Текст книги "Осторожно! Мины!"

Глава 32
Смотри!

Казалось, позвоночник сломан вдоль и поперек.

Звук был невыносимым: тревожным и очень громким. Как будто одновременно заголосила сотня рожениц – вот на что это было похоже. Звук бил прямо по нервам, от него распухли суставы. Каждое движение вызывало приступ боли. Валяясь на полу, Стас молил Махэо о снисхождении – о быстрой, без мучений, смерти…

Когда впереди обнаружилась дверь с нарисованным восходящим солнцем, он не колебался ни секунды: там Лиза, туда нужно войти.

И он таки вошел. Пальцы и глаза громилы очень помогли.

Позади, щелкнув, лег в паз засов. Всего-то оставалось пару шагов пройти – и обнять Лизу, ан нет, все не так просто.

Хромая сильнее обычного, он двигался по длинному коридору. Спрятаться тут негде. Разве что в округлой кабинке прямо по курсу. Да и то – верхняя половина у нее прозрачная, из бронестекла, зато низ – высокопрочная керамика. Это сооружение ни гранатой, ни пулей не возьмешь. О томагавке и говорить нечего.

В кабинке засел охранник в черной униформе. Развалившись в кресле, он внимательно смотрел на Старого Сокола. А потом что-то сделал, пальцем пошевелил – и взвыла сирена.

Этот ужасный звук обездвижил Стаса. Он упал на колени, завалился на бок и скрючился. Из глаза брызнули слезы. И пистолет у него есть, и гранаты, и мачете с томагавком, а он даже не может укусить врага! Он бессилен, как грудной младенец!

С трудом Старый Сокол выдавил из горла заговор, отгоняющий злых духов. Язык едва шевелился. Но слова, обладающие могуществом в мире асфальтовых троп и мин, не помогли на Другой Стороне!

Из кабинки выбрался охранник, Стас видел его сквозь пелену слез. Фигура в черном, шагнув к телу на полу, от души врезала ногой по ребрам. Но Сокол не почувствовал удара – такой сильной была боль от рева сирены. Неужели охранник ничего не слышит?..

Еще удар – в живот. И еще – в голову. В пах. В живот. В голову…

Стас просто не мог смириться с тем, что его запинают до смерти. Он обязан подняться и дать бой! И потому – вновь слова, много слов, произнесенных так быстро, как дятел стучит по трухлявой древесине в поисках короедов. У Сокола больше ничего нет, кроме этих слов. Они – его жизнь. Он повторял их вновь и вновь:

– Nist hkuwist ni vo’ ish i’v how yuts![67]67
  Все возвратились живыми. Вы все снова увидите ваших возлюбленных (язык шайенов).


[Закрыть] Nist hkuwist ni vo’ ish i’v how yuts! Nist hkuwist ni vo’ ish i’v how yuts! Nist hkuwist ni vo’ ish i’v how yuts! Nist hkuwist…

И вдруг что-то неуловимо изменилось. То ли звук стал тише, то ли заговор помог, но Старый Сокол сумел разогнуться, потом встал на колени и, держась рукой за стену, выпрямился в полный рост. Охранник застыл на месте, глядя на то, как воин така воскресает из мертвых. Охранник, похоже, был настолько уверен, что незваному гостю вовек не подняться, что просто оторопел.

Подойдя ближе к своему обидчику, Стас направил на него трофейный автомат:

– Извините за беспокойство, но не будете ли вы столь любезны… Возможно, вас не затруднит… Слышь, как найти Лизу? – И едва увернулся от удара кулаком в голову. Палец рефлекторно нажал на спуск. Стрелял он в упор, поэтому его изрядно забрызгало алым.

Дальше двигался, изучая указатели. Благодаря чипу, Стас понимал, что на них написано.

Ровный коридор, светлый. Угме рассказывал, что, отправляясь к предкам, воин така долго бредет по длинному коридору, в конце которого – свет.

Свет – это хорошо. А плохо то, что дверей здесь нет. То есть вообще. И это странно. Как странно и то, что никто не спешит отомстить Соколу за убитых воинов. Даже спросить не у кого, где Липкая Земля. Неужели так боятся Стаса, что спрятались по щелям? А может, здесь и вправду нет никого, а солнце – вовсе не знак?

Стас уже собирался повернуть назад, когда впереди обнаружилась дверь с табличкой – мальчиком, писающим в горшок. Сортир, значит. Что ж, Старый Сокол не прочь воспользоваться удобствами. Надо сбросить лишний груз.

Он потянул за ручку, дверь бесшумно отворилась. С большого, в полроста, зеркала на Стаса таращился угадайте кто. А ведь похудел, еще как похудел…

Голоса. Мужские, понятно. Кто-то в сортире переговаривался:

– Ну и дела! Стоило отлучиться по нужде, как сигналка сработала.

– И не говори! Мало того что всем взводом отравились, так еще и учебная тревога. Только живот отпустит, я устрою шутнику строевую подготовку!

– Отставить, балаган! Шагом марш на боевое дежурство! Или тревога не для вас, бабуинов, дадена?!

Старый Сокол стоял посреди сортира, пол и стены которого были выложены плиткой. Кабинок десять штук. В них, надо понимать, справляют нужду охранники, товарищи того урода, что включил сирену и пал смертью храбрых. Спросить о Лизе? Все равно ведь больше не у кого.

– Извините, вы не подскажете…

Голоса тут же смолкли.

Мгновение тишины.

А в следующий миг автоматные очереди продырявили двери кабинок. Со свистом пули рикошетили от стен, пола и потолка. Обломком пластика оцарапало Стасу лицо, зеркало осыпалось осколками. Он на карачках ушел из зоны обстрела. В ладони впилось стекло, но это ерунда. Главное – не поймал ни одной пули.

Покинув сортир, Стас захлопнул за собой дверь. Дыхание с хрипом вырывалось из легких, все тело трясло – адреналин, чтоб его! Но жив, а остальное как-нибудь образуется.

Что ж, врагов не стоит жалеть. И говорить с ними не о чем, пропало желание. Швырнуть гранату в сортир, прикрыть дверь и распластаться на полу – вот и вся беседа.

Бахнуло знатно, дверь сорвало с петель, повалил дым.

И опять прижать гранату к груди и пальчиком левой руки (на правой-то ничего не осталось), зацепить кольцо предохранительной чеки, дернуть, выждать на раз-два – и кинуть ребристый «лимон» в отхожее место. А чтоб наверняка.

Взрыв.

Бегом отсюда. Беречь дыхание! Пять шагов – вдох, пять – выдох. Бегом! Единожды научившись не смотреть под ноги, вряд ли забудешь, что такое спешка.

Коридор уперся в стену и резко свернул. За угол, не снижая темпа.

Здесь коридор неузнаваемо изменился. Вместо гнетущей серости – розовая краска на стенах. И множество дверей. Это кабинеты или жилые боксы? А какая разница? Лишь бы взять «языка».

А, была не была! Посмертно хрустнул замок, косяк осиротел – вместе с дверью Стас ввалился в комнату. Падая, по привычке схватился беспалой рукой за томагавк. Ствол пистолета описал широкую дугу, выбирая мишень. Грохот, удар, дыхание вон из-под ребер.

Одного взгляда хватило, чтобы понять – кабинет. Столы полукругом. За столами почтенные старцы, седовласые, но крепкие статью и духом. При появлении Стаса никто даже не вздрогнул. И уж тем более никто не попытался ударить его прикладом в лицо или схватиться за ствол. А ведь наверняка все присутствующие вооружены и стреляют лучше Сокола. Причем значительно лучше.

Тяжелые челюсти, одинаковые серые костюмы. Мужчины молча смотрели на Стаса.

Возле большой доски на стене нервно перетаптывалась симпатичная девушка: стройные ножки, каштановые волосы собраны в пышный хвост. Девушка вдруг закашлялась, будто поперхнулась брагой, уши ее покраснели, на висках вспухли вены.

Только сейчас Сокол почувствовал, что безумно устал. Прислонившись спиной к стене, он сполз на паркет. Пауза затянулась – никто не решался заговорить первым. Что ж, тогда это сделает Стас.

– Девушка, вам, наверное, часто говорят, что вы прекрасны. – Перезарядив ПМ, Стас деловито осмотрел порезы на руках, извлек из них крупицы стекла. Обрабатывая раны, он не забывал держать мужчин на прицеле.

Похоже, он испугал красотку своим комплиментом. По лицу девушки потекли слезы. Честное слово, Сокол не хотел! Чтобы загладить вину, он обратился к присутствующим:

– Господа, извините, что помешал вашей беседе. Это досадное недоразумение. Будьте добры, продолжайте!

Тишина, никакой реакции.

И тут на него накатило:

– Продолжайте!!! Я сказал!!!

Медвежий рык Стаса вывел красотку из ступора. Встряхнув каштановым хвостом, глотая окончания, она защебетала:

– Для того чтобы в почве постоянно содержалась необходимая концентрация исходных материалов, наша метеослужба регулярно устраивает химически активные осадки в квазиреальности номер один. При этом обеспечивается перенос металлов и их соединений. В частности, так мы перебрасываем титан и алюминий…

Говоря все это, девушка следила за реакцией Сокола: доволен или взбешен?

– Без существенных затрат нам удалось решить проблему адаптации живых организмов к условиям квазиреальности. Конечно, обычные звери и растения не могут существовать в чужой экосистеме. Корректировка генотипов необходимых видов – и через пять лет мы имеем флору и фауну, приспособленную к рафинированию металлов из растворов. Так деревья, сбрасывая листву, отдают почве необходимые для минирования металлы и тротилсодержащие вещества…

Стасу показалось или красотка действительно рассказывала о минах?

Из-за стола поднялся улыбчивый седовласый мужчина:

– Сынок, ты статист? Что ты здесь делаешь, сынок? Как ты здесь очутился?

«Статист – это…» – чип выдал Старому Соколу значение слова, которое явно не имело к воину така ни малейшего отношения.

– Я воин така, я убил много врагов, я пришел, чтобы отомстить.

– Сынок, ты… – Старец шагнул к Стасу, широко разведя руки в стороны, будто собираясь по-отечески обнять.

Напрасно он так. У Сокола есть семья, и другой ему не надо. Он нажал на спуск – мужчину отбросило на столешницу. Стас тут же навел пистолет на ближайшее к нему лицо – выстрел. Следующее – выстрел. Затылок – выстрел… И еще… И… Опустел магазин, перезарядить, огонь. Удивительно, но никто из мужчин даже не попытался защитить себя. Они что, совсем не боялись смерти?

В памяти всплыли слова Оймикадо 3.02:

…можно сказать, что люди постигли секрет вечной жизни…

Из-за пороховых газов в кабинете тяжело дышалось.

– Как зовут?! – Стас хорошенько тряхнул шатенку.

– Что?..

– Зовут как?!

– Ирэн…

– Ирэн, где Лиза?!

– Какая Лиза?..

Девушка в шоке. Надо вправить ей мозги. Сокол приставил мачете ей к горлу и слегка надрезал кожу – так, чтоб кровь выступила.

– Мне нужна Лиза, – сказал он спокойно. – Она недавно здесь.

– Недавно? – Сквозь страх в глазах Ирэн пробилось понимание. – Здесь только жена директора недавно. Остальные давно уже. Она миленькая, волосы длинные, светлые…

– Где она?!

– Ее Эльза зовут…

– Где она?!

– Двумя этажами ниже. Третий номер по коридору направо…

Вниз, быстрей! Через три ступеньки! Фигура в черном впереди – выстрел. Еще кто-то, далеко, не разобрать кто – выстрел. И опять! И еще! И гранату, и вот уже лестница, никаких лифтов, им нельзя доверять…

Третий номер, тот самый. Не останавливаясь, не сбавляя темпа:

– Войти можно?

– Стас?! Ты?! Я так рада! – Лиза кинулась к нему в объятия.

От счастья он едва не потерял сознание.

* * *

Она изменилась.

И вроде улыбка та же, и прищур… Все прежнее, а будто подменили ее! Вот она, Лиза: плоть и кровь, судьба и невеста – а чужая совсем, словно не обнимал никогда и в любви не признавался.

Рукоятка пистолета в кулаке вот-вот хрустнет, раскрошится. Стас уверял себя: все в порядке. Но как обмануться, если вот она, рядом, и она – другая?! И дело не в одежде, непривычно тонкой, цвета ветреного заката, не в причудливом сплетении волос на затылке, не в сладковатом – чужом! – запахе ее подмышек. Нет, все это ни при чем…

Выдавал ее взгляд, который нет-нет да и выскочит из-под ресниц. Другой он был, мягче, добрей. И Лиза это знает и смотрит мимо, чтобы Стас не заметил перемены.

Почему так? Не рада встрече?! Потому и голос ее дрожит.

– Здравствуй, Старый Сокол, – сказала она, отворив тяжелую бронированную дверь. – Я так рада!

– Здравствуй, Липкая Земля.

Ротик ее беззвучно открылся, несказанные слова застыли на губах.

А потом:

– Как живешь, Старый Сокол? Как здоровье Светлой Ночи?

– В порядке. И отец в порядке, и Уголь Медведя, и Лосиная Ресница.

– Нормально, значит. И хорошо. А ты? Как ты?

– Тебе интересно?! Тебе действительно интересно?! – Стас поймал взгляд суженой в силок тайных заговоров, которыми никогда нельзя пользоваться. Просто нет у него времени для долгих бесед. Скальпы, привязанные к поясу, поседеют, пока будет рассказывать, как он и что. – Тебе действительно интересно? – Лбом Стас прижался ко лбу любимой.

Глаза в глаза! Она пыталась вырваться из силка. Что ж, тем хуже для нее. Ресницы его удлинились, сплелись с ресницами Липкой Земли. Ощущение полноты в пустой глазнице – спасибо Махэо, для обряда он вернул Стасу глаз. Лицом к лицу! Щеки Сокола и Лизы слиплись, вросли друг в дружку румянцем. Были двое – юный воин и будущая хранительница очага. А теперь они – единое нечто с двумя телами, но с одной головой.

– Смотри, любимая.

…тропа-дорога…

…холод…

…междутропье…

…голод, боль, смерть, кровь, отчаяние, победа…

– Смотри!

Смотрит.

Увидела.

Ресницы расплелись. Обессилевший Стас осел на пол. Вновь одна глазница пуста. А в радужках Лизы все еще взрывались гранаты и лилась кровь. Вместе с Соколом она ночевала в заброшенных домах и спешила отомстить обидчику.

Наконец вернулась, спрятала лицо в ладонях:

– Ты?! Ради меня?!

– Я. Ради тебя. – Стас на коленях перед Лизой.

Она опустилась на пол рядом с ним. Поцеловала его в шею – и тело воина вновь наполнилось силой и, вспыхнув гексогеном, загорелось. Тяжело дыша, Лиза помогла ему раздеться: сняла бандольеры, стянула рубаху и штаны – и целовала его при этом, ласкала. Ее облака-волосы плыли над раскаленным телом Стаса. Она шептала слова любви, стонала и опять что-то шептала, вскрикивая:

– Милый!

– Милый!

– Ради…

– …меня!

Жаркое удушье. Стас – лишь пепел костра? Ну уж нет, и не надейтесь! Он – мелинитовый снаряд!

Вспышка!

И сразу накатила слабость. Он отвалился от Липкой Земли и, едва заметно улыбаясь, уставился в потолок. Он счастлив. Она лежала рядом, обнаженная, задумчивая.

– Зря, – вдруг сказала она. – Всё зря.

Любуясь ее гибкой спиной, он коснулся нежной кожи. Но Лиза вырвалась из его объятий:

– Ты слышишь?! Зря! Тебе нужно уйти. Пока не поймали. Верь мне: так будет лучше!

Отчаяние сделало ее некрасивой.

– Уходи! И будь осторожен…

Беспокоится об одноглазом хромоножке Соколе? Это приятно!

И вдруг Стас понял: она не пойдет с ним, не вернется в племя. Она останется здесь. Не верит, что Сокол справится с ее новым возлюбленным – тем, кто разлучил их. Неужели он столь грозен? И разве Стас слабак?!

Если так, то Липкая Земля права: всё зря.

– Лиза, я ведь за тобой пришел. Я люблю тебя, Лиза.

– Уходи!

– Мы будем вместе, обещаю.

И они были вместе, пока в квартиру не ворвались двое с оружием.

Глава 33
Точка отсчета

Она, такая крохотная, нежная, прикрывала его собой. Его, тварь дикую, одноглазого хромого урода, по уши заляпанного кровью!

Чуть согнув ноги в коленях, статист приготовился к прыжку. Небось мечтает порвать горло Максиму Мцитури, человеку заслуженному, почтенному. Пик айсберга эволюции – и этот недоразвитый кроманьонец, грязный и невыносимо воняющий?..

И тишина. Ни слова. Да и что сказать? Милая, кто это и чем вы тут занимаетесь? Глупо. Макса мутило от выпитой водки. Болела спина, спасибо охране. Пальцы гладили гравировку пистолета. Глушитель направлен точно в оскаленную морду статиста. Если уродец надеется спрятаться за Эльзой, то он очень ошибается.

Свободной рукой Мцитури поправил шелковый галстук, расцветка самая модная в этом сезоне – хаки в оранжевую полоску. Чертова удавка!

Позади переминался с ноги на ногу Самборский. Хитрый, гад. Если что – прикроется боссом.

Из приоткрытого рта статиста по щетинистому подбородку стекала слюна. Как же

Макс ненавидел это животное, его лицо, его тело! Задушил бы, четвертовал бы и сжег живьем!

Пальчиком тронуть сенсор, заменяющий пистолету спуск, и… бах-х. Тихонечко так. Если не вслушиваться, то вообще бесшумно – бах-х…

В руке у Макса оружие возмездия, кара и суд. Так чего ждать? Раз-два, концы в воду?

А ведь статист знает, что живым ему не выбраться, что эти грозные, не похожие друг на друга мужчины пришли вовсе не для того, чтобы глазки строить и чаи распивать. Статист безоружен. Два блестящих от смазки пистолета вот-вот проделают в нем дыры, в которых можно будет рельсы проворачивать. Вдоль и поперек.

– Максим, что ты! Не надо! – Эльза плакала, моля о снисхождении, а статист гордо молчал.

Ворох шкур, связка медвежьих клыков, брезентовая ткань, сшитая неровными стежками медной проволоки, – все это валялось на полу у журнального столика. Наверняка под лохмотьями спрятано смертоносное железо – ведь чем-то перебил дикарь охрану?

Статист не шевелился, а Макс не мог заставить себя выстрелить. Это что-то сродни инстинкту самосохранения. Ведь у чертова статиста лицо Макса, его тело, его глаза. Чертов статист – клон Максима Мцитури! Кто бы мог подумать, что в квазиреальности номер раз копии Эльзы и Макса тоже будут вместе?

Пауза невыносимо затянулась. Кое у кого вот-вот сдадут нервы. Если Макс начнет палить, то наверняка зацепит Эльзу.

На ней прозрачный халатик. Темный треугольник лобка, мокрые волосы – только из душа, не успела высушить. Мылась, значит, после кувырков на полу. Дрянь! Похотливая самка!

И этот еще… Ур-род!

Пусть из Макса сейчас стрелок никакой, но Касси-то держит себя в руках. Ждет команды босса?

– Милый, прошу тебя! – Эльза на коленях перед Максом, обхватила лодыжки любимого мужа. – Не трогай его, не трогай! Это Стас, Старый Сокол. Это я во всем виновата! Я!

Дура! Чертова идиотка! Макс приставил пистолет к затылку жены. Глушитель утонул в волосах, пахнущих карамельным шампунем.

– Разумно, – одобрил Касиус. – Макс, сделай это. Она – вещественное доказательство, незаконный иммигрант.

– Что? Что… – Мцитури от волнения трясло, глушитель постукивал по затылку жены.

– Я думал, тебе не хватит пороху, сам собирался это сделать. Думал, ты будешь против и тебя тоже придется… Но ты оказался куда умнее.

От слов Самборского Макса кидало то в жар, то в холод. Вот, значит, как. Их союзу долголетие не суждено было изначально. Самборский рассчитывал избавиться от всех свидетелей его промаха сразу – собрать в квартирке босса и уж там…

– Максим, пожалуйста! – Эльза вскочила, прижалась к Максу, вглядываясь в его лицо. – Пожалуйста!

– Нет! Он сдохнет, этот твой чертов дикарь!

Околоушная, подъязычная и подчелюстная слюнные железы, а также куча мелких желез, расположенных в слизистой оболочке языка, губ, щек, твердого и мягкого нёба выделяют прозрачный вязкий секрет, имеющий слабокислую и слабощелочную реакцию. Проще говоря, Эльза плюнула Максу в лицо.

Он отшатнулся. Надо было не просто убить похотливую тварь, а затоптать ее, сломать каблуками хребет, вдавить ребра в легкие и сердце, расплющить лицо о затылок. А Макс всего лишь пригрозил пистолетом. А потом схватил ее, прижал к груди такое родное, такое желанное тело… Слизняк!

Ей не нужна любовь. Ей бы только потрахаться. Вонючий недочеловек – для нее идеал мужчины! Макс оттолкнул Эльзу, она упала. Дикарь зарычал. Макс на пределе, и нет сил терпеть эту муку, что-то внутри него порвалось куском гнилого ситца, и…

Навалилось отупляющее безразличие.

– Встань, – сказал он той, кто лишь была похожа на его жену. – Встань.

– Максим… – рыдала она. – Максим!

– Я обещаю: мы никого не тронем, все будет хорошо.

Его жена погибла в авиакатастрофе. Погибла, когда летела к нему. Пора признать это. Пора отринуть прошлое, как бы больно это ни было. Это была ошибка Макса: не стоило перемещать сюда девочку. Пусть уходят. Ведь как-то статист сумел сюда попасть, значит, и обратно найдет дорогу.

Вот только Самборский, похоже, не согласен с подельщиком.

– Макс, ты чего? Очнись, Макс!

Уговаривая босса, начальник СБ размахивал руками. Макс напряженно следил за перемещениями его пистолета: вот глушитель пролетел у лица Макса, вот направлен в бедро Эльзы, вот завис, указывая в солнечное сплетение статиста…

– И ты вот так просто убьешь их? – спросил он толстяка Касси, нового своего друга, который конечно же никакой ему даже не приятель. – И меня убьешь?

Самборский пожал плечами. Мол, а что тут такого?

Эльза всхлипнула и запричитала.

Макс развернулся и навел пистолет на старину Касси.

Того, казалось, это ничуть не смутило. Он улыбнулся так, будто только этого от босса и ждал:

– Любую, даже самую безнадежную оплошность можно исправить на начальном этапе. Дальше – хуже. В точке отсчета работать приятно, а вот потом… И ради чего все это, Макс?! Ради этой принцессы, которая плевать на тебя хотела? Может, она какая-то особенная, может, у нее щелка с натягом, а? Ах ты мученик науки, м-мать твою так!

Это уж точно, подумал Макс. И на черта ему широкие жесты? Времена донкихотов миновали безвозвратно. Донкихоты плохо размножаются и быстро умирают. И это хорошо. Это значит, что жить ему осталось очень немного.

И тут статист кинулся вперед и лягнул Самборского в пах. Точнее, попытался это сделать, но не попал. Но все равно Самборский побагровел от ярости.

– Ах ты тварь! – Он схватил статиста и нанес кулаком страшный удар в лицо. А потом в солнечное сплетение. И в переносицу. Брызнуло алым, статист хрипло задышал, пытаясь вырваться из смертельных объятий.

Касиус остановился, лишь когда дикарь стал похож на сырую отбивную. Вот-вот сдохнет, не приходя в сознание.

И тут во всей красе проявила себя Эльза – она запрыгнула Самборскому на спину и впилась зубами в шею, словно рысь или росомаха – ничего людского, зверь есть зверь. Начальник СБ без труда оторвал ее от себя и швырнул прочь, как нашкодившего котенка. Эльза пролетела через всю комнату и, ударившись спиной в стену, рухнула на пол. Из носа ее хлынула кровь.

Макс с удивлением смотрел на девушку, не понимая, как он мог так ошибаться. Эльза? Нет! Никакая она не Эльза, сходство очень отдаленное. Его жена, умная и добрая, не стала бы кусать человека, и уже тем более ей и в голову не пришло бы пытаться кого-то загрызть до смерти.

Эльза Мцитури умерла.

Эльзы больше нет.

И этой самкой ее не заменить.

* * *

Макс плелся вслед за Самборским, которого ничуть не смущала его ноша. А тащил он на себе ни много ни мало, а два больших мешка из плотного черного полиэтилена. В такие упаковывают трупы. Мешки были полными.

На правом плече Самборского – дикарь.

На левом – дикарка.

Макс шел и думал, почему он уговорил начальника СБ не добивать парочку у него в квартире? Ведь куда проще транспортировать бездыханную плоть, чем людей без сознания. Живой может очнуться, и вообще от статистов всего можно ожидать. А труп, что называется, покладист – куда хочешь, туда и клади. К примеру, на такое широкое плечо, как у Самборского. Наверное, Макс сделал это в память о своей жене. Ведь статисты были так похожи на него с Эльзой: они любили друг друга, готовы были пройти через боль и страх ради своего избранника. Как Макс совершил полный опасностей поход в квазиреальность, так и Старый Сокол, не колеблясь, отправился за своей суженой в реальность настоящую.

Эльза, жизнь этих двоих – последний подарок тебе. А потом… извини, но живому надо жить дальше. Да и как потом спать в той квартире, зная, что…

В общем, решили, что утилизируют статистов в «мясницкой». Там для этого все условия. Живьем утилизируют.

А еще Макс понял: Касиус знал, как статист умудрился попасть в Технопарк. Начальник СБ в курсе, кто помог дикарю, и все это время он покрывал вовсе не Макса, а этого человека… Женщину? Родственника? Друга? Неужели эта гора мяса, жира и костей способна на обычную людскую слабость вроде привязанности и даже любви?! У рыцаря без страха и упрека есть эмоции?!

Из воздуха у самых лифтов соткались фигуры в черном и тут же отдали честь.

– Вольно, лейтенант! – обронил Самборский. – Как успехи?

Лейтенант Каримов со значением покосился на мешки на плечах у начальника СБ:

– Ищем. А это…

– Образцы для опытов нашего директора. Очень ценные образцы. Никому нельзя доверить. Верно, босс?

Макс кивнул.

Каримов с сомнением прищурился, но возражать не стал. Против начальства не попрешь. Ценные образцы вряд ли можно досматривать. Особенно если для их переноски задействован не какой-то там обычный грузчик или лаборант, а сам Касиус Самборский.

– И сообщите всем постам, чтобы нам дали «зеленый коридор». Еще одна проверка документов очень сильно испортит мне настроение, а вам, лейтенант, – карьеру.

Вояка лихо козырнул. Молча.

Входя в лифт, Макс все ожидал, что кто-нибудь из статистов придет в себя и задергается, но нет, обошлось.