, который стал местом свободного отдыха и давно потерял статус. И вот две девушки (одна в Пинеге родилась, другая москвичка – они замужем за братьями из Пинеги) возродили Голубино! И уже у них планы облагородить саму Пинегу: здание построить, создать новые маршруты по заповеднику, принять участие в возрождении монастыря на Красной Горке. Вот как видят русскую мечту такие молодые девчонки? Совершенно уникальный взгляд у них, думаю. Молодое поколение мы иногда ругаем. Но они являются одним из символов нашей будущей русской мечты, они оправдают все наши надежды.

Александр ПРОХАНОВ. Дай Бог.

Глиняные боги

Беседуют Александр Проханов и народный мастер, заслуженный художник России Валентин Шевелёв

Александр ПРОХАНОВ. Валентин Дмитриевич, невозможно налюбоваться на ваши чудесные глиняные игрушки, на божков каргопольских. Я ещё застал легендарную мастерицу глиняных игрушек Ульяну Бабкину, которая, наверное, оставалась последней носительницей тайны каргопольской игрушки. А после её смерти игрушка как бы окончательно исчезла, или всё-таки удалось её подхватить?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Александр Андреевич, здесь, в Каргополе, открыли мастерскую «Беломорские узоры», руководил ею Александр Петрович Шевелёв. Он продолжил традицию создания карго-польской игрушки. Ульяна Бабкина жила в деревне Гринёво, а в трёх-четырёх километрах находится деревня Токарёво, и это был как бы «куст» производства игрушки и гончарного дела. И после того, как Александр Петрович открыл мастерскую, к нему пошли старые мастера, надомники работали. То есть дело подхватили. Игрушки много стало, она пошла по всей России, по всем мастерам. А потом, когда Александр Петрович ушёл, мастерская немножко отклонилась от традиции. И администрация города Каргополь открыла Центр народных ремёсел «Берегиня», где работают мастера, продолжая традиции и по цвету игрушки, и по материалу.

Александр Петрович позвал сотрудничать с его мастерской и моих родителей, которые в деревне Токарёво раньше делали игрушку и посуду. Ну а потом и я это дело перенял.

Александр ПРОХАНОВ. У каргопольской глиняной игрушки тонкая неповторимая эстетика. Значит, нужно иметь чутьё и чувство особой красоты, чтобы у коняшки были ножки вот такие, чтобы так загривочек у неё был загнут, чтобы был такой вот китоврас. Это же, по существу, настоящая скульптура. Я любуюсь, восхищаюсь этой игрушкой. Мне кажется, все детские игрушки имеют своё происхождение от языческих, древних богов, и когда кончилось поклонение взрослых, то это перепоручили детям. И дети, играя, в каком-то смысле являются язычниками.

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Да, конечно.

Александр ПРОХАНОВ. Дети всё тонко чувствуют: и солнце, и природу, и звук, и красоту. И эти игрушки для них – как бы напоминание о том мире, откуда мы все взялись. А когда вы делаете игрушки, какие у вас переживания бывают?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Я вспоминаю своё детство, деревню: какие были там ставни у домов, какую одежду носили, какие люди жили…

Александр ПРОХАНОВ. Такую игрушку делать – удовольствие?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Разумеется. Потому что, во-первых, рука соприкасается с землёй, которая кормит, даёт энергию. Раньше ходили босиком, сейчас босиком не ходят, и вот через руки, через глину передаётся энергия земли и солнца. И возникают эмоции о жизни, о добре, забывается всё ненастное, оно уходит. Когда люди делают игрушку, то становятся добрее. У меня много учеников – и в живописи, и в игрушке. И я это вижу – как игрушка преображает.

Александр ПРОХАНОВ. Вы создаёте какие-то новые формы, или ваши игрушки имеют канонические формы, которые вы не нарушаете?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Формы можно создавать другие, но на основе приёмов работы, традиций, потому что каргопольская глина требует особых приёмов. В зависимости от материала получается и игрушка: дымковская, филимоновская… Все они – разные. Если возьмёте глину в руки, сами почувствуете. Смотреть – это одно дело, а когда сам человек потрогает глину, то он почувствует, что это действительно земля русская.

Александр ПРОХАНОВ. Когда мы поклоняемся матери-земле, солнцу и воде – это же в какой-то степени язычество, это своеобразное поклонение. И когда вы делаете игрушку, вы не просто скульптор. Для вас это – не просто забава, а в некотором смысле даже вероисповедание.

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Да. К примеру, есть игрушка Берегиня. А вообще эта фигурка – крестьянка с птицами, и это уже как бы новая форма. Должно идти развитие игрушки, она же появлялась не просто так, а в связи с чем-то. Что в деревне делали с игрушкой? Она не для игры как таковой создавалась. Игрушки знакомили с деревней, с бытом. Например, игрушка конь – это знакомство с животными. Когда я приезжал в деревню, дед давал мне глиняного коня и говорил: «Вот тебе игрушка, играй, большой вырастешь, своего купишь». Я, конечно, так и не купил коня, но об этом помню. «Береги», – говорил. Так что игрушка не для игры была, для других целей. Например, весной делали большую Берегиню и говорили, что шляпочка на ней – это солнце, птица в руках – небо, а сама кукла – это мать-сыра земля.

Я со слов отца знаю, потому что сам уже не застал этого, до революции дело было: звали священника, староста брал куклу, девочкам давали маленьких куколочек или сами они делали, мальчикам обязательно давали коня, и вся деревня обходила вокруг поля с этой куклой-Берегиней. У солнца просили тепла, у птиц просили дождя, потому что птица – это символ неба. А сама кукла – мать-сыра земля, она всё даёт, всё рождает, поэтому у земли просили хорошего урожая. Когда обходили поле, начинался сев, пахали, сеяли. На такие праздники, как Флора и Лавра, всегда делали коня. И в этот день давали детям покататься на коне, чтобы ты потом ещё ухаживал за конём: если покатался, пойди травки нарви, покорми, щёточку давали, воды – помой.

Так приучали крестьянских детей к жизни, к работе, к земле, к деревне. Это было настоящее правило жизни крестьянина.

Александр ПРОХАНОВ. Значит, эти игрушки были чем-то большим, чем обучение навыкам. Видимо, эти игрушки были и покровителями. Вы говорите, что когда делаете игрушку, испытываете удовольствие и добро. Значит, эта игрушка служила самому разному благу: и материальному, и духовному. Стало быть, в ней эта сила есть.

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Обязательно. Поэтому были игрушки, которые знакомили детей с животными лесными, домашними. Но были игрушки праздников. Например, фигурки, изображающие катание на лодочках, катание на санях – это праздничная игрушка, к празднику всегда такие весёлые игрушки делали.

Александр ПРОХАНОВ. А печальных игрушек нет?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Нет, печальных нет.

Александр ПРОХАНОВ. А глину где вы берёте? Вы сами её выбираете?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Да, сам. Раньше в своей деревне брали глину. Чёрная земля снималась, потом шла жирная глина, потом уже с песочком. Так вот слой – между чёрной землёй и известняком – брали. Из жирной глины делали игрушки.

Александр ПРОХАНОВ. У вас какие-то места сокровенные есть, где глину берёте?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Мы нашли около Каргополя, в трёх километрах, глину, там и берём сейчас.

Александр ПРОХАНОВ. Какая обработка глины идёт, прежде чем лепку начать?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Её надо выморозить или высушить, потом заливают кипятком в деревянном корыте, и теслом мешали. Сейчас на тестомешалке делаем.

Александр ПРОХАНОВ. Месят её для чего, она какое-то новое свойство обретает?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Когда мешаешь, все маленькие крупиночки растворяются и соединяются в общую массу, как пластилин. Для игрушек замешиваем погуще, для посуды – помягче.

Александр ПРОХАНОВ. А вам безразлично, когда лепить – утром, днём, вечером, ночью?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Да хоть ночью. В любое время игрушку делать – радость.

Александр ПРОХАНОВ. Я был в Плесецке, где пускают ракеты. Тоже игрушки, только большие и грозные. Но все, кто эти ракеты делает и испытывает, вкладывают в них глубокие внутренние чувства, и даже не расскажешь, какие. У кого-то радость, у кого-то – поминание отца, у кого-то – горе, у кого-то – ликование. И это всё идёт в эту машину. Люди эти очень суеверные. У них есть множество примет. Скажем, испытатель никогда не затеет пуск ракеты в ту дату, когда была авария какая-то. На пусках нет недоброжелательных людей, пуск должен проходить с добром. И я уверен, что все эти генеральные конструкторы, лауреаты премий, герои – они перед пуском колдуют – что-то бормочут, этой ракете говорят: «Ну, милая, давай, взлетай, если взлетишь хорошо и пролетишь, я тебе шоколадку куплю». А когда вы лепите эти игрушки, с ними разговариваете?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Я мысленно всегда вспоминаю деревню, своих родителей, вспоминаю ту жизнь, которая сформировала меня. И я сравниваю современную жизнь с той, и нахожу и в этой жизни хорошее, и в той. Если бы объединить старую и новую жизнь, чтобы люди друг к другу шли навстречу, было бы хорошо. Современные люди должны понимать тех людей, которые уже ушли от нас. Они унесли много знаний, много добра унесли. Надо это вернуть в нашу жизнь, тогда мы бы все стали добрее. Тогда бы и в городах, и в деревнях, и в России люди бы по-другому жили, не стали бы разобщаться. Потому что сейчас мы не ходим в гости, редко по крайней мере. А в деревне раньше придёшь к бабушке в гости на праздник – там столько людей! Из всех деревень приходят, а потом вечером все вповалку на полу спят, на шубах, кто на чём. Следующий праздник в другой деревне – туда все пошли. Сейчас такого нет. Может быть, это и не надо, но в какой-то другой форме всё равно должны обсуждаться жизненные процессы, должно быть общение: какие-то клубы, чаепития…

Приезжают, к примеру, туристы из Москвы, других городов, в «Берегине» покупают игрушку, в музей приходят на выставку, и никто из приезжих людей не сказал: ой, вы тут занимаетесь всякой ерундой. Все говорят: каргопольская игрушка, какая она красивая, какая добрая… И покупают, не жалея денег. Если мы играли с игрушкой, то сейчас её берегут, ставят в сервант. Детям показывают, но играть не дают. Хотя у некоторых родителей дети играют.

Александр ПРОХАНОВ. Вы верующий человек? В церковь ходите?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. В церковь постоянно не хожу, но без веры русской как же? Без веры жить нельзя. Вера – это наша жизнь, вера – это наша земля, вера – это наш космос. И я преклоняюсь перед Богом и перед всеми людьми, которые веруют. Уважаю людей, которые служат вере.

Александр ПРОХАНОВ. Во время литургии в храме происходит превращение хлеба в тело Господне, вина – в кровь Господню. Это таинство, мистическое действие. То есть под воздействием молитв, славословий, определённых обрядов происходит преображение: одного вещества в другое, простого, обычного – в святое, в священное. А вот вы слепите игрушку, потом должны её обжечь. Значит, вы её ставите в огонь. И в эту игрушку начинает втекать огненная сила, огненное тепло. Игрушка проходит преображение. Она меняется, наполняется огнём. В этих игрушках живёт огонь. Вы чувствуете, что происходит такое таинство?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Да, чувствую. Наверное, видели, как маятнички делают: берут ниточку, на неё гаечку привязывают. Я, например, заготовил глину свеженькую, принёс в мастерскую. Дети, что у меня занимаются, начинают лепить. Я подношу к глине гаечку на ниточке, она начинает качаться. Я говорю детям, что это идёт положительная энергия земли. Дальше они мнут глину до какой-то консистенции. И я снова проверяю у каждого глину. И оказывается, эта гаечка начинает «минусовать». Я думаю: надо же! Отрицательная энергия. Такую игрушку мы будем дарить людям, продавать! Что это такое? Я стал литературу смотреть, и оказалось, что мы как бы взяли положительную энергию от земли, отдали отрицательную энергию.

Александр ПРОХАНОВ. В игрушку?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Отдали в глину. Игрушка постояла, я снова замерил гаечкой – чуть-чуть крутится. Когда игрушку положили в печку, и она хватанула огня, стала красная – ещё сильнее гаечка после этого закрутилась. И я тогда вздохнул с облегчением, что действительно мы делаем игрушку с положительной энергетикой.

Александр ПРОХАНОВ. Значит, огонь как бы выдавливает из глины всю беду.

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Всё сгорает, да. Огонь всё уничтожает.

Александр ПРОХАНОВ. И наполняет игрушку светом, силой, теплом?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Да.

Александр ПРОХАНОВ. Значит, это третья стадия. Первая стадия – вы готовите глину. Это своеобразное таинство, мистерия. Вы её замешиваете, как тесто – словно хлеб готовите. Вторая стадия – вы начинаете лепить, и во время этих скульптурных работ вы в игрушку вкладываете своё тепло, энергию, печали, огорчения, их впитывает глина, параллельно вы наполнены мечтаниями и воспоминаниями о своей жизни. Третья стадия – вы ставите игрушку в печь, в обжиг, из неё улетучивается всё дурное, злое, и она становится светоносной. Последняя стадия – раскрашивание. А что в это время происходит?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. В это время возникают эмоции, которые мы берём у природы. Потому что на игрушках не просто рисунки: вот захотел там зелёную линию провести и провёл. Нет! Существуют традиции с древних времён.

Здесь у нас обнаруживают стоянки древнего человека. Тогда делали из глины посуду. Когда находим эти древние черепочки, осколки посуды, то на них – крестики, линии, зигзаги, лепесточки. Оказалось, что и на игрушке – то же самое. То есть это всё оттуда дошло до наших времён. А крестьяне переняли. Например, проведена волнистая линия. Искусствоведы говорят, что это символизирует воду. Прямая линия – это колоски. Вот крестьянин жил, смотрел, любовался природой и хотел– не хотел, но интуитивно внёс эти узоры – чем жил, что видел. В условной форме. Человек передаёт условно, через игрушку, то состояние природы, которое впитал. Например, здесь у нас роз не было, их потому никогда не рисовали. А если на Украине розы растут, там и изделия под розы расписаны.

Александр ПРОХАНОВ. При раскрашивании в игрушку как бы помещается всё природное мироздание? Цвета воды, весны, солнца, снега, и всё это носит строго символический характер, разброса здесь быть не может? Или есть какая-то вольность?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Если не знать традиций – тогда вольность. Нашу игрушку уже в Москве делают, там они могут этого всего и не знать. Потому там – вольность. Я как-то приехал в Петербург, зашёл в один салон, там стоят мои буклеты, продаётся игрушка. Я спросил: чья это игрушка? Мне сказали: это Шевелёва Валентина игрушка. Я говорю: не моя игрушка-то. И роспись не моя, и сделано не так. В результате выяснили, что это студенты делают, подрабатывают. Я говорю, пожалуйста, пускай делают, только не подписывают моим именем. У них узоры уже городского типа. Кто из деревни – там одно, а кто в городе воспитывался – совершенно другое передаётся в игрушке. Местность, где ты живёшь, ту и передаёшь.

Александр ПРОХАНОВ. А если ваших китоврасов увеличить в размерах и поставить вместо Петра Первого на Сенатской площади, смотреться будет?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. А как же! У меня есть большие работы.

Александр ПРОХАНОВ. С сохранением всей этой пластики?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Да. Вот точно так же всё делаем. И в «Берегине» мастерица кукол делает больших. И Полкана делаем. Я могу объяснить вам, что такое Полкан.

Как я помню, в деревне делали не такого Полкана. Делали так: голова человека, а рук не делали. А когда уже никто не лепил игрушек, Ульяна Бабкина делала игрушечки, свистульки, и у неё брали работы на выставки. И искусствоведы ей намекнули: «Ульяна Ивановна, а нельзя ли вот так и так сделать?». Она сразу раз, раз – и сделала. Спрашивают: «Ульяна Ивановна, а кто это такой получился?» Она смотрит в окно, а там собака бежит, зовут Полканом. И отвечает: «Полкан. Это значит – половина коня, половина человека».

Может, немножко и не так было, но легенда такая по Каргополю ходит. И я иногда пользуюсь этой легендой. Потом спрашивают: «А что это в руке?» Она говорит: «Он камень шибает». Шибает – это «кидает» по-деревенски. «Так значит, он – защитник земли русской». А когда она нарисовала потом солнце жёлтенькое, крестик, кружочек, сказали: «Так это же бог Ярило!» Вот так легенды рождаются. И всё время прибавляется к Полкану какое-то новое значение. Теперь уже говорят, что конь – это сила, человек – разум. О Полкане пошло столько легенд! И искусствоведы придумывают, и народ.

Народ – самый умный: уж придумает так придумает! А потом Полканиха появилась и так далее.

Александр ПРОХАНОВ. А давайте попросим губернатора Игоря Анатольевича Орлова, чтобы он на набережной в Архангельске установил памятник каргопольской игрушке. Отлить, наверное, придётся из бронзы – глина не выдержит ветра, дождя.

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Я, между прочим, прежнему губернатору дарил Полкана и сказал, что это защитник земли архангельской. А искусствоведы, которые приезжали к Ульяне Бабкиной, потом выставку делали и слепили из снега большого Полкана. Так что это тоже символ города. И ещё символом города является ворона.

Александр ПРОХАНОВ. Что она символизирует?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Символизирует птицу счастья. Вот я сижу у окна как-то, леплю игрушку-куклу. Уже почти слепил, смотрю в окно, там отбросы выкинул кто-то, прилетели вороны – прыгают, веселятся. Я думаю: надо же, ворона! Тут же я глину смял и сделал ворону. А мама уже в Каргополе, недалеко от меня, жила. Я к ней прихожу, говорю: «Мама, я придумал новую игрушку». А она сама всегда что-то новое придумывала. «Какую?» Говорю, ворону. «Ай, – говорит, – мы весь свой век лепили ворон, у нас в деревне считалось, что это птица счастья».

А когда я на выставку приехал с вороной, у меня спрашивают: что это такое? Говорю: птица счастья, ворона. Кар-го-поль. «Кар» – это карга, «поль» – это поле. А так – воронье поле. Так это символ Каргополя!

Александр ПРОХАНОВ. Есть некая тайна. Вот есть семёновские резные матрёшки, расписные – Полх-Майдана, и коняшки там есть, есть вятская игрушка. А Каргополь родил свою игрушку, особенную. Как вы думаете, почему в Каргополе могла такая игрушка родиться? Это случайно, или в этом есть какое-то предзнаменование? Почему каргопольская земля и глина вдруг превратилась в такое чудо?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. По реке Онеге и озеру Лаче жили древние племена, у них посуда была сделана из глины. Они на костре готовили, и посуда там без ровного донышка была – они ставили её в песок. И каждое племя, каждый род наносил свои узоры. Они отличались, как и деревни сейчас: разные ставни, разная одежда. Так и у них тоже – разные узоры. Они это всё брали от природы. А глина и за три тысячи с половиной лет до нашей эры существовала здесь, в Каргополе. Потом вместо их жилищ деревни появляться стали, появилась посуда уже с плоскими донышками, потому что столы были, надо было на них ставить, затем потребовалось кушаний побольше, разные лоточки стали делать. А также – игрушку из кремня и из глины. Потом появились краски, раскрашивать начали. Это всё постепенно развивалось, пока не дошло до Полкана и до Тройки – композиции праздничной. Игрушка существовала здесь издавна, а не возникла в один миг. Это наша исконная традиционная игрушка с древних времён.

Александр ПРОХАНОВ. Вы художник, причём вы не в Италии живёте, а в Каргополе. Значит, вы каргопольский, архангелогородский русский художник. А все художники – фантазёры. Они всё время фантазируют, всё время у них образы живут, в них непрерывно идёт духовное движение. И все художники – мечтатели. И в каком-то смысле они сказочники. А в чём северная каргопольская мечта? Какой заоблачной мечтой живёт каргопольский человек? Художник, рыбак или крестьянин?

Валентин ШЕВЕЛЁВ. Если делали игрушку на праздник – в возочке, в бричке с гармошками – это и была мечта о хорошей, доброй и красивой жизни! А что такое хорошая жизнь? Это дружба. В деревне – с соседом дружба. Дружба с городами, с природой. И дружба вообще целого государства. Каждый человек за государство болеет. Если сейчас что-то нехорошее творится, на Россию начинают пенять, мы все же переживаем.

У нас в Каргополе идут в школах уроки по игрушке, и в педучилище студенты её делают. Затем закончивших училище отправляют работать по месту назначения, и они развозят игрушку по всем городам. То есть несут радость. Меня как-то пригласили в Москву в педагогический университет со студентами мастер-класс провести, мы лепили игрушку. И я спросил: что такое игрушка? Мне ответили: игрушка – это мечта о нашей хорошей жизни.

Александр ПРОХАНОВ. Прекрасно. Значит, каргопольская мечта – это мечта о дружбе.