Текст книги "Отто Скорцени. Главный разведчик Третьего рейха"

Перед вечерней встречей Риббентроп и Папен вручают Курту фон Шушнигу и Гвидо Шмидту отпечатанный на машинке проект соглашения. В нем содержатся очень жесткие требования. Например, австрийское правительство обязуется передать портфель министра внутренних дел с неограниченной полицейской властью австрийскому национал-социалисту Артуру Зейсс-Инкварту, выпустить на свободу всех арестованных национал-социалистов, включая осужденных за убийство Дольфуса. Шушниг должен принять австрийских национал-социалистов в свою партию, в «Отечественный фронт».

Перед тем как снова начать переговоры, Франц фон Папен сообщает Гвидо Шмидту, что в проекте, который сформулировал сам Адольф Гитлер, изменять ничего нельзя. Нужно принять его так, как он есть. После этих вводных слов Адольф Гитлер вечером снова велит позвать Шушнига к себе. Вот как протекает их беседа:

«Гитлер: Я решил, господин Шушниг, сделать последнюю попытку. Здесь проект. Я не веду переговоров. Торг здесь неуместен. В этом тексте я не изменю даже запятой. Или Вы подпишете, или все дальнейшее излишне. В этом случае я приму решение за ночь.

Шушниг: В данном положении я не могу сделать иного, кроме как принять это к сведению. Я склонен и к тому, чтобы подписать. Я только обращаю Ваше внимание на то, что, согласно конституции нашей страны, членов правительства назначает глава государства. Амнистия также входит в круг его прав. Следовательно, моя подпись означает лишь, что я обязуюсь выполнить представление. Поэтому я не могу также взять на себя ответственность за соблюдение предписанного срока – трех дней.

Гитлер: Но Вы должны ее взять ее на себя.

Шушинг: Я не могу ее взять на себя».

Фюрер приходит в ярость. Он вскакивает со своего места, ходит взад и вперед по комнате, затем подходит к двери и кричит: «Кейтель!» Ему отзывается весь дом. Затем он резко поворачивается к ошеломленному Шушнигу и, заворчав на него, как на лакея, высылает его из комнаты со словами: «Вас я велю вызвать позже». Шушниг, собравшийся уходить, еще слышит, как Гитлер обращается к Кейтелю, входящему через другую дверь: «Прошу Вас, садитесь. Господин Шушниг хочет провести небольшое совещание со своим министром иностранных дел. Больше ничего»¹³².

Смысл немецких требований был ясным. Подписание этого «соглашения» означало капитуляцию. Курт фон Шушниг покинул Берхтесгаден, не подписав документа. Однако Адольф Гитлер предъявил ему ультиматум: если немецкие требования не будут подписаны до среды, 16 февраля 1938 года, Германия двинет свои войска на Вену¹³³. Тогда в Австрии никто не знал, что началась первая часть операции «Отто», которая до сих пор считается классическим примером дезинформации и обмана противника. Ее авторство принадлежит Абверу. В отличие от офицеров СС, военные разведчики провели ее великолепно и сумели добиться поставленной цели. Австрия капитулировала без единого выстрела.

А Отто Скорцени невзлюбил Абвер и особенно его руководителя – Вильгельма Канариса. И не только за то, что последний как минимум симпатизировал Великобритании, а как максимум – был тайным осведомителем Лондона. Другая причина – Абвер действовал более успешно, чем возглавляемые им в 1943–1944 годах подразделения диверсантов.

Участвуя в операции «Отто»

Свое название операция по аншлюсу Австрии получила в честь Отто фон Габсбурга, наследного принца Австро-Венгерской империи. Сын последнего императора Австро-Венгрии Карла I, внучатого племянника легендарного Франца Иосифа, принц Отто был наследником престола Дунайской монархии всего два года – ровно столько, сколько правил его отец, вынужденный отречься от престола и уехать в изгнание в результате поражения в войне, где умер в 1922 году. Сам Отто фон Габсбург до своего отъезда в 1940 году в США жил в разных странах Европы. Нацисты планировали его захватить, но не смогли.

Немецкое правительство понимало, что если германские войска будут отмобилизованы и стянуты к границам суверенного иностранного государства, то это произведет негативное впечатление как на Вермахт, так и на мировое общественное сообщество. Напомним, что на календаре было начало 1938 года. Тогда еще проблемы между западноевропейскими странами старались решать с помощью дипломатии. Пусть даже если иногда в ней ключевую роль играли «рыцари плаща и кинжала».

Поэтому нет ничего удивительного в том, что было решено с помощью разработанного в Абвере плана имитировать военные приготовления Третьего рейха к агрессии. Один из непосредственных участников этого мероприятия Йодль записал в своем дневнике:

«Вечером 11 и днем 12 февраля. Генерал Кейтель с генералом Рейхенау и генералом авиации Шперрле находятся в Оберзальцберге. На Шушинга и Шмидта оказывается сильное политическое и военное давление. В 23.00 Шушнинг подписывает протокол.

13 февраля. После полудня генерал Кейтель попросил Канариса и меня прийти к нему. Он сообщил нам, что фюрер отдал приказ о продолжении военного давления путем проведения дезинформации и военных мероприятий, вплоть до 15 февраля.

Предложения по проведению этих мероприятий были разработаны и доложены фюреру для утверждения.

14 февраля. В 2.40 получено согласие Гитлера. Канарис отправился в мюнхенский отдел Абвера, где начал предпринимать необходимые меры. Эффект от них был быстрым и сильным. В Австрии создалось впечатление, будто Германия проводит серьезные военные приготовления».

Операция «Отто» началась в тот момент, когда Кейтель переступил порог кабинета Адольфа Гитлера и начал докладывать о перемещении германских войск. Озвученный им документ предназначался исключительно для руководства Австрии, так как в нем все было ложным и полностью отвечало разработанным главой Абвера Вильгельмом Канарисом планом дезинформационных мероприятий. Руководитель Абвера предложил:

«1. Не проводить никаких реальных приготовлений в армии или в ВВС. Не производить передислокаций или передвижений войск.

2. Распространять ложные, но вполне правдоподобные слухи, которые могли бы создать впечатление о военных приготовлениях против Австрии: через шпионскую сеть, немецких таможенных чиновников на границе, туристов.

3. Предметами таких слухов могут быть:

а) прекращение отпусков в районе расположения 7-го армейского корпуса;

б) сосредоточение подвижного состава в Мюнхене, Аугсбурге и Регенсбурге;

в) отзыв в Берлин генерал-майора Муфа, германского военного атташе в Вене (это мероприятие было осуществлено);

г) усиление пограничной полиции на австрийской границе;

д) передвижения альпийских стрелков в районах Фрейлассина, Рейхенхолла и Берхтесгадена»¹³⁴.

Отдельные зарубежные журналисты и историки утверждают, что февральская операция по дезинформации потерпела крах, так как в Вене догадались об обмане. При этом авторы ссылаются на высокопоставленных австрийских офицеров¹³⁵. Даже если это утверждение верно, то все равно набор мероприятий по давлению на руководство Австрии сработал.

Курт фон Шушниг собрал членов правительства на совещание. Австрийская печать опубликовала наглые требования руководства Третьего рейха.

В Австрии воцарилась атмосфера нервозности и возбужденности. В ночь с 13 на 14 февраля 1938 года Берлин отверг предлагаемый Веной план изменений в составе австрийского правительства из-за слишком большого числа клерикалов в предлагаемом кабинете и незначительного участия в нем местных нацистов. Ситуация обострялась с часу на час. Австрийское правительство консультировалось по телефону с Римом, Парижем и Лондоном.

Уже через несколько часов после своего возвращения из Берхтесгадена Курт фон Шушниг попытался связаться по телефону лично с Бенито Муссолини. Ему ответили, что Дуче на лыжной прогулке. Члены итальянского правительства, с которыми ему удалось переговорить, советовали соглашаться на далеко идущие уступки. Аналогичные «добрые советы» канцлер Австрии получил также из Лондона и Парижа.

Напряжение достигло кульминационного пункта, когда распространилось известие, что президент Вильгельм Миклас не принял требований Адольфа Гитлера. За их непринятие высказалось также большинство членов правительства и руководителей «Отечественного фронта». Они еще рассчитывали на помощь из-за рубежа.

Когда до Австрии дошли известия о концентрации германских войск на австрийской границе, прежде всего в окрестностях Зальцбурга, местные нацисты начали смело нападать на улицах Вены на еврейские магазины и помещения «Отечественного фронта», а также на тех государственных и общественных деятелей, которые были известны своими антигитлеровскими взглядами.

Учитывая постоянное обострение политической ситуации, правительства Франции и Англии решились, в конце концов, выступить в защиту Австрии. В ночь со вторника 14 февраля на среду 15 февраля посланники этих государств предприняли в Берлине демарш, протестуя против грубого давления на Австрию. Однако на этом помощь западных держав правительству Курта фон Шушнига закончилась.

Поняв, что Австрия не может рассчитывать на какую-либо эффективную помощь извне, канцлер Австрии решил принять условия фюрера. Выступая на собрании окружных руководителей «Отечественного фронта», он так оправдывал свое решение: «…Я долго сопротивлялся. Желал иного развития событий…»¹³⁶.

Наиболее важной и чреватой по своим последствиям уступкой Адольфу Гитлеру было назначение министром внутренних дел и безопасности Австрии местного нациста Артура Зейсс-Инкварта.

Первым распоряжением нового австрийского правительства была широкая амнистия, охватившая все политические преступления, совершенные до 15 февраля 1938 года. Среди нацистов, первыми обретших свободу, оказались, в частности, один из бесславных героев событий 25 июля 1934 года Антон фон Ринтелен и руководители ликвидированной за несколько дней до беседы в Берхтесгадене подпольной нацистской организации в Австрии – Тавс и капитан Леопольд. Берлин с удовлетворением встретил происходящие в Вене изменения.

Как можно было ожидать, уступки Курта фон Шушнига повлекли за собой дальнейший нажим со стороны Германии. Уже 17 февраля новый министр внутренних дел Австрии нанес визит фюреру. Английская печать, ссылаясь на хорошо информированные берлинские круги, сообщила, что Адольф Гитлер во время продолжительной беседы с Зейсс-Инквартом выдвинул проект соглашения по вопросу германо-австрийского таможенного союза, «валютного союза», распространения германской программы общественных работ на Австрию, а также использования австрийских безработных в промышленности и сельском хозяйстве рейха. Он якобы представил также план дальнейшего укрепления связей рейха с Австрией как путем активизации контактов между НСДАП и «Отечественным фронтом», так и подчинения Германии австрийской внешней политики и тесного военного союза.

Вернувшись в Вену, Артур Зейсс-Инкварт обратился в полиции с циркуляром, который начинался со слов: «К немецкой полиции в Австрии»¹³⁷.

Спустя три дня, 20 февраля 1938 года, Адольф Гитлер произнес известную речь в рейхстаге, насквозь пропитанную духом агрессии. В ней он, в частности, заявил:

«…Германия не может равнодушно относиться к судьбе 10 миллионов немцев, живущих в двух соседних странах (Австрии и Чехословакии. – Прим. ред.). Немецкое правительство будет стремиться к объединению всего немецкого народа в рамках единого Отечества».

Берлин стремился добиться аншлюса «холодным путем», вынуждая австрийское правительство идти на очередные уступки. Однако оказалось, что игра за Австрию еще не закончена.

В четверг 24 февраля в зале пленарных заседаний австрийского парламента с речью выступил Курт фон Шушниг. Для многих жителей страны она прозвучала как ответ на выступление Адольфа Гитлера 20 февраля:

«…Австрийское правительство незыблемо опирается на конституцию 21 мая 1934 года, считая своим долгом защищать собственными силами свободу и независимость Австрии…

Правительство Австрии видит сегодня свою задачу в обеспечении внутреннего и внешнего мира. Политику независимости оно проводит в соответствии с принципами, принятыми более пятисот лет назад на сейме в Вормсе под председательством императора Максимилиана. Мы не намерены заимствовать никакие зарубежные образцы…»

Упоминая о переговорах в Берхтесгадене, Шушниг подчеркнул, что надеется, что «они положили конец ведущейся Германией на протяжении пяти лет партизанской войне против Австрии. Уступки, сделанные Германии, – это предел. Дальше Австрия не пойдет…».

Речь канцлера, транслируемая многими зарубежными радиостанциями, поразила мир. Ведь ожидалось, что он подтвердит капитуляцию Австрии перед Германией и попытается обосновать ее необходимость.

После выступления его на улицах Вены начались демонстрации «Отечественного фронта», которые вскоре вылились в столкновения с нацистскими боевиками.

Речь канцлера застала врасплох и Берлин. Официальные органы Третьего рейха молчали, что, однако, не означало отступления или признания поражения. Уже через несколько дней немецкая печать обрушилась с новыми нападками на канцлера Австрии и его правительство.

С неменьшей яростью восприняли речь канцлера и австрийские нацисты. Уже через несколько часов после его выступления они организовали на площади Шварценберга и Марияхильфештрассе в Вене большую демонстрацию, скандируя: «Хайль Гитлер!» и «Один народ – один рейх!» Несколько меньшие по численности манифестации состоялись на Карлплатц, перед Оперным театром и у Германского туристического бюро. Вечером в столице дело дошло до ожесточенных столкновений между нацистами и членами «Отечественного фронта».

Намного опаснее выглядела обстановка в провинции. В Граце местные национал-социалисты заставили бургомистра вывесить на ратуше огромный флаг со свастикой. В Линце в демонстрациях приняли участие более 30 тысяч нацистов. Аналогичным образом развивалась ситуация в Клагенфурте и Зальцбурге. В Грац и Линц правительство направило воинские подразделения венского гарнизона. Несмотря на это, на улицах обоих городов можно было по-прежнему видеть сотни молодых мужчин в мундирах СС и СА. Учитывая обостряющуюся с часу на час обстановку, власти распорядились запретить все шествия и демонстрации.

Отдавая это распоряжение, Курт фон Шушниг не принял во внимание, что нацисты имели в то время своих представителей в правительстве. Запрет манифестаций демонстративно нарушил член этого правительства Зейсс-Инкварт, который направился в Грац и Линц, чтобы принять участие в проходивших там – нелегальных с точки зрения закона – демонстрациях. В Линце ему устроили горячий прием. Город был украшен сотнями флагов со свастикой. Вдоль улиц, ведущих от железнодорожного вокзала к зданию земельного сейма, стояли шпалеры гитлеровцев в мундирах СС и СА, громко кричавшие «Хайль Гитлер!» и «Зиг хайль!».

Несмотря на все более неблагоприятное и опасное для Австрии развитие событий, Курт фон Шушниг не отказался от борьбы. В среду 9 марта 1938 года он выступил в Инсбруке по радио и объявил о проведении плебисцита:

«Десять лет назад я выступал в этом зале, выдвинув лозунг единства. <…> Но единство и работа невозможны в условиях постоянного беспокойства. <…> Я хочу дать Австрии работу и хлеб. Хочу, чтобы Австрия была свободной, независимой и немецкой, христианским государством, в котором все верно служили бы родине. <…> Я хотел бы знать: вы за политику хлеба и работы? Поэтому я призываю вас выразить в следующее воскресенье свою волю во всенародном голосовании…»

В соответствии с распоряжением властей участвовать в референдуме мог каждый австрийский гражданин в возрасте старше 24 лет. Бюллетени для голосования с напечатанным текстом «С Шушнигом за Австрию – да!» находились на избирательных участках; каждый голосующий против Шушнига и за аншлюс мог опустить в урну свой листок соответствующего формата с написанным от руки словом «Нет!». Можно было голосовать тайно или открыто¹³⁸.

Обвиняя противников в нечестной игре, сам канцлер тоже нарушил правила проведения демократических выборов. Первое нарушение – был представлен только один бюллетень для голосования. Соответственно, были грубо ущемлены права тех, кто голосовал за аншлюс. Выше мы уже писали о том, что в стране многие были недовольны отсутствием социальной программы. Второе нарушение – голосование нельзя было назвать полностью тайным, т. к. противникам правительства нужно было от руки написать слово «нет». Это, конечно, мелочь, но именно благодаря таким приемам правительству удается сфальсифицировать результаты выборов. Третье нарушение – количество бюллетеней не было ограничено. Каждая из сторон могла организовать «сброс» в урны для голосования дополнительной партии.

Активная пропаганда правительства началась 10 марта 1938 года, когда в австрийских городах и деревнях появилось расклеенное рано утром обращение канцлера Австрии и руководителя «Отечественного фронта» ко всем гражданам:

«За свободную, немецкую Австрию!

Австрийский народ!

Впервые в истории нашей страны руководство государства требует открыто выразить свое отношение к родине. <…>

В ближайшее воскресенье 13 марта состоится плебисцит. <…>

Пусть мир узнает нашу волю к жизни. Поэтому, австрийский народ, голосуй все, как один, говоря „Да!”».

Переход Курта фон Шушнига в контрнаступление имел целью пресечь дальнейшую активизацию нацистов в стране, а также показать миру, что сами австрийцы отнюдь не мечтают об аншлюсе. Ясно выраженное мнение народа против аншлюса – а он был уверен, что именно таким будет результат плебисцита, – явилось бы важным козырем для правительства. Близкий срок плебисцита не давал нацистам возможности развернуть в широком масштабе пропагандистскую работу. Большое значение имело также лишение молодежи в возрасте до 24 лет, из которой рекрутировались главным образом члены местного СА, права участвовать в голосовании¹³⁹.

Вот и еще пример нарушения принципов проведения демократических референдумов.

Известие об объявлении плебисцита в Австрии произвело большое впечатление во всем мире. Победа Курта фон Шушнига не вызывала, казалось, никаких сомнений, поскольку было очевидным, что за него будут голосовать католики и их мощные организации; рабочие, состоящие в нелегальных левых организациях; монархисты, имеющие сильную поддержку в армии и бюрократическом аппарате; а также многочисленное в Австрии еврейское население.

Вся страна бурлила. 10 марта состоялись манифестации, организованные «Отечественным фронтом», и одновременно нацистские контрдемонстрации, поэтому не обошлось без ожесточенных уличных столкновений.

Полиция запретила носить значки и повязки со свастикой и публично использовать нацистское приветствие. Министр обороны генерал Ценер призвал в армию мужчин 1917 и 1918 годов рождения.

О том, что, принимая эти решения, Курт фон Шушниг нанес тем самым сильный удар по Третьему рейху, лучше всего свидетельствовала реакция Берлина. Правда, официальные круги обошли молчанием выступление австрийского канцлера в Инсбруке, но германская печать сразу же забила тревогу. Тон газет предвещал бурю.

Определенная растерянность, охватившая вначале германских дипломатов, объясняется в значительной мере отсутствием в Берлине министра иностранных дел Третьего рейха, находившегося с официальным визитом в Лондоне. Однако она была быстро преодолена. Уже 10 марта в Вену самолетом прибыл специальный посланец Адольфа Гитлера Вильгельм Кепплер, который тотчас же установил контакт с Зейсс-Инквартом, чтобы передать ему инструкции фюрера для австрийской НСДАП в связи с проводимым плебисцитом.

В Вену также прибыли из Германии авиатранспортом два ведущих руководителя австрийского гитлеровского движения: капитан Леопольд и Тавс. После состоявшейся беседы Артур Зейсс-Инкварт собрал совещание референтов «Отечественного фронта» по делам национал-социализма и руководителей окружных нацистских организаций со всей страны.

Хотя и не было опубликовано никакого сообщения, результатов совещания не надо было долго ждать. Через несколько часов на улицы Вены вышли группы штурмовиков, выкрикивая приветствия: «Хайль Гитлер!», «Зиг хайль!», распевая немецкий государственный гимн «Германия, Германия превыше всего», и промаршировали по городу. Многолюдные демонстрации нацистов состоялись перед зданием университета и помещением Германского туристического бюро на Кертнерштрассе, в витрине которого был вывешен большой портрет Адольфа Гитлера. Хотя этим все и ограничилось.

Иначе выглядела ситуация в Зальцбурге, Линце, Граце и Инсбруке.

В Граце утром 11 марта вооруженные группы штурмовиков пытались захватить ряд государственных зданий, но их попытки были сорваны крупными воинскими подразделениями, вступившими в город и занявшими важнейшие государственные объекты и стратегические пункты.

В полдень Грац принял вид укрепленного лагеря, ибо правительство сосредоточило здесь более 8 тысяч солдат и 40 боевых самолетов. Магазины во всем городе были закрыты с самого утра. Непрерывно вспыхивали столкновения между армией и полицией и нацистскими боевиками. В 15.00 жандармерия с помощью штыков вынуждена была оттеснить с Бисмаркплатц распоясавшихся демонстрантов из НСДАП. Солдаты установили на всех важнейших перекрестках станковые пулеметы. В столкновениях с нацистами армию и полицию поддерживали члены «Отечественного фронта». После полудня в город прибыли новые армейские подкрепления, в том числе моторизованные части и артиллерия. В 16.30 распространился слух, что плебисцит отложен. Но спокойствие не воцарилось. На улицы Граца снова вышли возбужденные нацисты.

Нелучшим образом обстояли дела в Зальцбурге, где нацисты атаковали демонстрацию «Отечественного фронта». Конец столкновениям положило лишь вмешательство крупных подразделений полиции.

Особенно ожесточенные стычки проходили в Инсбруке. 170 вооруженных членов СА в мундирах прорвали кордон полицейских, охранявший ратушу, и пытались проникнуть в здание. После прибытия армейских подкреплений нападавшие вынуждены были отступить. В полдень здания ратуши и земельного правительства были заняты армейскими частями, вооруженными станковыми пулеметами и легкими полевыми орудиями.

В Линце штурмовые отряды СА атаковали и захватили помещение «Отечественного фронта», откуда якобы была обстреляна демонстрация нацистов.

Операция «Отто» – основная часть

В ночь с 9 на 10 марта 1938 года Адольф Гитлер вызвал командующего 4-й группой сухопутных войск (Лейпциг) генерала Вальтера фон Рейхенау, а также гауляйтера Йозефа Бюркеля. Они получили приказ завершить последние приготовления к проведению операции «Отто».

Днем 10 марта Адольф Гитлер собственоручно написал письмо, которое предназначалось Бенито Муссолини. В этом послании говорилось о том, что Вена готовит заговор против Берлина, угнетает патриотически настроенное большинство жителей Австрии (немцев) и в стране может начаться гражданская война. Как «сын австрийской земли» он не может сложа руки наблюдать за происходящим и поэтому решил восстановить законность и порядок на своей родине. А далее он написал:

«Вы, Ваше Превосходительство, поступили бы так же, если бы речь шла о судьбе Италии».

Письмо доставил в Рим принц Филипп Гессенский¹⁴⁰.

В 18.30 вечера 10 марта 1938 года Фюрер направил телеграмму Дуче, информируя его о том, что Третий рейх «вынужден предпринять решительные шаги в Австрии».

В тот же день вечером был отдан приказ о мобилизации 8-й армии генерала Федора фон Бока, в состав которой вошли 7-й и 13-й баварские корпуса, танковый корпус, дивизия ландвера и четыре полка СС: «Германия», «Дойчланд», «Адольф Гитлер» и «Мертвая голова». Адольф Гитлер распорядился, чтобы командиры немецких частей, сосредоточенных на австрийской границе, были через 12 часов готовы пересечь ее¹⁴¹.

Руководитель Абвера адмирал Вильгельм Канарис собрал у себя 10 марта 1938 года всех руководителей отделов и внешних отделений и известил о том, что Фюрер «решил покончить с австрийским вопросом», при необходимости даже силой. Всем присутствующим была очевидна серьезность обстановки, тем более что они видели, как серьезно озабочен их шеф. Все оставшиеся до аншлюса дни и ночи в Абвере ждали сообщений. И они приходили во множестве и полностью подтверждали, что ни в Австрии, ни в соседних странах не предпринимают никаких существенных военных мер¹⁴². Во многом, ориентируясь на эти данные, Адольф Гитлер довел процесс присоединения Австрии до логического завершения.

После нескольких часов лихорадочной подготовки, вскоре после полуночи, 11 марта была издана директива № 1 Адольфа Гитлера по операции «Отто»:

«Я намерен, если другие средства не приведут к цели, осуществить вторжение в Австрию вооруженными силами, чтобы установить там конституционные порядки и пресечь дальнейшие акты насилия в отношении настроенного в пользу Германии населения.

Командование всей операцией я принимаю на себя… В наших интересах провести всю операцию без применения силы, в виде мирного ввода войск, который будет приветствовать население. Поэтому избегать всяких провокаций. Но если будет оказано сопротивление, то сломить его силой оружия со всей беспощадностью…

На границах Германии с другими государствами пока что никаких мер предосторожности не принимать».

По утверждению многих историков, самоуверенный тон документа почти полностью скрывал атмосферу истерии и колебаний, в которой он возник. Все рассказы людей из окружения фюрера говорят об исключительной путанице решений, бестолковой неразберихе, в которой оказался руководитель Третьего рейха во время этой первой экспансионистской акции в своей карьере. Множество скоропалительных, неверных решений, холерических взрывов раздражения, бессмысленных телефонных звонков, приказов и указаний об их отмене сменяли друг друга в течение немногих часов между воззванием Курта фон Шушинга и 12 марта: по всей видимости, давали себя знать «расшатанные нервы», которые Адольф Гитлер, вопреки своему намерению, не смог «привести в порядок». Он возбужденно требовал от военного руководства разработать за несколько часов план операции. Контрпредложения начальника Генерального штаба сухопутных войск Людвига фон Бека, а позже – главнокомандующего сухопутными войсками Вальтера фон Браухича он раздраженно отверг. Затем он отменил свой приказ о переброске частей. А потом вновь распорядился выполнять его. И в довершение к этому – заклинания, угрозы, недоразумения. Начальник Верховного командования Вермахта (ОКВ) Вильгельм Кейтель говорил позже о «мучительнейшем времени», и если бы Герман Геринг в нужный момент не взял инициативу в свои руки, то мир бы, вероятно, увидел, сколько невротической неуверенности и метаний проявляет Адольф Гитлер в ситуациях, связанных с большой напряженностью.

Спустя годы фюрер со всем восхищением психически неустойчивого человека перед хладнокровной флегматичностью своего соратника, почти запинаясь, заметил:

«Рейхсмаршал пережил вместе со мной немало кризисов, но в кризисных ситуациях он холоден, как лед. Лучшего советника, чем рейхсмаршал, в периоды кризиса не найти. В такие периоды рейхсмаршал проявляет жестокость и хладнокровие.

Я всегда замечал, что в критические, судьбоносные моменты он не останавливается ни перед чем и тверд как сталь. Лучшего советчика не найдешь, никак не найдешь. Он прошел вместе со мной через все кризисы, самые суровые кризисы, он был холоден, как лед. Всегда, когда дела принимали совсем опасный оборот, но был холоден, как лед…».

На следующий день, 11 марта, Герман Геринг в ходе одного из многочисленных телефонных переговоров с Веной дал одному из доверенных лиц примечательные указания:

«Слушай меня внимательно: главное заключается в том, чтобы Зейс-Инкварт теперь овладел всей правительственной властью, занял радиостанцию и т. д.: Зейс-Инкварт должен прислать сюда следующую телеграмму, записывайте: “Временное австрийское правительство, которое после отставки правительства Шушнига видит свою задачу в том, чтобы восстановить спокойствие и порядок в Австрии, обращается к германскому правительству с настоятельной просьбой поддержать его в выполнении этой задачи и помочь предотвратить кровопролитие. С этой целью оно просит германское правительство как можно скорее прислать немецкие войска”».

После короткого диалога Герман Геринг в заключение заявил:

«Итак, наши войска перейдут сегодня границу… Пусть пошлет телеграмму как можно скорее. Покажите текст телеграммы и скажите ему, что это наша просьба – может телеграмму вообще не отправлять, пусть только скажет, что он согласен».

В то время как национал-социалисты занимали общественные здания по всей стране, Гитлер, прежде чем Зейс-Инкварта уведомили о его собственном обращении за помощью, в 20.45 окончательно отдал приказ к выступлению. Поступившую позже просьбу Зейс-Инкварта задержать немецкие войска он отклонил. Примерно двумя часами позже поступило ожидавшееся с нетерпением известие из Рима; приблизительно в половине двенадцатого позвонил принц Филипп Гессенский, который сообщил фюреру о результатах своей миссии:

– Я только что вернулся из Палаццо Венеция. Дуче воспринял все дело очень благосклонно. Передает вам самый сердечный привет…

– Передайте, пожалуйста, Муссолини, что я ему никогда этого не забуду.

– Есть.

– Никогда, никогда, что бы не случилось… Теперь, когда австрийское дело улажено, я готов идти с ним сквозь огонь и воду, меня ничто не остановит… Можете просто сказать ему, я ему действительно от всего сердца благодарен. Я ему этого никогда, никогда не забуду. Я ему этого никогда не забуду.

– Есть, мой фюрер.

– Этого я ему никогда не забуду, что бы не случилось. Если он когда-нибудь окажется в беде или опасности, то может быть уверен, что я приду на помощь, чего бы это не стоило, что бы не случилось, пусть хоть весь мир поднимется против него.

Адольф Гитлер сдержал свое слово, но при этом оказал «медвежью услугу» Бенито Муссолини. Когда Дуче в 1943 году свергли члены итальянского правительства и посадили под «домашний арест», то команда десантников и диверсантов под руководством главного героя нашей книги освободила Дуче. Непродолжительное время лидер итальянских фашистов управлял марионеточнной «республикой Сало», а потом был арестован итальянскими партизанами и казнен. Кто знает, как сложилась бы его судьба, если бы он продолжал оставаться под «домашним арестом». По крайней мере, караулившие его итальянские солдаты наверняка не допустили бы самосуда над бывшим «дуче».

В Вену 11 марта вновь прибыл Кепплер. На этот раз во дворце канцлера он от имени правительства Третьего рейха добивался в ультимативной форме отсрочки плебисцита, отставки Шушнига и передачи поста канцлера Австрии Зейсс-Инкварту¹⁴³.