Текст книги "Отто Скорцени. Главный разведчик Третьего рейха"

Вопрос. Кого Вы знаете из агентов-диверсантов, переброшенных на сторону Красной Армии для выполнения специальных заданий?

Ответ. В период моей работы при разведоргане «Ягдвербанд Ост» случаев переброски агентуры не было.

Вопрос. [Назовите] местопребывание в настоящее время разведоргана «Ягдвербанд» и ему подведомственных органов.

Ответ. Разведорган «Ягдвербанд» в связи с наступлением Красной Армии должен был перебазироваться в г. Бойшен, недалеко от г. Познани. За день до взятия советскими частями г. Хохензальца все документы разведоргана, ценности автомашинами были направлены в указанный город.

Последним поездом на Познань, за три часа до появления советских танков, из г. Хохензальца выехало все руководство разведоргана «Ягдайзатц Балтикум» с большей частью обеих диверсионных групп и эстонской ротой диверсантов.

Обе немецкие роты, а также рота Решетникова и Сухачева заняли оборону города, но с появлением советских танков разбежались.

Все руководство «Ягдвербанд Ост» во главе с гауптштурмфюрером [СС] Фелькерзамом, который накануне отступления приехал в «Ягдвербанд Ост», к моменту прихода советских танковых частей еще было в городе, по слухам, якобы Фелькерзам был убит.

Вопрос. Какую должность Вы занимали при разведоргане «Ягдвербанд Ост»?

Ответ. Главным штабом «Ягдвербанд» я был назначен командиром латвийской роты диверсантов при разведоргане «Ягдайнзатц Балтикум», но в связи с тем, что латвийская рота диверсантов не существовала, я занимался подбором и вербовкой агентуры. Одновременно я преподавал топографию для подготавливаемых к переброске на сторону Красной Армии диверсионных групп.

Вопрос. Что Вам известно о перестройке работы немецких разведывательных и контрразведывательных органов в связи с успешным наступлением частей Красной Армии?

Ответ. Мне известно, что за последнее время в связи с успешным наступлением частей Красной Армии немецкие разведывательные и контрразведывательные органы приобретают агентуру из числа «фольксдойч» и для диверсионно-террористической деятельности оставляют в тылу Красной Армии группы диверсантов-террористов.

В конце декабря 1944 г. я, будучи в командировке в г. Берлине, встретился со своим хорошим знакомым шофером Кукайнсом, который работает при главном штабе имперской службы безопасности, и последний мне сказал, что все официальные сотрудники службы безопасности имеют при себе фиктивные документы, с тем чтобы скрыть свое действительное лицо на случай оккупации союзными войсками Германии. Кроме этого, он мне рассказал, что имперская служба безопасности начинает прятать совершенно секретные документы. В Берлине имеется засекреченный туннель, где были спрятаны документы и до 400 легковых машин. Насколько это правдиво, я утверждать не могу.

Протокол допроса с моих слов записан верно, мною лично прочитан, в чем и расписываюсь.

Тоне допросил начальник 2-го отделения 4-го отдела УКР «Смерш» 1-го Белорусского фронта капитан Гершгорин.

Верно: заместитель начальника 2-го отделения

4-го отдела УКР «Смерш» 1-го Белорусского фронта.

Источник: Ямпольский В.П. …Уничтожить Россию весной 1941 г. (А. Гитлер 31 июля 1940 года): Документы спецслужб СССР и Германии. 1937–1945 годы. М, 2008. С. 289–309.

Приложение 6
Протокол допроса Таврина П. И

Протокол допроса Таврина Петра Ивановича

Таврин П.И., 1909 г. р., урож. с. Бобрик Нежинского района Черниговской обл. УССР, русский, в 1942 г. на фронте вступил в кандидаты в члены ВКП(б), образование незаконченное высшее, до войны работал нач. Туринской геолого-разведочной партии Исыковского приискового управления, прииск «Урал-Золото». В Красную Армию призван 14 августа 1941 г.

Вопрос: 5 сентября с. г. при вашем задержании Вы заявили, что являетесь агентом германской разведки. Вы подтверждаете это?

Ответ: Да, я действительно являюсь агентом германской разведки.

Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах Вы были привлечены к сотрудничеству с германской разведкой?

Ответ: 30 мая 1942 г., будучи командиром пулеметной роты 1196-го полка 369-й стрелковой дивизии 30-й армии, действовавшей на Калининском фронте, я был ранен, захвачен немцами в плен, после чего содержался в различных немецких лагерях для военнопленных на оккупированной территории СССР, затем на территории Германии. В июне 1943 г. в гор. Вене, где я содержался в тюрьме за побег из лагеря для военнопленных, меня вызвали офицеры гестапо Байер и Тельман и предложили сотрудничать с германской разведкой, на что я дал согласие.

Вопрос: Когда и каким путем Вы были переброшены через линию фронта?

Ответ: Через линию фронта я был переброшен германской разведкой в ночь с 4 на 5 сентября с. г. с рижского аэродрома на 4-моторном транспортном самолете специальной конструкции. Немецкие летчики должны были высадить меня в районе Ржева и возвратиться в Ригу. Но самолет при посадке погерпел аварию и подняться снова в воздух не смог.

Вопрос: В чем заключается «специальность» конструкции самолета, на котором Вас перебросили?

Ответ: Этот самолет снабжен каучуковыми гусеницами для приземления на неприспособленных площадках.

Вопрос: А разве не была заранее подготовлена площадка для посадки самолета, на котором Вы были переброшены?

Ответ: Насколько мне известно, площадка никем не была подготовлена, и летчики произвели посадку самолета, выбрав площадку по местности.

Вопрос: Для какой цели Вы имели при себе мотоцикл, отобранный у Вас при задержании?

Ответ: Мотоцикл с коляской был дан мне германской разведкой в Риге и доставлен вместе со мной для того, чтобы я имел возможность быстрее удалиться от места посадки самолета и этим избегнуть задержания.

Вопрос: С какими заданиями Вы были переброшены германской разведкой через линию фронта?

Ответ: Я имею задание германской разведки пробраться в Москву и организовать террористический акт против руководителя советского государства И.В. Сталина.

Вопрос: И Вы приняли на себя такое задание?

Ответ: Да, принял.

Вопрос: Кто Вам дал это задание?

Ответ: Это задание мне было дано начальником Восточного отдела СД в Берлине подполковником СС Грейфе.

Вопрос: Кто персонально должен был осуществить террористический акт?

Ответ: Совершение террористического акта было поручено мне лично. Для этой цели руководителем органа СД в Риге, именуемого «Главной командой “Цеппелин-Норд”», майором Краусом Отто я был снабжен отобранными у меня при задержании пистолетами с комплектом отравленных и разрывных пуль, специальным аппаратом под названием «панцеркнакке» и бронебойно-зажигательными снарядами к нему.

Вопрос: Что это за аппарат?

Ответ: «Панцеркнакке» состоит из небольшого ствола, который при помощи специального кожаного манжета закрепляется на правой руке. Аппарат портативный и может быть замаскирован в рукаве пальто. В ствол помещается реактивный снаряд, который приводится в действие путем нажатия специальной кнопки, соединенной проводом с электрической батареей, спрятанной в кармане одежды. Стрельба производится бронебойно-зажигательными снарядами.

Перед переброской через линию фронта я тренировался в стрельбе из «панцеркнакке», при этом снаряды пробивали бронированные плиты толщиной 45 мм.

Вопрос: Каким образом Вы намеревались использовать это оружие?

Ответ: Готовивший меня для террора, названный мною выше майор СС Краус Отто предупредил меня, что машины, в которых ездят члены советского правительства, бронированы и снабжены специальными непробиваемыми стеклами. «Панцеркнакке» я должен был применить в том случае, если бы мне предоставилась возможность совершить террористический акт на улице, во время прохождения правительственной машины.

Вопрос: А для какой цели предназначались отобранные у Вас при задержании отравленные и разрывные пули?

Ответ: Этими пулями я должен был стрелять из автоматического пистолета в том случае, если бы очутился на близком расстоянии от И.В. Сталина.

Вопрос: Расскажите подробно, каким путем Вы должны были совершить террористический акт? Какие указания в этой части Вы получили от германской разведки?

Ответ: Майор Краус поручил мне после высадки из самолета проникнуть в Москву и легализоваться. Для этого я был снабжен несколькими комплектами воинских документов, большим количеством чистых бланков, а также множеством штемпелей и печатей военных учреждений.

Вопрос: Как Вы должны были проникнуть в Москву?

Ответ: В Москву я должен был проникнуть с документами на имя заместителя начальника контрразведки СМЕРШ 39-й армии 1-го Прибалтийского фронта. По прибытии в Москву я должен был этот документ сменить.

Вопрос: Почему?

Ответ: Мне было указано, что документы СМЕРШ абсолютно надежны и что я по ним проникну в Москву, не вызвав никаких подозрений. Но, как объяснил мне Краус, по этому документу находиться длительное время в каком-либо одном месте опасно и что будет значительно надежней, если я по прибытии в Москву изготовлю из имеющихся у меня чистых бланков документ на имя офицера Красной Армии, находящегося в отпуске после ранения. В Москве я должен был подыскать место для жилья на частной квартире и прописаться по этим документам.

Вопрос: Что Вы должны были делать дальше?

Ответ: Обосновавшись таким образом в Москве, я должен был, расширяя круг своих знакомых, устанавливать личные отношения с техническими работниками Кремля либо с другими лицами, имеющими отношение к обслуживанию руководителей советского правительства. При этом Краус рекомендовал мне знакомиться с женщинами, в частности с такой категорией сотрудниц, как стенографистки, машинистки, телефонистки.

Вопрос: Для какой цели?

Ответ: Через таких знакомых я должен был выяснить места пребывания советского правительства, маршруты движения правительственных машин, а также установить, когда и где должны происходить торжественные заседания или собрания с участием руководителей советского правительства.

Краус предупреждал меня, что такие сведения получать нелегко, и поэтому рекомендовал с нужной мне категорией женщин устанавливать интимные отношения. Он даже снабдил меня специальными препаратами, которые при подмешивании в напитки вызывают у женщин сильное половое возбуждение, что я и должен был использовать в интересах порученного мне дела.

Независимо от степени близости с людьми сведения о членах правительства мне поручено было выведать в осторожной форме. Для проникновения на торжественные заседания я должен был использовать изготовленные немцами на мое имя документы Героя Советского Союза и соответствующие знаки отличия.

Вопрос: Какие именно?

Ответ: Перед переброской через линию фронта германской разведкой мне были даны: Золотая Звезда Героя Советского Союза, орден Ленина, два ордена Красного Знамени, орден Александра Невского, орден Красной Звезды и две медали «За отвагу», орденские книжки к ним, а также специально сфабрикованные вырезки из советских газет с указами о присвоении мне звания Героя Советского Союза и награждении перечисленными орденами и медалями.

Должен заметить, что германская разведка своих агентов, забрасываемых в СССР, снабжает фабрикуемыми ею же поддельными орденами, но мне были выданы подлинные.

Проникнув на торжественное заседание, я должен был, в зависимости от обстановки, приблизиться к И.В. Сталину и стрелять в него отравленными и разрывными пулями.

Работниками германской разведки, в частности Грейфе и Краусом, мне было также указано, что если представится возможность, я должен совершить террористический акт и против других членов советского правительства.

Вопрос: Против кого именно?

Ответ: Против В.М. Молотова, Л.П. Берия и Л.М. Кагановича. Причем для осуществления террора против них я должен был руководствоваться теми же указаниями, какие были мне даны Грейфе и Краусом в отношении осуществления террористического акта против И.В. Сталина.

Вопрос: Чем Вы заслужили столь большое доверие германской разведки?

Ответ: Это мне неизвестно.

Вопрос: Вы говорите неправду. Такое большое доверие германской разведки Вы могли заслужить своей активной предательской работой.

Ответ: Нет, предательской работой я не занимался. Видимо, Грейфе доверил мне это задание потому, что меня соответствующим образом рекомендовал ему Жиленков.

Вопрос: Кто такой Жиленков?

Ответ: Жиленков Георгий Николаевич – бывший секретарь райкома ВКП(б) гор. Москвы. Во время войны, будучи членом Военного совета 24-й армии, попал в плен к немцам. В данное время он ведет активную антисоветскую работу по заданию германской разведки.

Вопрос: Где и когда Вы установили связь с Жиленковым?

Ответ: С Жиленковым впервые я встретился в июле 1942 г. в Летценской крепости (Восточная Пруссия), где мы вместе содержались. Жиленков рассказал мне тогда, что, попав в плен, он вьдал себя за шофера и работал в немецкой воинской части, но затем был опознан и заключен в Летценскую крепость. Уже тогда Жиленков высказывал резкие антисоветские настроения, обрабатывал военнопленных в антисоветском духе и написал антисоветскую клеветническую брошюру под названием «Первый день войны в Кремле». Позже Жиленков вошел в состав так называемого «Русского кабинета».

Вопрос: Что это за организация и кто входит в ее состав?

Ответ: В состав «Русского кабинета» входят: Власов Андрей Андреевич – бывший генерал Красной Армии, возглавляющий «кабинет», Жиленков – ближайший помощник Власова, Мачинский – бывший профессор Ленинградского университета, Иванов и Сахаров – белоэмигранты, произведенные немцами в генералы, Благовещенский – бывший генерал Красной Армии, Калмыков – доктор технических наук, Дубин – инженер, работавший до войны в Киевском военном округе. Все эти лица тесно сотрудничают с германской разведкой. «Кабинет» называет себя будущим правительством России.

Вопрос: Об антисоветской работе изменников Родины Власова и других Вы будете подробно допрошены ниже. Сейчас ответьте на вопрос: чем помог Вам Жиленков зарекомендовать себя перед германской разведкой?

Ответ: Это произошло при следующих обстоятельствах. После вербовки меня германской разведкой я в августе 1943 г. был переведен из венской тюрьмы в специальный лагерь СД близ города Замберга и зачислен в «Особую команду».

Вопрос: Каково назначение «Особой команды»?

Ответ: «Особая команда» в Замбергском лагере СД состояла из агентов германской разведки, намеченных для активной работы на территории СССР. В составе команды было 23 человека. Пробыв некоторое время в Замберге, я в последних числах августа 1943 г. был доставлен в Берлин к подполковнику СС Грейфе. Последний в разговоре со мной расспрашивал о моих биографических данных, выяснял причины, побудившие меня дать согласие на сотрудничество с германской разведкой, после чего рассказал о заданиях, которые мне могут быть даны для работы на территории СССР.

Вопрос: Что именно говорил Вам Грейфе?

Ответ: Он мне сказал, что может использовать меня для разведки, диверсии или террора, и предложил подумать – какая отрасль работы меня больше устраивает, что снова вызовет меня из лагеря в Берлин.

Вопрос: Вызывал ли Вас Грейфе снова в Берлин?

Ответ: Да, вызывал. Этому вызову предшествовало одно обстоятельство, которое определило мое дальнейшее поведение при встрече с Грейфе.

Вопрос: Какое именно обстоятельство, расскажите о нем.

Ответ: В первых числах сентября 1943 г. в Замбергский лагерь, где я в то время находился, прибыли Власов и Жиленков для передачи немцам одного из сформированных ими отрядов из русских военнопленных.

Вопрос: Для какой цели создавались эти отряды?

Ответ: Как мне впоследствии объяснил Жиленков, Власов сформировал ряд воинских частей из числа советских военнопленных и белогвардейцев и поставил перед немцами вопрос о выделении ему самостоятельного участка фронта, на котором он мог бы воевать против Красной Армии силами созданных им частей. С этим якобы немцы не согласились и предложили передать сформированные части в распоряжение германского командования для направления отдельными подразделениями на различные участки фронта.

Вопрос: Продолжайте Ваши показания.

Ответ: Выстроив отряд, Власов произнес речь, в которой объявил, что отряд передается в распоряжение германского командования для отправки на Балканы. Затем Жиленков ходил по лагерю и беседовал с военнопленными. Я подошел к нему, и мы разговорились.

Вопрос: О чем Вы говорили?

Ответ: Я рассказал ему, что согласился работать на германскую разведку и зачислен в «Особую команду». Жиленков одобрил мое поведение, заявив: «Наконец-то я увидел тебя там, где ты должен быть давно». Затем я сообщил Жиленкову о вызове к Грейфе и о сделанном им предложении о работе в пользу германской разведки в советском тылу.

Вопрос: Как отнесся к этому Жиленков?

Ответ: Выслушав меня, он стал в резкой форме высказывать злобу против руководителей советского правительства и доказывать мне, что сейчас самой важной задачей является совершение террористического акта против И.В. Сталина, так как, по заявлению Жиленкова, за этим последует развал Советского государства. В конце нашего разговора Жиленков рекомендовал мне принять задание по террору и заявил, что по возвращении в Берлин он примет необходимые меры к ускорению моей переброски в СССР. Тут же он сделал какие-то заметки в своей записной книжке. И действительно, вскоре после отъезда Власова и Жиленкова я снова был вызван к Грейфе.

Вопрос: Когда это было?

Ответ: Насколько я припоминаю, это было 4 или 5 сентября 1943 г.

Вопрос: О чем в этот раз с Вами говорил Грейфе?

Ответ: Грейфе интересовался моей жизнью в лагере, а затем спросил, думал ли я над его предложением и какое принял решение.

Вопрос: Что Вы ответили Грейфе?

Ответ: Я сказал ему, что готов принять задание по террору.

Вопрос: Вы и ранее выполняли задания германской разведки по убийству советских людей?

Ответ: Нет, в этот раз я впервые принял на себя задание по террору.

Вопрос: Вы принимали участие в борьбе немцев против партизан и других советских патриотов?

Ответ: Нет, я этого не делал. Для этой цели германская разведка меня не использовала.

Вопрос: Почему же Вы тогда по собственной инициативе выбрали для себя задание по террору?

Ответ: В данном случае я руководствовался указаниями, которые мне дал Жиленков.

Вопрос: Какое задание Вам дал Грейфе по практическому осуществлению террористического акта?

Ответ: Получив от меня согласие принять задание по террору, Грефе предложил разработать и представить ему в письменном виде конкретный план совершения терористического акта, а также указать, какие средства мне необходимы для этой цели.

Вопрос: Вы разработали этот план?

Ответ: Этот план был разработан Жиленковым, я его лишь переписал.

Вопрос: Вы показываете неправду, пытаясь умалить свою роль. Говорите правду.

Ответ: Я говорю правду. Получив от Грейфе задание составить план совершения террористического акта, я был доставлен одним из сотрудников Грейфе в гостиницу, где меня поселили. В тот же день ко мне приехал Жиленков, которому я рассказал о задании, полученном от Грейфе, а также о трудностях, возникших у меня при попытке написать план совершения террористического акта. Тогда Жиленков предложил мне свою помощь и увез к себе на квартиру. Там он написал этот план, поручив мне переписать его своей рукой и вручить Грейфе.

Вопрос: Какие мероприятия предусматривались этим планом?

Ответ: Большая часть плана была посвящена всякого рода клеветническим выпадам против советского правительства и декларативным утверждениям о необходимости совершения террористического акта против И.В. Сталина. Затем было указано, что террористический акт должен быть совершен путем проникновения на какое-либо торжественное заседание. Все это было написано Жиленковым, я лишь дописал о средствах, необходимых для его выполнения.

Вопрос: Следовательно, Вы по своей инициативе потребовали от немцев такие средства, как отравленные разрывные пули и бронебойные снаряды?

Ответ: Нет, я этого не требовал. Все это мне дали немцы незадолго перед переброской через линию фронта. В плане я написал лишь о том, что мне необходимы 500 тыс. рублей денег, документы и пистолеты.

Вопрос: Вы передали Грейфе этот план?

Ответ: Да, я переписал весь план совершения террористического акта своей рукой и на следующий день вручил Грейфе. Он одобрил его и направил меня в распоряжение начальника главной команды «Цеппелин Норд» майора Отто Крауса, под руководством которого я должен был проходить подготовку. Краус в то время постоянно находился в городе Пскове, куда я и прибыл 23 сентября 1943 г.

Вопрос: В чем заключалась подготовка Вас к выполнению террористического задания?

Ответ: В Пскове я занимался физической подготовкой и тренировался в стрельбе из оружия. 6 ноября 1943 г. я был снова вызван в Берлин.

Вопрос: Для чего?

Ответ: Мне это неизвестно, но полагаю, что Грейфе хотел лично проверить, как идет моя подготовка, так как он в беседах со мной интересовался только этим вопросом и дал мне указание ускорить окончание подготовки. Кроме того, в Берлине я имел беседу с прибывшим туда из Пскова майором Краусом. В этой беседе Краус известил меня о том, что принято решение о моем переводе в Ригу, так как, по его словам, в Пскове много советской агентуры, которая может узнать о подготовке меня к переброске через линию фронта.

В соответствии с этим указанием я в Псков не возвратился, а 2 декабря 1943 г. выехал из Берлина в Ригу, куда прибыл 5 декабря. 20 января 1944 г. в связи с обстановкой на фронте в Ригу была переведена из Пскова вся команда «Цеппелина».

После прибытия «Цеппелина» в Ригу я продолжал дальнейшую подготовку к переброске через линию фронта.

Вопрос: В чем заключалась Ваша подготовка в Риге?

Ответ: Совместно с переводчиком «Цеппелина» лейтенантом Делле я вплоть до моей переброски через линию фронта подготавливал для себя легенду, соответствующие документы и экипировку.

Вопрос: Вы показали, что прибыли в Ригу по указанию Крауса 5 декабря 1943 г., а возобновили подготовку к заброске через линию фронта лишь 20 января 1944 г., после прибытия команды «Цеппелина». Что Вы делали в Риге с 5 декабря 1943 г. по 20 января 1944 г.?

Ответ: Я ничего не делал.

Вопрос: Почему?

Ответ: Мне дали возможность отдохнуть.

Вопрос: Вы об этом просили немцев?

Ответ: Нет, не просил.

Вопрос: Выше вы показали, что Грейфе в беседе с Вами в Берлине в ноябре 1943 г. дал указание ускорить окончание Вашей подготовки к переброске через линию фронта, теперь Вы показываете, что Вам была предоставлена возможность отдохнуть с 5 декабря по 20 января. Мы требуем от Вас правдивых показаний, что Вы делали в этот период в Риге?

Ответ: Я показал правду. Грейфе по своей инициативе дал мне возможность отдохнуть. Вообще, он проявлял в отношении меня признаки особого внимания. Так, когда я был вызван в Берлин в ноябре 1943 г., для меня по его указанию была куплена хорошая одежда и обувь. Кроме того, по указанию Грейфе в Берлин была вызвана моя жена Шилова Лидия Яковлевна, которая прожила там со мной 10 дней, затем мы вместе выехали в Ригу.

Вопрос: Следовательно, задержанная совместно с Вами Шилова Лидия Яковлевна является Вашей женой?

Ответ: Да, с ноября 1943 г. она является моей женой.

Вопрос: Какое участие в совершении террористических актов должна была принять Шилова?

Ответ: Шилова также является агентом германской разведки и переброшена со мной в помощь мне, но она не посвящена в то, что я имею задание по террору.

Вопрос: Вы говорите неправду. Агент германской разведки, переброшенный совместно с Вами для оказания Вам помощи в выполнении задания немцев, не мог не знать об этих заданиях.

Ответ: Я говорю правду. Шилова не знает о заданиях, которые дали мне немцы, я взял ее с собой только как радистку.

Вопрос: Она разве радистка по специальности?

Ответ: Нет, она по специальности бухгалтер, но была подготовлена рижской командой «Цеппелина» в качестве радистки и придана мне.

Вопрос: Шилова находилась в Риге с 5 декабря 1943 г. по 20 января 1944 г.?

Ответ: Да, в это время она также находилась в Риге.

Вопрос: Выше вы показали, что с 5 декабря 1943 г. по 20 января 1944 г. отдыхали в Риге и никуда из города не выезжали. Допрошенная нами Шилова показала, что Вы выезжали из Риги в декабре 1943 г. Более того, она показала, что Вы вернулись в Ригу раненым. Куда Вы ездили?

Ответ: Должен признать, что я скрыл от следствия следующий факт: подготавливая меня к переброске через линию фронта, Краус несколько раз ставил передо мною вопрос о том, что я должен быть выброшен под видом инвалида Отечественной войны. В этой связи Краус требовал от меня, чтобы я согласился на хирургическую операцию, в результате которой стану хромым. С тем чтобы уговорить меня, он связал меня с немецкими врачами, которые доказывали мне, что после войны мне сделают еще одну операцию, в результате которой нога будет нормальной. Я категорически отказался от этого. Тогда Краус предложил мне хирургическим путем сделать на теле следы ранений. Я и от этого отказывался, но под давлением Крауса все же был вынужден на это согласиться.

Вопрос: Какая же операция была произведена над Вами немцами?

Ответ: В рижском военном госпитале мне под наркозом сделали большую рану на правой части живота и две небольшие раны на руках. Я пролежал в госпитале 14 дней, после чего у меня на теле образовались следы, схожие с зарубцевавшимися ранами. Для того чтобы скрыть этот факт от Шиловой, я, по указанию Крауса, сообщил ей, что уезжаю в командировку на фронт, а по возвращении из госпиталя домой рассказал, что был ранен. Именно в этой связи я и не мог в декабре 1943 г. заниматься подготовкой к переброске через линию фронта.

Вопрос: Медицинским осмотром Вас установлено, что кроме «ранений», о которых Вы только что показали, других ранений на теле не имеется, следовательно, Ваши показания о том, что Вы захвачены в плен немцами, будучи раненым, ложны?

Ответ: Да, я должен это признать.

Вопрос: При каких же обстоятельствах Вы в действительности очутились у немцев?

Ответ: 30 мая 1942 г., находясь на Калининском фронте и будучи послан в разведку, я изменил Родине и добровольно перешел на сторону немцев.

Вопрос: Почему Вы изменили Родине?

Ответ: Я должен признать, что скрыл от следствия еще один факт.

Вопрос: Какой именно?

Ответ: В 1932 г., работая в гор. Саратове, я был арестован за растрату 1300 рублей государственных денег.

В связи с тем, что меня должны были предать суду, по закону от 7 августа 1932 г., я, боясь строгой ответственности, бежал из тюрьмы, проломав с группой арестованных стену в тюремной бане. В 1934 и 1936 годах я также арестовывался милицией за растраты, но в обоих этих случаях совершал побеги. В 1939 г. я по фиктивным справкам получил документы на имя Таврина и под этой фамилией был призван в Красную Армию.

Находясь на Калининском фронте, 29 мая 1942 г. я был вызван к уполномоченному Особого отдела капитану Васильеву, который интересовался, почему я переменил фамилию Шило на Таврина.

Поняв, что Особому отделу стали известны мои преступления, я, боясь ответственности, на следующий день, будучи в разведке, перешел на сторону немцев.

Вопрос: Не понятно, почему Вы, боясь ответственности за совершенные ранее уголовные преступления, решились на новое, тягчайшее преступление – измену Родине?

Ответ: Я полагал, что это не станет известным советским властям, а я до конца войны останусь у немцев на положении военнопленного.

Вопрос: Вас допрашивали немцы о мотивах перехода на их сторону?

Ответ: Да, допрашивали. Я не хотел говорить, что совершил уголовное преступление, поэтому сообщил им ложную версию о том, что являюсь сыном полковника царской армии, преследовался органами советской власти, в связи с чем и был вынужден перейти на сторону немцев.

Вопрос: А об обстоятельствах Вашей вербовки германской разведкой Вы показали правду?

Ответ: Да, я показал правду. После того как я перешел на сторону немцев, ко мне отнеслись как к обычному военнопленному, и все, что я показал выше о моем пребывании в лагерях и обстоятельствах вербовки, соответствует действительности.

Вопрос: Кто Вас практически готовил на роль террориста, кроме Крауса?

Ответ: Практически, кроме Крауса, меня никто не подготавливал, если не считать трех бесед со Скорцени.

Вопрос: Кто такой Скорцени и для чего Вам были организованы встречи с ним?

Ответ: Скорцени был известен мне из газет как руководитель и личный участник похищения из Италии Муссолини, после того как он был взят в плен англичанами. В первой беседе со мной в ноябре 1943 г. в Берлине Скорцени расспрашивал меня о моем прошлом, и беседа носила больше характер ознакомления с моей личностью. Цель этого свидания стала для меня ясна несколько позже, после второй встречи со Скорцени.

Вопрос: Расскажите об этой встрече подробно.

Ответ: В январе 1944 г., находясь в Риге, я получил приказ Крауса выехать в Берлин. Сопровождал меня переводчик СД Делле. По прибытии в Берлин я узнал от Делле, что полковник Грейфе погиб в начале января 1944 г. во время автомобильной катастрофы и что вместо него назначен майор СС Хенгельгаупт. Делле мне сообщил, что Хенгельгаупт вызвал меня для личного знакомства, но придется подождать некоторое время, так как он занят и не может меня принять. Через два-три дня мне была организована встреча со Скорцени.

Вопрос: Где происходила эта встреча?

Ответ: Делле привез меня в служебный кабинет Скорцени на Потсдамерштрассе, № 28. Кроме Скорцени, в кабинете находились еще два неизвестных мне работника СД.

В беседе Скорцени объяснял мне, какими личными качествами должен обладать террорист. По ходу разговора он рассказывал о деталях организованного им похищения Муссолини. Скорцени заявил мне, что если я хочу остаться живым, то должен действовать решительно и смело и не бояться смерти, так как малейшее колебание и трусость могут меня погубить. Скорцени рассказал, как во время похищения Муссолини он перепрыгнул через ограду замка, очутился в 2 шагах от стоявшего на посту карабинера. «Если бы я тогда хоть на секунду замешкался, – заявил Скорцени, – то погиб бы, но я без колебаний прикончил карабинера и, как видите, выполнил задание и остался жив».

Весь этот разговор сводился к тому, чтобы доказать мне, что осуществление террористических актов в отношении специально охраняемых лиц вполне реально, что для этого требуются только личная храбрость и решительность и что при этом человек, участвующий в операции, может остаться живым и стать «таким же героем», каким стал он – Скорцени.

Вопрос: Вы рассказали только о двух встречах со Скорцени. Когда же состоялась Ваша третья встреча?

Ответ: Третья встреча со Скорцени состоялась так же в январе 1944 г. в Берлине.