Текст книги "Отто Скорцени. Главный разведчик Третьего рейха"

Он совершенно прямо и откровенно сказал мне, что контроль над Австрией будет первым шагом. Он определенно заявил, что находится в Австрии для того, чтобы ослабить и подорвать австрийское правительство и действовать из Вены таким образом, чтобы ослабить другие государства на юге и на юго-западе. Он сказал, что так как он пользуется репутацией хорошего католика, то он намеревается использовать ее для того, чтобы приобрести влияние на некоторых австрийцев, таких как кардинал и другие. Он сказал, что он говорит мне это потому, что германское правительство с целью приобретения контроля над Западной Европой намерено идти на все и что нет ничего, что могло бы остановить его на этом пути, а также что наша политика и политика Франции и Англии не строится на учете реального положения вещей…»¹¹⁰.

Реакция американца была предсказуемой – он был поражен услышанным. Причем даже не самой идеей, а тем, что немец так откровенно и цинично рассказал о планах Берлина. Собеседник непринужденно улыбнулся и ответил, что их разговор останется между ними и они оба не будут говорить так откровенно об этом с другими.

Сейчас мы уже не узнаем, как отнеслись в Вашингтоне к сообщению из Вены. Возможно, его просто проигнорировали. Когда Джордж Мессерсмит занимал пост помощника Государственного секретаря США, то писал 11 октября 1937 года, что планы германских фашистов сводятся к следующему: захват Австрии и Чехословакии; установление господства Германии в Юго-Восточной Европе; захват Украины; изоляция России; постепенное расчленение Британской империи; наконец, действия против США. К его мнению не прислушались. Министр иностранных дел Франции Ивон Дельбос даже не скрывал во время встречи со своим советским коллегой – Максимом Максимовичем Литвиновым 6 ноября 1937 года, что США толкают Францию на соглашение с Германией. Такая позиция Вашингтона объяснялась тем, что, как признал в своих воспоминаниях заместитель государственного секретаря США Саммер Уэллес, осенью 1937 года в Соединенных Штатах господствовало убеждение, что Гитлер не начнет войны против западных держав, пока он не уничтожит своего истинного врага – СССР¹¹¹.

Этот эпизод можно считать проявлением излишнего служебного рвения немца. Дипломат случайно или намеренно раскрыл планы своего правительства. На самом деле фон Папен не был просто исполнителем замыслов Адольфа Гитлера, как его пытаются представить советские журналисты и историки. В своем отчете от 1935 года, который мы уже цитировали выше, есть интересный абзац, который развивает этот разговор:

«Великая историческая речь фюрера 21 мая этого года, а затем морское соглашение значительно ослабили напряжение во внешней политике в отношении Англии. Но ясно и окончательно определившееся отношение национал-социализма к советской государственной доктрине, естественно, удвоило франко-русские попытки помешать нашему проникновению на восток и юго-восток, в то же время не приведя к ослаблению напряжения и в других направлениях, путем явного отказа от включения или аннексии Австрии. Все попытки вновь образованной Третьей империи вести экономическое, в особенности политическое, наступление на юго-восточную Европу немедленно сталкивались с фронтом, образованным всей Европой…

Этот реалистический обзор европейского положения непосредственно показывает, что германо-австрийская проблема не может быть, по крайней мере в ближайшем будущем, успешно разрешена с точки зрения внешней политики.

Мы должны в настоящее время довольствоваться тем, чтобы международное положение Австрии не ухудшилось, имея в виду разрешение проблемы в будущем. В этой связи опасность пакта о невмешательстве и двустороннего пакта может быть успешно предотвращена. Окончательное оформление этого решения зависело и зависит лишь от формы германо-австрийских отношений и ни от чего более»¹¹².

Да и на Нюренбергском процессе он подтвердил тот факт, что был одним из авторов идеи экономического и политического наступления на юго-восток Европы. Другое дело, что Третий рейх в 1935 году не располагал необходимыми ресурсами, да и сопротивление со стороны остальной Европы было бы очень сильным.

При этом, как и Адольф Гитлер, он отводил Австрии особое место в своих планах. Снова обратимся к его отчету от 18 октября 1935 года:

«Немецкий народ в течение веков шел по пути страданий, для того чтобы добиться единства. На заре национал-социализма и при создании Третьей империи путем окончательного уничтожения всякого государственного партикуляризма появилась единственная неповторимая возможность закончить работу Бисмарка и приблизить разрешение проблемы отношений между Германией и Австрией и сделать это в результате динамического развития событий внутри Германии»¹¹³.

Подрывная работа Третьего рейха в Австрии после провала мятежа 25 июля 1934 года стала более активной. Например, осенью 1934 года лидер местных национал-социалистов инженер Рейнталер стал ежемесячно получать 200 тыс. марок.

Граница становилась все более и более «прозрачной». Туда и сюда непрерывно сновали агенты СД, гестапо и НСДАП. Полицейские службы Австрии были парализованы. Вот как объяснял это американский посол в Вене Джордж Мессерсмит в своем докладе в Госдепартамент:

«Перспектива захвата власти нацистами не позволяет властям проводить по отношению к ним эффективные полицейские и судебные действия из боязни репрессий со стороны будущего нацистского правительства против тех, кто, пусть даже правомерно, принял бы против них меры».

Подрывная деятельность еще больше усилилась в результате создания «Союза восточных форпостов» под контролем Глайзе-Хорстенау, который стал министром внутренних дел. С этого времени нацисты сконцентрировали все усилия на том, чтобы поставить своего человека во главе австрийской сыскной полиции. Они оказывали на австрийское правительство и на население «медленно усиливающееся психологическое давление», как выразился по этому поводу фон Папен¹¹⁴.

А через год после своего назначения на пост полномочного министра он написал в своем отчете в Берлин:

«Надежда на то, что личные переговоры между фюрером и рейхсканцлером, а также главою итальянского государства приведут к урегулированию германо-итальянских разногласий, перешла в свою противоположность, поскольку Муссолини после убийства своего друга Дольфуса занял угрожающую позицию и поскольку была проведена частичная мобилизация итальянских войск на Бреннере. Стало совершенно ясно, что попытки восстановить с Германией дружественные и нормальные отношения путем посылки меня в Вену были тогда невозможны, после событий недавнего времени. Недоверие к насильственным методам австрийской национал-социалистской партии, поскольку становилось все более и более ясным из прошедших судов, что она находится под влиянием руководящих германских деятелей, было слишком сильным. Впечатление, произведенное террористическими методами, а также смерть федерального канцлера все еще живы в памяти у широких слоев»¹¹⁵.

Дипломат фон Папен доказал, что Адольф Гитлер не ошибся в своем выборе. Например, 11 июля 1936 года было подписан германо-австрийский договор. Статья 3 этого договора подчиняла рейху австрийскую внешнюю политику, а секретный пункт «В-9» предусматривал участие в будущем правительстве Австрии представителей формально все еще нелегальной, хотя действующей почти официально австрийской НСДАП. Кроме того, в соответствии с постановлениями договора статс-секретарем по иностранным делам Австрии стал Гвидо Шмидт, известный своими нацистскими взглядами¹¹⁶.

Еще одним практическим результатом договора от 11 июля 1936 года стала объявленная 23 июля того же года амнистия. Благодаря ей на свободу вышло 17 045 нацистов. Например, из 46 приговоренных к пожизненному заключению за терроризм покинули тюрьму 13 осужденных. А всего, по официальным данным по состоянию на 16 января 1937 года, число амнистированных нацистов составило 18 684 человека.

Хотя этого лидерам австрийских нацистов Фридриху Райнеру и Одило Глобочнику было мало. Они хотели немедленного аншлюса. Фюрер во время личной встречи с ними 16 июля 1936 года объяснил, что ему важно сохранить дружеские отношения с Италией, что необходимо реорганизовать германскую армию, увеличить ее офицерский корпус. Для этого необходимо два года; только после этого «можно будет делать политику»¹¹⁷.

А в конце 1936 года, в объемном докладе Фюреру, Франц фон Папен указывал о достигнутых в этом направлении успехах. Об этом же он сообщал в своем докладе годом позже, замечая, что «дальнейшие успехи в этом деле могут быть достигнуты только путем сильнейшего давления на федерального канцлера Шушнига». Этот совет, в котором вряд ли кто нуждался, был вскоре претворен в жизнь, причем настолько буквально, что даже фон Папен не мог этого предположить.

Хотя и само австрийское правительство содействовало росту популярности национал-социализма в стране. Приехавший в декабре 1936 года корреспондент французской газеты «Herald» американец Уильям Ширер записал в своем дневнике:

«Мы прекрасно устроились в апартаментах на Плессльглассе, рядом с дворцом Ротшильда. Хозяева, евреи, для большей безопасности переехали в Чехословакию, хотя здесь Шушниг, кажется, полностью контролирует ситуацию. Но Вена ужасно бедна и подавлена, по сравнению с нашим последним в ней пребыванием с 1929-го по 1932 год. Рабочие угрюмы, даже те, у кого есть работа, и на каждом углу можно видеть нищих. Немногие имеют деньги и тратят их в ночных клубах и немногочисленных фешенебельных ресторанах, таких как «Три гусара» и «Ам Францискаренплац». Контраст болезненный, и существующий режим не устраивает народные массы, которые намереваются либо вернуться в свою старую социалистическую партию, которая действует в подполье, либо перейти на сторону нацизма…»¹¹⁸.

В феврале 1937 года в Вене с согласия Курта фон Шушнига был образован так называемый «Комитет семи», являющийся в действительности руководящим органом австрийской НСДАП, который, в свою очередь, создал свои филиалы на местах. Во главе Комитета встал Тавс, которого близкие ему лица называли «гауляйтером» Австрии. Он был правой рукой руководителя австрийских нацистов капитана Леопольда, который исключил из австрийской НСДАП Одило Глобочника. Резиденция Комитета располагалась в роскошном доме на Тайнфальтштрассе. Вначале работа Комитета концентрировалась на помощи гитлеровцам, освобожденным из тюрем. Однако вскоре он развернул активную политическую деятельность – легальную и конспиративную. Хотя австрийские власти отдавали себе отчет в том, с какой целью была создана организация Тавса, однако, не желая раздражать Берлин, смотрели на ее деятельность сквозь пальцы.

Австрийское правительство, пытаясь избежать конфликта с Третьим рейхом, старалось установить контакт с австрийскими национал-социалистами, чтобы включить их в «Отечественный фронт», разумеется, при условии полного соблюдения основных установок этой политической партии и принципов независимости Австрии. Одна из групп местных нацистов выразила мнимое согласие на это предложение, видя в этом шанс для раскола Фронта изнутри, главной массовой опоры правительства Шушнига. В связи с этим в «Отечественном фронте» были созданы специальные отделы по связям с австрийским НСДАП, которыми руководили два видных деятеля нацистского движения в стране – Отто Пембауер и Артур Зейсс-Инкварт. Последний вскоре был назначен членом Государственного совета.

Используя всячески легальные возможности, гитлеровцы ни на минуту не прекращали подпольной деятельности. В небольших кафе IV округа Вены все чаще проходили нелегальные собрания гитлеровских ячеек, так называемой Комиссии.

В течение 1937 года австрийские нацисты, подстрекаемые и финансируемые из Берлина, усилили кампанию террора в стране. Почти каждый день рвались бомбы, в горных районах многочисленные и часто буйные демонстрации национал-социалистов ослабляли положение правительства. Были раскрыты заговоры, ставящие целью свержение Шушнига.

Обеспокоенная этим, австрийская полиция произвела многочисленные аресты среди членов Комиссии. И всегда следы вели к конторе д-ра Тавса, которого вскоре тоже арестовали. Следствие показало, что большинство сотрудников его конторы набиралось из членов прославившегося участием в путче 25 июля 1934 года «89-го штандарта СС».

Сейчас сложно сказать, как повлияли эти мероприятия на решение Адольфа Гитлера провести аншлюс в течение ближайшего года. В Рейхсканцелярии 5 ноября 1937 года состоялась тайная встреча членов германского правительства, в которой приняли участие Адольф Гитлер, военный министр фельдмаршал Вернер фон Бломберг, главнокомандующий сухопутными силами генерал Вернер Фрич, командующий военной авиацией Герман Геринг, командующий военно-морским флотом адмирал Эрих Редер, министр иностранных дел Константин фон Нейрат¹¹⁹. Так получилось, что большинство участников этого совещания в течение года лишилось своих постов. Основная причина отставок была в том, что они не разделяли слишком агрессивную внешнюю политику Третьего рейха.

Через несколько дней после этого совещания чиновник американского Госдепа Уильям Буллит встретился с Германом Герингом. В своем меморандуме госсекретарю об итогах этой беседы он написал по поводу заявления собеседника о том, что Германия и Австрия могут быть объединены мирным путем:

«…Я спросил Геринга, имеет ли он в виду решение Германии аннексировать Австрию. Он ответил, что это является целью германского правительства. Германия не проводит этой аннексии только лишь вследствие определенных политических обстоятельств, главным образом из-за отношений с Италией. Союз Австрии, Венгрии и Чехословакии будет абсолютно неприемлемым для Германии – такое соглашение послужит немедленным предлогом для войны…»¹²⁰.

Осенью 1937 года соотношение сил на международной арене заметно изменилось в пользу Адольфа Гитлера. Бенито Муссолини, который в июле 1934 года категорически возражал против аншлюса, уже не мог встать на защиту своих австрийских союзников. Завоевание Абиссинии в 1935–1936 гг. и отправка вооруженных добровольцев в Испанию в помощь Франко прочно привязали фашистскую Италию к нацистской Германии и поставили ее в значительную зависимость от Берлина.

Уже в 1936 году Бенито Муссолини в беседе с немецким послом в Риме Ульрихом фон Хасселем заявил, что «в принципе, признает немецкий характер Австрии и необходимость того, чтобы она стала сателлитом своего старшего брата…».

Гитлер не ожидал также серьезного сопротивления в этом вопросе и со стороны Англии и Франции, которые постоянно уступали ему, желая обеспечить свою безопасность путем направления экспансии Германии на Восток, против СССР.

Определенное значение для ускорения реализации планов аншлюса имело заявление английского министра лорда Эдуарда Галифакса, сделанное во время беседы с Гитлером 19 ноября 1937 года в Берлине. Галифакс отметил, что, за исключением колониального вопроса, в отношении которого существуют разногласия между Великобританией и Германией, «все остальные проблемы… касаются изменений европейского порядка, которые рано или поздно, по-видимому, произойдут. К этим проблемам относятся Данциг, Австрия и Чехословакия».

Отставка в феврале 1938 года министра иностранных дел Великобритании Энтони Идена, единственного человека в британском правительстве, склонного противодействовать политике фашистских и нацистских агрессоров, явившаяся реверансом британских правящих кругов в сторону Берлина и Рима, ускорила реализацию планов Гитлера в отношении аншлюса. Предложение британского премьера сэра Невилла Чемберлена, чтобы гарантом независимости Австрии был Третий рейх, означало, что Великобритания ни в коей мере не намерена выступать в защиту Республики.

Готовясь к захвату Австрии, Адольф Гитлер произвел необходимые изменения в правительстве и командовании армии. Он снял с ответственных постов всех, кто считал его планы преждевременной авантюрой, чреватой вооруженным конфликтом в мировом масштабе, что из-за неготовности Германии к войне могло привести к ее поражению.

4 февраля 1938 года с поста министра иностранных дел рейха ушел умеренный политик Константин фон Нейрат. Его место на Вильгельмштрассе занял безгранично преданный Гитлеру нацист Иоахим фон Риббентроп. В тот же день в результате тщательно продуманной провокации в отставку были отправлены военный министр генерал-фельдмаршал Вернер фон Бломберг и главнокомандующий сухопутными силами генерал-полковник Вернер фон Фрич. В целом кадровые изменения и перестановки в немецком командовании затронули 49 генералов. Верховным главнокомандующим армии стал Адольф Гитлер, а его ближайшими помощниками – генералы Вальтер фон Браухич и Вильгельм Кейтель. Было ликвидировано военное министерство и создано Верховное командование вермахта (Oberkommando der Wehrmacht, OKW)¹²¹.

А в самой Австрии события развивались по сценарию, который был предсказуем.

В начале января 1938 года Зейсс-Инкварт, официально занимавший пост референта в «Отечественном фронте», жаловался групенфюреру СС Кеплеру, уполномоченному НСДАП по австрийским вопросам (официальный сотрудник германского посольства в Австрии), что он будет вынужден уйти из этой организации, так как Курт фон Шушнинг не в чем ни идет ему навстречу. «Дипломат» запросил мнение Германа Геринга и получил указание: политику оставаться на своем посту, а если тот не может, то должен немедленно прибыть в Берлин для доклада¹²².

Полицейское расследование деятельности национал-социалистов подошло к своему логическому завершению – выявлению связей местных нацистов с Берлином. В том, что это будет доказано, в Австрии мало кто из осведомленных людей сомневался. Хотя обнародование результатов превзошло все ожидания.

Скандал разразился 25 января 1938 года. Австрийская полиция произвела обыск в штаб-квартире так называемого «Комитета семи», который официально занимался выработкой условий перемирия между национал-социалистами и австрийским правительством, а на самом деле являлся центром антиправительственного подполья. Там были найдены документы, подписанные Рудольфом Гессом, заместителем Адольфа Гитлера по НСДАП, из которых становилось ясно, что местные нацисты весной должны были поднять восстание, а в случае попытки Курта фон Шушнига его подавить германская армия должна была вступить на территорию Австрии, чтобы «немцы не проливали немецкую кровь».

По словам Франца фон Папена, там был и документ, в котором планировалось его убийство (или убийство военного германского атташе генерал-лейтенанта Вольфганга Муффа) местными нацистами, чтобы создать повод для германской интервенции.

Понятно, что если такой план реально был, то посол вряд ли был доволен его существованием. Еще больше огорчил его звонок из берлинской канцелярии 4 февраля 1938 года. Статс-секретарь Ганс Ламмерс сухо уведомил фон Папена, что его специальная миссия в Вене закончилась, а сам дипломат уволен с государственной службы.

А вот дальше происходит череда событий, которая по-разному трактуется различными журналистами и историками.

Согласно версии, которая была распространена в СССР, дипломат уехал в Берлин по личному вызову Адольфа Гитлера якобы получить инструкции о том, что делать дальше. Их не смущал тот факт, что накануне поездки чиновнику объявили о том, что он уволен с государственной службы. Нужно помнить и том, что как раз в начале февраля 1938 года произошла смена руководителя Императорского министерства иностранных дел. И увольнение Франца фон Папена, который чуть не стал жертвой национал-социалистов, просто отправили в резерв, как его начальника в Берлине.

Согласно версии авторов книги «Адмирал Канарис – “железный” адмирал» Александра Волкова и Станислава Славина:

«Некоторые историки утверждают, что Гитлер решил аннексировать Австрию, чтобы отвлечь военных от скандалов с их бывшим руководством. Это не так. Кризис в Австрии спровоцировал человек, который когда-то помог Гитлеру прийти к власти, а теперь стал одной из жертв той перестановки кадров, что разразилась 4 февраля: Франц фон Папен, германский посол в Вене, узнав, что его увольняют, решил во что бы то ни стало отстоять свое теплое местечко. Он побывал у Гитлера и плакался перед ним: его отзывают в тот момент, когда он убедил федерального канцлера Австрии Курта фон Шушнинга пойти на тесное сближение с рейхом.

Фюрер внимательно выслушал его. Он всегда умел извлечь пользу из таких слезливых просьб, поэтому вернул Папена в Вену с наказом побыстрее подготовить визит Шушнинга…»¹²³.

Через несколько дней Франц фон Папен вернулся в Вену и привез приглашение Курту фон Шушингу посетить резиденцию Адольфа Гитлера. Сначала канцлер колебался, ехать или нет. После целой серии консультаций по телефону с Парижем, Лондоном и Римом он понял, что выбора у него нет – надо принимать приглашение фюрера. Огромная внешнеполитическая работа, проделанная Берлином, принесла свои результаты. Франция и Англия решили «отдать» Австрию Третьему рейху. Чуть позднее они точно так же пожертвуют Чехословакией и Польшей. Так звучит официальная версия советских историков.

Хотя на деле все происходило немного по-другому. После войны Курт фон Шушнинг напишет в своих мемуарах:

«В начале 1938 года г-н Папен прощупал меня относительно того, как мы реагировали бы на вероятное приглашение к Гитлеру, в Берхтесгаден. Я заявил, что, в принципе, у нас нет возражений. На это Папен заметил, что, как бы ни сложилась беседа, это никоим образом не может привести к ухудшению положения австрийского правительства. В худшем случае, сказал он, если не удастся достигнуть никакого прогресса, все останется по-старому».

Проходит еще какое-то время, и канцлер получает официальное приглашение посетить Германию. В субботу 12 февраля 1938 года утром Курт фон Шушниг в сопровождении личного адъютанта генерал-лейтенанта Бартля и австрийского статс-секретаря по иностранным делам Гвидо Шмидта отправился на автомашине в Берхтесгаден. Улыбающийся фон Папен встречает их у пограничного КПП на австрийско-германской границе. Германские пограничники приветствуют их поднятием руки. «Фюрер уже ждет вас. Он в отличном настроении…» – начинает разговор фон Папен. Немного подождав, как будто совсем вскользь, он замечает: «Надеюсь, у господ не будет возражений против того, что в гостях у фюрера как раз сейчас случайно находятся также несколько генералов…». Этими офицерами были: только что назначенный новый командующий Вермахта Вильгельм Кейтель, начальник артиллерии Вальтер фон Рейхенау (он фигурировал в документах «Комитета семи» под инициалами «Р.Г.» в качестве командира подразделения, которое должно было захватить Австрию) и авиационный генерал Гуго Шперрле. Шушниг как гость не мог, естественно, возражать против такой «случайности», но в этот момент он уже подозревает, что 12 февраля 1938 года будет нелегким днем в его жизни.

Вот как позднее он опишет в своих мемуарах первые минуты встречи с фюрером:

«Гитлер со своей свитой, в том числе с тремя генералами, шел к нам до входа на лестницу “Бергхофа”. На нем были коричневая шинель СА с повязкой со свастикой и черные брюки. Приветствие было дружеским и корректным. После короткого и формального знакомства Гитлер ввел нас в свой кабинет на втором этаже просторного “Бергхофа”»¹²⁴.

После завтрака приблизительно в 11 часов утра начались официальные переговоры. Провожая Курта фон Шушнига в свой кабинет, Адольф Гитлер сразу же заявил:

– Прошу принять к сведению, что меня считают вождем всех немцев не только в рейхе, но и во всем мире и что я ни в коем случае не потерплю пролития немецкой крови в Австрии…¹²⁵.

Гость еще не знал, что его ожидает очень неприятный сюрприз. Дело в том, что в присутствии Адольфа Гитлера никто не имел права курить, а вот австрийский канцлер, наоборот, иногда за день выкуривал до пятидесяти сигарет. Поэтому Гвидо Шмидт перед началом переговоров обращается к министру иностранных дел Риббентропу, чтобы он попросил разрешения на то, чтобы Шушниг смог выкурить хотя бы одну сигарету. Ответом является сухой, категорический отказ. А когда он ставит снова этот вопрос и просит хозяина дома, чтобы тот разрешил закурить, Гитлер грубо кричит на него.

Этот инцидент был запланирован заранее, в качестве одного из средств давления на визитера. Агенты немецких спецслужб, действовавшие в окружении австрийского канцлера, изучили все его сильные и слабые стороны¹²⁶.

Зайдя в кабинет, Шушниг заметил, что на письменном столе Гитлера были разложены планы, идентичные тем, которые австрийская полиция нашла во время обыска в помещении «Комитета семи» в Вене. Не дав Шушнигу сказать и слова, не предложив ему даже сесть, фюрер приступил к атаке.

– Вот условия рейха, – заявил он, вручая потерявшему дар речи гостю сформулированные в письменном виде немецкие требования. – Вы должны их не обсуждать, а принять. <…> Если будете возражать, то это приведет к уничтожению всей вашей системы…

…

– В случае отказа, – закричал Гитлер, – в рейхстаге прозвучат слова, которые разожгут пожар в Австрии. Если будет предпринята попытка погасить этот пожар, Германия двинет свои войска. <…> Германия, – продолжал Гитлер, – не колебалась занять Рейнскую область, хотя риск был гораздо большим, поэтому не будет бояться и этого шага, тем более что за Австрию никто не заступится…

Собеседник пытался прервать истеричную речь хозяина кабинета, хотел использовать факт раскрытия заговора австрийских нацистов, чтобы подчеркнуть неискренность Германии в отношениях с Австрией. Он считал, что это поможет ему в переговорах с фюрером. Но результат был прямо противоположным.

Попытка прервать рассуждения вождя Третьего рейха привела его в бешенство.

– Вы что, мне не верите?! – кричал Адольф Гитлер. – Я вас раздавлю. Я – величайший вождь, которого когда-либо имела Германия. На мою долю выпало создание великой германской империи с 80 миллионами населения. Я преодолел гораздо большие трудности! И вы хотите меня остановить? Моя армия, мои самолеты, мои танки ждут только моего приказа!

Внимательно поглядывая на Курта фон Шушнига, чтобы угадать, какое впечатление произвели его слова, Адольф Гитлер добавил как бы ненароком:

– Если Муссолини захочет вам помочь, чего он, впрочем, не сделает, то мы двинем стотысячную армию, которая не только отбросит итальянцев за Бреннер, но и погонит их до самого Неаполя¹²⁷.

Присутствующий при этой беседе Риббентроп, когда на несколько минут вышел из кабинета, признался начальнику Верховного командования Вермахта Вильгельму Кейтелю, описывая то, что происходило за закрытыми дверьми:

«Мне действительно его жалко. Он стоит там перед фюрером, как нашкодивший студент, вытянув руки по швам, и только повторяет: так точно»¹²⁸.

Сохранились воспоминания и другого нацистского функционера – австрийца Фридриха Райнера. Неизвестно, присутствовал ли он при этой встрече или обо всем ему рассказали потом «старшие товарищи». В 1942 году, занимая пост гауляйтера австрийской земли Каринтии, чиновник красочно описал в речи перед руководителями своей области («гау»), до какого плачевного состояния Адольф Гитлер довел Курта фон Шушнига:

«Тогдашнее состояние Шушнига вообще трудно себе представить. Фюрер толкал его, дергал, кричал на него. Шушниг был заядлым курильщиком. Мы знали о нем буквально все, вплоть до интимных подробностей, знали стиль его жизни, знали, что он выкуривает 50 сигарет в день. Поэтому фюрер запретил ему курить. Риббентроп сказал мне, что он даже пожалел Шушнига»¹²⁹.

Сам Шушниг после окончания «экзекуции» записал всю беседу. Вот текст этого документа:

«Шушниг: Эта прекрасно расположенная комната уже, наверное, была местом многих важных переговоров, не так ли, господин канцлер?

Гитлер: Да, здесь созревают мои мысли. Но ведь мы собрались сейчас здесь не для того, чтобы поговорить о великолепном виде или о погоде.

Шушниг: Прежде всего я хотел бы Вас поблагодарить, господин канцлер, за то, что Вы дали мне возможность вести эти переговоры. И в первую очередь я желаю заверить Вас в том, что мы очень серьезно относимся к нашему договору от июля 1936 года. Мы сделали все в подтверждение того, что мы проводим германскую политику, верную духу и букве договора.

Гитлер: Так, следовательно, Вы называете это германской политикой, господин Шушниг? Я могу Вам только сказать, что так дальше не пойдет. У меня историческая миссия, и я ее выполню, потому что меня на это наметило провидение. Меня окружает любовь народа. Я где угодно и когда угодно могу ходить и гулять среди народа без сопровождения.

Шушниг: Я охотно Вам верю, господин канцлер.

Гитлер: По крайней мере, я с точно таким же, если не с большим, правом мог бы называться австрийцем, чем Вы, господин Шушниг! Попытайтесь как-нибудь устроить в Австрии свободный референдум, на котором мы оба были бы кандидатами. Тогда бы Вы кое-что увидели!

Шушниг: Ну да, если это было бы возможно. Но и Вы тоже хорошо знаете, господин канцлер, что это совершенно невозможно.

Гитлер: Это говорите Вы, господин Шушниг! Но я Вам скажу, что решу весь этот австрийский вопрос, так или иначе! Стоит мне только дать приказ, и весь смехотворный эксперимент там, на границе, развалится за одну ночь. Не думаете же Вы, что сможете меня задержать хотя бы на полчаса. Кто знает, может быть, завтра к рассвету я уже буду в Вене. Как весенняя гроза! Тогда Вы кое-что испытаете!

Шушниг: Из этого, господин канцлер, хотим мы этого или не хотим, вышло бы кровопролитие. Мы не одиноки, не предоставлены самим себе в мире. Таким образом, это совершенно точно означало бы войну.

Гитлер: Очень легко говорить об этом сейчас, здесь, когда мы оба сидим в клубных креслах. Весь мир должен знать, что для великой державы просто невыносимо, если какая-нибудь граничащая с нею маленькая страна думает, что может ее провоцировать. И теперь я хочу еще раз Вам дать шанс, господин Шушниг. Или мы приходим к соглашению, или все идет своим чередом. Тогда увидим, что будет. Хорошо подумайте, господин Шушниг. Я могу ждать только сегодня, до вечера. Прошу понять меня буквально, как я говорю. Я не блефую.

Шушниг: Каковы Ваши конкретные пожелания, господин канцлер?

Гитлер: Об этом мы поговорим вечером»¹³⁰.

Во время этой необычной беседы в соседней комнате сидели в полевых мундирах, ожидая вызова, Кейтель, фон Рейхенау и командующий авиационным округом из Мюнхена. Из кабинета доносился лишь раздраженный голос Адольфа Гитлера. Затем переговоры были прерваны на обед¹³¹.