Текст книги "Атака зомби"

Высунуться из-за «таблетки», выпустить очередь – и назад. Казалось бы, проще простого. А ногу обожгло – достали-таки. Рана ничуть не смертельная – кровь фонтаном не плещет, воевать можно. Но перевязать надо, да некогда…

У Мариши заклинило автомат. Отбросив его, она вытащила АПБ. Глушак не ставила, толку от него в таком грохоте. Что в магазине «Грозы», что в АПБ по двадцать патронов. И половину из них – минимум! – Мариша израсходовала с пользой, потому как умела стрелять левой не хуже, чем правой. Она заняла позицию по другую сторону «таблетки».

Вдвоем они продержались бы долго – минуты три. Вот только мир вокруг обожгла яркая вспышка. Вместе с обломками асфальта Данилу подняло и швырнуло к обочине. Падая, он видел, как Мариша машет головой, опершись о борт «УАЗа». Ее контузило взрывом – какой-то шибко умный зомбак швырнул гранату, на сей раз не учебную.

Данила хотел крикнуть, чтобы садилась в машину или за руль мотоцикла с коляской и двигала за дирижаблем, вцепилась в веревочную лестницу, поднялась на борт. Бог с ним, с приказом Гурбана, Данила сам управится. Он такой, одним махом всех зомбаков – и даже тех, что окружили Маришу…

А потом асфальт ударил в спину, приложил по затылку – и опять вспыхнул фейерверк, на этот раз только в глазах Дана.

И стало темно.

– …Вставай, брат! Чего разлегся?! – Сначала над ним нависло нечто, в чем с прищуром угадывался Ашот, а потом дошел смысл сказанного.

Ксю стреляла, прикрывая их, а толстяк взвалил Дана на плечо. Он пыхтел как паровоз, его хриплое дыхание заглушало даже грохот выстрелов.

– Фаза? – выдохнул Дан.

– На борту, брат. Гурбан тоже. Маркус потом, и мы все.

– Ма… – Данила стиснул зубы, голова кружилась. – Мариша?

Ашот молча переставлял ноги, только дыхание его стало громче.

– Мариша? – настойчиво повторил Дан.

Ашот вновь не ответил, а в голове у Дана чуть прояснилось, он вспомнил, что Маришу окружили зомбаки, много зомбаков, слишком много. Он еще хотел их одним махом…

Он дернулся так, что Ашот сбился с шага.

– Стой!!! Мариша!!! Назад!!! – закричал Дан, вырываясь.

– Ей не помочь! – Ашот продолжал тащить Данилу к темной туше дирижабля, нависшей над дорогой впереди. Маркус преодолел уже половину подсвеченной прожектором лестницы. – Ее больше нет!

– Назад!!! Пусти!!!

– Дурак! Погибнешь! Зомбаки на нее набросились, понял, брат?! Сожрали ее зомбаки! Всё! Нету ее!

Не тратя больше сил на крики, Дан врезал Ашоту кулаком по затылку. У толстяка подогнулись колени – то ли удар получился слишком сильный, то ли от неожиданности. Дан высвободился из объятий товарища, упал на асфальт. Штанина набухла от крови, плечо нестерпимо болело, в голове вообще творилось черт знает что. Попытался встать. Не получилось – земля уходила из-под пяток.

И тогда он пополз, марая дорогу алым.

Обратно, к Марише.

Он должен спасти ее!..

Шарахнуло. И еще. И снова. В глазах все плыло, качалось. Он прищурился – и увидел, как Ксю швыряет одну за другой гранаты. И дорога, и обочина впереди – все превратилось в бушующее пламя. И посреди этого адского огня горела раскуроченная «таблетка».

Дан всхлипнул. Руки подогнулись, асфальт ободрал щеку.

Он больше не сопротивлялся, когда Ашот и блондинка тащили его к дирижаблю.

* * *

Полковнику Самаре не спалось. Он ворочался на продавленном диване. Пружины впивались в бок, комары звенели над ухом. А вот Зять с Белоусом бессонницей не страдали. Ученый интеллигентно похрапывал, а Вадик разговаривал во сне. Выслушав целую лекцию о том, как правильно ухаживать за шампиньонами, Самара не выдержал – выбрался из «Шатуна». Курить хотелось как перед смертью.

Тут и там горели костры, обогревая спящих зомби. Выставлять посты полковник не посчитал нужным – толку от этого никакого. В Ленинграде зомбаков так-сяк научили стрелять и слушать командира, но почему кто-то должен бодрствовать, когда остальные почивают, им объяснить забыли. К тому же зомбозверье не беспокоило роту, держась на значительном расстоянии. Да Самара не очень-то и боялся, что на спящих бойцов нападут – а хоть бы и так, не жалко. Что уж себе-то лгать? Полковнику безразлична судьба его воинства.

Наше дело правое, мы победим? Если бы!

Огладив усы, он задрал голову. Звезды яркие-преяркие, и небо мерцает. Самара уже забыл, каким оно было до Псидемии. Говорят, не мерцало…

Черная тень заслонила Большую Медведицу и бесшумно скользнула дальше.

– Вот так номер. – Самара потянулся за пистолетом, но быстро передумал. На такой высоте пули не причинят дирижаблю вреда.

Накануне он видел цеппелин москвичей у Северного. Даже направил бойцов, чтобы сбить летательный аппарат, который наверняка вел разведку. Но пилотам удалось скрыться, совершив хитрый маневр над пылающим поселком.

– Рота!!! Подъем!!! – рявкнул Самара.

В тишине ночи его глотка отлично справилась без мегафона – рык получился таким грозным, что самому захотелось вытянуться по стойке «смирно».

Из «Шатуна» вывалился Белоус. Исподнее он придерживал одной рукой, а второй сжимал автомат.

– Где?! Кто?! Щас я… щас…

Подштанники сползли с бедер Вадика. Охнув, он принялся натягивать их обратно, при этом уронил автомат…

И это дембель, образец для подражания молодежи?!

– Вадик, не суетись, дуй за руль.

Внимание полковника привлекли светлые пятна на темном фоне неба. Значит, неспроста дирижабль тут крутится вторые сутки подряд. Вон, десант уже высаживает, парашютистов. Вовремя Самаре захотелось воздухом подышать.

* * *

– Вовремя мы.

– Почему? – проскрипел Маркус.

Ткнув в иллюминатор пальцем, Гурбан пояснил:

– Вон, гляди, к нашим крестникам колонна подошла. Подкрепление типа. Еще пару минут – и не вырвались бы.

– И без колонны нас уделали бы… – У Ксю свое мнение на этот счет.

Дан опять всхлипнул. Рыдания подкатывали к горлу.

В дирижабле установилась гнетущая тишина.

Данила видел: настроение у всех приподнятое, задание ведь выполнено. Конечно, им жаль Маришу, но скрыть счастливых улыбок они не могут – живы ведь, вырвались из ада. Скоро вернутся в Москву, вручат профессору трофей – и война прекратится, так и не успев войти в активную фазу с горами трупов и дымящимися руинами.

Ксю прижалась к Ашоту. По плечу его гладит, шепчет что-то на ухо, тайком поглядывая на Данилу. А Гурбан то хмурится, то прям светится весь, любуясь стальным коробком с мерцающими лампочками. Фаза, тот вообще развалился на топчане, как на диване, – ему все по фигу, он стольких пережил, что чужие смерти оставляют на его душе меньше следов, чем укусы комарья на дубленой коже.

Ашот поднялся, подошел к Дану.

– Можно, брат? – Не дожидаясь разрешения, присел рядом.

И Дана словно током ударило. Ашот ведь опустил свою задницу там, где раньше сидела Мариша! Это… это было так, словно он встал на ее могилу и теперь топчется там, сволочь, трамбуя свежую землю. От возмущения Дана передернуло. Кулаки сжались. Он закрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться.

– На-ка, брат, поможет, поверь.

Данила заставил себя посмотреть. Неуверенно улыбаясь, Ашот протягивал косяк – заботливо свернутый из тонкой папиросной бумаги, которая дефицит из дефицитов.

– Покури, брат. Отпустит, я знаю.

Дан перевел взгляд на перевязанную ногу – пятна крови на бинте – и прикусил губу.

– И вообще, брат, хватит грустить. На тебе лица нет. И чего ты так убиваешься, не пойму? Мариша твоя была вовсе не идеалом. То ли дело моя Ксю…

Если это была шутка, то Дан ее не понял.

– Ах ты… – прошипел он и вцепился Ашоту в горло.

Толстяк попытался оторвать пальцы от адамова яблока, но проще было отрубить Дану кисти. По плечи. А лучше с головой – лишись он конечностей, впился бы зубами.

Они свалились с топчана. Ашот подмял Дана центнером жира. Но Дан в рывке встал в «мостик», приподняв толстяка, и, резко вывернувшись, обрушил его на стальной пол.

Глаза заволокла багровая пелена.

Это Фаза погладил Дана ладошкой по затылку. Совсем чуть-чуть.

Ашота оттащил в сторону Маркус. А уж тому досталось от Ксю – она решила, что ее пухлика обижают. Блондинку утихомирил Гурбан.

* * *

Над Москвой висели чугунные облака, воздух набряк от мелкой влаги. Состыковаться получилось лишь с третьего захода дирижабля.

– У Митрича сегодня прицел сбился, – пошутил Гурбан, но никто не улыбнулся.

Внизу «варягов» встречала охрана Шамардина.

Лысый с щетиной лениво окинул взглядом прибывших, задержавшись чуть дольше на Дане и Ашоте, будто зная об их стычке. И не удивительно, от прочих «варягов» их отличали синюшные следы пальцев на кадыках.

Каменное лицо лысого ожило – зашевелились губы:

– Советник Шамардин и многоуважаемый ученый Павел Сташев ждут вас, господа.

Не сговариваясь, «варяги» отказались сдавать оружие. Эсбэошники сунулись было, но на них так выразительно навели стволы, что парни в брониках и касках спешно ретировались за джипы.

Держа «Грозу» за мостик-кронштейн – оптика осталась в лагере зомбаков, потерялась где-то, – Данила потопал к машинам. Фаза с прибором в руках двинул следом. Остальные, угрюмо поглядывая по сторонам, вроде как прикрывали их, хотя никто никому не угрожал.

Данилу и Ашота усадили в один «лендкрузер». Они демонстративно отвернулись друг от друга, типа интересуясь пейзажами за тонированными стеклами. Кавалькада джипов помчалась по улицам.

В тучах над острогом появился просвет, в который пробились лучи солнца. Дан попытался без эмоций, объективно подумать о случившемся. Маришу уже не вернешь – это больно, безмерно больно, но он заставил себя повторять мысленно эти слова снова и снова, пока осознание утраты не перестало вызывать учащенное сердцебиение. Не вернешь. Не вернешь. Нет ее. Зато друга, настоящего друга, с которым столько вместе, можно попробовать вернуть. Еще минута, нет, секунда – и последние нити, что еще связывают их, порвутся.

Нельзя этого допустить.

– Ашот… дружище… – Язык едва ворочался во рту, разбитые губы болели. – Прости.

И всё. Теперь или да, или нет. Или есть у Данилы Сташева верный друг, или…

Джип катил по улицам Москвы. Дан не решался посмотреть на Ашота, а тот, как назло, молчал. И Данила повернул-таки голову к толстяку, плечо которого ощущал своим плечом, и уткнулся взглядом в карие омуты глаз, заполненные слезами.

– Нет, брат. Это ты прости.

И они, повинуясь внезапному порыву, обнялись. Крепко, по-мужски.

Джипы остановились у лаборатории Павла Сташева, под которую отвели целый дом на Петровке. Никому не доверив прибор, стоивший жизни одному из «варягов» – одной! – Фаза вытащил его из багажника и, взвалив на загривок, понес к профессору.

– А то еще уроните, бабуины, – одобрил его поступок Митрич.

Дальше – КПП, охрана, подъезд, лестница…

Центральный зал лаборатории представлял собой довольно просторное помещение, сплошь заставленное столами, на которых лежали и возвышались сотни, если не тысячи предметов, о назначении которых Дан и не догадывался. Чтобы создать этот храм науки, в нескольких квартирах снесли стены. У столов суетились люди в белых халатах и респираторах. При появлении «варягов» и бойцов Шамардина все они оставили свои занятия. Грязные, испачканные кровью диверсанты, едва стоящие на ногах от усталости, вооруженные ко всему, явно были тут в новинку.

Тайком поглядывая вокруг, Данила в который раз уже испытал чувство гордости – этим стерильным хозяйством руководил его отец.

– Главный ваш где? – Армейские ботинки Гурбана оставляли на белоснежном полу рифленые отпечатки.

– Т-там. – Низенький лаборант махнул рукой куда-то вдаль, его очки с толстенными линзами сползли на кончик носа.

– Зови, – велел командир «варягов»; на ближайший стол, между колбами и пробирками, легла его «Гроза».

– С-с-сейчас. – Лаборант вмиг затерялся среди мебели.

А Данила уже предвкушал встречу с отцом. Вот батя, похлопав его по плечу – лучше бы по здоровому, – включает прибор, и все сразу становится как надо, и зомбаки, срывая униформу, разбегаются по лесам, ожидая, когда их накроет волной нового Излучателя… Подобные мысли, похоже, овладели всеми «варягами», ибо даже на лице Фазы угадывалась мечтательная улыбка.

Размахивая руками и заикаясь, лаборант вернулся в сопровождении Сташева-старшего. Чуть позади шествовал советник Шамардин – в строгом костюме и галстуке он смотрелся лучше, чем в махровом халате и сеточке на голове. Обувь советника скрывали бахилы.

– Вот! – торжественно провозгласил Гурбан, указывая на прибор, который Фаза держал в руках, не выказывая ни малейших признаков усталости.

– Что это? – удивленно спросил Павел Сташев, подойдя ближе.

Улыбка на лице Гурбана стала неуверенной. Он молча открыл рот раз, другой и пробормотал:

– То самое устройство, которое мы захватили.

– Вы хотите сказать, что этот бутафорский ящик с бестолково мерцающими лампочками и есть усилитель?..

Могучий Фаза как-то сразу обмяк, постарел на глазах – только что посреди лаборатории возвышался настоящий богатырь, а сейчас… Вместе с «прибором» он буквально стек на пол.

Внутри у Дана все оборвалось. Гурбан еще что-то говорил, умоляя профессора не делать поспешных выводов – мол, сначала надо осмотреть прибор, а уж потом…

Но все вокруг уже знали: это крах.

«Варяги» рисковали жизнью, их ранили, Данила, к примеру, потерял много крови, и – главное! – он потерял Маришу, она погибла, чтобы добыть этот чертов бутафорский ящик. То есть что – все было зря?! Кровь, страх, смерть – зря?!

А ведь они отправились на задание по приказу Шамардина. В том, что он и есть предатель, сомнений больше не возникало. Данила шагнул вперед, чтобы обличить советника, но силы оставили его – он рухнул на колени. И потерял сознание.

Глава 4
Симметрия

Зомбаки Самары опять опоздали. Бой закончился за пару минут до того, как рота добралась до места. Диверсанты сумели упорхнуть.

– Медленно водишь, Вадик!

– Ага, а еще я виноват, что ваши уроды медленно ноги переставляют, да?

Самара выбрался из вездехода. Он заметил нездоровый ажиотаж вблизи груды металла, что еще недавно была микроавтобусом, предположительно «УАЗом». Бойцы чужого подразделения вели себя чересчур дико, хотя их недавно подзарядили, немного очеловечив.

– Разойдись! – скомандовал полковник, приблизившись.

Зять поведал ему, что любой зомбак ВС Ленинградской коммуны обладает знаниями обо всех командирах подразделений – на случай, если непосредственный командир погибнет и другому придется принять его воинство. Так что опасаться чужих бойцов не стоит.

– Разойдись!!! – Самара пальнул в воздух.

Толпа нехотя начала рассасываться. Полковнику пришлось изрядно поработать локтями, чтобы пробиться к ее центру. Но оно того стоило. Он даже присвистнул, удивившись неожиданной удаче – схваченному диверсанту. И не просто диверсанту, а девушке привлекательной наружности в черном балахоне, не скрывающем, но подчеркивающем стройную фигуру.

– Убери свои вонючие лапы! – Высокая брюнетка дернулась, но зомбак не спешил отпускать ее. С подбородка его свисала слюна. Он скалился и подвывал.

Полковник с ужасом представил, как такие вот слюнявые рожи заполнят Москву. Зомбаки мгновенно поглупеют при виде гражданского населения, которым можно заменить консервы, а женскую его часть использовать по природному назначению. Сколько зомбаков ни заряжай, люди рядом, хоть командир, хоть кто, всегда будут мощным раздражителем – тем, что разрушает программные установки, закачанные в их атрофированные мозги. Стерх поспешил, не довел работу до конца.

Может, это и к лучшему?..

– Равняйсь! – Полковник остановился перед зомбаком и его добычей. – Смирно!

Это сработало. Отпустив девушку, боец выпучил глаза, руки по швам, грудь вперед. Довольно крепкий парень. Видать, недавно поймал затылком слизня, Территории не успели его обтрепать. Остальные зомби разбежались, стоило отдать приказ, но не этот… Вроде ничего особенного. Лицо невыразительное, на черепе заметных повреждений нет – так почему такая замедленная реакция на командира?

Разумней всего пристрелить этот дефект эксперимента, избавив себя от сюрпризов. Но рука не поднялась. Неужто офицера, вскормленного кровью врагов, смутило присутствие девушки, с интересом на него поглядывающей?

Все может быть. Даже то, чего быть не может.

Зомбак поковылял прочь, оставив полковника наедине с задержанной.

– Имя, звание, номер части? – Будь перед ним мужчина, Самара сначала хорошенько врезал бы по зубам, а уж потом задавал вопросы. – С какой целью вас забросили? Состав группы? Кто командир?

Ответ обескуражил его.

– Полковник, сколько вам лет? Усы вам не идут, сбрейте. – Девица дерзко рассматривала Самару, водя при этом кончиком языка по губам. – Меня немного контузило, наверное, поэтому я не услышала, как вы представились.

Самара сглотнул, надеясь, что получилось не очень громко.

Девица улыбнулась, показав, что таки очень.

– Меня зовут Мариша, я дочь советника Петрушевича, острог Харьков.

– Далеко вас занесло от дома. – Самара не поверил ни единому слову диверсантки, она несла откровенную чушь, чтобы спастись от расправы.

– Далеко, да. Так распорядилась судьба. Ведь я – доставщик.

Самара хмыкнул. Большей нелепости от пленных он еще не слыхал. Ордынцы на допросах не очень-то изощрялись в остроумии, все больше норовили плюнуть в лицо.

– Если б не Псидемия, я ходила бы по подиуму где-нибудь в Париже, а так… – Девица откровенно стреляла глазками.

Воротник вдруг стал натирать горло, Самара расстегнул пуговицу. Пленница действительно выглядела как топ-модель. И рост подходящий, и личико вполне, смазливое… К тому же вела она себя достойно, что импонировало полковнику. Он ждал слез и соплей, размазанных у него по ботинкам. Но диверсантка не спешила кидаться в ноги и молить о снисхождении. А ведь по закону военного времени ей грозит смерть, она должна это понимать.

«Пленных не брать. Убивать всех» – так было написано в приказе министра обороны.

После допроса Самара должен приставить к затылку пленницы пистолет и…

– Полковник, вы любите вареники с картошкой?

– Э?.. – Вопрос опять сбил Самару с толку.

– Моя мама отлично делает вареники. Я приглашаю вас в гости. Вы ей точно понравитесь. Она давно присматривает подходящего зятя.

– Простите?..

– Разве вы женаты? – Брови девицы удивленно изогнулись.

– Я холост, – смутившись, ответил Самара.

Она смотрела ему в глаза чуть дольше, чем подобает приличной девушке. От этого взгляда его кинуло в жар. Он, вояка, не привык к общению с юными особами. Одергивая себя – она диверсантка, она это нарочно! – Самара все больше проникался симпатией к Марише. Казалось, время застыло. Полковник забыл о том, где он находится, кто окружает его. Пламя костра освещало девушку, причудливо играя отблесками на ее лбу и щеках.

– Полковник, я… – Лицо ее внезапно окаменело, она закричала: – Сзади!

Схватив девицу за руку, Самара завалился в сторону. Подшутила над ним, умело сыграв испуг? Увы, грохот выстрелов и веер пуль, рассекший воздух там, где они стояли, сымитировать было нельзя.

Стреляли из придорожных кустов. Пару раз бахнув в ответ, полковник приподнялся – и тут же лег, уходя от следующей очереди. Противник сменил позицию, стрелять наобум не имело смысла. Он видел Самару, а Самара его – нет. Нужно срочно уходить с открытого пространства.

Среди зомбаков началось волнение, двоих ранило, они вовсю голосили, привлекая сородичей – запах свежей крови будоражил зомби почище, чем вонь браги – отпетого алкаша.

– Твои дружки?! – Самара дернул Маришу за локоть.

– Идиот, – прошипела та, – они улетели.

Верно, их подобрал дирижабль. Но что, если не все диверсанты убрались обратно в Москву и кто-то остался, чтобы спасти пленницу?

Самара потащил ее к вездеходу. Сначала втолкнул девицу, потом влез сам.

– Белоус! Задраиться, держать оборону! Не позволить уничтожить прибор! – Он едва успел перехватить руку Мариши. Подобрав с пола здоровенную отвертку, диверсантка занесла ее над усилителем. Зять повис на левой руке девушки, в которой был зажат молоток.

«Быстра», – с неожиданным восхищением подумал Самара. И врезал ей кулаком в висок.

Мариша сразу обмякла. Он потрогал пульс – жива. И почему он так о ней беспокоится? Ну, убил бы, и что? Все равно придется, а так – ослабил удар… Зачем?

На войне как на войне. Враг есть враг, хоть в юбке он, хоть в галифе.

– Командир, а вы как же?! – Белоус выглядел обалдевшим от всего происходящего.

По стальным бортам замолотили пули. Самара непроизвольно пригнулся. Толщина бортов слабенькая, не броня, очень даже дырки возможны – и в теле тоже.

– Вадик, остаешься за старшего. Зять, на подхвате. Нам нужна эта девчонка. Надо вытрясти из нее все, что знает. А прибор под удар я подставлять не имею права! – Полковник старался говорить уверенно, сурово.

В бортовую дверь ударили пули, стоило только слегка приоткрыть ее.

– Черт! – Самара отпрянул, захлопнув дверь.

В борт стреляли из придорожных кустов. Сирень там растет или акация, не разобрать. А в корму с другой позиции долбят, факт. Значит, стрелков минимум двое. Хреново.

– Борисыч, я сдам чуток, отъедем…

– Отставить! – Самара всегда полагался на свою интуицию и потому до сих пор жив. Сейчас интуиция подсказывала следующее: если он не хочет потерять вездеход, экипаж и оборудование, надо побыстрее отсюда выбраться. А то из РПГ жахнут, чтобы дознавателей с «языком» похоронить в братской могиле из покореженной стали.

– Подвинься. – Самара согнал Вадика с водительского места, открыл «форточку», вылез сам, затем вытянул девушку, которая уже начала шевелиться, приходя в сознание. – «Калаш» свой дай!

Белоус поспешно протянул командиру оружие.

Присев, полковник оглянулся по сторонам. Похоже, его маневр не заметили. На это весь расчет. Он взвалил девчонку на плечо и побежал, кряхтя от тяжести – до подиума Марише еще худеть и худеть. В стаде зомбаков наблюдалось волнение, ничего серьезного – подзарядка крепко держала личный состав в узде. Но почему тогда бойцы не реагируют на стрелков?..

Все это промелькнуло в голове Самары, пока он мчался к обгоревшей, дымящей раме «газона». Тут он запланировал устроить засаду.

Самара положил девушку на асфальт – так, чтоб ее хорошо освещало пламя, и, дав очередь в воздух, юркнул в кусты у дороги, неподалеку от припаркованного мотоцикла с коляской. К сожалению, здесь росла не сирень – шипы расцарапали лицо и руки. Его тут же облепило комарье и принялось нещадно жрать. Очень хотелось выбраться из засады и устроить геноцид кровососущих, но лучше перетерпеть, чем нарваться на пулю.

Мариша приподнялась на локте. Из темноты вынырнули две фигуры с автоматами в руках. Они заметили девушку, но вопреки расчету Самары не кинулись сломя голову к ней на помощь.

– Что за… – беззвучно прошептал полковник.

Автоматчики были одеты в форму ВС Ленинградской коммуны. Даже черные гербы на касках имелись. А ведь парашютисты с дирижабля носили балахоны, предназначенные для ночных спецопераций… Неужто зомбаки?

Водя стволами из стороны в сторону, автоматчики неспешно двигались вперед, готовые в любой момент открыть огонь, пусть только цель обнаружит себя. Самара затаил дыхание, опасаясь только одного – чихнуть, ведь комарье настойчиво лезло не только в глаза, но и в нос.

Мариша села на асфальте, обхватив голову руками. Ей изрядно досталось: контузия, потом нокаут Самары. Пусть скажет спасибо, что жива еще.

Автоматчики подошли к девушке, встали рядом, направив на нее стволы «калашей».

– Эй, матрешка, где полковник? – послышался вопрос.

А это уже совсем интересно. Во-первых, парочка явно не из друзей Мариши. Во-вторых, то, что они в форме, вовсе не означает, что они – оружие возмездия. А раз говорить умеют, так точно не зомбаки. И в-третьих, им нужен полковник Самара. Не просто нужен – его хотят убить.

Он нажал на спуск – автомат дернулся, очередь зацепила обе цели, тела упали на дорогу – рядом с Маришей легли, чуток забрызгав ее алым. Ужом извернувшись, она потянулась за «калашом», что выпал из рук автоматчика.

– Ну-ну. – Самара оказался рядом раньше, чем девушка успела завладеть стволом. Он отбуцнул оружие подальше и хлопнул себя по щеке – комары не желали так просто расстаться с ужином.

Отмахиваясь от насекомых, Самара присел на корточки. Один автоматчик был еще жив. Кровь толчками выплескивалась из простреленной груди, но смотрел он на Самару ясным, полным ненависти взором. Это был тот самый «дефект эксперимента», что схватил Маришу и очень впечатляюще корчил из себя зомбака.

– Кто ты такой? – спросил Самара.

Тот, кому вскоре суждено было умереть – раны-то смертельные, – ответил:

– Равиля помнишь, собака? Орду помнишь? Я… – На губах его вспухли алые пузыри, он закашлялся.

Кое-что прояснилось. И все же…

– Кто тебя послал?

Глаза раненого закрылись, он немного помолчал, собираясь с силами.

– Из тюрьмы вытащил, денег предлагал, патронов много. Мы отказались. Не надо. Отомстить только. Я, брат, мы братья…

– Кто тебя послал?! – Самара похлопал по карманам раненого, вытащил пластиковую аптечку, хотел выкинуть, но что-то его остановило. Открыл ее – и брезгливо отбросил. Внутри извивался слизень. В зажимах аптечки крепились ампулы с кровью; надо понимать, это пища для паразита. Теперь понятно, почему зомбаки приняли ордынцев за своих. Но уж больно мудрёно это для сибиряков, не могли они сами до такого додуматься.

– Говори! – Самара схватил раненого за подбородок. – Кто?!

Лицо ордынца растянулось в издевательской улыбке:

– Резник. Друг твой. Сказал, убивать будем – привет передать.

– Рано передаешь, – прошипел Самара.

Ордынец улыбался:

– Э нет, не рано, нет.

Холодок пробежал по позвоночнику. Самара что-то упустил, какую-то важную деталь…

Загрохотал автомат.

Полковник повалился на бок. И откатился в сторону, и замер, наведя «калаш» на Маришу.

Стреляла она. И судя по тому, что полковник жив и невредим, целилась вовсе не в него – с такого расстояния промазать было невозможно, даже будь девица слепой и безрукой. Пока Самара общался по душам с ордынцем, она завладела бесхозным стволом, разжав пальчики трупа.

– Э-э… – поперхнулся кровью несостоявшийся мститель.

Самара нажал на спуск, избавив его от мучений и обезопасив себя от возможных бонусов в виде гранаты или ножа в спину. От ордынцев всего можно ожидать.

– Чего шумишь? – Ствол «калаша» он навел девчонке в живот.

Она поступила взаимно, что не понравилось Самаре. Девушку заметно шатало. У нее была очень напряженная ночь – еще на спуск нажмет из-за упадка сил.

– Ты разве не понял? – Она опустила ствол, затем медленно села на асфальт, поджав под себя ноги. – Братья они. Трое их было. Третий там, в кустах. – Она вяло махнула рукой.

Самара развернулся, вскинул автомат к плечу.

– Не суетись, полковник. Я метко стреляю.

Он подошел, опустился с ней рядом:

– Спасибо.

– Что?..

– Ты спасла мне жизнь.

– Пустяки, полковник. Мы ведь люди. А люди, когда зомбаки вокруг, должны помогать друг другу, верно?

Самара предпочел не заметить издевки в ее голосе. Он отобрал у нее оружие. Она не сопротивлялась, из последних сил держалась, вот-вот свалится без сознания. Или выдюжит?

– Идем, – скомандовал он, поднимаясь.

Мариша с тревогой взглянула на него:

– Куда это? Зачем?

– А ты как думаешь? – Он навис над ней. – Вот что́ бы ты сделала на моем месте с диверсантом, врагом? А?!

– Я… – начала она и замолчала, сообразив, к чему он клонит.

– Извини, красавица, законы военного времени суровы, ничего не попишешь.

Мариша поднялась. Полковник встал у нее за спиной. Он делал то, чего делать не должен. То, что делать попросту нельзя – и в то же время нужно, правильно.

Ствол автомата ткнулся меж девичьих лопаток:

– Не тяни. Иди уже.

Так они прошли метров сто. Костры зомбаков остались позади. Скоро рассвет.

– Всё. Пришли. – Его голос прозвучал слишком резко, зло.

Она вздрогнула, ссутулилась. От былой непосредственности не осталось и следа. Она больше не приглашала его на вареники к маме.

– Прости, – сказал Самара.

Она всхлипнула. В тишине оглушительно щелкнул предохранитель.

– Держи. – Самара протянул ей автомат. – Уходи. И прости, если можешь.

Она уставилась на него как на юродивого – с сожалением, опаской и брезгливостью. И пусть. Главное, что он, глядя на нее, искренне улыбался. Ему стало легко-легко, хоть прямиком в рай, без Страшного суда пустят.

Эта девочка не должна умереть только потому, что безумный однокашник Самары начал войну, в которой не будет победителей. В конце концов, Самара обязан жизнью этой красотке, а он свои долги привык возвращать.

– Иди-иди. Давай.

Она взяла автомат, повесила на плечо, шагнула прочь. И остановилась, прикусив нижнюю губу.

– А ты?

– А мы уже на «ты»? – Он скомандовал себе: – Круг-гом! Шагом-м м-марш!

И выполнил приказ. Ботинки застучали по асфальту, чеканя шаг.

Но далеко он не ушел.

Его ударили сзади чем-то тяжелым.

И стало темно.

* * *

– Очнулся? – услышал Самара. – Значит, живой. А то уже думала выкинуть тебя в кювет.

Он моргнул, открыл глаза. Еще толком не рассвело – значит, в отключке пробыл недолго. Но Марише и того хватило, чтобы связать его собственным ремнем. Он напряг мышцы – освободиться не получилось; дернулся – тоже без толку.

Порыкивал движок того самого мотоцикла, возле которого Самара прятался в кустах. Втиснутого в коляску полковника безбожно трясло на ухабах. Ушибленный затылок болел. Если потрогать, наверняка выяснится, что там здоровенная шишка.

– Чем это меня?..

– Прикладом. Для симметрии могу по лбу добавить. Хочешь?

Самара мотнул головой. И напрасно – его тут же вывернуло. Хорошо хоть не в коляску, а на дорогу. Сотрясение. Небольшое, но все-таки.

– Ну что, полковник, проясним ситуацию? Ты – военнопленный, я – твой царь, бог и светоч в ночи. Уже понял, что конкретно попал, да?

Самара смиренно вздохнул:

– Законы военного времени суровы, ничего не попишешь.

– О! Рубишь фишку, коммунар. Будешь хорошо себя вести, обещаю по-человечески обращаться – пописать даже отпущу, хоть ты и командовал зомбаками.

– А ведь я тебе жизнь спас. Вырвал из лап зомби. И на волю отпустил. – Самара прикидывал, как дальше быть. Голова болела неимоверно, он едва понимал, на каком свете находится. Надо бы напасть на девицу, обезоружить ее, а потом…

А что потом?

– Э нет, полковник. Это я тебя спасла. И не только жизнь твою, но и душу.

На дорогу выскочил здоровенный зомбокабан. Глазки его налились кровью, он ринулся на мотоцикл. Не останавливаясь, Мариша нажала на спуск – «калаш» лежал стволом на руле. Пули вырвали из секача куски мяса, но он продолжал мчать вперед со всех копыт. Мариша стреляла уже чуть ли не в упор, а через миг автомат замолчал, магазин опустел. Яростно хрюкнув, кабан встал на дыбы, желтые клыки клацнули – и он повалился, в агонии засучив ногами. Вильнув, мотоцикл объехал тушу.